Текст книги "Рыцарь-ворон (СИ)"

Автор книги: Диана Крымская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Ах ты, сучка, – процедил он злобно. – Слушай, дорогуша. Если ты не перестанешь сопротивляться, у меня есть отличный способ, чтоб усмирить тебя. Сюда приведут твоего ублюдочного сыночка, и я отрежу ему на твоих глазах пару пальчиков. Или ушки. Или язык – чтоб снова онемел, но в этот раз уж навсегда. Поняла? Ну, вот и хорошо. Снимай живо это тряпье и ложись. И не вздумай изображать камень! Я хочу, чтоб ты целовала и ласкала меня так же, как я буду целовать и ласкать тебя. Если мне понравится – твой Дик останется цел и невредим, если же нет...

Он приподнял ее и швырнул на кровать. Эдель понимала, что он не шутит и выполнит свою угрозу. Всхлипывая и дрожа от унижения, она начала снимать с себя платье. «Ради Дика, рад Дика!» – твердила она себе. Но это служило слабым утешением.

Лайонел зажег несколько факелов, которые ярко осветили постель, и встал в ногах ложа, не спуская со своей жертвы горящих глаз.

Наконец, Эдель оказалась раздетой догола. Губы Лайонел растянулись в довольной усмешке. Он стянул с себя штаны, приподнял подол рубахи и продемонстрировал Эдель свое внушительное мужское достоинство, уже гордо поднятое вверх.

– Смотри, дорогая, как он хочет тебя. И ты примешь его с радостью. И не только в лоно. Возьмешь в рот и обсосешь. Он очень это любит. Не правда ли, красавец? Обещаю, он подарит тебе немало удовольствия... Ну, давай, раздвигай ноги, я больше не могу.

Он лег на нее и снова принялся ласкать ее груди одной рукой, а пальцем другой раздвинул створки самого укромного места Эдель и ввел туда палец.

– Что ж ты такая сухая, – пробормотал он. – Расслабься, дурочка.

Он заработал пальцем. Эдель, несмотря на все его угрозы, лежала не шевелясь. Ужас, отвращение и стыд сковали ее тело. Неужели это все происходит с ней на самом деле? И это не страшный сон, а явь?

Лайонел вытащил палец и коленом шире раздвинул ей ноги.

– Пора, – хрипло выдохнул он, приподнимаясь над ней. Эдель закрыла глаза. Все было кончено. Сейчас он овладеет ею, и ей никогда уже не смыть с себя этот позор...

Вдруг ей послышался какой-то посторонний звук, – то ли шелест, то ли свист. Затем прямо ей на щеку начало капать что-то теплое. Эдель открыла глаза. Синие глаза Лайонела были широко распахнуты. Так же, как и рот. И изо рта лилась кровь. Эдель не успела сообразить, что стряслось, как Лайонел всей своей тяжестью рухнул на нее. И тогда она поняла, что он мертв.

В то же мгновение тело Лайонела было сброшено с нее сильной рукою, и Эдель с невыразимым облегчением увидела своего мужа.

– Антуан! – Она вскочила с постели и бросилась к нему в объятия. Но он отстранил ее и произнес:

– Сара поможет вам одеться, мадам.

Лицо его было бесстрастно.

Только сейчас Эдель заметила свою верную домоправительницу. Дрожа, но не от холода, а от всего перенесенного, она с помощью Сары начала одеваться. Сара прошептала:

– Бояться больше нечего, миледи. Дик в безопасности. Мириам опоила всех людей герцога, сейчас их крепко связали. И самого герцога тоже.

Де Турнель отошел к окну. Эдель знала, о чем он думает. Когда платье было надето, она подошла к нему и тихо сказала:

– Он не успел.

– Я знаю.

Как же холоден его голос!

– Он... он угрожал убить Дика. Я не могла поступить иначе. Вы понимаете?

– Понимаю.

Он не оборачивался. Но, если он действительно понимает, зачем так поступает с ней? Она сделала то, что сделала бы любая мать, если б на кону стояла жизнь ее ребенка. Эдель чувствовала, что он несправедлив к ней, и едва сдерживалась, чтоб не замолотить кулаками по этой широкой спине.

Боже, за что ей еще и это? Она отвернулась. И взгляд ее остановился на теле Лайонела. Оно лежало на животе, в спине торчала рукоять кинжала. Эдель не верилось, что он мертв. Только что он дышал, говорил, двигался. И вдруг – конец. Жалость затопила ее. Да, он чуть ее не изнасиловал... Да, он был подлым предателем и трусом... И все же она знала его с детства. Он и Родерик были ее друзьями, они вместе играли, смеялись. А теперь он убит. Он даже не успел понять, что произошло. Не успел...

– Вы убили его ударом в спину. Подлым ударом.

Она сказала это вслух. Хотя и не собиралась. Но слова вырвались сами. Муж стремительно обернулся:

– Значит, мадам, я, по-вашему, подлец?

Эдель молчала. Граф заскрежетал зубами.

– Повторяю: вы назвали меня подлецом?

Но она едва слышала его. Она во все глаза смотрела на рукоять кинжала. Драгоценные камни – рубины и большой изумруд, искусно вставленный в навершие... Нет, она не ошибается, – это клинок ее отца! Тот самый, который был при ней, когда она пыталась бежать из Фэрфакса... Тот самый, который отнял у нее рыцарь-ворон! Но это значит... это значит...

– Это... это ваш кинжал?

Муж уставился на нее, как на помешанную. Затем процедил:

– Мой. Но это к делу не относится. Я задал вам вопрос, мадам, и жду на него ответа.

Эдель вздрогнула. Как же она раньше не узнавала его голос? Да, это был он, он! Сомнения исчезли. Ее затрясло. Воспоминания о той ночи хлынули потоком. Боль... стыд... отчаяние... страх... ненависть...

– Ждете ответа? Так получите его – да, я считаю вас подлецом! – крикнула она. Лицо его исказилось, но он молча повернулся и широкими шагами вышел.

Эдель осталась вдвоем с Сарой.

– Зачем вы так, миледи, – укоризненно сказала домоправительница. – Знали бы вы, как он спешил вам на помощь. Он так вас любит, он так боялся опоздать... Он вас спас. А вы отплатили ему черной неблагодарностью.

И, поскольку госпожа не отвечала, Сара продолжала:

– В чем же он поступил подло? Что вонзил кинжал в спину этому мерзавцу Лайонелу? Да любой муж поступил бы так же на его месте. Или вы бы хотели, чтоб он сказал: «Сэр, встаньте, оденьтесь, возьмите в руки меч и сразимся с вами в честном поединке?!»

Эдель всхлипнула. Слезы, наконец, хлынули из глаз неудержимым потоком.

– Сара!.. Я так несчастна! – воскликнула она, бросаясь на грудь верной служанке и разражаясь судорожными рыданиями...

– Скажите мне одну вещь, мессир. Зачем вы надели доспехи рыцаря-ворона, если не являлись им?

Филипп де Буажи насмешливо улыбнулся. Даже со скованными за спиной руками, в разорванной одежде, он не потерял ни присутствия духа, ни своего обаяния.

– И только за этим вы явились сюда, в мое узилище, миледи? И ни слова утешения несчастному пленнику?

Эдель, будто не слыша его, повторила:

– Зачем вы надели латы рыцаря-ворона?

Филипп встал и подошел к решетке.

– Один поцелуй, красавица, и я отвечу.

Она повернулась, собираясь уходить. Герцог быстро произнес:

– Ну, так и быть. Это верно, рыцарем-вороном когда-то был мой добрый друг де Турнель... Тогда еще друг. Я же просто хотел напомнить ему прошлое. Вот и приказал выгравировать на своих доспехах его герб. Как представлю выражение его лица, когда он увидел, что к его замку приближается отряд во главе с ним самим! – И Филипп громко расхохотался. Затем сказал: – Не знаю, зачем вам это, миледи, но, надеюсь, мое чистосердечное признание смягчит мою участь? Я хотел бы жареную перепелку с кубком хорошего вина, а потом какую-нибудь симпатичную девчонку... Вроде вас, дорогая.

– Вас и ваших людей отвезут в Лондон, и ваше преступление будет судить сам король, вы знаете об этом?

Он рассмеялся:

– Ой, как страшно! Я, если вы забыли, любимец государя. Да и что, собственно, я сделал? Замок ваш муж сдал сам, мы никого не тронули. Единственный убитый – Лайонел Мэтлок, но кто будет скорбеть о нем? Король вообще вряд ли его вспомнит: безземельный рыцарь, сакс, да еще и бастард. Так что, уверяю вас, миледи, очень скоро я получу свободу. И тогда сумею расплатиться с вами и вашим муженьком сполна.

Эдель смерила его надменным взглядом и покинула подземелье.

– И что вы собираетесь делать, миледи?

Сара задала почти тот же вопрос, что и много месяцев назад. И снова Эдель была в смятении и не знала, что ей ответить.

В последние месяцы они очень сблизились. Эдель необходимо было выговориться, открыться кому-нибудь, и она доверилась Саре. Теперь той было известно все. Включая главную тайну своей госпожи.

– Я не знаю, Сара,– вздохнула она. И тут же вскрикнула радостно: – Ой! Он снова толкается! Послушай.

Она приложила руку старой экономки к своему животу. По лицу Сары расплылась довольная улыбка:Ишь, какой непоседа. Голову даю на отсечение, у вас снова будет мальчик.

– Да, я тоже так думаю,– согласилась, улыбаясь, Эдель. – Как же Дик обрадуется братику!

– А ваш муж – сыну. Второму сыну, – вставила со значением Сара.

Улыбка сползла с лица молодой женщины. Ее отношения с Антуаном зашли в тупик. С того самого дня, как он вырвал ее из лап Лайонела, они практически не разговаривали... и не спали вместе. Она надеялась, что его желание возобладает над обидой, – но, видимо, оскорбление, которое она нанесла ему, было слишком велико.

Она была уверена, впрочем, что он не спал за это время ни с одной женщиной: он почти не выезжал из замка, а, если и ездил куда-нибудь, то всегда брал с собой не только Мириам, но и Дика.

Что касается Мириам, то тут помогла верная Сара. Однажды она пришла к Эдель и рассказала, что видела, как де Турнель направляется в комнату девушки-пажа, и решила, хоть это и грех, проследить, что будет. «Я услышала из-за двери стон. Приоткрыла ее. Ваш муж лежал на животе, а Мириам эта сидела прямо на нем верхом, но одетая, и что-то делала с его спиной. Вероятно, ему было больно, вот он и стонал. Я постояла, посмотрела, потом поняла, что ничего больше не увижу, прикрыла дверь и ушла», – сказала Сара.

Это полностью подтверждало слова графа о его отношениях с Мириам, и Эдель успокоилась...

– Так что вы собираетесь делать? – повторила Сара. И прибавила с укоризной: – Ох, если б не дала я вам клятву на кресте молчать, давно бы уже все рассказала вашему мужу!

– Сара, видит бог, я хотела бы помириться с ним. Но ты же его знаешь. Он не подпускает меня к себе. Если я пробую заговорить с ним, прошу его выслушать меня, – он молча уходит. Может, я вообще больше не нужна ему?

– О, нет, – покачала головой Сара. – Уверена, миледи, вы нужны ему. Вы, и Дик. Господи, как же он любит мальчика! А, если б узнал, что Дик и в самом деле его сын...

– Тс-с! – быстро остановила ее Эдель. – Молчи. Но подожди. Я слышу какие-то крики. Зовут меня? Но этот голос! Неужели это...

– Голос вашего мужа, миледи, – подтвердила Сара. – Слышите? Теперь он зовет еще и Мириам.

– Он зовет! Что-то случилось! – И Эдель побежала на крик.

Граф, действительно, звал на помощь. Он нес на руках Дика. Мальчик не плакал, но лицо его было очень бледным и искаженным болью.

Эдель, вскрикнув в ужасе, бросилась к сыну.

– Дикки! Что с тобой!

– Он упал с лошади и повредил руку, – ответил муж. – Мириам! Сюда! – громко крикнул он.

– Дикки! Тебе больно? – Мать дрожащей рукой убрала со лба малыша спутанные черные волосы.

– Нет, мама. Не очень. – Но его голосок тоже дрожал.

Бедняжка! А вдруг с ним что-то серьезное? В Эдель закипела ярость на мужа.

– Все это ваши уроки! – набросилась она на графа. – Вы всюду таскаете ребенка с собой, но не уделяете ему должного внимания, бездушный вы человек!

– Мама, не кричи, – умоляюще сказал Дик. – Я сам упал.

Из донжона выбежала Мириам. Де Турнель положил мальчика на землю, и она начала осматривать поврежденную руку.

– Сломана? – спросила Эдель.

– Нет, вывих,– ответила девушка-паж.

– Господи! – вырвалось у Эдель. – Это очень опасно?

– Нет. Я вправлю. Но Дику придется потерпеть. Как, малыш, сможешь?

– Смогу, – храбро ответил Дик, но вторая здоровая рука его судорожно вцепилась в рукав куртки Антуана. – Не уходи, пожалуйста...

– Конечно, я не уйду, мой храбрец, – сказал де Турнель. – Мы будем с тобой рядом. И я, и твоя мама.

Через несколько минут Дика, все-таки потерявшего сознание от боли, перенесли в его комнату. Эдель, глотая тихие слезы, сидела на постели и гладила сына по голове. Граф стоял у окна. Они ждали, когда мальчик очнется. Они не разговаривали. В комнате царила полная тишина.

Наконец, Дик застонал и начал открывать глаза. Эдель радостно вскрикнула и наклонилась над ним.

– Сынок! Дикки! Ты меня слышишь? Это я, твоя мама!

– Мама... – Дик слабо улыбнулся ей. Затем глаза его остановились на Антуане. – Папа...

Де Турнель вздрогнул всем телом и шагнул вперед.

– Что ты сказал, мой мальчик? – спросил он каким-то не своим, задушенным голосом.

– Мама. Папа. Не ссорьтесь больше, прошу вас...

Эдель поцеловала сына в лоб:

– Больше не будем, сынок. Никогда. Обещаю тебе.

Она подняла глаза и увидела, что Антуан отвернулся к окну. Широкие плечи его вздрагивали.

– Мессир, мы можем поговорить?

– Нет.

– Вы слышали – Дик попросил нас больше не ссориться. Я дала ему слово. И намерена сдержать его.

Упоминание о Дике заставило лицо де Турнеля озариться светом.

– Ну, хорошо, мадам. Что вы хотите сказать мне? Только быстрее, у меня много дел.

– Нечто очень важное. – Эдель невольно положила руку на живот. – Крайне важное.

– Так говорите же, – нетерпеливо сказал он.

– У меня... Я жду ребенка.

Ну вот, она и произнесла это. Он смотрел на нее во все глаза. Потом спросил:

– Вы уверены?

– Да.

– А средство, которое давала вам Мириам?

– Однажды... однажды я не приняла его.

– Забыли? – Он становился с каждым вопросом все мрачнее и мрачнее.

– Нет. – Она вскинула голову, – Я не приняла его нарочно. Вылила.

– Не приняла? Вылила? – Он схватил ее за плечи и затряс. – Дурочка! Ведь это был залог твоей безопасности! Что ты наделала! О, боже!

– Нет! – Эдель не без труда вырвалась из его рук. Ее сердце согрело неподдельное горе, выразившееся на лице мужа. – Я знаю, что было с твоими женами, Антуан, – мягко произнесла она. – Мне очень жаль их и твоих детей. Но меня такая участь не ждет. Тебе не нужно бояться за меня.

– Не понимаю...

– Сейчас ты поймешь. Помнишь ли ты день взятия Фэрфакса?

– Помню.

– Помнишь ли ты ту девушку... почти девочку, с кухни, которую привели к тебе, и которую ты... так жестоко взял?

– Помню. – Он провел рукой по лбу. – Я был сильно пьян. Иначе не сделал бы этого. Но почему ты задаешь мне все эти вопросы? И... откуда ты знаешь?

– Потому что я была той девочкой, Антуан. И мой сын Дик – не от Родерика. Я не была за ним замужем, я обманула всех, чтоб скрыть свой позор... Мой мальчик – от тебя!

Де Турнель побледнел... и бросился к ее ногам.