Текст книги "Чужеземец. Запах серы"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
– Просто посиди немного молча, – сказала Гей-лис. – Прислушайся к биению сердца. Ты слышишь его? Дыши легко, медленно и глубоко.
Несмотря на живость в выражении лица, голос ее звучал тихо и медленно, создавая контраст с обычной бойкой речью.
Я послушалась и почувствовала, что биение моего сердца замедляется по мере того, как дыхание выравнивается и становится ритмичным.
Дымок пах розмарином, но еще два запаха я не узнавала; может, это наперстянка или лапчатка? Мне показалось, что пурпурные цветы – это белладонна, но уж конечно этого не может быть. Но чем бы они ни были, замедленное дыхание нельзя отнести только на счет могущества Гейли.
Я чувствовала себя так, словно на грудную клетку давил тяжелый вес, который и замедлял дыхание против моей воли.
Гейли по-прежнему сидела совершенно неподвижно, наблюдая за мной немигающими глазами. Она один раз кивнула, и я послушно опустила взгляд на недвижимую поверхность воды.
Гейли заговорила в том размеренном стиле, что опять напомнил мне миссис Грэхем, призывавшую солнце в круг из камней.
Слова были не английскими, но при этом не совсем не английскими. Какой-то странный язык, но мне казалось, что я должна его понимать, будто слова произносятся ниже уровня слуха.
Руки начали неметь, я попыталась изменить их положение, но они не слушались. Размеренная речь текла, тихая и настойчивая. Теперь я знала, что понимаю сказанное, но не могла извлечь слова на поверхность сознания.
Я смутно понимала, что нахожусь под воздействием то ли гипноза, то ли какого-то наркотика, и сознание изо всех сил цеплялось за эту осознанную мысль, сопротивляясь действию сладко пахнущего дымка. Я видела свое отражение в воде, зрачки, сузившиеся до точки, радужную оболочку, расширившуюся, как у ослепленной солнцем совы. Сквозь мои исчезающие мысли все тек словесный опиум.
– Кто ты? – Не знаю, кто из нас задал этот вопрос, но почувствовала, что мои губы шевельнулись, когда я ответила:
– Клэр.
– Кто послал тебя сюда?
– Я пришла.
– Зачем ты пришла?
– Не могу сказать.
– Почему не можешь?
– Потому что мне никто не поверит.
– Я тебе поверю. Доверься мне. Кто ты?
– Клэр.
Неожиданный громкий звук разрушил чары. Гейли вздрогнула, задев коленом миску, и отражение в воде разбилось.
– Гейлис? Дорогая моя! – из-за двери раздавался вопросительный, но все же настойчивый, голос. – Пора идти, дорогая. Лошади готовы, а ты все еще не одета.
Бормоча вполголоса какие-то грубые ругательства, Гейли встала и распахнула окно. Меня обдало свежим воздухом, я заморгала, и туман в голове начал рассеиваться.
Гейли испытующе смотрела на меня сверху вниз, потом наклонилась и помогла мне подняться на ноги.
– Ну, давай, – сказала она. – Чувствуешь себя немного странно, да? Иногда это так действует на людей. Тебе бы полежать на моей кровати, пока я одеваюсь.
Я распласталась на покрывале в ее спальне, закрыв глаза, прислушиваясь к шорохам, которые раздавались из личной гардеробной Гейли, и гадая, что все это была за чертовщина.
Понятное дело, никакого отношения к сглазу или его отправителю это не имело. Только лично ко мне. Возвращалась ясность сознания, а с ней пришла мысль: может, Гейли шпионила для Каллума? На своем месте она слышала о делах и тайнах всей округи. А кто, кроме Каллума, будет так интересоваться моим происхождением?
Что же могло произойти, думала я, не прерви нас Артур? Возможно, где-нибудь в ароматизированном тумане я бы услышала обычный гипнотический приказ – «когда проснешься, ты ничего не будешь помнить»? Но я помнила и пыталась понять.
Однако спросить Гейли не представлялось возможным.
Тут дверь спальни распахнулась, и в комнату вошел Артур Дункан. Он пересек спальню, подошел к двери в гардеробную, коротко постучал и вошел.
Изнутри раздался испуганный вскрик, и наступила мертвая тишина.
Артур Дункан вновь появился в дверях с расширенными глазами, слепым взглядом и так сильно побелевший, что я испугалась, не начался ли у него приступ. Он тяжело прислонился к дверному косяку, а я вскочила на ноги и поспешила к нему. Но тут он оторвался от двери и пошел прочь из комнаты, слегка пошатываясь. Мимо меня он прошел, словно не заметив.
Я тут же постучала в дверь.
– Гейли! С тобой все в порядке?
Мгновение тишины, потом совершенно невозмутимый голос ответил:
– Да, разумеется. Я через минуту выйду.
Когда мы в конце концов спустились вниз, Артур, уже пришедший в себя, пил вместе с Джейми бренди. Он выглядел несколько рассеянным, словно о чем-то думал, но жену приветствовал комплиментом и отправил грума за лошадьми.
Когда мы прибыли, банкет только начинался. Судью с женой проводили на почетные места за главным столом, а мы с Джейми, будучи ниже статусом, сели за стол рядом с Недом Гованом и Рупертом.
Мистрисс Фитц превзошла саму себя и просто сияла, наслаждаясь похвалами еде, напиткам и всему прочему.
Все и правда было очень вкусно. Я еще никогда не пробовала фазана, начиненного каштанами в меду, и угощалась уже третьим куском, когда Нед Гован, с некоторым изумлением следивший за моим аппетитом, спросил, попробовала ли я уже молочного поросенка.
Ответить мне помешало некоторое волнение на другом конце зала. Каллум встал из-за стола и направлялся ко мне в сопровождении Аулда Элика.
– Я вижу, что нет предела вашим талантам, мистрисс Фрэзер, – заметил Каллум, слегка поклонившись. Он широко улыбался. – Мало того, что вы перевязываете раны и исцеляете больных, вы еще принимаете жеребят! Думаю, скоро мы будем просить вас воскрешать мертвых!
Раздались смешки, но я заметила, что несколько человек тревожно покосились на отца Бэйна, который, сидя в углу, методично набивал себе желудок жареной бараниной.
– Как бы там ни было, – продолжил Каллум, опуская руку в карман, – вы просто обязаны позволить мне преподнести вам в знак благодарности маленькую безделушку. – Он протянул мне небольшую деревянную шкатулку, на крышке которой был вырезан герб Маккензи. До сих пор я не осознавала, насколько ценной лошадью была Лозганн, и мысленно возблагодарила тех милостивых духов, которые руководили подобными делами, что все прошло как надо.
– Ерунда, – ответила я, пытаясь вернуть подарок. – Ничего особенного я не сделала. Просто повезло, что у меня маленькие руки.
– И все-таки. – Каллум настаивал. – Если хотите, считайте, что это свадебный подарок, но я хочу, чтобы вы его приняли.
Джейми кивнул. Я неохотно взяла шкатулку и открыла ее. В ней лежали четки из черного янтаря с замысловатой резьбой на каждой бусине и крест, инкрустированный серебром.
– Это восхитительно, – искренне сказала я. В самом деле восхитительно, вот только я понятия не имела, что с ними делать. Хоть я и считалась католичкой, но меня вырастил дядя Лэмб, совершеннейший агностик, поэтому я очень смутно представляла себе значимость четок. И все же я тепло поблагодарила Каллума и отдала четки Джейми, чтобы он спрятал их в сумку.
Потом присела перед Каллумом в реверансе, радуясь, что уже могу делать это, не ударив в грязь лицом. Он открыл было рот, чтобы любезно попрощаться и покинуть меня, но его прервал неожиданный грохот из-за моей спины. Я повернулась, но увидела лишь спины и головы – люди вскакивали со своих скамей, чтобы понять, чем вызван шум. Каллум с трудом обогнул стол, нетерпеливо помахивая рукой, чтобы разогнать толпу. Люди уважительно расступались перед ним, и я увидела тучную фигуру Артура Дункана. Он лежал на полу, руки и ноги конвульсивно дергались, отталкивая добровольных помощников. Его жена, протолкавшись сквозь собравшихся, бросилась на пол рядом с ним и попыталась положить его голову себе на колени. Артур уперся пятками в пол, и тело его выгнулось дугой. Он издавал клокочущие, сдавленные звуки.
Зеленые глаза Гейлис тревожно обвели толпу, словно она кого-то искала. Я решила, что ищет она именно меня, и, выбрав самый простой путь, нырнула под стол и поползла на четвереньках.
Добравшись до Гейли, я обхватила лицо ее мужа ладонями и попыталась открыть ему рот. Судя по звукам, он, возможно, подавился куском мяса, и тот до сих пор находился в его дыхательном горле.
Однако челюсти Артура были сжаты и неподатливы, губы посинели и покрылись пеной, а это не согласовывалось с тем, что он подавился. И все же он задыхался – пухлая грудь вздымалась, борясь за глоток воздуха. – Скорее, поверните его набок, – потребовала я. Сразу несколько рук протянулись, чтобы помочь, тяжелое тело проворно повернули, передо мной оказалась широкая спина, обтянутая черной саржей. Я начала хлопать его между лопатками, раздавался глухой звук ударов. Массивная спина слегка подрагивала, но судорожного рывка, означающего, что препятствие исчезло, не было.
Я ухватилась за мясистое плечо и повернула Артура обратно на спину. Гейли низко склонилась над его лицом, звала его по имени, массировала горло. Глаза закатились, каблуки все слабее ударяли в пол. Руки, сжатые в агонии, неожиданно раскинулись в стороны, ударив кого-то, тревожно склонившегося над ним, в лицо.
Бессвязные звуки резко прекратились, и могучее тело обмякло. Теперь Артур лежал на каменных плитах, как мешок ячменя. Я отчаянно стала нащупывать пульс на безвольно обвисшем запястье, краем глаза заметив, что Гейли делает то же самое, приподняв подбородок и сильно прижимая пальцы в поисках сонной артерии.
Все было напрасно. Сердце Артура Дункана, уже истощенное необходимостью столько лет гнать кровь по этому массивному телу, отказалось от борьбы.
Я воспользовалась всеми известными мне способами оживления, хотя и знала, что это бессмысленно: раскачивала руки, делала грудной массаж, даже дыхание рот-в-рот, хотя это было очень противно – но все с ожидаемым результатом.
Артур Дункан не подавал признаков жизни.
Я устало выпрямилась и отошла назад, а отец Бэйн, кинув на меня взгляд отвращения, упал на колени перед поверенным и поспешно начал проводить последний ритуал. Спина и руки болели, лицо онемело. Суета вокруг неожиданно отступила, словно кто-то задернул занавеску, отделив меня от переполненного зала. Я закрыла глаза и потерла пощипывающие губы, пытаясь стереть с них вкус смерти.
Несмотря на смерть судьи и последующие формальности и хлопоты с погребением, охоту герцога отложили всего на неделю.
То, что Джейми неизбежно уедет, повергало меня в глубокую депрессию; я внезапно поняла, как сильно ждала встречи с ним за ужином после рабочего дня, как подпрыгивало мое сердце, если я неожиданно сталкивалась с ним днем, как сильно я зависела от него и от его надежного, ободряющего присутствия в нелегкой, запутанной жизни замка. И, если говорить всю правду, как сильно я любила его надежную, теплую силу в постели, как славно было просыпаться утром под его поцелуи и улыбку, видеть его взъерошенную голову. Перспектива его отсутствия была безрадостной.
Он привлек меня к себе, моя голова уютно устроилась у него под подбородком.
– Я буду скучать по тебе, Джейми, – тихо произнесла я.
Он еще крепче обнял меня и невесело рассмеялся.
– Я тоже, Сасснек. Честно сказать, я этого не ожидал – но мне по-настоящему больно покидать тебя. – Он нежно погладил меня по голове и провел пальцами по спине.
– Джейми… ты будешь осторожен?
У него в груди заклокотал смех.
– Это ты про герцога или про коня?
К моему великому неудовольствию, он собирался отправиться на охоту верхом на Донасе. Я уже представляла себе, как могучий жеребец по своей бесшабашности перепрыгивает через большой валун или топчет Джейми смертоносными копытами.
– Про обоих, – сухо сказала я. – Если конь тебя сбросит и ты сломаешь ногу, придется отдаться на милость герцога.
– Верно. Но ведь там будет и Дугал.
Я фыркнула.
– Он сломает тебе другую ногу.
Джейми рассмеялся и поцеловал меня.
– Я буду осторожен, то duinne. Пообещаешь мне то же самое?
– Да, – сказала я с уверенностью. – Ты имеешь в виду того, кто подкинул мне сглаз?
Веселье как рукой сняло.
– Возможно. Я не думаю, что тебе угрожает опасность, иначе я бы не уехал. Но все же… а, и держись подальше от Гейлис Дункан.
– Что? Почему? – я слегка отодвинулась, чтобы посмотреть на него. Ночь была темной, и я почти не видела его лица, но прозвучало это вполне серьезно.
– Эту женщину считают ведьмой, и все эти рассказы про нее… они стали еще ужаснее после смерти ее мужа. Я не хочу, чтобы ты близко подходила к ней, Сасснек.
– Ты честно думаешь, что она колдунья? – сердито спросила я. Он обхватил меня сильными руками за ягодицы и тесно прижал к себе. Я обняла его, наслаждаясь ощущением крепкого, надежного тела.
– Нет, – ответил он. – Но мне не потому кажется, что она может быть для тебя опасной. Обещаешь?
– Хорошо. – По правде, я довольно охотно дала это обещание; после того случая с призыванием духов я не испытывала большого желания навещать Гейлис. Я накрыла губами сосок Джейми и стала шевелить его языком. Он издал глубокий горловой звук и прижал меня еще сильнее.
– Раздвинь ноги, – прошептал он. – Я хочу быть уверенным, что ты не забудешь меня, пока меня не будет рядом.
Немного позже я проснулась от холода. Сонно шаря рукой, я никак не могла найти одеяло. Внезапно оно само накрыло меня. Я удивилась и приподнялась на локте.
– Прости, – сказал Джейми. – Я не хотел будить тебя, девочка.
– А что ты делаешь? И почему не спишь? – прищурившись, я посмотрела на него. Было еще темно, но глаза уже привыкли к темноте, и я разглядела глуповатое выражение на его лице. Джейми не спал. Он сидел на табуретке у кровати, укутавшись в плед.
– Просто… ну, мне приснилось, что ты потерялась, и я никак не мог тебя найти. Поэтому я проснулся и… ну, решил на тебя посмотреть. Чтобы запечатлеть тебя в памяти и не забыть, когда уеду. Я уже накрыл тебя одеялом. Прости, что замерзла.
– Все нормально. – Ночь была холодной и очень тихой, словно только наши две души остались в мире. – Ложись в постель. Ты, верно, тоже замерз.
Он скользнул под одеяло и свернулся калачиком у меня за спиной. Его руки гладили меня от шеи к плечам, от талии к бедрам, обводили изгибы моего тела…
– Mo duinne, – нежно произнес он. – Нет, сейчас лучше сказать то airgeadach. Моя серебряная. У тебя волосы серебристо-золотые, а кожа, как белый бархат. Caiman geal. Белая голубка.
Я призывно прижалась к нему бедрами и глубоко вздохнула, когда его твердая плоть наполнила меня. Он прижимал меня к груди и двигался в одном ритме со мной, медленно, глубоко. Я слегка задохнулась, и он ослабил хватку.
– Прости, – пробормотал Джейми. – Я не хотел делать тебе больно. Но я так хочу быть в тебе, остаться в тебе, там, глубоко. Я хочу оставить в тебе свое семя. Я хочу вот так держать тебя, и остаться с тобой до зари, и оставить тебя, спящую, и уйти, сохранив в руках твое тепло.
Я сильнее прижалась к нему.
– Ты не делаешь мне больно.
После отъезда Джейми я бродила по замку и хандрила. Я принимала в больничке пациентов, много работала в саду и пыталась отвлечься, роясь в библиотеке Каллума, но время все равно тянулось бесконечно.
Уже почти две недели провела я в одиночестве, когда встретила Лири около кухни. Увидев ее на площадке у кабинета Каллума, я с тех пор украдкой наблюдала за ней.
Похоже, она неплохо себя чувствовала, но все же в ней ощущалось напряжение. Ничего удивительного, бедняжка, доброжелательно подумала я.
Однако сегодня она выглядела несколько возбужденной.
– Мистрисс Фрэзер! – сказала девушка. – У меня есть для вас известие!
И сообщила, что вдова Дункан заболела и просит меня прийти поухаживать за ней.
Я засомневалась, вспомнив требование Джейми, но сострадания и скуки оказалось достаточно, чтобы уже через час я скакала к деревне, привязав к седлу свою аптечку.
Дом Дунканов выглядел заброшенным, ощущение запустения и беспорядка словно сочилось из самого здания. На мой стук никто не ответил. Я толкнула дверь и увидела, что прихожая и гостиная завалены книгами и грязными стаканами, циновки сбиты, а мебель покрыта толстым слоем пыли. Ни одна служанка не явилась на мой зов, кухня тоже пустовала и была в таком же беспорядке, как и весь дом.
Со все возрастающей тревогой я поднялась наверх. В передней спальне пусто, но тут я услышала тихий шорох из буфетной на той стороне лестничной площадки.
Я толкнула дверь и обнаружила Гейлис. Она сидела в удобном кресле, положив ноги на буфетную стойку. Она выпивала – на стойке остались стакан и графин, а в комнате сильно пахло бренди.
Гейлис вздрогнула, увидев меня, потом, улыбаясь, с трудом поднялась на ноги. Взгляд у нее поплыл, но в остальном она выглядела совершенно нормально.
– В чем дело? – спросила я. – Ты не больна?
Гейлис изумленно вытаращилась на меня.
– Больна? Я? Нет. Все слуги ушли, и в доме не осталось никакой еды, зато бренди полно. Хочешь глоток? – Она повернулась к графину, но я схватила ее за рукав.
– Ты что, не посылала за мной?
– Нет. – Она расширившимися глазами смотрела на меня.
– Так почему… – меня прервал на полуслове раздавшийся с улицы шум. Он раздавался издалека, рокочущий шум, который мне уже доводилось слышать раньше, из этой самой комнаты, и ладони мои вспотели при мысли, что придется противостоять толпе.
Я вытерла руки о юбку. Шум приближался, и не было времени, да и нужды, задавать вопросы.
Глава 25
Ворожеи не оставляй в живых
Чьи-то обтянутые темно-коричневым плечи разорвали тьму. Меня грубо швырнули через какой-то порог, я ударилась локтем обо что-то деревянное, причем кость сразу онемела, и полетела головой вперед в черное зловоние, живое, в котором шевелилось что-то невидимое. Я пронзительно закричала и начала лупить руками, чтобы стряхнуть с себя бесчисленные царапающиеся маленькие лапки и что-то более крупное, которое с писком напало на меня, сильно стукнув по бедру.
Я сумела откатиться в сторону, но всего на пару футов, потому что ударилась о земляную стену, и меня засыпало пылью. Я скорчилась, как можно ближе прижавшись к стене, и попыталась выровнять дыхание, чтобы слышать то, что оказалось вместе со мной в этой зловонной яме. Что бы это ни было, оно было большим и хрипло дышало, но не рычало. Может, свинья?
– Кто здесь? – послышался из черной, как воды Стикса, тьмы голос, испуганный, но довольно громкий. – Клэр, ты?
– Гейли! – ахнула я и метнулась к ней, наощупь отыскивая ее руки. Мы крепко вцепились друг в друга, слегка покачиваясь.
– Здесь есть еще что-нибудь? – спросила я, осторожно оглядываясь. Глаза уже немного привыкли к темноте, но я все равно почти ничего не видела. Откуда-то сверху проникали слабые полоски света, но мрачные тени начинались уже на высоте плеч, и даже лица Гейли, всего в нескольких дюймах от моего, я почти не различала. Она засмеялась, но голос ее дрожал.
– Думаю, несколько мышей и другие паразиты. И запах, который и хорька собьет с ног.
– Запах я заметила. Но где мы, во имя Господа?
– В яме для воров. Отойди назад!
Над головой что-то заскрежетало, и внезапно возник столп света.
Я прижалась к стене как раз вовремя, чтобы уклониться от потока грязи, который обрушился на нас из маленького отверстия в потолке этой тюрьмы. Следом что-то шлепнулось.
Гейли наклонилась и подняла это. Отверстие осталось открытым, так что я разглядела, что она держит в руках небольшой хлебец, черствый и перемазанный грязью. Гейли предусмотрительно обтерла его подолом.
– Обед, – сказала она. – Есть хочешь?
Отверстие наверху так и не закрыли, но в нем никто не показывался, так что, к счастью, случайные прохожие не бросали в нас всякой дрянью. В яму попадал моросящий дождик и дул пронизывающий ветер. Было холодно, сыро и невыразимо тяжело на сердце. Вполне подходящее место, подумала я, для тех злоумышленников, кому и предназначалась эта яма. Для воров, бродяг, богохульников, прелюбодеев и… ведьм.
Мы с Гейли прижались друг другу у стены, чтобы было теплее, но почти не разговаривали. Говорить нам, в сущности, было не о чем, и сделать мы тоже ничего не могли, только терпеливо сберегать свои души.
В отверстии наверху темнело, наступала ночь, и наконец все погрузилось во тьму.
– Как по-твоему, долго нас будут здесь держать?
Гейлис пошевелилась, вытянув ноги, и солнечный луч наступившего утра осветил полоски на ее юбке, когда-то розовые и белые, а теперь непристойно грязные.
– Недолго, – ответила она. – Они ждут инквизиторов. В прошлом месяце Артур писал письма – занимался подготовкой. Вторая неделя октября. Они прибудут в любой момент.
Она потерла руки, согревая их, и положила их на колени, в маленький квадратик солнечного света.
– Расскажи мне об инквизиции, – попросила я. – Что должно произойти?
– Я толком и сама не знаю. Я никогда не видела, как судят ведьм, хотя, конечно, слышала об этом. – Она задумалась. – Вообще они не готовились к процессу над ведьмами, потому что собирались разрешать какие-то земельные разногласия. Так что по крайней мере шипов для ведьм у них не будет.
– Чего не будет?
– Ведьмы не испытывают боли, – объяснила Гейли. – А когда их прокалывают иглой, кровь не течет.
Шипы для ведьм со множеством иголок, ланцетов и других острых приспособлений, использовались для подобной проверки.
Я смутно припомнила, что об этом говорилось в книгах Фрэнка, но была уверена, что они применялись в семнадцатом веке, а не в этом. С другой стороны, подумала я с кривой усмешкой, нельзя считать Крэйнсмир очагом цивилизации.
– Очень плохо, что у них не будет этой штуки, – сказала я, хотя и похолодела при мысли о том, что меня будут прокалывать иголками. – Мы бы запросто прошли это испытание. Во всяком случае, я, – язвительно добавила я. – Подозреваю, что из тебя потечет не кровь, а ледяная вода.
– А вот я в этом не уверена, – задумчиво протянула Гейли, не обратив внимания на оскорбление. – Я слышала о шипах для ведьм с особыми иголками, которые складываются, когда их прижимают к телу. Кажется, что они втыкаются внутрь, а на самом деле – нет.
– Но почему? Зачем нарочно доказывать, что кто-то – ведьма?
Солнце уже садилось, но предвечерний свет еще наполнял наше узилище тусклым сиянием. На изящном лице Гейлис отражалась только жалость к моей наивности.
– Ты что, до сих пор не поняла? – спросила она. – Они собираются нас убить. И не имеет никакого значения, по какому обвинению или что покажут свидетели. Нас все равно сожгут.
Прошлой ночью меня слишком потрясло нападение толпы и убожество ямы, в которую мы попали, поэтому я только и могла, что прижиматься к Гейлис и ждать рассвета. Теперь остатки моего духа потихоньку начали просыпаться.
– Почему, Гейли? – затаив дыхание, спросила я. – Ты сама-то знаешь?
Воздух в яме казался густым от запахов гниения, грязи и сырой почвы, и я чувствовала себя так, словно земляные стены готовы сомкнуться и погрести меня под собой, как стены плохо вырытой могилы.
Я скорее ощутила, чем увидела, что Гейлис пожала плечами: солнечные лучи передвинулись, и теперь освещали стены нашей темницы высоко вверху, оставив нас в сырой тьме.
– Если это тебя утешит, – сухо произнесла она, – я сомневаюсь, что тебя тоже собирались схватить. Это дело между мной и Каллумом; тебе просто не повезло, что ты оказалась со мной, когда явились горожане. Останься ты у Каллума – и все было бы в порядке, хоть ты и сасснек – англичанка.
Слово «сасснек», произнесенное в своем обычном, уничижительном смысле, неожиданно потрясло меня, наполнив душу отчаянным стремлением к человеку, который называл меня так с любовью. Я обхватила себя руками, обняла себя, чтобы обуздать панику, готовую меня поглотить.
– Зачем ты пришла в мой дом? – с любопытством поинтересовалась Гейлис.
– Я думала, что ты послала за мной. Одна из девушек в замке передала весть, сказала, что от тебя.
– Ага, – задумчиво протянула Гейлис. – Лири, надо полагать?
Я оперлась на земляную стену, невзирая на отвращение к грязи и вони. Гейлис почувствовала мое движение и подвинулась ближе. Были мы друзьями или врагами, но в этой яме нас было только двое, и мы волей-неволей тесно прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться.
– Откуда ты знаешь, что Лири? – дрожа, спросила я.
– Потому что она оставила в твоей постели сглаз, – откликнулась Гейли. – Я тебе тогда еще говорила, что в замке полно девиц, которые злятся на тебя из-за твоего рыжеволосого красавца. Думаю, она решила – если тебя не станет, у нее снова появится шанс.
Я онемела и обрела голос лишь через некоторое время.
– Но она не могла!…
Гейлис засмеялась. Голос ее стал сиплым из-за сырости и жажды, но в нем все равно слышались прежние серебристые нотки.
– Любой, кто видел, как парень на тебя смотрит, сразу поймет. Хотя не думаю, что у нее достаточно опыта, чтобы это понять. Вот ляжет разок-другой с мужчиной, тогда начнет разбираться, но не сейчас.
– Да я не об этом! – выпалила я. – Она хочет вовсе не Джейми! Девчонка беременна от Дугала Маккензи!
– Что?! – Гейлис была искренне потрясена, и ее пальцы впились мне в руку. – А ты откуда знаешь?
Я рассказала, что видела Лири на лестничной площадке у кабинета Каллума, и поделилась своими выводами. Гейлис фыркнула.
– Тьфу ты! Она слышала, как Дугал и Каллум говорят обо мне; а испугалась, потому что решила: Каллум узнал, что она ходила ко мне за сглазом. Он бы выпорол ее за это до крови. Он таких шуток не допускает.
– Кто дал ей сглаз? – она меня ошеломила. Гейлис резко отодвинулась.
– Я его не давала. Я его продала.
Я уставилась на нее, пытаясь поймать ее взгляд в сгущающейся темноте.
– А что, есть разница?
– Ну разумеется, есть, – нетерпеливо заявила она. – Это просто сделка, вот и все. И я никогда не выдаю секретов своих клиентов. И потом, она же не говорила, что это для тебя! А тебя я предупреждала, если ты помнишь.
– Спасибо, – саркастически отозвалась я. – Но… – Мозг пылал, пытаясь переварить полученную информацию. – Раз она подкинула сглаз мне, значит, ей нужен Джейми. Тогда понятно, почему она отправила меня к тебе. А как же Дугал?
Гейли замялась, но через несколько минут пришла к какому-то решению.
– Девчонка беременна от Дугала Маккензи не больше, чем ты.
– Да почему ты так уверена?
Гейлис пошарила в темноте, нашла мою руку, потянула ее к себе и положила на свой увеличенный живот.
– Потому что от него беременна я, – сказала она.
– Так это не Лири, – ахнула я. – Ты!
– Я. – Она говорила совсем просто, без своей обычной манерности. – Что там Каллум пообещал: «Я прослежу, чтобы с ней обошлись, как положено?» Думаю, именно так он и представляет себе подходящее избавление от проблемы.
Я долго молчала, обдумывая все это.
– Гейли, – решилась я, наконец, – а боли в желудке у твоего мужа…
Она вздохнула.
– Белый мышьяк. Я надеялась, что это прикончит его до того, как беременность станет заметной, но он продержался дольше, чем я рассчитывала.
Я вспомнила на лице Артура Дункана взгляд, исполненный ужаса и понимания, когда он ворвался в гардеробную жены в последний день своей жизни.
– Понятно, – произнесла я. – Он не знал, что ты беременна, пока не увидел тебя полураздетой в день банкета. А когда понял… Полагаю, у него были основания считать, что отец – не он?
Из дальнего угла раздался слабый смешок.
– Бромид, который я добавляла ему в чай, обошелся мне дорого, но это стоило каждого фартинга.
Я вздрогнула и прижалась к стене.
– Поэтому ты и решилась убить его прилюдно, на банкете. Он бы заявил, что ты прелюбодейка… и отравительница. Как по-твоему, он понял про мышьяк?
– О, Артур знал, – заверила она меня. – Конечно, он бы в этом не признался даже самому себе, но он знал. Мы сидели за ужином, и я предлагала: «Не хочешь еще немного бульона, дорогой?» или «Глоток эля, мой родной?» А он смотрел на меня – глаза, как вареные яйца, и говорил, мол, нет, не хочу, что-то аппетита нет. И отодвигал тарелку, а потом я слышала, как он тайком идет в кухню и обжирается там, и думает, что так он в безопасности, потому что эта еда не из моих рук.
Она говорила легким и веселым тоном, словно пересказывала мне пикантную сплетню. Я снова вздрогнула и отодвинулась подальше от существа, с которым оказалась во тьме.
– Он и не догадывался, что мышьяк – в его тонизирующем средстве. Он не принимал никаких лекарств, которые приготовляла я. Заказывал патентованное тонизирующее средство в Лондоне – отдавал целое состояние! – В ее голосе звучало возмущение таким мотовством – В его состав входит мышьяк, и он не заметил никакой разницы, когда я добавила туда еще немного.
Я и раньше слышала, что тщеславие – главная слабость всех убийц. Похоже, это правда, потому что Гейлис продолжала свой рассказ, забыв о нашем положении, так она гордилась своим успехом.
– Конечно, убивать его прилюдно было немного рискованно, но мне пришлось срочно что-то предпринять.
Понятное дело, не мышьяк. Я вспомнила твердые синие губы судьи и то, как онемели мои собственные, когда прикоснулись к его. Быстрый и смертельный яд.
А я-то думала, что Дугал признавался в любовной интрижке с Лири! Но ведь тогда, несмотря на неодобрение Каллума, ничто не могло помешать Дугалу жениться на девушке! Он был вдовцом.
А вот прелюбодеяние, да еще и с женой судьи? Совсем другое дело для всех, вовлеченных в него. Насколько я помнила, наказание за измену было жестоким. Каллум вряд ли смог бы замять такое значимое дело, но что-то мне плохо представлялось, чтобы он присудил брата к публичной порке или изгнанию. А Гейлис запросто могла предпочесть убийство тому, что ей прижгут каленым железом лицо и на несколько лет запрут в тюрьму, трепать пеньку по двенадцать часов в день. Так что она приняла свои предупредительные меры, а Каллум – свои. А между ними оказалась пойманной в ловушку я.
– А как же дитя? – спросила я. – Уж наверное…
Из темноты раздался мрачный смешок.
– Случается и непредвиденное, подруга. Даже с лучшими из нас. А уж раз это случилось… – Я скорее почувствовала, чем увидела, что она пожала плечами. – Я сначала собиралась от него избавиться, а потом решила, что с его помощью можно заставить Дугала жениться на мне, когда Артур умрет.
Тут у меня возникло страшное подозрение.
– Но ведь жена Дугала тогда еще была жива! Гейлис, ты что… ?
Она покачала головой, ее платье зашуршало, и я уловила слабый блеск ее волос.
– Я собиралась, – ответила она. – Но Господь избавил меня от этой неприятности. Понимаешь, я сразу решила, что это знак свыше. И все бы отлично сработало, если бы не Каллум Маккензи.
Я обхватила себя за локти, очень уж стало холодно, и продолжала разговаривать с ней, чтобы хоть немного отвлечься.
– Так ты хотела самого Дугала или же его положения и денег?
– О, денег у меня полно, – в ответе послышалась нотка удовлетворения. – Я же знала, где Артур хранил ключ от всех своих бумаг и записей. А почерк у него был очень четкий, надо признать, так что подделать его подпись оказалось довольно просто. За последние два года я сумела забрать у него почти десять тысяч фунтов.
