Текст книги "Чужеземец. Запах серы"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Если не ты, то кто?
– Не знаю. – Привлекательное лицо выглядело настороженным, но вроде бы откровенным. – Один из тех троих – конченые люди, разбойники – охотился тогда с Джейми. Они все друг друга обвиняли, а правду выяснить было невозможно – ну, не тогда. – Дугал пожал плечами, с широкого плеча соскользнул плащ. – Теперь это и вовсе неважно: двое мертвы, а третий в тюрьме. Правда, по другому поводу, но разница-то небольшая, как по-твоему?
– Мне тоже так кажется.
Я почувствовала своего рода облегчение: по крайней мере, он не убийца. Сейчас ему нет смысла лгать мне – с его точки зрения я совершенно беспомощна. Одна – и он может вынудить меня сделать все, что пожелает. Во всяком случае, он думает именно так. Я сжала рукоятку кинжала. В пещере не хватало света, но я внимательно наблюдала за Дугалом и заметила, как в его взгляде промелькнула нерешительность – он обдумывал следующий ход. Вот он шагнул ко мне, протянув руку, но тут же остановился, увидев, что я метнулась в сторону.
– Клэр. Сладкая моя Клэр. – Теперь он говорил вкрадчиво, ласково пробежав пальцами по моей руке. Стало быть, предпочел обольщение насилию.
– Я понимаю, почему ты так холодно разговариваешь со мной и почему так плохо обо мне думаешь. Ты знаешь, что я пылаю к тебе страстью, Клэр. И это чистая правда – я хочу тебя с того самого вечера во время Сбора, когда поцеловал твои сладкие губы. Если бы в тот момент, когда Рэндалл угрожал тебе, я был свободным человеком, я бы тотчас женился на тебе и послал негодяя к дьяволу. – Он придвигался все ближе, прижимая меня к каменной стене пещеры. Его пальцы гладили мою шею, нащупывая застежку плаща.
Должно быть, он увидел мое лицо, потому что прекратил заигрывать, хотя руку не убрал, так и оставив ее на жилке, быстро бьющейся у меня на горле.
– Даже сейчас, – проговорил он, – даже зная мои чувства – потому что больше я их от тебя скрывать не буду – даже сейчас ты не сможешь считать, что я покинул бы Джейми Фрэзера, будь у меня хоть какая-то надежда спасти его. Джейми Фрэзер – единственный человек в мире, которого я мог бы назвать своим сыном!
– Не совсем так, – ответила я. – У тебя есть настоящий сын. А может, теперь уже два.
Пальцы у меня на горле сжались, буквально на одну секунду, но Дугал тут же убрал руку.
– Что ты имеешь в виду?
Притворство и игры кончились. Карие глаза исполнились решимости, а пухлые губы, прикрытые каштановой бородой, сжались в жесткую линию. Дугал был для меня слишком большим и стоял слишком близко. Но я зашла слишком далеко, и теперь не до предосторожностей.
– Это значит, что мне известно, кто настоящий отец Хеймиша, – сказала я. Похоже, Дугал ожидал этого и постарался ничем не выдать себя, но несколько недель гадания не пропали даром: я заметила, как от потрясения расширились его глаза, увидела внезапную панику, которую он тут же подавил, но от которой напряглись уголки его губ.
В десятку. Невзирая на опасность, я возликовала. Значит, я не ошиблась, и это знание может стать столь необходимым мне оружием.
– Стало быть, ты знаешь? – тихо произнес он.
– Да, – ответила я. – Думаю, Каллум тоже.
Это его остановило. Карие глаза сузились, а я на мгновение задумалась, не вооружен ли он.
– Думаю, одно время он считал, что это Джейми, – продолжала я, глядя ему прямо в глаза. – Из-за слухов. Надо полагать, распустил их ты – подбрасывал мысли Гейлис Дункан. Но почему? Потому что Каллум стал подозревать Джейми и начал расспрашивать Летицию? Она не смогла бы долго противостоять ему. Или потому, что Гейлис решила, что ты – любовник Летиции, и ты предпочел сказать ей, что это Джейми, чтобы усыпить подозрения? Она очень ревнивая женщина, но теперь у нее нет причин покрывать тебя.
Дугал беспощадно улыбнулся. В глазах не таял лед.
– Нет, – согласился он, по-прежнему тихим голосом. – Ведьма мертва.
– Мертва! – Потрясение наверняка так же отчетливо отразилось на моем лице, как и в голосе. Его улыбка стала еще шире.
– О да, – сказал он. – Сожжена. Ее ноги засунули в бочонок со смолой и обложили ее сухим торфом. Привязали к столбу. Она пылала, как факел. Отправилась к дьяволу в столбе пламени под рябиновым деревом.
– Я думала, она не должна была… умереть, пока не родится дитя.
Он посмотрел на меня, все еще улыбаясь, но я заметила, что по его шее струится пот.
– Дитя родилось, только раньше времени. Маленький, но все равно прелестный мальчишка. Сильный, лягался и сразу потребовал грудь. У него глаза матери, у маленького дьяволенка.
Сначала я подумала, что это безжалостное перечисление подробностей было рассчитано на то, чтобы впечатлить меня, но я ошибалась.
Чуть сдвинувшись в сторону, так, что на лицо Дугала упал свет, я увидела, что вокруг его глаз пролегли скорбные морщины.
Значит, это был не каталог ужасов, а самобичевание. Но мне не было его жалко.
– Похоже, ты любил ее, – холодно заметила я. – Много же пользы ей это принесло. И ребенку. Что ты с ним сделал?
Он пожал плечами.
– Проследил, чтобы его устроили в хороший дом. Это здоровый ребенок, а семья, взявшая его, потеряла своего. Им неважно, что его мамаша – ведьма и прелюбодейка.
– А отец – прелюбодей и предатель, – огрызнулась я. – Твоя жена, твоя любовница, твой племянник, твой брат – да есть ли хоть кто-нибудь, кого ты не предал и не обманул? Ты… ты… – я задохнулась от отвращения. – Не знаю, чему я так удивляюсь, – попыталась я успокоиться. – Если ты неверен своему королю, вряд ли есть причина считать, что ты будешь испытывать преданность к племяннику или брату.
Дугал дернул головой и уставился на меня. Он поднял густые темные брови такой же формы, как у Каллума, Джейми и Хеймиша. Глубоко посаженные глаза, широкие скулы, череп красивой формы…
Кровь старого Джейкоба Маккензи оказалась сильной…
Большая рука тяжело опустилась мне на плечо.
– Мой брат? Ты думаешь, я предал брата? – Почему-то именно это задело его – и даже лицо почернело от гнева.
– Ты только что сам это признал!.. – И тут меня осенило.
– Вместе… – медленно выговорила я. – Вы сделали это вместе, ты и Каллум. Вместе, как вы всегда все делали… – Я скинула его руку со своего плеча.
– Каллум не мог быть предводителем, если бы ты не отправился с ним на войну… Он не смог бы удержать клан, если бы ты не ездил с ним, чтобы собирать арендную плату и разбирать жалобы. Он не мог ездить верхом. И сына зачать не мог, чтобы передать тому бразды правления. А у тебя с Маурой тоже не было сыновей… И ты поклялся быть его руками и ногами… – У меня начиналась истерика. – Так почему бы тебе не стать заодно и его членом?
Дугал уже перестал гневаться и смотрел на меня с любопытством. Решив, что теперь я никуда не денусь, он спокойно уселся на один из тюков с товаром и терпеливо ждал, когда я замолчу.
– Значит, ты все сделал с ведома Каллума. А Летиция была согласна? – Поняв, насколько беспощадными оказались браться Маккензи, я вполне допускала, что ее заставили силой.
Дугал кивнул. Его гнев полностью испарился.
– О да, еще как согласна. Не то чтобы я ей сильно нравился, но она хотела ребенка – достаточно сильно, чтобы ложиться со мной в постель три месяца подряд, пока мы не зачали Хеймиша. Это было чертовски скучно, – добавил задумчиво Дугал, соскребая с башмака грязь. – Все равно, что плюхаться в миске с теплым молочным пудингом.
– А Каллуму ты об этом сказал? – Услышав в моем голосе надрыв, Дугал поднял голову и некоторое время смотрел на меня. Слабая улыбка осветила его лицо.
– Нет, – спокойно ответил он. – Нет, этого я ему не говорил. – И стал рассматривать свои руки, словно выискивая на ладонях какие-то тайны. – Ему я сказал, – мягко произнес он, не глядя на меня, – что она нежная и сладкая, как зрелый персик, что в ней есть все, чего мужчина может желать от женщины.
Он резко свел ладони вместе и посмотрел на меня, и тот кратковременный проблеск вновь спрятался за язвительным взглядом Дугала Маккензи.
– Нежная и сладкая – не совсем то, что я могу сказать о тебе, – заметил он. – Но все, чего мужчина может желать от женщины… – Глубоко посаженные карие глаза медленно скользнули по моей фигуре, задержавшись на округлости груди и бедер. Он смотрел, и его рука бессознательно двигалась вверх и вниз, поглаживая ногу. – Кто знает? – произнес он, словно разговаривая сам с собой. – Я могу родить еще одного сына – на этот раз законного. Конечно, – тут он оценивающе склонил голову набок, глядя на мой живот, – с Джейми этого не случилось. Возможно, ты бесплодна. Но я воспользуюсь этим шансом. В любом случае, собственность того стоит.
Внезапно Дугал встал и шагнул ко мне.
– Кто знает? – повторил он очень тихо. – Если я смогу вспахивать эту покрытую каштановым пушком борозду каждый день и сеять поглубже… – Он сделал еще шаг, и тени на стенах пещеры качнулись.
– Твое чертово время кончилось! – гневно воскликнула я. Его лицо исказила скептическая улыбка, но тут он понял, что я смотрю куда-то за его спину.
– Конечно, вмешиваться вроде и невежливо, – произнес Муртаг и вступил в пещеру, спрятавшись за двумя заряженными пистолетами. Одним он целился в Дугала, другим махал мне. – Если ты не собираешься принять его последнее предложение здесь и сейчас, я бы предложил тебе уйти. А если ты его принимаешь, тогда уйду я.
– Никто никуда не уходит, – коротко бросила я и велела Дугалу: – Сядь. – Он продолжал стоять, глядя на Муртага, как на привидение.
– Где Руперт? – обрел он, наконец, голос.
– А, Руперт. – Муртаг глубокомысленно поскреб подбородок дулом пистолета. – Так он вроде пошел в трактир. К рассвету должен вернуться, – услужливо добавил он, – с бочонком рома, который ты вроде велел ему принести. А остальные твои люди все еще спят в Квинборо.
У Дугала хватило выдержки рассмеяться, хотя и весьма натянуто. Он сел, сложил руки на коленях и перевел взгляд с Муртага на меня.
Наступило молчание.
– Ну? – осведомился Дугал. – Что теперь?
Да, подумала я, отличный вопрос. Растерявшись, когда я обнаружила здесь Дугала вместо Джейми, потрясенная его откровениями, взбешенная предложением, я не успела сообразить, что же теперь делать. К счастью, Муртаг подготовился лучше. Хотя, конечно, ему-то не пришлось отражать развратные поползновения.
– Нам нужны деньги, – тут же ответил он. – И люди. – Он оценивающе посмотрел на тюки, сваленные у стенки. – Нет, – задумчиво протянул Муртаг. – Это пойдет королю Якову. Мы возьмем то, что принадлежит тебе. – Маленькие черные глазки глянули на Дугала. Дуло пистолета ласково показало на его сумку.
В пользу жизни в горах следует заметить, что она прививает людям фаталистическое отношение ко всему. Дугал вздохнул, сунул руку в сумку и швырнул к моим ногам небольшой кошель.
– Двадцать золотых и тридцать шиллингов, – сказал он, вскидывая бровь. – Возьми их и пользуйся на здоровье.
Увидев скептическое выражение моего лица, он покачал головой.
– Нет, в самом деле. И можешь думать обо мне все, что хочешь. Джейми – сын моей сестры, и если ты сможешь его спасти – да пребудет с тобой Господь. Но только ты не сможешь. – Тон был категоричным.
Потом Дугал посмотрел на Муртага и на пистолеты.
– А вот насчет людей – нет. Если ты и девица намерены совершить самоубийство, я вам помешать не могу. Даже готов похоронить вас, по обе стороны от Джейми. Но ты не потащишь за собой в ад моих людей, и плевал я на твои пистолеты. – Он скрестил руки на груди и прислонился к стене пещеры, спокойно глядя на нас.
Однако Муртаг не перестал целиться. Его глазки метнулись в мою сторону. Хочу ли я, чтобы он выстрелил?
– Предлагаю сделку, – заявила я. Дугал вскинул бровь.
– Что ж, сейчас ты в лучшем положении, чем я. Что ты предлагаешь?
– Позволь мне поговорить с твоими людьми, – сказала я. – И если они согласятся пойти с нами, отпусти их. Если же нет – мы уйдем, как пришли, и даже вернем тебе твой кошель.
Его губы изогнулись в кривой усмешке. Дугал внимательно осмотрел меня, словно оценивая мою настойчивость и ораторский талант, потом снова сел, положил руки на колени и кивнул.
– Решено, – сказал он.
В конце концов мы покинули пещеру и глен с кошелем Дугала и пятью его людьми: Рупертом, Джоном Витлоу, Вилли Макмертри и братьями-близнецами Руфусом и Джорджи Коултерами.
Подтолкнуло всех решение Руперта. Я видела – с мрачным удовлетворением – выражение лица Дугала, когда его коренастый чернобородый капитан, смерив меня взглядом, похлопал по кинжалам у себя на поясе и заявил:
– Ага, девица. Почему бы и нет?
Тюрьма Вентворт находилась в тридцати пяти милях. Полчаса езды на машине по хорошей дороге. Два дня утомительного передвижения по полузамерзшей грязи верхом на пони. Вряд ли долго. Слова Дугала стояли у меня в ушах и удерживали меня в седле даже после того, как я давно должна была свалиться с него в изнеможении. Тело мое напрягалось сверх возможных пределов, лишь бы удержаться в седле все эти долгие мили, но мозг был свободен для тревоги. Чтобы не думать о Джейми, я стала вспоминать разговор с Дугалом в пещере.
И то последнее, что он мне сказал. Пока мы стояли возле пещеры и дожидались Руперта и остальных, которые ушли за пони, спрятанными в укромном месте, Дугал резко повернулся ко мне.
– У меня есть для тебя послание, – сказал он. – От ведьмы.
– От Гейли? – сказать, что я поразилась – значит, ничего не сказать.
Лица его в темноте я видеть не могла, но увидела, как он кивнул.
– Я с ней один раз виделся, – тихо произнес он. – Когда забирал ребенка.
В других обстоятельствах я могла бы ему посочувствовать: он расставался со своей любовницей, приговоренной к сожжению, и держал на руках их сына, которого никогда не назовет своим… Но на этот раз голос мой был ледяным.
– И что она сказала?
Дугал помолчал. Не знаю, хотел ли он что-то скрыть или же просто припоминал точные слова. Скорее, второе, потому что он заговорил:
– Она сказала, что, если я когда-нибудь увижу тебя, должен сообщить тебе две вещи, именно так, как сказала их она. Первое: «Я думаю, что это возможно, но точно не знаю». Второе… а второе – это просто цифры. Она заставила меня несколько раз их повторить, чтобы убедиться, что я запомнил правильно, потому что говорить их я должен в определенном порядке. Цифры такие: один, девять, шесть и семь.
Высокая фигура вопросительно повернулась ко мне.
– Это для тебя что-нибудь значит?
– Нет, – ответила я и отвернулась к пони. Но, разумеется, это для меня «что-то» значило. «Думаю, это возможно». Под этим она могла иметь в виду только одно. Она думала, хотя не знала точно, что можно вернуться назад, в мою жизнь, сквозь каменное кольцо. Совершенно очевидно, что сама она даже не пыталась, а решила остаться, за что и поплатилась. Вероятно, у нее были для этого причины. Возможно, Дугал?
Что касается цифр, думаю, и тут я поняла, что имелось в виду. Она назвала их по отдельности скрытности ради – к тому времени это въелось ей в плоть и кровь, но все вместе они составляли число. Один, девять, шесть, семь. Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Год, когда она провалилась в прошлое.
Я ощущала легкое любопытство и глубокое сожаление. Какая жалость, что я заметила след от прививки, когда было уже поздно! Хотя, заметь я его раньше, возможно, я пошла бы к каменному кольцу, может, с ее помощью, и не вышла бы замуж за Джейми…
Джейми. Мысль о нем давила на сознание тяжким свинцовым грузом, казалась маятником, медленно раскачивающимся на конце веревки. Вряд ли долго. Перед нами лежала дорога, бесконечная и безотрадная, иногда полностью исчезая в замерзшем болоте или под водой, бывшей когда-то лугами и вересковыми пустошами. Под моросящим дождиком, готовым в любой миг обернуться снегом, мы лишь на второй день к вечеру достигли своей цели.
На фоне угрюмого неба грозно вырисовывалось черное строение. Построенное в форме гигантского куба со стороной в четыре тысячи футов, с башней на каждом углу, оно могло вместить три сотни пленников, плюс сорок солдат гарнизона и их командиров, плюс гражданского коменданта и его персонал, плюс четыре дюжины поваров, слуг, конюхов и прочих, необходимых для безотказной работы этого заведения. Тюрьма Вентворт.
Я подняла голову и посмотрела на зловещие стены зеленоватого гранита. Два фута толщиной в основании. Кое-где стены прорезали крохотные оконца. В некоторых поблескивал свет. Остальные – я предположила, что там и находились камеры – оставались темными. Я сглотнула. Увидев массивное сооружение, его неприступные стены, монументальные ворота и стражей в красных мундирах, я начала испытывать сомнения.
– Что, если… – губы пересохли, мне пришлось замолчать и облизать их, – что, если мы не справимся?
Выражение лица Муртага не изменилось – суровый рот, непреклонный узкий подбородок, спрятанный в грязном воротничке рубашки.
– Тогда Дугал похоронит нас рядом с ним – по обе стороны его могилы, – отрезал он. – Пошли, надо кое-что сделать.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
КАПИЩЕ ЗЛА И ОБИТЕЛЬ ЛЮБВИ
Глава 35
Тюрьма Вентворт
Сэр Флетчер Гордон был человеком невысоким и тучным, а шелковый полосатый жилет облегал его, как вторая кожа. Сутулые плечи, выпирающий животик – он напоминал мне большой окорок, устроившийся в кресле коменданта.
Лысая голова и розовый цвет лица только усиливали это впечатление, хотя мало какой окорок может похвастаться такими яркими синими глазками. Он размеренно и неторопливо перебирал листы бумаги на столе.
– Да, вот он, – произнес комендант после бесконечного молчания, во время которого читал страницу. – Фрэзер, Джеймс. Обвинение в убийстве. Приговорен к повешению. Та-ак, где у нас приказ о казни? – Он снова замолчал, близоруко всматриваясь в бумаги. Я впилась пальцами в атлас ридикюля, страстно желая, чтобы мое лицо оставалось невыразительным.
– А, вот. Дата казни: двадцать третье декабря. Да, он еще у нас.
Я тяжело сглотнула и ослабила хватку, раздираемая ликованием и паникой. Он еще жив. Еще два дня. И он где-то рядом, где-то в том же здании, что и я. Осознание этого добавило в кровь адреналина, и руки мои затряслись.
Я чуть подвинулась вперед в своем кресле для посетителей и постаралась принять самый обаятельный вид.
– А могу я повидаться с ним, сэр Флетчер? Буквально на минутку, на случай, если он… ну, вдруг ему захочется передать что-нибудь своей семье?
Под видом английского друга семьи Фрэзеров я довольно легко попала в Вентворт и в кабинет сэра Флетчера, гражданского коменданта тюрьмы. Просить свидания с Джейми было довольно опасно: не зная сочиненной мною истории, он запросто мог выдать меня, если увидит без предупреждения. Да и сама я могла выдать себя, потому что вовсе не была уверена, что смогу удержаться, увидев его. Но этот шаг был необходимым, чтобы узнать, где он находится – в этом громадном каменном кроличьем садке шансы отыскать его самостоятельно равнялись нулю.
Сэр Флетчер нахмурился и задумался. Совершенно очевидно, что он счел просьбу повидаться с заключенным просто потому, что я знакома с его семьей, досадным недоразумением, но при этом не был лишен определенных чувств.
Наконец он неохотно покачал головой.
– Нет, моя дорогая. Нет, боюсь, что я действительно не могу этого разрешить. Тюрьма сейчас переполнена, и у нас просто негде устраивать свидания. А этот человек находится в… – он снова заглянул в бумаги, – в одной из больших камер западного блока, и с ним еще несколько осужденных. Будет исключительно рискованно для вас посетить его там – да и вообще посетить. Поймите, этот человек опасен. Я вот вижу в бумагах, что с момента его появления здесь мы держим его в цепях.
Я снова вцепилась в сумочку, на этот раз пытаясь удержаться, чтобы не ударить его.
Флетчер снова покачал головой, пухлая грудь его вздымалась и опускалась от затрудненного дыхания.
– Нет. Будь вы членом его семьи, может быть… – Он поднял голову и моргнул. Я сжала челюсти, полная решимости не выдать себя. Уж наверное, какое-то волнение в данных обстоятельствах вполне допустимо.
– Но возможно, моя дорогая… – Похоже, его внезапно озарило. Комендант тяжело поднялся на ноги и подошел к внутренней двери, где стоял часовой в униформе, пробормотал что-то, часовой кивнул и исчез.
Сэр Флетчер вернулся к своему столу, задержавшись на минутку, чтобы взять из шкафчика графин и бокалы. Я с благодарностью приняла предложенный кларет – он был мне просто необходим.
К тому времени, как часовой вернулся, мы допивали уже по второму бокалу. Часовой, не дожидаясь приглашения, вошел в кабинет, поставил на стол сэра Флетчера деревянную шкатулку и вышел. Я заметила, что его взгляд задержался на мне, и скромно опустила глаза. Я надела платье, позаимствованное Рупертом у своей знакомой в ближайшем городке. Судя по запаху, пропитавшему платье, и по ридикюльчику, у этой дамы была совершенно определенная профессия. Я только надеялась, что часовой не узнал платье.
Осушив бокал, сэр Флетчер поставил его на стол и придвинул к себе шкатулку. Это была очень простая шкатулка из неотшлифованного дерева со сдвижной крышкой. На крышке виднелись написанные мелом буквы.
Я прочитала их даже вверх ногами. ФРЭЗЕР, вот что там было написано.
Сдвинув крышку, сэр Флетчер какое-то время разглядывал содержимое, потом закрыл шкатулку и подвинул ее ко мне.
– Личные вещи заключенного, – объяснил он. – Как правило, после казни мы отсылаем их тому, кого заключенный назовет ближайшим родственником. Однако этот человек, – и комендант неодобрительно покачал головой, – отказался сообщать что-либо о своих родственниках. Несомненно, разрыв отношений. Не так уж и необычно, разумеется, но при данных обстоятельствах достойно сожаления. Мне неловко просить вас об этом, мистрисс Бочомп, но я подумал – возможно вы, раз уж вы знакомы с его семьей, сможете взять на себя доставку этих мелочей соответствующему человеку?
Не доверяя своему голосу, я молча кивнула и уткнулась носом в бокал с кларетом.
Сэр Флетчер вздохнул с облегчением, из-за того ли, что избавился от шкатулки, или при мысли о моем скором уходе.
Он откинулся в кресле, слегка присвистывая при каждом вдохе, и широко улыбнулся мне.
– Это очень мило с вашей стороны, мистрисс Бочомп. Я понимаю, что такой поступок будет тяжелой обязанностью для молодой чувствительной женщины, и заверяю вас, что очень признателен вам за вашу доброту.
– Н-не за что, – запинаясь, пролепетала я, сумела подняться на ноги и взять шкатулку. Восемь на шесть дюймов, высотой дюйма четыре-пять. Маленькая, легкая шкатулка. Все, что остается от жизни человека.
Я знала, что в ней лежит. Три рыболовные лески, аккуратно свернутые. Пробка с воткнутыми в нее крючками. Кремень и стальная пластинка. Кусок стекла с затупившимися от времени краями. Несколько маленьких камушков, симпатичных на вид и приятных на ощупь. Высушенная кротовья лапка – амулет от ревматизма. Библия – или они позволили ему оставить ее себе? Я надеялась, что позволили. И маленькая деревянная змейка, вырезанная из дерева вишни, на которой нацарапано – СОНЯ.
Я остановилась у двери, вцепившись в косяк, чтобы не упасть.
Сэр Флетчер, вежливо провожавший меня к выходу, тут же подскочил ко мне.
– Мистрисс Бочомп! Вам плохо, моя дорогая? Часовой, стул!
По моим щекам стекали струйки холодного пота, но я сумела улыбнуться и отмахнуться от предложенного стула. Все, чего я хотела – выбраться отсюда. Мне требовался свежий воздух, много воздуха. И еще мне нужно было остаться одной, чтобы поплакать.
– Нет, со мной все в порядке, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. – Просто… здесь, вероятно, немного душно. Нет, все замечательно. В любом случае, мой грум ждет меня снаружи.
Заставив себя выпрямиться и улыбнуться, я вдруг уцепилась за одну мысль. Может, и не поможет, но и хуже не будет.
– О, сэр Флетчер…
Все еще встревоженный, он был весь обходительность и внимание.
– Да, моя дорогая?
– Мне пришло в голову… Так печально, что молодой человек в таком положении оторван от семьи. Вот я и подумала… возможно, если он пожелает написать им… примирительное письмо, возможно? Я буду рада доставить его… матери.
– Вы просто сама чуткость, моя дорогая! – Сэр Флетчер пришел в восторг, увидев, что я не собираюсь падать в обморок на его ковер. – Разумеется! Я поинтересуюсь. Где вы остановились, моя дорогая? Если он напишет, я тут же перешлю письмо вам.
– Ну… – я изо всех сил старалась улыбаться, хотя это не особенно получалось, – все так неопределенно. У меня в городе есть несколько родственников и близких друзей. Боюсь, что я буду вынуждена пожить у каждого, чтобы никого не обидеть. – Я даже умудрилась рассмеяться. – Так что, если это вас не очень затруднит, возможно, мой грум может заехать и справиться о письме?
– Разумеется, разумеется. Это подойдет превосходно, моя дорогая. Просто превосходно!
Кинув быстрый взгляд на графин с кларетом, комендант подхватил меня под руку, чтобы проводить до ворот.
– Тебе лучше, девица? – Руперт откинул мои волосы и вгляделся в лицо. – Ты похожа на недоваренное свиное брюхо. На-ка, выпей еще.
Я помотала головой, отказываясь от фляжки с виски, и села, вытирая лицо мокрой тряпкой.
– Нет, уже все хорошо.
В сопровождении Муртага, нарядившегося моим грумом, я едва выбралась из поля зрения часовых, соскользнула с пони, и меня вырвало на снег.
Там я и оставалась, рыдая и прижимая к груди шкатулку Джейми, до тех пор, пока Муртаг не сгреб меня в охапку, заставил сесть верхом и проводил в маленькую гостиницу в городе Вентворт, где Руперт уже снял комнаты.
Нам досталась верхняя, откуда в сгущающихся сумерках еще была видна громада тюрьмы.
– Так что, парень уже мертв?
Широкое лицо Руперта, наполовину скрытое бородой, было серьезным и добрым, без малейшего следа обычного шутовства.
Я помотала головой и глубоко вздохнула.
– Еще нет.
Выслушав мой рассказ, Руперт стал медленно расхаживать по комнате, втягивая и выпячивая губы.
Муртаг сидел как всегда-тихо, его черты не выражали никаких эмоций. Из него получился бы превосходный игрок в покер, подумала я.
Руперт опустился рядом со мной на кровать и тяжело вздохнул.
– Ну, он еще жив, и это самое главное. Однако будь я проклят, если понимаю, что делать дальше. Нет никаких способов попасть в это место.
– Ага, есть, – внезапно ожил Муртаг. – Благодаря малышке, которая подумала о письме.
– Мммхм. Ну, один человек. И только в кабинет коменданта. Но да, это начало. – Руперт вытащил кинжал и поскреб острием бороду. – Чертовски большое место для поисков.
– Я знаю, где он, – воскликнула я, почувствовав себя лучше от того, что мои компаньоны не собирались сдаваться, хотя предприятие наше казалось совсем безнадежным, а, наоборот, начали строить планы. – Во всяком случае, я знаю, в каком он крыле.
– В самом деле? Хм-м. – Руперт спрятал кинжал и снова начал расхаживать по комнате, но вдруг остановился и спросил: – Сколько у тебя денег, девица?
Я порылась в кармане. Кошелек Дугала, деньги, которые всучила мне Дженни, и нитка жемчуга. Руперт отверг жемчуг, но кошель взял и высыпал монеты на свою широкую ладонь.
– Этого хватит, – заявил он, позвякивая ими, и скосил взгляд на близнецов Коултеров. – Вы двое и Вилли, пойдемте со мной. Джон и Муртаг пусть остаются здесь, с девицей.
– Куда ты собрался? – спросила я.
Руперт ссыпал деньги в сумку, оставив в руке одну монету, которую он стал задумчиво подбрасывать в воздух.
– Ох, – невнятно отозвался он. – Тут случилась еще одна гостиница, на другой стороне города. Часовые из тюрьмы ходят туда, когда не на дежурстве: она ближе, а выпивка там на пенни дешевле. – Он подкинул монету в воздух большим пальцем, повернул кисть и поймал ее между согнутыми пальцами.
Я смотрела на Руперта, начиная догадываться, что он задумал.
– В самом деле? – спросила я. – И я не думаю, что они играют там в карты, а ты?
– Откуда мне знать, девица, откуда мне знать, – ответил он, еще раз подкинул монету, поймал ее между ладонями, а потом раскрыл их. Монеты на них не было. Руперт улыбнулся, в черной бороде сверкнули белые зубы. – Но ведь мы можем сходить и посмотреть, нет? – Он щелкнул пальцами, и между ними вновь возникла монета.
Вскоре после двух на следующий день я вновь прошла под ощетинившейся остриями решеткой, охранявшей ворота Вентворта с момента его возведения в шестнадцатом веке.
За прошедшие годы тюрьма не утратила своего угрожающего вида, и я прикоснулась к кинжалу в кармане, чтобы набраться мужества.
Если верить сведениям, добытым Рупертом и его помощниками-шпионами у часовых тюрьмы во время вчерашней вылазки, сэр Флетчер сейчас должен быть глубоко погружен в послеобеденный отдых.
Руперт и остальные ввалились вчера в гостиницу перед самым рассветом, с красными глазами, источая пары эля.
Все, что Руперт ответил на мои вопросы, было: «Ох, девица, чтобы выиграть, нужна только удача. Вот чтобы проиграть, требуется умение», после чего свернулся калачиком в уголке комнаты и немедленно заснул, оставив меня по-прежнему мерить шагами пол, как я делала это всю ночь.
Проснулся он через час, с ясными глазами и ясной головой, и выложил мне план, который я должна была привести в исполнение.
– Сэр Флетчер не позволяет никому и ничему помешать его трапезам, – сказал он. – Кто бы ни желал его видеть, может желать это до тех пор, покуда он не покончит с едой и питьем. А после полуденной трапезы в его привычках удалиться в свои покои и слегка вздремнуть.
Муртаг под видом моего грума прибыл на четверть часа раньше и был пропущен безо всяких осложнений. Предполагалось, что его отведут в кабинет сэра Флетчера и предложат подождать. Находясь там, он должен был обыскать кабинет, чтобы найти план западного крыла и, если повезет, ключи от камер.
Я немного подождала, посматривая на небо, чтобы определить время. Если я заявлюсь слишком рано, сэр Флетчер может пригласить меня отобедать с ним, а это меня совсем не устраивало. Карточные знакомые Руперта заверили его, что привычки коменданта незыблемы, гонг к обеду раздается ровно в час, а суп подается через пять минут.
У входа стоял тот же часовой, что и вчера. Он немного удивился, однако приветствовал меня очень любезно.
– Такая досада, – сказала я. – Я хотела, чтобы мой грум передал сэру Флетчеру небольшой подарок в благодарность за его доброту. Но этот глупец уехал, а подарок оставил, поэтому мне пришлось ехать следом самой в надежде догнать его. Он уже прибыл? – И я показала небольшой сверток и улыбнулась, сожалея о том, что у меня нет ямочек на щеках. Раз уж их не было, пришлось демонстрировать восхитительные зубы.
Этого оказалось достаточно. Меня впустили и провели по коридорам тюрьмы к кабинету коменданта. Хотя эта часть крепости была прилично меблирована, принять ее за что-нибудь еще, кроме тюрьмы, казалось невозможным. Здесь стоял запах, который я определила, как запах страха и несчастья, хотя скорее всего это был просто старый запах запустения и нехватка канализации.
