Текст книги "Чужеземец. Запах серы"

Автор книги: Диана Гэблдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Внизу показалась мельница, очень живописная. Желтая стена увита багровыми виноградными лозами, ставни открыты, впуская внутрь солнечный свет, и выглядела она очень аккуратно, несмотря на облезшую зеленую краску. Вода весело хлестала через шлюз, а водяное колесо неподвижно замерло в пруду. Даже утки плавали в этом пруду – чирки и златоглазки.

– Посмотри, – остановилась я на вершине холма, положив руку на плечо Джейми. – Разве не прекрасно?

– Будет еще прекраснее, если колесо начнет вращаться, – практично заметил он. Потом взглянул на меня и улыбнулся. – Ага, Сасснек. Это красивое место. Мальчишкой я любил здесь купаться – за излучиной есть широкий пруд.

Мы немного спустились с горы, и сквозь заслон из ив показался пруд. И мальчишки. Их было четверо, они плескались и орали, все четверо голые.

– Б-р-р, – передернулась я, глядя на них. Для осени стояла прекрасная погода, но похолодало достаточно, чтобы радоваться теплой шали. – У меня кровь стынет в жилах, когда я на них смотрю.

– О, – сказал Джейми. – Что ж, дай-ка я тебя согрею.

Он оглянулся на мальчишек в речке, отступил в тень большого дерева, обнял меня за талию и привлек к себе.

– Ты не первая девушка, которую я поцеловал, – тихо произнес он. – Но клянусь, что ты – последняя. – И склонил голову к моему поднятому лицу.

После того, как мельник появился из своей берлоги и нас торопливо представили друг другу, я вернулась на берег пруда, а Джейми выяснял, что произошло. Потом мельник вернулся на мельницу, пытаясь прокрутить жернов изнутри, а Джейми немного постоял, глядя в темные, заросшие водорослями глубины мельничной запруды. Наконец он обреченно пожал плечами и начал раздеваться.

– Ничего не поделаешь, – бросил он мне. – Иэн был прав – что-то застряло в колесе под шлюзом. Мне придется нырять и… – Он услышал, как я ахнула, и повернулся к берегу, где я сидела, прижимая к себе корзинку.

– А что случилось с тобой? – сердито вопросил он. – Что, никогда раньше не видела мужчин в подштанниках?

– Не… не в таких… – с трудом выдавила я из себя несколько членораздельных слов. Предвидя, что придется нырять, он натянул под килт короткое, невообразимо древнее одеяние, сшитое когда-то из красной фланели, а теперь все в заплатках из ослепительного множества разных тканей и расцветок. Определенно эти подштанники принадлежали кому-то, бывшему ростом на несколько дюймов выше Джейми. Они ненадежно держались на его бедрах, а складки эффектно драпировались на плоском животе.

– Твоего деда? – догадалась я, делая безуспешные попытки подавить хихиканье. – Или бабушки?

– Отца, – холодно ответил он, глядя на меня сверху вниз. – Ты же не думаешь, что перед женой и арендаторами я полезу в воду голым, как яйцо?

С немалым достоинством он подобрал одной рукой лишнюю ткань и шагнул в воду.

Добравшись до колеса, Джейми собрал всю свою выдержку, набрал в грудь побольше воздуха и нырнул вниз головой.

Последнее, что я увидела, – это раздувшиеся, как воздушный шар, красные фланелевые подштанники.

Мельник, высунувшись в окно, выкрикивал ободряющие слова и давал советы всякий раз, как мокрая голова Джейми показывалась над водой.

На берегу запруды росло много растений, и я начала ковырять землю палкой в поисках корней мать-и-мачехи, белокопытника, одуванчиков и мыльнянки. Я уже наполнила корзинку до половины, как вдруг за спиной послышалось вежливое покашливанье.

Это была по-настоящему старая леди, во всяком случае, такой она мне показалась. Она опиралась на трость из боярышника, а одета была в наряд, который, похоже, носила еще лет двадцать назад, теперь слишком для нее широкий.

– Хорошего вам утра, – сказала она, кивая головой, как малиновка. На ней был накрахмаленный белый чепец, скрывавший волосы, но несколько седых прядок выбились и висели вдоль щек, напоминавших печеные яблоки.

– Хорошего утра, – отозвалась я и хотела подняться на ноги, но старушка сделала несколько шажков и с поразительным изяществом опустилась на землю рядом со мной. Я понадеялась, что встать она тоже сможет.

– Я… – начала было я, но не успела толком открыть рот, как она прервала меня.

– Ты, конечно, новая леди. А я – мистрисс Макнэб, но все называют меня бабушка Макнэб, потому что мои невестки тоже мистрисс Макнэб. – Она протянула костлявую ручку и придвинула к себе мою корзинку.

– Мать-и-мачеха – ага, хорошо от кашля. – Она поставила корзинку на колени и с видом знатока начала перебирать растения. Я наблюдала за этим со смешанным чувством изумления и раздражения. Наконец, удовлетворенная, она протянула корзинку мне.

– Что ж, ты совсем не глупа для англичанки – заметила старушка. – Во всяком случае, не путаешь тмин с цикутой. – Она бросила взгляд на запруду, где ненадолго появилась голова Джейми, гладкая, как у тюленя, и снова исчезла под водой. – Сдается мне, Лаллиброх женился на тебе не только из-за мордашки.

– Спасибо, – сказала я, решив принять это за комплимент. Глаза старой леди, острые, как иголки, остановились на моем животе.

– Еще без ребеночка? – требовательно спросила она. – Листья малины, вот что тебе нужно. Завари горсточку с шиповником и пей, когда растет луна, от первой четверти до полнолуния.

– О, – растерялась я. – Ну…

– Я хотела попросить твоего мужчину сделать для меня кой-чего, – продолжала между тем старушка. – Но вижу, он немного занят, поэтому скажу тебе.

– Хорошо, – слабым голосом согласилась я, понимая, что помешать ей все равно не смогу.

– Дело в моем внуке, – заявила она, пригвоздив меня к месту взглядом маленьких серых глазок, величиной и блеском похожих на мраморные шарики. – Мой внук Рэбби, вот который. У меня их шестнадцать, и троих зовут Робертом, поэтому один из них – Боб, второй Роб, а малыш – Рэбби.

– Поздравляю, – вежливо отозвалась я.

– Я хочу, чтобы Лаллиброх взял парнишку в грумы, – непреклонно продолжала старушка.

– Ну, я не могу сказать…

– Понимаешь, все дело в его отце, – доверительно наклонилась она ко мне. – Не то чтобы я против суровости: пожалей розгу – испортишь ребенка, я частенько так говорила, и добрый Господь тоже знает, что мальчишкам нужна порка, иначе он не вложил бы в них столько от дьявола. Но если ребенка приходится вытаскивать из очага, а на лице у него синяк с мой кулак, и только за то, что он взял с тарелки лишнюю лепешку, то…

– То есть вы хотите сказать, что отец Рэбби бьет его? – прервала ее я.

Старушка кивнула, довольная моей сообразительностью.

– Ну да. Разве я тебе не об этом толкую? – Она подняла руку. – Конечно, так-то я бы и не вмешивалась. Мужчина растит сына так, как считает нужным, но… в общем, Рэбби вроде как мой любимчик. И не парнишка виноват в том, что его папаша пьянчуга, хоть и не пристало его собственной матери такое говорить. – Она назидательно подняла палец, похожий на прутик. – Не то чтобы отец Роналда не пропускал время от времени лишнюю чарку. Но поднимать руку на меня или детей – нет уж. Во всяком случае, после первой попытки, – задумчиво прибавила она и неожиданно подмигнула мне. Маленькие щечки сделались круглыми и твердыми, как летние яблоки, и я представила себе, какой она, должно быть, была жизнерадостной и хорошенькой девушкой.

– Один раз он меня ударил, – призналась она, – и тогда я выхватила из очага головешку и как следует шарахнула его по голове. – Старушка рассмеялась, раскачиваясь взад-вперед. – Думала, что убила его, и вот уж навылась, держа его голову на коленях. Все думала, что ж я наделала, и как теперь вдова будет кормить двоих детей? Но он оправился, – заключила она деловито, – и с тех пор никогда не поднимал руку ни на меня, ни на детей. Я, знаешь ли, родила тринадцать, – гордо заявила она. – И десятерых вырастила.

– Поздравляю, – искренне сказала я.

– Листья малины, – повторила старушка, доверчиво положив руку мне на колено. – Вот вспомнишь меня, девица: листья малины помогут. А не помогут, приходи ко мне, и я сделаю тебе горькое питье, и оно отправит семя твоего мужа прямо тебе в утробу, и ты раздуешься, как овца с тройней на Пасху.

Я кашлянула, немного покраснев.

– М-м-м… Так вы хотите, чтобы Джейми… то есть я хочу сказать, Лаллиброх, взял вашего внука в дом грумом, чтобы избавить его от отца?

– Ага, так. Он хороший работник, Рэбби, хороший, и Лаллиброх не будет…

Лицо старой леди застыло на полуслове. Я обернулась и тоже застыла. Красные мундиры. Драгуны, шестеро, верхом, осторожно спускались с холма в сторону мельницы.

С потрясающим присутствием духа мистрисс Макнэб вскочила на ноги и снова села прямо на одежду Джейми, скрыв ее под своими широкими юбками.

В запруде раздался плеск воды и учащенное дыхание – Джейми снова вынырнул на поверхность. Я боялась окликнуть его или шевельнуться, чтобы не привлечь внимание драгунов к пруду, но внезапно наступившая мертвая тишина у меня за спиной сказала мне, что он их заметил. Тишину нарушило только одно слово, донесшееся от воды, произнесенное тихо, но очень искренне.

– Merde, – сказал Джейми.

Мы со старой леди сидели неподвижно, с каменными лицами, глядя, как солдаты спускаются с холма. В последний момент, когда они уже повернули на ведущую к мельнице тропинку, она быстро обернулась ко мне и приложила прямой палец к своим сморщенным губам. Я не должна разговаривать и дать им понять, что я англичанка. У меня даже не хватило времени кивнуть ей в ответ. Испачканные в грязи копыта остановились в нескольких футах от нас

– Хорошего вам утра, леди, – начал главный – капрал, но, к моей большой радости, не капрал Хокинс. Кинув быстрый взгляд в их сторону, я поняла, что не видела ни одного из них в форте Вильям, и слегка расслабила пальцы, охватившие ручку корзинки.

– Мы увидели вас сверху, – продолжал драгун, – и подумали – нельзя ли купить здесь мешок муки? – Он поклонился нам обеим вместе, будучи не совсем уверенным, кому адресовать поклон.

Мистрисс Макнэб говорила ледяным тоном, хотя и вежливо.

– Хорошего утра, – ответила она, слегка наклонив голову. – Но если вы приехали за мукой, боюсь, вас ждет разочарование. Колесо не работает. Может, в следующий раз, когда будете здесь проезжать.

–А что случилось? – живо заинтересовался капрал, невысокий молодой человек со здоровым цветом лица. Он подошел к запруде и посмотрел на колесо. Мельник, высунувшийся из окна, чтобы сообщить последние новости о состоянии жернова, увидел его и торопливо скрылся из вида.

Капрал подозвал одного из своих людей. Тот взобрался вверх по склону и поманил еще одного солдата, который послушно наклонился, чтобы капрал смог взобраться ему на спину. Стоя на его спине, капрал обеими руками ухватился за край крытой вереском крыши и, извиваясь, взобрался на нее. Оттуда он мог дотянуться до большого колеса. Так он и сделал и начал раскачивать его двумя руками, потом нагнулся и закричал в окно мельнику, чтобы тот попробовал повернуть жернов.

Я заставила себя отвернуться от шлюза. Не так уж основательно я знакома с принципом действия водяных колес, чтобы знать наверняка, но все равно боялась: если оно вдруг завертится, все, что находится под ним в воде, будет смято в лепешку.

Похоже, это был не безосновательный страх, потому что мистрисс Макнэб резко заговорила со стоящим рядом солдатом.

– Позови своего командира вниз, паренек. Это не принесет ничего хорошего ни мельнице, ни ему самому. Не нужно соваться в дело, если не разбираешься.

– О, нет причин для беспокойства, миссус, – небрежно бросил солдат. – У отца капрала Силверса большая мельница в Гемпшире. То, чего он не знает о водяных колесах, можно запихнуть в башмак.

Мы с мистрисс Макнэб обменялись встревоженными взглядами. Капрал, полазив еще немного вверх и вниз и покачав колесо, спустился к нам. Он сильно вспотел и, прежде чем обратиться к нам, вытер покрасневшее лицо большим, грязным носовым платком.

– Не могу сдвинуть его сверху, а этот болван мельник, похоже, вовсе не говорит по-английски. – Он покосился на прочную трость и скрюченные суставы мистрисс Макнэб, потом посмотрел на меня. – Может, юная леди сможет пойти со мной и поговорить с ним?

Мистрисс Макнэб схватила меня за рукав.

– Вы уж простите мою невестку, сэр. Она малость повредилась головой, потому как ейный последний ребенок родился мертвым. И словечка не сказала за весь год, бедняжка. И оставить ее я не могу, боюсь, что она кинется в воду да и утопится от горя.

Я изо всех сил постаралась изобразить слабоумную. Впрочем, в данный момент это было совсем несложно. Капрал пришел в замешательство.

– О, – сказал он. – Ну да… – Подошел к берегу и, нахмурившись, уставился в воду. Он смотрел в точности, как Джейми час назад, и, очевидно, по той же причине.

– Ничего не поделаешь, Коллинс, – сказал он пожилому солдату. – Придется мне нырнуть и посмотреть, что его держит.

Он снял красный мундир и начал расстегивать манжеты на рубашке.

Мы с мистрисс Макнэб обменялись взглядами, полными ужаса. Может, под мельницей и хватало воздуха, чтобы выжить, однако вот спрятаться там точно было негде.

Я не очень оптимистично подумала, что можно попробовать изобразить эпилептический припадок, но тут огромное колесо заскрипело. Со звуком, напоминающим падающее дерево, оно провернулось на пол-оборота, на мгновенье остановилось и начало уверенно вращаться.

В шлюз весело хлынули сверкающие ручейки.

Капрал прекратил раздеваться и с восхищением посмотрел на колесо.

– Ты только глянь, Коллинс! Интересно, что же его держало?

Словно в ответ, на вершине колеса что-то показалось. Оно свисало с лопасти, с влажных мокрых красных складок капала вода.

Лопасть ударилась о струю, хлещущую в шлюз, предмет свалился, и подштанники отца Джейми величественно поплыли по водам запруды.

Пожилой солдат выудил их палкой и робко протянул командиру, который снял подштанники с палки с видом человека, вынужденного взять в руки дохлую рыбу.

– Хм, – сказал он, крутя это одеяние с критическим видом. – Хотел бы я знать, откуда, черт возьми, это взялось? Видно, накрутилось на ось. Забавно, что иной раз такая мелочь причиняет такие крупные неприятности, верно, Коллинс?

– Да сэр. – Совершенно очевидно, что вояка не считал работу шотландской мельницы такой всепоглощающе интересной, но ответил вежливо.

Покрутив тряпку в руках, капрал пожал плечами и вытер ею грязь с рук.

– Приличный кусок фланели, – произнес он, выжимая подштанники. – Пригодится чистить упряжь. Сувенир, а, Коллинс? – И вежливо поклонившись мистрисс Макнэб и мне, он повернулся к лошади.

Едва драгуны скрылись из вида за вершиной холма, как плеск воды в запруде возвестил о том, что из глубин поднимается поселившийся там водяной дух.

Он был мертвенно-белым, с синеватым оттенком, как мрамор, а зубы так стучали, что я с трудом разобрала его первые слова. Впрочем, он все равно говорил по-гаэльски. Вот мистрисс Макнэб поняла их легко, и у нее челюсть отвисла. Впрочем, она тут же закрыла рот и сделала низкий реверанс вновь возникшему лэрду.

Увидев ее, Джейми резко остановился, вода скромно прикрывала его до бедер. Он глубоко втянул в себя воздух, стиснул зубы, чтобы они не клацали, и стряхнул с плеча ряску.

– Мистрисс Макнэб, – поклонился он престарелой арендаторше.

– Сэр, – поклонилась она в ответ. – Хороший денек, не правда ли?

– Немного п-п-прохладный, – сказал Джейми, кинув на меня взгляд. Я беспомощно пожала плечами.

– Мы так рады видеть вас снова дома, сэр, и надеемся – и мальчики, и я – что скоро вы сможете остаться навсегда.

– Я тоже, – любезно отозвался Джейми и снова мотнул головой, глядя на меня. Я тупо улыбнулась.

Старуха, не обращая внимания на немую сцену, сложила искривленные руки на коленях и с достоинством начала:

– Я хочу попросить вас о небольшой услуге…

– Бабушка Макнэб, – прервал ее Джейми, сделав угрожающий шаг к берегу, – неважно, чего вы хотите, я это сделаю. При условии, что вы вернете мне рубашку раньше, чем некоторые части моего тела отвалятся от холода.

Глава 29
Еще больше искренности

Вечерами, после ужина, мы сидели в гостиной с Дженни и Иэном, дружески болтая обо всем на свете или слушая рассказы Дженни. Однако сегодня вечером наступила моя очередь, и я привела в восторг Дженни и Иэна, рассказав им о мистрисс Макнэб и красных мундирах.

– Господь знает, что мальчишкам нужна порка, иначе он не вложил бы в них столько от дьявола. – То, как я скопировала бабушку Макнэб, их добило.

Дженни вытерла выступившие от хохота слезы.

– Боже, это чистая правда. И она это тоже знает. Сколько их у нее, Иэн? Восемь мальчишек?

Иэн кивнул.

– Ага, по меньшей мере. Я даже не вспомню всех имен. Кажется, рядом всегда была парочка Макнэбов, с которыми можно было подраться, или поплавать, или порыбачить, когда мы с Джейми были мальчишками.

– Так вы росли вместе? – заинтересовалась я. Джейми и Иэн обменялись широкими ухмылками сообщников.

– О, да, мы знакомы, – захохотал Джейми. – Отец Иэна был управляющим Лаллиброхом, точно как Иэн сейчас. Сколько раз во времена моей безрассудной юности мне приходилось стоять плечом к плечу с теперешним мистером Мюрреем и объяснять одному или второму из наших уважаемых отцов, как обманчива бывает внешность… или терпеть крах.

– А уж если приходилось терпеть крах, – подхватил Иэн, – то столько же раз случалось, что я висел на калитке рядом с теперешним мистером Фрэзером, дожидаясь своей очереди, и слушал, как он орет, как резаный.

– Неправда! – негодующе воскликнул Джейми. – Я никогда не орал.

– Можешь называть это, как тебе угодно, Джейми, – заметил его друг, – но это всегда было ужасно громко.

– Да вас обоих было слышно за мили, – вставила Дженни, – и не только ваши вопли. Джейми, например, постоянно спорил, аж до самой калитки.

– Ага, тебе стоило стать юристом, Джейми. Не понимаю, почему я всегда разрешал говорить тебе, – покачивая головой, сказал Иэн. – Ты всегда втягивал нас в большие неприятности, чем те, с которых все начиналось.

Джейми опять захохотал.

– Это ты о брохе?

– Да. – Иэн повернулся ко мне и махнул рукой на запад, где из холма за домом поднималась древняя каменная башня.

– Это был один из лучших споров Джейми, – сказал он, закатывая глаза к потолку. – Он заявил Брайану, что нецивилизованно использовать физическую силу, чтобы сделать свою точку зрения превалирующей. Физические наказания – это варварство, сказал он, и лупить детей – несовременно. Пороть кого-то только потому, что он совершил поступок, с под… – подоплекой, точно! – с подоплекой которого ты не согласен, вовсе не конструктивный способ наказания…

К этому времени мы все хохотали.

– И Брайан все это выслушал? – спросила я.

– О да, – кивнул Иэн. – А я стоял рядом и кивал всякий раз, как Джейми замолкал, чтобы вдохнуть. Когда у него, наконец, кончились все слова, его отец вроде как кашлянул и говорит: «Понятно». Потом отвернулся и стал смотреть в окно, размахивая ремнем и кивая, как будто обдумывает все это. А мы стояли рядом, как сказал Джейми – плечом к плечу, и потели. Потом Брайан повернулся к нам и велел идти за ним следом на конюшни.

– Он дал нам по метле, по щетке и по ведру и показал на брох, – подхватил рассказ Джейми. – Сказал, что я его убедил, и он решил применить к нам более «конструктивный» способ наказания.

Иэн снова закатил глаза к потолку, словно разглядывая грубые камни броха.

– Эта башня высотой в шестьдесят футов, – пояснил он мне, – диаметром тридцать футов, и в ней три этажа. – Он испустил тяжелый вздох. – Мы подмели ее сверху донизу, – добавил он, – а потом выскребли снизу доверху. Это заняло пять дней, и когда я кашляю, я до сих пор ощущаю во рту привкус гнилой овсяной соломы.

– А на третий день ты попытался меня убить, – вспомнил Джейми, – за то, что я втянул тебя в это. – Он потрогал голову. – У меня была здоровая рана над ухом, там, где ты врезал мне метлой.

– О, конечно, – с удовольствием протянул Иэн. – Это произошло как раз тогда, когда ты во второй раз сломал мне нос, так что мы квиты.

– Доверяй Мюррею вести счет, – покачал головой Джейми.

– Давайте посмотрим, – стала загибать я пальцы. – По твоим словам, Фрэзеры упрямы, Кэмпбеллы коварны, Маккензи очаровательны, но хитры, Грэхемы тупы. А Мюрреи?

– На них всегда можно рассчитывать в драке, – хором сказали Джейми и Иэн, и рассмеялись.

– Ты тоже можешь, – отсмеявшись, сказал Джейми. – Главное – надеяться, что они на твоей стороне. – И оба снова закатились смехом.

Дженни неодобрительно покачала головой.

– А ведь мы еще не сделали ни глотка вина, – заметила она, положила шитье и тяжело поднялась на ноги. – Пойдем со мной, Клэр, посмотрим, может, мистрисс Крук напекла печенья к портвейну.

Когда через четверть часа мы возвращались обратно с полным подносом, я услышала голос Иэна:

– Так ты не против, Джейми?

– Против чего?

– Что мы повенчались без твоего согласия – в смысле, Дженни и я.

Дженни, шедшая впереди меня, неожиданно остановилась перед дверью.

С диванчика, где, задрав ноги на пуфик, развалился Джейми, послышалось фырканье.

– Раз уж я не сообщил вам, где нахожусь, и не имел представления о том, когда вернусь – и вернусь ли вообще, вряд ли я могу обвинять вас в том, что вы не подождали.

Я видела профиль Иэна, склонившегося над корзиной с дровами. Его длинноватое, добродушное лицо слегка нахмурилось.

– Ну, я не думал, что это правильно, особенно потому что я калека…

Снова фырканье, погромче.

– Дженни не смогла бы найти себе мужа лучше, даже если б ты потерял обе ноги, да еще и обе руки в придачу, – хрипло сказал Джейми. Бледные щеки Иэна слегка покраснели от смущения. Джейми кашлянул, скинул ноги с пуфа и наклонился, чтобы поднять выпавшую из корзины лучину.

– Раз уж ты такой щепетильный, то как же вы поженились? – спросил он, усмехаясь уголком рта.

– Господи, парень, – воскликнул Иэн, – ты что думаешь, у меня был выбор? Один против Фрэзеров? – Он покачал головой и ухмыльнулся другу. – Она подошла ко мне в поле, когда я пытался починить тележку, с которой соскочило колесо. Я разогнулся, по уши в грязи, и увидел, что она стоит рядом и выглядит, как куст, усыпанный бабочками. Она осмотрела меня с ног до головы и говорит… – он замолчал и поскреб голову. – Ну, не помню уже точно, что именно она говорила, но кончилось это тем, что она меня целует, хоть я и весь перемазанный, и заявляет: «Ну и прекрасно, значит, поженимся на день святого Мартина». – Иэн смиренно развел руками. – Я все еще объяснял ей, почему мы не можем этого сделать, как вдруг смотрю – а я уже стою перед священником и говорю: «Я беру тебя, Дженни… « и даю всякие немыслимые обеты.

Джейми, смеясь, откинулся на спинку диванчика.

– Ага, я знаю это чувство, – подтвердил он. – Чувствуешь себя немного обманщиком, верно?

Иэн улыбнулся, забыв про смущение.

– Верно. Я до сих пор это чувствую, понимаешь? Вдруг увижу Дженни, как она стоит на холме против солнца, или держит малыша Джейми и не видит меня. А я ее вижу и думаю: «Боже, парень, она не может быть твоей, ни в коем случае». – Он покачал головой, каштановые волосы упали на лоб. – А потом она поворачивается ко мне и так улыбается… – Он посмотрел на шурина и ухмыльнулся. – Да ты сам все знаешь. Я же вижу, что у вас с Клэр все точно так же. Она… она особенная, верно?

Джейми кивнул. Улыбка не покинула его лица, но как-то изменилась.

– Ага, – мягко согласился он. – Ага, так и есть.

Запивая печенье портвейном, Иэн и Джейми продолжали вспоминать общее детство и своих отцов. Отец Иэна, Вильям, умер только прошлой весной, так что Иэну пришлось самому управлять поместьем.

– Помнишь, как твой отец пришел раз весной и заставил нас пойти с ним в кузницу и посмотреть, как чинят ось?

– Ага, и никак не мог понять, чего мы вертимся и извиваемся.

– И все спрашивал тебя, может, тебе надо в «укромный уголок»…

Оба так хохотали, что не смогли закончить рассказ, и я посмотрела на Дженни.

– Жабы, – лаконично объяснила она. – У каждого под рубашкой сидело по пять-шесть жаб.

– О Боже! – стонал Иэн. – Когда одна доползла до твоей шеи и выпрыгнула из-под рубашки на горн, я думал, что помру.

– Не понимаю, как в нескольких случаях отец сумел удержаться и не свернуть мне шею, – покачал головой Джейми. – Вообще, это просто удивительно, что я вырос.

Иэн задумчиво посмотрел на собственного отпрыска, который у камина старательно громоздил один деревянный кубик на другой.

– Я вот не знаю, сумею ли, когда придет время, пороть своего сына. Я хочу сказать… ну, он такой маленький. – И беспомощно показал на крепкую фигурку с нежной шейкой, склонившуюся над игрой.

Джейми придирчиво осмотрел тезку.

– Ого, да он будет таким же дьяволенком, как мы с тобой, дай только срок. В конце концов, думаю, даже я выглядел когда-то маленьким и невинным.

– Да, – неожиданно сказала Дженни, которая подошла к мужу с бокалом портвейна. Она потрепала брата по голове. – Ты был таким сладким малышом, Джейми. Помню, как мы с мамой стояли у твоей кроватки. Тебе было не больше двух лет, и ты спал, засунув в рот большой палец, и мы с ней сказали, что еще никогда не видели более очаровательного мальчика. У тебя были пухленькие красные щечки и такие славные рыжие кудряшки.

Очаровательный мальчик сделался интересного розового оттенка и одним глотком осушил свой бокал портвейна, старательно избегая моего взгляда.

– Правда, это длилось недолго, – Дженни сверкнула белыми зубами в слегка зловещей улыбке. – Сколько тебе было, когда тебя впервые выпороли, Джейми? Семь?

– Восемь. – Джейми подбросил в камин еще одно полено. – Иисус, было больно. Двенадцать полновесных ударов по заднице, и ни одного слабого, от начала до конца. Он никогда не бил слабо. – Джейми сел на пятки, потирая нос костяшками пальцев. Щеки его пылали, а глаза блестели.

– Когда все кончилось, то отец отошел немного в сторону и сел на камень, пока я успокаивался. Когда я перестал выть и просто хлюпал носом, он подозвал меня к себе. Вот теперь я вспоминаю все, что он сказал. Может, тебе это пригодится для юного Джейми, Иэн, когда придет его время. – Джейми закрыл глаза, припоминая.

– Он поставил меня между колен, заставил смотреть ему в глаза и сказал: «Это первый раз, Джейми. Мне придется сделать это снова, может, сотню раз, пока ты не вырастешь и не станешь мужчиной». Тут он засмеялся и говорит: «Мой отец тоже меня часто порол, а ты такой же упрямый и настырный, каким был я».

– Он сказал: «Иногда, рискну предположить, я буду пороть тебя с удовольствием, в зависимости от того, что ты натворишь. Чаще – нет. Но я все равно буду это делать. Поэтому запомни, парень. Если задумаешь набедокурить, расплачиваться за это будет твоя задница.» Потом обнял меня и сказал: «Ты храбрый парень, Джейми. Теперь иди в дом, и пусть мама тебя утешит». Я открыл было рот, чтобы возразить, но он меня опередил: «Да, я знаю, что тебе это не нужно. Это нужно ей. Давай иди отсюда». И я пошел в дом, и мама принесла мне хлеб с джемом.

Дженни неожиданно засмеялась.

– Я только что вспомнила, – сказала она – Папа любил рассказывать эту историю, Джейми, как он тебя выпорол и что потом сказал. Он говорил, что, когда отправил тебя в дом, ты спустился с холма до половины, а потом остановился и дождался его. Когда он подошел к тебе, ты посмотрел на него и сказал: «Я хотел спросить, папа – а в этот раз ты порол меня с удовольствием?» И когда он ответил «нет», ты кивнул и говоришь: «Хорошо. Мне тоже что-то не понравилось».

Мы еще немного посмеялись вместе, потом Дженни взглянула на брата, покачивая головой.

– Он обожал эту историю. Папа всегда говорил, что ты принесешь ему погибель, Джейми.

Веселье на лице Джейми увяло, и он стал рассматривать свои большие руки, лежавшие на коленях.

– Ага, – очень тихо произнес он. – Ну, так и получилось, верно?

Дженни и Иэн испуганно переглянулись, а я уставилась на свои колени, не зная толком, что можно сказать.

Какое-то время стояла тишина, только огонь потрескивал в камине.

Потом Дженни, кинув быстрый взгляд на Иэна, поставила бокал и тронула брата за колено.

– Джейми, – сказала она. – Это была не твоя вина.

Он поднял на нее взгляд и безрадостно произнес:

– Нет? А чья же тогда?

Дженни сделала глубокий вдох и сказала:

– Моя.

– Что? – Он изумленно уставился на нее.

Она слегка побледнела, однако не потеряла самообладания.

– Я сказала, что это была моя вина в той же мере, как и любого другого. Потому что… из-за того, что случилось с тобой, Джейми. И с папой.

Он накрыл ее ладонь своей и нежно погладил.

– Не говори глупостей, девочка, – сказал Джейми. – Ты сделала то, что сделала, потому что старалась спасти меня. Ты права – не пойди ты тогда с Рэндаллом, он, скорее всего, убил бы меня прямо там, во дворе.

Дженни всматривалась в лицо брата, встревоженно нахмурив лоб.

– Нет, я не жалею, что увела Рэндалла в дом. Не пожалела бы даже, если б он… нет. Но дело не в этом. – Она снова вдохнула полной грудью, набираясь решимости.

– Когда я привела его в дом, мы сразу пошли в мою комнату… я толком не знала, чего ожидать – я никогда… не была с мужчиной. А он сильно нервничал и все краснел, будто сам был неуверен, и мне это показалось странным. Он толкнул меня на кровать, а сам стоял и потирал… там. Я сначала решила, что здорово ему все повредила коленом, а только я знала на самом деле, что ударила не так уж и сильно. – Она покраснела еще сильнее, украдкой взглянула на Иэна и поспешно перевела взгляд на колени.

– Я понимала, что он старается… старается приготовить себя. И ни за что не хотела показать, что я его боюсь, поэтому села на кровать и уставилась на него. Видимо, это его разозлило, и он велел мне отвернуться. Но я, конечно, не послушалась и продолжала на него смотреть. – Теперь ее лицо цветом напоминало розы у порога. – Он… расстегнулся, и я… ну… начала смеяться.

– Ты сделала… что? – с недоверием переспросил Джейми.

– Засмеялась. Я имею в виду… – и она с вызовом посмотрела на брата, – я же знала, как устроены мужчины. Я и тебя сколько раз видела голым, и Вилли с Иэном. Но он… – тут на губах у Дженни появилась лукавая улыбка, как она ни старалась подавить ее. – Он выглядел так забавно, лицо краснущее, и так отчаянно себя тер, и все равно только наполовину…

Тут Иэн издал странный сдавленный звук, Дженни прикусила губу, но храбро продолжила.

– В общем, ему не понравилось, что я смеюсь, я это заметила, и поэтому стала смеяться еще громче. Вот тут он на меня набросился и разорвал платье. А я дала ему пощечину, и тогда он врезал мне в челюсть, так, что искры из глаз посыпались. Потом он зарычал – по-моему, ему это понравилось, и полез ко мне на кровать. Ну, у меня все же хватило рассудка, чтобы снова засмеяться. И я ударила его коленом и… и стала над ним издеваться. Сказала, что он не мужчина и не может ничего с женщиной. Я…