Текст книги "Ночное небо"
Автор книги: Диана Гамова
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Скучно, – я прислонилась плечом к покрытой пятнами стене. – Дичь оказалась слишком галантной и не стала сопротивляться, потому что я женщина.
Эгун, следовавший за мной, отчего-то закашлялся.
– Жадан, как твой ужин? – буднично осведомилась я.
– Вкусный. Давно так не ел! – мальчишка смахнул со щек прилипшие крошки и вытер молочные усы.
– Славно, – я улыбнулась, переводя взгляд на держателя таверны. – Сколько с меня за ужин?
Опережая старика, Жадан резко развернулся ко мне, хмуро сдвинул брови.
– Я сам могу расплатиться, – сообщил он.
– Да-а? – я сощурилась, ожидая услышать очередную юношескую глупость. – И как же?
– Денег у меня нет, – спокойно ответил Жадан. – Но я работы не боюсь. И могу, к примеру, вымыть посуду.
– Он на мытье посуды наел? – спросила я раскачивающегося на ящике Яруна. Дождавшись утвердительного кивка, хлопнула сунжэ по спине. – Тогда вперед. Мой.
Беспрекословно мальчишка встал и направился к большой деревянной бадье, доверху набитой грязными тарелками и кружками. Повыше закатив рукава, он бесстрашно принялся за работу. Почему бесстрашно? Потому что такую гору посуды он осилит нескоро.
– Пригляди за ним. А еще лучше, помоги, – я обернулась к Эгуну. Тот как будто застрял в дверном проеме, и моя фраза застала его врасплох.
– Мыть посуду? – он аж скривился.
– Ты ж бывший пастух, так? Не княжеских кровей? – я самую малость прищурилась. Эгун опустил голову и поплелся к Жадану. Понимал, что произойдет, если я разозлюсь из-за такого пустяка.
Как только оба они приступили к работе, я позвала Яруна к выходу. Общий зал таверны опустел. Мальчишки погрузились в работу на кухне. Можно было говорить относительно спокойно.
– Прости, что не выслушала тебя раньше, Ярун. – я уселась прямо на стол, искренне понадеявшись на его чистоту. – Теперь я готова. Рассказывай.
Старик обошел зал, гася свечи и светильники. Как только осталась гореть одна оплывшая свеча на столе, Ярун сел на край грубо сколоченной лавки. Его изумрудно-зеленый взгляд снова стал до невозможности колким. Того и жди, решето из меня сделает.
– Готова, – передразнил он. – Снова думаешь о себе одной.
Что тут ответить? Как ни крути, все равно, в его глазах я предательница.
– Чего уж, – Ярун махнул рукой. – Ты помнишь, говорила, что если я не изменю свое желание, ты обратишь меня?
Никак его не отпускает идея о бессмертии. Хоть ты тут что!
Я видела, что сделали с ним прошедшие тридцать лет. Не только с телом, но и с духом. Ярун стал злее, грубее. Но… Все же сохранил крупицы той отзывчивости и смелости, что пленили меня однажды, когда я согласилась помочь ему.
– Я все помню.
– Я не изменил своего решения, – сухо произнес он. – Но теперь я могу уйти в бессмертие только таким! – Ярун дрожащей от ярости рукой ударил себя в грудь. – Дряхлым калекой со сломанным коленом! Или ты способна на чудеса, Веомага?
Конечно, способна. Моя кровь сильна, и маловероятно, что после обращения Ярун будет стариком-колекой. Однако люди, даже хорошо знакомые с вампирами, считали, будто каким тебя обратят, таким ты и останешься.
Нет, нельзя говорить с Яруном, пока он в ярости.
Скулы бывшего вестника наконец-то смягчились, кулаки из судорожно сжатых превратились в просто сжатые.
– Ответь, – тихо спросила я, чуть подавшись вперед, – почему ты ждал меня? Ни за что не поверю, будто бы в Руинном квартале не нашлось ни одного вампира. Почему я? Все еще влюблен в меня, княжеский вестник?
Он выдохнул через стиснутые зубы, отчего звук получился не хуже, чем у змеи. Однако отвечать на мой вопрос не торопился. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, окончательно успокоившись, Ярун заговорил.
– Вея, ты одна из девяти самых старых вампиров, известных от Злого до Восходного моря, – огонек свечи порождал мрачные тени, блуждавшие по сухому лицу держателя таверны. – Если уж становиться, как вы говорите, птенцом, то кого-то сильного. Кого-то старого. Кого-то вроде тебя. Другие сидят по своим крепостям-гнездам, а ты бесстрашно гуляешь по Мивалу[19]19
Мивал – современное название этого мира.
[Закрыть]. Распространяешь про себя жуткие слухи. И смеешься над своими сородичами.
– Это не от силы, не от бесстрашия, – я качнула головой. – Может, от глупости?
– Не набивайся на лесть, старая вампирша! – хмыкнул Ярун. – Лучше скажи, ты сдержишь свое обещание. Обратишь меня?
Вот зануда! Обратишь, обратишь!
Я откинулась назад, опустившись спиной на стол. Так-так, меня приперли к стенке моим же словом, обещанием. Проблема заключалась в том, что обращать мне никого не хотелось. Юлить – тоже. Но слово надобно держать.
Какую выгоду из потенциального птенца извлеку именно я? Ярун прожил человеческую жизнь, обзавелся некоторым опытом, связями в бандитском мире…
О, Беликий! Именно в такие моменты я начинала себя ненавидеть. Потому что рассуждала, как мой создатель, пусть его имя будет проклято в веках!
Резко спрыгнув со стола, я оказалась нос к носу с Яруном.
– Я сдержу свое слово.
На лице старика промелькнула улыбка. Я подняла указательный палец, предупреждая его, что не закончила.
– Но взамен я потребую от тебя абсолютной преданности и доверия. Ты готов к такому? Готов причинять боль и убивать по одному моему слову? Выполнять мои желания, как свои собственные? Сейчас ты старик, зато предоставлен самому себе. После перерождения станешь сильным вампиром, но полностью под моим контролем. Ты согласен?
Ни тени сомнения на счастливом лице!
– Да! Я ждал этого тридцать лет…
Ярун привстал, но я отошла на несколько шагов. Нельзя вот так просто взять и обратить человека. Особенно, если этот человек хозяин таверны. Если он не откроет свое заведение, один Сайгум знает, какие слухи поползут. Мне лишние домыслы не нужны.
– Погоди, – осадила я Яруна, готового чуть ли не петь от счастья. – Когда ты открываешь таверну?
Он недоуменно застыл, опершись рукой о скамью.
– На закате.
– Кто готовит на кухне?
– Обычно, приходят две женщины. Они сестры, – кажется, Ярун начал что-то понимать, потому что продолжил, – но я могу послать к ним кого-нибудь, и предупредить, чтобы завтра они не приходили.
– Ночью? – удивилась я. – Где ж ты «кого-нибудь» найдешь?
– А-а, Веомага! – он отмахнулся от моего недоверия, как от комара. – Два слова: Руинный квартал.
– Убедил, – не стала спорить я. Все же он полжизни тут прожил. – Есть еще вопрос. В подвале занята комната. Кем?
– Э-эх, там никто не живет, – почти с досадой ответил старик. – Пришел недельку назад один мужчина, заплатил за месяц вперед, и с тех пор не показывался.
– Что за мужчина? – не отступала я. Ярун «Жирного краба» назвал таверной, а не трактиром, исключительно потому, что комнаты предоставлял далеко не всем. И за далеко не скромную плату.
– Да так, один скрывающийся аристократ. Ничего опасного, – нетерпеливо отмахнулся Ярун. – Ему своя шкура дороже всего на свете. В чужие дела он не полезет. Да и нет его.
Из дальнего угла послышался срежет и тихое шебуршение. Из-под пола появилась большая крыса. Опасливо озираясь, засеменила под лавку. Оказавшись в сомнительном укрытии, встала на задние лапки, проверяя воздух на сладкие запахи, но учуяла меня. Не прошло и секунды, как крыса с диким пронзительным писком юркнула обратно под пол.
– Отсылай своего гонца к поварихам. Пусть скажет, на работу они выйдут не раньше, чем через два дня, – я проводила глазами серый комок шерсти с лихорадочно забившимся сердечком. Бедная животинка!
– Два дня? – переспросил Ярун.
– Для тебя – две ночи, – бросила я, отправляясь на кухню. – Встретимся там, где ты впервые нашел меня.
Я слышала, как Ярун отправился к боковому выходу. Он открыл дверь и подозвал кого-то. О чем говорил хозяин таверны с кем бы то ни было, я не узнала.
Зайдя на кухню, первым делом я удивилась. Почти вся посуда была начисто вымыта и вытерта. Быстро. Неужели вампиреныш помог?
Жадан слушал Эгуна и дотирал последнюю тарелку. Вампир заливался соловьем о своей жизни в Ридае. О том, какие там зеленые луга, какой ветер дует с гор и как ярко цветут луговые травы. Меня они не заметили. Поэтому Эгун рассказал еще несколько анекдотов, а потом самодовольно заключил:
– Не, наша тиранша эту шутку б не поняла.
– Угу, – кивнул Жадан, невыгодно стоя ко мне спиной, – Игор был во сто раз лучше. А она жестокая, кровожадная и немного… того!
– Зато у меня слух отменный! – обрадовала я мальчишек. Они чуть до потолка не подпрыгнули, а Жадан выпустил тарелку. Я успела подхватить ее у самого пола. – Держи. Она еще мокрая.
Сунжэ беспрекословно взял посуду и принялся ее натирать. Эгун замер, широко распахнутыми глазами глядя на свою смерть, то есть на меня. Он даже моргнуть боялся.
Отвернувшись от них, я сообщила:
– Как закончите, спускайтесь в комнату, закройтесь, и не выходите, пока я вас не позову. На этот раз, Эгун, – я кинула на вампира суровый взгляд через плечо, – я не шучу.
Дождавшись судорожного кивка, я направилась к выходу. Глупые мальчишки. Можно подумать, я просто так их муштрую. Ради собственного удовольствия. Хотя, некоторые вещи мне, не спорю, приятны. Особенно забавно смотреть на озадаченное лицо вампиреныша, пытающегося угадать, когда я серьезна, а когда ехидничаю. Но лучше быть с ними строгой, чем опустить руки и дать возможность одному превращаться в туповатого зверя, а другому – в его жертву. Хотя, кажется, они поладили. Или объединились за моей спиной, что тоже не плохо.
Прежде чем отправляться на встречу с Яруном, стоило поесть. Если уж я собиралась обратить человека, то кровь моя должна быть сильна, как никогда. Нет смысла заводить птенца со слабой кровью. Он обречен на немощное существование. Проку от него ноль. Только проблем прибавится. Нет, раз уж выбор не велик, и от Яруна не отделаться, то пусть хотя бы он будет сильным. Вдруг, пригодится?.. Тьфу ты! Опять я мыслю, как мой создатель. Везде выгоду ищу… Хотя выгода тут определенно есть.
К развалинам дома с подвалом, где меня когда-то встретил княжеский вестник, я добралась примерно через час. Трухлявые доски кое-где провалились, скаля острые клыки рваного дерева. Под ними зияла темнота. Ветер сквозь дыры в стенах нанес огромный слой высушенной земли и песка. Отчего каждый шаг сопровождал еле различимый шорох. Ярун ждал меня, угрюмо посматривая по сторонам. Впрочем, мою фигуру он не заметил. И стараться-то не пришлось. Новолунье спрятало меня лучше любого морока.
Я все еще сомневалась, правильно ли поступаю. Мне по-прежнему не хотелось заводить птенцов. Время показало, даже самые сильные дети могут глупо погибнуть. Даже те, в ком видишь свою опору, подмогу и замену. Если мне еще раз придется испытать нечто подобное. Еще раз потерять птенца. Свое дитя… Во что я превращусь? Не-е-ет! Кем я стану, если снова позволю отнять у себя потомка?! Вот над чем стоит задуматься. В прошлый раз я слишком понадеялась на силу птенцов. Не уберегла должным образом…
– О! Вея! – окликнул меня Ярун, с трудом подымаясь с занесенного песком и пылью пола. – Ты напугала меня.
Я медленно подошла к человеку.
– Что меня выдало?
– Глаза, – чуть ли ни с восхищением признался Ярун. – Сверкают, как два рубина.
– Вот как? – я вздохнула. Позволила своим чувствам встрепенуться. А они мною завладели до такой степени, что в глазах отразились. Что за беда! Я-то думала, с чувствами бороться научилась. Но они вылезли.
– Все уладил? – я постаралась, чтобы голос остался холодным.
– Да.
Яруна переполняло предвкушение. Он заметно нервничал. Нижняя губа и подбородок немного подергивались. Он не знал, на чем остановить свой взгляд. Для него мир окутывала непроглядная тьма. Только мои глаза выделялись алыми точками. Должно быть, ему не по себе.
– Боишься? – сочувствующе подытожила я. – Это нормально. Все боятся умирать.
Вестник хотел что-то сказать, но я опередила.
– Мой последний вопрос – это твой последний шанс передумать. Ты хочешь стать моим птенцом со всеми последствиями и со всей ответственностью?
Переведя дух, он твердо ответил:
– Да!
Ну, что ж, я пыталась его отговорить. Дала ему время и шанс прожить человеческую жизнь. С меня, как говорится, взятки гладки.
Мое тело начало деформироваться, принимая истинную форму, облик, которого боятся и который уважают сородичи. Ярун не видел, как моя кожа превратилась в мраморно-белую с такими же, как у камня, серыми жилками по лицу, рукам, шее. Он немного растерялся, когда единственное, за что он мог зацепить свой взгляд – мои горящие алым глаза – исчезли. Черное в темноте не видно. Я же продолжала наблюдать обсидиановым взором за оробевшим стариком. Теперь он был значительно ниже меня. Спасибо деформированной стопе и увеличившемуся телу, поднявшим меня на добрых две головы. Я даже радовалась, что Ярун меня не видит.
– Прости, – прошептала я изменившимся голосом и схватила человека, как тряпочную игрушку. Ярун даже не вскрикнул, когда мои клыки пробили тонкую кожу в основании его шеи. Инстинктивно он пытался вырваться. Но из объятий вампира уйти невозможно.
На этом для человека по имени Ярун закончилась его полная человеческих радостей и горестей жизнь.
Перебросив умирающее тело старика через плечо, я посмотрела на звездное небо. Отлично! Абсолютное отсутствие луны. Абсолютное новолунье. Чёрная Луна. По преданию, именно в такую ночь появился Беликий. Кстати, это еще одно родство между нами. Как вампир, я также родилась в новолунье. Ноан любил пошутить, что именно поэтому мой характер оставляет желать лучшего. Ха, он из-под земли выбрался в ночь полной луны! А повадки хуже моих раз в десять.
Однако новолунье для обращения птенцов считалось лучшим временем. Мой народ полагал, что в самые темные ночи появляются самые сильные вампиры. Увы, доказать это пока не удалось. Равно как и опровергнуть.
Прыгнув на месте, я пробила под собой хлипкий пол. Приземлившись в довольно сухом подвале, я отошла от упавших вслед за мной досок. Все же постройки тут по прочности едва ли превосходили детские шалаши.
Я не собиралась останавливаться на достигнутом. Подо мной пустот не было. Превосходно! Только грунт. Чуть влажноватая земля холодным монолитом уходила вниз.
– Вот и твоя колыбель, Ярун. Но прежде… – я рассекла собственную вену на сгибе руки. Тут же появилась черная полоска тягучей мертвой крови, пропитанной той самой силой, что способна убить человека, сделав его высшей нежитью. Поудобнее обняв нового птенца, я уткнула его лицом в собственную руку. По его подбородку потекла тонкая темная струйка, но организм Яруна быстро сориентировался. Он сделал первый глоток.
Покрепче прижав к себе пока еще человека, я стала погружаться в землю. Быстро. Не хотелось затягивать и чувствовать, как холодные черные объятья смыкаются на мне и моем птенце. Обычно мне нравилась земляная постель. Но не сегодня. Наверное, так на меня повлияло новолунье.
В кромешной тьме и влажном холоде, я чувствовала, как из человека по имени Ярун утекает жизнь. А вместе с ней и тепло. С каждым медленным глотком моей крови Ярун погибал. К следующему закату на одну высшую нежить в Гуаре станет больше. И этой нежитью будет мой птенец. О, Сайгум! Храни его под ночным небом!
Надеюсь только, пока меня не будет, с Жаданом и Эгуном не приключится никакой беды. Замки на дверях в подвале Яруновой таверны ничуть не уступали по надежности замкам Алмазного дворца. Равно, как и сами двери. Даже если «Жирный краб» рухнет, подвальные комнаты останутся нетронутыми. Главное, чтобы мальчишкам не взбрело в голову назло мне прогуляться.
Глава 9 ДИТЯ
– Ве… Веомага? – протянул озадаченный Ярун, освободившись из холодных земляных объятий.
Он с сомнением, замешанным на любопытстве, разглядывал образину, представшую перед ним. То есть меня. Выбравшись из-под толщи земли, я разбудила своего птенца, а тот, выпучив глаза, потерял дар речи минут на семь. Оно и понятно, Ярун никогда прежде не видел старого вампира в истинном обличье. Зрелище жуткое. Особенно, если учесть, что моя и без того белая кожа, стала бледнее лунного света. Птенец за полночи и день выпил меня чуть ли не досуха. Крови в моих венах осталось по минимуму. Но это говорило о том, что дитя станет сильным вампиром.
Сам Ярун на упомянутого выше сильного вампира походил едва ли. Хотя изменения были очевидны. С лица, шеи, рук пропали возрастные морщины. Кожа посветлела. Седые волосы и брови вернули себе исконный темно-русый цвет. За исключением одной пряди на правом виске. Жаль, изменению подверглись и глаза. Такие необычные, чистые, зеленые, они теперь стали заурядными красными глазами ночной нежити. Пожалуй, именно по изумрудным глазам бывшего вестника я буду скучать больше всего.
Пока Ярун перерождался, между нами образовалась родственная связь гораздо сильнее, чем со всеми моими птенцами до этого. Возможно, сыграл свою роль мой возраст. Когда я обращала первых птенцов, мне было двести пятьдесят лет. Я даже истинную форму принять не могла. Сейчас другое дело. По этому тонкому, но очень прочному невидимому канатику ко мне перешли самые сильные воспоминания и чувства Яруна. Раньше такого не было. Обращая птенцов, я ощущала их страхи и надежды. Но никогда не переживала самые радостные или самые печальные моменты их жизни. Никогда не смотрела их глазами…
Я и не знала, что у бывшего вестника была любимая красавица-жена, зеленоглазый сын и две прелестные дочурки-близняшки. О! Как он горевал, когда все они сгорели зимней ночью в собственном доме, а он был так далеко по княжеским поручениям. А вернулся лишь тогда, когда скромные холмики затянуло пышной травой.
После страшной потери Ярун, так любивший петь, замолчал. Его пальцы больше никогда не касались струн лютни. Лишь изредко к губам прикладывалась свирель, и тихо лились грустные мелодии.
Ещё одним сильным ударом для него стало моё предательство. Ярун действительно думал, что я бессердечно плюнула ему в душу и трусливо сбежала, но не злился. Вместо этого княжеский вестник часто вспоминал мою улыбку. Я не думала, что могу быть такой милой и трогательной… если верить его воспоминаниям. И даже десять лет назад, когда в уличной жестокой драке Яруну сломали колено, руку, несколько рёбер и для верности пырнули ножом, он выжил, благодаря мне. То есть, благодаря той вере, что я не нарушу обещание и вернусь. Что он опять сможет любоваться моими рубиновыми глазами… О, Беликий! Ты снова надо мной потешаешься, клыкастый гад! Мне только влюблённого птенца не хватало. А что с этим сделает наша родственная, связь и предположить страшно. Влюблённость Яруна может перерасти в сильную привязанность. Любить-то вампиры не умеют.
Решив, что хватит копаться в воспоминаниях юного птенца и ошеломлять его своей «красотою», я вернула себе человеческий облик. Ярун вздохнул не без облегчения.
– Доброй ночи, дитя! – улыбнувшись, я поприветствовала новорожденного вампира.
– Э-э, – озадаченный Ярун выглядел еще забавнее озадаченного Эгуна. Или Жадана. – И как мне ответить? Это ритуал, да?
Улыбнувшись еще шире, я отметила:
– Ты принесешь мне куда больше впечатлений, чем я рассчитывала… Нет, это не ритуал. Просто приветствие.
– Ну, тогда, доброй ночи… Создательница? – было видно, Ярун с трудом подбирает слова. Он никак не мог сообразить, как же меня теперь называть.
Я решила помочь.
– Можешь обращаться ко мне по-старому. Веомага… – подумав, я махнула рукой. – Можно, Вея. Ты, как и мой братец, любишь сокращать имена.
Ярун кивнул. О чем-то задумался и через пару мгновений ошарашено спросил:
– Вея, а на каком языке мы говорим? Это точно не анноанский.
Я расхохоталась. Этот вопрос всегда был третьим, максимум – шестым, у всех новоиспеченным вампиров.
– Это акшари, – объяснила я. – Любой вампир знает его с перерождения. Он переходит к дитя с кровью создателя. Между собой мы общаемся именно на нём, даже не задумываясь об этом. Ни маги, ни эльфы, ни люди не могут понять акшари. За исключением сунжэ. Кто это такие, ты поймёшь, наблюдая за Жаданом. Но про Жадана – это секрет. Никому не говори. – Я заговорщически подмигнула.
Если раньше его занимал мой облик и вампирский язык, то теперь он вспомнил о себе. С почти детским изумлением он таращился на собственные ровные пальцы. Подносил их к самому носу, вертел перед глазами. Потом прикоснулся к волосам. Потянул несколько прядей к лицу. Восхищенно улыбнулся, но, найдя белую прядку, нахмурился.
– Не все подвластно вампирьему обращению, – пояснила я, затем показала чуть заметный рубец на собственном виске. – При человеческой жизни я упала с лошади. Шрам остался и после смерти.
Вспомнив о чем-то, Ярун несмело сделал несколько шагов. По старой памяти он попытался прихрамывать. Но это было лишне. Когда-то сломанное колено восстановилось, подарив своему обладателю новую бурю радостных эмоций. Их-то вампир и не сдержал. Подбежав ко мне, он заключил меня в объятья. Довольно сильные, надо признать.
– Спасибо, Вея! Я… Я помолодел лет на тридцать пять! Я даже не думал, что такое возможно!
– Не знаешь, о чем говоришь, – я отпихнула радостного птенца, с напускной тщательностью отряхиваясь после его объятий. – Ты не осознаешь себя вампиром. Говорить «спасибо» не за что.
Пока Ярун разминался, прохаживаясь от одной стенки подвала к другой, я прислушалась. Вроде бы все, как обычно, но что-то не так. Что-то неспокойно сверху. Укромный подвал, в котором мы находились, поработал неплохой защитой, но что-то изменилась. Где-то недалеко люди. Взбудораженные и напуганные. Их немного. Но что их испугало?
– Тихо, – скомандовала я, останавливая Яруна. Тот замер. – Слушай.
Послушать было что. Свист непрекращающегося ветра чуть заглушал остальные звуки. Но стоило сконцентрироваться, и…
– Шаги, – одними губами произнес Ярун. – Метров пятнадцать, – он подумал и указал направление. – Над нами в той стороне.
– Иди за мной аккуратно и тихо.
Выбравшись из подвала, пригнувшись, я выглянула из-за угла развалившегося дома. Яркими пятнами под ночным небом горели факелы в руках людей. Крепкие бандитского вида мужики инстинктивно сомкнулись в круг. Каждый держал оружие наизготове. Они стояли в тесной улочке, почти зажатой каменными стенами домов. Их противников я разглядела не сразу. Сначала почувствовала, потом увидела. Четверо молодых вампиров медленно и, как они думали, незаметно, перебирались с крыши на крышу. Охота их сильно увлекла.
Молодняк решил проверить свои силы в Руинном квартале? Надоело нападать на беззащитных гуарцев?
– Стой тут и смотри, – отдав приказ Яруну, я скользнула к одному из вампиренышей. Самому ближнему. Его спина как раз находилась в одном большом прыжке от меня. Я и прыгнула. Тихо и молниеносно. Неудачливый охотник даже не успел сообразить, что ему вырвали сердце. Спрятав тело, я нацелилась на следующего.
Вампиры были так увлечены запугиванием добычи, что не заметили, как сами стали жертвами. Пока люди до рези в глазах вглядывались в ночную темноту, помахивая факелами, я разобралась со всеми непутевыми сородичами. Одного, правда, убила не сразу. Я так проголодалась, что сдержаться не смогла и вгрызлась прямо в вампиреныша. Тот ойкнул, а через минуту плюхнулся кулем с отгрызенной головой у моих ног.
Рассудив, что поступаю несправедливо, я глянула на людей. Те по-прежнему стояли кольцом, пытаясь разглядеть ночных охотников. Кого бы выбрать? Того, что помоложе? Или того, что мускулистей? Бородач в потрепанной куртке с железными бляхами мне не понравился. От него пахло близкой смертью. Скорее всего, чем-то болен. Еще двое выглядели совсем неаппетитно. Их кожу покрывали желтоватые пятна, а на руках виднелись язвы.
– Люди добрые! – позвала я, медленно выходя в свет факелов. – Помогите! Заплутала!
«Люди добрые», как ожидалось, сперва кинулись на меня, норовив то ли сжечь факелами, то ли проткнуть оружием. Вот тогда я и определилась с выбором. Схватив за горло самого крепкого из них, я отшвырнула его, приложив затылком о каменную стену. С остальными разобралась еще быстрее. К рассвету очухаются.
– Ярун, – я подозвала птенца. Тот неспешно подошел, хмуро разглядывая распластанных на земле людей.
– Зачем ты их убила? – поинтересовался он, склонившись над светловолосым парнем.
– Вампиров? – не совсем поняла я.
– Людей, – недовольно буркнул он.
– Начнем, пожалуй, – я подошла к птенцу вплотную. Ярун немного смутился, но отступать не думал. – Во-первых, создатель всегда прав. Мои действия тобою не оспариваются и уж тем более не обсуждаются.
По хмурому лицу Яруна пробежала странная тень. Как от зубной боли. Ничего-ничего. Я предупреждала, что с ним будет после обращения. Я говорила, что стану центром его бессмертной вселенной. Если он пропустил это мимо ушей, пусть расплачивается сейчас.
– Во-вторых, – сурово продолжила я. – Они живы. Никогда не убивай зря.
Взгляд Яруна немного потеплел. Вероятно, этот постулат не шел вразрез с его принципами.
Я глянула на бесчувственные тела, обвела их широким жестом.
– Выбирай. Кто-то из них станет твоим ужином.
Обычно птенцы в свою первую ночь брезгливо относятся к трапезам. Они воротят клыки от чужих шей, как если б те были намазаны грязью. Но если не научить вампира сразу кормиться правильно, далее сам он наломает больших дров. Не остановится, когда надо, убьет жертву. А это привлечет внимание. Обескровленные трупы всегда популярны у стражи и местного населения.
Ярун побродил от одного человека к другому. Прошло несколько минут, прежде чем он остановился у самого молодого парня.
– Этот, – без колебаний выбрал он.
Вздохнув, я спросила:
– Почему?
– Он молод, – пожал плечами Ярун.
– Это все причины?
– Еще он неплохо выглядит. Вроде бы здоровый.
– Ясно, – подытожила я. – Выбор неверный.
Бывший вестник нахмурился, немного обиженно скосив на меня глаза. Как же ему не нравится, что им командуют! Я думала, Ярун покладистее. Впрочем, чего еще ожидать от упрямца, если он тридцать лет ждал меня только для того, чтобы стать вампиром?!
– Те, – я по очереди указала на тела, – больны. Один из них скоро преставится. Они не подходят.
– Я и сам понял, – огрызнулся Ярун.
– Этот, – я пропустила его замечание, указав на выбранного им парня, – молод. Но по сравнению с остальными, он хилый. Мышц мало. Его кровь не богата той силой, которая нужна молодому вампиру, как ты.
– Пф, – Ярун скрестил на груди руки. – Ты вообще вампира выпила. Я видел.
– Я старая, – самодовольно ухмыльнулась я, почесав уголок рта. – Мне можно. Кровь молодняка для меня, что кровь людей для тебя. – Увидев заинтересованный взгляд птенца, я поспешила предостеречь. – А вот если ты решишься на подобное, то даже я тебя не спасу.
– Почему же? – хитро прищурился Ярун. – Тебе можно, а мне нет?
– Все дело в силе, – начиная терять терпение, я подошла к птенцу. – Чем старше вампир, тем больше в нем силы. В тебе ее где-то около нуля. Пройдет не меньше двух столетий, прежде чем ты сможешь пить кровь собратьев. Уяснил?
– Убедила, – Ярун чуть отступил, отведя взгляд. – Кто же станет моим ужином?
Улыбнувшись, я наклонилась над самым крепким человеком. Он полусидел, прислонившись к стене. Кажется, я чуть перестаралась, и он слишком сильно ударился головой о выщербленные камни.
– Он. Здоровый, – принялась объяснять я, – сильный, мускулистый. В таком теле много силы. Жизненной, имею ввиду. Так. Теперь самое простое. Иди сюда.
Ярун наклонился над жертвой, внимательно слушая мои слова.
– Почувствуй его кровь и кусай туда, куда захочешь.
Птенец придирчиво оглядел человека.
– И почему он не женщина? – пробурчал вампиреныш, забавно принюхиваясь к здоровяку. – Я выгляжу идиотом.
Я не смогла подавить предательский смешок. За что была награждена мрачным взглядом своего дитя.
– Ты выглядишь вампиром, – я ободряюще положила руку на его плечо. – Старайся питаться без свидетелей.
На всякий случай, я огляделась. Но улица была пуста. Сюда не выходили окна. Прохожие в Руинном квартале не слонялись без дела по темным кривым улицам. Все спокойно.
Ярун к этому времени переборол себя и коснулся губами чужой шеи. Как его, бедного, перекосило! Эх, надо было найти какую-нибудь девку. Или нет? Пусть привыкает быть нежитью. Эстетические пристрастия оставим на потом.
Я уловила запах живой горячей крови. Мой птенец окончательно уничтожил в себе человека, сделав первый глоток крови бывшего собрата. Ярун пил неохотно, но с каждой секундой нежить в нем все сильнее заявляла свои права.
– Хватит, – прошептала я, сжав плечо птенца. Он не отреагировал. Естественно. Все его естество занято поглощением добычи.
Ногтями я впилась в плечо Яруна, заставив его взвыть от резкой боли. Он оторвался от человеческой шеи и чуть не набросился на меня. Его глаза полыхали алой жаждой. Пришлось хорошенько встряхнуть птенца, чтобы тот пришел в себя.
– Хватит, – повторила я более настойчиво.
Убедившись, что Ярун меня слушает, я с сожалением указала на истекающего кровью человека.
– Ты убил его.
– Что? – переспросил Ярун, с испугом поглядев на свою жертву.
– Вместо того, чтобы быть аккуратным, ты порвал ему артерию. Видишь, как хлещет кровь?
– Я… не хотел… – на него было жалко смотреть. Беликий! Мне всегда жаль своих птенцов в их первую ночь! Ничто во мне не изменилось, спустя века!
– Хотел, в том-то и дело. Ты – нежить. А нежить всегда хочет убивать.
– И нельзя никак помочь? – с надеждой спросил Ярун.
– Нет, – отрезала я. – Ты был неаккуратен. В следующий раз действуй осторожнее. И, – я скривилась, оглядывая дитя, – ты весь заляпался. Любой болван определит в тебе вампира. Или убийцу. Что, впрочем, одно и то же.
Я отвернулась, подошла к одному из убитых мною вампиров. Подтащила его тело к умирающему. Пусть думают, что человека пил этот герой. Кроме того, вампиреныш на рассвете станет горсткой пепла. Круг замкнется.
Взглянув в небеса, почувствовав на лице теплое прикосновение ветра, я скомандовала.
– Пойдем, Ярун. На эту ночь у нас большие планы.
* * *
До рассвета я гуляла с новым птенцом по Руинному кварталу. Пришлось переодеть его и вымыть, чтобы смыть запах крови. Не хотелось встречаться с другими вампирами. Зато с кучкой разбойников я столкнула Яруна намеренно. Прислонившись спиной к холодным камням, я наблюдала, как мое дитя расправляется с маргиналами. А в мертвом сердце просыпалось давно уснувшее чувство. Тепло родственной связи. Когда-то такой ниточкой я была связана со своим уничтоженным кланом. Я помнила, как больно, когда эти ниточки рвутся, а ты ничего не можешь поделать. И рвешь не ты, а кто-то чужой, злобный, отвратительный. Кто-то, кто не может добраться до тебя, но птенцы для него, что для лисицы цыплята. Я отомстила за своих детей. Но трагедия витала надо мной жутким воспоминанием. Поэтому я не обращала птенцов. Боялась, что все может повториться. Но теперь у меня есть Ярун. И я должна сделать все, чтобы он стал сильным, чтобы мог выйти победителем из боя даже со взрослым вампиром. Но на это нужно время. Подготовить птенца за ночь невозможно. Даже года не хватит. Сейчас Ярун слаб. Его единственная защита это я. Хотя то, как он двигается, как обострились его чувства, говорит, что спустя годы, Ярун станет по-настоящему сильным птенцом.