Текст книги "Ночное небо"

Автор книги: Диана Гамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Он ткнул пальцем в дымчатую собаку с алыми глазами. Она все еще стояла среди колышущейся травы и напряженно наблюдала за нами.

– У меня много помощников.

Значит, за мной следили. Если вспомнить, то всегда рядом были какие-то мелкие животные: крысы, собаки, кошки. Неужели алхимик опоил их чем-то, и они стали его верными рабами?

– Алхимия способна на все, – Кезо прищурил глаза, как довольный кот перед миской сметаны, – почти на все.

Здорово же он читает мысли по чужим лицам! А меня ведь не так легко понять. Я веками оттачивала мастерство утаивания истинных мыслей и чувств.

– И ради какой такой цели ты лично решил встретить меня? – я почти не шевелилась, ожидая какого-нибудь подвоха.

– Амброзия, Веомага, – Кезо снова указал на темно-изумрудные листья между высокими стеблями цикория. – Ты – амброзия.

Я скептически приподняла бровь. Трава? Я?

– И кто же тогда цикорий? – я несильно щелкнула полузакрытый синий цеток.

– Ноан, – не колеблясь, ответил Кезо.

Еще чуть-чуть и букет полевых трав соберем.

– Видишь этот вьюнок, цветущий нежно-розовыми колокольцами? – вампир легонько погладил маленький лепесток вьюнка. Эта травка оплела стебель большой амброзии и теперь покачивалась на ветру вместе с ней.

– И кто же стал вьюнком?

– Лледос, – довольно обронил Кезо. – Смотри, как вьюнок цепляется за амброзию, чтобы быть ближе к солнцу, не задохнуться в ее корнях. И как амброзия поддерживает его. Вместе им хорошо, но все же, вьюнок нашел большую выгоду.

Вот как? Кезо мастер ребусов и каламбуров. Придется поддержать его игру.

– А кто в этой степи ты?

– Я? – казалось, вампир удивился. Он огляделся, будто выискивая что-то ценное, значимое. – А! – перевел взгляд на меня. – Увы, в этой степи меня нет. Потому что я, садовник. И в моем саду растут невиданные травы, цветы и деревья.

– Ха-ха, – я не удержалась от смеха, – и уж точно в твоем саду нет места для полевой амброзии!

Он сдержано улыбнулся, согласно опустив веки.

– В моем саду нет амброзии, вьюнка или цикория. Посадишь их рядом с благородными сортами, и они задушат розы, пионы и лилии. И даже постоянно вырывая сорняки, не добьешься их окончательной смерти.

Это был комплимент или оскорбление?

– Констатирую факт, не более, – ответил Кезо на незаданный вопрос.

– И что тебя, садовника, привело ко мне, амброзии? Неужели поиски вьюнка? Или цикорий ляпнул что-то лишнее? – тьфу, звучит, как бред пьяного эльфа!

Несмотря на всю глупость фразы, Кезо прекрасно понял меня, качнул темными волосами, разминая шею.

– Ты сильная амброзия, но и тебе требуется помощь, – он недвусмысленно размял левую руку, намекая на то, что я так не могу. – Я бы подсобил.

– За определенную плату, – закончила я за него.

Губы вампира расплылись в довольной улыбке. Он прикрыл глаза и подставил лицо ночному ветру, усилившемуся за последние полчаса. Если Кезо ждал, что я, обрадовавшись, буду предлагать ему все, что у меня есть, он ошибался. Лледоса я ему не отдам. Да и никого из своих мальчишек. Они мне самой нужны.

Вампир мог попросить о какой-нибудь услуге. Ну, тут уже по обстоятельствам. Некоторые просьбы Кезо были либо возмутительными, либо абсурдными. И выполнять их глупо.

Насладившись степным ветром, Кезо перевел на меня взгляд темно-гранатовых глаз. На этот раз он не стал ходить вокруг да около, а сразу четко сказал, чего ждет взамен.

– Можешь оставить себе неудачный эксперимент. Лледос меня больше не интересует. Так что мне нужна твоя кровь, Веомага. Добровольно отданная.

Я поперхнулась:

– Что? Кровь?

Мое возмущение было обоснованно. По крови меня любой сунжэ найдет. Кое-кто из них по одной лишь капле может рассказать о вампире все, а единицы способны даже убить на расстоянии.

– Не думай, будто я хочу привязать тебя. – Кезо устремил взгляд в небеса, где сквозь разодранную ткань облаков посверкивал серебристый месяц. – Мне не нужно много. Наполню всего одну пробирку. И использую лишь в одном деле.

– И почему моя кровь? Я имею право знать, – мне совершенно не хотелось раздаривать собственную кровь. В ней заключена сила вампира.

– Ты стара. Немногие доживают до твоего возраста. Ты умна, хитра, ловка и сильна. Но самое главное, ты – это ты, Веомага. Все вампиры до шести столетий одинаковые. Но после мы приобретаем индивидуальность, особенности и силы.

Я перебила его:

– В каком деле ты хочешь использовать мою кровь?

Кезо не любил, когда его прерывали. Он начинал злиться, хоть по смуглому лицу и не скажешь.

Вампир одарил меня тяжелым взглядом.

– Гм-м-м-м. Нет. Не скажу. Тебе придется либо медленно отдавать свои силы на борьбу с ядом, либо пожертвовать мне частичку себя.

Ветер стих. В траве стрекотали сверчки. Над степью одинокими желтовато-зелеными огоньками летали светлячки. А Кезо ожидал моего ответа.

Я вдохнула пряный аромат степи.

– Нет, – ответила я. – Для меня это большой риск. Я не дожила бы до стольких лет, доверяя каждому встречному вампиру.

– Хм, твое последнее слово? – по лицу Кезо невозможно было понять, о чем он думал. Но в голосе прорезались резкие нотки.

– Да, – не колеблясь, ответила я.

Вампир вздохнул. Он снова огладил верхушки буйной высокой травы. Развернулся, сделал пару шагов:

– Если передумаешь, найдешь меня в Лааском гнезде, – бросил он через плечо и тут же скрылся, как не бывало.

Человеку или эльфу показалось бы, что подул ветер, и вампир просто исчез. Но это обман. Я видела, что Кезо ушел. Только очень-очень быстро, со скоростью, доступной лишь старому вампиру.

Постояв еще пару минут на берегу шепчущей на своем непонятном языке реки, я только сейчас поняла, что обнажена. И капли воды на моем теле исчезли. Конечно, Кезо плевать на мой вид. Вампиры мертвецы. Такие мелочи нас не заботят.

Одевшись, я пошла вверх по теченью. С трех сторон меня обступала степь. Травы тянулись к небу и кое-где высились в человеческий рост. Из-под ног врассыпную бросались насекомые, жужжа и стрекоча на все лады.

Зачем же Кезо понадобилась моя кровь, если он даже готов простить мне эльфа и ждать, пока я не передумаю?

Глава 22 ЗДРАВСТВУЙ, СОЛНЦЕ!

Брести в раздумьях по ночной степи мне быстро надоело.

Однообразный пейзаж угнетал, а текущая речка с мутноватой водой напоминала о неприятных обстоятельствах, в которых я оказалась.

Кроме того, до меня пытался докричаться Ярун. Он не оставлял попыток дозваться меня. Я постоянно ощущала его тревогу.

Мне даже стало стыдно.

Но сделать я ничего не могла. Мне требовалось время, чтобы все обдумать.

Снова приближалась волна жажды. Левая рука кололась огненными колючками. Это значило, я по-прежнему буду смотреть на мальчишек, как на жертв. И еще Кезо со своим странным предложением. Далась ему моя кровь? Еще и добровольно отданная.

Какой очередной план вынашивает его повернутый на алхимии мозг?

Ну, хоть от эльфа отстал!..

Я зашипела, когда левую руку скрутила первая за сегодняшнюю ночь болезненная судорога. За последнее время такие приступы стали случаться все чаще. Вчера два. Сегодня приближался первый.

От боли и голода захотелось взвыть!

Сейчас бы молодого Независимого, крадущегося по степи! А лучше трех. Эх, мечты… Даже слюнки потекли. Как только представлю их кровь, хочется немедленно вернуться в Гуар и устроить охоту!

О, как я голодна!

Резко встряхнув головой так, что собственные волосы ударили по лицу, я закрыла глаза. Надо успокоиться. Иначе туман жажды окутает разум, и я стану дикой тварью, охотящейся на все, в чем есть кровь. Но это неплохая идея – поохотиться.

В степи много дичи. А если чуть поднажать, можно добраться до края степи. Там много людских деревенек.

Нет! Нельзя. Люди – не игрушки, не дичь. Вот, до чего доводит голод.

Сделав три шага, я остановилась, присела. Вдохнула чуть влажный прохладный воздух. Его переполняли ароматы трав. От реки веяло сыростью и рыбой. Где-то тут небольшая заводь. Из глубины степи, наоборот, тянулся запах высохшей земли – дождь был давно. Еще я почувствовала запахи животных. Мышей и кротов, снующих под землей. Птичий пух – в степи всегда множество мелких птах. И горьковатый запах степного кабана.

Так-так. Вот это уже неплохая добыча. Не Независимые, конечно, но тоже сойдет.

Взяв след, как лучшая ищейка вестников, я на полусогнутых ногах стала пробираться по степи. Особенность вампирьей охоты на животных в том, что любое животное инстинктивно чувствует мертвечину. То есть, вампира. И стремится убежать, как можно дальше и быстрее. Подветренная сторона не спасает. Только собственное чутье. И вот когда оно говорит: «зверь рядом, только прыгни», – приходится молниеносно срываться с места и нападать на жертву.

У молодых вампиров такой трюк получался слабо. Вплоть до десяти лет некоторые из них не могли перестроиться на другое измерение собственной силы и скорости. Они не успевали нанести один единственный верный удар, и добыча уходила из рук. Иногда буквально.

Но я уже давно не молодая вампирша. Пройдя по следу кабана, я углубилась в степь. Если повезет, животное спит, и мои шансы остаться незамеченной возрастут. Слушая собственное чутьё, интуицию, как угодно называйте, я остановилась. Кабан рядом. Метрах в десяти. Да и запах усилился.

Определив направление с самой большой точностью, на какую была способна, я затаилась. Нет, зверь не почувствовал меня. Его плотно скрывала степная трава, но я наверняка знала, что кабан не дремлет. Копошится в земле.

Один рывок, один прыжок, и мои клыки и когти врезались в плотную щетинистую кожу. Кабан взревел, но это была почти агония. В горло потекла горячая, чуть липкая кровь, пахнущая едким мускусом и запекшейся грязью. Я не могла оторваться. Жажда оказалась сильнее меня, моей воли.

Утерев случайно сбежавшую по подбородку алую струйку, я выпустила обескровленную тушу:

– Благодарю тебя за твою жертву, – прошептала я, отходя на шаг от кабана. Я всегда стыдилась убивать из-за еды. И просила прощения у собственных жертв, будь то кролик, кабан или человек. Меня еще отец научил, когда изредка брал с собой на охоту: «Чтобы еда впрок пошла, дух жертвы не должен гневаться». Вот я и просила прощения… Понимаю, довольно своеобразный ритуал для вампира, но что поделаешь?

Утолив жажду, я задумалась. Бесцельно бродить по степи – удовольствие неописуемое! Но только, когда не накатывают приступы сильнейшей боли и вызываемая ими жажда. Надо что-то делать.

В голове билась одна запасная самая неприятная идея. И, кажется, я к ней приблизилась вплотную: отрубить левую руку. Со временем она отрастет. Но сколько понадобится этого времени на таком питании? Месяца четыре. За это время Консолия в Гуарском княжестве опутает все, до чего пока еще не дотянулась. Независимые совсем обнаглеют. Да и за мальчишками надо присматривать. С одной верхней конечностью и в полубезумном состоянии от меня мало толку. Зато, вместе с рукой я отсеку яд. Чудо, что он не расползся еще по всему телу.

Беликий!

Я со злостью ковырнула носком сапога землю так, что нога скрылась в грунте по щиколотку.

Но не обращаться ведь к Кезо? Не хочется быть у него в долгу. Тем более, платить собственной кровью!

Что? Что делать? Как решить?

А нечего решать. Пора действовать. Чем раньше я отсеку яд, тем быстрее вырастет рука.

Решившись, я приняла истинное обличье. Так мне будет проще совершить задуманное. Когти в этой форме гораздо острее и длиннее. И боль будет терпимее. Главное, после того, как отсеку руку, сразу же закопаться в землю и уснуть. Так регенерация пойдет быстрее.

Я никогда ничего подобного ни в жизни, ни после нее не делала. Было страшно. В истинной форме, когда вся моя кожа казалась мраморной с серыми прожилками, рука выглядела точно кусок древесного угля. Чернота расползлась по всему предплечью, пальцам, лизнула плечо, но до сустава не добралась. Вот тут и буду рубить.

Что это? Я развернулась на шум. Мне показалось, что сзади шевельнулась трава. Ходить по высокому бурьяну на деформированной стопе этого облика очень удобно. Бесшумно я пробралась сквозь траву, но ничего не нашла.

Наверное, почудилось. Или какое-то мелкое животное без оглядки побежало прочь от чудовищной вампирши?

Выдохнув, я вернулась на прежнее место. Убрала багряные пряди с плеча, чтоб не загораживали обзор. Отрастила когти на правой руке. Примерилась. Вроде должно с первого раза получиться.

Замахнувшись, я внутренне напряглась, приготовившись к боли.

– Стой!!!

Когти царапнули по плечу, но я остановилась. В полном недоумении повернулась на голос.

Сбоку от меня в трех шагах стоял запыхавшийся Лледос. Он присел, упершись ладонями о полусогнутые колени. Натужно втягивая воздух, эльф пытался восстановить дыхание.

Так вот, кого я слышала! Значит, не показалось, не мелкое животное.

Я хотела спросить, как северянин меня нашел и как подкрался, но эльф выпрямился и быстро подошел ко мне. Казалось, под его ногами расступались травы, не прижимаясь в следах. Он схватил меня за руку, которую я так и держала когтями у плеча.

– Что ты делаешь?!

В голосе Лледоса была неприкрытая злость. Глаза посветлели от гнева, превратившись в серо-стальные. Капюшон он снял, поэтому месяц серебрил и без того белые волосы.

Как он меня нашел? Ярун умудрился почувствовать меня? Или я недооценила Жадана? Или Лледос лучший следопыт, чем я ожидала?

Его обжигающая аура ярости вывела меня из удивленного ступора. Я фыркнула:

– Иди отсюда, эльф, пока не стал закуской, – слова сквозь огромные клыки прозвучали шелестящим свистом.

– С места не сдвинусь, – злобно заявил северянин. – Повторяю, что ты делаешь, безмозглая вампирша?!

Ах, безмозглая?!

Я с силой встряхнула рукой, за которую все еще держался Лледос. Я рассчитывала, что он выпустит меня. Все-таки я сильнее и не таких букашек сбрасывала. Но Лледос пальцев не разжал. Наоборот, он крепче вцепился в мое запястье. На белокожем лице заиграла хищная ухмылка, едва ли не опаснее моей.

– Забываешь Веомага. Я из Дома Мечей.

– Да-да, – улыбнулась я и пнула эльфа в живот. Не сильно. – Младший сын четвертой ветви. Правильно?

Лледос уклонился. Беликиев Кезо! Экспериментатор поганый! Наделил эльфа вампирьей реакцией. Не попадешь в него так просто!

Остроухий гаденыш, иначе не назовешь, белкой шмыгнул под руку и легонько сдавил мой левый локоть. О! Как я взвыла! Стая нетопырей обзавидовалась!

В глазах заплясали огненные искры. Равно, как и в руке.

Ну, держись, эльфийский поганец! Я до тебя доберусь!

– Вей, – шепнул Лледос, когда я готова была вцепиться в его шею, – давай поговорим. – И до того жалобную морду скорчил! Хоть плачь.

Клыки Сайгума!!!

Пришлось опустить руку, втянув когти.

Отвернувшись, чтобы не видеть его жалобную физиономию, я постаралась успокоиться. Боль, что причинил Лледос, схватившись за левую руку, пульсировала раскаленной головешкой, но тихонечко отступала. Вдохнув-выдохнув несколько раз, переведя внимание на то, как ночной воздух наполняет мои легкие, я снова взглянула на Лледоса.

Эльф стоял, напряженно всматриваясь в меня. Ожидал, что я снова на него брошусь. Не спорю, была такая идея. Но запал уже не тот.

– Как ты нашел меня? – сквозь стиснутые клыки прошипела я.

Лледос немного расслабился. Если я заговорила, значит, пока не хочу оторвать его уши себе на память.

– Не я, – качнул головой эльф, – Жадан. Он указывал направление. И мы тебя нагнали.

Жадан, значит. Что ж, у мальчика огромный потенциал! Сунжэ, сумевший выследить старого вампира, крови которого даже на язык не пробовал, – ценный кадр. Нельзя, чтобы мальчик попал в чужие руки. Такое оружие, талант, не должен трудиться на эгоистичные умы.

– Где он?

– Вместе с Эгуном и Яруном сзади. Они не смогли преодолеть реку. Да и по степи так быстро и незаметно хожу лишь я, – Лледос не без гордости оправил плащ. И, правда. Я ведь не заметила Лледоса. И к плащу его не приставали травяные былинки, листочки или семена. Правду говорят, эльфа от дерева в лесу не отличишь, от снега – в горах и от травы – в лугах.

– И зачем, скажи на милость, вы за мной пошли? Я ведь Яруну передала, так надо, – мне показалось абсолютно бесполезным делом выдворять отсюда эльфа. Не уйдет. А там еще другие подтянутся.

Промелькнула мысль об очередном побеге, но Жадан меня найдет и во второй раз. Вот же подобрала на свою голову компанию! Не отвертишься никак!

– Веомага, – напряженно спросил эльф, не двигаясь с места, – что случилось? Почему ты ушла от нас?

Почему? Внутренне я расхохоталась. Внешне только дрогнули уголки губ.

– Вы все для меня еда, – ответила я, точно обухом стукнула эльфа.

Как тяжело дался ледяной тон! Увы, Лледос меня не понял. Он отшатнулся от моих слов, но тут же злобно сплюнул:

– Это не мешало тебе командовать нами все эти недели! Что вдруг произошло? Зверушки в степи закончились? Решила на двуногих перейти, вампирша?!

– Лледос! – взвыла я, теряя терпение, – да пойми! Я за вас боюсь! Приступы жажды бывают столь сильными, что я готова наброситься на окружающих! Жадан против меня беспомощен, как и Эгун! Ты и Ярун сможете продержаться какое-то время. Но кончится все одинаково: я убью вас!

Как? Как мне донести всю опасность ситуации до этого упрямца?! Будь здесь Ярун, приказала бы идти подальше, не ослушался б! А что я могу сделать с эльфом? Только стукнуть покрепче, да связать потуже. Неужели опять придется гоняться за ним?

Лледос оказался догадливее, чем я ожидала. Он с нескрываемым гневом набрал в легкие воздух, готовясь к ответной тираде, но поперхнулся, сам себя остановив. Прокашлявшись, он осторожно спросил:

– Из-за яда? – кивнул на мою руку.

Я утвердительного вздохнула.

– И что ты собиралась сделать? – эльф прищурился, потом, кажется, сообразил. Закатил глаза со скорбным видом, взъерошил пальцами тонкие косички. – Ты хотела оторвать собственную руку?! Серьезно?!

Степь содрогнулась от тяжелого вздоха.

Лледос подошел ко мне, покачал головой:

– Недооценил, – пробубнил он, беря меня за здоровую руку. – Брось. Не надо себя калечить. Мы лучше сами тебя кормить станем.

Эльф хмыкнул, забавно встряхнув плечами.

– Лледос, – со всей серьезностью обратилась я, – Уходи. Забирай остальных. Осядьте где-нибудь на три-четыре месяца. Я вас найду.

– Какое самопожертвование! – съязвил эльф, но руки моей не отпустил. – Ты еще скажи, что сама со всем справишься.

– Мне семьсот восемьдесят три года, – снова начала закипать я, – справлюсь как-нибудь. Не маленькая.

Лледос оглядел меня озабоченным взглядом.

– Я и не думал, что ты такая старая! – выдал он. Но прозвучало это не с подобающим почтением, а скорее с удивлением ребенка, нашедшего необыкновенную бабочку.

Не удержавшись, я стукнула его. Слегка.

– Веомага, – вдруг совершенно серьезно сказал Лледос. – Я знаю об эльфах… Дай мне отплатить тебе.

Знает? Откуда? Неужели шел строго по моим следам и набрел на место расправы?..

По траве пробежал ветер, нагнав зеленые волны. Еще не стих его порыв, а я сменила ипостась. Багряно-рыжие волосы не успели улечься на спину, как снова стали золотыми. Длинные косички эльфа с хрустальными бусинами на концах едва ли колыхнулись на этом ветру.

– Там была жрица Духа, – мой голос сел. Я знала, как эльфы уважают певуниц. Вряд ли Лледос обрадуется такому известию.

Он опустил голову. Лица его я не видела. Все скрыли серебристые косички.

– Ты правильно поступила, – выдохнул он. – Они бы нашли меня. Если жрицы Духа озаботились поисками пропавшего эльфийского отпрыска, то дело плохо.

– Я сказала это лишь потому, что ты мне ничем не обязан. Ты выплатил свою долю. Мне от тебя нужна была информации о Консолии. Ты ее предоставил.

– А Кезо? Не забыла? – горько усмехнулся эльф.

Теперь пришла моя очередь вздыхать.

– Я с ним сегодня встретилась.

Лледос вытаращил на меня серо-синие глаза. Он пытался подобрать слова, но не мог. Меня так забавлял его ошарашенный вид, что я рассмеялась.

– Все в порядке, – ответила я, успокоившись, когда эльф посмотрел на меня укоризненным взглядом. – Кезо не претендует на тебя, вьюнок, – я снова не сдержала хохота.

Брови эльфа поползли к середине лба, отчего большие глаза стали огромными!

Пришлось все рассказать северянину. С абсолютной памятью, я передала короткий диалог с Кезо дословно. Лледос сначала насторожился, но когда я дошла до сравнений с травами, усмехнулся:

– Точно, амброзия!

Шикнув на него, чтобы не перебивал, я закончила рассказ. Ни о чем не умолчала. Поведала о предложении вампира-алхимика.

Небо на востоке посветлело.

Мы сидели в траве. Лледос – поджав под себя ноги. Я – обняв одной рукой коленки, положив на них подбородок. Со стороны могло показаться, что мы любовались меркнущими звездами. Однако каждый из нас думал о своем.

– И ты хотела отрубить собственную руку, только чтобы не пересекаться с Кезо? – промолвил эльф, скосив на меня взгляд.

Я поерзала подбородкам по коленям.

– Не хочу отдавать ему кровь.

– И что решила?

– Ты видел, – ответила я, вытянув одну ногу.

Эльф встал.

– Это не выход, – отрезал он. – Калечить себя – последнее дело.

– Твои предложения, – я сорвала пушистый колосок и начала им выводить в воздухе незримые ледвейские буквы.

Лледос задумался:

– Дай мне день, – в конце концов, попросил он.

Я встала, отряхнув вытянувшиеся на коленях штаны. Прикусила губами стебель колоска.

– С чего ты рвешься мне помогать?

Отвернувшись, эльф тихо произнес:

– Я бы не ушел от жрицы Духа… Ты мне жизнь спасла.

Представляю, каких трудов стоила ему эта фраза! Признаться в благодарности вампиру…

– Хорошо, – согласилась я. – Только день.

Хотя что мог предложить мне северянин? Что ж, повременю. Надеюсь, это ожидание не выйдет для меня боком.

– Не говори мальчишкам о нашем разговоре, – попросила я, высматривая себе место для дневного сна. Почва подходящая. Мягкая, без камней. Но ее хорошенько оплетали корнями травы. Придется закапываться поглубже.

– Веомага, – чему-то удивился эльф, – ты нас всех считаешь мальчишками?

Ах, вот он о чем.

– А кем? – я нашла самое удобное место. Трава невысокая. Значит, и корни у нее послабее. Теперь бы еще в кротовую нору не угодить. – Не девчонками же?

– Ну, да, – как-то пространственно отозвался эльф, – не девчонками.

Восток окрасился нежным персиковым цветом. Вот-вот взойдет солнце:

– Спокойного дня, Лледос, – мой голос вывел его из ступора.

Он поспешно кивнул и скрылся в зарослях травы. Эльф не любил смотреть на то, как меня поглощает земля. Странно, за Эгуном он наблюдал с любопытством и едкими комментариями. За Яруном тоже. Правда, мой птенец последний раз ощутимо приложил зазевавшегося северянина по уху. Это существенно снизило его интерес к вампирьей природе Яруна.

Что ж, еще одна ночь позади.

* * *

– Лледос, ты сам понимаешь, о чем говоришь?!

Я возмущалась битый час. Любой бы возмутился, узнав, что предложил мне эльф.

– Ты сама сказала, что наши герои – ваши древние вампиры. Им помогло. Тебе не поможет?! – Лледос тоже возмущался во весь голос.

Почему от наших криков не разбежались все степные звери, один Сайгум ведает.

– Да сказала! Только я не древний вампир, а вполне обычный. Только старый!

Не успело солнце как следует сесть за далекую линию горизонта, как надо мной появился эльф и чуть ли не руками стал вытаскивать меня из земли. Лледос был так взбудоражен, что я подумала о чем-то плохом. Например, что Кезо вернулся с другими намереньями. Или гипноз на спасенного эльфа не подействовал. Или Консолия добралась до степных трав.

Все было намного проще.

Лледос весь день вспоминал эльфийские предания и легенды, связанные и не связанные с вампирами. И вспомнил. На мою голову.

Когда-то один из первых эльфов – Радан – великий воин, умевший обращаться ночной росой, – был ранен отравленной стрелой. Яд оказался сильный. Ни магия, ни травы, ни заговоры его не взяли. Тогда Радан, помолившись солнцу и луне, прыгнул в пламя огромного костра. Долгие часы огонь не отпускал пленника. И вот на рассвете костер утих. Пламя явило живого и здорового Радана. От яда и следа не осталось.

Этот самый Радан, по моему разумению, однозначно был древним вампиром. Ну, кто еще уцелеет после попадания отравленной стрелы в сердце? Лледос со мной на удивление согласился. А раньше с пеной у рта доказывал, что эльфийские герои даже в страшном сне не могут обернуться вампирами. И началось. Северянин стал убеждать, что у меня получится фокус Радана. Если подойти с умом.

– Захотел меня спалить, так и скажи. – Рявкнула я, резко усевшись на землю. Подо мной согнулись травы, сплетаясь в упругую подушку. – Незачем прикрываться благородными словами!

Лледос скрестил на груди руки, грозно навис надо мной:

– Почему ты не хочешь попробовать?

– Потому что, в костер я не полезу! Мне проще руку себе отгрызть!

– Это успеется, – заверил эльф. Я фыркнула.

Для меня что солнце, что костер одинаково мучительная смерть. Так что идти на поводу у упрямого эльфа я не собиралась.

– Нет.

Я энергично встряхнула головой. Какая змея укусила Лледоса? Неужели он совсем не понимает, каково вампиру предложить искупаться в огне? Это то же самое, что чистокровному эльфу послать приглашение на вампирий ужин. Пойдет? Нет. Вот и я не прыгну.

Вздохнув, Лледос сел на траву. Рядышком. Если захочу, с легкостью достану его острое ухо и ущипну.

Свалился же на мою голову заботливый эльф! Хоть ты его покусай, не отцепится! До чего же смешно! Эльф, который беспокоится о вампире! Не дай Сайгум, узнает братец, зашутит меня до смерти.

Вдали завыл шакал. Его вой иногда переходил в резкий отрывистый лай. А порою казалось, что это далеко-далеко плачет забытый в степи ребенок.

Заслушавшись, я закрыла глаза и откинулась на мягкую траву. Стебли прогнулись под спиной, защекотали шею.

– Возьми, – Лледос, сидящий ко мне боком, протянул руку.

– Что? – в мою раскрытую ладонь эльф положил кольцо. То самое, которое хранилось у Хаба в тайнике. С надписями на отанье.

Точно! Я оставила его у эльфа пару ночей назад. И ушла… Скорее, сбежала, боясь того, что убью всех.

И теперь Лледос возвращает кольцо?

– Возможно, оно принадлежало твоим предкам, – я не стала прятать перстень. Он так и лежал на моей ладони.

– Да уж, – усмехнулся северянин, не глядя на меня. – Моим предкам… Или древним вампирам. Бери-бери. Оно твое, и у тебя останется.

Я перехватила кольцо двумя пальцами, поднесла к глазам. Мелкие рубины тускло посверкивали в свете половинчатой луны. Мне показалось, что камни больше походят не на рябину, а на вампирьи глаза.

Н-да, возможно, Лледос прав.

У меня самой вертелась идея, что кольцо-то не эльфийское. Только рассуждать не было ни сил, ни желания.

И все-таки, кому оно принадлежало?

С женского пальца колечко сорвется. У эльфов телосложение до кончиков ногтей аккуратное. Вон, хоть Лледоса возьми. Пальцы длинные, но едва ли толще моих. Сама печатка не слишком массивная. Но могла принадлежать мужчине.

Интерес разжигала надпись: «День, ночь, сумерки». И рябиновая ветвь.

Что значили слова и символ? О чем говорили? Кому принадлежали? Почему Консолия и Независимые изменили слова, а рябину оставили? Почему? Все связано. Только чем? Что объединяет древних, эльфов и Консолию?

Я бы долго смотрела на изящную ветвь, на манящие алые рубины, но меня оторвал тихий смех. Это Лледос украдкой кидал взгляды на кольцо и чему-то улыбался.

– Так и знал. Не заметишь.

Не замечу? Чего?

Лледос указал на кольцо и отвернулся.

Странно как-то ведет себя остроухий.

Снова повертев печатку, я поняла, чему смеялся эльф. И правда, я не увидела тонкого плетеного шнурка, на котором кольцо болталось, как бусина. Теперь печатку можно не прятать в карман, а повесить на шею.

Бледнолицый хитрец!

– Помочь? – не оборачиваясь, осведомился эльф.

– Помогай, – разрешила я.

Лледос повернулся ко мне. Взяв кольцо, он случайно коснулся кончиками теплых пальцев моей ладони.

Живое прикосновение.

Я почувствовала, как алая кровь течет по эльфийским жилам. И меня это испугало.

Опять близилась волна жажды.

Руки Лледоса не дрогнули, но он заметил рубиновый блеск в моих глазах. Не побоялся, не отдернулся. Опершись на локоть, я привстала, чтобы эльфу было удобнее повесить на мою шею шнурок. Что-то уткнулось мне под рёбра. И едва Лледос завязал узел шнурка, как я вытащила из внутреннего кармана куртки черный бархатный мешочек.

– Это ещё что? – не понял эльф. Его не было в развалинах гнезда, и находку он видел впервые. Да я и сама о ней позабыла.

Я развязала концы мешка и высыпала себе на колени содержимое: пять черных абсолютно гладких трубки-футляра шириной в полтора пальца и длиной чуть больше ладони. Тубусы находились в тайнике мастера. Он не хотел, чтобы они попались кому-то на глаза и уж тем более в руки.

Наугад я взяла тубус. Снять крышку оказалось не так уж просто. За прошедшие века в мешочек прокрались частички пыли и сейчас надежно держали тубус запечатанным. Но я не сдалась. И очередная попытка снять крышку увенчалась успехом. Она с натягом повиновалась, крутанулась, стремясь вверх по резбе. А потом мне на колени свалился скрученный маленький пергамент, перевязанный синей ниткой. Само то, что свиток был из кожи, говорило, что в нем хранится нечто важное. Синяя нить довершала впечатление.

Мы с Лледосом переглянулись.

– Магия, – сообщил он, указав на пергамент. А то я бы не поняла! – Я не знаток таких фокусов, но, похоже, это не ловушка.

– Угу, – кивнула я. – Это специальное заклятье времени. Его часто применяют на важных документах, что бы те не истлели за годы.

– Откуда такие познания? – присвистнул мой спутник.

– Поживи с мое. – Я аккуратно, чтобы не повредить синюю нить, потянула за край узла. В итоге у меня ничего не получилось (одной-то рукой), и я протянула пергамент Лледосу. – Смотри не порви.

Эльф развязал нить, аккуратно сложив ее в сторону. Развернул пергамент. Долго вглядывался в него, щурился, точно подслеповатый, но, в конце концов, отдал мне.

– Не пойму, что за язык. Ерунда какая-то!

Я всмотрелась в древние символы. О, какая находка! Один из мёртвых языков. И краска! Это не чернила. Что-то другое. Болотно-зеленые немного рубленные символы чертились неизвестным мне способом. Хотя сами символы казались знакомыми. Они назывались иероглифами. Их использовали далекие предки всех живущих ныне людей. Трудно представить, сколько этому пергаменту лет!

Закрыв глаза, я порылась в памяти. Знание мертвых языков сослужило хорошую службу. Я вспомнила значение иероглифов. Даже их произношение. И то, что читались они специфически – снизу вверх, слева направо. Люди, владевшие культурой такого письма, смотрели на мир совершенно иначе. Как говорил мой мастер, они верили, что всё произрастает, развивается из нижнего мира в верхний. На земле все стремится за солнцем, посолонь, слева направо. Это отразилось в письме давно сгинувшего народа.