Текст книги "Ночное небо"

Автор книги: Диана Гамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19 МИР ПРИЗРАКОВ

В своем бессмертии я ни разу не сталкивалась с призраками. Не могу сказать, что это такое уж упущение. Я ничего не потеряла, не увидев ни одного из них до сегодняшней ночи.

За мной на распластанной шкуре медведя стоял полупрозрачный человек. Нет. Не полупрозрачный. Скорее, все цвета его облика были максимально приближены к серому. Светились очертания лица и рук. Остальное скрадывала едва заметная дымка.

По спине и рукам поползли мурашки. Не от страха. Просто от призрака веяло какой-то странной силой.

Захотелось передернуть плечами.

– Ты видишь его? – стоило мне отвести глаза, и магичка вновь обрела свободу воли. Но вместо того, чтобы дальше трястись в углу дивана, она придвинулась ближе и посмотрела на призрака.

– Это он? Твой дед? – я с трудом удержалась от того, чтобы не провести ладонью по лицу, стряхнув глупое оцепенение.

– Да!

Ярун подошел к нам, заворожено глядя на призрака.

– В первый раз вижу приведение, – доверительно сообщил он, покрепче ухватив ксифос.

Хотелось ответить, что это из-за некромага рядом. Не будь Алкесты, призрак так и витал бы, никем не замеченный.

– Это он? Никтей? – спросила я, не в силах оторвать взгляд от призрака.

– Да! – радостно шепнула Алкеста. Неужели она и впрямь была рада приведению? Хотя, он ей куда милее, чем парочка голодных вампиров.

Губы приведения дрогнули. Я приготовилась услышать легкий шелестящий шепот, подобный шороху листьев. Или гулкий вой. Но не услышала ничего. Меж тем призрак что-то говорил. Его губы двигались в беззвучной речи. А потом он развернулся и сделал несколько шагов в сторону.

– Он зовет тебя, – немного обижено сказала Алкеста. Ей хотелось, чтобы внимание предка не растрачивалось на вредных вампирш. – Иди за ним.

– Вея! – настороженно окликнул меня Ярун.

– Все нормально, – ответила я. – Жди тут с Алкестой. Вздумает чудить – кусай. Если не вернусь через пятнадцать минут, можешь выпить ее досуха.

Магичка вздрогнула. Неужели думала, будто я не подстрахуюсь? Зов призрака мог оказаться ловушкой. Так что если Алкеста вздумает меня провести, сама попрощается с жизнью. В Яруне я уверена. Он выполнит мой приказ, как надо.

Я медленно поднялась с дивана. Призрак будто этого и ждал. Он быстро пошел через холл, встав возле угла. Я последовала за ним. Он подождал меня и снова переместился.

Таким образом мы добрались до лестницы на восьмой этаж. Я с сомнением остановилась близь уходящих во тьму ступеней.

Желания спускаться не было. Тем более, я помнила, что внизу могут бродить еще несколько некромагических химер. А Поцелуй Некроманта остался в руках Яруна.

Призрак настойчиво дернул головой.

Пришлось спускаться.

Восьмой этаж встретил меня почти полярным холодом и могильной тишиной. Ничто не бряцало, не капало и не шелестело. Но призраку было не до того. Он быстро пронесся через этаж и остановился возле стены. Мне пришлось бегом догонять приведение. Однако, когда я подошла к нему, призрак никуда не устремился.

Пришли, поняла я. И не ошиблась.

Никтей указал на стену.

Я поглядела на каменную кладку. Вернее, облицовку. Стены нижних этажей были вырублены в горных породах, так что ни о какой кладке речи не шло. А вот о декоративной отделке мой создатель позаботился столетия назад. Облицовка стены не пострадала. Только кое-где на ней появились темные борозды от чьих-то когтей. Я на всякий случай огляделась. Глаза давно перестроились, и я прекрасно видела в темноте. Нет. Никого поблизости не было.

Призрак нетерпеливо ткнул в стену.

– Что? – усмехнулась я. – Боишься, не успеем, и мой птенец убьет твою внучку?

От взгляда мертвого некроманта по спине пробежал мороз. Какое счастье, что Никтей умер много веков назад! Вот с ним-то я не захотела б встретиться нос к носу где-нибудь в пустынном переулке.

Я внимательнее оглядела стену. Пришлось отрастить ногти и поковыряться ими между камнями облицовки. Вскоре я обнаружила шатающийся фрагмент. Достать его одной рукой оказалось тем еще делом. Мне порядком надоело чувствовать себя неполноценным инвалидом, и от злости я со всей силы шарахнула по стене ногой.

К моему изумлению, кусок облицовки откололся и осыпался с тихим шорохом. В стене на расстоянии метра от пола образовалась темная дыра. В воздухе от ее рваных краев все еще плыли мелкие облачка пыли.

Присев, я заглянула в дыру. Там что-то виднелось. И возросшее любопытство так и подмывало меня сунуть в темноту руку. Ох, ну почему я такая любопытная?!

Рука полностью скрылась внутри ниши. Пришлось вплотную прижаться щекой к стене, чтобы пальцы нашарили в дыре что-то шероховатое. Несколько попыток ухватить предмет, в конце концов, увенчались успехом. Я на ощупь притянула к себе нечто небольшое, увесистое, квадратной формы. Потом на кисть свалилось что-то ещё. Мягкое и, судя по ощущениям, бархатное.

В итоге я извлекла средних размеров каменную шкатулку, покрытую приличным слоем влажноватой пыли, и средних размеров бархатный мешочек. Шкатулка защелкивалась хитрым замком. А в мешочке дружно лежали несколько маленьких тубусов шириной в полторы ладони. Открывать их я не спешила.

– Ты это хотел показать? – я обернулась к призраку, но след его уже простыл.

Вздохнув, я зашагала наверх. Скоро пятнадцать минут истекут, и Ярун набросится на Алкесту… Или все-таки подождать немного?

Отогнав непрошеные ехидные мысли, я вышла в холл седьмого этажа. Тут все осталось по-прежнему. Ярун, присевший на подлокотник дивана, не выпускал из виду Алкесту. Сама магичка сидела, поджав ноги, на другом диване и теребила пластинку браслета на запястье. Когда девушка увидела меня, с ее губ сорвался облегченный вздох. Все-таки от моей пунктуальности зависела ее жизнь.

– Знаешь, что это? – подойдя к южанке, я показала нефритовую шкатулку и мешочек с тубусами.

Алкеста вытянула шею, пытаясь лучше разглядеть предмет.

– Нет, – ответила она, снова обняв колени. – Если там то, что тебе нужно, ты уйдешь?

А что мне нужно? Я сама в этом не до конца уверена.

Гнездо Хаба скрывает множество тайн. Неужели ты, девочка, имеешь на них больше прав, чем я?

– Алкеста, не выгоняй меня, – я упреждающе качнула головой. – Все-таки гнездо Хаба для меня столько лет было домом…

– Так ты?!.. – магичка округлила глаза в немом изумлении вздернув брови.

– Ой! Не надо! – мне и впрямь было неприятно. – Не делай вид, будто не поняла, кто я. Мой птенец назвал меня по имени. Тут даже самый глупый чернокнижник сообразит, что я «та самая Веомага».

В глазах магички прорезался интерес.

– То есть, ты хорошо знаешь гнездо. Да? – Что-то мне не понравилось в ее голосе.

– Забудь, – отрезала я. – Не буду сотрудничать с некромагом. Хочешь копаться в руинах – воля твоя.

Меня куда сильнее заботили мои находки, чем молодая магичка. Я еле удержалась от порыва сунуть ей в руки шкатулку и приказать открыть ее. Внутри мог прятаться какой-нибудь механизм, призванный испортить бессмертие вампирам. Но вовремя одернула себя. Это уже попахивало чем-то нездоровым. Так Хаб относился к действительности. Везде видел либо угрозу, либо возможность позабавиться.

– Ярун, – подозвала я вампира, – помоги. Держи.

Сунув нефритовую шкатулку ему в руки, я нашарила крошечный замок. Немного повозившись с ним, я нашла нужный ракурс и надавила на едва ощутимую кнопку. Верх шкатулки приподнялся.

Я думала, Алкеста попытается сбежать или сделать еще какую глупость. Но она так же, как и мы, с интересом следила за шкатулкой.

Взявшись за крышку, я потянула вверх.

В шкатулке на черном бархате, не тронутом временем, покоилось кольцо. Довольно аккуратный перстень, выполненный из золота, почти не потускневшего от времени. По округлой поверхности кольца шла гравировка.

Я ожидала чего-то подобного, но все равно замерла от удивления.

В центре печатки красовалась гроздь рябины, выполненная соцветием мелких рубинов. По кругу бежали древние эльфийские руны, которые я с трудом расшифровала.

«Рассвет». «День». «Ночь». Хотя, первое слово можно перевести как «сумерки».

Об этом говорил Ноан в своем письме???

Спиной я почувствовала холодок. Сзади из воздуха проявился призрак Никтея. Его губы снова шевелились, а Алкеста нахмурилась.

– Он просит, чтобы я тебе кое-что передала, – спустя минуту, сказала магичка, повернувшись ко мне. – Дедушка говорит, это кольцо не принадлежало Хабу. Но вампир часто разглядывал его, пытаясь постичь какую-то тайну.

– И чего твой дед такой разговорчивый? – Ярун недовольно покосился на серо-белый образ некроманта. Я полностью поддерживала птенца, и губы призрака снова зашевелились.

Приведение говорило довольно долго. Алкеста то согласно кивала, то хмурилась.

Мы с Яруном обменялись взглядами. И тут, наконец, магичка произнесла:

– Дедушка сказал, что Хаб – вор. Он украл Поцелуй Некроманта. Но вор должен быть наказан. Если он не может наказать самого Хаба, то отомстит его памяти. Ты, – Алкеста перевела дух, взглянув на Яруна, – смог взять ксифос. Значит, твой дух чист. А она, – ткнула пальцем в меня, отчего я еле удержалась, чтоб не стукнуть магичку, – пощадила меня. Дедушка говорит, что вы достойны помощи. Все, что может заинтересовать старого вампира, находится в этой шкатулке и в тубусах.

Можно подумать, ее слова должны меня осчастливить. С таким лицом говорила Алкеста.

– Вот как, – я взяла кольцо.

Странный у него размер. Будто бы неведомый мастер делал перстень точно под чей-то палец. Интересно, под чей?

Была у меня мысль примерить печатку, но одной рукой этого не сделаешь, а беспокоить вторую руку слишком больно. Просить помощи у Яруна мне не хотелось, а то подумает невесть что. Все-таки, человеческие обычаи крепко сидят в головах юных вампиров.

– Это Хаб убил сына Никтея и присвоил меч? – повернулась я к Алкесте, пряча кольцо в карман.

– Нет, – качнула локонами южанка. – Но он приказал это сделать.

– Ясно, – я хмыкнула. – Надеюсь, месть твоего деда не распространится на меня и моего птенца?

– Нет, – снова ответила магичка. – Ты не такая, как Хаб… хоть и думаешь иначе.

Последние слова слетели шепотом с ее губ. Я вздрогнула. Ну вот, опять мне показалось, что Алкеста куда старше своих шестнадцати.

Мой взгляд зацепился за ее браслет. Наконец-то я смогла разглядеть красивую гравировку. На браслете, действительно, был изображен меч. Ксифос, заплетенный плющом – растением мертвых.

Вот оно что, браслет – фамильная драгоценность. Если уж Поцелуй Некроманта перешел в чужие руки, то пусть, хотя бы его образ останется в семье. Печально. Для семьи.

– Поцелуй Некроманта теперь у нас, – хмуро подытожила я. – Тебе больше не за чем сидеть в этих руинах. Или я ошибаюсь?

– Вообще-то, я здесь не только из-за меча, – призналась Алкеста. – Не только из-за мести дедушки. Мне тут нравится. Спокойно. И никто не мешает.

– Странные у тебя понятия о спокойствии.

– А у тебя – о некромагах, – не осталась в долгу магичка. – Ты вон постоянно ждешь от меня подвоха. А мне просто интересно наблюдать за вами. В этих стенах столько знаний, тайн. Любой некромаг мне позавидует!

– Пускай завидует, – оборвала я. – Мы осмотрим тут все. Если не будешь мешать, живи в этих руинах до пришествия своих богов.

– Хорошо, – в присутствии призрака Никтея Алкеста выглядела не такой напуганной. – Берите, что вам нужно. Кстати, вы ведь голодны.

– Не бойся, – я хмыкнула, закрыв шкатулку. – Есть тебя никто не станет.

– Я не о том, – покачала головой Алкеста. – Я тут берегла кое-что для поднятия химер. Можно?

Она спустила ноги на медвежью шкуру, спрашивая разрешения встать. Я кивнула. Алкеста направилась обратно в бывшие покои моего создателя. Впереди серой фигурой топал призрак. Я, кстати, попыталась коснуться его, но пальцы прошли как будто сквозь холодные струи водопада. Никтей не обратил на мою выходку внимания. Я же окончательно убедилась в том, что призраки – не моя стихия.

В покоях уже прибрались. У широкой кровати стояли две химеры. Одна – знакомая нам. Танос, кажется. Вторую я видела впервые.

Испорченный останками химеры ковер куда-то исчез. Его место занял другой. Совершенно чистый.

Некромагические создания повернули к нам уродливые головы, но не двинулись с места.

Алкеста прошла по комнате к невысокому столику. Порылась среди флаконов, взяла два одинаковых и вернулась к нам.

– Вот, – она протянула их мне и Яруну. – Это эссенция крови магов. С моей родины. Не яд.

– Благодарю, – ответила я, но флакон не взяла. Ярун тоже не спешил. – Не вижу причин для такой доброты.

Алкеста переглянулась с призраком, чуть улыбнулась. Ее руки дрогнули.

– Причина есть. Ведь вы не убили меня. Хотя могли.

Ухватив за локоть Яруна, я велела магичке:

– Открой.

Та повиновалась и вытащила пробку из флакона.

Да, запах крови, что поплыл по комнате, был слаще всех! Мой птенец дернулся. Он слишком молод, чтобы сопротивляться такому аромату! Алкеста робко улыбнулась. Она не лгала. Это эссенция из крови магов. Сильных магов. Интересно, они отдали свою кровь, силу по доброй воле? Вряд ли…

Магичка закрыла флакон.

– Благодарю, – повторила я. – За то, что не обманула.

– У тебя есть что-нибудь от яда кампы? – неожиданно спросил Ярун, когда аромат крови перестал кружить ему голову.

– Кампы? – в растерянности переспросила магичка. – Не-е-ет. Яд кампы смертелен. От него нет противоядия.

– Ты уверена? – сощурившись, переспросил Ярун.

– Да, – ответила Алкеста. – Яд кампы убивает за ночь.

Я лишь хмыкнула, поманив за собой Яруна. На пороге комнаты я обернулась.

– Не выходи, пока мы не уйдем. И держи своего филина при себе. Не люблю, когда за мной шпионят!

Я ожидала какой угодно реакции, но Алкеста расхохоталась.

– Хе, да, глупо было надеяться, что ты его не заметишь, – утирая слезы, сообщила она, чем совершенно сбила меня с толку. Ни капли страха в словах или движениях. – Хорошо. Он вас больше не побеспокоит. И я тоже.

Постояв какое-то время, кое-что обдумав, я вытащила из внутреннего кармана округлую пластинку с тайнописью. Ту самую, что нашел Лледос. Погладила ее пальцами и положила у порога.

Алкеста ничего не сказала. Выходя, я плотно закрыла за собой дверь.

– Пойдем. Наши скоро придут.

– Ты не хочешь осмотреть гнездо до конца? – Ярун наконец-то убрал ксифос в ножны.

– Нет. Незачем тратить время. Я взяла все, что хотела.

– Уверена?

– Да. Идем.

До самых ворот мы шли в полном молчании. Я обдумывала все произошедшее, а Ярун не хотел мне мешать. А, возможно, все еще переваривал слова «яд кампы смертелен». Так или иначе, моим мыслям ничто не мешало.

Кусочки мозаики встали на свои места. Теперь уже окончательно, без зазоров и расхождения в рисунке.

Гнездо Хаба по-прежнему окружал лес. Шелестели листья раскидистых деревьев. Невдалеке обозначился новый холмик детской могилки. Его скоро укроет молодая трава.

Отойдя от замка на полсотни шагов, я обернулась. Он так и останется здесь. Потихоньку будет ветшать и обваливаться. Ни одна магия не спасет его. А дорогу сюда не найдет ни живой, ни мертвый.

– Ярун, – окликнула я птенца. – Ты понял, с кем мы говорили?

Мужчина стоял рядом, тоже оглядывая громадину замка. Вампир скрестил руки на груди, отчего походил на статую сурового воина.

– Еще нет, но ты, судя по всему, да.

– Да, – хихикнула я и добавила серьезнее – Внизу нет никого живого. Там одни мертвецы.

– То есть? А Алкеста? – Ярун посмотрел на меня сверху вниз. – Вполне живое сердцебиение.

– И никакой еды. Даже запахов.

– Ты хочешь сказать, что Алкеста – вампир?

– Нет. Алкеста – призрак. Как и ее отец.

– Кто? – Ярун отчаянно пытался поймать нить моих рассуждений, но опыта ему недоставало.

– Никтей умер много веков назад. – Я решила разъяснить свои догадки. – У него была дочь. И она тоже умерла в возрасте пятнадцати-шестнадцати. Но мертвый некромаг может вернуться либо призраком либо личом. И Алкеста вернулась.

– Она… лич?

– Она приведение. Подобное своему отцу. То, что мы видели – иллюзия. Мир призраков. Ее душа способна путешествовать по миру в облике филина. Вместе с Никтеем они показали нам неплохую постановку, – улыбнувшись своим мыслям, я покачала головой. – Я почти поверила!

– И что тебя насторожило? Почему ты решила, что все это иллюзия, а некромаг на самом деле призрак?

Ярун снял с моего плеча упавший листик, задержав руку чуть дольше, чем следовало.

– Помнишь пластину, которую я оставила в комнате Алкесты?

– Ну, да, – вампир переступил с ноги на ногу.

– Это своего рода послание. Для духов. Что-то вроде: «Находится под охраной». Такую пластину иногда оставляют на растревоженных могилах, чтобы мертвецы не вставали. Если ее положить в жилище смертного, то он не сможет сопротивляться могильной магии и вскоре умрет. Если не ошибаюсь, таким способом по сей день убивают матерых некромагов. Это их слабое место.

В памяти всплыла парочка воспоминаний. Триста лет назад я таким вот образом покончила с двумя злодеями. И по сей день считаю, что они слишком легко отделались. За собственных птенцов мне следовало отрывать от некромагов по кусочку день за днем. Но… Молодая была. Слишком добрая.

– Алкеста никак не отреагировала на пластину, – я вернулась к разговору. – Ничего не сказала.

– Может, она прикажет своим химерам выбросить ее подальше? – Не согласился Ярун.

– Нет, ей все равно. Будь иначе, хоть что-то в ней, но изменилось бы. Наклон головы, осанка, взгляд. Но нет. Алкеста вместе с Никтеем сделали то, что хотели. Твоими руками из забытья достали Поцелуй Некроманта. Какому магу приятно, когда его шедевры пылятся в заброшенном вампирьем гнезде? А мне подкинули загадку с колечком. Помнишь, что сказала Алкеста? «Если он не может наказать самого Хаба, то отомстит его памяти». Вероятно, кольцо имело огромную ценность для моего создателя. И призраки хотели, чтобы оно досталось мне – убийце Хаба.

Мы помолчали. Теперь Ярун обдумывал все, что я сказала, а мне было приятно смотреть на лес вокруг. Живой, шелестящий, дышащий.

Достав флакон с эссенцией крови магов, я залюбовалась. Ему не меньше шести сотен лет, а кровь, как будто вчера сцедили. Эссенция – это вам не баловство. Всё-таки магия – страшная и удивительная сила.

Только один вопрос оставался открытым. Могли призраки положить в могилу эльфийской девочки ту самую пластину, а череп ребенка перенести в замок? Или за них это сделал кто-то другой? Но кто? Когда? Зачем?

Что-то мне подсказывало, что ответы на эти вопросы ни Алкеста, ни Никтей не дали б.

Я сунула флакон обратно в карман.

– Теперь ясно, что творилось с Алкестой. С ее возрастом, – оторвал меня от мыслей Ярун.

– А что такого в ее возрасте? – надеюсь, удивление в голосе не отразилось фальшью. Неужели Ярун почувствовал то же, что и я?

Вампир наморщил лоб, сделав неопределенный жест рукой.

– Мне все казалось, что возраст у нее какой-то неправильный. То ей как будто шестнадцать, то двадцать, а то чуть ли не больше, чем тебе.

Я улыбнулась. Все-таки мой птенец далеко пойдет. Природная смекалка да опыт княжеского вестника еще не подводили молодого вампира.

– Ярун, хвала Сайгуму, я не человек. – Мне захотелось немного поддеть птенца. – Из-за твоих слов про мой возраст от тебя осталось бы мокрое место.

Услышав приближающиеся шаги со стороны леса, я направилась к нашему лагерю. Вот и ребята вернулись. Немного смущенный Ярун остался у замка. Мне же надо было собрать вещи. Сегодня мы уйдем.

Жадану будет тяжко. Ничего, Эгун ему поможет. В конце концов, посадит мальчишку себе на закорки.

Не стоит оставаться в этом лесу. Все, что мне нужно, я получила. А если потребуется ещё что-то, то никогда не поздно вернуться. Надеюсь, парочка призраков на меня не разгневается.

«Ты не такая, как Хаб. Ты добрая».

Я напряглась, когда по волосам пробежал легкий ночной ветерок, но тут же расслабилась, не почувствовав никакой опасности.

А говорила, что больше не потревожит…

Алкеста…

Глава 20 ЖРИЦА ДУХА[26]26
  Жрицы Духа (певуницы) – эльфийки, отмеченные Духом. Слепые от рождения, они видят гораздо больше, чем другие. Они – маги, провидицы, целительницы, советницы и иногда даже воительницы. Единственные, кому известны древние песни-заклинания на отанье.


[Закрыть]

Ну, вот. И снова мы в пути. Вокруг – ночные холмы, пересохшие ручьи, выгоревшая трава. Даже ночью чувствуется жара.

Все повторяется. Надо мной все те же поблескивающие звезды. Они по-прежнему подмигивают друг другу, лишь изредка замечая, что на них кто-то смотрит.

С самой людской жизни я находила в ночи какую-то непостижимую тайну. Но тайна эта не скрывала каких-нибудь вампиров, воров или еще кого похлеще. В ночи прятались загадки, которые не под силу разгадать даже самому пытливому уму. Хотя, это всего лишь мои рассуждения.

Кажется, стадия, на которой боль в руке вызывала ярость, миновала. Теперь настал черед легкой апатии. Интересно, это вызвано моим возрастом, сиянием недоступных звезд над головой, или, все-таки, ядом кампы?

Из леса, скрывающего руины гнезда создателя, мы вышли две ночи назад. Меж деревьев передвигались с трудом. В основном из-за Жадана. Сунжэ наотрез отказался забираться на вампирью спину. Отмахивался руками и ногами как от Яруна, так и от Эгуна. Поэтому мы постоянно слышали, как подросток спотыкается о торчащие из земли ветки и корни. Но, слава Сайгуму, лес кончился.

Уже привычные к дорожным хлопотам мальчишки выполняли мои просьбы-приказы без разговоров. Лледос не пытался каждый раз напомнить, что он знает, как вести себя в дикой природе, в тысячу раз лучше меня. А жаль. Иногда его заявления вроде «Ты же городская вампирша!» или «Что женщина, вроде тебя, может знать о лесе?» доводили меня до икоты. При этом Жадан спешил спрятаться за Эгуна, боясь, что это я не от смеха, а от голода. Да-а, было время. Хотя, миновало-то чуть меньше недели!

Как-то вышло, что всех своих спутников я стала считать своими. Нет… Не слугами, не компаньонами, не даже собственностью. Что-то изменилось в моем отношении к ним… За последние две сотни лет я старалась никого к себе не подпускать, ни к кому не привязываться. Ибо горечь утраты не вышла из моего сердца. Но здесь все иначе. Да, только один из мальчишек – мой птенец. Но Эгун, Жадан или Лледос приобрели свою неповторимую значимость.

Они стали своими.

Даже северянин с его нестандартной эльфийской натурой, готовый в любой момент подшпилить меня и схлопотать за это. Что уж говорить об Эгуне, которого я учила, будто свое дитя? Или Жадане, перед предком которого я была в неоплатном долгу? (Ох, Игор, я, конечно пообещала заботиться об этом любопытном недоразумении и ни в коем случае не брошу Жадана. Но знал бы ты, как с этим подростком бывает тяжко! Но ты, вероятно, знал…)

Вытянув ноги, я сидела на поваленном дереве. Вокруг простиралась выгоревшая на солнце степь с одинокими деревцами то тут, то там. Левая рука безжизненно обвисла в повязке. Помнится, Алкеста сказала, что яд кампы убивает за ночь. Но я все еще существую. Только рука с каждой ночью болит все противнее. Будто в нее кто-то насыпал горячие угли и непрерывно их перемешивает.

– Ве-о-ма-га! – нараспев протянул Лледос, в такт речи постукивая мое плечо пальцем. – Уснула ты, что ли?! Вампирша!

Северянин бесцеремонно потряс меня, как куклу. Потом придирчиво оглядел, словно выискивал выпирающую из тонких швов солому.

Я скосила на него взгляд.

– Чего тебе, Лледос?

Не хотелось отрываться от мыслей и созерцания зеленоватых звезд. В конце концов, что делать? Жадан заснул у костра. Ярун с Эгуном устроили очередной тренировочный бой. Я думала, Лледос к ним присоединился. Неужели ему надоело наблюдать за вампирами? А сначала так рвался в зрители. Мол, многое узнает про особенности вампирьего боя. Интересно, узнал? Впрочем, нет. Неинтересно.

– Поговорить хочу, – посерьезнел эльф, глянув на мое хмурое лицо.

– Хоти, – великодушно разрешила я.

Ответом послужил тяжелый вздох. Однако эльф взял себя в руки.

– Скажи, наконец, почему ты тогда, у разрушенного гнезда, отослала нас подальше. А сама, взяв одного Яруна, пошла вниз.

Я тоже ответила ему вздохом. Лледос задавал этот вопрос чуть ли не по семь раз за ночь. Сначала он жутко обиделся на мою ложь, скрыв истинное чувство под маской ярости. Но теперь пребывал в недоумении.

– Вы были лишними, – в который раз ответила я.

– Это не ответ.

– Как спрашиваешь, так и отвечаю!

– Вот оно что, – недобро усмехнулся Лледос. – Я понял. – И без перерыва осведомился ледяным тоном. – Чего ты узнала ТАКОГО, что ходишь которую ночь привидением самой себя?!

При слове «приведение» я захихикала. Веточка, что я подобрала пару часов назад, хрустнула и переломилась посередине.

– И что это значит, вампирша? – спросил эльф, глянув на мою подрагивающую от смеха фигуру.

Ладно. Раз уж он угадал, так сказать, попал пальцем наобум, то делать нечего. Покопавшись во внутреннем кармане куртки, я вытащила нефритовую шкатулку. Она тяжелым грузом скользнула в ладонь эльфа.

– Ты нашла это? И что внутри? – Лледос опустился рядом на поваленный ствол.

– Открой, – зевнула я, снова устремив взгляд к небу. – Только не трогай содержимое, ладно?

А звезды все-таки холодные. Кажется, прикоснись пальцем, и замерзнешь на века.

– Откуда?.. – воскликнул эльф, подсунув раскрытую шкатулку мне под нос. – Откуда это кольцо?!?

Глаза Лледоса посветлели. Пальцы, державшие зеленоватую шкатулку, побелели от напряжения.

– Оно хранилось в тайнике Хаба, – не без интереса я наблюдала за эльфом.

– У Хаба?! – снова воскликнул он. – У этого бездушного монстра?!

Еще чуть-чуть, и Лледос перейдет на крик.

– Что такого в этом кольце? – спросила я, ткнув в шкатулку. – Ну, древнее. Ну, с эльфийскими рунами. Это ваш праязык, да?

– Праязык? – переспросил Лледос и беззвучно рассмеялся. – Это отанья, вампирша.

– А-а, – вроде бы после его слов мой интерес к кольцу должен был возрасти в десятки раз. Но этого не произошло.

Лледос истолковал мою реакцию иначе.

– Вот вам и старая вампирша. Праязык от заклинательного не отличаешь. На отанье вся эльфийская магия создана, – пустился рассказывать эльф.

– И что? – перебила я. – Ну, заклинательный язык, ну, колечко не простое. Что ты так разволновался?

– Ты, наверное, совсем не понимаешь! – возмутился Лледос. – Отанья передана нашим кланам первыми эльфами. Теми, кому мы обязаны своей жизнью, землей, традициями, магией, языками!

– Вот. Я же говорю, праязык, – я не удержалась от очередного зевка.

Лледос только охнул. По его мнению, к древним эльфийским легендам, тому, что от них осталось (к кольцу, например, или отанье), относиться надо бережно, с трепетом и затаенным дыханием. Впрочем, какое у меня дыхание-то? Больше семи столетий не дышу.

– Погоди-ка, – меня что-то насторожило. – Лледос, ты в Гуаре вкратце рассказал про какого-то вашего героя. Его веткой рябины ослепили. И солнце красное утром о нем скорбит. – Я перекинула через дерево ногу, оседлав упавший ствол. – Помнишь?

– Вампирша! – Возмутился эльф, скептически приподняв верхнюю губу. Он прекрасно понял, куда я клоню. – Не дури! Откуда у Хаба реликвия первых эльфов?!

И, правда, откуда? Хороший вопрос. Знать бы еще ответ.

– Что я тебе сказала, когда ты закончил распинаться о своем великом безымянном герое? – Сидеть верхом на бревне было гораздо удобнее. Почти как в седле, только дерево не убегало и не пыталось сбросить наездницу. В отличие от живых коней. Интересно, а кто-нибудь из старых вампиров додумался заключить сделку с некромагами о создании коней-умертвий. Надоело все пешком и пешком… Надо будет взять идею на вооружение.

– Помню, – Ледос отреагировал на мои слова так, будто я ему клюкву в рот засунула.

– Я по-прежнему считаю, что ваши первые герои, или как вы их там называете…

– Были вампирами?! – воскликнул Лледос. – Веомага, прекрати! Ты, конечно, нежить. Но заканчивай оскорблять моих предков!

– Ой, ладно! – я махнула рукой. – Они такие же твои предки, как мои – лягушки!

– Верно, – ехидно сощурился эльф. – Ты сейчас немного зеленая и квакаешь не по делу.

Все. Он меня достал! Я хотела сбить остроухого гада ногой с бревна, но не успела.

Беликий! Левое плечо свело болезненной судорогой. С тихим шипением я схватилась за руку. От чего взвыла во весь голос, согнувшись пополам. Упершись лбом в шершавое дерево, я пыталась утихомирить рой светлячков перед закрытыми глазами. Увы.

Руку обдало жаром. Будто в кипяток сунула.

– Вея, что случилось?! – Лледос склонился надо мной, пытаясь понять, в чем дело.

– Яд. Кампы, – сквозь вылезшие клыки прошипела я. – Уходи!

Спровадить Лледоса оказалось непростой задачей. Но отделаться от него надо однозначно! Пульсирующая боль в руке вызывала приступы жажды. Лишь на краткий миг увидев запястье Лледоса, я почувствовала дикую нехватку крови.

Точно!

Алкеста дала два флакона с эссенцией крови магов. Авось, поможет!

Оттолкнув хмурого эльфа, я кинулась к костру. Флаконы находились в небольшой сумке.

О, Беликий!

Там посапывал Жадан! Такой живой, теплый…

– Лледос! – рыкнула я, сверкнув глазами. – В моей сумке есть непрозрачный флакон. Неси!

Пришлось понадеяться, что эльф не будет упрямиться, а самой, стиснув зубы, отвернуться от аппетитного сунжэ. Сайгум, да что со мной?!

Вернувшись к поваленному дереву, я кое-как переползла через него. Села, прислонилась к нему спиной. Оставалось только ждать Лледоса и терпеть набегающую волнами боль.

Эльф обернулся быстро. Перепрыгнув через бревно, он протянул мне открытый флакон. В ноздри ударил сильный запах крови.

Едва сдержав голодное рычание, я вцепилась в стекляшку, как в последнюю надежду.

Капля. Мне нужна лишь капля. Не больше!

Ох, как сложно себя контролировать, когда почти все мысли только о боли и крови. Вот она, жизнь вампира.

Сделав маленький глоток из флакона, я дрожащей рукой протянула его Лледосу:

– Спрячь обратно, – велела я.

Слава Сайгуму, стало легче. Эссенция крови прокатилась по телу, словно прохладная волна. Смыла боль и утолила жажду. Жаль, не до конца.

Лледос беспрекословно взял из моих холодных пальцев флакон. Я видела застывшую на его лице маску спокойствия. Северянин! Когда он готов действовать, сражаться, его лицо непоколебимо. Если я потеряю контроль над собой, Лледос не будет милосерден. Приложит все силы, чтобы остановить меня.

Это отрезвляло.

Как только эльф скрылся за моей спиной, я побежала. Со всей возможной скоростью.

Нельзя сейчас оставаться с ними. Любой из них для меня хорошая еда. Жадан – сунжэ. По сути – маг. Их кровь вкусна. Ярун и Эгун – молодые вампиры. Такую дичь я тоже люблю. А Лледос – эльф, переживший эксперименты старого Кезо. Кто вообще знает, что в его крови намешено? Но вкус той капли, которую он предложил мне еще в таверне Яруна, до сих пор пылал на губах!

Нет и нет! Пока я не пойму, что со мной. Пока не возьму себя в руки, в лагерь не вернусь. Они о себе смогут позаботиться. Их четверо. От разбойников или бродячей нежити отобьются. А вот от меня озверевшей – вряд ли. Даже Лледос не сразу справится. Хотя у него шансов гораздо больше, чем у остальных. Все-таки, сын Дома Мечей, и с этим надо считаться.