Текст книги "История бастарда (СИ)"

Автор книги: Диана Удовиченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Бродяга со вкусом зевнул и свернулся в уютный клубок.

– Что меня поражает, – заявил он, – так это ваша неспособность анализировать ситуацию. И еще, простите, безоглядная вера в людей. Вы же сами только что назвали его. Подумайте: каких сильных магов, помимо, разумеется, вашего достопочтенного дядюшки, вы знаете?

– Вериллий… – я не мог поверить, – но зачем?

– Причины мне неведомы, – ответствовал Бродяга. – Но враг определен вами верно.

– Но каким образом… – я с трудом приходил в себя. Получалась какая-то ерунда. Верховный сам уговаривал меня отправиться в путешествие, во имя спасения империи, а теперь стремится уничтожить?

Меж тем кот огорошил еще одной новостью:

– Учитесь размышлять, барон! Вам предстоит схватка с серьезным противником. Что дарил вам Вериллий?

Я ухватился за толстую цепочку и вытащил из ворота рубахи коготь Угелука. Белое золото оправы тускло мерцало в свете луны.

– Именно, – подтвердил Бродяга. – Я все это время ждал, что вы сами догадаетесь. Когда вы узнали, что на шее у вас – не безобидный рог единорога, почему не сняли его?

– Но… он спас мне жизнь!

– Случайность! Артефакт был призван отнять ее. Вериллий, обработав коготь и поместив туда Астрального паразита, не мог предвидеть, что вы окажетесь в плену у народа, поклоняющегося моему господину… Но ведь потом вас пытались предупредить гоблины! Почему вы не вняли их словам?

– Так слов-то я не понимал!

– Но зато верно истолковали жесты! Нет, вы продолжали упорствовать, хотя вам надлежало избавиться от когтя. К примеру, утопили бы в болоте. А из-за вашей беспечности погибли двое солдат. Мне, конечно, их смерть безразлична, но ведь уменьшается боеспособность роты! А вам еще пригодится каждый меч.

Двое солдат… Борил и Шран… Значит, их убил паразит… Я дурак! И их смерть – на моей совести. Ох, как все плохо! Но почему же…

– Почему паразит убил их так быстро, а до меня не добрался?

Бродяга скромно потупился:

– Я делал все что мог…

– Так вот для чего вы спали то на моей груди, то на голове!

– Именно. Я старался нейтрализовать действие артефакта, влияя на ваши сны. Но я – всего лишь Низший демон, поэтому мог только замедлить развитие паразита, ненадолго проникая в Астрал и останавливая движение сна. Потом, конечно, приходилось вас будить.

Так вот почему в том мире мне было так тяжело ходить и дышать!

– И в сегодняшнем сне… были вы?

– Это мой истинный, увы, давно позабытый облик, и один Сацеол ведает, скольких усилий мне стоило проникнуть в Астрал, – кот томно потянулся. – Я совершенно измучен!

Мысли, догадки, сомнения роились в моей бедной голове, сталкиваясь и перебивая друг друга.

– Спасибо вам, Бродяга! Но почему вы сразу меня не предупредили?

– Я бы и сейчас не стал этого делать! – фыркнул кот. – Все это очень опасно для меня. Я ждал, что вы сами догадаетесь и избавитесь от когтя. Но вы, из-за своей безалаберности и легковерия, подошли к последней черте. Пришлось нарушить инкогнито.

Туманные объяснения зверя запутывали меня еще больше. Мне нужно было задать ему столько вопросов, когда Бродяга заявил:

– А теперь – спать! Я очень устал.

– Но…

– Завтра, все завтра! Только уж будьте так любезны, снимите артефакт!

– Да, конечно, – я сдернул цепочку и нерешительно посмотрел на кота.

– Зашвырните подальше – и дело с концом! – посоветовал тот.

– Но если кто-нибудь подберет?

– Обязательно подберет! Вам-то что до этого? – в голосе Бродяги послышалась усмешка.

– Но артефакт может убить и его!

– Ох уж, это ваше нездоровое человеколюбие, – укорил меня кот. – Оно вас до добра не доведет, поверьте. Лучше бы о себе подумали.

– Я не могу так поступить, – твердо решил я.

– Ну, тогда хотя бы положите в капсулу из Солнечного камня и заройте в песок, – скучливо протянул Бродяга. – Хотя… – он выразительно зевнул.

Нашарив пустую капсулу, чудом сохранившуюся в кармане штанов, я так и сделал, оборвав и вышвырнув цепочку (вот ею пускай местные жители поживятся). Потом отошел на десяток шагов и принялся разрывать песок. Копать руками было неудобно, и поначалу я хотел было воспользоваться мечом. Но потом устыдился: негоже грязным трудом оскорблять благородное оружие. Когда яма достигла локтя в глубину, кинул туда капсулу и завалил ее песком. Потом вернулся и улегся, укрывшись плащом, а кот устроился на моей груди. Теперь, когда я видел его и демонический и истинный облики, такое положение дел меня несколько смущало.

– Может, вы устроитесь на ночлег где-нибудь в другом месте?

– Спасибо, мне и здесь удобно. Привычка, знаете ли… – зверь перестал светиться в темноте и зажмурил желтые глаза. А я вспомнил, что не спросил у него одну важную вещь.

– Как мне к вам обращаться?

– Во Мраке меня называют Артфаал, людское же мое имя лорд Феррли, герцог Ассивайн, – поведал кот и захрапел.

Я долгое время лежал с открытыми глазами, пытаясь осознать произошедшее. Выходило, что у меня на груди хрюкает герцог Ассивайн – представитель одной из самых богатых, родовитых и влиятельных семей Галатона. То есть, конечно, то, что от него осталось. Почему-то я был уверен, что он не покинет меня и еще не раз выручит, несмотря на его недовольство моими взглядами. Ну, что тут поделаешь! Не мог я просто выбросить артефакт и тем самым обречь еще кого-то на муки и смерть. Надеюсь, ветер еще долго не сметет песок с того места, где похоронен коготь. А сколько вопросов у меня было к… не знаю, как его теперь именовать! Но поскольку лорд Феррли, он же кот Бродяга, он же демон Артфаал ясно дал понять, что больше не желает разговаривать, пришлось постараться уснуть. Что я и сделал.

Наутро, слава Лугу, мне не пришлось обнаружить покойников. Я проснулся засветло и скомандовал подъем. Бродяга, конечно, опять исчез. Возможно, по каким-то своим причинам он мог приходить только по ночам. Проводник уже появился. Он наблюдал за построением роты и, кажется, сам боялся предстоящего похода. Чего нельзя было сказать о мастере Триммлере, к примеру. Выспавшийся гном развил бурную деятельность. Он несколько раз проверил наличие провизии, пересчитал бурдюки с водой и раздал солдатам закупленные накануне нами с Зарайей шаджабы. Затем спел гномий марш, чем заставил меня задуматься: интересно, все дети гор лишены музыкального слуха, или только этот? Наконец угомонившись, мастер Триммлер зашагал рядом с Доббом, с которым за последние два дня очень подружился. За мной же как всегда плелся Дрианн.

– Вы знаете, Рик, – спросил он, – почему пустыня Призраков носит такое название?

– Потому что там погибает много путешественников, – буркнул я.

– Не совсем так. Да, они погибают, но души их навечно остаются в плену пустыни. Они являются путникам, сводя их с ума.

Не могу сказать, что эта новость меня порадовала. Но я решил не переживать по этому поводу, пока не увижу пустыню своими глазами. Вполне возможно, что наставники опять напичкали своего студента непроверенными сведениями. Как в случае с гоблинами. Но проводник, шагавший в голове роты, услышал его слова и подтвердил:

– Да! Многа ходит бродячий душа! Туда-сюда, туда-сюда…

– Ладно, не пугай, пуганые уже! – прикрикнул на него Хамар.

Сначала мы шли по ровной местности, покрытой низкой пушистой травой. К середине дня пейзаж изменился. Теперь среди растительности все чаще проглядывали песчаные проплешины. После привала, прошагав еще часа три, мы оказались в самой Пустыне призраков. Впереди расстилалось бесконечное, покрытое волнами барханов, море песка. Из растительности имелись только желто-коричневые, покрытые длинными шипами, сухие стебли какого-то кустарника. Проводник остановился, сделав роте знак подождать, упал на колени и, обращаясь куда-то вниз, принялся бормотать нечто вроде стихов на своем языке.

– Что он делает? – тихо поинтересовался я у Зарайи.

Мне ответил Хамар:

– Возносит молитву Песчаному богу.

Интересно, что за бог такой? Впервые слышу. Знаю тринадцать богов Аматы, но чтобы Песчаный… Помолившись, проводник, которого, кстати, звали Салим, предостерег нас:

– Далеко в сторону не уходить! Дэви заберет! Или в зыбучий песок попадешь!

Что такое Дэви – не знал никто. А Салим вместо разъяснений только цокал языком и загадочно щурился.

– Что-то не вижу я тут ни призраков, ни Дэви, – ворчал мастер Триммлер. – И вообще, экая ошибка богов эта пустыня!

Ноги увязали в песке, он осыпался под подошвами, заставляя на каждый шаг затрачивать вдвое больше сил, чем на твердой поверхности. Раскаленный добела солнечный диск безжалостно изливал вниз свои невозможно горячие лучи. Я не уставал мысленно благодарить Салима за совет: шаджаб отлично защищал голову от атак жестокого солнца. Идти в доспехе было совершенно невозможно – через полчаса кольчуги раскалились и начали обжигать тело. Так что мы, в ущерб обороноспособности, избавились от них. По той же причине не водружали шлемы поверх шаджабов.

Мы уныло брели по бесконечному песку, и я уже начинал мечтать об отдыхе. Надоевшее светило коснулось горизонта, и на пустыню упала серо-синяя тень. Я собрался было командовать привал, когда проводник, взвизгнув:

– Нэ смотры! Нэ слюшай! – что-то сунул в уши, зажмурился, обхватил голову руками и уселся на песок.

Пустыня наполнилась шорохами и тихими голосами. Следом появились те, в честь кого было названо это странное, неправильное место. Унылые и бескровные, бледные призраки шли на нас со всех сторон. Робкой стайкой они окружили онемевших солдат.

– Да…да…да…

– Прости… прости… прости…

– Мама…мама…

Их тихие монотонные голоса сливались в единый шелест, и казалось, что это говорит с нами сама пустыня. Что песок поет свою прощальную песню тем, кто обречен погибнуть в его желтой бесконечности.

Иссохший старик в белом одеянии, молодая женщина с распущенными черными волосами, маленький мальчик, прижимающий к груди деревянный меч… Взрослый мужчина, на шее которого зияла разверстая рана, юная девушка, почти ребенок, в изодранной, запятнанной кровью одежде, древняя старуха, взирающая на нас пустыми провалами вытекших глаз…

– Идем…идем…идем…

– Мама…мама…

– Здесь…здесь…здесь…

Они ничего не делали, просто закружились в медленном, печальном хороводе, и шептали, шептали… Звуки их голосов усыпляли сознание, сковывали тело. Я ощущал, что превращаюсь в покорное существо, теряю волю и способность мыслить. Проклятый шелест пронизывал меня насквозь, сводил с ума. Хотелось почему-то пойти туда, к призракам, чтобы остаться с ними навечно, в пустыне, и по вечерам легко скользить по синему воздуху. Без мыслей, без чувств, без желаний… Грудь обожгло, вслед за этим пришло облегчение, и я вспомнил о навязанном дядюшкой обереге от духов. А я-то еще надевать его не хотел… Впрочем, даже действие амулета не могло полностью очистить мой разум от яда, несущегося на крыльях призрачного шепота. Рядом со мной стоял побледневший Дрианн. Его руки плетями безвольно свисали вдоль тела, глаза закатились, из горла вырывался полухрип-полустон.

– Стая…стая…

– Кровь…кровь…кровь…

– Убил…убил…убил…

Один из солдат, не выдержав этого всепроникающего шепота, упал на четвереньки и пополз туда, где кружились невесомые фигуры.

– Стоять! – сквозь зубы процедил Хамар.

Капрал тоже выглядел неважно: губы закушены, глаза напряженно прищурены, на лбу блестят капли пота. Но он держался. Чего нельзя было сказать о многих воинах. Еще один вдруг дико расхохотался и поднес к шее кинжал, с явным намерением перерезать себе горло.

– Куда? – злобно проскрежетал Йок, без лишних церемоний ударяя его под дых. Солдат выронил кинжал и согнулся, хватая ртом воздух.

Необходимо было прийти в себя и как-то действовать. Но я не мог полностью сбросить навеянное призрачными голосами наваждение. От них веяло каким-то покоем, странным, нечеловеческим обаянием, они манили, затягивали. Спас ситуацию мастер Триммлер. С воплем:

– Наших бьют! – он метнул в пляшущие тени свой топор. Оружие прошло сквозь бесплотные тела и вонзилось в песок, но эта неожиданная атака заставила призраков прянуть в стороны. Гном забегал вокруг роты, раздавая пинки, тычки, а то и полновесные оплеухи.

– Очнись, братцы! Лугу молитесь, Лугу!

Его бурная деятельность немного привела нас в чувство. А окончательно ко всем вернулся рассудок, когда мастер Триммлер виртуозно исполнил гномью народную песню про пивную кружку (это он потом нам перевел). Жуткие завывания сына гор оставили призраков без работы. Их нежный лепет был полностью перекрыт звуками, издаваемыми луженой глоткой гнома. Между тем на пустыню опустилось тяжелое покрывало ночи, на котором сияли крохотные прорехи звезд. Призраки отступили и растворились в темноте.

– Ушли? – спросил опасливо озиравшийся Салим.

– Что ж ты, гниль предгорная, не сказал, как с ними бороться? – напустился на него мастер Триммлер.

– Как нэ сказал? Сказал! – защищался проводник. – Сказал: нэ слюшай, нэ смотры!

– Они еще могут сегодня вернуться? – спросил я.

– Нэт! Только на закатэ! – твердо сказал Салим. – Ночью другое…

– Ну, славно, что хоть днем спокойно, – проговорил Сайм.

– Н-э-э-т, – грустно протянул Салим, – днем Дэви. И карачин.

Ну вот, помимо призраков, невыясненных Дэви и смутного "другого", являющегося ночью, еще и какой-то карачин появился!

– Что за зверь такой? – невозмутимо уточнил Сайм.

– Пустынный разбойник. Кочуют, туда-сюда, туда-сюда… башка рубят, грабят…

Да что это за дела такие?! Чего ж они все шарахаются-то "туда-сюда"?

– Привал! – решил я.

Кто его знает, может, хоть это самое "другое" погодит с визитом.

Выбирать подходящее место было бессмысленно. Все равно, куда ни глянь – везде расстилались собранные ветром невысокие складки песка. Солдаты, отчаянно ругаясь, надрали колючек и разложили костры. Сухие растения горели ярко, пламя, весело трещащее в ночи, разгоняло тоску и придавало бодрости.

После ужина у костров остались только часовые, а остальные, уставшие и словно выжатые после встречи с призраками, завалились спать. Я выбрал место как можно дальше от огня, дабы не привлекать внимания к появлению Бродяги, и стал ждать. Мне хотелось задать ему множество вопросов, но кот не торопился. Я начал было засыпать, как вдруг почувствовал слабое, неуловимое движение воздуха. Обратная тяга? Непохоже… Ощущение близкое, но несколько иное. Тонкая струйка мертвенного холода змейкой подползла к ногам, осторожно коснулась и замерла, будто прислушиваясь. Потом двинулась выше… Я лежал тихо, не понимая, что происходит, и не зная, как на это отвечать. Вдруг сумасшедшим биением зашлось сердце, тело охватила странная слабость. А холодок все поднимался, медленно и вкрадчиво приближаясь к груди…

– Боритесь, барон! – зашипели мне в ухо. – Я помогу!

И в меня хлынула сила Мрака, темная и нерассуждающая. Где-то внутри, не знаю даже, в сознании, или в сердце, она схватилась с тем холодом, который пытался заполонить тело. Резкая боль, руки и ноги свело судорогой, кости ломило и выкручивало, из горла рвался мучительный стон…

– Боритесь! – шипел демон. – Не сдавайтесь!

Я позволил Темному источнику овладеть сознанием, слился с ним, и вместе, невероятным усилием, принялся выталкивать из себя мерзкий озноб. Не скажу, что в этот раз прикосновение Мрака стало более терпимым, но я чувствовал, что сейчас – он мой союзник. Наконец, холод отступил, вслед за ним меня покинула и Темная сила. Тяжело дыша и обливаясь потом, я с трудом уселся и вопросительно уставился на Бродягу.

– Копье Стратаны вам в печенку, барон! – негодующе произнес в моей голове тот. – Говорил вам мой почтенный друг Генериус: учитесь! Как вы могли не распознать действие порчи?

Ох ты, действительно, как это я забыл? Читал же в книгах, что при проникновении порчи ощущается сильный приступ озноба!

Сердито фыркая, кот припал к песку и куда-то пополз на пузе. Вскоре вернулся, держа в зубах крохотный пузырек. Уронив его на песок, Бродяга брезгливо прочихался и сказал:

– Даже мне противно! А вы бы после направленной порчи усохли через неделю-другую. Или, наоборот, раздулись бы от водяной болезни! И это с учетом действия противомагического амулета! Иначе хватило бы трех дней.

Желтые глаза яростно сверкнули, пузырек вспыхнул черным пламенем и, треснув, раскрошился в мелкую пыль. Кот аккуратно наскреб лапой сверху кучку песка.

– Вот так, дорогой барон! Будьте осторожнее. Ваш противник, побоявшись в открытую швырнуть заклятием, подготовил порчу. А ведь есть еще чары, сводящие с ума, колдовство, приманивающее враждебные сущности, да просто старый добрый яд, наконец!

– Все это делает Вериллий? – осторожно спросил я.

– Он могущественен, но не всемогущ! На таком расстоянии никакие вредоносные чары не подействуют. Конечно, остается еще Астрал. Но, судя по его попытке напустить на вас паразита, сам Верховный не в силах воздействовать на ваше астральное тело.

– Но кто? Вы знаете?

– Этого я вам, любезнейший, сказать не могу.

Я поник. Если демон не хочет открыть мне имя кайлара, можно начинать готовиться ко встрече со Слепой невестой.

– Не кисните! – прикрикнул на меня Артфаал. – Не все еще потеряно! Буду по мере сил помогать, как и раньше.

– Так и это тоже вы?… – я только сейчас понял, что в прошлые разы поддержка Темной магии тоже исходила от Бродяги.

– Ну, наконец-то, – пробормотал кот. – С логикой у вас трудновато, милейший барон. Конечно, я. А на мой отказ не обижайтесь. Против вас сражаются адепты Мрака. Если я сейчас раскрою их заговор, это станет известно моему повелителю, и мне не поздоровится. Так что, я, выполняя просьбу моего дорогого друга, присматриваю за вами ровно столько, сколько могу.

– Просьбу?…

– Конечно! – хрюкнул демон. – Неужели вы думаете, что я делаю это из добрых побуждений? Вы были несносным мальчишкой, господин барон. Дергали меня за хвост, сгоняли со стола. Хотя я честно пытался с вами подружиться, опять же, уважая мастера Генериуса, который заверял меня, что у вас большое будущее.

Интересно! Что же дядюшка мне ничего такого никогда не говорил?

Артфаал понял мое замешательство.

– Вы никогда не задумывались, барон, почему дядюшка взял из воспитательного дома именно вас? Смею предположить, там были дети более покладистые и послушные.

– И почему же?

Честно говоря, я всегда считал, что дядя Ге просто пожалел меня.

– Да потому что почувствовал магические способности! После он не раз гадал, в попытке определить ваше будущее: и на картах, и на кофейной гуще, и в Зеркале судьбы. Всегда выходило одно и то же. Вы должны стать великим магом. Только теперь, наблюдая за вашими неловкими попытками остаться в живых, я начинаю сомневаться…

– И вы пошли за мной…

– Да никуда я не пошел! – запальчиво перебил демон. – Что за примитивное мышление такое! Я наблюдаю за вами из Мрака, и, когда у меня есть время, свободное от исполнения обязанностей, помогаю вам.

Надо же, оказывается, у него есть обязанности! А вот новость о дяде Ге меня расстроила: что же, выходит, он никогда не испытывал ко мне теплых чувств, просто готовил преемника? Об этом я и спросил Артфаала.

– У мастера Генериуса, несмотря его чрезвычайную одаренность, есть один недостаток, – насмешливо проговорил тот. – Он до крайности сентиментален. Конечно, он считает вас сыном.

От сердца немного отлегло.

– А какие обязанности вы исполняете во Мраке? – осторожно поинтересовался я.

– Я же демон! Хотя и отступник… Как все, души мучаю, – просто и обыденно ответил Бродяга.

– Что такое отступник?

– Не все сразу, драгоценнейший барон! – неожиданно развеселился демон. – Сейчас давайте-ка спать. Враг убежден, что сразил вас порчей, значит, впереди спокойная ночь. Пользуйтесь случаем. Кстати, попытайтесь сделать вид, что чувствуете недомогание. Любопытные вещи могут выясниться, – он сладко зевнул. – Я же, оказавшись в вашем мире, всегда пользуюсь случаем выспаться. Во Мраке, знаете ли, с этим не очень… работы много…

Как всегда устроившись на моей груди, Артфаал тут же захрапел.

Я постарался успокоиться и закрыл глаза. Вскоре усталость взяла свое, и я крепко уснул.

15

– Я наслал на него порчу, мой господин. Думаю, три – четыре дня, и с бастардом будет покончено.

– Я бы не был так уверен. Не кажется ли тебе, что ему помогают какие-то внешние силы?

– Я разглядел его амулеты, мой господин. Хорошие, конечно, но это не артефакты. В них не хватит магии, чтобы противостоять мне.

– Не хвастайся! Тем более что пока нечем. Его не сумел уничтожить даже Астральный паразит. Мальчик очень силен.

– Ошибусь ли я, если посмею утверждать, что в вашем голосе звучит нежность, мой господин?

– Не твоего ума дело! Хотя очень жаль, он мог бы стать достойным преемником… так что коготь?

– Подозреваю, бастард о чем-то догадался. На его груди нет артефакта.

– Бездна! Такая ценная вещь! Попытайся вернуть ее.

– Слушаюсь, мой господин…

* * *

– Вставайте, лейтенант! Пойдем по холодку! – стоя надо мной, горланил мастер Триммлер.

Холодка, конечно, и в помине не было. Прохладная ночь сразу же сменилась горячим днем, оставив утренней свежести считанные мгновения. Едва рота построилась, проводник снова завопил, на этот раз:

– Карачин! – и бросился за ближайший бархан.

На горизонте взметнулось и стало стремительно приближаться облако песка.

– Тревога! – выкрикнул я.

Рассыпавшись цепью и по возможности скрывшись за барханами, солдаты принялись заряжать арбалеты. Вскоре в облаке стали угадываться силуэты всадников, над пустыней разносились их громкие воинственные выкрики. Ближе, ближе… десятков пять, а то и шесть, не меньше. Бородатые люди в черных одеждах, одни из них размахивали кривыми саблями, другие вскинули арбалеты.

– Щиты! – выкрикнул Зарайя, и я едва успел загородиться, как в щит ударил арбалетный болт, едва не пробив его насквозь.

Позади меня со стоном упал солдат, обеими руками зажимая сквозную рану на бедре, из которой фонтаном била кровь.

Щелкнули арбалеты Ястребов, несколько всадников упали на песок. Молодой разбойник, из глаза которого торчал болт, раскинув руки, повис на стремени головой вниз. Испуганный конь помчался вперед, таща за собой мертвого седока. Болты поразили не только людей, но и скакунов. Один, раненый, издал вопль, полный почти человеческой муки, и понесся куда-то, не реагируя на крики хозяина. Другой, словно споткнувшись, тяжело рухнул и забился в предсмертной агонии, придавив ногу всадника. Карачин с визгом пролетели мимо нас, размахивая кривыми саблями, и я успел заметить, как отрубленная голова одного из солдат покатилась по песку, оставляя на нем кровавые брызги. Проскакав с четверть фихта, разбойники остановились, развернули коней и ринулись обратно. Солдаты перезарядили арбалеты.

– Что делать будем? – выкрикнул Дрианн.

Времени, как, впрочем, и всегда, не оставалось, нужно было срочно что-то предпринимать. Огненный шар? В такой каше велика вероятность поразить своего, тем более что всадники чрезвычайно подвижны. "Железный кулак" хорош для боя с сильным, но одним противником, а не с целым конным отрядом. Надо что-то, что ударит сразу по нескольким всадникам, или хотя бы остановит их. Где ты, Бродяга, когда твоя помощь так нужна мне?… Вокруг летел песок… песок? Я принялся за плетение, бросив Дрианну:

– Помогай!

Скорее, скорее, только бы ничего не перепутать. Рисунок, обращение к земле… надеюсь, сквозь песок она откликнется на мой призыв… есть! Я припал к источнику, одновременно ощущая поддержку Дрианна. Еще немного, вплетем анимочары… Сейчас, ребята, только произнесу активирующее заклинание…

Между тем разбойники метались от воина к воину, и, несмотря на стойкое сопротивление Ястребов, наносили нам непоправимый урон. Погиб Кар, удар сабли сверху наискось развалил его тело почти пополам. Хамар, непонятным образом вцепившийся в стремя, повис на лошади, ловко взметнул свое тело, усевшись верхом позади седока, и полоснул его ножом по горлу. Взбесившийся конь пронесся мимо меня, обдав фонтаном взметнувшегося из-под копыт песка, и я потерял капрала из виду. Заметил только, что вслед за ним устремились двое всадников.

Крики, визг, ржание… Флиннел, присев за трупом коня, с непередаваемым спокойствием выпускал болт за болтом, каждый раз поражая если не человека, то лошадь. Мастер Триммлер, не без своеобразного изящества управляясь с топором, разделался с одним карачин, но на него тут же набросился другой. Странно, но разница в росте ничуть не мешала гному, напротив, он как-то умел ее обернуть в свою пользу. Добб, то ли уронив, то ли отшвырнув щит, орудовал мечом и дагой одновременно. Где-то слышался смех Ома. Сумасшедший. Пешим против всадников сражаться трудно…

Значит, для начала избавимся от лошадей. Прости меня, Эгония! Готовое активированное заклятие горячей волной пронеслось по песку. Он вздыбился, затем на его поверхности закружились крошечные смерчи и устремились к ногам коней. Образовавшиеся вскоре на их месте глубокие воронки, огибая людей, мчались за несчастными животными и засасывали их по самое брюхо в песок. Достаточно, они выберутся еще не скоро, а у ребят теперь появилось преимущество. Изрыгая проклятия, карачин спешивались и вступали в схватку. Здесь уже Ястребам не было равных. Один из разбойников, указывая на меня, что-то громко выкрикнул. Тут же другой, хищно оскалившись, ринулся ко мне. Времени на плетение заклятия не было, и я выхватил меч. Не подведи, Честный!

Обессиленный Дрианн, не обращая внимания на бегущего прямо к нам карачин, уселся у моих ног.

– Рано расслабился! – проорал я.

Смуглый бородач занес саблю над моей головой. Меч как будто услышал безмолвный призыв, и я ощутил, как рука наливается силой. Клинки скрестились, издав скрежет. Навалившись, я сумел пригнуть саблю разбойника к земле. Вывернувшись, он упал и, перекатившись по песку, вскочил на ноги. Щит, брошенный мной во время плетения заклятия, валялся в нескольких шагах от меня. Не успею, придется обходиться без него. Мы закружились, как два озлобленных пса, выбирающих на шее противника слабое местечко, в которое можно вонзить зубы. Откуда-то я понял, что сейчас сделает разбойник, успел перехватить его молниеносное движение, увернуться, шагнув в сторону и атаковать. Паурониевый браслет отозвался мечу новым приливом силы. Но карачин, расхохотавшись (еще один смешливый выискался!) легко ушел от атаки, отскочил и снова заплясал вокруг меня.

– Рик, держи! – около левой руки в воздухе повис щит. Молодец Дрианн, только что ж разбойника-то не грохнул? Лучше было бы…

Однако и эта помощь не была лишней, я успел принять на щит обрушившийся мощный удар, и, моментально вспомнив уроки Добба, ударил мечом внизу вверх, целя во внутреннюю часть бедра противника. Возможно, это было работой амулета, или действием Честного, а может, мне просто повезло, но разбойник с криком боли рухнул на колени, заливая кровью раскаленный песок. Я выбил саблю из его руки и ударил сверху наискось, перерубая шею.

Между тем бой только набирал силу. Я обернулся, решая, вступить ли в новую схватку, или же мне удастся сплести заклятие. Здесь от меня было бы больше толку. Мимоходом помог Йоку, которому попался очень умелый и настойчивый противник. Я метнул в него слабое заклятие прострела, разбойник, согнувшись пополам, подставил капралу шею, после чего лишился головы. Но следовало сотворить что-то более серьезное. От Дрианна, похоже, толку не было. Ну ладно, меня толком никто не учил концентрировать энергию, но почему мальчишка этого не умеет? Так… Сосредоточиться, главное – сосредоточиться, не обращать внимания на звуки боя, разрывающий душу плач лошадей и стоны умирающих…Я ни разу не пробовал создавать такое. Ну же, ты обязан это сделать! Соберись! Руки чертили сложный рисунок заклятия, но при этом еще приходилось озираться по сторонам, дабы не пропустить неожиданную атаку. Огонь… почти готово… это не уберет всех, но выведет из строя многих… Стоп! Что это? Один из разбойников, присев под барханом, бормоча под нос, что-то рисовал на песке. Шаманство? Похоже на то, поэтому и обратная тяга еще не дала о себе знать. Над чертежом шамана заплясали крохотные огоньки, и в позвоночник впилась знакомая игла. Сейчас отпустит! Раздумывать было некогда, и я обрушил всю силу своего заклятия на колдуна. Оно сорвалось с кончиков пальцев, натянув невидимую струну, соединяющую меня с волшбой, как раз в тот момент, когда с песка поднялось нечто и устремилось ему навстречу. Клятый шаман собирался уничтожить именно меня! Луг, спаси и сохрани! Я сотворил Огненную стрелу, именно потому что это заклятие не одноразовое, его можно притягивать назад, направлять руками, поворачиваясь вокруг своей оси, и поразить несколько человек подряд. Потом оно, конечно, выдыхается, но шороху до этого момента наделать успевает. Но теперь… колдун тоже сплел нечто подобное, но только напитаны эти чары были силами Мрака. Я не успел оборвать связующую меня с заклятием нить, когда две волшбы, одинаковые по мощи, но противоположные по своей сути, столкнулись над полем боя.

Раздался грохот, и меня ослепила невыносимая белая вспышка. Последнее, что я услыхал перед этим – истеричный, тонкий выкрик Дрианна, который резко выбросил руку в моем направлении. Могучая сила подняла меня и швырнула назад…

– Того, этого, ты жив, лейтенант? – настойчивый голос Добба вгрызался в мое оглушенное сознание. С трудом облизнув пересохшие губы, я скривился: на зубах мерзко хрустнул песок. Кое-как разлепил веки и застонал, голова раскалывалась, а в глаза тут же забрались вездесущие песчинки и начали их немилосердно жалить. Я лежал в довольно глубокой, локтя в три, наверное, воронке, изрядно присыпанный песком. Сверху на меня с сомнением взирали Добб и Дрианн. Видно, прикидывали, надо ли меня доставать, или лучше будет сразу закопать.

– Он очнулся! – радостно взвизгнул мальчишка.

– Того, этого, руками пошевели, – попросил капрал. – И ногами тоже.

Я покорно выполнил просьбу, с изумлением поняв, что тело не так уж и пострадало, как можно было ожидать.

– Я в последний момент Воздушный щит сотворил! – восторженно поделился со мной маг. – Наверное, это он предохранил вас от основной силы удара!

Я осторожно сел и принялся отряхиваться. Возможно, щит помог. Если все именно так, как преподносит Дрианн. Я-то не мог видеть, что он там наворотил. Вдруг наоборот хотел усилить чары шамана, чтобы разделаться со мной наверняка? Потом и виноватых не найдут, в такой суматохе разве разберешь, кто что делал? Ох, голова моя, голова! Что ж ты так трещишь-то? На краю воронки появились Йок с Саймом.

– Живой? Так чего расселся? Вылезай давай!

Сайм улегся на живот и скинул мне конец своего шаджаба. Я вцепился в ткань, и в шесть рук меня мигом вытянули из ямы.

– Что с шаманом? – спросил я, ощупывая меч. Честный был на месте.