Текст книги "История бастарда (СИ)"

Автор книги: Диана Удовиченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

– Ну уж нет! – заорал вдруг Дрианн. – Только не так!

Что-то невидимое обвилось вокруг моего тела, приподняло над поверхностью болота и бросило в объятия мага. Тот зашатался, но устоял.

– На ноги мне становись, – натужно прохрипел он.

– "Воздушный аркан"? – вопросительно пробормотал я, обретя опору в его ногах и страшась пошевелиться.

– Он самый, – усмехнулся мальчишка, крепко придерживая меня за спину.

– Ребята, простите меня! – вдруг громко сказал Зарайя. – Завел я вас, похоже…

Еще несколько воинов, издав сдавленные крики, начали погружаться в трясину. Слава Лугу, больше никто не уходил в нее так мгновенно, как первые двое. Мы с Дрианном ничего поделать не могли, я обеими руками держался за его шею, а он так же цепко меня обнимал, чтобы не уронить. Среди солдат нарастала паника.

– Спокойно! Стой, где стоите! – прозвучал повелительный окрик Лютого. – Лейтенант, смотрите, кто там, возле кустов? Вроде бы ваш зеленый друг?

Я вытянул шею и всмотрелся туда, куда указывала рука Ома. У толстого пучка болотной травы, шагах в десяти по правую руку от меня, сидел на корточках мой старый знакомец – гоблин – и что-то шептал над болотом, размахивая лапками. Потом выпрямился и, неблагозвучно затрещав, призывно помахал, попеременно указывая то на кочку под своими ногами, то на меня.

– По-моему, он вас зовет, Рик, – потрясенно выдавил Дрианн, от волнения снова перейдя на "вы".

– Иди, лейтенант, авось выручит ушастый! – посоветовал Йок.

Решив, что терять мне все равно нечего, я отцепился от мага и смело ступил в коричневое месиво. К моему вящему удивлению, нога встретилась с чем-то твердым. Я осторожно двинулся дальше, и в конце концов достиг той кочки, на которой только что стоял гоблин. Тот уже отскочил на шаг и снова поманил за собой. Так, похоже, маленький народец умеет помнить добро. Действительно, вдруг да выведет? Я тоже сделал шаг. На этот раз нога ушла в трясину, но неглубоко, так, по щиколотку. "Тропа", – сообразил я и заорал:

– За мной, по одному!

Солдаты по очереди становились на сотворенную колдовством ушастика дорожку, благополучно достигали той самой, первой кочки и переходили уже на созданную природой тропу, которую указывал мне гоблин. Он резво скакал на локоть впереди меня, время от времени поощрительно взвизгивая. Через некоторое время я оглянулся: вся рота покинула опасное место и двигалась по моим следам. Так вот чьи глаза смотрели на меня из кустов возле шахты! Получается, зеленый следил за мной на протяжении всего дня и поняв, что я в опасности, решил прийти на выручку.

Болото действительно было огромным: даже в хорошем темпе, по надежной тропе, мы достигли его края к вечеру. Небесные хляби закрываться не собирались, продолжая поливать нас щедрыми потоками дождя. Топь превратилась в сырую местность, теперь уже нога не проваливалась в грязевое месиво, а мягко пружинила на густом покрове похожей на мох растительности. Тут и там торчали заросли длинной жесткой травы, и стояли низкие, причудливо искривленные деревца. Кругом пузырились под струями дождя большие лужи. Гоблин, на прощание свистнув и взмахом руки указав мне дальнейшее направление, исчез за кустами. Мы прошли еще немного, отыскали пригорок, торчащий среди залитой низины, и расположились на ночлег. Капралы выставили часовых, остальные, облепленные тиной, ряской и густой жирной грязью болота, насквозь промокшие, измученные и злые, подстелив под себя полы плащей, увалились прямо на мокрую траву. Я поступил так же, постаравшись, чтобы широкое одеяние защищало меня и от земли, и от дождя. Конечно, получилось не очень, но обессиленное тело с благодарностью восприняло даже такое подобие отдыха. Под шелест падающих струй я уснул.

13

– Мальчик все еще жив?

– Мой господин, видимо, его душа упорно сопротивляется. Астральный паразит убил солдата, который спал рядом с бастардом.

– Что ж, придется тебе действовать самостоятельно.

– Слушаюсь, господин. Но что именно я должен сделать?

– То, что с таким успехом проделывал в Аллириле, разумеется!

– Это будет трудно, остаться с ним наедине невозможно. К тому же он сумел подружиться со всей ротой. Его уважают солдаты, а капралы во всем ему помогают.

– Найди способ. Ты неплохо потрудился в Лесном крае, так не разочаровывай меня теперь!

– Да, мой господин!

– Будь всегда рядом с ним, стань его тенью! Постарайся втереться в доверие, так легче будет выбрать подходящий момент.

* * *

… Как хорошо, что я опять оказался здесь и увидел маму. Она все так же, сидя спиной ко мне, смотрит на неподвижную воду, а по ее волосам пробегают задорные золотые блики. Какая она тоненькая, хрупкая! Я смотрю на нее, и в груди становится тесно от разрастающейся и заполняющей все мое существо любви. Сколько маме лет? Мне двадцать пять, значит, ей должно быть не меньше… Т-с-с, я не стану даже в мыслях обижать ее предположениями, ведь женщины так болезненно относятся к возрасту. Какая у нее прямая спина, осанка просто девичья! А может быть, я вижу маму такой, какая она была в юности? Ведь это сон, в нем возможно все. Как хочется подойти, обнять ее, сказать: «Здравствуй, наконец-то я нашел тебя!» Но проклятое мертвое время не дает сделать и шага, превращая воздух в густое тягучее вещество, сковывая движения. И все же, движимый любовью, я сумел сделать один шаг, длившийся целую вечность. Я стал еще ближе к маме. Как странно произносить это слово, хотя бы мысленно, ведь я столько лет избегал этого простого, незатейливого сочетания звуков. Мне казалось, будет легче, это поможет избежать горечи сиротства. Я даже верил, что так оно и есть, что, искореняя в себе тоску по несбывшейся материнской ласке, становлюсь сильнее. Я пытался злиться на женщину, давшую мне жизнь, ненавидеть за то, что оставила свое дитя один на один с враждебным миром. Но где-то в глубине души всегда пряталось желание увидеть ее, прикоснуться к щеке почтительным сыновним поцелуем, склонить голову и забыть обо всех бедах и несчастьях, услышав нежное: «Все будет хорошо, милый». Неправда, что я не мечтал об этом, просто прятал эту мечту ото всех, и даже от себя. И сейчас, найдя ее, я не отступлюсь, сумею пробиться через разделяющую нас невидимую стену. «Мама!» – кричу я, и рыжеволосая женщина вздрагивает, затем медленно, бесконечно медленно начинает поворачивать голову…

…На этот раз в сценарии моего ночного пробуждения наметилось некоторое разнообразие. Я проснулся не от кошачьего укуса, а от прикосновения к моей щеке чего-то сухого и шершавого. Посреди дождливой ночи горели два огонька. Спросонья я принял было их за глаза Бродяги, но потом, всмотревшись, понял: глаза, точно, да не те. Больше, чем у кота, и мерцают не желтым, а густо-зеленым сиянием. Неведомое существо что-то протрещало мне прямо в ухо, потом раздался щелчок, и в воздухе повис маленький, но яркий светящийся шарик, озаривший сморщенную то ли детскую, то ли старческую мордашку, увенчанную острыми ушами. Положительно, непоседливое существо начинало меня злить. Конечно, гоблин спас нам жизнь, спасибо ему за это. При случае помолюсь за его здоровье. Но зачем же будить среди ночи, да еще и прерывая такой важный для меня сон? Вот интересно, кстати, как он сумел обойти караул? Я шикнул на него, надеясь, что это напугает человечка, но тот, приняв таинственный вид, только отбежал на пару шажков и сделал приглашающий жест. Я махнул на него рукой и снова завернулся в плащ с твердым намерением снова отбыть в страну сновидений. Но зеленый не успокоился и громко заверещал. Открыв один глаз, я увидел, что гоблин нетерпеливо подпрыгивает на месте. Опасаясь, что неблагозвучные вопли разбудят усталых солдат, и ушастику достанется от них за нарушение ночного покоя, или привлекут внимание часовых, которые тоже церемониться не станут – пока еще разберутся – я сел и тихо спросил:

– Ну, и чего тебе надо?

Тот обрадованно осклабился и поманил меня за собой. А может, гоблин действительно хочет показать что-то важное? Ведь он уже доказал свою благонадежность, выведя роту из топи. Я встал и подошел поближе.

– Ладно, пошли уж.

Еще раз подпрыгнув, зеленый быстро поскакал в сторону болота, время от времени останавливаясь и проверяя, не исчез ли я. Огненный шарик летел вслед за ним, освещая дорогу. Вдруг за спиной послышался топот. Обернувшись, я увидел перепуганного Дрианна. Как это он заметил мое отсутствие? В последнее время парень стал устраиваться на ночлег подальше от меня, что не могло не радовать.

– Рик, вы куда?

– Да вот, прогуляться решил, – непринужденно ответил я.

– Один, ночью, на болото?!

– Почему один? – я кивнул на гоблина, физиономия которого выразила крайнее недовольство.

– Позвольте мне сопровождать вас, Рик.

– Слушай, иди спать, а? Что ты за мной все время ходишь?

Пристальное внимание Дрианна действительно давно уже меня раздражало. И сейчас, невыспавшийся, лишенный своих сладких грез, стоя под остонадоевшим ливнем, я не церемонился в выражениях.

– Навязался на мою голову… чародей недоделанный.

В нежном свете, изливающемся из огненного шарика, видно было, как лицо мальчишки болезненно скривилось. Глаза стали большими и какими-то жалкими.

– Я просто… я думал, мы с вами друзья… а друзья ведь друг друга защищают…

О, боги, ребенка обидел… Извини, малыш, дядю Рика. У меня никогда не было семьи, поэтому не умею обращаться с младшими. Хотя вроде бы разница в возрасте невелика, но все же Дрианн сейчас казался мне мальчишкой, которого старший брат не хочет взять на такую интересную прогулку.

– Ладно, не обижайся, – примирительно сказал я. – Пошли уже.

Маг просиял и поплелся рядом, то и дело вставляя удивительные по наивности замечания.

– Мы изучали гоблинов в университете, они – недоразвитая раса, низшая. У них нет письменности, примитивный язык и магия слабая. Они живут в лесах, на болотах, роют норы вместо домов. Так что гоблинской культуры не существует, хотя они красивые, правда?

Луг, покровитель магов и носитель божественной мудрости, что за каша у парня в голове? Хотел бы я посмотреть на того яйцеголового наставника, который внушил ему всю эту ерунду! Слабая магия? Ха! Попробуйте заговорить кусок бездонной топи так, чтобы он превратился в твердую тропу, способную выдержать сотню здоровых мужиков. А этот шарик, освещающий нам дорогу, разве не есть произведение волшебного искусства? Я называю его огненным, но только потому, что не могу подобрать более подходящего слова. Он больше напоминает гномьи вечные свечи, или даже "маленькие солнца", которые висят в здании Совета магов. Принцип скорее всего тот же, но шарик еще способен передвигаться по воздуху, при этом умеет распознавать своего хозяина. И, видя его, Дрианн всерьез рассуждает о недоразвитости гоблинов как расы. Насчет гоблинской культуры. Ее кто-то изучал? Не думаю. Многомудрые профессоры сделали такой вывод, сидя в своих уютных кабинетах. Норы в болотах тоже вызывали у меня сомнения. Кому захочется жить в сырой, сочащейся вонючей жижей, землянке? Ну, а что касается красоты этого народа, тут парню явно зрение отказывает. Никто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, не назовет красивым сморщенное ушастое существо, покрытое пупырчатой жесткой кожей зеленого цвета. Странный он все же, Дрианн. Видно, что тянется к знаниям, ко всему новому, живо интересуется любой магией, но при этом обнаруживает такие пробелы в образовании, что даже я, самоучка и лентяй, только диву даюсь. Ну, да это не его вина, а тех, кто учит юных волшебников. Именно на них лежит ответственность за прорехи в познаниях мальчишки. Хотя… наставники ведь преподают так, как требует Совет. Значит, получается, Совету наплевать на уровень подготовки чародеев? Или это ему почему-то выгодно?

Между тем гоблин привел нас обратно к топи, и заверещал, тыча лапкой себе под ноги. В болоте торчали высокие, плотные на вид, кочки, образовывающие уходящую на восток тропу. Ушастик скакнул на первую, затем на вторую, и помахал мне.

– Вы уверены, что это безопасно, Рик? – спросил Дрианн.

– Нет, конечно.

– А зачем тогда идете?

– Интересно. Тебе разве нет?

Этот аргумент полностью убедил любознательного паренька, и он следом за мной зашагал с кочки на кочку, туда, куда зазывал нас довольный гоблин. Шли мы не очень долго, и вскоре очутились в лесистой местности. Растительность здесь была такая же, как в джунглях, только деревья стояли пореже, и под ногами ощущалась глубинная дрожь болота. Между стволами плавали густые клубы голубоватого тумана, настолько плотного, что, попав в одно такое облако, я не смог разглядеть собственную руку. Наш зеленый проводник разразился каскадом резких звуков, исполнив при этом нечто вроде ритуального танца дикарей. Внезапно туман исчез, и среди деревьев обнаружилось селеньице, состоявшее из десятка добротных деревянных жилищ, украшенных веселенькой резьбой.

– А ты говорил, норы, – хмыкнул я. – Вон какие дома себе отгрохали!

– Где дома? – Дрианн завертел головой.

– Да вот же они!

– Вы шутите, Рик? Я ничего не вижу.

Сначала я подумал было, что маг придуривается, даже рассердился немного: нашел тоже время! Но потом понял: мальчишка действительно не видит деревню. А значит, она покрыта каким-то очень сильным мороком, или заклинанием Невидимости. Слабая магия, как же! Я под страхом смерти не сумею спрятать целое село! Да и себя одного тоже… Гоблин взял меня за руку и потащил к домам, строго погрозив пальцем ничего не понимавшему Дрианну.

– Рик, вы куда, а я как же?

– Подожди меня здесь! – сказал я мальчишке.

В конце концов, хозяин – барин, и приглашает в гости тех, кого считает нужным. Но ушастик, видимо, сжалившись над уныло съежившимся под дождем пареньком, оставив меня на пороге, кинулся к соседнему домику и вскоре выбежал оттуда с полной тарелкой каких-то сочных красных ягод и большим зонтом, похоже, из муринки. Отдал все это раскрывшему рот от изумления Дрианну, и вернулся ко мне, а шарик остался с магом, разгонять ночную тьму. Гоблин громко постучал в дверь. В ответ раздался старческий скрипучий голос, он что-то произнес, и мы вошли. Убранство и чистота комнаты, в которой мы оказались, сделали бы честь любой деревенской хозяюшке. Стены расписаны яркими цветами и забавными фигурками животных, на полу – плетеные из травы циновки. Под потолком висела масленая лампа, видно, светящиеся шары использовались только за пределами дома. Посреди комнаты стоял низенький круглый стол, покрытый резными узорами. А за ним восседала старая гоблинша. Или гоблинская старушка, называйте как хотите. Глядя на нее, я понял, что наш проводник еще молод. Кожа дамы была испещрена глубокими морщинами, даже складками, такими, что из-за них почти не видно было глаз. Между ушей топорщился седой хохолок, из чего я, собственно, и сделал вывод, что передо мной женщина – у моего старого знакомца волос на голове не наблюдалось. Грудь, или то, что у гоблинов ее заменяет, целомудренно прикрывалась фартучком, сделанным все из той же травы. В руках милая старушка держала большой острый нож. При виде меня она взмахнула им, растянув рот в дружеской беззубой улыбке, и что-то произнесла приказным тоном, обращаясь к моему сопровождающему. Тот поклонился и исчез, оставив нас наедине. Нож в лапках гоблинши внушал мне некоторые опасения, но она вроде бы не проявляла никаких признаков злонамеренности. Поэтому я, желая быть вежливым, поклонился и произнес:

– Здравствуйте, бабушка. Я – Рик.

Она что-то прогыркала в ответ, затем, ударив себя свободной рукой по груди на манер воинов, отдающих честь, раздельно произнесла:

– Гир-га.

Как я понял, звали ее так. Гир-га. Ну, ничего, ничего, главное, что не карга. Я снова представился:

– Рик.

Старушка кивнула в знак того, что поняла, и пригласила меня присесть. Около стола стояла скамеечка, настолько крохотная, что я побоялся раздавить ее и опустился прямо на пол. Хозяйка снова довольно наклонила голову, а в этот момент вернулся молодой гоблин, неся деревянную доску, на которой, как на подносе, были расставлены тарелки с угощением. Здесь были уже виденные мною ягоды, какие-то лепешки, коренья, разноцветные плоды и большой кус копченого мяса. Судя по форме, чья-то нога. Гоблин принялся расставлять все это на столе, а бабка, бесцеремонно ткнув в него пальцем, сказала:

– Дар-ха.

Понятно, имена у них разнообразием не блещут. Зато выяснилось, зачем Гир-га держит в руках нож. Она принялась ловко кромсать им копченую ножку, а мне указала на тарелки, широко поведя над столом, угощайся, мол. В последние дни в моем желудке не было ничего, кроме нескольких сухарей, и сейчас он напомнил о себе грозным урчанием. Я начал с ягод, показавшихся мне наиболее съедобными. Кто его знает, может, что для гоблина хорошо, для человека – смерть. Но ничего, вкусно было. Под умиленным взглядом моего приятеля я сметал с тарелок все, что там лежало. Только мясо вызывало сомнения, уловив которые, Дар-ха подошел к расписной стене и указал на рисунок, изображавший животное, похожее на барана. Успокоившись, я воздал должное и копченой ножке. Когда посуда опустела, гоблин унес ее, а старушка подвинула мне кувшин с кисловатым освежающим напитком. Сама же водрузила на стол стеклянный шар, похожий на Зеркало судьбы, которым так любит пользоваться для гадания дядюшка Ге. Только в отличие от дядиного шара, сделанного из сплошного куска стекла и укрепленного на подставке, этот имел отверстие и был полым внутри, как колпачок масленой лампы. Дар-ха принес небольшую жаровенку, в которую насыпал сухих трав и поджег. Травки задымились, разлив над комнатой слабый приятный аромат, а Гир-га накрыла их сверху шаром. Взятый в плен дым наполнил собой стеклянную оболочку, и гоблинша, взяв мою ладонь, положила ее на поверхность шара, который при моем прикосновении сразу же окрасился в нежно-зеленые тона. Лицо старушки выразило удовлетворение. Покивав сама себе, она что-то пробормотала и стала внимательно вглядываться в заполнявшие стекло клубы. Не знаю уж, что она там видела, но до меня дошло наконец, зачем я сюда приглашен. Наверняка, молодой – сын или даже внук хозяйки, и она решила меня отблагодарить за его чудесное спасение. Солдаты не сделали бы Дар-ха ничего плохого, но он, видно, истолковал их поведение по-своему. Ну, а платой за мою доброту стали ужин и гадание. Хотя по мне, достаточно было того, что гоблин вывел роту из топи. Кстати, спас-то всех, хоть и считал воинов врагами.

Гир-га тихо вскрикнула, я посмотрел на шар и увидел, что дым в нем постепенно чернеет, а внутри вспыхивают красные искры. Старушка что-то быстро и страстно проговорила, указывая то на меня, то на стеклянную безделушку. Да знаю я, знаю, бабушка! Конечно, мне грозит опасность, и думаю, не одна. А как может быть иначе на этой земле? Вообще-то, несмотря на то, что я убедился в силе волшебства гоблинов, в гадание не поверил. Это ведь такой особенный раздел магии, граничащий с шарлатанством. Никогда не узнаешь, правдиво ли гадание, пока не дождешься будущего. Уж на что дядя Ге дока в этом деле, но и он, бывает, ошибается. А опасность можно было предвидеть и без стеклянного шара.

Дар-ха опять посерел, что означало у него крайнюю степень волнения. Гоблины сначала долго переговаривались друг с другом, потом попытались мне что-то втолковать. Я лишь улыбался и разводил руками. Безнадежно вздохнув, Гир-га прикоснулась к моей груди и быстро отдернула пальцы. Что еще такое? Я достал из ворота рубахи все висящие на мне амулеты. Гоблинша тоже покрылась серостью, ткнула в подарок Вериллия и опять залопотала. Может, хочет получить его себе? Я снял через голову толстую цепь из белого золота и протянул старушке. Она отчаянно замотала головой и отшатнулась. Ну, было бы предложено… Я собрался было снова надеть амулет (или артефакт?) на шею, но оба гоблина выразили протест. Ну уж, нет, ребята! Понимаю, вы узнали в нем коготь Угелука. Теперь у меня уже нет сомнений, это он. Не знаю, что двигало Вериллием в тот момент, когда он вручал мне Темный артефакт, но эта штука уже один раз выручила меня. Путешествовать по стране, жители которой поклоняются демону, гораздо легче и безопаснее, имея при себе вещь, способную внушить им страх и уважение. И даже если коготь является тем источником, который превращает мои заклятия в Темные, придется потерпеть. Опять же, хоть и противно ощущать силы Мрака, в бою еще не то пригодится. Плохо только, что за это приходится расплачиваться опустошенностью… Я все же надел цепь с когтем. Расстроенная Гир-га поцокала языком и положила передо мной небольшой плоский камешек. Я взял его в руки и повертел – обычная светло-коричневая галька, таких полно на берегу любой речки или моря. С одной стороны гладкая, приятная на ощупь, с другой – испещрена непонятными значками и закорючками. Вот тебе и нет письменности! Старушка знаками показала мне, что это подарок. Я встал, благодарно поклонился и сунул гальку в карман. Кто знает, может, это сильный гоблинский амулет? Однако пора было и честь знать, бедный Дрианн, наверное, заждался меня и извелся от тревоги. Я распрощался с Гир-гой и в сопровождении ее внука покинул гостеприимное жилище.

– Ну наконец-то, – воскликнул Дрианн. – Я уже волноваться начал!

Дар-ха проводил нас обратно к спящей роте, несмотря на протесты мальчишки, который утверждал, что хорошо запомнил дорогу и почему-то желал возвращаться через болото без сопровождения, и растворился в темноте. Я улегся на старое место, теперь, на сытый желудок, даже струи дождя раздражали гораздо меньше. Маг поплелся на другую сторону пригорка, а я погрузился в крепкий сон, сквозь первую дрему мимолетно ощутив, как под плащ протискивается к моей груди пушистое тельце Бродяги. "Как он умудрился не промокнуть?" – слабо удивился я, засыпая…

Меня разбудил громкий панический вопль. Я подскочил и завертел головой. Сквозь потоки неутихающего ливня на землю падал серый рассвет. Кричал солдат, спавший в шаге от меня. Кажется, Шран, из десятка Йока Мелли. Он сидел и, невидяще глядя перед собой, размахивал руками, словно хотел кого-то оттолкнуть. Я подбежал, схватил его за плечи и хорошенько встряхнул. Шран замолчал и посмотрел на меня уже более осмысленным взглядом.

– Что с тобой? – спросил я.

Солдат глубоко задумался, потом нехотя ответил:

– Все в порядке, лейтенант. Просто сон дурной привиделся. Ливень, болото… вот и примерещилось…

Больше он говорить не захотел, вскочил, отхлебнул из фляги и принялся рыться в своем мешке. Ну, не хочет рассказывать, и не надо. Лезть в душу я ему не стал, хотя и был немного удивлен: воин, ветеран, и вдруг такие нервные выкрики, кошмарные сновидения…

– Подъем! – скомандовал я.

Пробуждение солдат напоминало восстание мертвецов из могил: мокрые, с опухшими лицами, ничуть не отдохнувшие, они откидывали полы плащей и начинали медленно копошиться в мешках в поисках опостылевших сухарей. Уж если такие опытные воины пребывали в угнетенном состоянии духа, что говорить обо мне. Начинало казаться, что от постоянного нахождения под льющейся с неба водой у меня начинают распухать и белеть пальцы, как у утопленника. Капралы были немного бодрей, впрочем, я решил, что это было показное, дабы поднимать у воинов боевой настрой. Вскоре мы опять зашагали на юг, а ко мне привязался Дрианн. Мальчишка непременно желал знать, что произошло в доме гоблинов. Я рассудил, что раз Гир-га и Дар-ха не допустили мага к гаданию, значит, хотели сохранить его в секрете. Поэтому ограничился лишь подробным описанием внутреннего убранства гоблинского жилища. Про камешек тоже рассказывать не стал. Меня больше интересовал другой вопрос.

– Дрианн, как ты думаешь, почему Зарайя не смог нас вывести из болота? Он же был уверен в том, что знает тропу.

Парень задумчиво почесал затылок со слипшимися под дождем волосами.

– Не знаю… нам на географии говорили, что болота Южного континента очень коварны. Там, где была тропа, может образоваться топь, особенно в сезон дождей.

Что ж, возможно, так оно и было. Зарайя-то, по его словам, ходил по Горючей топи зимой. Не думаю, что капрал нарочно повел всю роту на погибель. Так, по-моему, ливень плохо действует на мой характер: начинаю подозревать всех и каждого.

Мы шли по заболоченной равнине, изредка перемежающейся жиденькими перелесками и низкими пригорками. Начиная с самого утра, ничего особенного не происходило и я начал надеяться, что сумею прожить этот день, не ввязываясь в опасные эскапады. Но человек предполагает, а Луг располагает…Сзади раздался крик, следом – щелчки арбалетов. Слева от меня что-то неприятно зашуршало, и я увидел невозможно длинное, стремительно удаляющееся черное тело. Змеища, в блестящей шкуре которой торчало несколько арбалетных болтов, извиваясь, скрылась за дальним пригорком. Готов поклясться, ее длина была немногим меньше фихта, а толщиной тварь не уступала столетнему дубу.

– Мраков глоухт Миха проглотил, – крикнул сзади Эцони.

– Глоухт? – я почему-то представлял себе их иначе.

– Да, – откликнулся Зарайя. – Невесть откуда взялся в этих краях, наверное, из болота вылез. Теперь, пока не нажрется, не отвяжется.

Из болота?! Позвольте, но капрал же уверял, что глоухты водятся восточнее. Сначала я передернулся, представив, что было бы с нами, напади змея в тот момент, когда мы застряли в трясине. Потом до меня дошли последние слова Зарайи. Что? Не отвяжется?…Словно подтверждая верность услышанного, впереди закричали:

– Возвращается!

– Командуй круги, лейтенант! – заорал Йок.

– Круги! – рота, моментально перестроившись, встала двумя кольцами: наружное составляли мечники, на расстоянии двух шагов от них стояли арбалетчики. С воплем: "Магов в середину!" – нас с Дрианном затолкали в центр образованной телами воинов фигуры.

С бешеной скоростью глоухт подполз… Нет, слово "подполз" здесь не годится, он перенес свою тушу к нам и сделал быстрый бросок, собираясь схватить одного из солдат. Но получил удары сразу нескольких мечей и отпрянул. Сообразив, что ощетинившееся клинками войско не отдаст вожделенную пищу без боя, змей изменил тактику. Он поднялся на хвосте, и над нами закачалась его огромная голова с жадно разверстой пастью.

– Пли! – крикнул Лютый, и в глоухта полетели болты.

Однако покрывавшие тело змея блестящие, как слюда, чешуйки, каждая из которых была величиной с блюдце, оказались еще крепче, чем шкура тролля. Болты пробивали их, но застревали в жесткой поверхности, не причиняя твари заметного урона.

С момента появления глоухта я начал судорожно соображать, какое заклятие способно с ним справиться. Выходило, что лучше всего подойдет старый добрый огненный шар. Кивнув Дрианну, я принялся за плетение. Вскоре почувствовал, как маг присоединяет свою силу к моей.

– Не жалей! – сквозь зубы процедил я, понимая, что второй попытки может и не быть. Следовало сделать заклятие как можно более мощным.

Мальчишка открылся полностью, щедро делясь со мной своей магической энергией. Стремясь зачерпнуть ее больше, я нечаянно прикоснулся к сознанию Дрианна, и вздрогнул: такие там бушевали бури. Гнев, жалость, страх, боль, зависть, ревность, превратившись в тугой комок, терзали его ум. Времени на анализ его чувств не было, и я постарался, насколько это возможно, отгородиться от мальчишки. В фигуру заклятия я, как умел, вплел Поисковые чары, чтобы шар в любом случае достиг цели.

– В пузо цель! – кричал Ом.

Арбалетчики, сперва пытавшиеся поразить голову глоухта, взяли ниже. Чешуйки на брюхе змея были мельче и мягче, поэтому болты причинили твари боль, однако, не смогли заставить отступить. Я прошептал активирующую фразу и отпустил шар, про себя надеясь, что глоухт сдуру проглотит его, приняв за еду. Но змей, как видно, был не таким уж безмозглым, и вовремя ощутил исходившую от шара опасность. Он резко прянул назад, уворачиваясь, и опустился на землю, пытаясь уползти от заклятия. Поисковые чары сработали, но не совсем так, как мне хотелось, и сгусток пламени врезался в хвост глоухта. Тот заревел. Понимаю, сейчас многие недоверчиво усмехнутся и, возможно, даже покрутят пальцем у виска: змеи не могут реветь. Так вот: на Южном континенте могут! Во всяком случае, такие вот огромные. В его вопле слились яростное шипение, царапающий душу скрежет и рычание дикого зверя. Разъярившись еще больше, озлобленная до крайности тварь ринулась в атаку и обвилась вокруг нас кольцом, не обращая внимания на уколы мечей. Раздались крики боли, тело змея сжимало людей все туже, и вскоре мы оказались собранными в одну большую кучу, не имея возможности ни защищаться, ни убегать. Но, видимо, силы даже такого огромного существа не хватало, чтобы удушить целую сотню, и глоухт, развернувшись, отполз назад, а потом снова поднялся и навис над нами. Ряды смялись. В толчее трудно было сосредоточиться и придумать нечто подходящее, тем более что пасть змея опускалась все ниже. И все же оставался еще один крохотный шанс на спасение. Можно было попробовать протолкаться из середины наружу и ударить по голове глоухта заклятием "Железного кулака". Возможно, оно сумело бы размозжить башку гадины. Я начал поспешно рисовать в воздухе фигуру. И тут вдруг явственно ощутил нежное дуновение, но не ветра, а чужой волшбы. Обратная тяга! Кто-то совсем недалеко от меня творил заклятие, и судя по зверскому зуду, вгрызающемуся в позвоночник, оно было Темным! Я скосил глаза на Дрианна, но маг ничего не предпринимал. Он закатил глаза к небу, похоже, мысленно прощался с жизнью. Все! Тяга исчезла, значит, чары активированы. Я краем глаза успел уловить, что стоящий впереди меня Лютый сделал резкое движение. Внезапно глоухт тяжело рухнул на землю и отполз на десяток локтей. Его тело билось, видимо, испытывая невыносимую боль, из пасти вылетал разрывающий уши визг. Вскоре я увидел, что стало причиной его страданий: поверх чешуи вырисовывалось нечто вроде сети из бегающих черных огней. Заклятие взрезало плоть змея, крошечные искорки все глубже погружались в нее, прорывали панцирь чешуи и словно высушивали шкуру изнутри. Взвыв последний раз, тварь дернулась и замерла.

– Вот это вы, ребята, колданули! – раздался среди всеобщего молчания голос Зарайи. – Ничего себе у нас маги!

– Мы уж думали – все, каюк нам пришел, – поддержал его изрядно помятый Сайм.

– Да, пообедал бы нами глоухт, – буркнул Хамар, болезненно морщась и растирая ушибленную грудь.

– Не, он за раз больше троих не съедает, – со знанием дела поправил его Зарайя. – Нажрется и спит потом недели две, переваривает.

– Смотрите! – воскликнул Йок.

Туша глоухта растрескалась и рассыпалась кусками, напоминающими обрывки пергамента, оставив на земле обугленный труп Миха.