Текст книги "Ревность"
Автор книги: Диана Чемберлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
11
Шон сразу нашла телефон в аэропорту Икитоса, но номер Линн не отвечал, хотя она набрала его дважды. Времени больше не было: Тэсс уже подготовила документы, необходимые для того, чтобы таможенники пропустили их причудливый багаж: разборные ловушки Шон и Ивена, дробовик и мачете Тэсс и прочие необычные вещи. Снаружи какие-то люди предлагали подвезти их в колясках, прикрепленных к рамам мотоциклов наподобие тех, что возят рикши. Тэсс уверенно провела их мимо и усадила в такси, похожее на старый железнодорожный вагон. В такси пахло прокисшим пивом.
Шон пришлось прикрыть глаза, защищая их от солнца, отражавшегося от белых стен встречавшихся по пути зданий. Она попробует дозвониться из зоопарка Чала, куда они заедут за подсадной обезьянкой.
– Какое чудо, – воскликнула Робин, глядя сквозь грязное стекло. – Посмотрите на этот гибискус.
– Malvaceae, – сказала Мег. Тэсс выглядела удивленной.
– Ты кое-чему научилась, – обернулась она к своей подруге.
– У меня был неплохой учитель. – Мег улыбалась, глядя в окно.
– Джакаранды здесь еще цветут, Шон. – Дэвид обернулся с переднего сиденья, чтобы сказать ей это.
Шон кивнула, не глядя. Она не хотела смотреть на гниющие отбросы и на детей в лохмотьях, стоявших на всех углах. С мальчиками все в порядке. С Линн они в безопасности. Но в последнее время с ними так трудно стало находить общий язык. Понимает ли Линн, как осторожно следует с ними обращаться, какие они хрупкие. Какие они еще, в сущности, дети.
– Мы пообедаем на Плаца де Армас, – объявила Тэсс, посмотрев на часы. – Мой друг Мануэль встретит нас там со своим грузовиком и постережет наши вещи, пока мы поедим и закупим продукты.
Стало немного суше, но жара не спадала, и в воздухе стоял все тот же едкий запах. Гербициды и копоть от горящих деревьев – неизбежное зловоние города, отвоевывающего себе пространство у джунглей. Они вышли из такси перед церковью. С другой стороны улицы им махал рукой человек, сидевший в ржавом грузовике без крыльев и с привязанными веревкой дверцами. Тэсс крикнула ему что-то по-испански, и он улыбнулся, обнаружив ряд великолепных белых зубов на худощавом темном лице. В следующую секунду он уже помогал им загружать багаж в кузов своего грузовика.
Тэсс подвела их к боковой двери одного из зданий, окаймлявших площадь.
– Это лучший ресторан на Плаца, – сказала она, когда они спускались по темной лестнице в подвал. Комната оказалась битком набита плотными темными телами. Запах пота смешивался с запахом жареной рыбы.
– Здесь очень бойко торгуют наркотиками, – сообщила Тэсс с таким видом, будто это была лучшая рекомендация для ресторана.
Она провела их в угол комнаты, где они сдвинули два маленьких столика и уселись все вместе.
– На полу ящерицы! – воскликнула Робин.
– Лучшая защита от тараканов, – пояснила Тэсс. Робин, потирая руки, попыталась сосредоточиться на меню. – В первые дни нам не стоит переедать, не правда ли? – спросила она.
– Вы можете есть сколько хотите, – сказала Тэсс. – Но учтите, это последний городской обед, после которого мы перейдем на рацион джунглей, поэтому я собираюсь наесться до отвала.
– Что вы нам порекомендуете? – спросил ее Дэвид.
– «Писко», для начала, – сказала Тэсс. – Это очень крепкое виноградное бренди. И что-нибудь – не важно что – с аджи и аджо. Перец и чеснок. От них на грудях юных девушек вырастают волосы.
Шон посмотрела на Ивена. Хорошенького гида ты нам подыскал, прочитал он в ее взгляде.
Ивен ответил виноватой улыбкой и повернулся к Тэсс.
– Не скажете ли вы, что из этого меню может выдержать желудок гринго?
Тэсс углубилась в меню и перечислила набор блюд преимущественно рыбных. Они внимательно слушали. Никому не хотелось переспрашивать. Шон заказала креветок, воду в бутылках и кофе. Обычно она не ела подобных даров моря, но во время путешествия ей придется смириться с такой пищей. Именно ею им придется питаться в джунглях.
– Давайте я всех вас сфотографирую за столом. – Дэвид встал со своим фотоаппаратом, когда им принесли напитки. Он попятился задом, прокладывая путь в толпе.
– Взгляни на экспонометр, Дэвид, – посоветовала Мег.
Они улыбнулись в объектив – все, кроме Тэсс, которая с наслаждением потягивала бренди.
– Тэсс говорила, что фотографии дикой природы – новый для вас жанр. – Дэвид, садясь, придвинул свой стул на несколько дюймов ближе к Мег. Тэсс рассказала им, что Мег прошла курс ботаники только для того, чтобы лучше узнать жизнь растений, которые она собиралась фотографировать. Мег кивнула.
– Раньше я занималась в основном портретами или композициями с людьми и архитектурой. И почти каждый уик-энд я делаю свадебные фотографии ради денег. Это довольно удручающее занятие – проводить свои выходные на свадьбах чужих людей.
– Почему? – спросила Шон, подумав про себя, что Мег, вероятно, хотела бы провести время на собственной свадьбе.
– Это удручает меня, потому что глядя на эти пары, я думаю о том, что ждет их впереди. Они женятся, думая, что это навсегда. Делая свадебные фотографии, я пытаюсь угадать, будет невеста спать с грумом через пять лет или через месяц.
Шон присматривалась к Мег. На ней была белая рубашка и оливковые брюки. Светлые волосы свободно ниспадали на плечи. Ее красота производила на Шон странное впечатление, от ее созерцания возникала боль в груди, как после просмотра очень печального фильма. Возможно, дело в глазах. Они были ясными, но в любой миг могли наполниться слезами. Казалось, четкая линия подбородка и жесткие морщинки у губ выдавали то усилие, которое удерживало ее от слез.
– Иногда, – Мег выпила глоток воды, – у меня возникает такое чувство, как будто я могу предсказать их судьбы, наблюдая за их поведением на свадьбе.
– Наверное, трудно сделать хорошие фотографии, когда думаешь, что брак обречен? – спросила Робин.
Мег покачала головой.
– Нет, я стараюсь изо всех сил. Мне хочется думать, что, когда у них что-нибудь не заладится, они посмотрят на эти праздничные фотографии, где они весело смеются и любовно смотрят друг на друга, и постараются все исправить.
– Вы романтик, – сказал Дэвид.
– Еще какой, – сухо отрезала Тэсс. – Я думаю, тебе не повредит, если ты переключишь внимание с человеческих субъектов на растения и животных.
Мег покраснела, немедленно стушевавшись. Шон раздражала та власть, которую забирала над ними Тэсс.
– Наверное, нелегко переключиться на природу, если привык иметь дело со свадьбами, – сказала она. Шон хотелось приободрить Мег.
– Я возлагаю большие надежды на эту поездку. Занятия у Тэсс помогли мне увидеть жизнь растений в новом ключе. – Мег посмотрела на Тэсс; в поисках одобрения, но та только зажгла еще одну длинную коричневую сигарету и бросила спичку в опустошенный стакан.
– Существуют некоторые специальные приемы фотографирования в джунглях, – продолжала Мег. Она повернулась к Дэвиду и стала обсуждать с ним скорость движения пленки, устройство камеры и линзы, которые он захватил с собой. Они употребляли технические термины, и Шон не имела ни малейшего понятия, о чем они говорят. У нее была с собой тридцатипятимиллиметровая камера, которая делала всю работу за нее.
Рынок под открытым небом поражал воображение. Дымно-химический запах города обжигал ноздри. Беглый огонь испанской речи торговцев и вопли детей, болтавшихся под ногами у покупателей, заглушали голос джунглей. Их толкали со всех сторон, темнокожие женщины носили цветастые синтетические наряды, мужчины – хлопчатобумажные рубашки с пятнами пота под мышками.
Они старались держаться вместе, прокладывая путь от одного прилавка к другому, смеялись, рассматривая расписную деревянную мебель, ткани и ювелирные изделия.
– Не купить ли нам это для мальчиков? – Дэвид указывал на набивную пиранью, оскалившуюся острым рядом зубов.
Шон кивнула. Мальчикам это понравится. Но не тащить же ее с собой.
– На обратном пути, – сказала Шон.
Они купили пять дюжин апельсинов у первого же фруктового прилавка.
– Они хорошо сохраняются, – пояснила Тэсс. – То, что не портится, надо покупать в больших количествах.
Пожилая женщина за прилавком лучезарно улыбнулась и протянула им гроздь спелых бананов.
– Нам нужно позеленее, – попросила Тэсс.
Они купили четыре огромных грозди, а также дюжину твердых, как камень, папай и манго и дыни двух разных сортов.
– Нужно закупить еду с запасом, – сказала Тэсс, – на случай, если нам придется задержаться.
– Мы не задержимся, – возразила Шон. – Мы должны вернуться точно в срок.
– Это не всегда бывает возможно, – пожала плечами Тэсс, укладывая в сумку картошку. – Мы едем не в американский город, где по прибытию автобуса можно сверять часы.
– Мы вернемся вовремя, Шон, – успокоил ее Ивен.
– Лук и морковка. – Тэсс указала на овощи. – И чеснок. Надеюсь, все любят чеснок?
Шон была уверена, что если бы даже у всех была аллергия на чеснок, это не остановило бы Тэсс.
За другим прилавком они купили мешок риса и целые кули чечевицы и бобов. За следующим – головку сыра, диаметром около фута; торговец завернул ее в газету.
– Сыр? – Робин выразила сомнение. – Без холодильника?
– Он сохранится. – Тэсс указала на магазинчик на углу рядом с церковью. – Консервы купим там. Еще нужно купить кухонные принадлежности, мачете и фонари. Нам придется разделиться, если мы хотим успеть в зоопарк до пяти.
Робин выбрала в напарницы Тэсс, она следовала за ней как тень, боясь потерять из виду единственного человека, который знал, что он делает. Мег и Дэвид вместе пошли за консервами, и Шон, провожая их взглядом, почувствовала, как темное облачко наплывает на ее сознание. Она попыталась подыскать название для этого чувства. Ревность? Едва ли. Скорее внезапное ощущение потери контроля над Дэвидом. Но разве не этого она хотела?
Шон и Ивен нашли магазин, где продавались фонари и рыболовные принадлежности.
– И ножи, – сказал Ивен, разглядывая выставленные на витрине образцы мачете. Он засмеялся. – Не представляю себе Робин с этой штуковиной в руках. Надо попросить Дэвида сделать пару таких фотографий. – Он потрогал пальцем одно из длинных широких лезвий и выразил торговцу свое одобрение. – Пять. – Он поднял пять пальцев. Затем улыбнулся, глядя на то, как Шон вынимает из ножен индейский нож. – Наконец-то Шон заполучила свой нож, – улыбнулся он.
Она подняла нож, чтобы рассмотреть повнимательнее.
– Чудесная вещь. – От ее дыхания лезвие замутнилось. Она примерила рукоятку к своей ладони. – Само совершенство.
– Два, – попросил Ивен. Шон вставила нож обратно в ножны и прикрепила к своему поясу.
– Посмотри, как я опасна, – сказала она.
– Это еще слабо сказано. – Его рука внезапно коснулась ее шеи, а лицо оказалось так близко, что она почувствовала, как ее волосы цепляются за его бороду. Он быстро отстранился, и она почти физически ощутила напряжение, возникшее между ними.
«Он беспокоится о тебе, – сказала она себе. – Он чувствует свою ответственность за то, что она снова оказалась в Икитосе. Его прикосновение – не более чем жест ободрения».
Они купили рыболовные снасти, вовсе не будучи уверенными, что это именно то, что нужно для ловли рыбы в Даку. Еще – три керосиновые лампы и четыре дюжины противомоскитных сеток. Вернувшись к грузовику, увидели, как Мануэль отгоняет мальчишек от их багажа. Они погрузили свои покупки в кузов. В дополнение к кухонной утвари Тэсс купила несколько бутылок рома и еще немного «Писко», а также нечто, напоминавшее вяленое мясо.
– Это не говядина, – сказала она. – Это чанчо де монте.
– Пекари? – спросил Ивен, но Тэсс отвернулась, не удостоив его ответом.
Может быть, она туга на ухо, подумала Шон, подыскивая хоть какое-то оправдание ее грубости.
Тэсс достала связку черных пластиковых пакетов из тюка с мягкими вещами.
– Укладываем еду в эти пакеты, – скомандовала она. – Все, что мы повезем на каноэ, может отсыреть.
Они упаковали еду, перетянув открытые концы пакетов проволокой, затем отступили назад, чтобы охватить взглядом весь грузовик, заполненный едой и тюками, ловушками и мачете. Мег сделала снимок.
Тэсс поговорила с Мануэлем и, повернувшись к остальным, сказала:
– Мег и я поедем в кабине с Мануэлем. Остальные четверо поедут в кузове.
Они послушно разместились в кузове, прилаживая тюки с мягкими вещами так, чтобы на них можно было сидеть. Шон села рядом с Дэвидом и взглянула на припасы.
– Этого хватит не на две недели, а на два месяца, – улыбнулась она, ощутив приятное чувство безопасности, которого ей недоставало в течение всего дня. Она потрогала рукоятку ножа, висевшего у нее на боку, и приготовилась к отправлению.
Через сорок пять минут они подъехали к зоопарку Чала.
В подсадной обезьянке не сразу можно было узнать медного эльфа. Тропическое солнце сделало ее раскраску более интенсивной, медный цвет превратился в красный, золотой – в оранжевый.
– Должна ли я ее анестезировать, чтобы взять на руки? – спросила она смотрителя.
Он покачал головой.
– Она ручная, – ответил он по-английски с сильным акцентом. Он был худ и черноволос, кости его локтей образовывали острые выступы. Темная кожа туго обтягивала скулы, напоминая дубленую кожу животного. – Она жила в семье до того, как мы ее получили. Ее зовут Коко.
Шон проникла в клетку, и игрунка сама залезла к ней на руки; они вышли из клетки. Маленькая обезьянка сидела у нее на ладони, ухватившись одной лапкой за большой палец Шон, а другой – за мизинец. Она посмотрела Шон в глаза и заверещала.
– Ивен. – Шон закусила губу. – Возможно, ты был прав, и нам не следует использовать подсадку. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Смотритель пожал плечами.
– Ей по крайней мере девять лет. Поэтому мы разрешаем вам ее использовать. Если что и случится, это будет небольшая потеря.
Шон покачала головой. Когда она решила использовать подсадку, то не думала о том, что речь идет о чьей-то реальной маленькой жизни. Как могла она извлечь это беззащитное существо из привычного мира, запереть в маленькой клетке и кормить яичным порошком? Коко терпеливо сидела на ладони, пока они решали ее судьбу. Она не сводила умных старушечьих глазок с лица Шон.
Шон посмотрела на Ивена, втайне надеясь на то, что он решит бросить эту затею и оставит бедное животное в покое.
– С ней все будет в порядке, – заверил Ивен. – Мы берем ее.
Когда они вышли из зоопарка, Ивен взял клетку.
– Если смотритель относится к ней как к обузе, с нами ей будет лучше.
Коко поехала в своей клетке в кузове грузовика между Сент-Джонами и Райдерами. Она выражала недовольство рытвинами дороги, цепляясь за свою жердочку и издавая громкие трели. Ивен отрезал своим новым ножом кусок шнура и полез рукой в клетку, чтобы привязать его к тонкой шейке обезьянки. Он вынул Коко из клетки и передал ее Шон. Обезьянка взобралась на плечо Шон, обхватив ее маленькой передней лапкой за шею, и расположилась слегка вздремнуть.
Робин рассмеялась и прижалась к Ивену.
– Она такая прелестная, – сказала она. – Глядя на нее, я заскучала по Мелиссе.
Близнецы.
– Я забыла позвонить Джейми и Кейту! – воскликнула Шон.
– Я уверена, что с ними все в порядке, – отозвалась Робин.
– Нет. Я должна позвонить. Мы должны вернуться в зоопарк.
Они отъехали от зоопарка пятнадцать минут назад. Не такая уж большая задержка, если они сейчас вернутся.
Дэвид взял ее за руку.
– Дорогая, забудь об этом. С ними все в порядке.
– Почему ты так в этом уверен? – спросила она. – Потому что они не с тобой?
Никто не сказал ни слова. Шон почувствовала, как краска заливает ее лицо. Уже два года она не говорила Дэвиду ничего подобного, не била его ниже пояса. Не глядя на мужа, она встала на колени и подползла к кабине водителя.
– Тэсс! – крикнула она. – Нам надо вернуться!
Мануэль остановил грузовик, и Тэсс вышла поговорить с ней. Она стояла у края дороги, уперев руки в бока, с выражением презрения на лице.
– Возвращаться мы не будем, – заявила она.
– Мы должны. Только до зоопарка. Я только позвоню сыновьям.
Тэсс покачала головой.
– Ведь это ты больше всех беспокоишься о том, чтобы все делалось вовремя, не так ли? А мы уже отстаем от графика.
Шон передала Коко Ивену и встала. Она перелезла через борт грузовика и спрыгнула с машины.
– Тогда поезжайте без меня, – сказала она. – Я возвращаюсь.
– Пропадите вы пропадом, – крикнула Тэсс. – Полезай обратно в этот трепаный грузовик.
Никто не помог Шон влезть обратно. Занимая свое место, она чувствовала, что вызывает раздражение. Она смотрела в пространство, пока Мануэль, посредством немыслимых маневров, разворачивал машину, проваливаясь в рытвины по обеим сторонам дороги. Похоже было, что они сейчас перевернутся. Никто не прощал ей этого. Никто с ней не разговаривал. Возможно, они думали, что она будет для них обузой в течение всей поездки. Она показала им, что может устраивать сцены, но ей было все равно. Ей нужно узнать, что с Джейми и Кейтом все в порядке.
Зоопарк Чала оказался уже закрытым, но сторож был на месте; он провел Шон и Ивена к телефону, располагавшемуся в захламленном офисе. Ивен сел на край стола и заказал разговор. Она поговорила с обоими мальчиками. Они казались раздраженными тем, что их оторвали от того, чем они там занимались.
Когда Шон повесила трубку, все ее тело дрожало.
– Мне не надо было соглашаться на эту поездку, – сказала она.
– Успокойся.
– Я чувствую себя в западне, а мы ведь еще даже не в джунглях.
– Все в порядке с мальчиками, и все в порядке с тобой. – Ивен встал. – Пора возвращаться на грузовик.
Она повернулась к двери, но он взял ее за плечо.
– И еще одно, – сказал он. Она застыла в ожидании.
– Ты должна извиниться перед Дэвидом.
12
Дэвид вместе с Робин и Коко сидел в кузове грузовика и ждал, пока Шон звонила мальчикам. Эльф сидел у него на плече, маленькое тело обезьянки грело ему шею. Он слышал, как Тэсс и Мануэль в кабине говорили по-испански, видел, как струйка дыма от сигареты Тэсс выползает из окна и сворачивается в змеевидные кольца в густом сумеречном воздухе. Он еще не оправился после слов, произнесенных Шон. Они выбили его из колеи. Обычно он как-то подготавливался к вспышкам ее гнева, сооружал вокруг себя подобие щита. Он должен был держать удар, потому что, видит Бог, она умела быть жестокой. Но в последнее время она больше с ним так не говорила. Видимо, сказался стресс, вызванный воспоминаниями, связанными с этим городом.
Робин наблюдала за ним, и ему это было неприятно. Ее еще не было с ними на протяжении того кошмарного года, после смерти Хэзер, поэтому она, вероятно, впервые увидела Шон с этой стороны. Он был смущен тем, что Шон так вела себя при посторонних.
Робин наклонилась к нему.
– Я не думаю, что Шон действительно имела в виду то, что она сказала.
Он кивнул, хотя знал, что это не так. Шон имела в виду именно это. Но он не хотел говорить об этом с Робин. Не думал, что она сможет понять.
Дэвид не испытывал по отношению к Робин никаких чувств. Он был удивлен, когда впервые ее увидел. Ожидал, что Ивен найдет себе женщину, похожую на Шон, – более земную и чувственную. Но Робин представляла собой тип классической красоты; увенчанная короной густых светло-земляничных волос, она всегда великолепно выглядела. Даже сейчас можно было заметить, как тонко наведены зеленые тени над ее карими глазами, как изящно очерчена линия нижней губы. Она была вежливой, ласковой и всегда пыталась смягчить ситуацию, что она и делала теперь. Но у нее это не очень хорошо получалось. Она плохо чувствовала нюансы, и у нее не было мудрости, присущей Шон, не было ее способности за внешней шелухой разглядеть суть дела.
С того самого момента, когда Дэвид впервые увидел Шон, он сравнивал ее с другими женщинами. У нее не было соперниц, хотя иногда ему казалось, что это относится только к прежней Шон. Возможно, он ошибся, рассчитывая на то, что эта поездка возродит ее. Паника, которую он только что наблюдал в этом грузовике, погрузила его в поток дурных предчувствий. Он никак не ожидал, что путешествие может обострить ситуацию.
Шон и Ивен снова взобрались в кузов, и она заняла место рядом с Дэвидом.
– С ними все в порядке, – сказала она. Шон выглядела смущенной, она старалась не встречаться с мужем взглядом. По пятнам, проступившим на ее щеках, он догадался, что она плакала или была близка к этому.
– Отлично, – кивнул он, передавая ей обезьянку.
– Извини меня, Дэвид, – тихо сказала она. Шон подняла руку, поправляя волосы, и он увидел, что пальцы ее дрожат. Дрожь всегда выдавала ее. Он почувствовал, как поднимается в нем волна сочувствия и сострадания.
Он обнял ее за плечи.
– Все в порядке, Шон. Я знаю, сегодня был тяжелый день.
Мануэль свернул на лесную дорогу. Тьма, сгустившаяся над ними, напомнила Дэвиду о том времени, когда они с Шон располагались лагерем в Национальном парке секвой четыре или пять лет назад. Он не был уверен, чем именно было вызвано это воспоминание. Высокие тощие деревья, окаймлявшие дорогу, ничем не напоминали гигантские калифорнийские мамонтовые деревья парка. Но теперь он вспомнил, как тогда его охватило схожее чувство: лес смыкается вокруг него, заставляя осознать собственное ничтожество.
Тогда была чудесная поездка, одна из многих. В свое время они ездили туда регулярно, иногда с детьми, но чаще одни, оставляя мальчиков с Линн. Эти поездки им никогда не надоедали. Шон ожидала их с нетерпением. Все воспринималось как приключение. Водные лыжи, плавание – на каноэ, подводное плавание. Джуд Мандел был прав, когда говорил, что Шон нуждалась в том, чтобы жить на пределе. Дэвид старался ей в этом не препятствовать – за одним исключением, касавшемся прыжков с парашютом. Постепенно Дэвид осознал, что и сам находит удовольствие в риске.
Преодолев расстояние в 250 миль, они подъехали к парку рано утром, их автомобиль был набит всевозможными принадлежностями для лагеря. Шон вознамерилась осмотреть охотничьи капканы лесников и выследить медведя. Дэвиду было не по себе, когда он видел прямо перед собой этих огромных могучих животных, зная, что точно такие же существа свободно бродят по лесу где-то поблизости. Шон была так увлечена этой идеей, что преднамеренно оставляла на ночь пищу недалеко от палатки, чтобы привлечь медведей. По всему парку были развешаны предупреждения о том, что этого делать нельзя, но он не сказал ни слова. Шон с фотоаппаратом на шее караулила первые две ночи, но визитеров не было. Только на четвертую ночь медведь добрался до их провизии, не оставив после себя ничего, кроме огромных неровных следов на земле и царапин на автомобиле, куда он пытался проникнуть при помощи когтей, увидев на переднем сиденье пакет с хрустящим картофелем. Они оба проспали это приключение к большому облегчению Дэвида.
Где бы ни разбивали они лагерь, Шон тут же начинала выискивать место, где можно было бы заняться любовью. Палатка была недостаточно хороша – недостаточно рискованна? – для нее, хотя она никогда не отказывалась уединиться в ней с Дэвидом. Он запомнил одну ночь в парке, когда они занимались любовью на скамейке рядом с туристским центром, пока остальные обитатели лагеря смотрели фильм о горных животных. В другой раз они занялись этим днем посреди купы секвой, таких высоких, что, когда они лежали на спине и смотрели вверх, у них захватило дух, и они должны были ухватиться друг за друга, чтобы унять головокружение.
Грузовик угодил в рытвину, и Дэвид крепко сжал рукой плечо Шон. Он наклонился к ее уху.
– Помнишь секвойи? – спросил он.
Она кивнула. «В другой, предыдущей жизни».
Сексуальность Шон была для него даром судьбы. Если бы ее интерес к сексу располагался в пределах нормы, он все равно любил бы ее, а так у него поначалу возникли сомнения, сумеет ли он удовлетворить ее запросы. Но и в нем обнаружился сексуальный голод, который удивлял его самого. Получалось так, что чем больше они занимались любовью, тем больше в этом нуждались. Однажды днем, несколько лет тому назад, она сбежала с работы, приехала домой, распахнула дверь туалета, где он начитывал «Мадам Бовари» на магнитофонную пленку, и сказала: «Дэвид, мне приспичило. Прямо сейчас». После близости она сказала ему, что они наркоманы. Их возможности только возрастали, они никак не могли насытиться.
И вот, до предела развив в нем сексуальные потребности, она оставила его ни с чем. Как мог он это выдержать, если в последние три года она неизменно отвергала его? Он просто терпел. У него не было выбора. Он заслуживал того, чтобы быть отвергнутым. О связи на стороне не могло быть и речи, не из моральных соображений, а из-за отсутствия интереса к другим женщинам. Правда, в последнее время что-то изменилось. Женщины в бассейне и вот теперь – женщина, сидящая в кабине грузовика. Мег. Боже, что бы все это значило? Весь день ему хотелось быть рядом с ней и – держаться от нее подальше в одно и то же время. В маленьком магазинчике на Плаца де Армас она передавала ему в руки банки с консервами, и каждый раз, когда ее пальцы касались его руки, он испытывал головокружение. Сладостное чувство, загадочное, опасное томление. Возможно, это чувство скоро пройдет. Он надеялся, что со временем так и будет. Может быть, когда он узнает ее поближе, в ней обнаружатся дурные свойства, скрытые от поверхностного взгляда, и его чувство умрет естественной смертью, так и не проявившись.
Но сейчас ее теплота властно притягивала его как человека, которого слишком долго держали на морозе.
