Текст книги "Ревность"
Автор книги: Диана Чемберлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
– Пообещай мне, что мы еще вернемся к этому разговору.
Шон кивнула головой. К сожалению этого ей избежать не удастся.
29
На следующее утро к ним в ловушку попалась еще одна молодая самка. Они ее измерили и взвесили, удовлетворенные тем, что она последняя. Шон видела, с каким облегчением вздохнул Ивен; она радовалась вместе с ним.
– Вернемся в лагерь, – предложил Ивен, закрепляя проволокой дверцу ловушку. – Я захватил с собой шампанского ради такого случая.
– Шампанское в десять утра? – На самом деле Шон была очарована этой идеей, хотя проснулась сегодня разбитой, с недомоганием в желудке. Всю ночь она думала об Ивене. Она дала волю фантазии. В ее мечтах отсутствовали шероховатости, присущие реальной жизни. Так никому не приходилось причинять боль, и их с Ивеном счастье ничем не омрачалось.
Вчера он ее удивил. С момента рождения Мелиссы он так бдительно сохранял дистанцию между ними, что Шон приучила себя к мысли о том, что ее влечение к нему перестало быть взаимным. Но здесь все переменилось. Он больше не держал оборону. Это доставляло Шон радость, но ей было жаль Ивена. Только тут стало ясно, каких усилий стоило ему сохранение дистанции. Насколько легче ему приходилось в Сан-Диего, где их совместная работа была упорядочена, где они возвращались по вечерам каждый к себе домой, к Робин и Дэвиду, где реально действовал пакт. В джунглях все выглядело иначе. Тут ничего нельзя было скрыть. Все становилось зримым, всплывало на поверхность.
Шон не могла допустить, чтобы ее интимные отношения с Ивеном вышли за рамки чистой фантазии. Это причинило бы вред слишком многим людям. Но где найти силы для сопротивления? Если он хотел ее и не скрывал более своих чувств, как могла она общаться с ним и не уступить ему? Этого она не могла себе представить. Видит Бог, она слишком слаба. Теперь она отчетливо это поняла. Он мельком посмотрит на нее в Пентагоне, и она тут же начнет снимать с себя одежду.
Теперь, возвращаясь в лагерь, Ивен обнимал ее за талию.
– Мы своего добились, Шон, – торжествовал он.
– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что мы поймали не того самца.
Ивен прижал ее к себе.
– Ты слишком многого хочешь. Робин встретила их у костра.
– Мне так жаль, – сказала она, показывая на клетку с игрунком, пойманным вчера.
Клетка была пуста. Робин нервно перебирала массивную золотую цепочку у себя на шее.
– Так получилось, – пожаловалась она. – Я дала ему кусочек банана, он запрыгнул мне на руку, я запаниковала, отдернула руку, и эльф выскочил из клетки.
Ивен схватил клетку и уставился на нее, как бы надеясь отыскать в ней спрятавшегося эльфа. Он поднял голову и взглянул на свою жену.
– Не могу поверить, что ты это сделала. – Даже борода не могла скрыть вспыхнувшего на его щеках румянца. Шон был знаком этот взгляд. Он разгневан и пытается взять себя в руки. Но ему не сразу это удастся.
– Мне очень жаль, Ивен, – затрепетала Робин. – Я…
– В какую сторону побежала обезьянка? – спросил Ивен.
Робин указала на тропинку, ведущую к гнездовью потерянного семейства. Она сжала его руку.
– Ивен, прости меня.
Он вырвал руку, и Шон содрогнулась, перехватив промелькнувшее на лице Ивена отвращение по отношению к Робин.
– Пойдем, Шон, – скомандовал он, устремляясь к тропинке с ловушкой в руках.
Шон помедлила секунду, взяв Робин за руку.
– Мы ее снова поймаем, – пообещала она.
– А если нет? – Робин смотрела туда, где только что скрылся Ивен.
– Ты знаешь Ивена. Он очень вспыльчивый, но быстро отходит.
Робин посмотрела на Шон бессмысленным взглядом. Возможно, она не знала Ивена.
Шон настигла его у «кафедрального собора». Ивен выглядел усталым, тяжело дышал, осматриваясь вокруг.
– Я должен извиниться за свою жену.
– Ты проявил жестокость по отношению к этой женщине.
Ивен взглянул на нее, высоко вскинув брови.
– Послушай Шон! Девяносто пять процентов против пяти за то, что нам не удастся вернуть этого эльфа.
– А какой мерой ты измеряешь чувства Робин? Он сузил глаза.
– Не тебе толковать о прощении.
Шон молча кивнула головой. Он был прав.
– Вот она! – Ивен показал на дерево слева. Шон с облегчением обнаружила обезьянку, самодовольно наблюдавшую за ними сверху. Она демонстрировала им, кто здесь хозяин положения. Ивен положил в ловушку кусок банана, но эльф помчался прочь. Они побежали вслед, Шон впереди, Ивен с клеткой за ней. Обезьянка проскочила мимо гнездового дерева потерянного семейства. Этого Шон и ожидала. Обезьянка не собиралась сдаваться без боя. Она перескакивала с ветки на ветку, повизгивая с каким-то детским удовольствием, как будто ей нравилось, что люди бегают за ней с высунутыми языками. Когда обезьянка наконец остановилась, чтобы торжествующе взглянуть сверху на своих преследователей, Шон уже вспотела с ног до головы.
Ивен поднял голову и прищурился.
– Маленькая сучка, – пробормотал он, но на его губах играла улыбка. Он установил ловушку, они с Шон расположились ярдах в десяти от гнездового дерева и стали ждать.
Их раскладные стулья остались в лагере, поэтому Шон и Ивен стояли, не зная куда девать руки. Ивен потянулся и убрал влажную короткую прядь волос со щеки Шон, и она разглядела капельки своего пота на его пальцах, когда он убрал руку.
– Прощу прощения, – сказал он. – Я вышел из себя.
– Скажи это Робин.
– Я так и сделаю.
Они услышали резкий щелчок, который издала дверца ловушки. За ним последовало злобное визжание. Им удалось одурачить эльфа.
Ивен засмеялся.
– Эльфы очень красивы, но слишком умными их не назовешь.
Возвращаясь в лагерь, они услышали шум водопада. Они пробились сквозь кусты, и струя свежей воды обрызгала их лица. Над высоким и узким водопадом в древесном шатре образовалась прогалина, сквозь которую проглядывало голубое небо.
Ивен поставил клетку на землю и вытер рукой пот со лба. Он ступил на один из плоских камней, окружавших залив, и стал расстегивать рубашку.
Шон нерешительно теребила верхнюю пуговицу своей влажной рубашки, глядя, как он раздевается. Она видела игру мускулов на его спине, черные волосы на груди и животе. Ее рот увлажнился, как будто она взирала на плитку вкусного шоколада. Ей недоставало этого тела.
Ивен прыгнул в воду. Он вынырнул и отряхнулся резким движением головы.
– Вода чудесная! – воскликнул он и поплыл к водопаду, делая резкие взмахи руками, и Шон улыбнулась про себя. Во всем, что касалось плавания, Ивен не мог сравниться с Дэвидом. Ивен встал прямо под водопад, вода пригладила черные волосы на его теле. – Ты многое теряешь, Шон!
Она встала на плоский камень и нагнулась, чтобы развязать шнурки. Стянула туфли вместе с носками и встала, расстегивая рубашку. Ивен ждал ее под водопадом, уперев руки в бока, и бесстрастно улыбался. Ей это нравилось. Шон медленно разделась, аккуратно сложила свою влажную одежду и почувствовала себя освобожденной. Ей нравилось ощущать на себе его взгляд, хотя она знала, что играет в опасную игру. Смотрел ли он на ее тело так же, как она на его? С вожделением? С желанием, которое приходилось укрощать? Что ж, проверим, как каждый из них владеет собой.
Шон села на камень и медленно погрузилась в воду. Прохладная вода омывала кожу ее рук и ног.
– Плыви сюда, – позвал ее Ивен.
Ее нога нащупала наконец твердое каменистое дно, и она встала рядом с ним под падающий поток воды. Водяные капли покалывали мышцы ее плеч. Шон закинула руки за голову и почувствовала, как вода стекает по всему ее телу. Она откинула голову, чтобы попить. И тут она ощутила приближение того, чего желала. Руки Ивена обвились вокруг ее тела, он прижал ее к себе. У нее перехватило дыхание, и она прижалась лицом к его влажной шее. Ее руки обхватили его за плечи. Потом он целовал ее, а она гладила ему волосы. Водный поток омывал их бедра, заливал рты.
– Это вызов, – шепнул он ей на ухо, – поцелуй под водопадом.
Ивен подвел ее к берегу залива и приподнял на плоский камень, едва выступавший над поверхностью воды. Он снова поцеловал ее, и этот поначалу нежный поцелуй через мгновение стал обжигать ей губы. Его руки скользили по ее влажному телу. Еще на секунду она позволила себе пережить знакомое чувство, ощущая тепло его ладоней, мягкую шершавость бороды. Она вновь целиком осознала, что это значило – заниматься с ним любовью: это напоминало электрический разряд.
Она оторвала свои губы от его рта, чтобы успеть сказать «нет», но он знал, что это слово – не более чем символ сопротивления. Его руки скользили вверх, к ее грудям, пальцы ласкали ее соски. Когда собирается она произнести окончательное «нет»? Ей хотелось, чтобы существовал способ отделить тело от сознания. Тогда она позволила бы своему телу делать то, чего оно желало, не зная чувства вины, не теряя самоуважения.
Шон заставила себя подумать о Робин, представить ее в одежде для беременных, вообразить воодушевление Ивена при рождении второго ребенка. Она увидела его с Робин в палате родильного дома: они гордо демонстрируют младенца, а Шон стоит в дверях с подарком в руках.
– Нет, Ивен, действительно нет. – Шон соскользнула с камня и скрестила руки на груди. Ее ноги дрожали, и она почувствовала тот же позыв к рвоте, что и при первом любовном акте с Ивеном.
Минуту они оба молчали. Он отвел ее руки от груди и обнял. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце.
– Мы бы пожалели об этом, – сказала она. – Ты прекрасно это знаешь.
– Кажется, ты не поверила в серьезность моего намерения жениться на тебе.
– Я верю в то, что ты так думаешь сейчас, когда твои отношения с Робин ухудшились и мы не знаем, что с нами будет завтра. Но я не верю в то, что через месяц или…
– Шон, ради Христа, вспомни, что я испытываю такие чувства целых семь чертовых лет!
Она прижалась лбом к его груди, преодолевая искушение сказать ему, что она хочет того же, что и он.
– Давай подождем, Ивен. Пожалуйста. – Она посмотрела ему в глаза. – Не будем делать того, что не сможем потом исправить.
Дэвид уже подумывал о том, как посетит Мег в Сан-Франциско. Если он будет жить один, ему не нужно никому ничего объяснять. Он поступит так, как сочтет нужным. Мысль об этом казалась соблазнительной.
Ему хотелось увидеть Мег на родной для нее почве. Может быть, оказавшись в своей среде, она не захочет ничего знать о нем? На что это будет похоже: Мег в родном городе, в окружении женщин, осуждающих ее за привязанность к мужчине? Будет ли она казаться ему там столь же привлекательной, как здесь, в джунглях?
Но ведь это чистое безумие – предаваться мечтам о близости с женщиной, которая была лесбиянкой и считала свою сексуальную ориентацию не поддающейся изменению?
– Как ты думаешь, должны ли мы упаковать вещи, чтобы быть готовыми к отправлению завтра утром? – спросила его Мег. Они тащили маленькое каноэ по тропинке, вверх по течению реки. Они собирались дойти так до водопада. Вечером они вернутся на каноэ обратно вдвоем, в темноте.
– Что толку собирать вещи, если Тэсс не явится завтра утром? – рассуждал Дэвид. Завтра они точно узнают, дурачила их Тэсс или действительно попала в беду. Они никак не могли расстаться с надеждой, что она таинственно явится перед ними, одарив их своим холодящим душу смешком. Она должна была явиться. Альтернативы нет. Дэвид чувствовал себя готовым к отъезду, если не принимать во внимание мысль о разлуке с Мег. Его одежда провоняла потом и инсектицидным раствором, ноги сбиты и исцарапаны, под мышками проступила какая-то сыпь. Джунгли прочно обосновались в его снах, и теперь темнота ночи казалась ему более предпочтительной, чем эта бесконечная зелень. Чего бы он сейчас ни отдал за то, чтобы увидеть перед собой сухие золотистые холмы Сан-Диего, коричневую поросль кустарника по краям дороги!
Он взглянул на Мег. Ее фигура казалась теперь длинной и худой, руки, державшие веревку, мускулистыми. Трудно было поверить, что за этим внешним обликом затаилось нездоровье.
– Ты затрачиваешь много энергии, перетаскивая каноэ. Ты уже соизмерила ее с дозой инсулина, которую получила сегодня утром?
Она повернула голову и одарила его милой улыбкой.
– Ты быстро усваиваешь медицинскую науку, – ответила она. – Я уменьшила дозу. Надеюсь, что рассчитала правильно.
Впереди послышался шум водопада.
– Мы уже отошли достаточно далеко от лагеря. – Дэвид отпустил веревку. – Давай оставим каноэ здесь.
– Смотри. – Мег показала рукой вверх. Высоко над ними пара туканов купалась в лучах солнца. Мег тихо установила треножник, закрепила на нем фотоаппарат.
– Увидимся у водопада, – шепнул он ей, забирая с собой рюкзак Мег. Они собирались съесть свои чудесные ломтики сыра у водопада, на плоских камнях, а потом искупаться.
Он увидел их одежду раньше, чем их самих: сырую одежду Ивена, сваленную в кучу рядом с клеткой, и аккуратно сложенную на сухом камне одежду Шон. Затем он увидел их сквозь заросли папоротника и почувствовал, как его тело наливается ядом. Как жаль, что он не жесток по натуре. Он ощутил тяжесть мачете, касавшегося его бедра. Ему хотелось ранить их обоих, насытиться их болью. Они были в заговоре и использовали его. «Конечно, мы останемся друзьями». Разве не это сказал ему Ивен? Ивен, ты ублюдок.
Дэвид повернулся на каблуках и пошел прочь от водопада. Когда он вернулся к Мег, она складывала треножник. Он Схватил ее за руку и повел по тропинке обратно. Она спотыкалась, пытаясь поспеть за ним, треножник бил ее по ногам.
– Я думала, что мы собираемся перекусить у водопада.
– Нет. Пойдем. Она остановилась.
– Но ты говорил, что хочешь поплавать.
– Нет. – Он снова взял ее за руку и потащил за собой.
– Дэвид!
– Я передумал, ясно тебе?
Мег явно была оскорблена его тоном.
– Не заставляй меня ничего объяснять. – Пускай она думает, что это еще один из его иррациональных страхов. Дэвид вынул из ножен мачете и сражался с ветками и вьющимися стеблями.
Мег опять остановилась. Дэвид посмотрел на нее и увидел страх в ее взгляде.
– Что с тобой? – спросила она.
– Мне хочется побыть одному.
– Я что-нибудь сделала не так?
Дэвид покачал головой, злясь теперь и на Мег тоже.
– Ты считаешь, что все проблемы мира сосредоточены на тебе, Мег. То, что случилось, не имеет к тебе никакого отношения.
Он оставил ее за спиной, продираясь сквозь кусты и с наслаждением срубая ветки холодной сталью мачете.
Шон все же сорвалась на обратном пути в лагерь. Она опустилась на колени у края тропинки; Ивен сел рядом с ней, эльф в ловушке нервно заверещал.
Она поднялась на корточки, размазывая слезы по лицу.
– Я вечно усложняю тебе жизнь. – Ивен сжимал ее плечо.
Шон покачала головой.
– Если бы не ты, я не пережила бы год после смерти Хэзер.
– Пережила бы, – угрюмо возразил Ивен, безвольно опуская руку. – И твой брак тоже устоял бы.
Вернувшись в лагерь, Шон легла в постель и проспала до обеда. Ей снился бесконечный сон: ее дети – все трое – искали ее и Дэвида в их доме в Сан-Диего.
Они разыскивали их в уборных и под кроватями, точно так, как это делал Дэвид, когда хотел продемонстрировать Хэзер, что в доме нет спрятавшихся чудовищ. Во сне Шон видела, как мальчиков охватывает тревога, но они пытаются держать себя в руках, чтобы не напугать Хэзер.
Шон проснулась одна, желая, чтобы Дэвид был сейчас рядом. Ей хотелось, чтобы она рассказала ему сон, а он убеждал бы ее в том, что Тэсс объявится завтра утром и что они выберутся отсюда. Она хотела, чтобы Дэвид обнял ее. Ей хотелось домой.
За обедом Шон находилась на грани нервного срыва. Дэвид приготовил рис с консервированными бобами, сдобрив все это большим количеством чеснока, но, хотя блюдо показалось ей мечтой гурмана, Шон почти не могла есть. Ей казалось, что ее желудок заполнен битым стеклом. Шон похвалила блюдо, Дэвид не ответил на комплимент.
Робин решила приготовить хлебные палочки с сыром, как учила их Тэсс примерно неделю назад.
– Ты не должна изводить столько муки, – накинулся на нее Ивен. – У нас ее почти не осталось.
Робин положила вилку и уставилась на свою тарелку.
– Кажется, я все делаю неправильно, – тихо сказала она.
Ивен вздохнул. Он положил свою вилку и потянулся через стол, чтобы накрыть руки Робин своими.
– Извини, Робин. Ты все сделала правильно. Получилось очень вкусно. Прости меня, детка.
После обеда Шон отправилась в кусты. У нее было расстройство желудка: то ли гнев Монтесумы, то ли последствие нервного напряжения, вызванного разговором с Ивеном. Она сорвала подходящие листья, чтобы использовать их в качестве туалетной бумаги. Внезапно ее рука нащупала опухоль на бедре. Она сразу поняла, что это такое; ее чуть не стошнило при мысли о личинке, поселившейся у нее на теле.
Шон застала Дэвида в палатке, он доставал из сумки дополнительные батарейки для фонарика.
– Я заполучила личинку овода, – пожаловалась Шон, показывая на верх бедра под шортами. – Прямо сюда. Ты не поможешь мне ее достать?
– Извини. Я уезжаю.
Она оставила свой ледяной тон. Шон знала, куда он собирался. Дэвид и Мег за обедом рассказали о своих планах. Они оттащили каноэ вверх по течению и намеревались плыть обратно вдвоем, в сладостной темноте ночи.
– Дэвид, пожалуйста, – взмолилась Шон. – Я не смогу лечь спать, зная, что эта тварь корчится внутри меня. – Она начала расстегивать шорты, но он остановил ее руку.
– Я сказал, что уезжаю, – повторил Дэвид. Он вскинул на плечо свой фотоаппарат и вышел из палатки. Затем он обернулся и проговорил снаружи, через москитную сетку: – Почему бы тебе не попросить об этом Ивена? Ему не впервой лицезреть эту часть твоего тела. – Он повернулся и исчез в ночи.
Шон долго сидела неподвижно после его ухода. Что он имел в виду? Что случилось с Дэвидом? Она никогда прежде не видела его таким злобным и враждебным. Шон направилась к палатке Ивена, освещая путь фонарем. Перед входом в палатку Робин и Ивена горела керосиновая лампа, внутри шевелились тени ее обитателей.
– Ивен! – позвала Шон.
Он выглянул наружу сквозь москитную сетку.
– У нас гостья, – сказал он, обращаясь к Робин.
– Я заполучила личинку овода. – Шон передернуло от одного звучания этих слов.
Ивен усмехнулся.
– Отлично. Я уж было подумал, что мой табак зря занимает место. – Ивен раздвинул сетку, и Шон вошла в палатку. Она почувствовала себя так, будто очутилась вдруг в изящном маленьком пригородном доме. Вещи аккуратно сложены вдоль одной из стен палатки, далее располагался ряд потрепанных романов в мягких обложках. Шон не удивилась бы, узнав, что книги расставлены в алфавитном порядке. Робин отложила журнал.
– В тебя впился один из этих мерзких червяков? – спросила она Шон.
– Да, это настоящая мерзость, – содрогнувшись от неподдельного отвращения, подтвердила Шон.
Ивен достал табак из своей аптечки.
– Ну и где твоя болячка?
Шон дотронулась до шортов, указывая место на бедре, рядом с ягодицей. Ивен засмеялся.
– Готов поспорить, что нас всех подстерегает подобный сюрприз. Просто твоя личинка первой выросла до таких размеров, что стала заметной. – Ивен наполнил ладонь водой из фляжки и размочил в ней табак. – Ладно, снимай штанишки и ложись. – Он показал на кровати место рядом со стенкой.
Шон неуверенно посмотрела на Робин, молчаливо извиняясь за вторжение, спустила шорты и легла на живот. Но Робин нисколько не смущало присутствие Шон. Ведь ее стычка с Ивеном за обедом закончилась примирением. Возможно, они отметили это тем, что занялись любовью. То-то у Ивена такое хорошее настроение.
– Я ее вижу. – Ивен освещал опухоль фонариком. – Маленькая стервочка. Жаль, что мы не можем сфотографировать ее на память.
– О, Ивен! – Робин сделала гримасу.
– Ты не был таким веселым, когда эта тварь завелась в твоем теле, – урезонила его Шон.
Табак, приложенный к нужному месту, холодил кожу. – Полежи так немного, – посоветовал он Шон.
– Шон, да у тебя татуировка! – Робин встала на колени, чтобы ее рассмотреть.
– Выглядит как знак мира, – сказал Ивен, словно увидел татуировку в первый раз, будто никогда не дотрагивался до нее ни пальцами, ни языком. – Очень оригинально, Шон.
– Чего не сделаешь, когда тебе девятнадцать лет? – отбивалась Шон.
Полчаса они болтали так, как будто соседка заглянула к ним на чашку кофе. Они говорили о Мелиссе и о близнецах, о яслях и спортивном лагере. Они разговаривали так, будто и впрямь на следующий день отправлялись домой. Шон получала удовольствие от этой беседы – она отвлекала ее мысли от Дэвида.
– Я думаю, Тэсс провела это время с Чарли, потягивая ром и занимаясь любовью, а сейчас возвращается к нам. – Ивен высказал это предположение, убирая табак и заглядывая вовнутрь опухоли. – Она больше не извивается. Эту операцию я проведу без наркоза. Шон, ты хочешь подержать Робин за руку?
Вряд ли это было так уж необходимо, но Шон схватилась за предложенную Робин руку. Ее маникюр до сих пор был в полном порядке, от кожи приятно пахло лосьоном. Этот запах вызвал в Шон воспоминание о Мелиссе: малышка росла с этим запахом и сейчас нуждалась в нем. Боже, она не хочет причинять вреда этой женщине.
Шон стиснула зубы – Ивен извлекал личинку из ее тела.
– Хочешь на нее посмотреть? – спросил он Шон.
– Не теперь. – Как бы ее сейчас не вырвало.
– Я ее заспиртую, и ты привезешь с собой сувенир. – Ивен протер спиртом больное место и объявил, что Шон исцелена.
Она поцеловала их обоих в щеки и вернулась в свою пустую, захламленную палатку.
Дэвид вернулся около полуночи. Шон не спала. Она чувствовала, как на месте опухоли образуется кровоподтек. Наверное, поболит еще некоторое время.
– Удалось что-нибудь увидеть? – спросила она мужа.
– Кое-что. – Он зажег фонарь и начал раздеваться.
Шон поднялась на локте и перевела дыхание.
– Что ты имел в виду, когда сказал что-то насчет Ивена и частей моего тела?
Дэвид снял один носок, потом другой. Он изучал дырку на одном из них, и Шон почувствовала, как ее руки покрываются потом. Он повернулся к ней.
– Я видел вас сегодня. Тебя и Ивена под водопадом. Как вы там трахались.
Ее сердце издало громкий глухой стук.
– Мы не занимались любовью. – Ее голос сбился на шепот.
– Дай мне отдохнуть. – Дэвид отвернулся от нее и стал расстегивать рубашку.
– Дэвид, мы этого не делали. – Шон чувствовала себя оскорбленной, она преисполнилась негодования. Решение не заниматься любовью с Ивеном потребовало от нее таких усилий, что Дэвид обязан был ей поверить. Но она могла себе представить, как выглядело их с Ивеном купание в глазах Дэвида. Что именно он видел? – Если бы ты наблюдал за нами от начала до конца, ты бы знал, что мы этого не делали.
– В мои намерения не входило стоять там и наблюдать, как кто-то трахает мою жену от начала до конца. Я в этом и не нуждался. Того, что я видел, вполне достаточно.
– Нет.
Дэвид наклонился над ней так низко, что ей пришлось отодвинуться.
– Вы целовались, на вас не было одежды, его руки… Будь ты проклята, Шон! Неужели я должен описывать тебе эти подробности?
– Он хотел, но я сказала «нет». – Ее щеки горели от стыда. Как могла она сваливать все на Ивена, будто сама была ни при чем?
Глаза Дэвида сузились, он смотрел на нее с отвращением.
– Ты сука.
Она стянула простыню со своего тела. В палатке было слишком жарко, а воздух стал таким густым, что она не могла вздохнуть. Шон почувствовала, что ее мокрая от пота майка прилипла к спине.
– Да, мы оба хотели, – выговорила она, не зная, куда заведет ее это признание. – Мы были близки к этому. Но суть дела в том, что мы удержались.
Он укрылся простыней, опершись на локоть.
– Ты прекрасно понимаешь, что то, насколько далеко вы зашли с Ивеном сегодня, не имеет значения. Я уже давно все о вас знаю.
Капля пота упала с ее волос на щеку. Она заставила себя посмотреть мужу в глаза.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А ты не знаешь? – Дэвид выглядел спокойным; ни следа той лихорадки, в какой билась сейчас она. Ей даже показалось, что на его губах появилась едва заметная улыбка. Он наслаждался своей властью. Она опустила глаза и увидела, что судорожно сжимает в руках влажную простыню.
– Я не знаю, – ответила она.
– Я знаю о вашей связи. Я знаю, когда она началась и когда закончилась. День в день.
Шон почувствовала, как тошнота подступает у нее к горлу. Она миновала москитную сетку и успела выползти из палатки, прежде чем ее вырвало. Она шла босиком, грубый лесной ковер царапал ее ступни. Она прислонилась к дереву, тяжело дыша. Как он узнал?
Когда Шон вернулась в палатку, она все еще дрожала. Дэвид накинул ей на плечи фланелевую рубашку, но она ее сбросила.
– Слишком жарко, – повторяла она. Несколько минут он просидела, закрывая лицо руками, пытаясь привести в порядок свое дыхание и мысли. Она почувствовала, как Дэвид кончиками пальцев прикоснулся к ее коленям. Наконец она подняла голову.
– Как ты узнал? – спросила она.
– Это не имеет значения.
– Ты знал все время?
– Да.
Он знал и молчал. Что он чувствовал все это время, когда она думала только о себе, заботилась только о своих интересах?
– Дэвид, мне очень жаль, – сказала она.
– Я так не думаю, Шон.. – Он убрал свои пальцы с ее колен. – Я уверен в том, что, если бы тебе удалось отыскать еще более садистский способ мучить меня, не убивая, ты бы им воспользовалась. – Дэвид лег и отвернулся от нее. – Я буду бороться с тобой при разводе, – добавил он. – Я к этому готов. Хватит вытирать об меня ноги.
Шон выключила лампу и тоже легла, стараясь держаться подальше от его половины постели. Она смотрела на черный потолок палатки.
– Дэвид? – спросила она. – Ты и Мег любовники? – Она чувствовала, как слова застревают у нее в горле, и надеялась, что Дэвид этого не заметил.
– Нет. Но так решила Мег, а не я.
Она почувствовала облегчение и тут же мысленно упрекнула себя в эгоизме. Слава Богу, что Мег не интересуется мужчинами.
– Дэвид?
– Что? – На этот раз в его голосе прозвучало раздражение.
– Тогда, когда я была… с Ивеном. Это была моя инициатива. Моя вина. Не обвиняй его.
– Давай спать, Шон.
Она слышала, как дыхание Дэвида постепенно становится все более глубоким и ровным, а сама лежала без сна и вспоминала тот год. Все те вечера, когда Ивен приходил к ним на ужин; все те субботние партии в теннис. Как мог Дэвид все это выдержать? Он умел страдать молча. Но больше не собирался этого делать.
