Текст книги "Скажи мне «люблю»"

Автор книги: Дейзи Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 2

На мгновение мне показалось, что жизнь остановилась и в мире ничего не существует, кроме вот этого холодного, мрачного коридора, похожего на склеп. Будто не понимая, что происходит, я во все глаза продолжала смотреть на Майка.

Этого не может быть! Просто мне все это снится! Сейчас я очнусь, и весь этот кошмар исчезнет. Все снова будет хорошо!

– Свинья! Натуральная свинья! – Незнакомый, стальной голос отца вырвал меня из состояния забытья и вернул к жестокой реальности. Это вовсе не сон. Это самый настоящий кошмар!

Из центральной части церкви опять раздались вступительные такты торжественной органной пьесы. По-прежнему было слышно, как переговариваются гости. Они, мои друзья и знакомые, в этот момент еще не знали, что со мной случилось.

Я увидела, как служка двинулся по проходу между скамьями. Скоро все присутствующие услышат эту историю. С недовольным видом они станут говорить, что только напрасно пришли в церковь, что свадьба не состоится, что Эван Камерон в последнюю минуту передумал. Что я – отвергнутая, несчастная невеста!

Внезапно до моего сознания, наконец, дошло, что же именно сейчас со мной происходит. Я вдруг почувствовала страшную слабость и едва устояла на ногах. Я дрожала как в лихорадке и не могла сдержать рыданий. Резко развернувшись, я почти швырнула свой букет в руки Маргарет, затем подобрала пышные юбки и бросилась к входной двери. Низкие ступеньки, удивленные лица женщин и детей, фоторепортеры с щелкающими камерами – все слилось у меня перед глазами в неясную, будто смазанную картину. Добравшись до машины, я с силой дернула ручку дверцы.

– Отвезите меня домой! – еле выговорила я. – Как можно скорей!

После минутного колебания испуганный шофер кивнул мне в знак согласия. Откуда-то сзади до меня долетел голос отца – он просил меня подождать. Но я не могла ждать ни секунды. Я не могла видеть лица этих людей, смотревших на меня с открытыми от удивления ртами.

Я поспешно забралась на заднее сиденье и со злостью сорвала с головы фату и свадебный венок из жемчуга.

Мы быстро ехали по центральной улице деревни, и я сидела в углу, сжавшись в комочек, чтобы стать как можно незаметнее, чтобы прохожие, попадавшиеся нам по дороге, не увидели бы меня.

Наконец мы добрались до дома, и, прежде чем «роллс-ройс» успел остановиться, я распахнула дверцу и выпрыгнула из автомобиля. Нога запуталась в пышных оборках юбки, и я чуть не упала на асфальтовую дорожку. Подняв платье выше колен, я бросилась бежать к крыльцу, благодаря Бога за то, что по рассеянности забыла закрыть входную дверь. И сейчас мне не нужно было искать ключ под камнем у входа, где мы обычно его прятали.

В спальне я скинула свои тесные белые туфли и рывком попыталась расстегнуть «молнию» на свадебном платье. Но неожиданно она зацепилась за шелковую нижнюю рубашку. Я снова дернула ее изо всех сил и вырвала клочок ткани из сорочки.

Хотя торжественный прием должен был состояться в загородном отеле на окраине деревни, из сентиментальных соображений мне хотелось отправиться в свадебное путешествие из своего дома. Поэтому вещи, в которые я собиралась переодеться после венчания, лежали на кровати в моей комнате. Но у меня не возникло желания надеть модный костюм и шляпу. Я открыла шкаф и разыскала там старые черные брюки, сверху натянула толстый свитер и зеленый замшевый пиджак, всунула ноги в удобные туфли без каблука. Что ж, я готова.

Мне нужно уйти из дома до того, как вернется отец или кто-нибудь еще. Я просто не могла никого сейчас видеть, поэтому так торопилась. У меня не было времени даже на то, чтобы поправить макияж и пригладить волосы.

Я только захватила ключи от машины, чековую книжку, немного наличных и чемодан, который так тщательно упаковала для свадебного путешествия. Затем вышла из дома и направилась в гараж, находящийся с другой стороны сада.

Наш гараж открывался на задние дворы, и поэтому никто не заметил, как я выкатила машину, села в нее и завела мотор. Уже через несколько минут я мчалась по дороге в Глазго.

В первое мгновение, узнав, что Эван Камерон бросил меня, я испытала настоящий шок. А теперь чувствовала, что задыхаюсь от ярости.

И в самую первую секунду, когда я, споткнувшись, вбежала в свою спальню, я пообещала себе отомстить Эвану за его безобразный поступок.

Как мило мы прогуливались накануне в саду. Ах, если бы он только набрался храбрости и сказал мне о своем решении. Мой дорогой, робкий Эван! Ах, если бы он сказал мне хотя бы сегодня утром! Я бы не подверглась такому унижению.

Я все еще слышала щелканье этих фотокамер, снимавших мое позорное бегство из церкви. И совсем не требуется богатого воображения, чтобы представить, какого рода истории появятся в газетах.

Без сомнения, все будут мне очень сочувствовать. Но я в этом не нуждалась! Я хотела сделать Эвану так же больно, как он сделал мне. Хотела чем-то испугать его, даже желала ему смерти, так сильно в этот момент я его ненавидела.

Я резко затормозила на перекрестке и, будто в знак протеста, взвизгнули шины. Обычно я всегда очень аккуратно вожу автомобиль, но сегодняшний день был исключением. Я хотела сейчас только одного – быстрее добраться до Эвана.

«Эван, – снова задавала я себе один и тот же вопрос, – ну почему ты так со мной поступил? Что, что заставило тебя так вести себя? Почему ты вдруг стал таким смелым? Кто придал тебе храбрости?»

Движение на дороге было довольно оживленным, и мне пришлось немного сбавить скорость. Но я по-прежнему вела машину автоматически – меня занимало только то, что случилось утром.

Почему Эван бросил меня? Я видела его перед днем свадьбы, и он выглядел как обычно. Возможно, был несколько взволнован и проявлял нетерпение, когда я напоминала ему о всяких мелочах. Но ведь я находилась точно в таком же состоянии.

Значит, когда мы встречались с ним накануне свадьбы, он уже знал, что не хочет жениться на мне. Почему же тогда он не сказал мне об этом? Зачем было заставлять меня так страдать?

Я приближалась к Глазго. Движение становилось все оживленнее. Поля постепенно сменялись виллами и бунгало. Огромные рекламные щиты, выраставшие с двух сторон дороги, уродовали и без того не слишком привлекательный урбанистический пейзаж.

На них улыбающиеся красотки и красавцы навязчиво рекомендовали пить то или это, курить это или то. На других плакатах проезжих настойчиво приглашали посетить Нью-Йорк.

«Нью-Йорк».

Когда я увидела это слово, выведенное большими флуоресцентными буквами на одном из щитов, то сразу вспомнила, что Эван почти ничего не рассказывал о своей поездке туда. Я пыталась расспрашивать его о Нью-Йорке, но он только небрежно отмахивался от вопросов, и его физиономия немедленно приобретала скучающее выражение. Эван лишь говорил, что ему не нравится чересчур напряженный ритм жизни в Штатах. Этим и ограничивались его рассказы.

Я озабоченно нахмурила лоб. Думая об этом сейчас, я пришла к выводу, что, вернувшись из поездки, Эван стал каким-то другим. Он выглядел задумчивым, часто раздражался, но я была очень занята приготовлениями к свадьбе, поэтому не придала особого значения такой ерунде.

Размышления совершенно поглотили мое внимание, и только в последнюю секунду мне в глаза бросился красный свет светофора. Я так резко затормозила, что водитель следовавшей за мной машины не успел сбавить скорость и врезался в мой автомобиль. Чуть позже, поворачивая налево, я забыла включить поворотник, чем вызвала злые окрики и неистовые гудки. Я решила хотя бы ненадолго перестать думать об Эване и сконцентрироваться на дороге.

Без сомнения, Эван покинул Инсфери в тот момент, когда Майк поехал в церковь, чтобы сообщить собравшимся печальное известие. Он бы не смог остаться дома и посмотреть в лицо женщине, с которой так поступил. Слишком робкий, он был на это не способен. Наверняка он нашел себе пристанище в какой-нибудь глухой дыре, где надеялся спрятаться от всех. Скорее всего, Эван забился в номер в каком-нибудь маленьком отеле на окраине города. Вполне возможно, именно в том, в котором мы останавливались с ним, когда приезжали в Глазго развлечься.

Машины двигались все медленнее и медленнее, а вскоре, переезжая через реку, я случайно встала не в тот ряд и попала в пробку, так что потеряла довольно много времени.

Бросив взгляд на часы, я увидела, что прошло уже около двух часов с той минуты, как Майк сообщил мне пугающие новости. Но, как ни странно, мой гнев не только не стих, а наоборот – усилился.

Именно ярость заставляла меня гнать «роллс-ройс» все быстрее и быстрее. Я не хотела думать о прошлом и уж тем более о будущем. Меня интересовало только самое ближайшее время, а именно секунда, когда я, наконец, окажусь лицом к лицу со своим трусливым экс-женихом! А уж потом…

Я скажу Эвану все, что я о нем думаю. Негодяй! Я никогда в жизни не испытывала такой ненависти к кому-нибудь! Злость и ненависть – эти слова были лишь бледным отражением того, что я сейчас чувствовала.

Он еще поплачет у меня! Я собиралась прибегнуть к самому эффективному оружию в борьбе против Эвана – сарказму. Несмотря на робость, он никогда не боялся физического насилия, но насмешка, колкость уязвляли его и действовали безотказно.

Скоро он упадет передо мной на колени и попросит пощады! Раньше, вплоть до этого несчастного утра, Эван всегда ждал от меня поддержки, сочувствия, понимания и всегда получал их. Но сегодня все по-другому. Сегодня ему никто не подставит плечо, чтобы он мог порыдать на нем.

Наконец я выбралась из пробки и свернула на боковую улицу, но здесь движение тоже оказалось достаточно оживленным. Люди возвращались после ленча в офисы и подыскивали место, чтобы припарковать машину. Каждый норовил опередить соседа, и менее проворные водители бросали испепеляющие взгляды на своих удачливых собратьев.

Я находилась в ста ярдах от цели, когда вдруг заметила машину Эвана, припаркованную на другой стороне улицы. Я довольно улыбнулась. Что ж, я не ошиблась в своих предположениях. Надеюсь, в дальнейшем все пойдет именно так, как я и планировала.

Мне пришлось дважды объехать вокруг квартала, чтобы найти себе место. В конце концов я втиснулась между грузовиками в соседнем переулке.

А теперь к мистеру Эвану! Я выключила мотор, вышла из машины, захлопнула дверцу и с досадой обнаружила – мои руки так сильно трясутся, что я просто не в состоянии попасть ключом в замок. Ноги вдруг сделались ватными, и мне пришлось на мгновение опереться на капот, чтобы не упасть. Я застыла на месте, пытаясь прийти в себя. От ненависти у меня потемнело в глазах.

Водитель грузовика, проходивший мимо, как-то странно на меня посмотрел. Немного поколебавшись, он слегка приподнял кепку в знак приветствия и осторожно спросил:

– С вами все в порядке, мисс?

Я быстро кивнула в ответ.

– Я просто устала. Я долго ехала, – пробормотала я. Собственный голос показался мне чужим. – Просто у меня слегка затекли руки и ноги.

С трудом изобразив улыбку, я поблагодарила мужчину за проявленную заботу и направилась к отелю, но кожей чувствовала, что его глаза продолжают внимательно за мной следить.

Свернув за угол, я увидела несколько машин, которые медленно подъехали к отелю и остановились. По иронии судьбы эта процессия оказалась свадебным кортежем. Из первого автомобиля вышли жених и невеста, а из остальных – гости.

Вестибюль уже до отказа был набит нарядными гостями, они оживленно разговаривали, улыбались, приветствовали друг друга. Я, должно быть, выглядела довольно странно в своих потертых черных слаксах и старой замшевой куртке. Но меня это мало волновало. Довольно грубо проложив себе дорогу сквозь толпу, я, наконец, оказалась у лестницы.

Мне даже не пришлось спрашивать клерка, в каком номере находится Эван. Я сама раньше останавливалась в той же самой комнате. В те более счастливые дни мы вместе ходили на танцы или посещали театр.

Звук моих шагов заглушал толстый ковер на лестнице, но сердце так сильно билось в груди, что казалось, его стук слышен даже, несмотря на монотонный гул голосов, в вестибюле.

Я почти бегом поднялась по ступенькам и в одну минуту очутилась у двери пятого номера. Мне не терпелось поскорее увидеть человека, который так унизил меня.

Громко постучав и не получив ответа, я дернула за ручку. Дверь оказалась не запертой, и я смело ее распахнула.

Сначала я не заметила Эвана. Увидев, что дверь в спальню, располагавшаяся в противоположной стороне гостиной, открыта, я сразу же направилась туда. Но вдруг какое-то неожиданное шевеление сбоку привлекло мое внимание.

На диване перед электрическим камином в грациозной позе возлежал Эван с бокалом виски в руке.

Он испуганно поднял глаза и посмотрел на меня, когда я подошла ближе. Его волосы были взлохмаченными, а костюм помятым. Похоже, он в нем спал. Лицо покраснело, но в глазах, обращенных ко мне, я увидела столько грусти, тоски, какой-то муки, что мне сразу же захотелось, как и прежде, немедленно обнять его, приласкать и пожалеть. Но приступ жалости угас в ту же секунду, в которую и возник. И я стояла перед ним – воплощенная Немезида.

С трудом поднявшись с дивана, он залпом осушил остатки виски в бокале и с вызовом посмотрел на меня покрасневшими глазами.

– Дина! Что ты здесь делаешь? – Он попытался поставить бокал на стол. – Майк сказал мне, что он все передал тебе…

– Тебе не кажется, что тебе самому следовало бы сказать мне это! Ты не мужчина, а слизняк! – Я выплевывала слова ему в лицо.

– Дина! Послушай! Ты просто обязана меня выслушать!

Но я вовсе не собиралась выслушивать его извинения. Меня уже тошнило от его нытья. Язык непроизвольно выплевывал те слова, которые всю дорогу до Глазго крутились в моей голове.

– Нет! – взорвавшись, вскрикнула я. – Для разнообразия ты теперь, Эван Камерон, послушаешь меня. Ты всю жизнь пытался прятаться от проблем, а не решать их. Ты, видите ли, слишком мягкий, чтобы разбираться с последствиями той неразберихи, которую сам и устроил. Я всегда служила буфером между тобой и жизнью с тех самых пор, как ты научился ползать. И как ты обошелся со мной! Дина, то, Дина, это, Дина, помоги мне, Дина, объясни мне. Просто противно вспоминать, сколько раз я вытаскивала тебя из разных передряг.

Теперь, вероятно, ты больше не нуждаешься в моих услугах, потому что у тебя есть Майк Хендерсон. Теперь он может постоять за тебя. Ведь он мужчина, его плечи гораздо шире, чем мои, и он светский человек… – Я остановилась, чтобы перевести дух. – Что ж, я очень рада, что Майк осмелился взять на себя твое бремя. Он выполнил за тебя всю грязную работу. И если бы не он, ты не смог бы бросить меня, не смог бы сказать, что не хочешь на мне жениться. И, возможно, до конца дней я тащила бы на себе этот крест.

Я на секунду замолчала, Эван схватил меня за руку и воскликнул:

– Дина! Пожалуйста, послушай меня! Я не хотел, чтобы все так получилось!

Я резко дернула рукой.

– Ха! Он не хотел! – передразнила я. – Ты никогда ничего не хочешь, Эван! Ты только делаешь то, чего хотят другие.

Мне пришлось засунуть руки в карманы куртки, чтобы он не заметил, как они дрожат. Затем, чуть не задыхаясь от гнева, я заговорила сухим, отстраненным тоном:

– Возможно, это моя вина, Эван. Уж я-то должна была знать, чего от тебя можно ожидать. Но, может быть, все дело в том, что мне не хотелось замечать твои слабости из-за своей глупой детской привязанности к тебе.

– Дина! – Эван почти выкрикнул мое имя, но я не обращала на него внимания и говорила все громче и громче. Я почти перешла на крик.

– Я слепая идиотка! Я знала, каким застенчивым ты всегда был. Как ты боялся принимать какое-либо решение. Но мне казалось, что ты повзрослел и смог преодолеть свою робость, научился стоять на собственных ногах. Ха! – усмехнулась я ему в лицо. – Как можно было так ошибаться! Тебе нужна не жена, а нянька. Ты не мужчина! – Задыхаясь от ярости, я уже кричала. – Нет, ты совсем не мужчина! Может, именно поэтому ты не захотел на мне жениться? – продолжала я его оскорблять.

– Дина! – Раскрасневшееся от возбуждения лицо Эвана вдруг сделалось мертвенно-бледным. – О боже, Дина! Это невыносимо! Это… – Он рухнул на диван и закрыл лицо руками.

Я смотрела на Эвана без всякого сожаления и не чувствовала ни малейшего раскаяния за то, что оскорбила и унизила его.

На полу у его ног я вдруг заметила красную гвоздику. Странно, он покупал цветы, уже заведомо зная, что не явится в церковь.

Неожиданно Эван взял себя в руки. Он встал, положил ладонь мне на плечо и пристально посмотрел в мои глаза. Я настолько удивилась его поведению, что не успела ничего ответить, а только, открыв рот, поглядела ему в лицо.

– Я люблю тебя, Дина, – медленно произнес он. – Я не хотел сделать тебе больно. Я всегда тебя любил, и ты единственный человек, которого я всегда буду любить…

– Любить? – Я в изумлении сделала шаг назад. – Что ты знаешь о любви, Эван Камерон? Если бы ты любил меня или хотя бы просто хорошо ко мне относился, ты не подверг бы меня такому унижению!

– Дина! – застонал он. – Ты должна понять, что я не собирался унижать тебя…

– Ах, ты не собирался унижать меня! – эхом повторила я. – Но тем не менее это у тебя отлично получилось. Единственное, чего я не могу понять, почему нельзя было сказать мне заранее, что ты не хочешь жениться. Скажем, неделю назад или хотя бы вчера вечером…

– Дина! Пожалуйста, выслушай меня! – умоляющим голосом проговорил Эван. – Разве я не хочу жениться на тебе! Я и сейчас этого хочу! До сегодняшнего утра я и не сомневался, что сегодня мы с тобой поженимся…

– А потом твои нервы сдали, я полагаю! – Я снова набросилась на него. – Кажется, такое с тобой происходило и раньше. Помнишь, однажды ты сдавал экзамены и хорошо знал ответы на все вопросы, но почему-то не смог ничего рассказать. А еще, помнишь, ты заболел перед теннисным матчем! Но мне казалось, это все уже позади. И я уж никак не предполагала, что женитьба на мне может довести тебя до нервного срыва! До истерики!

– Это никакая не истерика! – закричал Эван. – Все дело в тебе! – И внезапно в нем проснулся годами дремавший темперамент. – Знаю, я сделал то, за что мне всегда будет стыдно, я никогда не прощу себе этого до конца своей жизни. Но я не хотел сделать тебе больно. Я все надеялся, надеялся и надеялся, что все как-то образуется в конце само собой. Собственно говоря, я и не думал, что мне стоит о чем-то беспокоиться, пока не прочитал о деле Бенсона в газетах.

Я уставилась на Эвана, словно он лишился последних остатков здравого смысла.

– О чем это ты там лепечешь? О каком еще деле?

– Разве ты не читала? Последнее время газеты о нем только и писали. О боже! – Он облокотился о камин. – Мне не давало это покоя ни днем, ни ночью. А что, если и меня оно коснется? Я решил написать в Мексику, чтобы как следует все разузнать.

Я смотрела на него с раскрытым ртом. Мне показалось, что он потерял способность адекватно воспринимать действительность от большого количества выпитого виски.

– Сегодня утром я получил ответ, – резко вскрикнул он. – Мне кажется, что это случилось сто лет назад, но это было только сегодня утром…

– Послушай, Эван, – заговорила я. – Меня не интересуют какие-то там письма из Мексики или другой страны, и я не знаю, какие ты подыскиваешь оправдания для своего возмутительного поведения, но вот что я скажу тебе, Эван Камерон! – Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Я не хочу тебя видеть! Никогда больше! Я больше не хочу с тобой разговаривать и даже дышать одним воздухом!

– Дина! – Эван протянул ко мне руки. – Ты не понимаешь, о чем говоришь. Если бы ты только выслушала меня!

Он попытался обнять меня, но я вырвалась из его рук и отскочила в сторону.

– Не приближайся ко мне, Эван Камерон! – закричала я. – Сейчас же отойди от меня! Или я сделаю что-нибудь, о чем потом мне придется пожалеть!

– Дина!

– Оставь меня! Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу! – Я бросала слова ему в лицо, пытаясь высвободиться из объятий, так как он снова обхватил меня руками. Я оттолкнула его со всей силы, на которую только была способна.

Эван сделал шаг назад, наступил на гвоздику и поскользнулся. «Что ж, очень символично», – подумала я. Как ни странно, но от вида этого раздавленного цветка гнев, переполнявший меня, вдруг испарился, а остались лишь грусть, разочарование, опустошение.

Теперь мне хотелось только одного – убежать далеко-далеко, куда-нибудь на край света, подальше от всех.

Задыхаясь от рыданий, со слезами на щеках, я отвернулась от Эвана и выбежала из комнаты, с шумом захлопнув за собой дверь. Грубо растолкав группу смеющихся гостей в вестибюле, я бросилась к выходу. В моих глазах стояли слезы, поэтому я не видела, с каким удивлением и испугом люди смотрели на меня.

В тот момент я и не подозревала, какую роль сыграет это происшествие в моей дальнейшей судьбе.

Добежав до своей машины, я забралась внутрь и разрыдалась. Того мира, к которому я привыкла и в котором уютно жила многие годы, больше не было. И я не знала, как начать строить что-то новое.