Текст книги "Давайте танцевать! (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

21

Звуковой сигнал кома прервал Эдиту́ Соколовска в очень неподходящий момент. Она проигнорировала его, но он снова пискнул, спустя менее трех секунд, на этот раз с последовательностью, которая указывала на приоритетное сообщение. Она прорычала проклятие, оттолкнула партнера по постели в сторону, схватила пульт с тумбочки, и набрала код принятия.

– Да? Что такое? – спросила она, повышая голос, чтобы довести его через спальную каюту до устройства на рабочем столе, в результате чего дисплей моргнул, пробуждаясь.

– Мы получили незапланированный входящий, – сказал с экрана Джулиан Ватанабе. – Он направляется к нам, а не к Анне́ или Беате́.

– Что? – Соколовска вылезла из постели, не обращая внимания на человека, который все еще был в ней, и пересекла ковровое покрытие отсека по отношению к кому. Когда она это сделала, то поняла, что не видит значка, показывающего, что был только звуковой вызов, и, поморщившись, нажала кнопку пульта, чтобы убрать камеру на ее конце.

– Что это за входящий? – потребовала она.

– Импеллерная сигнатура показывает клин торговца, вероятно, около двух мегатонн, – ответил уверенно Ватанабе. Поскольку он был офицером целераспределения станции «Казимир», о результатах наблюдения датчиков платформы (уж какие они были) сообщили ему. – Определенно не военный. И он имеет код транспондера «Джессик Комбайн», но в наших архивах его нет.

Соколовска нахмурилась, обеими руками вытирая пот с лица, обдумывая то, что он только что сказал.

Вся причина, по которой «Рабсила» основала базу на Казимире, состояла в первую очередь в том, что несмотря на свое стратегическое расположение в пределах Силезской Конфедерации, это была захолустная маленькая система, привлекавшая очень мало законной торговли. Никто, вероятно, не замечал всего, что происходит – особенно так далеко от светила системы – а любой настоящий торговец интересовался двумя обитаемыми планетами – Анно́й и Беато́й, иначе известными как Казимир═I═и═II – а не Эльсбето́й, газовым гигантом с платформой на орбите.

Эльсбета́ находилась в тридцати трех световых минутах от звезды класса K0, составлявшей основу системы… что было еще одной причиной для организации базы «Рабсилы»; эта планета была на самом деле лучшей из лежащих за пятнадцатиминутным гиперпределом системы. Эльсбета́ была достаточно массивной, чтобы создать свою собственную гиперграницу, правда составлявшую только три световые минуты, означавшую, что корабли могут исчезнуть в гипере намного быстрее, чем могли бы, если бы кто-то поймал их во внутренней системе, глубоко внутри основной гиперграницы. Но все это означало, что огромный газовый шар находился в чрезвычайно неудобном положении практически для любых других целей. Даже газы, собираемые добывающими судами платформы, черпались с помощью пары челночных ближнемагистральных танкеров и транспортировались обратно к Беате́ для обработки и распределения.

Насколько Соколовска знала, никому из экипажей танкеров не было известно ничего плохого, что могло здесь происходить. Она знала их график, и всякий раз, когда они должны были забирать груз, любые «посетители» отправлялись на другую сторону Эльсбеты́-3, самого большого из спутников планеты, и прятались там до ухода танкеров назад в систему. Конечно, местный системный губернатор наверняка знала (и извлекала из этих знаний неплохую выгоду для себя; Соколовска знала это, потому что она лично передавала ей ежемесячное вознаграждение), поэтому даже если экипажи танкеров что-то подозревали, то им просто приказали держать язык за зубами.

Оперативной особенностью, однако, было то, что Эльсбета́ была адски малоизвестным местом. Так что, по логике, любой корабль, который сделал свой переход в нормальное пространство так далеко, должен был оказаться здесь специально для посещения базы. К тому же он оснащен транспондером, код Ватанабе сообщил.

До сих пор все шло хорошо. Но Эдита́ Соколовска не была выбрана для работы на базе Казимира из-за того, что была склонна принимать все на веру, и ей не нравился тот факт, что у них не было этого корабля в базе данных, транспондер «Джессик» у него или нет. С другой стороны…

– Неужели они еще ничего нам не говорили?

– Пока нет. Но они только что появились здесь.

– Они здесь, верно. А как они далеко?

– Около трех световых минут.

– А сколько они находятся в нормальном пространстве? Пять минут, может быть?

– О. – Ватанабе нахмурился, и Соколовска фыркнула.

– Может быть, я просто параноик, но думаю, что мы должны связаться с ними, – сказала она. – Я знаю, что они сообщили правильный вид транспондера, но это не обязательно означает, что они именно те, за кого себя выдают.

– Да. Я сделаю это.

– И в то время пока ты делаешь это, убедись, что на подготовленном корабле знают, что происходит. Кто у нас сейчас? Лоусон или Цзянь?

Ватанабе нажал кнопку, глядя на что-то вне поля зрения кома, затем снова посмотрел на нее.

– Лоусон, – сказал он.

– Великий.

Соколовска закатила глаза. Эммета Лоусона никогда не следовало путать с кадровым офицером флота. Он успешно выполнял то, что делал в течение длительного времени, но, в последнее время, он, казалось, немного опустился, а он и так никогда не был на вершине своей профессии, чтобы начать с нуля. Все это означало, что у Соколовска не было определенной уверенности в том, как он, вероятно, будет реагировать, если окажется в реальной чрезвычайной ситуации.

– Свяжись с ним и сообщи, что у нас есть незапланированное прибытие, – сказала она. – Сделай мне одолжение и подчеркни слово «незапланированное», когда будешь говорить с ним. Ты даже можешь добавить «неизвестный», если сможешь добиться его внимания.

– Я сделаю это, – обещал ей Ватанабе с кривой усмешкой. У него и Соколовска были свои разногласия, но их мнения об Эммете Лоусоне очень совпадали. Соколовска фыркнула при этой мысли, затем оглянулась через плечо на мужчину, все еще послушно ждущего ее в постели.

Это была еще одна вещь, взгляды на которую ее и Ватанабе совпадали, подумала она.

– Как долго им добираться до нас? – спросила она.

– Они только что сделали переход на приблизительно тысяче двухстах километрах в секунду, и показывают ускорение только около двухсот g. Скажем… два часа сорок пять минут, плюс-минус пару секунд.

– Тогда у нас есть некоторое время, не так ли? – Она жаждуще улыбнулась. – Свяжись и поговори с ними. Выясни, кто они, черт возьми, такие. Если что-то не так, зови меня обратно как можно скорее. В противном случае, я буду на командной палубе в… ой, через тридцать минут или около того.

– Есть. – Ватанабе ухмыльнулся на дисплее. – Веселитесь.

22

– Платформа приветствует нас, мэм.

Голос лейтенанта Бойд звучал гораздо больше похожим на нормальный, – заметила Хонор. Она ожидала, что офицер связи успокоится, как только все начнется, и была рада это слышать.

– Они приняли наш код транспондера? – спросила она.

– Да, мэм. Или, по крайней мере, они приветствуют нас как «Рапунцель».

– Тогда, я полагаю, мы должны увидеть, насколько хороша разведка наших друзей на самом деле, – сказала Хонор спокойно. – Бросьте его на мой дисплей, пожалуйста.

– Есть, мэм.

Через минуту на дисплее Хонор возникло лицо моложавого красивого мужчины с каштановыми волосами и зелеными глазами. Он казался достаточно приятным парнем, но внешность могла быть обманчивой, и он соответствовал описанию, полученному ею от Баллрум на Джулиана Ватанабе. Как сказал ей Вольф Тон: «Он похож на мальчика из церковного хора, но он – больной садист. Мы давно хотели встретиться с ним».

«Я думаю, что у тебя может быть небольшая проблема при сдаче „союзникам“ нетронутым, предполагая, кем ты, по-моему, являешься, – подумала она. – Как жаль».

– «Рапунцель», это станция «Казимир», – сказало лицо на ее дисплее. – Мы считали ваш транспондер, но мы не ожидали вас. Чему обязаны удовольствием?

Хонор улыбнулась в записывающее устройство своего кома. Самсон Экс и Кристоф были решительно согласны в том, кто будет вести этот специфический разговор, и она согласилась с их рассуждениями. Электроника «Расправы» была много проще, чем ей хотелось бы, если бы она занималась незаконной торговлей, которая (в зависимости от того, кто кого захватил, конечно) каралась смертной казнью. Она не включала в себя возможности игр с выходных сигналов кома, а все, кто связан с «Рабсилой» признали бы таких людей, как Самсон или Кристоф – или, по крайней мере, признали, чем они были – с первого взгляда.

С другой стороны электроника «Ястребиного Крыла» была гораздо более сложной, чем можно было обычно ожидать от эсминца такого возраста. Частично это было отражением стандартной мантикорской ремонтной политики, но также и того факта, что она предназначалась для работы в Силезии, где способность притворяться кем-то другим часто было необходимостью, когда дело доходило до подманивания потенциальных пиратов к зоне поражения.

Или наоборот.

«И даже если бы это было не так, – раздумывала она краешком мозга, – для Самсона и его людей это слишком большая психическая нагрузка. Меня не волнует, насколько они профессиональны, но было бы ужасно трудным для любого из них показывать то, что нужно в разговоре с одним из этих… людей».

– Станция «Казимир», – спокойно сказала она в то время как компьютеры «Ястребиного Крыла» заменили ее флотский скафандр униформой «Джессик Комбайн», – это «Рапунцель», командир Даниэла Маджилл. Мы знаем, что вы не ожидали нас, но мы получили приказ отвлечься на вас из Колдуэлла. Согласно словам наших людей с верхушки, которые мы получили, там находится крейсер манти. – Она пожала плечами. – У нас есть места, где мы должны быть, но они сказали нам отдать наши грузы вам, чтобы вы смогли держать их, пока манти не уйдет из Колдуэлла и кто-нибудь их не заберет.

До сих пор никто на борту «Расправы» или «Ястребиного Крыла» не знал, существовала ли капитан «Джессик Комбайн» по имени Даниэла Маджилл, и был ли корабль по имени «Рапунцель» на службе «Джессик». Они обсуждали попытку выдать себя за один из кораблей, который, как определил Баллрум, по крайней мере посещал Казимир на полурегулярной основе. Были некоторые аргументы в пользу такого подхода, предполагая, что они смогут гарантировать в решении данного вопроса точные показания кода транспондера – и эмиссионную сигнатуру – судна. Также были и некоторые минусы… в том числе высокая вероятность того, что кто-то на платформе будет иметь личное знакомство с кем-то на борту судна и захочет поговорить с ним.

Поэтому решили не пытаться. Конечно, существовали риски, связанные с изготовлением идентификатора целиком. С другой стороны, никто не может знать всех, кто работает на что-то размером с «Джессик». Кроме того, система Колдуэлл была достаточно далеко от Казимира, чтобы быть за пределами рабочей зоны базы, а обычная процедура «Рабсилы» состояла в том, чтобы не оставлять любую ненужную информацию в базах данных своих складов, в качестве средства ограничения ущерба, если эти базы данных попадут в недружественные руки. Казалось вероятным, что «Джессик Комбайн» который долго работал в тесном сотрудничестве с «Рабсилой», будет следовать той же политике, поэтому вряд ли экипаж станции будет ожидать опознать корабль, который был направлен к ним в последнюю минуту издалека. Это, предположила Хонор, будет куда разумнее создания совершенно фиктивного судна и его командира вместе с попыткой делать вид, что они являются кем-то кого могут на самом деле опознать.

Наличествующий транспондерный код «Расправы», с другой стороны, в основном был подлинным. Лейтенант Хатчинсон и лейтенант Бойд провели несколько часов тщательно изменяя число судна прилагаемого к домашнему коду «Джессик», и Хонор была уверена, что выдержит его проверку, кроме, вероятно, того маловероятного события, что этот особенный номер принадлежит одному из кораблей, которые, как предполагается, работают в окрестностях Казимира.

Шесть минут прошло, когда сигнал со скоростью света дошел до платформы и вернулся ее ответ к «Ястребиному Крылу».

– Мне кажется мы немного далековаты от вашего пути из Колдуэлла, капитан Маджилл? – спросил Ватанабе.

– На самом деле, вы чертовски далеко в стороне от Колдуэлла, – согласилась Хонор раздраженным тоном. – Они не сказали мне, почему я должна бросить этот груз на вас. По утверждению маршрутных инструкций, которые я видела, по крайней мере, половину собираются разделить в Колдуэлле и послать своим путем. – Она пожала плечами. – Может быть, они просто полагали, что смогут заполучить часть его с ближней доставки. И, честно говоря, вы были очень близки по курсу к нашей базе, где мы должны были быть до того, где мы были, когда они сказали нам не заходить в Колдуэлл. Если вы понимаете меня.

Шесть минут спустя, Ватанабе улыбнулся ей.

– На самом деле, я понимаю вас. Страшно, не правда ли? Насколько велик этот ваш груз, капитан? Сколько жизнеобеспечения понадобится?

– Он не огромен, – ответила ему Хонор. – Только чуть более семисот. Но у нас есть пятьдесят специально для курорта удовольствия. Они должны быть отделены от других, и они находятся под довольно высоким уровнем транка, так что кому-нибудь нужно будет следить за медицинским уровнем.

– Понятно. Мы сможем обработать все это. Я сделаю поворот через пятьдесят девять минут, и вы сможете прибыть сюда на станцию примерно еще через час-полтора.

– Это соответствует нашим числам. – Кивнула Хонор. – Если у вас все в порядке, нам будет легче передать их состыковавшись. Мы отстаем от графика, и я бы не хотела терять время на установку трубы для персонала.

– С нашей стороны нет проблем, – заверил ее Ватанабе. – У вас достаточно шаттлов или вам помочь?

– Мы справимся, я думаю, но спасибо. Мы уже хорошенько обработали их транком со счастливым газом, к тому времени как начнем укладывали их на трансфер, они будут как сонные мышата.

Хонор позволила себе неприятную улыбку, и Ватанабе ухмыльнулся в ответ.

– Понял, – сказал он. – Мы встретим вас, капитан.

23

– Какая боль в заднице, – зарычал Эммет Лоусон, скривившись перед старшим помощником.

Лоусон, который в эти дни практически никогда не думал о себе как об Эццо Дамаско, был маленького роста. Он был жилистым, быстрым как ласка, смуглым с черными волосами и темно-карими глазами, которые выглядели так, будто умерли много лет назад. Он и его старпом составляли интересный контраст, так как Кейджелл Роннинген был на двадцать сантиметров выше, со светлыми волосами, голубыми глазами, мощного телосложения, и всегда находился в хорошем настроении.

Это кажущееся хорошее настроение, однако, было обманчивым. Как и Лоусон, Роннинген не мог сосчитать, скольких мужчин и женщин он убил в течение последних двух-трех десятилетий. Насколько он знал не было никаких фактических межзвездных оправданий для его убийств… которые, конечно, были для человека, родившегося и названного Эццо Дамаско на Старой Земле шестьдесят стандартных лет назад. С другой стороны, большинство его убийств произошли в глубоком космосе, вдали от назойливых, наблюдающих глаз.

– Ну, – сказал он сейчас, пожимая массивными плечами, – это не совсем сюрприз, не так ли?

– Я просто не люблю всю эту миккимаусовскую ерунду, – проворчал Лоусон. – Сволочи считают, что они поганые адмиралы, а я чертов сопляк-энсин!

Роннинген только хмыкнул. На самом деле, он начинал сомневаться по поводу Лоусона. В прошлый раз они сохранили свои шкуры нетронутым только по счастливой случайности, насколько Роннинген мог видеть, Лоусон не в первый раз влипал во что-то. Сколько раз еще они смогут сделать дело и убраться подальше с концами. Кроме того, весь смысл прикрытия народа здесь, в Казимире, в первую очередь в том, чтобы обеспечить себе безопасное место для размещения своей добычи и убежища с текущим обслуживанием и отдыхом, а в отличие от Лоусона, у Роннингена не было проблем в понимании совместных усилий, для поддержания безопасности.

И он раздумывал (не в первый раз), что не было ничего необычного для старшего помощника пиратского судна вдруг обнаружить себя его командиром после таинственного исчезновения предыдущего. Особенно, когда остальные офицеры корабля согласятся со старпомом в том вопросе, что… предыдущий капитан начал принимать сомнительные решения.

– Все в порядке! – Лоусон махнул рукой. – Скажи им, что мы получили их проклятое сообщение, и держим глаза открытыми.

– И я должен привести оружие в готовность? – спросил Роннинген, замещавший на корабле заодно и должность тактика.

– Приводи, – сказал безропотно Лоусон.

* * *

– У меня есть то, на что вы должны взглянуть, шкипер, – сказал лейтенант Хатчинсон, и Хонор повернулась в командирском кресле к тактической секции.

– Что там, Фред?

– Мы получаем хорошую телеметрию с задних разведывательных зондов, – сказал тактик «Ястребиного Крыла». – Большинство данных не слишком удивительны – ребята Баллрум сделали хорошую работу, откопав первоначальную позицию и авторизацию для того, чтобы снарядить платформу оружием, и она не выглядит так, будто там до нас было слишком много изменений по сравнению с копиями файлов. Но их разведданные об этих людях, поддерживающих судно в готовности выглядят такими же верными.

Хонор терпеливо кивнула. Она заметила значок одного корабля, находящегося в полутора тысячах километров дальше от платформы с импеллерными узлами, вышедшими в режим готовности четверть часа назад.

– Видите ли, шкипер, самое интересное в том, что мы знаем, что это за корабль.

– Мы? – глаза Хонор сузились.

– Да, мэм. Судя по его транспондеру, это судно андерманского реестра «Кристиан Кирш», но у него задействованы активные датчики. Мы получаем хорошие, чистые показания с них, и, согласно данным БИЦ, его эмиссионная сигнатура принадлежит нашей старой подруге «Эвите».

Хонор подавила почти автоматический рефлекс спросить Хатчинсона, уверен ли он в этом. Фредерик Хатчинсон был очень молод, всего на четыре стандартных года старше Эверетта Яначека, но он был тактическим офицером «Ястребиного Крыла» уже более десяти стандартных месяцев. Он продемонстрировал свою компетентность за эти месяцы, и не сказал бы того, что только что сказал, если бы у него не было двойной и тройной проверки оценки БИЦ.

Это была ее первая мысль. Вторая была значительно более кровожадной.

– Хорошо, – сказала она вслух, – я полагаю, мы можем рассмотреть ее присутствие здесь, как дополнительное доказательство причастности губернатора Чарновска. Если бы мы имели, конечно, подозрительный ум. – Она тонко улыбнулась. – Я уверена, что губернатор могла бы придумать всякие вполне разумные объяснения, как все это могло произойти без ее ведома.

– Я уверен, что она смогла бы, мэм, – ответил ей Хатчинсон с улыбкой, похожей на оскал древесного кота.

– С другой стороны, это дает нам определенную… свободу действий, – продолжила Хонор. Ее тон был почти причудливым, но миндалевидные глаза были холодны как вакуум снаружи корпуса «Ястребиного Крыла». – Хорошая работа, канонир. Я думаю, что мы начнем с «Полька Один».

– Полька Один, есть, мэм, – признал Хатчинсон, и его улыбка стала еще более хищной, когда он добавил, – это работа для меня, шкип.

* * *

– Я думал, ты сказала тридцать минут, – сказал Джулиан Ватанабе, наблюдая, как Эдита́ Соколовска, наконец, прибыла на командную палубу.

– Я устала. – Она одарила его короткой – очень короткой – улыбкой довольного хищника. – Но я обнаружила, что с надлежащим… стимулированием его выносливость может быть довольно удивительной.

Ватанабе улыбнулся ей в ответ. Они оба пришли на службу в «Рабсилу» в первую очередь по финансовым причинам, но также были и другие прелести. Прелести, которые имели много общего с тем, почему, по крайней мере до их работы в «Рабсиле», они оба сделали все, чтобы избежать профессий, которые требуют основных психологических оценок.

Ватанабе дважды получил выговор за «чрезмерные потери в продукции» из-за некоторых делишек, учитывая обычное отношение «Рабсилы». Он не приблизился к дисквалификации по своей щекотливой должности – на самом деле в «Рабсиле» предпочитали таких людей, как он; поскольку его аппетиты давали его работодателям дополнительные рычаги воздействия, но его зарплата была сокращена на полную стоимость рабов – всех рабов – в обоих случаях.

Соколовска знала обо всех этих выговорах, и она не могла не тревожиться, хотя ее собственные вкусы были более сдержанны, а еще… имелись более тонкие формы развлечений. Ватанабе слыл изобретательным, но он использовал свои игрушки быстро. Соколовска, с другой стороны, имела много общего с кошкой с острыми когтями, в том числе необходимость наслаждаться игрой так долго, как только могла. Физическая жестокость всегда была очень хороша, и, несомненно, удовлетворяла по-своему, но она слишком быстро приедалась на ее вкус.

Она нашла более приятным заставлять своих игрушек-мужчин или женщин быть щедрыми к ее удовольствию. Страх перед болью мог это сделать, и нанеся его, она могла продлить момент собственного удовольствия, но психологический террор приносил еще большее удовлетворение. Каковой на самом деле сделал ее и Ватанабе случайными партнерами. В конце концов, что может лучше управлять человеком, выбранного для удовлетворения ее либидо, чем знание того, что если он не сделает как она хочет – и если она будет… недовольна его усилиями в любой малости – его сын или дочь предподросткового возраста будут отправлены развлекать Ватанабе?

Она отбросила приятные мысли в сторону и обратила свое внимание на главный дисплей.

Информация, отображаемая над значком «Рапунцель» показывала, что корабль был еще приблизительно в десяти минутах от фактической встречи с базой. Его скорость была 1,176 км/с, а дальность составляла едва 353,000 километров.

– Было что-нибудь еще о тех пятидесяти особых?

– Нет. – Ватанабе покачал головой, затем повернул в ее сторону. – Это звучит интересно, не так ли?

– Даже не думай об этом, Джулиан. – Она повернулась, чтобы подарить ему суровый взгляд. – Администрация будет мириться с очень многим, но если они говорят, что это так важно, чтобы отделить этих от остальных, возиться с ними хороший способ получить кое-что намного хуже, чем сгоревшие пальцы.

– О, я знаю, – признал он, со слегка задумчивым выражением. – Тем не менее, это наводит на мысли.

– Ты можешь только мыслить. – Она покачала головой. – Можно подумать, что здесь на базе не из чего выбирать.

Он кивнул, и Соколовска повернулась к дисплею, удовлетворенная, по крайней мере, в основном, тем, что он действительно будет держать себя в руках. Тем не менее, она не могла притвориться, что она была положительнее, чем он, а главный офис, вероятно, вытерпит его, даже если он поскользнется… немного.

«Почему он не может просто довольствоваться теми, которые не запрещены, подальше от меня, – подумала она. – Может быть, это часть привлекательности для него? Дело в том, что он флиртует с опасностью для себя, когда пересекает линию?»

Как бы там ни было, она даже не хочет подражать ему. Она просто придерживается недорогих товаров. Или, еще лучше, можно перенести свою охоту на сторону. Большая часть «официального» персонала платформы была представлена семейными мужчинами и женщинами, что делало их гораздо лучше подходящими для игры. И это была прекрасная возможность побаловать себя такого рода игрушками, которые, как правило, «исчезают» жестче, чем простые рабы.

В конце концов, база не может быть на месте постоянно, особенно когда здесь сходятся слишком много концов сразу. Рано или поздно, даже в таких сладких условиях, какие были здесь, с Чарновска и Обермейер в виде подкладки, все должно подойти к концу. И когда, наконец, придет время «Рабсилы» складывать свою палатку в Казимире и двигаться дальше, не останется никаких свидетелей позади.