Текст книги "Давайте танцевать! (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

16

Хонор наблюдала глазами, которые были спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала, как чиф Бонрепо наливала кофе в чашки ее старших офицеров. Она сама нянчила кружку с своим любимым какао, но другая часть ее офицеров – за исключением лейтенанта медицинской службы Нойкирха, который не присутствовал – решительно вся была в официальном лагере кофе, как и остальной Флот. На данный момент, однако, большинство из них казались чуточку слишком занятыми, чтобы правильно оценить свой напиток.

Бонрепо закончила разливать в то время как двое ее помощников разместили лотки с маленькими бутербродами и другими закусками на столе. Главный стюард проинспектировала их работу, кивнула им, что все хорошо, а потом дернула головой на дверь. Они исчезли, Бонрепо, бросив последний взгляд вокруг, последовала за ними.

Дверь дневного салона закрылась позади главного стюарда, и Хонор сделала медленный глоток какао, в то же время рассматривая других мужчин и женщин, сидящих за столом. Это не был особенно большой дневной салон – «Ястребиное Крыло» был только эсминцем, имея при этом меньший размер, по сравнению со своими младшими однотипами, а кубическое пространство жилых помещений было ограниченным даже для командира. Кают-компания была значительно больше, но кают-компания на корабле Королевского Флота Мантикоры принадлежала всем его офицерам, за исключением капитана. Командир был там гостем. Это было убежище ее подчиненных, их социальный центр, и она не вторгалась туда, если не была приглашена.

«Особенно, – думала она сейчас, – не с чем-то вроде этого».

– Я думаю, вы все задавались вопросом что это такое мы будем делать, – сказала она наконец, аккуратно поставив свою чашку на блюдечко перед собой. Выражения их лиц, при ее последней фразе, показали, что это было явным преуменьшением случившегося за последнее время, подумала она, и почувствовала на шее слабую вибрацию от практически бесшумного мурлыканья Нимица, выразившего смешок, когда он проследил за ходом ее мыслей, или, по крайней мере, ее настроением.

– Ну, я думаю, нам всем было хотя бы немного… любопытно, шкипер, – мгновением спустя сказал Тейлор Найроби. Его тон был легким, почти капризным, но выражение его лица таковым не было. Фактически, ему было почти больно смотреть в глаза, подумала Хонор. Она сожалела об этом, но была причина, почему, впервые за два стандартных года, что они служили вместе, она не полностью ему доверилась.

– Я уверена, что так, – сказала она, – и я прошу прощения за оставление всех вас в темноте до сих пор. Но у меня были свои причины, которые не имеют ничего общего с моим доверием или личными и профессиональными отношениями с вами.

– Ну, это звучит зловеще, – весело заметил Алоизиус О" Нил, хотя его серые глаза были серьезны и вдумчивы, когда он смотрел на нее через стол.

– Это не совсем то слово, которое я бы выбрала, Ал, – сказала ему Хонор, – но оно имеет правильное направление. В приблизительно восемнадцать часов мы прибудем в текущую точку нашего назначения, и я уверена, Аньелла, – она сверкнула улыбкой на астрогатора, – не была единственной, кто почувствовал определенную степень любопытства, когда я сказала ей, куда мы идем.

Речь шла, по сути, о полностью бесполезном беспланетном красном карлике. Его единственная ценность была в службе удобным маяком. Даже не лучший астрогатор мог гарантировать прибытие в точку назначения, и даже бесполезная звезда была намного более заметной, чем любой корабль. Особенно, если корабль делал все возможное, чтобы не привлекать нежелательного внимания. В плохих романах часто назначались встречи между одиночными кораблями в глубоком космосе в «бездорожных глубинах межзвездного пространства», но профессиональный космонавт точно знал, сколько времени корабли в этом вопросе могли потратить на поиски друг друга, учитывая что ошибка даже на самое маленькое астрогационное расстояние составляла направление длиной в световые годы.

Если, конечно, не было некоторых удобных, хорошо видных ориентиров для обеих сторон.

– Причина, по которой мы идем туда, – продолжила она, – это знакомство кое с кем. И после того как мы сделаем это, мы пойдем к другому пункту назначения в компании.

– Другое место назначения, мэм? – спросил лейтенант Хатчинсон, когда она сделала секундную паузу, и она улыбнулась тактическому офицеру.

– Кажется, есть кое-что гнилое в Казимире, Фред, – сказала она, – и мы собираемся сделать что-нибудь с этим. Вы увидите…

17

Остальные ушли, оставив Хонор наедине с Найроби и О" Нилом. Она подождала, пока дверь закроется за остальными подчиненными, затем откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе, и криво улыбнулась.

– Так или иначе, – сказала она почти капризно, – мне, кажется, что вы двое меньше, чем полностью в восторге от этой операции.

О" Нил фыркнул, но выражение лица Найроби было совсем не веселым, и он почти мрачно покачал головой.

– Шкипер, – он сказал, – я надеюсь, что я не выйду за рамки сказав это, но вы чертовски правы я не «полностью в восторге» из-за этой вашей небольшой идеи. – Он снова покачал головой. – Неудивительно, что вы не сказали любому из нас об этом до сего момента! Полагаю, что я благодарен вам за это, но мне действительно жаль, что вы не рассказали об этом в самом начале, чтобы я смог бы сделать все возможное, чтобы отговорить вас!

– Чтобы быть честной, – спокойно сказала Хонор, – это одна из причин, почему я не сказала. Я знала, что вы попытаетесь меня убедить не делать этого, и я также знала, что вам этого не удастся. – Она чуть пожала плечами. – Вы бы только зря потратили много времени, энергии и слишком заботились бы по поводу моей вменяемости. Не думайте, что я не ценю то, что вы бы попытались спасти меня от меня самой, потому что я ценю. Но так как, в любом случае, вы не смогли бы справиться, казалось наилучшим для всех заинтересованных сторон избежать разговора.

– Дерь… экскременты, – заявил О" Нил, меняя то, что он собирался сказать, в середине слова.

Хонор подняла бровь, и он снова фыркнул.

– О, я не сомневаюсь ни на минуту, что вы точно знали, что Тейлор будет говорить вам, шкип, – сказал ей парусный мастер. – И я не сомневаюсь, что вы были так же счастливы, не иметь этого разговора. Но мы трое, как впрочем и все те, кто только что покинул каюту, знают истинную причину, по которой вы держали рот на замке. – Его глаза непоколебимо смотрели в ее. – Вы защищаете нас, и мы чертовски хорошо знаем это.

– Вы правы, – призналась Хонор. – Я знаю, что основной причиной, по которой Тейлор пытался бы отговорить меня от этого, является то, что он точно знает наши приказы, и он пытался бы защитить меня от самой себя. Это одна из обязанностей старпома, а Тейлор чертовски хороший старпом. Но моя работа – защитить вас всех от себя, когда это необходимо, и это время пришло.

– Позвольте мне угадать, – сказал хлестко Найроби. – Прежде, чем мы оставили Сагинау, вы записали сообщение и отправили его домой, сообщив Адмиралтейству о ваших намерениях, а также сообщив, что вы не обсуждали это с любым из нас, что вы действовали исключительно под собственной ответственностью и полномочиями, и что никто из нас не участвовал в любой части вашего решения приступить к этому безумию. Я прав?

– Приблизительно. – кивнула Хонор. – Хотя я могла бы придраться к слову «безумие», когда сейчас думаю об этом.

– Я бы не стал, – заявил О" Нил значительно менее веселым тоном.

Она посмотрела на него, и он нахмурился.

– Не поймите меня неправильно, шкипер. Если предположить, что информация верна, то, наверное, нет ничего во всей Конфедерации, что стоит раздавить так, как этих сволочей. Если на то пошло, я за то, чтобы кто-то сделал это. Черт, я даже за то, чтобы Флот сделал это! Но Тейлор прав относительно наших приказов, и вы бы даже не рассматривали этого, особенно с такими… союзниками, если бы вы не знали, что губернатор Чарновска спустит такие действия. Это означает, что вы намеренно раздражаете человека, с которым вам приказали сотрудничать, и что вы делаете это в компании с дерзкой кучкой террористов! Господи, шкипер, вы не могли найти дубинку больше, чтобы дать ей избить вас? Министерство иностранных дел захочет вас распять за одно это, а уж из-за этих фанатиков Баллрум согнут в..!

Он заставил себя откинуться на спинку стула, положив обе руки перед собой, как будто бросал что-то прочь, и Найроби кивнул.

– Это будет достаточно плохо, поскольку некоторые люди в Адмиралтействе будут обеспокоены, если мы не попытаемся просто захватить этих «освобожденных рабов», – сказал он. – Когда они узнают, что вы на самом деле сотрудничали с ними, провели совместную операцию, у них откажут и левые и правые тормоза.

– Я рассмотрела все это, – спокойно сказала Хонор им обоим. – И именно поэтому, Ал, я отправила послание, которое сделает совершенно ясным, что никто на «Ястребином Крыле» даже не знал о чем я думала, не говоря уж о том, что планировал это. Я с чистой совестью могу засвидетельствовать это под присягой, что также касается всех вас. Это важно для меня. Но понимая это, мудро это или нет, мы собираемся это сделать. Поэтому я попросила вас двоих остаться, когда остальные ушли, чтобы дать вам шанс передумать. Потому что я хочу, чтобы вы имели возможность официально заявить ваше несогласие с моими планами прежде, чем мы приступим к операции.

Она помолчала, твердо посмотрев на каждого из них по очереди, прежде чем продолжить.

– Не поймите меня неправильно, каждый из вас. Я сделала все от меня зависящее, чтобы защитить вас, но правда в том, что если это продолжится так плохо, как это возможно, и я говорю не только об операции, как вы оба прекрасно понимаете, не в этом дело. Вы два моих старших офицера. Если вы не сделаете оговорки по поводу этой операции частью официальной записи, прежде чем мы ее выполним, вполне возможно, что, когда дым рассеется, вы найдете себя на берегу прямо рядом со мной. Я не хочу, чтобы это произошло, особенно из-за того, что все это было моей идеей.

– Позвольте мне сказать это напрямую, шкипер, – сказал Найроби через некоторое время. – Вы приказываете нам возразить против ваших приказов?

– Нет, я просто говорю, что…

– Ну, это хорошо, что это не то, что вы делаете, – прервал ее старпом, – потому что это был бы самый глупый чертов приказ, который кто-либо отдавал! Я имею в виду, приказывая своим подчиненным официально опротестовывать ваши законные команды? – Он покачал головой. – Самая большая глупость, которую я когда-либо слышал!

– Тейлор, не принимайте это так легко. Я серьезна, когда говорю…

– Капитан, вы думаете, он не знает – что мы оба не знаем, – что вы серьезны? – усмехнулся О" Нил выражению ее лица. – Конечно, мы знаем. И, конечно, мы оба думаем, что вы псих. И, конечно, мы оба с вами согласны.

Хонор вновь открыла рот. Потом медленно его закрыла, и смотрела на них обоих в тишине в течении нескольких секунд.

– Я действительно хочу, чтобы вы оба последовали моему совету в этом, – тихо сказала она. – Но на самом деле, я рада, что вы так думаете.

– Пожалуйста, не путайте согласие нашего прославленного парусного мастера с моим, или, если на то пошло, с бредовой радостью и безоговорочным одобрением, шкипер, – сказал Найроби. – На самом деле, бредовая радость и безоговорочное одобрение, вероятно, два последних термина, которые я хотел бы использовать, чтобы описать свои чувства в данный конкретный момент. Несмотря на это, я должен согласиться с ним. Предполагая, что эти люди говорят вам правду, то это действительно то, что нужно сделать. Но я должен спросить вас. Вы действительно уверены, что они говорят вам правду? Или, по крайней мере, говорят ли вам всю правду? Видит Бог, я не могу обвинить Баллрум за то, что они ненавидят «Рабсилу» до самых кишок, но их руки не совсем безупречны, и они никогда не гнушались… творческого искажения обстоятельств, скажем так, в игре с третьими лицами для получения желаемого результата. Например, было то дельце в Пельцере, если вы помните.

– Точно, – согласилась Хонор.

Не существовало никаких фактических доказательств, но аналитики РУФ пришли к выводу, что Баллрум – или его сторонники, по крайней мере, – несколько лет назад скормили заведомо ложную информацию андерманской крейсерской эскадре, чтобы спровоцировать рейд на территорию одной из небольших независимых звездных систем у границ Империи. Было очень много подозрений, что правительство системы Пельцер находилось, по сути, глубоко в постели с различными интересами Мезы, и, вполне возможно, в том числе с «Рабсилой», но база работорговцев, которую андерманцы ожидали найти, поймав системные власти с поличным, была плодом чьего-то воображения.

Однако, вторжение андерманцев дестабилизировало системное правительство при обсуждении данного вопроса… и в этот момент «спонтанный» переворот (запущенный, как ни странно, до зубов вооруженными людьми, которые оказались вполне сочувствующими подавлению генетической работорговли и имевших, казалось, некоторое случайное представление о том, что некие дестабилизирующие события могут вот-вот произойти) отстранил их от власти. Большинство из ведущих членов предыдущего правительства оказались осужденными за преступления, начиная от прямой измены до злоупотреблений, взяточничества, хищений и участия в работорговле. Трое из них были расстреляны, двое были лишены гражданства и депортированы на постоянной основе, а большинство из оставшихся пошли в тюрьму на длительные сроки.

Тот факт, что каждый из них был виновен в преступлениях, за которые они были осуждены, как кто-то может сказать, всем был очень хорош. И беспристрастно мыслящий человек мог честно утверждать, что система Пельцер не была гораздо лучше – не говоря уж о более честной и эффективной работе – чем была прежде. Но все изменилось, хотя информация для андерманцев была… меньше, чем абсолютно точной.

– Тейлор, я ценю ваше беспокойство, и я понимаю, почему вы спрашиваете об этом, – сказала она, – но мой ответ на ваш вопрос – да. Эти люди могут ошибаться, если на то пошло, кто-то, возможно, солгал им, но они не солгали мне. – Она расплела пальцы и подняла правую руку, чтобы слегка коснуться головы Нимица. – Я взяла с собой моего маленького пушистого прихвостня. Поверьте мне, если бы они солгали, Нимиц сказал бы мне.

Было бы неточным сказать, что хоть один из ее подчиненных был полностью удовлетворен ее заявлением. С другой стороны, они оба знали Нимица в течение достаточно долгого времени. Независимо от общего мнения о возможном интеллекте древесных котов, у них не было сомнений в том, что он был в состоянии показать свое лицо, если бы ей лгали.

– Ну, я думаю, что это так, Тейлор, – сказал О" Нил, улыбаясь старшему помощнику. – Она собирается это сделать, чтобы мы не думали об этом, поэтому я не вижу смысла делать вид, будто мы тоже не думаем, что это хорошая идея. Как по вашему?

– Чтобы быть честным, я вижу все виды причин, чтобы притворяться, – сказал Найроби значительно более кислым тоном. – К сожалению, я не очень хороший лгун. Черт, вы знаете, я не могу даже блефовать, играя в покер! Я буду выглядеть идиотом, если попытаюсь убедить Адмиралтейство, что меня пинками затащили во все это, а я кричал всю дорогу.

Хонор улыбнулась им обоим, потом медленно покачала головой.

– Я думаю, что вы оба идиоты, – сказала она. – Но не собираюсь делать вид, что я не с облегчением услышала то, что вы говорите. Хоть и не должна бы, но я достаточная эгоистка, чтобы радоваться этому. Спасибо вам обоим.

– Я надеюсь, вы все еще будете чувствовать подобным образом спустя несколько лет, – сказал О" Нил, – когда поймете, что только наши жесткие аргументы, возможно, сохранили карьеры нас всех.

18

Хонор не знала, как раньше назывался корабль, значок которого плавал на ее дисплее. И, сказала она себе, честно говоря, ей действительно не хочется знать как. Все, что имело значение в данный момент, так это то, что она была здесь для конкретного подтверждения того, что ее «союзники» из Баллрум могут доставить по крайней мере, часть того, что они обещали.

Она сидела на мостике «Ястребиного Крыла» и чувствовала напряженность за дисциплинированным фасадом экипажа мостика, когда эсминец начал торможение по отношению к точке рандеву с ожидающим грузовым судном. Это судно было для них подтверждением – основательным подтверждением того, что их командир действительно собирается приступить к своим полностью несанкционированным действиям.

Она пришла к выводу, что по крайней мере некоторые из ее подчиненных полностью не одобряли то, что она делает. Лейтенант Бойд, например, не могла скрыть своего отвращения при мысли о любой ассоциации себя с печально известными террористами. В этом офицер связи не была одинока. Лейтенант Мейсон был явно рад, что его должность офицера-логистика «Ястребиного Крыла» означала, что он будет иметь очень мало общего с кровавыми фанатиками Баллрум. И хотя глубокое удовлетворение Махалии Розенберг в понятии уничтожения базы, каковое описала Хонор было очевидно, ее дискомфорт по поводу Баллрум был столь же очевиден.

Не то, чтобы любой из них чувствовал большую симпатию к «жертвам» Баллрум. Хонор подозревала, что было очень мало мантикорских офицеров, которые не чувствовали ничего, кроме презрения и отвращения, когда они рассматривали тех, кто наживался на человеческих страданиях в подобных межзвездных масштабах. Она, конечно, надеялась, что во всяком случае так было! Однако, для большинства из них, это становилось еще более глубоким, преобразуясь в коррозийную ненависть ко всем генетическим работорговцам. Тем не менее, не было никаких сомнений в том, что Одюбон Баллрум был чужим для огромного количества людей, которые сочувствовали его заявленной цели уничтожения работорговли раз и навсегда. Даже очень многих, кто не имел особых проблем с вооруженной борьбой, бывало тошнило от упорствующей жестокости Баллрум.

Благодаря в немалой степени ее матери в семье, Хонор знала гораздо больше о борьбе с анти-рабским движением в целом, чем большинство мантикорцев. Ее дядя Жак был старшим директором Анти-Рабовладельческой Лиги, базирующейся на Беовульфе, которая была политическим крылом аболиционистского движения, и она знала, что даже в рядах беглых и освобожденных рабов был оживленный, часто горький внутренний спор между теми, кто одобрял методы Баллрум и теми, кто считал, что такие «террористические эксцессы» на самом деле укрепляли позиции «Рабсилы».

Зверства Баллрум оставили свой след, как несомненно утверждал Баллрум, против зверств, спровоцированных и доведенных до отчаяния за все века, в которых рабы были установившейся практикой, их массово убивали по небрежности, пытали и просто выбрасывали. Но даже те, кто полностью признавал все эти ужасные вещи, происходящие с рабами, не были готовы принять методы Баллрум в области борьбы с террором, как справедливость. В действительности, как страстно утверждали более умеренные члены АРЛ, для общества в целом операции Баллрум слишком часто размывали моральные различия между «Рабсилой» и ее жертвами.

Если Хонор должна была быть абсолютно честной, то она будет вынуждена признать, что она более чем разделяет позиции умеренных. Несмотря на свою относительную молодость, она видела слишком много человеческих страданий, особенно здесь в Силезии, чтобы приносить их еще больше, хотя и заслуженно, если этого можно было бы избежать. Но она также достаточно изучала историю, чтобы знать, что такие крайности, как у Баллрум были неизбежны.

Это когда человек, независимо от его генетической основы, достаточно долго рассматривает рабов как расходуемые, одноразовые вещи, когда они лишены не только свободы, но даже остатков человеческого достоинства, когда они не более чем игрушки, чтобы играть, а те, кого они позволили себе любить могут быть убраны из их жизни и утилизированы, как и любой другой товар по чужой прихоти, то лица, ответственные за злоупотребления должны быть готовы к урагану, и нет никакой силы во вселенной, что могла бы помешать урагану нанести удар, когда появится возможность. Было невозможно обуздать горькую страстную ненависть мстителей Баллрум к своим мучителям, даже думая, что кто-то бы смог находить это безрассудным.

Она видела какая холодная ненависть горит в темных глаз «Открывашки» Туссена, и она видела ее отражение в зеленых глаз Бодиси Мэтисон, и она знала, что ничто иное как сама смерть сможет остановить этих людей, которые пережили то, что они, от требования последнего страшного грамма их мести. И в глубине души, она не винила их.

Это не означало, что она одобряла экстремизм Баллрум, потому что она этого не делала. С чисто прагматической точки зрения, как указывали умеренные, противники отмены рабства могли использовать действия Баллрум для размывания различий между ними и их врагами. Даже больше того, хотя там и была цена, которую люди заплатили за свою месть, как бы ни была заслуженна эта месть. Возмездие может дать ощущение сладости, и она была готова признать, что иногда жертвам зла необходима месть больше, чем свершение простой справедливости, но в сладости таился смертельный яд. Разъедающее варево, которое действительно могло – и слишком часто делало – съедать моральное различие между мстителем и теми, кого он наказал.

Она вспомнила, что ее отец сказал ей однажды, много лет назад, когда она была всего лишь ребенком. Наступит время, сказал он, когда мужчина или женщина столкнется со злом, которое должно быть остановлено. Когда только так можно остановить насилие. Она знала даже то, что он говорит исходя из личного опыта, и она молча слушала, сидя рядом с ним, а его сильные и любящие руки обнимали ее. И только позже она поняла, что он уже признал ее жажду флотской карьеры. Что он намеренно делился с ней чем-то, имеющим неоценимое значение, тем, что сам он приобрел через страшный и горький опыт.

«Когда это произойдет, – сказал он, – когда не будет выбора, кроме как убить зло, то надо убить его. Это твоя ответственность, твой долг, и если ты дрогнешь, ты изменишь – не только себя, но и все важное в твоей жизни. Но если это должно быть сделано, если действительно нет выбора, то нужно сделать это потому, что ты должна, а не потому, что ты хочешь, и никогда, никогда не ликуя от своих действий. Это цена твоей души, Хонор – способность делать то, что должно быть сделано, не превращая себя в то, с чем ты борешься».

«Я помню, папа, – думала она теперь, глядя на световую метку на дисплее, становящуюся все ближе и ближе. – Я помню, я обещаю».