Текст книги "Когда корпорации правят миром"

Автор книги: Дэвид Кортен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

У правительства также есть ряд важных ограничений. В силу своих возможен распоряжаться средствами оно изолировано от рыночных сил и того порядка, который навязывают эти силы. Таким образом, правительство в целом менее эффективно в производстве товаров и услуг, чем организации, само существование которых зависит от способности выдерживать конкуренцию в условиях рынка. Компетенция правительства заключается в перераспределении богатств – в этом его важная социальная функция, – а не в их создании.

Правительства – это политические организации, и они реагируют на поэтическую власть. Даже демократические правительства служат общественном интересам лишь тогда, когда политическая власть широко распределена среди сильного и политически активного гражданского общества.

Рыночный сектор. Рыночный сектор правомерно специализируется на функциях, включающих экономический обмен, – производстве товаров и услуг для продажи в соответствии с потребностями рынка. У рынка есть отличительная способность создавать новое богатство посредством деятельности, связанной с добавленной стоимостью, и он является основным источником жизненно важного экономического предпринимательства и технологических нововведений.

Однако рынки не требуют от людей, имеющих значительные доходы, чтобы они потребляли только ту долю ресурсов экосистемы, которая им по справедливости причитается. Они не запрещают розничным торговцам продавать оружие детям. Они не говорят производителям, что отходы их производства должны быть вторично переработаны. В использовании ограниченных ресурсов они не отдают приоритет удовлетворению насущных нужд тех, у кого почти нет денег, чтобы потом заняться обеспечением предметами роскоши тех, кто имеет огромное состояние. В самом деле, во всех этих случаях они делают прямо противоположное.

Рынки реагируют на деньги и финансовые ценности. Они не делают различия между прибылью, полученной в результате эффективного производства товаров, и незаработанной прибылью, полученной с помощью монопольной власти, перекладывания социальных и экологических издержек на общество, приватизации общественных ресурсов или создания искусственного спроса на ненужные и даже вредные товары путем маркетинга. Иными словами, рынки глухи ко многим потребностям здорового человеческого общества и зачастую поощряют поведение, прямо противоположное самым основным человеческим интересам и даже потребностям самого рынка. Более того, когда рыночная власть сосредоточивается в очень крупных корпорациях, то они получают совершенно особую форму принудительной власти, которой гражданское общество вовсе не намеревалось их наделять, – право лишать людей средств к существованию. Эта власть представляет собой некую дисфункцию, которую может исправить лишь демократически подконтрольное правительство.

В сложном современном обществе нет замены рынку как эффективному механизму регулирования большей части цен, создания мотивации для производственной деятельности и осуществления обычных экономических сделок. Однако, хотя рынки являются полезными институтами для осуществления общественных приоритетов, они не пригодны для того, чтобы эти приориитеты устанавливать.

Демократический плюрализм соединяет силы рынка, правительства и гражданского общества для поддержания динамического равновесия между общественными потребностями, зачастую противоречивыми, в обеспечении необходимого порядка и равенства, эффективного производства товаров и услуг я подотчетности власти, охраны личных свобод и продолжения институционным нововведений. Это равновесие находит свое выражение в регулируемом, а не на свободном рынке и в торговой политике, связывающей национальные экономики друг с другом в рамках правил, поддерживающих внутреннюю конкуренцию, и отдающих предпочтение местным предприятиям, которые нанимают местных рабочих, соответствуют местным стандартам, платят местные налоги и действуют в рамках здоровой системы демократического управления.

Градация рангов среди этих трех основных секторов существенно важна для нормального и сбалансированного функционирования всего общества. Гражданский сектор без правительства и организованного рынка – это анархия. Вот почему гражданские общества создают правительство и организованный рынок. Однако первенство принадлежит гражданскому сектору. Власть и законность всех остальных человеческих институтов исходят из него. Поскольку правительство является тем инструментом, посредством которого граждане устанавливают и поддерживают правила, по которым рынок будет действовать в интересах человека, то правительство правомерно рассматривается второй сектор. Институты рынка справедливо действуют как третий сектор.

Глобализация национальных экономик и предоставление полной свободы действий корпорациям изменяет этот порядок на противоположный. Рынок становится первым сектором, правительство подчиняется корпоративным интересам, и способность гражданского общества держать правительство под контролем общественных интересов существенно ослабевает. Когда правит рынок, то на троне восседает корпорация.

ИГРА ПО ДРУГИМ ПРАВИЛАМ

Одно из самых основных правил рыночной экономики заключается в том, что участники рыночных сделок должны нести всю полноту издержек, связанных с принятыми ими решениями, в дополнение к получаемым выгодам. Однако на практике рыночные игроки делают все возможное, чтобы захватить себе выгоды успеха и передать издержки другим. Это создает напряженность между тем, что требуют эффективные рынки, и тем, что склонны делать участники рынка, движимые личным интересом.

Игроков рынка корпорация привлекает как форма организации бизнеса именно потому, что юридическая природа и структура корпорации обычно позволяют и самой корпорации, и тем, кто принимает решения от ее имени, уклоняться от ответственности за множество издержек, связанных с ее деятельностью. Фактические держатели акций, ее реальные владельцы, редко имеют голос в делах корпораций и не несут никакой личной ответственности сверх стоимости своих вложений. Директора и сотрудники аппарата управления защищены от финансовой ответственности за халатность или совершенный проступок страховыми полисами, приобретаемыми корпорациями. Щедрые вознаграждений равным менеджерам очень слабо связаны с их вкладом в производство, и на их редко подают в суд за незаконные действия корпорации. Действия, которые привели бы частных лиц к длительным тюремным срокам или даже смертным приговорам, для корпораций – в самом худшем случае – заканчиваются небольшими штрафами, которые, как правило, несопоставимы с их активами  . Самую большую угрозу для корпоративного беззакония представляют, пожалуй, гражданские суды, но даже в этих случаях корпорации имеют возможность привлечь на свою защиту мощные юридические ресурсы, и вдобавок они агрессивно проводят новые законы, которые еще более ограничивают их ответственность; если же они терпят неудачу, расходы могут взять на себя страховые компании. Уильям М. Даггер имеет очень веские основания для того, чтобы характеризовать корпорацию как «организованную безответственность»  .

В отличие от реальных людей, которые все со временем уравниваются могилой и чьи состояния подвергаются конфискации налогом на наследование, корпорации могут расти и воспроизводить себя безгранично, «живя» и умножая свою власть бесконечно. Со временем эта власть перерастает возможность контроля со стороны любого отдельно взятого человека, и корпорация становится самостоятельной сущностью; она пользуется своей властью, чтобы «создать собственную культуру, использует карьеру как линзу, фокусирующую корпоративную культуру на прибыль, рост и власть»  . Те, кто служит корпоративным интересам, получают щедрое вознаграждение и пользуются значительной личной властью благодаря своему положению. Но в конечном счете их власть дается корпорацией, и они служат интересам корпорации по усмотрению корпорации.

Ни один реальный человек не может сравниться с корпорацией по тем политическим ресурсам, которые она в состоянии привлечь в своих интересах. Правда, у корпорации нет избирательного права, но это небольшое неудобство, принимая во внимание ее способность мобилизовывать сотни тысяч голосов среди своих рабочих, поставщиков, дилеров, клиентов и общественности.

Корпоративная хартия по-прежнему остается полезным социальным нововведением, позволяющим нам удовлетворить потребности, которые невозможно удовлетворить другими формами организации. Однако, подобно большинству технологий, она подвержена злоупотреблениям и имеет тенденцию к собственной жизни, отличной от интересов человека. Предоставленные сами себе, корпорации колонизируют рынки и уничтожают те самые механизмы, которые, как говорит нам теория, позволяют рынкам работать в интересах человека. Мы могли бы считать корпорации антирыночными институтами. Таким образом, совершенно справедливо, что граждане смотрят на корпорации с таким же недоверием, как и ранние американские поселенцы, выдавая корпоративные хартии с большой осмотрительностью, устанавливая ясные правила для их деятельности и не снимая с них ответственности за свои действия. Но самое главное – мы должны отделить корпорации от политики.

Владельцы и менеджеры корпораций, как и все остальные граждане, имеют все гражданские права, включая право на участие в выработке общественных целей и политики. Однако сами корпорации, будучи неодушевленными Юридическими лицами, созданными для того, чтобы служить интересам общества, не имеют права использовать свои ресурсы для воздействия на процессы, посредством которых граждане определяют эти интересы и устанавливаают правила поведения для корпораций. Корпорации – не люди. Они представляют собой чужеродное социальное явление; они слепы к сложным нематериальным потребностям человеческого общества. Их следует полностью лучить от любых форм участия в политике – тезис, который подробно pассматривается в шестой части книги.

Корпоративная хартия является привилегией, а не правом, и она дает обмен на принятие соответствующих обязательств. Это право людей, чинов гражданского общества, а не фиктивной фигуры корпорации – определять эти привилегии и обязанности. Мы на горьком опыте учимся тому, выживание демократии зависит оттого, насколько твердо мы будем придерживаться этого принципа.

Глубоко парадоксально, что экстремистские идеологии становятся наиболее привлекательными в смутные времена, когда быстрые перемены делают старые решения непригодными. В такие времена у людей возникает понятная тяга к безопасно простым, самооправдывающим рецептам идеологических демагогов. Однако это также время, когда общество меньше всего может позволить себе такую жесткость, такое самооправдывающее объяснение неудач, подавление дискуссии и экспериментирования, которые характерны для идеологического экстремизма.

Демократический плюрализм сталкивается с аналогичным парадоксом. Именно в периоды таких перемен общество особенно нуждается во всей полноте творческого потенциала своих граждан, который может высвободить лишь демократический плюрализм. Однако именно в такое напряженное время психологически он кажется наименее пригодным и наиболее уязвимым по сравнению с несомненностью, предлагаемой в упрощенных призывах идеологических демагогов. Вместо того чтобы сформулировать какое-то определенное направление, демократический плюрализм призывает людей найти свое собственное направление в рамках общего блага для всех. Вместо определенности он ставит во главу угла разнообразие вплоть до очевидного хаоса. В этом его слабость, но и его сила. Демократический плюрализм создает условия, в которых каждый гражданин вносит свой вклад в решение в контексте семьи, общества и страны – бесчисленного множества быть сменяющих друг друга проблем, с которыми сталкивается сложное и динамичное человеческое общество. Постепенно из разрозненного и хаотичный процесса общественного научения уроки бесчисленных нововведений кристаллизуются в изменения в местных, национальных и, в конце концов, бальных институтах и политике.

Демократический плюрализм обеспечивает инфраструктуру институтов рамках которой люди могут высвободить весь свой творческий потенциал направить его на поиск нестандартных решений общих проблем и в процесс этого поиска создать общество, чутко реагирующее на проблемы грядущий экологического века. Нам сейчас, как никогда, нужна эта творческая сила.

7. Иллюзии заоблачных мечтателей

Эта несчастная планета отличается самыми

кричащими контрастами. Люди, получающие вознаграждение,

– это совсем не те люди, которые несут основные тяготы.

Мудрым руководством такое положение

назвать нельзя.

Спок «Заоблачные мечтатели»,

Звездный Путь   

Пpи имеющихся ныне информационных технологиях

я могу сидеть на пляже у моего дома во Флориде

с портативным компьютером и сотовым телефоном

и проверять видеоизображения различных производственных

участков моей компании в штате Огайо, чтобы

удостовериться, что мои люди находятся на рабочих

местах и выполняют работу как следует.

Интервью с владельцем компании

по Национальному радио,

31 августа 1994 года

Действие семьдесят четвертой серии популярного научно-фантастического телесериала «Звездный путь», озаглавленной «Заоблачные мечтатели», происходит на планете Ардана, Впервые показанная 28 февраля 1969 года, эта серия изображает планету, правители которой посвятили свою жизнь искусствам в прекрасном и мирном городе Стратос, висящем высоко над безжизненной поверхностью планеты. Далеко внизу обитатели поверхности планеты, троглиты, работают в шахтах в условиях насилия, испытывая тяжкие страдания, чтобы заработать межпланетарные обменные кредитные карточки, используемые для импорта с других планет предметов роскоши, которыми услаждают себя правители на Стратосе. В этой современной аллегории целая планета подчинена господству правителей, которые успешно отстранились и изолировались от людей и их поселений на поверхности планеты, – людей, чьим трудом создается их роскошная жизнь.

Образы этой серии «Звездного пути» живо сохранились в моей памяти. Как это похоже на наш мир, где истинно богатые и влиятельные работают в прекрасно обставленных офисах в высотных офисных башнях, едут на совещания «лимузинах или летят на вертолетах, совершают межконтинентальные перелеты в реактивных лайнерах высоко над облаками, ублажаемые роскошными в винами, которые разливают заботливые стюардессы, и живут в охраняемых особняках в богатых пригородах или в фешенебельных квартирах с садиком на крыше, окруженные произведениями искусства, красотой, в благополучных районах. Они также отгорожены от жизни обычных людей нашей планеты, как жители Стратоса были изолированы от жизни троглитов. Они тоже живут в иллюзорном мире, живут за счет разграбления мировых ресурсов и настолько далеко от реальности, что не ведают, что творят и как можно жить иначе.

ВОЛШЕБНЫЙ РЫНОК

Степень изолированности богатых и влиятельных видна на примере ежегодной встречи директоров Всемирного банка и Международного валютного фонда (МВФ). Вот описание одной из таких встреч, сделанное журналистом Грэмом Хэнкоком:

Я приехал [в Вашингтон, округ Колумбия] лишь для того, чтобы присутствовать на ежегодной совместной встрече Советов директоров Всемирного банка и Международного валютного фонда – двух институтов, которые играют ключевую роль в мобилизациии распределении средств для крайне бедных развивающихся стран... Общая стоимость 700 общественных мероприятий, предлагавшихся делегатам в течение одной этой недели, оцениваются в 10 млн. долл. Один лишь официальный ужин, который обслуживала фирма «Риджуэллс», обходился в 200 долл. на человека. Гостям для начала предлагались крабовые палочки, икра и крем-фреш, копченый лосось и мини-бифштекс Веллингтон. Рыбное блюдо состояло из омара с кукурузными шариками, а за ним лимонный шербет. Основное блюдо состояло из утки в лаймовом соусе с гарниром из артишока, наполненного миниатюрными морковочками. Подавался также салат из сердцевинок пальм, а к нему суфле из щалфейного сыра в соусе из портвейна. На десерт принесли немецкий шоколадный турнепс с малиновой подливкой, конфеты из мороженого и кофе-рояль с пламенем. Вашингтонские компании, владеющие лимузинами, делали большой бизнес  .

На той же самой встрече, в ходе которой делегатам были предложены изысканные блюда и культурные мероприятия на 10 млн долл., бывший член Конгресса США, недавно назначенный президентом Всемирного банка Барбер Конэбл сделал следующее заявление 10 000 собравшихся мужчин и женщин:

Наше учреждение богато ресурсами и опытом, но его работа не будет стоить и ломаного гроша, если мы не сможем взглянуть на наш мир глазами самых обездоленных, если мы не сможем разделить их надежды и опасения. Мы собрались здесь, чтобы служить их нуждам, чтобы помочь им осознать свою силу, свой потенцией, свои чаяния... Совместные действия против нищеты – вот та общая цель, которая привела нас всех сюда сегодня. Так давайте отдадим свои силы достижению этой великой цели  .

Если бы эти делегаты и в самом деле попытались посмотреть на свой мир глазами наиболее обездоленных, у них скорее всего пропал бы аппетит. Возьмем, к примеру, простое интервью с сыном фермера-арендатора, живущего недалеко от города Сельма в штате Алабама, взятое Реймондом Уилером из телекомпании Си-би-эс:

– Ты завтракаешь, перед тем как идти в школу?

– Иногда, сэр. Иногда я ем горох.

– А в школе ты обедаешь?

– Нет, сэр.

– А там вообще есть еда ?

– Да, сэр.

– Так почему же ты не ешь?

– У меня нет 15 центов.

– А что ты делаешь, когда остальные дети обедают?

– Я просто сижу в сторонке (его голос обрывается).

– А что ты чувствуешь, когда видишь, что другие дети едят?

– Мне стыдно (плачет)  .

Организаторы встреч Всемирного банка – МВФ не только не поощряют дебатов увидеть мир глазами бедных, но делают все возможное для того, чтобы отгородить себя от призрака бедности.

Всемирный банк и МВФ являются ведущими сторонниками экономического рационализма, свободного рынка и стратегии роста, основанного на экспорте. Они в течение многих лет превозносят Южную Корею, Тайвань, Сингапур и Гонконг как образцы успеха. Таким образом, когда эти директора встретились в Бангкоке, в Таиланде, в октябре 1991 года, то вполне естественно, что эта встреча стала празднованием недавних «успехов» свободного рыночного роста в Таиланде, основанного на экспорте.

Таиландское правительство не поскупилось на расходы и хлопоты, чтобы выразить делегатов вступлением Таиланда в полноправные члены элитного клуба новых индустриальных стран (НИС). Для того чтобы наверняка произвести желаемое впечатление, в центре Бангкока для проведения конференции был спешно построен сверкающий конгресс-комплекс. Двести семей были выселены из своих домов для того, чтобы расширить дороги к месту проведения встречи и от него  . Находившийся неподалеку поселок городской бедноты был сровнен с землей, чтобы делегатов не раздражало неприятное зрелище банковской нищеты. Школы и правительственные учреждения были закрыты, чтобы уменьшить число пробок и очистить воздух от выхлопных газов, так чтобы делегаты смогли мчаться по улицам с минимальными неудобствами, не испытывая респираторного дистресса в своих машинах с воздушным кондиционированием, в промежутке между элегантными коктейлями и официальными обедами по избранным маршрутам, отгороженных там, где это необходимо, от неприятных видов бангкокских трущоб. Говорящие по-английски инженеры, врачи и юристы должны были выполнять работу шоферов для делегатов. Медсестры и врачи исполняли роль официантов в ресторанах, где проходила конференция, для того чтобы все инструкции были хорошо поняты и ни одно из пожеланий высочайших особ не осталось неудовлетворенным.

Такие косметические меры могли лишь отчасти скрыть ту реальность, что Бангкок, некогда прекрасный город, был разорен последствиями своего «успешного» развития. Среди сияющих торговых центров, офисных небоскребов и роскошных отелей, царят грязь и нищета. Каждый год триста тысяч автомобилей добавляется в фантастические пробки, замедляя среднюю скорость уличного движения до 10 километров в час. Более двухсот дней в году загрязнение воздуха в Бангкоке превышает максимально допустимые безопасные уровни установленные ВОЗ. И каждый год выбросы увеличиваются на 14%  .

Эта встреча Всемирного банка – МВФ в Таиланде была вполне подходящей метафорой той иллюзии, в которой живут власть предержащие всего мира. Эта иллюзия поддерживается отчасти созданием роскошной жизни в изолированных анклавах, а отчасти созданием самооправдывающих систем верований, таких как корпоративное либертарианство, а также восхвалением богатства и богатых деловой прессой и целой армией экономических исследователей и консультантов. Но более всего она поддерживается дисфункциями экономической системы, которая щедро осыпает богатством власти предержащие за решения, которые накладывают непосильное бремя на остальное человечество.

ОГРОМНАЯ ПРОПАСТЬ

Пропасть, которая разделяет богачей и бедняков всего мира, как внутри стран, так и между ними, непостижимо велика и постоянно увеличивается. В 1992 году Программа ООН по развитию драматизировала это неравенство графиком в форме бокала шампанского  .

Как показано на рисунке 7.1, 20% жителей Земли, проживающих в самых богатых странах мира, получают 82,7% мирового дохода, и лишь 1,4% мирового дохода приходится на долю 20%, живущих в бедных странах. В 1950 году, приблизительно в то время, когда было принято решение глобализировать процесс развития, средний уровень доходов 20% людей, проживающих в самых богатых странах, превышал уровень доходов 20% жителей самых бедных стран в 30 раз. К 1989 году это соотношение удвоилось и составило 60:1.

Рис. 7.1. Глобальное распределение доходов Беднейшая пятая часть населения получает 1,4% общемирового дохода. Источник: ПРООН «Доклад о развитии человечества за 1992 год» (Нью-Йорк, Оксфорд юниверсити пресс, 1992г.)

Эти цифры, основанные на средненациональных величинах, говорят о различиях между странами и существенно недооценивают неравенство между людьми. Например, все американцы помещены в самую верхнюю категорию по уровню дохода, включая бездомных, сельскую бедноту и обитателей городских трущоб. Когда ПРООН произвел оценку, основанную на личных доходах, а не на среднестатистических данных по разным странам, то средний уровень доходов верхних 20% оказался в 150 раз выше, чем средний уровень нижних 20%.

Но даже эта цифра скрывает крайнее неравенство, которое обнаруживается, когда доходы верхних 20% дополнительно дифференцируются. Хотя глобальные данные отсутствуют, данные по Соединенным Штатам весьма показательны. В 1989 году среднегодовой доход 20% самых богатых семей составлял 109 424 долл. в год  . Однако 80-90% этих семей получали относительно скромные 65 900 долл. в год. Доход верхнего 1 % составлял в среднем 559 795 долл. в год – вся эта группа получала больше, чем нижние 40% всех американцев  .

Но даже эти огромные доходы выглядят карманной мелочью для брокеров Уолл-стрит, таких как Майкл Милкен, который за один год торговли на Уолл-Стрит фальшивыми облигациями заработал по меньшей мере полмиллиарда долларов, или для исполнительных директоров крупнейших корпораций Америки и самых высокооплачиваемых знаменитостей. В 1992 году Томас Ф. Фрист, исполнительный директор «Хоспитал корпорейшн оф Америка», возглавлял список шайки переоплачиваемых исполнительных директоров Америки с годовым доходом в 127 млн. долл., почти в 780 000 раз больше, чем средние 163 долл. на человека в год, приходящиеся на беднейшие 20% жителей мира! В 1992 году среднегодовой доход исполнительных директоров 1000 крупнейших корпораций, по данным журнала «Бизнес уик», составлял 3,8 млн. долл. – на 42% больше, чем за предыдущий год. Более того, разница в оплате верхнего звена руководителей и тех, кто на них работает, стремительно растет  . В 1960 году средний руководитель крупной компании получал в 40 раз больше среднеоплачиваемого рабочего. В 1992 году он (поскольку из 1000 руководителей в обзоре «Бизнес уик» было лишь 2 женщины) получал в 157 раз больше  .

Однако эти высокооплачиваемые исполнители выглядят лишь соискателями на богатство в сравнении с богатством тех, кто живет за счет своих вкладов. Согласно журналу «Форбс», «четыреста богатейших людей Америки» увеличили свое суммарное состояние с 92 млрд. долл. в 1982 году до 328 млрд. долл. в 1993 году  . Это больше, чем суммарный валовой национальный доход за 1991 год миллиарда людей, проживающих в Индии, Бангладеш, Шри-Ланке и Непале  .

Желая уверить своих состоятельных читателей, что их состояние нажито не за счет других, журнал «Форбс» предварил свой список богатейших американцев следующим заявлением:

Ага! Тогда перераспределители правы. Богатые стали богаче. И да, и нет. Истинно богатые, возможно, и стали богаче, но нет основании утверждать, что выросла и относительная доля их богатства. Цена вступления в «Клуб четырехсот» «Форбса» увеличилась в той же степени, что и оборот биржи, измеряемый индексом Доу Джонса.

Невероятный рост биржевого рынка, который так щедро одарил сверхбогатых, также облагодетельствовал каждого пенсионера и акционера Америки... Не плачьте о богатых. Но и не забивайте себе голову мыслями ч том, что они разбогатели за наш счет  .

Конечно же, среди тех, кто заработал на биржевом росте, есть и вдовы, и низкооплачиваемые пенсионеры. Однако опровержение журнала «Форбс» (издания обитателей планеты Стратос для обитателей Стратоса) утверждающего, что в увеличении роста богатства была выдержана соразмерность, есть лишь проявление изолированности жителей Стратоса и их убеждения, что их мир и есть весь мир. Возможно, что 400 богатейших американцев и не увеличили своей доли богагств общей сумме акций биржи, но помимо акций, принадлежащих пенсионным фондам, 83,1% богатств биржи, принадлежащих американским семьям, владею богатейшие 10%. Более того, 37,4% акций принадлежат 0,5% самых богатых  .

С 1977 по 1989 год средний реальный доход 1% богатейших американских семей увеличился на 78%, тогда как реальный доход беднейших 20% уменьшился на 10,4%  . Таким образом, беднейшие из нас стали не только относительно, но и абсолютно беднее. О чем эти цифры умалчивают, так это о том, что абсолютное уменьшение реального дохода произошло несмотря на то, что имевшие работу в 1989 году работали больше рабочих часов, чем в 1977 году, и в гораздо большем числе семей двое членов семей работали полный рабочий день, так как больше женщин стало работать. Для многих американских семей из 60% располагающихся на нижнем уровне обеспеченности даже большее количество рабочих часов и появление еще одного работника в семье оказалось недостаточно, чтобы скомпенсировать уменьшение доходов.

Простая правда, которую замалчивают издатели журнала «Форбс» и другие обитатели Стратоса, состоит в том, что всякий раз, когда крупная корпорация объявляет об очередном сокращении тысяч рабочих мест, семьи жителей Стратоса становятся богаче, а доходы тысяч рабочих, чьи рабочие места были сокращены, уменьшаются. Это часть постоянного процесса перекачки богатства и экономической власти от тех, кто занят в производстве реальных ценностей, к тем, кто уже скопил огромное количество денег и полагает, что наделен правом увеличивать это количество безгранично, безотносительно к их собственным потребностям или вкладу в создание ценностей.

Могут ли те, кто пьет из полного бокала шампанского, по-настоящему оценить участь огромной части человечества, которой остаются жалкие капли, едва просачивающиеся в тонкую ножку бокала? Если бы они вынуждены были признать, что их собственное изобилие является причиной безвыходного положения тех, кто обездолен, смогли бы кто-нибудь из них вынести это страшное моральное бремя? Есть все основания избегать прямого взгляда на такие моральные противоречия, поддерживая успокоительные культурные иллюзии Стратоса.

ДРУГОЙ МИР

Журнал «Форбс» предварил список 400 богатейших людей Америки за 1993 год статьей о том, как трудно очень богатым свести концы с концами в условиях современной экономики. Лишь за один год стоимость килограмма малосольной икры белуги выросла на 28% и достигла 1408 долл. Стоимость вертолета С и корского S-780 со всеми дополнительными функциями выросла на 8% и достиг 8 млн. долл. А стоимость одной ночи в приличном отеле в Нью-Йорке вырос на 15% и составила 750 долл.  . Они живут в другом мире.

Когда Генри Киссинджер, который долгое время был одним из наиболее влиятельных фигур в американских внешнеполитических кругах, берет свою собаку Амелию на утреннюю прогулку, за ним следует телохранитель, который подбирает за собакой помет. Когда Генри Киссинджер отправляется в отпуск, то Амелию на лимузине отвозят в собачий приют миссис Пиперс в сельской местности штата Мэриленд, где она гостит в специально ей отведенной комнате  . Многие американцы умилялись, когда пресса застала Джорджа Буша с удивлением рассматривающего штрих-кодовый сканнер и осознала, что он один из последних американцев, которые еще не видели это обыденное кассовое приспособление.

Когда Александр Тротман принял пост председателя, президента и исполнительного директора «Форд моторе компани» в 1993 году, он отвечал за производство более 3 млн автомобилей в год. Однако у него не было собственной машины, и он никогда не покупал ее ни у одного дилера. Фирма «Форд», как это принято в автомобильной промышленности, обеспечивает всех своих руководителей верхнего звена новыми автомобилями, гарантируя, что в их распоряжении всегда будет машина в прекрасном рабочем состоянии и не будет надобности договариваться с дилером и возиться с регистрацией, страховкой, ремонтом и обслуживанием  .

В 1989 году фирма «Лоун стар индастриз» потерпела убытки на сумму 271 млн. долл. Ее исполнительный директор, Джеймс И. Стюарт, приказал сократить штат работников, продал часть активов корпорации на сумму 400 млн. долл., отменил выплату дивидендов держателям акций и распорядился, чтобы менеджеры летали только экономическим классом. И в то же время он сохранил 2,9-миллионный расходный счет для себя и продолжал летать на работу в корпоративном реактивном самолете между своим домом во Флориде и штаб-квартирой компании в Стэмфорде, штат Коннектикут. В свою бытность генеральным директором РДР «Набиско» Ф. Росс Джонсон построил роскошный ангар в Атланте для размещения десяти корпоративных самолетов и двадцати шести корпоративных пилотов. Рядом с ним он выстроил трехэтажное помещение для отдыха особо важных гостей со стенами, отделанными красным деревом, наборным полом из итальянского мрамора и атриумом с японским садиком  . Известно, что глобальный финансист Иван Боески любил выбирать из меню восемь основных блюд в привилегированном «Кафе художников», пробовал каждое и затем решал, что он будет заказывать  .