Текст книги "Когда корпорации правят миром"

Автор книги: Дэвид Кортен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

17. Управляемая конкуренция

Бизнес все больше принимает вид системы,

в которой «тощая и скупая» ведущая фирма связана...

с целой сетью других, больших и малых, организаций,

включая фирмы, правительства и гражданские общественные

организации ... [Эти] сетевые формы организации

промышленности... проявляют тенденцию к укреплению

и, возможно, усугублению исторически сложившейся

стратификации рабочих мест и заработков.

Беннетт Харрисон  

14 сентября 1993 года фирма «Э. И. Дюпон де Немур и компания» объявила, что к середине 1994 года она уволит 4 500 своих служащих на расположенных в США химических предприятиях для сокращения издержек. Пока 4500 семей пытались привыкнуть к тому факту, что экономика заклеймила их кормильцев как излишнее бремя, денежные рынки оживились. Эта мера была частью более крупного сокращения рабочей силы в компании «Дюпон» на 9000 человек из общего числа ее служащих во всем мире 133 000, явившегося, в свою очередь, частью плана по сокращению издержек компании на 3 млрд. долл. в год  . Стоимость акций компании в день этого объявления подскочила на 1,75 долл. Подобные объявления стали для финансовой прессы повседневной пищей. Ясно, что в структуре промышленности происходят важные изменения. Журнал «Экономист» пишет:

Самая большая перемена, происходящая в мире бизнеса, состоит в том, что фирмы сокращаются в размерах. Имеет место тенденция, обратная той, что наблюдалась в течение целого столетия... Сейчас сокращаются большие фирмы, а маленькие находятся на подъеме. Эта тенденция очевидна – так что бизнесмены и люди, определяющие политику, могут ее игнорировать лишь на свой страх и риск  .

Широко распространено представление, что мощные корпорации-гиганты стали слишком большими и слишком обюрократились, чтобы успешно конкурировать с более гибкими и новаторскими малыми фирмами, которые, как нам говорят, быстро завоевывают преимущество на остро соперничающих глобальных рынках. Сторонники этой точки зрения указывают на тот факт, что крупные фирмы освобождаются от сотен тысяч служащих, и приводят цифры, показывающие, что новые рабочие места и технические нововведения появляются преимущественно в более конкурентоспособных небольших и среднего размера фирмах. Мысль утешительная. Однако это лишь очередная иллюзия, искусно созданная корпоративными либертарианцами, которая ме– шает нам ясно видеть то, что происходит на самом деле.

СОКРАЩЕНИЕ РАБОЧИХ МЕСТ И КОНЦЕНТРАЦИЯ ВЛАСТИ

Хотя региональные различия и существуют, но самые преуспевающие транснациональные корпорации мира – будь то японские, европейские или американские – все занимаются сейчас преобразованием самих себя и структур глобального капитализма с целью продолжать консолидировать свою власть с помошью сложных сетевых форм организации. Беннетт Харрисон, автор книги «Тоший и скупой: меняющийся ландшафт корпоративной власти в век гибкости», называет это «концентрацией без централизации». Особую значимость для нашего анализа имеют четыре элемента этой трансформации.

Сокращение в размере. Резкое сокращение персонала составляет наиболее заметный признак сокращения в размере, но оно в большинстве случаев представляет собой лишь часть более крупной организационной стратегии. Стратегия заключается в сведении всей внутренней оперативной деятельности компании к ее «ключевой компетентности» – обычно это финансы, маркетинг и функции, относящиеся к собственным технологиям компании, которые представляют главные источники ее экономической власти. Штат, выполняющий эти функции, сокращается до минимума и сосредоточен в штаб-квартире корпорации.

Периферийные функции, включая большую часть производственной деятельности, передаются в сеть относительно небольших сторонних подрядных фирм, часто в страны с низкой заработной платой. Этот процесс предполагает перемещение рабочих мест из корпоративного центра в периферийные подрядные организации, которые образуют часть производственной сети фирм, зависящих от рынков и технологии, контролируемых корпоративным центром. Периферийная деятельность, которая не передается подрядчикам и не может быть автоматизирована, может выполняться далеко от штаб-квартиры корпорации, например, в «бэк-офисах» больших страховых компаний и банков, где работают низкооплачиваемые конторские служащие, преимущественно женщины.

Компьютеризация и автоматизация. Центральная корпорация использует все возможности компьютеризации и автоматизации для выполнения всех тех производственных функций, которые она оставляет за собой, а также для информационных систем управления, с помощью которых она гибко координирует широко разбросанную деятельность сети производства продукта. Автоматизация служит двум ключевым целям. Одна заключается в том, чтобы урезать до абсолютного минимума число работников, как это планирует сделать компания «АТиТ», заменив тысячи телефонных операторов компьютеризированными системами распознавания голоса  . Вторая состоит в сокращении до минимума складских запасов путем установления связи между разбросанными поставщиками и рынками сбыта доставкой материалов и сырья по методу «точно в срок».

Слияния, приобретения и стратегические альянсы компании. Корпорации, составляющие центральный узел крупных сетей, используют разнообразные стратегии для того, чтобы управлять потенциально губительной для них конкуренцией между собой. Одна из них – это объединяться через слияния или приобретения. Другая – создавать стратегические альянсы, посредством которых они могут делиться технологией, производственными помещениями и рынками, совместно проводить исследовательскую работу.

Спаянность и моральный духе штаб-квартире. Значительное внимание уделяется поддержанию условий, которые способствуют установлению высокого морального духа и эффективной, спаянной работы персонала центра.

Такое реструктурирование создает двухъярусную, или двойную, систему занятости. Служащие, выполняющие свои функции в штаб-квартире центральной корпорации, получают хорошую компенсацию за труд, все привилегии и приятные условия работы. Периферийные функции – переданные на откуп или подчиненным подразделениям внутри корпорации, или внешним поставщикам, зависящим от бизнеса фирмы, – выполняются низкооплачиваемыми, часто временными или работающими неполный рабочий день «вспомогательными» служащими, которые не получают почти никаких льгот и перед которыми компания не несет никаких обязательств.

Эти два яруса сильно различаются и в отношении давления конкуренции. Существует значительное, хотя и дающееся нелегко, сотрудничество между корпорациями, которые контролируют центральные узлы крупных сетей, чтобы поддерживать свой коллективный монопольный контроль над рынками и технологией. Периферийные подразделения, даже те, что остаются в составе фирмы, функционируют как независимые небольшие подрядные фирмы, жестко конкурирующие между собой за продолжение деловых отношений с фирмой. Они, таким образом, вынуждены максимально сокращать собственные издержки. Эта двойная структура в большой мере объясняет увеличение разрыва в доходах, которое наблюдается в США и других странах.

По мнению Харрисона, «именно стратегическое сокращение крупных фирм в размерах ведет в настоящее время к уменьшению средней величины деловых предприятий, а не какой-то впечатляющий рост доли малых фирм как таковой»  . В Соединенных Штатах 1 000 крупнейших компаний обеспечивает 60% валового национального продукта (ВНП), а остальная часть продукции приходится на 11 млн. мелких предприятий  . Процесс передачи подрядных работ на сторону, безусловно, создает новые возможности для малых фирм, но власть остается там, где она была всегда – у корпоративных гигантов. Не имея самостоятельного выхода на рынок, более мелкие фирмы-сателлиты центральных корпораций функционируют скорее как зависимые придатки, чем как независимые фирмы.

Властные отношения между компаниями центра и периферии удивительно напоминают отношения, существовавшие между центральными и периферийными странами во времена колониальных империй. Ведущие игроки в обеих системах захватывают ресурсы и прибыли игроков периферии, чтобы поддерживать центр в состоянии относительного изобилия. Игроки центра могут протянуть руку и вобрать в себя периферийных игроков, например в случаях, когда центральные корпорации выкупают более мелкие фирмы, контролирующие многообещающие технологии или выгодные рынки. Колониальные государства так же искусно создавали удобные им союзы, чтобы управлять нередко разрушительной конкуренцией между собой – примерно так как в наше время создают стратегические альянсы центральные корпорации. Деспотизм государственного колониализма очень хорошо служил небольшой части населения земного шара. Для остальных он означал катастрофу. Современный корпоративный колониализм почти не отличается от старого.

Мы являемся, таким образом, свидетелями парадоксальной ситуации, когда крупнейшие корпорации мира, бесцеремонно увольняя образованных, преданных и трудолюбивых служащих, увеличивают свою экономическую власть. В периоде 1980 по 1993 год 500 наиболее преуспевающих промышленных фирм из списка «Форчун» ликвидировали почти 4,4 млн. рабочих мест, более четверти всех, которые они ранее предлагали. В течение того же периода их продажи возросли в 1,4 раза, а их активы в 2,3 раза. Среднее годовое вознаграждение главного управляющего делами в самых больших корпорациях увеличилось в 6,1 раза и составило 3,8 млн. долл.  .

Хотя для некоторых компаний сокращение в размерах явилось неизбежной мерой, связанной с ухудшением рынков и ослаблением руководства, другие компании сокращали свои размеры, находясь в сильной позиции. «Джи-Ти-И» объявила 13 января 1994 года о своих планах сократить более 17 000 служащих в условиях надежного рынка и устойчивого роста доходов от операций. Другие компании, успешно расширяющие свою деятельность на рынках и повышающие свои прибыли, объявили о значительном сокращении рабочей силы в конце 1993 или начале 1994 года: «Жиллетт» (2000 служащих), «Арко» (1300), «Пасифик телесис» (10 000) и «Ксерокс» (10 000). Некоторые основательно сокращали фонд заработной платы. Другие сокращения были частью сдвигов в структуре капитала в сторону внешних источников. Во многих случаях сокращения стали возможны благодаря новым технологиям. Значительное сокращение числа рабочих мест часто сопутствует слияниям или поглощениям компаний, что обычно имеет целью укрепить и консолидировать долю рынка, сокращая при этом затраты, связанные с рабочей силой. После слияния в 1984 году компаний «Шеврон» и «Галф», «Шеврон» сократила общую численность работников наполовину, оставив около 50 000.В 1992-1993 годах она сократила еще 6500 служащих  .

«Дженерал электрик» за одиннадцать лет уволила 100 000 человек, доведя общую численность работников к 1992 году до 268 000. За тот же период ее продажи выросли с 27 до 62 млрд., а чистый доход с 1,5 до 4,7 млрд долл.  . «Дженерал электрик» уменьшилась лишь по количеству служащих, получавших выгоду от ее роста по доходам и рыночной доле. Она уменьшила главным образом свои обязательства по обеспечению производительной и хорошо оплачиваемой работой 100 000 человек и их семьи. Она не уменьшила свою техническую, финансовую или рыночную мощь.

Наряду с этой перестроечной драмой мы видим, как вторая драма разыгрывается между гигантскими компаниями-производителями и гигантами розничной торговли в схватке законтроль над ключевыми позициями в отраслях. Возрастающий успех гигантов розничной торговли проявляется в росте уровня банкротств среди розничных торговцев США. С 1991 года темп банкротства среди торгово-розничных фирм составил свыше 17 000 в год, тогда как в 1989 году число банкротств составляло примерно 11 000. Многие из них были вытеснены из бизнеса мегаторговцами  . Журнал «Бизнес уик» пишет:

Громадная консолидация розничной торговли в США породила гигантских «розничных воротил», которые пользуются изощренными методами управ^іения запасами товаров, точно рассчитанным подбором и, самое главное, конкурентным ценообразованием, чтобы сталкивать более слабых игроков и притягивать к себе больше денег рядовых покупателей. Они указывают даже самым могущественным производителям, какие товары изготавливать, каких цветов и размеров, сколько и когда отправлять... Разумеется, возглавляет эту стаю сеть магазинов «Уол-март». Розничный торговец № 1 США в этом году, как ожидается, вырастет на 25%; продаэки возрастут примерно до 55 мрд. долл., и это в то время, когда розничные торговцы в целом, если повезет, увеличат продажи на 4%  .

Когда «Уол-март» растет со скоростью 25% в отрасли, растущей со скоростью не более 4%, очевидно, что рост этой фирмы происходит за счет соперников, не обладзющих сопоставимой пробивной силой. Особенно сильно пострадали небольшие фирмы розничной торговли, которые раньше составляли коммерческое ядро большинства городов, больших и малых, и были крупными работодателями. Есть прогноз, что розничные торговцы, обеспечивавшие половину всех продаж в СШД в 1992 году, к 2000 году перестанут существовать. Донелла Медоуз, специалист по системному анализу и комментатор, имеющий постоянную колонку в ряде газет так, описывает, что происходит, когда в городе появляется «Уол-март»:

В Айове средний магазин «Уол-март» получает валовую прибыль в размере 13 млн. долл. в год и увеличивает общий объем продаж на этой территории на 4 млн. Это означает, что он отнимает бизнес у существующих магазинов в размере 9 млн долл. За три или четыре года с момента появления «Уол-марта» розничная торговля в радиусе 20 миль падает на 25%; в радиусе от 25 до 50 миль продажи снижаются на 10%. Исследование, проведенное в штате Массачусетс, показывает, что в типичном случае «Уол-март» создает 140 новых рабочих мест и ликвидирует 230 более высоко оплачиваемыхмест. Несмотря на попытки возродить деловые районы в городских центрах с помощью государственных капиталовложений, число вакансий возрастает. Арендная плата снижается, а на выживших предприятиях снижается заработная плата и налоговые выплаты. Если какая-либо из конкурирующих сетей магазинов покидает торговый центр, ее место остается незаполненным  .

Гиганты розничной торговли, в частности «Уол-март», «Кей-март», «Тойз арас», «Хоум депо», «Серкитсити сторз», «Универмаги Дилларда», «Таргет сторз» и «Костко», все чаще становятся сердцевиной громадных сетей производства и поставок потребительских товаров. Мегаторговцы розничными товарами приобрели дурную славу за то, что они сталкивают между собой поставщиков и могут резко переключаться с поставок отечественных фирм на поставки из стран с низкой заработной платой, например Китая и Бангладеш. Многие мелкие производители оказались банкротами, когда основная часть их рынка внезапно испарилась. Даже такие крупные производители, как «Проктер энд Гэмбл», которые не имеют собственных розничных сбытовых структур, испытывают сильное давление со стороны гигантов розничной торговли, требуюших от производителей снижения отпускных цен и уровня своих доходов.

По мере своего роста крупные розничные торговцы все чаще предпочитают более крупных поставщиков, обладающих и ресурсами, и богатым опытом для того, чтобы удовлетворить потребности в товарах и упаковке по индивидуальному заказу, компьютерной стыковке и особом графике доставки. Это способствует дальнейшей консолидации в сфере производства. Всего десять поэтому назад ни один изготовитель игрушек не контролировал более 5% рынка  , а сейчас, когда в этой отрасли господствует «Тойзарас» и такие гиганты торговли со скидкой, как «Уол-март», «Кей-март» и «Таргетсторз», производство в этой отрасли оказывается под контролем всего шести компаний.

В целом приветствуя подобное развитие в направлении большей эффективности, даже журнал «Бизнес уик» предостерегает: «Что будет, если растущая ударная сила мощных предприятий розничной торговли подавит слишком много мелких компаний и вынудит слишком многие большие компании избегать риска? Тесная связь между розничными торговцами и сохранившимися у них поставщиками может в конечном счете привести к повышению потребительских цен и ослабить инновационную деятельность»  .

РОСТ ЦЕНТРАЛИЗОВАННЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ

Масштаб происходящей концентрации экономической власти выявляется статистикой: из ста крупнейших мировых экономических организаций пятьдесят являются корпорациями  , а совокупные продажи десяти крупнейших корпораций в 1991 году превысили совокупный ВНП ста малых стран мира  .

Доходы от продаж компании «Дженерал моторе» в 1992 году (133 млрд. долл.) приблизительно равнялись совокупному ВНП Танзании, Эфиопии, Непала, Бангладеш, Заира, Уганды, Нигерии, Кении и Пакистана. Население этих стран составляет 550 млн. человек, то есть десятую часть населения земного шара.

Пятьсот самых крупных промышленных корпораций мира, на которых заняты лишь 0,05% населения земного шара, контролируют 25% мирового производства  . Триста крупнейших транснациональных компаний, включая финансовые институты, владеют почти 25% мировых производственных активов  . Совокупные активы 50 самых крупных в мире коммерческих банков и многоотраслевых финансовых компаний составляют, по оценкам журнала «Экономист», почти 60% мирового запаса производительного капитала, равного 20 млрд долл.  . В глобальном масштабе наблюдается тенденция к все большему сосредоточению контроля за рынками и производительными активами в руках нескольких фирм, обеспечивающих в глобальном масштабе лишь ничтожную долю рабочих мест. Корпорации-гиганты отказываются от людей, но не от контроля над деньгами, рынками или технологией.

Концентрация экономической власти в относительно небольшом числе корпораций порождает любопытное противоречие. Корпоративные либертарианцы то и дело заявляют, что централизованное планирование экономики неэффективно и противоречит интересам широкой общественности. Однако преуспевающие компании сохраняют больше контроля над сферой экономики, с которой связана их продукция, чем контроль, который когда-либо имела Москва над советской экономикой. Центральная администрация покупает, продает, демонтирует или закрывает отдельные подразделения по своему желанию, перемещает отдельные производства по всему миру, как ей заблагорассудится, решает, какую часть дохода подчиненные подразделения должны отдавать компании-учредителю, назначает и увольняет управляющих дочерними компаниями, устанавливает цены трансфертов и другие условия, определяющие сделки между входящими в ее состав организациями, и решает, могут ли отдельные подразделения осуществлять закупки и продажи на открытом рынке или они должны вести дела только с другими подразделениями фирмы. Если высшее руководство не просит высказывать иные мнения, то его решения по таким вопросам редко оспариваются или пересматриваются подчиненным лицом или подразделением.

Хотя ни одна глобальная корпорация пока не управляет плановым хозяйством, в масштабах, сопоставимых с экономикой бывшего СССР, они к нему приближаются. В 1991 году продажи, осуществленные пятью крупнейшими в мире много отраслевыми сервисными компаниями (все, между прочим, японские), были приблизительно эквивалентны всему ВВП бывшего СССР за 1988 год. Куба, имеющая ВВП в размере 26,1 млрд. долл., сейчас занимает 72-е место среди централизованно управляемых экономических систем; 71-е место перед ней занимают исключительно глобальные корпорации. Крошечная Северная Корея не вошла бы даже в список 500 крупнейших централизованно управляемых экономик мира.

Не случайно корпорация по своей внутренней структуре управления принадлежит к самым авторитарным организациям и способна подавлять как любое тоталитарное государство. Те, кто работает на корпорацию, проводят большую часть жизни в условиях такого авторитарного правления, которое диктует им манеру одеваться и разговаривать, определяет их нравственные ценности и поведение, а также уровень их доходов при ограниченных возможностях обжалования. За немногими исключениями, служащие-подданные могут быть уволены почти без предупреждения и без права обратиться за помощью. Современная тенденция корпорации к «жестокой экономии» означает стремление распространить авторитарное правление далеко за пределы границ корпорации – на более крупные сети организаций, причем таким образом, чтобы помочь центру усилить свой контроль и одновременно уменьшить свою ответственность за благополучие любого отдельного члена этой сети.

Отождествляя рыночную систему со свободой, мы редко задаем вопрос, согласуется ли свобода с наемным трудом в мире, где гигантские корпорации контролируют большую часть рабочих мест. Большинство социальных реформаторов согласились с системой заработной платы, в которой господствует корпоративный интерес, и предпочли проводить социальную политику, которая обеспечивает надежность работы, сносные условия труда, справедливую оплату труда и право создавать профессиональные союзы в рамках этой системы  . Если мы всерьез говорим о свободе человека и о демократии, мы должны вернуться к вопросу, достаточны ли и даже возможны ли такие меры в рамках существующей системы бизнеса.

СОТРУДНИЧЕСТВО В ЦЕНТРЕ

При всем восхвалении свободной рыночной конкуренции, большинство корпораций стремится при каждой возможности ее подавлять. Как Адам Смит заметил в 1776 году, «люди одной профессии редко встречаются даже для того, чтобы повеселиться и развлечься, однако такая встреча всегда заканчивается заговором против общества или уловкой, придуманной для повышения цен»  . Такое взаимодействие не обязательно возникает из дурных побуждений. Конкуренция создает турбулентность. Это состояние дает спекулянтам благоприятные возможности, а для тех. кто управляет производственным предприятием, сложившаяся неопределенность означает невозможность планировать инвестирование, обеспечивать нормальное функционирование фирмы и ее экономическую эффективность. Стремление усилить контроль и прогнозируемость путем ослабления конкуренции можно, по-видимому, считать одним из естественных законов рынка. Фирмы пытаются ослабить конкуренцию в глобальной экономике теми же средствами, что и всегда, то есть усилением своего контроля за капиталом, рынками и технологией. Новым здесь является сочетание глобализованной экономики и современных информационных технологий, позволяющих усилить этот контроль в невиданных ранее масштабах. Более сильные конкуренты уничтожают, колонизируют или поглощают слабых. С более сильными конкурентами достигается компромисс путем стратегических альянсов, слияний, поглощений и переплетающихся советов директоров.

Излюбленный аргумент корпоративных либертарианцев в пользу глобализации состоит в том, что открытие национальных рынков приводит к усилению конкуренции и повышению эффективности. С точки зрения теории это интересный аргумент, однако он игнорирует простую реальность. Когда рынки становятся глобальными, монополистические силы переходят национальные границы и консолидируются на глобальном уровне. Сначала мы слышим призыв открыть границы для поддержки сил конкуренции. Затем раздается призыв разрешить слияние компаний с целью их укрепления, что сделает их «конкурентоспособными» на мировом рынке. Когда «Филип Моррис» приобретает «Крафт» или «Дженерал фудс», как это произошло в 1980-х годах, чтобы создать самую крупную в США компанию по производству пищевых продуктов, это не усиливает конкуренцию на рынках США, а укрепляет фундамент, на котором можно строить монопольную власть и распространять ее в глобальном масштабе.

Как в случае правила правой руки, экономисты считают внутренний рынок монопольным, если четыре крупнейшие фирмы обеспечивают 40% продаж или больше. Путем слияния и консолидации четыре главные корпорации США, специализирующиеся на электроприборах («Уорлпул», «Дженерал электрик», «Электролюкс/ВЦИ» и «Мэйтаг»), контролировали в 1990 году 92% американского рынка электроприборов, а четыре авиакомпании («Юнайтед», «Америкэн», «Дельта» и «Нортуэст») обеспечили 66% доходов от пассажирских перевозок в США. Четыре компании, занимающиеся созданием программного обеспечения («Майкрософт», «Лотус», «Новелл/Диджитал» и «Уорд перфект»), контролировали в 1990 году 55% рынка этой продукции в США, и две из них («Новелл» и «Уорд перфект») осуществили слияние 27 июня 1994 года  .

Когда пять фирм контролируют более половины глобального рынка, такой рынок считается монополизированным. Журнал «Экономист» недавно опубликовал показатели концентрации по пяти фирмам в двенадцати глобальных отраслях промышленности. Самая большая концентрация была обнаружена в сфере товаров длительного пользования, где первые пять фирм контролируют почти 70% всего мирового рынка в данной отрасли. В автомобильной, аэрокосмической и сталелитейной отраслях промышленности, в производстве электронных компонентов, электротехнической промышленности и электронике крупнейшие пять фирм контролируют более 50% глобального рынка, что явно ставит их в разряд монополистов. В нефтяной отрасли, производстве персональных компьютеров и средствах массовой информации пять крупнейших фирм контролируют более 40% продаж, что говорит о сильной тенденции к монополизации  .

Аргумент, что глобализация усиливает конкуренцию, просто ложен. Напротив, она усиливает тенденцию к монополизации в мировом масштабе, сельское хозяйство всегда было важным предметом торговых переговоров, при этом представители США неизменно и настойчиво призывают к ослаблению барьеров на пути к свободной торговле сельскохозяйственной продукцией и отмене протекционистских мер, направленных на защиту мелких фермеров Европы и Японии. История сельского хозяйства США раскрывает причину, почему компании, представляющие американский агробизнес, с таким жаром призывают дать «свободу» сельскохозяйственным рынкам. Это составная часть процесса перестройки глобальной системы сельского хозяйства и превращения ее в двухступенчатую структуру, контролируемую гигантами агробизнеса.

В период с 1935 по 1989 год число мелких фермеров в Соединенных Штатах сократилось с 6,8 млн. до 2,1 млн.; за тот же период население США почти удвоилось. Как и фермеры, своего бизнеса лишились их местные поставщики, торговцы сельскохозяйственными орудиями и другие мелкие предприниматели, поддерживающие с ними деловые связи. Исчезли целые поселки. Между тем крупные корпорации, занимающиеся агробизнесом в США, выросли и укрепили свою власть. Десять крупнейших «ферм» в Соединенных Штатах являются сейчас международными корпорациями агробизнеса, и называются они «Тайсон фудс», «КонАгра», «Голд кист», «Континентал грейн», «Пердью фармс», «Пилгримс прайд» и «Каргилл», а их ежегодные продажи сельскохозяйственной продукции составляют от 310 млн. до 1,7 млрд. долл.

Две зерновые компании, «Каргилл» и «КонАгра», контролируют 50% экспорта зерна США. Три компании – «Айова биф процессоре» (Ай-би-пи), «Каргилл» и «КонАгра» – обеспечивают почти 80% американской баранины. Одна компания, «Кэмпбеллс», контролирует почти 70% американского рынка сухих супов. Четыре компании – «Келлог», «Дженерал миллс», «Филип Моррис» и «Квейкер оутс» – контролируют почти 85% рынка крупяных продуктов. Четыре компании – «КонАгра», «АДМ миллинг», «Каргилл» и «Пиллсбери» – производят почти 60% американской муки. Такая концентрация явилась отчасти результатом 4100 слияний и выкупов фирм в пищевой отрасли промышленности США, происходивших в периоде 1982 по 1990 год, и процесс консолидации продолжается  .

Нередко фирмы, составляющие ядро, обнаруживают, что для них наиболее выгодно и наименее рискованно заключать контракты на производство продукции с мелкими производителями. Эти мелкие производители осуществляют большую часть капиталовложений и несут все риски, присущие сельскому хозяйству. Большие фирмы контролируют рынок и держат в своих руках контроль над условиями, в которых действуют производители. Считается вполне обычным делом, чтобы фирма-ядро принуждала фермеров делать необходимые закупки именно у нее, например удобрений или кормов, предписывала им способы производства и покупала произведенный урожай или животных на условиях. которые сама определит. Фермерам остается либо принять эти условия, либо выйти из бизнеса, либо найти другую культуру, рынок которой еще не контротируется корпорацией. Это реструктурирование сельского хозяйства способствовало тому, что доля фермеров в долларовой выручке от продажи потребителям продуктов питания сократилась с 41% в 1910 году до 9% в 1990-м  .

Цифры, собранные в 1980 году Министерством сельского хозяйства США, показали, что контракты на производство и маркетинг покрывают производство 98% сахарной свеклы, 95% жидкого молока, 89% куриных бройлеров, 85% обработанных овощей и 80% всех семенных культур. Когда фирма-подрядчик контролирует рынок, производители полностью зависят от ее милости. Когда, например, «Дель Монте» решила перенести основную часть своих заготовок персиков из северной Калифорнии в Италию и Южную Африку, большинство ее контрактников фермеров потеряли свой рынок по причинам, не имеющим никакого отношения к любви или нелюбви местных жителей к персикам  .

Подобные ситуации выглядят насмешкой над представлениями Адама Смита о конкурентном рынке, состоящем из мелких покупателей и продавцов. Фермер получает более низкую цену, а потребитель платит более высокую, чем оба они имели бы в условиях подлинной конкуренции  . Такова система, которую господствующие в агробизнесе компании надеются внедрить во всем мире.

На формирующемся глобальном рынке широко распространено представление, что на международных рынках борьбу ведут в прямой схватке корпоративные гиганты Японии, Северной Америки и Европы. Это представление все больше становится похожим на миф, который скрывает, в какой степени несколько корпораций укрепляют свою коллективную монопольную власть на рынке посредством совместных предприятий и стратегических альянсов со своими главными соперниками. Благодаря таким соглашениям фирмы совместно пользуются доступом к специальным знаниям, технологиям, производственным мощностям и рынкам; они распределяют на всех затраты и риски исследовательской работы и разработки новых изделий, а также управляют конкурентными отношениями со своими главными потенциальными соперниками.

Например, американские компьютерные гиганты «Ай-Би-Эм», «Эппл компьютер» и «Моторола» образовали межфирменный союз для разработки операционной системы и микропроцессора для следующего поколения компьютеров  . В 1991 году «Эппл компьютер» обратилась к корпорации «Сони» по поводу производства самой дешевой версии «Пауэрбук», компьютера типа ноутбук  .