Текст книги "Вирусный флигель"
Автор книги: Дэвид Ирвинг
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Дэвид Ирвинг
Вирусный флигель
Предисловие[1]1
УДК. 623. 454. 8 (023)
Давид Ирвинг
ВИРУСНЫЙ ФЛИГЕЛЬ
Редактор: В. А. Кузьмичева
Художественный редактор: А. С. Александров
Художник: Н. Н. Румянцев
Технический редактор: Е. И. Мазель
Корректор: М. И. Дунаевская
Сдано в набор 24/IV 1969 г. Подписано к печати 20/X 1969 г. Формат: 84×108/32. Бумага типографская №2. Усл. печ. л. 18,48. Уч.-изд. л. 19,39.
Тираж 95 000 экз. Цена 1 р. 06 к. Зак. изд. 2070. Зак. тип. 269.
Атомиздат, Москва, К-31, ул. Жданова, 5/7.
Ярославский полиграфкомбинат Главполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров СССР.
Ярославль, ул. Свободы, 97.
[Закрыть]
Использование атомной энергии положило начало новой эпохе в истории цивилизации человечества. Оно является одним из главных содержаний происходящей в мире научно-технической революции. В международных отношениях определились новые элементы политики, а страны стали делиться на ядерные и неядерные. Вопрос о всеобщем и полном разоружении стал самым важным вопросом из всех стоящих перед человечеством.
Будущее развитие многих стран зависит от того, в какой степени у них получат применение ядерные процессы в энергетике. Предполагается, что наиболее индустриально развитые страны к 2000 году до 40—50% электроэнергии будут вырабатывать на атомных электростанциях.
Все это вызывает очень большой интерес не только к тому, что ныне происходит в области использования атомной энергии, но также и к тому, что происходило в те годы, когда эти работы только еще начинались.
Вопросам атомной проблемы, как она называлась три десятилетия тому назад, посвящено много работ – газетных и журнальных статей, брошюр и книг. Часть из них переведена на русский язык. Но до последнего времени советским читателям мало было известно о том, что делалось перед войной и особенно в военные годы в Германии. А это представляет особый интерес, так как опасность появления ядерного оружия в гитлеровской Германии и побудила ученых-физиков, эмигрировавших из Европы и лично видевших весь ужас гитлеровского режима, проявить огромную энергию и настойчивость в организации работ по созданию ядерного оружия в США. В результате их инициативы появилось ядерное оружие.
Книга Д. Ирвинга «Вирусный флигель» рассказывает о том, что делалось в Германии в те годы, в каком состоянии были научно-экспериментальные работы и как шла подготовка к производству ядерного оружия.
На начальном этапе ядерных исследований «почти не было сомнений в способности Германии изготовить урановую бомбу. Хотя эта страна и изгнала многих лучших своих ученых, она располагала многими другими, которые, подобно Гейзенбергу, Виртцу, Гану, не пожелали покинуть ее», – пишет Д. Ирвинг (стр. 121[3]3
Здесь и далее в предисловии номера страниц соответствуют бумажному изданию. прим. автора электронной версии
[Закрыть]).
Далее он говорит о том, что «в 1941 и в 1942 годах считалось, что они (немцы – В. Е.) значительно обошли нас, и не дать им первым применить атомное оружие являлось вопросом жизни» (стр. 126).
Изучение американскими учеными А. Вейнбергом и Л. Нордхеймом захваченных немецких отчетов о научных исследованиях привело их к заключению, что «урановые исследования в Германии не только шли в правильном направлении, но и само мышление немецких ученых и их разработки были удивительно сходны с американскими. Оставалось лишь удивляться, что столь небольшая и изолированная от всех группа ученых достигла столь многого в столь неблагоприятных условиях» (стр. 349).
Альвин Вейнберг и Лотер Нордхейм сообщают, что немцам были известны многие важные константы и технические детали, необходимые как для сооружения атомного реактора, так и для разделения изотопов урана. Они, например, утверждают, что немцам были известны оптимальные размеры тяжеловодного уранового реактора, ссылаясь при этом на проведенные немецкими учеными Боте и Фюнфером еще в 1943 году эксперименты, результаты которых были аналогичны полученным американцами в августе 1943 года расчетным путем, т. е. в то же самое время. «Американские специалисты, – пишет Ирвинг, – коснулись и столь часто встречающихся в немецких документах данных о необходимом для создания критического котла количестве тяжелой воды; они отметили, что немцы весьма точно указывали это количество. Что же касается качества металлического урана (это очень важно), то в Германии чистота этого продукта была почти такой же, как и в Америке» (стр. 348).
«В области разделения изотопов урана немецкие ученые… разработали несколько методов обогащения природного урана» (стр. 348), проявив много изобретательности.
Гейзенберг впоследствии вспоминал:
«…в сентябре 1941 г. мы увидели открывшийся перед нами путь, он вел нас к атомной бомбе».
Так что же в конце концов явилось причиной того, что Германии все же не удалось создать свое ядерное оружие, хотя она значительно раньше американцев получила все основные ядерные константы?
Что же помешало этому?
На этот вопрос автор книги Д. Ирвинг дает следующий ответ:
«Неудачу Германии в деле создания атомной бомбы и атомного реактора часто объясняют слабостью ее промышленности в сравнении с американской. Но, как мы теперь можем видеть, дело заключалось не в слабости немецкой промышленности. Она-то обеспечила физиков необходимым количеством металлического урана. Дело в том, что немецкие ученые не сумели правильно использовать его. И, следовательно, списывать неудачу на счет низкого промышленного потенциала Германии нет оснований. Виною по существу оказался невысокий научный потенциал, слабость ученых третьего рейха» (стр. 104).
Но этот вывод противоречит тому, о чем он сам говорит в целом ряде мест книги.
Если не неспособность немецких ученых решить подобную задачу, что же тогда было причиной? Нежелание или невозможность создать то, что они знали как создать?
Видимо, действовала не одна причина, а несколько. Постараемся рассмотреть все возможные причины неудачи. Во-первых, имеется ряд свидетельств о том, что многие немецкие ученые не хотели дать в руки Гитлера атомную бомбу и «нравственная дилемма» тревожила их. На это есть указание и в книге Ирвинга.
«В конце октября Гейзенберг решил посетить Нильса Бора. Ему хотелось узнать отношение великого датского физика к моральному аспекту ядерных разработок». «…Кардинал немецкой теоретической физики ездил к Папе за отпущением грехов», – так не без язвительности впоследствии характеризовал эту поездку профессор Йенсен» (стр. 127).
«Гейзенберг спросил Бора, имеет ли физик моральное право работать в военное время над созданием атомной бомбы. Бор ответил вопросом на вопрос: поскольку Гейзенберг заинтересовался этим, то не означает ли его вопрос, что он не сомневается в практической возможности использовать в военных целях расщепление атома. Гейзенберг мрачно отметил, что теперь он убедился в этом» (стр. 127).
В письме к ученому Бете Гейзенберг сообщил о позиции оставшихся в Германии физиков:
«Германские физики не имели желания делать атомные бомбы и были рады тому, что внешние обстоятельства избавили их от необходимости принять решение…» (стр. 342).
Под внешними обстоятельствами Гейзенберг понимал «гигантские технические усилия», которые необходимо было приложить для практической реализации атомного проекта. Исследования в Германии, по свидетельству Гейзенберга, «никогда не заходили столь далеко, чтобы потребовалось принимать окончательное решение об атомной бомбе» (стр. 342). Почему они «не заходили далеко» и почему не принималось решение об атомной бомбе? Невольно возникает вопрос: что же побуждало ученых Германии проводить исследования, если они уходили от принятия решения по атомному оружию? На этот вопрос в книге имеется ответ, высказанный рядом ученых – участников «уранового проекта», как он назывался в Германии.
«Причины, по которым ученые вообще соглашались участвовать в атомном проекте, сильно отличались от мотивов, побудивших их заокеанских коллег взяться за аналогичные работы. Разумеется, сказывалось и присущее каждому ученому… желание работать на переднем крае науки, но немалую роль играли и «предвходящие» обстоятельства» (стр. 63).
Профессор Маттаух, например, утверждал, что это участие давало возможность избавить молодых физиков от призыва в армию. Профессор Лауэ, подтверждая слова Маттауха, также считал важнейшей задачей тех лет спасти молодых физиков от фронта. По словам профессора Вайцзеккера, который сам тогда был еще молод, он вынужден был подписать контракт с военным министерством в 1939 году лишь потому, что все остальные исследовательские работы не спасали его от службы в армии.
Профессор Герлах, один из основных руководителей урановых исследований, вспоминает: однажды начальник личного секретариата Геринга спросил у него, «позволят ли проводимые урановые исследования хоть когда-нибудь создать атомную взрывчатку. Герлах доверительно ответил, что этого не случится. Тогда оторопевший секретарь попытался выяснить, для чего же в таком случае ведутся исследования. Герлах ответил, что рейх должен выиграть не только войну, но и следующий за нею мир; если Германия пренебрежет исследованиями в такой жизненно важной области, как атомная энергия, другие страны быстро опередят ее и тогда Германия проиграет мир» (стр. 307).
Герлах, очевидно, свою миссию видел прежде всего в спасении «немецкой физики от печальной участи, ожидавшей ее в случае гибели ведущих ученых и педагогов на полях войны» (стр. 344).
Самым примечательным «в эпоху правления Герлаха явилось то, что, несмотря на войну, основные усилия ученых сосредоточились не на военной тематике, а на исследованиях, не имевших к ней прямого отношения, – пишет Ирвинг.– Так, Герлах позаботился об обеспечении аппаратурой и оборудованием исследовательских групп в Гёттингене и Берлин-Далеме. Обе они занимались чисто физическими исследованиями» (стр. 270).
Еще задолго до вступления Герлаха в должность германское правительство бросило лозунг: «Немецкая наука – для войны!».
Однако профессор Герлах все фонды и привилегии, выхлопотанные для уранового проекта, стремился обратить на дальнейшее развитие науки. «Он читал правительственный лозунг как бы наоборот: «Война – для немецкой науки» (стр. 271).
Ирвинг пишет о том, что «упор во всех работах неизменно делался на теорию, а не на практику» (стр. 341) и «в немецких научных кругах нередко шли на хитрость и, пользуясь некомпетентностью ответственных руководителей, добивались возможности проводить научные исследования, которые выдавались за исследования военного характера, но которые зачастую не могли оказать в войне ни малейшей помощи» (стр. 345). На отношениях европейских ученых, эмигрировавших из гитлеровской Германии, и многих из немецких ученых третьего рейха ярко прослеживается, какое важное значение имеют цели, во имя которых решается трудная проблема. Многие из ученых, работавших над урановым проектом, не сочувствовали Гитлеру и не хотели его победы.
Приятель Герлаха профессор Розбауд, услышав в последние дни войны об успехах экспериментов на атомном реакторе, воскликнул:
«Слава богу, это случилось слишком поздно!» (стр. 319).
Работы над урановым проектом начались тогда, когда Германия лихорадочно готовилась ко второй мировой войне и военные не были убеждены в необходимости ядерных исследований. Начальнику исследовательского бюро при департаменте армейского вооружения в военном министерстве Дибнеру многие говорили; «Ничего не выйдет из вашей ядерной физики!». А его начальник Шуман, состоявший одновременно военным советником при Кейтеле, не раз кричал:
«Когда же вы, наконец, прекратите свои атомные бредни?!» (стр. 51).
Ученые жили в атмосфере страха и взаимного недоверия. Самым главным их стремлением было уберечь себя от возможных провокаций, так как в каждом институте среди сотрудников находились тайные агенты и осведомители.
Немецкие ученые боялись требовать больших капиталовложений, не желая брать на себя ответственность. Тем более, что действовавшие в то время приказы фюрера «полностью исключали любые возможности сосредоточить на производстве атомной бомбы необходимые гигантские ресурсы» (стр. 146).
«Они чересчур осторожно докладывали руководителям о возможности создания атомной бомбы» (стр. 341). Профессор Шуман и профессор Эзау «отговаривали всех, кто хотел привлечь к атомной бомбе внимание высших властей. Оба боялись одного – получить приказ изготовить такую бомбу, ибо прекрасно знали, что ждет их в случае неудачи» (стр. 342).
Ирвинг рассказывает об интригах, карьеризме, желании выдвинуться, организационных неурядицах, которые были чрезвычайно развиты в третьем рейхе, что также существенным образом тормозило организацию научных исследований.
И все-таки не одни эти препятствия были «главной причиной медленного разворачивания работ по атомному проекту. Куда больше помех научной работе, – пишет Ирвинг, – создавали сами власти, их отношение к науке вообще. Уже с самых первых дней войны немецкая экономика была всецело поставлена на удовлетворение непосредственных нужд блицкрига. Головокружение от первых военных успехов привело немцев к выводу о полном превосходстве их военной техники, и в те дни вряд ли кому приходила в голову мысль о необходимости ее совершенствования, о проведении новых научно-исследовательских работ, направленных на создание более совершенного оружия» (стр. 96).
Описывая состояние работ по сооружению атомного реактора, Ирвинг говорит о том, как близки были немецкие ученые к завершению работ.
«Правда, расчеты Гейзенберга и Дёппеля все еще оставались весьма приблизительными, но и они показывали, что, окажись в их распоряжении пять тонн тяжелой воды и десять тонн сплавленного металлического урана, им наверняка удалось бы первыми в мире создать действующий атомный реактор. Производство урановых слитков уже началось, 28 мая «Дегусса» отправила на завод № 1 первую тонну урана для изготовления слитков» (стр. 144).
«…Гейзенберг мчался в Берлин на секретное совещание, где должна была определиться судьба уранового проекта. 4 июня немецким атомщикам предстояло встретиться со Шпеером и его ближайшими помощниками по министерству снабжения. Дело в том, что еще в апреле Геринг издал постановление, категорически запрещавшее проведние всех научно-исследовательских работ, результаты которых не сулят немедленного эффекта и смогут быть использованы только после войны. Этим же постановлением право принимать решения относительно судьбы той или иной научно-исследовательской работы предоставлялось только одному человеку – Шпееру» (стр. 144).
Чтобы читатель яснее представлял себе атмосферу, в которой происходило совещание, стоит напомнить, что именно с апреля 1942 года королевская авиация (английская) начала свои рейды на города Германии: Любек, Росток, Кёльн уже были превращены в развалины, а Кёльн стал первым городом, который бомбила одновременно тысяча самолетов.
Получив на совещании слово, Гейзенберг без обиняков заговорил о военном применении атомной энергии и объяснил, каким образом можно изготовить атомную бомбу. Последнее оказалось новостью для большинства присутствующих.
Интерес военных к взрывчатому веществу нового типа ярко демонстрирует высказывание фельдмаршала Мильха через несколько дней после совещания:
«Заключите с нашими специалистами по взрывчатым веществам контракт – скажите им, чтобы они разработали взрывчатку, которая сильнее всех других взрывчатых веществ! Мы обязаны найти средства, чтобы отомстить за Росток и Кёльн, и, когда мы начнем атаковать, мы должны заранее знать, что это есть единственный удар, который разрушает города» (стр. 145).
Вечером после закрытия совещания Гейзенберг, случайно очутившись рядом с фельдмаршалом Мильхом, улучив минутку, спросил его, что сулит немцам исход войны? Мильх ответил по-военному прямо; «Если немцы проиграют, всем им лучше будет принять стрихнин».
Тот же самый вопрос Гейзенберг задал Шпееру, когда показывал ему научные установки Физического института. Министр повернулся лицом к физику и, не сказав ни слова, посмотрел на него долгим, как будто ничего не выражающим взглядом. Этот взгляд и молчание были красноречивее всех слов.
23 июня Альберт Шпеер докладывал Гитлеру о делах. В числе прочих он затронул и атомный проект. В длинном перечне вопросов проект значился под шестнадцатым номером.
Все, что счел нужным записать по этому поводу Шпеер, исчерпывалось одной фразой:
«Коротко доложил фюреру о совещании по поводу расщепления атомов и об оказанном содействии».
Позже Гейзенберг утверждал, что весной 1942 года у них не было морального права рекомендовать правительству отрядить на атомные работы 120 тысяч человек.
Военные же руководители, опьяненные успехами в первый год войны в Европе, «вовсе не были убеждены в необходимости именно теперь начинать ядерные исследования» (стр. 51).
Конечно, далеко не все ученые занимали по отношению к ядерному оружию такую позицию, как профессора Гейзенберг, Ган, Герлах. Были и другие, которые на «урановом проекте» хотели сделать себе карьеру. И они, вероятно, используя теоретические и экспериментальные работы других, смогли бы завершить или во всяком случае значительно продвинуть их, если бы этому не мешали другие обстоятельства, на которые также указывает автор книги.
Из книги Д. Ирвинга «Вирусный флигель» отчетливо явствует, какой размах приняли в Германии работы в области атомной энергии – работы, имеющие целью использовать ее для военных нужд. Ирвинг пишет:
«Эти два человека, Дибнер и Эзау, каждый по-своему, убедили военных в необходимости атомных исследований. И когда разразилась война, только Германия, только она одна, имела военное учреждение, целиком занятое изучением использования атомной энергии в военных целях» (стр. 52).
Следует иметь в виду, что среди нацистского руководства Германии постоянно шла борьба за власть и положение в стране. Геринг, ответственный за эти работы, «назначая руководить атомным проектом физика, а не администратора, прежде всего желал, чтобы никто не мог воспользоваться этим проектом для укрепления собственного положения и получения личных преимуществ и благ» (стр. 345).
Ученые академического склада, не связанные в прошлом с промышленностью, они не обладали необходимой практической хваткой, решительностью и не могли оценить ни трудностей, ни необходимых средств для решения проблемы. На вопрос министра снабжения Шпеера, сколько потребуется денег, чтобы ускорить исследования, профессор Вайцзеккер назвал сумму в сорок тысяч марок. «Это была столь жалкая сумма, – вспоминал впоследствии фельдмаршал Мильх, – что мы переглянулись со Шпеером и даже покачали головами, поняв, сколь наивны и неискушенны эти люди» (стр. 341).
Ирвинг придает существенное значение ошибке, совершенной профессором Боте при определении длины диффузии тепловых нейтронов в графите: он называет ее «роковой ошибкой».
Эта ошибка привела к тому, что немецкие ученые забраковали графит как замедлитель и им пришлось делать ставку на тяжелую воду.
Отсюда и возникла борьба за доставку тяжелой воды из Норвегии, с единственного в то время завода в мире, производившего тяжелую воду. Ирвинг красочно описывает героическую борьбу норвежских патриотов за то, чтобы не допустить поступления тяжелой воды в Германию.
«Ошибка» Боте вызывает большое недоумение. Константа была уже ранее определена и определена правильно. Почему же никто не усомнился в ошибке Боте и не постарался проверить результаты его эксперимента, тем более, что сам эксперимент не являлся слишком сложным?
Это лишнее свидетельство «не неумения» ставить эксперименты, а «нежелания» искать решения проблемы. Ученые Германии действительно не хотели прилагать усилий к тому, чтобы дать в руки Гитлера ядерное оружие. Это подтверждает и та позиция, которую многие из них заняли в вопросах ядерного вооружения уже значительно позже – после крушения третьего рейха.
В апреле 1957 года восемнадцать западногерманских ученых, занимавших значительные научные посты в ФРГ, выступили в печати с декларацией против планов атомного вооружения бундесвера. В заявлении они говорили о том, что планы атомного вооружения бундесвера наполняют подписавших декларацию ученых-атомников «глубокой тревогой». Они считают, что необходимо добровольно «отказаться от обладания атомным оружием любого рода».
Они заявили о том, что ни один из подписавших заявление не будет участвовать ни в производстве, ни в испытании ядерного оружия.
Среди подписавших эту декларацию был Отто Ган, а также многие из тех, кто участвовал в работах над «урановым проектом» в гитлеровской Германии, в том числе Гейзенберг, занимавший в 1957 году пост директора физического института Макса Планка в Гёттингене, Лауэ – директор института Ф. Габера, Маттаух – директор института химии Макса Планка в Майнце; Вайцзеккер и Виртц, бывшие в 1957 году профессорами университета в Гёттингене.
Уже позже Вайцзеккер примкнул к Пагуошскому движению ученых за предотвращение атомной войны и стал принимать участие в международных встречах ученых, участвующих в этом движении.
Через год после появления декларации восемнадцати ученых с призывом предпринять действия против атомного вооружения Западной Германии выступили еще сорок четыре западногерманских профессора. Они обращали внимание на то, что ФРГ втягивается в систему ракетного вооружения и превращается в склад ядерного оружия и что у миллионов немцев это вызывает глубокую озабоченность и тревогу. Для этой тревоги имеются очень серьезные причины, так как нынешние руководители Западной Германии уделяют значительное внимание созданию самого современного ракетно-ядерного оружия. Они хотят силой этого оружия изменить сложившиеся после второй мировой войны границы, о чем ясно говорилось в «меморандуме» Главного штаба бундесвера осенью 1961 года. В этом меморандуме сказано:
«Без того, чтобы владеть атомной бомбой, нечего и думать о том, что Германия сможет быть восстановлена в своих исторических и национальных границах».
Встревоженные профессора поэтому и призывали к созданию в центре Европы безъядерной зоны.
…Но все же не позиции ученых и не ошибки, совершенные ими, явились причиной того, что в гитлеровской Германии не было создано ядерное оружие. Решающим было то, что гитлеровское руководство не оценило значение его и не приняло надлежащие меры к тому, чтобы организовать на должном уровне эти работы.
Сама государственная система, созданная Гитлером, была помехой в решении таких задач, где требуется мобилизация всех сил страны – и материальных, и духовных.
Если бы даже все научные вопросы были германскими учеными решены, добиться успеха в такой сложной области, как производство ядерного оружия, они не смогли бы. В этом производстве концентрируются многогранные трудности – и научные, и инженерно-производственные. Необходима была мобилизация огромных материальных ресурсов страны.
Англия во время войны также не могла создать своего ядерного оружия. Главной причиной было отсутствие возможностей выделить необходимое количество средств и материалов, которые исчислялись в огромных количествах, о чем ярко свидетельствует американский опыт.
В наше время, когда все параметры, необходимые для организации технологических процессов производства плутония и урана-235, известны и нет необходимости производить поисковые работы и ставить сложные эксперименты, ибо все нужные научно-технические сведения широко освещены в печати, организация производства ядерного оружия не представляет невероятных трудностей, которые возникали перед теми, кто первым начинал эти работы.
Книга Ирвинга представляет особый интерес также и потому, что в связи с договором о нераспространении ядерного оружия к вопросу о возможности появления новых ядерных стран привлечено внимание мировой общественности. Поэтому книга «Вирусный флигель», излагая историю атомных исследований в Германии, помогает, в частности, правильно оценить значение этого договора и понять, почему так необходим международный контроль за работами также и в области мирного использования атомной энергии.
В те годы фашистская Германия не сумела создать ядерное оружие. Но с невероятным упорством за решение этой задачи взялись те, кто ныне руководит судьбой немецкого народа, населяющего территорию Федеративной Республики Германии. Многие из тех, кто руководил созданием ядерного оружия при Гитлере, еще живы и принимают участие в работах по ядерной физике, занимаясь организацией производств, необходимых для военной атомной промышленности. Живы еще и занимают высокие командные посты в армии и правительстве те, кто тогда не оценил мощи ядерного оружия и не принял необходимых мер к тому, чтобы наладить его производство. Вот почему так обеспокоена общественность многих стран Европы тем обстоятельством, что правительство ФРГ уклоняется от подписания Договора о нераспространении ядерного оружия. Вот почему необходимо использовать все средства воздействия, чтобы подпись ФРГ под этим Договором была. Этого требует безопасность народов Европы.
Книга «Вирусный флигель» представляет интерес для всех, кому не безразличны международные проблемы и особенно вопросы борьбы за мир и за разоружение. В ней собрано много полезных сведений о той борьбе, которая шла в Германии на путях овладения ядерной энергией и об атмосфере, царившей в те годы в стране.
…Не со всеми положениями и объяснениями, изложенными в книге Д. Ирвинга, можно согласиться, но вместе с тем она дает интересные сведения об истории атомных исследований, проводившихся в те годы в Германии, и событиях, представляющих не только исторический интерес. Эта книга напоминает всем, нам о необходимости внимательно следить за развитием атомных работ в Западной Германии и вообще работ по созданию новых типов вооружения, в том числе химико-бактериологического оружия.
Деятельность западногерманских реваншистов может привести мир к еще большей катастрофе, чем та, которую народы Европы пережили во время второй мировой войны.
Профессор В. ЕМЕЛЬЯНОВ
