Текст книги "Спящий с Джейн Остин"

Автор книги: Дэвид Эйткен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава тринадцатая, несчастливая кое для кого

В сборнике рассказов, который ныне, возможно, уже не найти на книжных полках, – «Закат английской преступности» – Джордж Оруэлл провозглашает, что доверять можно лишь тем автобиографиям, каковые содержат в себе те или иные нелицеприятные факты. В противном случае, говорит он, автор, скорее всего, лжет.

Я могу сказать, не кривя душой, что солгал вам лишь однажды, и это была мелкая, ерундовая деталь относительно моего рождения на театральных подмостках. И даже в тот раз у меня были самые что ни на есть благие намерения. Я пытался сделать в литературном смысле то, что медицинские сестры делают в буквальном, т. е. создать непринужденную атмосферу. Внушить доверие к себе. Дать вам почувствовать твердую руку.

Говоря серьезно (если мне будет дозволено стать серьезным хоть на одну минутку), я полагал крайне важным обрести возможность, скажем так, манипулировать вами. Исключительно для вашего собственного блага и ради сохранения бесценного времени, каковое есть очень нужный предмет – примите это как данность. Никто из нас не молодеет, особенно я.

Разумеется, теперь, когда вы уже уяснили для себя (я надеюсь и верю, что так оно и есть) масштабы моего интеллекта и степень порядочности (доходящей практически до стадии полной и абсолютной невинности), больше нет нужды для уверток и ухищрений. Мы можем отринуть притворство. Можем ослабить свои метафорические подпорки. Можем, наконец, скинуть маски.

Итак: ни до, ни после рождения я ни разу не бывал на театральных подмостках в старом «Пэлисе». И вообще нигде не был – в том числе и в Блэкпуле. Поняли? Отлично. С этим разобрались.

Автобиографии стоит доверять лишь тогда, когда она вскрывает что-то нелицеприятное… Из писанины Оруэлла следует, что столь серьезное преступление, как убийство, – «невыразимо порочное прерывание жизни», как он это поименовал, – является следствием сильных душевных потрясений. Боюсь, в моем случае это не так. Я планировал кончину каждой из моих девочек (по крайней мере, начиная со второй, поскольку первое убийство, как вы уже знаете, произошло в значительной степени под влиянием момента) с холодной расчетливостью и бессердечной скрупулезностью.

Впрочем, если вдуматься, «скрупулезность», возможно, не самое le mot juste [70]70
  Le mot juste – Точное слово (фр.).


[Закрыть], и я расскажу вам почему – сразу после того, как заскочу в угол камеры, где расположен закуток для мальчиков. Лучше наружу, чем внутрь, – как мы, старые зэки, любим говорить.

Я всегда полагал, что любое заранее планируемое мероприятие (за исключением разве что Дня высадки [71]71
  День высадки – 6 июня 1944 года – открытие второго фронта во Второй мировой войне, когда войска союзников под командованием Д. Эйзенхауэра высадились на побережье Нормандии.


[Закрыть]– да и то было довольно шатким) обречено на провал. Операции терпят неудачу, планы рушатся, система сбоит и разваливается. Если янки организуют вертолетные миссии для спасения заложников, кто-нибудь обязательно забывает прихватить патроны. Когда вы бомбардируете дворец Кадафи, он ночует в палатке. Средняя продолжительность жизни электрического чайника сжимается до годового срока. Вы не можете даже вытащить долбаный ломтик хлеба из тостера в тот же день, когда положили его туда, потому что он застревает там намертво! Так осталась ли у человечества хоть призрачная надежда?

Простите, я опять несу вздор, и, разумеется, Дебби может объяснить почему. Если верить Дебби, определенные типы психически больных – прервите меня, если стиль изложения покажется вам слишком академичным, – испытывают трудности с осознанием явной непоследовательности в своем видении постижения собственной внутренней сущности, с одной стороны, и негативной реакцией общества на их поведение – с другой. Таким образом, средний сумасшедший, очевидно, предпримет долгий обходной путь для рационализации своего поведения посредством – внимание! – разъяснения его окружающим.

Вот и все, что можно сделать с перекошенными жизненными ценностями индивида и механизмами самозащиты посредством пустой научной болтовни вроде этой. Впрочем, Дебби настаивает, чтобы я изложил все это на бумаге, когда тост начнет вести себя как полагается – если только этот проклятый ломтик хлеба когда-нибудь вылезет из тостера. Человек должен сделать свою психиаторшу счастливой. Или, по крайней мере, должен попытаться – если желает отведать еще одно женское ухо. Я уже слишком стар, чтобы приниматься за рытье подкопов или искать себе другие хобби. Так что не вините меня за то, о чем вы сейчас читаете. Я просто последователен в своих действиях.

Я повторяю: «скрупулезность» – не вполне правильное слово. Я все же многое оставлял на волю случая. Думаю, можно сказать, что я был легкомысленным убийцей. Мистер Хладнокровие. Мсье Sang-Froid. Господин Покажи-нос-полиции. Мистер Осужденный Пожизненно.

Те меры предосторожности, которые я предпринимал, заметая следы, едва ли сбили бы с толку Шерлока Холмса. Простите, я сказал: «Шерлок Холмс»? Мои смехотворные попытки отвести от себя подозрение не обманули бы и доктора Ватсона. Я сказал: «доктор Ватсон»? Те идиотские методы, которые я использовал, дабы укрыться от полиции, не напрягли бы и инспектора Лейстреда. Я сказал: «инспектор Лейстред»?.. и т. д.

По телефону я забронировал номер в отеле, назвавшись графом Кёнигом [72]72
  Кёниг (Konig) – король (нем.).


[Закрыть]– маленькая шутка для поклонников Гёте. Я выбрал «Шератон», поскольку полагал, что так вам будет проще представить, на что это похоже… А, ладно! Все они выглядят одинаково, правда же? Именно поэтому янки чувствуют себя как дома в любой точке мира. Зеркальные лифты, лепнина над балконами, фонтанчик в фойе и все такое. Так вот: я выбрал «Шератон» для вас – не для себя. На самом деле, мне не стоило разделываться с Лолой в «Шератоне». «Шератон» – слишком стильный отель для подобных дел. «Шератон» категорически запрещает убийства в своих стенах – это одно из самых строгих его правил. («Убийство в этих стенах» – как вам такое название для романа?)

Итак, я заказал номер на двоих в отеле «Мак…» и договорился с Лолой, что она придет первой и возьмет ключ. Элементарно, дорогой Пуаро. Затем я позвонил администратору и спросил, прибыла ли уже миссис Кёниг, – таким образом выяснив, какой номер предназначался для нас. Благодарю вас, профессор Мориарти, я принимаю эту золотую статуэтку как символ признания моих заслуг перед преступным миром.

Мизансцена была выстроена, проститутка на месте. Преступлению пора свершиться! Боюсь, вам придется напрячь воображение и самостоятельно представить торжественную музыку. Мне здесь, в тюрьме, не дозволяется иметь даже транзисторного приемника.

О боже, какое жуткое одеяние! Такова была моя первая мысль, когда я увидел Лолу. «Можно вынуть шлюху из публичного дома, – говорил ее наряд, – но нельзя вынуть публичный дом из шлюхи». То, что казалось естественным и даже милым в суровых стенах подвала на Д-стрит, стало дешевым и безвкусным в роскошной обстановке комнаты 569 отеля «Мак…».

Лола использовала слишком много косметики, а ее одежда выглядела неопрятно и вульгарно. На одном чулке были спущены петли, накладные ресницы на левом глазу отделились от места крепления и болтались на честном слове – как и мое сексуальное влечение. В результате Лола, на мой вкус, была слишком похожа на дешевую проститутку… Мне так и слышится смех Дебби в тот момент, когда она все это читает. Но ведь я пишу только правду. И потом, пристало ли врачу смеяться над пациентом? Это дурно, Дебби. Надеюсь, тебе станет стыдно…

Впрочем, стоп. Будь справедлив к девушке, она и есть проститутка, напомнил я себе. И мы собрались здесь, чтобы немного поразвлечься, не так ли? Вечеринка из разряда «сунь-вынь» – я ничего не напутал? Разве не так было сказано в приглашении: «Мы предоставим вам все, что можно купить за деньги»?

Подобно беглецу, прячущемуся от луча прожектора среди сложных конструкций концентрационного лагеря, я пробирался к месту рандеву Лолы с ее Создателем через самые скудно освещенные части отеля, прижимаясь к стенам в фойе и поднявшись по лестнице вместо лифта. Я даже подумывал о засаде на лестничной клетке, дабы проверить, не следят ли за мной, – но тут как раз вспомнил, что пока еще не сделал ничего плохого.

Как я и велел, Лола заказала шампанское со льдом, и я удостоверился, что в службу доставки звонила именно она. На время появления в нашем номере официанта с тележкой я предусмотрительно укрылся в ванной, предварительно оставив Лоле строгие инструкции относительно точного размера причитающихся ему чаевых. В качестве инструктажа я процитировал слова Полония, обращенные к Лаэрту: «Всем отдавай свой слух, кошель же – лишь немногим».

Едва официант удалился, я вернулся в комнату. Легко и плавно – подобно вошедшему в поговорку барсу – я скользнул к наружной двери, чуть приоткрыл ее и вывесил табличку «Не беспокоить». Удивительно, как быстро и четко я соображал и действовал в те дни моего расцвета!

Отель «Мак…» предлагал посетителям весьма и весьма достойный ужин. Я бы дал ему звезду, если б небеса принадлежали мне и я мог ими распоряжаться. Каждое блюдо находилось в отдельной ячейке, на тележке с подогревом. Наметанным взглядом я мгновенно определил, что на этом транспортном средстве, даже вконец опустевшем, едва ли найдется достаточно места для сокрытия тела – разве что предварительно расчленить его на мелкие куски. Забавно анализировать, какие вещи мы замечаем в первую очередь…

Лола продемонстрировала убогость фантазии, выбрав шиш-кебаб и жареную картошку. Очевидно, она принадлежала к той породе людей, которые в Португалии будут есть пирог и бобы, а в Испании закажут рыбу с чипсами. Впрочем, ей уже не суждено посетить эти уголки мира. Мои собственные гастрономические предпочтения лежали в области garbure – классического французского крестьянского супа, за которым последовали rognons de veau aux raisins – телячьи почки с виноградом. И на закуску (так сказать, в качестве десерта) – тарелочка свежих человеческих ушей.

Два выбранных мною блюда, к сожалению, отсутствовали в меню отеля, так что пришлось пробавляться шиш-кебабом заодно с Лолой. Чего только не сделаешь ради любви.

Шиш-кебаб был подан на симпатичных деревянных шампурах, украшенных резьбой в ацтекском стиле… Да-да, я вижу, как разыгралось ваше воображение. Вы заглядываете вперед и представляете (я неправ?), что через несколько минут – бац! – Пронзатель нанесет новый удар и шампуры очутятся в очаровательных ушках Лолы. Вот вам мой совет: смотрите на вещи проще, ребята, вы слишком возбудились. Остыньте и позвольте драме разворачиваться своим чередом. Не пытайтесь предугадать действия Пронзателя, это все равно не сработает. В конечном итоге вы будете чувствовать себя идиотами.

О чем бишь я? Ах да. Мы допивали шампанское – «Боллингер», как сейчас помню, – предварительные жидкие ласки родом из Франции. Все, что угодно, для моих милых жертв!

Я рад сообщить, что Лоле вроде бы понравился ее последний ужин на земле и она в полной мере насладилась им, прежде чем стать, в свою очередь, частью меню. Она раскраснелась, на ее припудренном личике появились розовые пятна, что выглядело несколько чахоточно. Во время ужина Лола развлекала меня похабными историйками из своей рабочей практики. «Байки из борделя Данди» – так, думаю, могло бы звучать название, кабы я однажды решился их опубликовать.

Один клиент, кажется, стоял на коленях, плача и рассказывая о десятичных дробях (думаю, это правильный термин), а Лола тем временем должна была нависать над ним и бранить на чем свет стоит, зачитывая записи из его старого школьного дневника.

– Он плохо знал алгебру, – пояснила Лола.

Я не буду говорить за всех, но большинство клиентов, описанных мне Лолой, выглядели так, словно нуждались в няньках с подгузниками и пеленками, вытирающих им нос. И нет сомнений: они все еще болтаются по миру, в то время как нормальный и порядочный человек томится взаперти. Ничего странного, просто в мире отсутствует справедливость.

После ужина настало время ушного бильярда, и мы оба это знали. Снукер [73]73
  Снукер – Вид бильярдной игры.


[Закрыть]с участием полового и слухового органов. Розовый шар в угловую лузу, карамболь от бортика ушной раковины… Черт возьми, вы можете провести свои собственные умные аналогии, не полагаясь на меня постоянно? Чем бы вы ни занимались – не впадайте в зависимость от сертифицированного сумасшедшего.

Вы полагаете, я слишком долго задерживаюсь на своей первой мертвой проститутке? Что ж, это мой недостаток. И нечего ворчать на парня.

Лола Монтес предоставила свои уши в полное мое распоряжение. Она легла на спину, обольстительно раскинувшись на подушках, и призывно выставила на обозрение свои шикарные кусочки головной плоти. Я говорил вам: эта девушка была профессионалкой и вдобавок обладала гордостью. «Ваши деньги за мою плоть». Ну и что с того? В мире есть множество гораздо более омерзительных вещей. По крайней мере, эта женщина была честна в своей продажности. Она не качала права и все такое.

Лола научилась покачивать своими ушами. Вы хоть раз встречали что-нибудь подобное в текстах так называемой классической литературы? Она подергивала ими, она демонстрировала их во всей красе… Черт возьми, ее маленькие ушки, казалось, молили: «Возьми нас, возьми нас, возьми нас». И я взял…

Я лежал на спине – насыщенный, утомленный… ладно, я отказываюсь вдаваться в романтические детали, и мне плевать, что там говорит Дебби насчет катарсиса. Давайте просто скажем: после этого секса Лола никогда в жизни не подставила бы свои уши иному мужчине. А потом…

Потом Лола поступила очень дурно.

Послушайте, я отнюдь не блюститель нравов, как вы уже и сами знаете, но даже я был шокирован. Да, я получил причитающееся удовольствие, и Лола сделала для этого все возможное. И что же теперь? Она пыталась заработать бонус – или как? Я ведь обещал заплатить за чертову комнату в отеле, я накормил ее прекрасным ужином, я целиком и полностью заслужил ее. Я взял то, что мне полагалось, Лола принадлежала мне. Так о чем она, черт возьми, думала, засовывая свой язык мне в ухо? Я ненавижу это! Я терпеть не могу, когда люди лезут ко мне в голову! Тебя это тоже касается, Дебби!

Извините. Мне жаль. Искренне прошу прощения. Возможно, я становлюсь невосприимчивым к наркотикам, которыми меня пичкают больничные властелины. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я очень тихий, послушный и хорошо себя веду. Я вовсе не собирался браниться – совсем наоборот. Я просто пытаюсь подоходчивее разъяснить вам, что к чему… вы, долбаные идиоты!

«Никогда не называйте своих читателей идиотами» – таково первое правило написания художественного произведения, разъясненное мне помощниками издателя. Я помню его, и теперь это слово просто вырвалось случайно, нечаянно слетело с языка. Я сделал это не нарочно – в отличие от намеренного поступка Лолы.

«Этот человек, леди и джентльмены, – сказал толстый адвокат присяжным, – считает вас сборищем придурков. Он думает, что вы поверите его очевидной лжи» и т. д. и т. п. Он явно не мог дождаться окончания процесса, чтобы сбежать к своим опедерастенным мальчикам-хористам… Вы тоже получите Букеровскую премию, если обогатите лексику новым словом.

На самом деле мои присяжные и были сборищем придурков. Они заперли меня и выкинули ключ. Вернее, так они думали. Эти люди ничего не знали о Дебби, о моем бесценном хитроумном велосипедисте или о моем пари с охранником относительно Джейн Остин.

Да, эта потаскушка Лола засунула язык прямо мне в ухо. Она позволила себе лишнее, и вы не посмеете это отрицать. Я был ее господином, я обеспечил ей комнату в отеле, а она воспользовалась мною. Я Поднял эту женщину со дна подвального борделя – подземного борделя – и вознес на трон (более или менее), и вот как она мне отплатила. Сунув язык мне в ухо. Язык шлюхи. Я и поныне вздрагиваю при мысли о тех местах, в которых этот язык побывал до меня.

Сперва я застыл в ошеломлении, неспособный что-либо предпринять. Голова моя поплыла – и не только потому, что шлюха выпустила в ухо уйму слюны, хотя и это тоже. Кто-нибудь другой на моем месте мог просто-напросто утонуть.

Я вслепую зашарил вокруг себя, и рука моя тяжело опустилась (ну да, угадали, угадали) на ацтекский шампур. Вы совершаете большую часть этих преступлений еще раньше, чем я. По крайней мере, мысленно.

Предсказуемо, чего уж там греха таить, но как должен был поступить несчастный Пронзатель? Я подвергся атаке, и рефлексы призывали к защите. Обороняющееся животное – в своем праве, это написано во всех книжках о дикой природе.

Мои пальцы сомкнулись на рукояти импровизированного резного оружия. (Какое кино можно было бы снять! Мне хватило бы денег, чтобы купить собственную психиатрическую клинику и выпустить себя.) В последний миг – в ее последний миг – Лола казалось, поняла мое намерение. И что самое стран ное, она не осудила его. В отличие от других многочисленных дам, Лола не стала сопротивляться или звать на помощь – хотя последнее могло бы решить проблему наличия ее языка в моем ухе, застрявшем там, когда Лола испытала приступ невероятного ужаса.

Врачи скажут вам, что так не бывает, но что они понимают, эти врачи? Они будут утверждать, что ваша опухоль доброкачественна, даже если в парикмахерской у вас начали выпадать волосы. Так что воспринимайте слова докторов с долей здорового скептицизма, вот вам мой совет. Все, что я здесь рассказываю, – истина.

О чем я говорил? Ах да: Лола вздохнула, когда я пронзил ее барабанную перепонку жирным деревянным вертелом. Возможно, именно потому, что вертел был жирным, он легко вошел в ее голову. Если бы все мои операции с девушками проходили столь же прекрасно и без проблем! В тот миг, когда Лола испускала дух, на ее губах возникло нечто похожее на легкую благодарную улыбку. А потом взгляд ее обессмыслился, и она затихла.

Так я спасся от изнасилования, хотя и дорогой для Лолы ценой. Но я честно обеспечил ей комфорт, пищу и кров, а она цинично обманула мое доверие. Сие непростительно, так что я был в своем праве. И пусть даже я являлся хозяином, а Лола – паразитом, теперь настал мой черед питаться ею. Вполне справедливо, как вы полагаете? Разумные люди со мной согласятся. Ага! Я вижу, вы киваете головой. Отлично.

Словно бы специально для того, чтобы облегчить мне, дорогому гостю (я не хвастаюсь, так сказано в их буклете), жизнь, администрация отеля присовокупила ко всему прочему содержимому своей футуристической тележки электрический нож для мяса, работающий на батарейках. При работе он издавал негромкий приятный звук. Встав перед зеркалом трюмо, я принял драматическую фехтовальную позу, будто д'Артаньян, и сделал стремительный выпад в сторону своего изящного отражения. Эван Мак-Грегор, пожалуй, достоин чести играть меня в кино (обо всем следует думать заранее), хотя волосы у меня красивее, чем у него, если я их мою. Не его волосы, разумеется, а свои.

Все, что осталось от Лолы, я упихал в тележку (само собой, кроме ушей). На проверку этот агрегат оказался на удивление вместительным. Мне в тот вечер определенно везло: батарейка села именно в тот момент, когда я разрезал последний из Лолиных хрящей.

Расчлененка – непростая работенка… извините за глупую рифму. Лола была хрупкой и худосочной. Тем не менее к тому времени как я закончил свой скорбный труд, аппетит у меня разыгрался с новой силой. По этому поводу – и благодаря современным чудесам бытовой техники – я вознаградил себя за работу парочкой поджаренных ушей на булочке. Уши a la mode [74]74
  A la mode – В собственном соку (фр.).


[Закрыть]. Oreilles de Lola a la maniere de Daniel [75]75
  Oreilles de Lola a la maniere de Daniel – Уши Лолы по рецепту Даниэля (фр.).


[Закрыть]. Ушной деликатес. Где пчела собирает нектар, там и мне что-нибудь перепадет. Извините, мистер Бэкон [76]76
  Мистер Бэкон – Имеется в виду английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626), который проводил параллель между своим подходом к философии и деятельностью пчел, собирающих нектар с многих цветков и перерабатывающих его в мед.


[Закрыть]. Хи-хи.

Я прихватил сумочку Лолы, в которой она хранила плату за свои грехи. Ее помадой я написал на зеркале: «Всего наилучшего! Поражатель» (я был так взбудоражен, что даже перепутал свое собственное прозвище), а еще перед уходом я… ну, я не мог воспротивиться искушению, понимаете? Я снова включил тележку и поставил на максимальную температуру. Гори, шлюха! В крайнем случае я после представлю все дело так, будто просто сбегал от пожара.

Счастлив сообщить вам, что на этот раз мир заметил меня и взбудоражился. Несмотря на праздничную неделю в Броти Ферри и сопутствующий ей ажиотаж в газетных колонках, редакторы не смогли проигнорировать пожар в лучшем отеле Данди, сгоревшем дотла в огне, который начался с тележки, содержащей труп без ушей. В такие приборы следует вставлять предохранители понадежнее, право слово.

И еще к вопросу о безопасности: ни в коем случае не стоит загромождать пожарный выход – особенно снаружи. Итог: двадцать семь жертв. И – хотите посмеяться? – среди погибших оказалось порядка четырех проституток! Лола была не единственной распутницей в городе.

Между делом стоило бы, возможно, обратить внимание на тот факт, что здесь я – опять же, втихую – сделал доброе дело, проредив очередь в крематорий Данди. Поблагодарил ли меня его персонал? А вы как думаете?