Текст книги "Спящий с Джейн Остин"

Автор книги: Дэвид Эйткен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая

Тем, кто не является шотландцем, жить несравненно легче. При нормальном ходе событий выпускники Оксфорда и Кембриджа всегда находят теплые местечки (обычно за счет друг друга, грязные маленькие педрилы!) в Министерстве иностранных дел, палате лордов или папином коммерческом банке в лондонском Сити. Начиная в качестве отцовских ассистентов, они в конечном итоге дорастают до Больших Боссов.

Для шотландцев сценарий несколько иной. Я никогда не пытался познать пределы своих возможностей, но чувствовал, что обладаю проницательностью, огромным интеллектуальным потенциалом, острым умом, физической привлекательностью… Мне больше некуда было стремиться, не так ли? Теперь вы уже неплохо меня знаете и можете понять, что я не преувеличиваю. Но видите ли, не зная пределов своих возможностей, я полагал, что они бесконечны. Для меня настало время оставить свой след в мире. Талант, уверял я себя, не останется без награды.

У моей невольной, продлившейся несколько лет безработицы, были серьезные и объяснимые причины. Энергия и энтузиазм, присущие мне, когда я преследую свои цели, и мои амбиции часто шокируют окружающих. В их глазах я предстаю человеком сильным и напористым. Во время бесед я часто бываю непредсказуем и изрекаю парадоксальные вещи (вспомните, как отец Мерфи узнал цену Бога), так что, возможно, я часто пугал интервьюеров одним фактом своего присутствия. Будучи менее смертными, чем иные прочие, эти толстые коты поклоняются своим блюдечкам с молоком, покуда вращаются внутри своего сообщества. Но им трудно признать авторитет сильного и харизматического чужака вроде меня. Проще говоря, эти жирные бюргеры из Данди и окрестностей не знали, что со мной делать.

Никогда и ни в каких ситуациях мои действия не основывались на холодном расчете собственной личной выгоды, и вот тут я совершил ошибку. Я был хорошим, добрым человеком – слишком добрым для современного мне мира. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что в своей наивной доверчивости, более похожей на раскрытый цветок, а не на закрытую книгу, я позволил потенциальным работодателям увидеть мое презрение к их заурядным, банальным жизням, а также – к продукции, ими производимой, и несовершенству их собеседований при поступлении на работу. (К примеру, комментарий вроде: «Никогда не слышал настолько дурацкого вопроса» – мог являться примером неверного подхода.)

Должен сказать в свою защиту, что в то время я активно занимался преодолением робости, неизменно возникавшей у меня при встрече с группами из трех и более человек. Даже ухоману многосторонние беседы могут иногда досаждать, как нежелательный дар бычьей печени. Ухоман может сделать с куском плоти в своем рту нечто более приятное, нежели просто превращать его подергивания в осмысленную речь. Почему люди предпочитают одевать язык серебром слов, когда могли бы погрузить его в золото серы? Ответьте-ка мне, если можете. «Дьявольское красноречие» – не это ли выражение люди обычно употребляют? Ну да ладно…

Я многое узнал в университете – пусть даже это было не то, чему меня пытались там научить. Не обладая иными ресурсами, кроме интеллекта, я приобрел несокрушимую антипатию ко всем банальным аксиомам и догматическим формулам. Я высмеивал тривиальные морали. Я порицал социальные условности. Я не собирался произносить проповедей, но – боже мой!.. Если б вы хоть раз услышали отвратительную пустую болтовню, извергающуюся из уст моих наставников, вы бы тоже фыркали в кулак, поверьте мне. Сомнительные предрассудки, касающиеся необходимости категорических императивов поведения. Крючкотворствующее морализаторство. Когда я слушал подобную лабуду, мои витальные органы зудели от нетерпения. Думаю, вы отлично можете себе это представить. Если б вы оказались там… Но – извините, я забываю о том, что вы обучались лишь в средней школе. Не надо волноваться! В конце концов, я же сижу в тюрьме.

Ладно, тогда позвольте спросить вот о чем: не кажется ли вам, что жизнь становится более реальной, когда разбиваются все ваши иллюзии? Или, может быть, вы считаете жизнь оптической и слуховой галлюцинацией?

«Закоренелый распутник» – так назвал меня толстяк адвокат. Но следующая женщина, которая вошла в мою жизнь, могла бы опровергнуть это заявление, если б нашелся какой-нибудь способ вызвать ее в зал суда. Ко времени начала процесса, боюсь, она уже изрядно пованивала… Пристегните ремни – вот вам мой совет.

«Дьявол находит работу для праздных языков» – так, кажется, гласит старая поговорка? В одной книге я вычитал фразу: «Возникли новые обстоятельства, осложнившие и без того запутанное положение моих дел». Если говорить о моей собственной жизни, то новые обстоятельства возникали беспрестанно и привели мои дела в такое запутанное состояние, что они не распутались и поныне.

Ее звали Анушка. Рыжая посланница дьявола, явившаяся на землю, чтобы ублажить меня. Не исключено, что это была проверка на вшивость: она желала знать, подхожу ли я для того, чтобы играть в ее адской команде. А может быть, Анушка сама проходила курс обучения, и я был всего лишь очередным тестом на ее пути к совершенству и переходу на новый демонический уровень.

Есть некая тенденция, характерная как для древней, так и для современной истории. Тенденция, с моей точки зрения, достойная порицания. Она состоит в том, что люди называют отпрысков именами своих идолов. Я категорически осуждаю подобное стремление, и единственное исключение, которое я готов принять, – это египетский фараон Рамсес I. В свое время он стал объектом поклонения, построив храмы в Карнаке, Фивах и Абу Симбеле – исключительно ради умножения своей славы. Он дошел до того, что стал своим, собственным идолом и называл себя Рамсесом II – вдобавок к Рамсесу I. Он назвал себя в свою честь, но никому даже в голову не пришло запереть его в психушку!

К чему я все это? Да я просто выбрал вот такой окольный путь, чтобы объяснить, как Анушка получила свое имя. Ее мать испугалась змеи, будучи на сафари во владениях герцога Бедфордского, а егерь по имени Анушка прогнал эту змею. Не такая уж навороченная история, согласен. Но правда чаще всего гораздо скучнее вымысла, и мы ничего не можем с этим поделать, не так ли? Я излагаю голые факты без прикрас, и можете критиковать, если угодно.

Замечали ли вы, парни, что женщина всегда знает, когда ты ее хочешь? Я думаю, это что-то гормональное, или лимфатическое, или как там звучит правильный медицинский термин? Ну простите, простите, у меня гуманитарное образование. Вы заходите в переполненную комнату, оглядываетесь по сторонам, и… бинго! Вы хотите каждую женщину в поле вашего зрения, и они все это отлично понимают. Это сверхъестественно, но происходит постоянно. Подобные мысли сводят меня с ума и заставляют психовать.

В отличие от почти вымершего ныне высокогорного зимородка, который поедает собственные яйца, чтобы сохранить баланс питательных веществ, женщины являются самыми логичными существами в мире – пусть даже многие из них делают вид, будто игнорируют логику и отвергают ее. И хотя в обычном случае я терпеть не могу нелогичность и избегаю ее как чумы, даже законченный социопат должен иметь жилье. А так называемому «закоренелому распутнику» невозможно пожелать лучшего места, нежели центр Данди. В те дни (увы, давно минувшие) женщины буквально наводняли улицы. Они выливались из педагогических колледжей, вытекали из больниц, хлестали потоком из студенческих общежитий, струились из контор, выплескивались из баров, боулингов, из кафе «Val d'Or» и танцевального зала под названием «Шале».

Одной из них была Анушка.

Что ж, у нее не было маленьких рожек на лбу, но на этом и заканчивалась несхожесть Анушки с дьяволом. Она была злом… Нет, не так. Анушка была Злом. С большой буквы.

Она подплыла ко мне около шести часов вечера в одном лачугоподобном баре, называемом, представьте себе, «Лачуга». (В таком же оригинальном ключе главная шотландская национальная газета называется «Шотландец» (феминистки идут в задницу), хотя, возможно, к тому времени, когда вы это читаете, политкорректность уже заставила ее сменить название на «Шотландский сын чернокожей лесбиянки-матери-одиночки» или «Ежедневный безработный».)

– Купишь девушке выпить? – произнесла Анушка, подмигивая мне двумя голубоватыми ушками. Вечер был прохладным.

Так вот, в то время для Шотландии это была принципиально новая разновидность интродукции, я вас уверяю. Кому придет в голову просить шотландца тратить деньги столь ранним вечером? Но – как это неизбежно случается, – задавая вопрос, Анушка приподняла брови, и оттого ее уши немного пошевелились. Я воображаю, как вы пытаетесь проделать этот трюк прямо сейчас, сидя в своем кресле возле иллюминатора, но на вашем месте я был бы осторожнее: вон тот стюард, которому вы строите глазки, может неверно вас понять…

– Конечно, – сказал я. – Почему бы и нет? – Слова! Они всегда имелись у меня в избытке.

И действительно: а почему нет? Единственный ответ, просочившийся к тому моменту в мой разум, состоял в том, что с большим удовольствием я бы засунул свой горячий алый язык в холодное голубоватое ушко и завалил девушку на ближайшую подстилку. Но усилием воли я подавил в себе этот порыв; мы вышли из бара и побежали… Вернее, вышли из бара и похромали. Анушка слегка прихрамывала – видимо, в результате неудачной операции по выправлению раздвоенного копыта. Ее колченогая походка заставляла мочки ее ушей трястись и подрагивать… и не говорите мне, что эта фраза звучит не литературно! Она была сексапильной хромоножкой из глубин ада.

После стольких лет (и ушей) я так и не перестал удивляться странным находкам, обнаруженным мною в женских ушных раковинах. Те вещи, которые девушки хранят в своих головах, повергают меня в изумление. Это почти так же невероятно, как то, что они хранят в сумочках.

Временами я выуживал из ушной серы такие разные разнообразности, как ватные шарики, спичечные головки, обрезки ногтей, свернутые кусочки газеты, крупицы песка, а однажды – даже колос овса. Как-то я нашел искусственный зуб, внедренный в женский слуховой канал. Хлебные крошки, похороненные в сере, оказались незапланированным дополнительным лакомством. Предметы, которые робко поглядывали на меня из сосредоточия вожделения, сложно перечислить. Мне встречались маленькие серебряные шарики, которыми украшают свадебные торты, резиновые ленты, булавочные головки и одна штука, которая (я могу поклясться!) как две капли воды походила на отброшенный хвост ящерицы. Однажды – вы не поверите! – мой язык вернулся из очередного спелеологического путешествия по женским слуховым каналам с приклеившимся к нему миниатюрным изданием Библии! Нет, я серьезно!.. А в другой раз к моему языку (в подобном же путешествии) намертво прилипла почтовая марка, и, чтобы избавиться от нее, потребовалось вмешательство врача. Чего только не сделаешь ради любви.

У Анушки была маленькая квартирка в местечке, называемом Пип О'Дэй-Лейн, неподалеку от моей собственной берлоги (я имею в виду свое муниципальное убежище), и мы отправились туда в десять часов, едва закрылся бар. К этому времени, должен признаться, я уже изнывал. Когда вечер иссяк и огни в «Лачуге» померкли, ушные раковины Анушки начали мерцать, и голубой свет, который они источали, привел меня в исступление. Я едва мог держать себя в руках. Потом один местный житель жаловался, что кто-то размахивал полицейской дубинкой возле ограды бара, но я не думаю, что его изложение соответствовало реальному положению дел.

Едва мы вошли в ее квартиру, как Анушка оказалась в моих объятиях, а я оказался в ее ухе. А секундой позже я выдернул оттуда язык и заорал как ошпаренный кот. Мне показалось, что я погрузил свой первичный половой орган в кадку с кипящим маслом. Горячий тост – это даже не приблизительная метафора.

– Что за черт? Что это было? – наконец выдавил я, вытащив изо рта кусочек… чего-то. – Я чуть не подавился этой штукой.

Анушка застенчиво улыбнулась и пошевелила своим раздвоенным хвостом.

– Иногда мои уши становятся очень горячими, – призналась она, пожав плечами. – Я думаю, это потому, что там много серы.

Много серы, вот это да! Но язык мой болел нестерпимо. Я осмотрел остатки на своем пальце. Это и впрямь напоминало серу… или порох. Я поднес ее к носу и далее втянул немного в ноздри, словно нюхательный табак. Так что же это такое? Оно больше напоминало любимое вещество Сатаны, нежели ушной воск. Неудивительно, что уши Анушки пылали голубоватым огнем.

Я перепробовал все – холодные компрессы, ледяной душ и даже экзорсизмы, но Анушкино ухо оставалось для меня недоступно.

В исступленной ярости своего неистового желания я дошел до того, что надел на язык презерватив. Резинка зашипела и расплавилась.

Я начал бояться, как бы мой язык не стал светиться в темноте. Во время перебоев с электроэнергией мне цены не будет.

Впрочем, нужно отдать дьяволице должное: сперва Анушка попыталась помочь мне. Когда я совал язык в стакан с водой, она бормотала молитвы кому-то по имени Аличино-Обольститель [42]42
  Аличино-Обольститель – Один из демонов в «Божественной комедии» Данте.


[Закрыть]и его собаке Клыку. Мне вспоминаются фразы, вроде: «Помоги ему преодолеть эту трагическую потерю мужской силы» и «Смертный будет принадлежать тебе, когда я наслажусь им». От всего этого я почувствовал себя несколько лучше (как-никак, кто-то молился за меня), но до полного выздоровления было еще далеко.

В конце концов Анушке, или «Зулейке Нечестивой» (теперь она потребовала, чтобы я называл ее именно так), наскучило со мной возиться. Сперва она охотно согласилась подержать голову под холодной водой и пережить еще несколько моих попыток проникновения в ее ухо, но в конце концов потеряла терпение и вспылила. Мельчайшие детали выдавали изменение в ее настроении. Анушка нетерпеливо побарабанила по своему копыту, раздраженно взмахнула хвостом, а потом ухватила мой пенис и принялась дергать его.

А больнее всего… нет, бывало и хуже, но тем не менее… стало, когда Анушка принялась критиковать мой язык. Язвительно о нем отзываться. Говорить с пренебрежением. Она сказала, что мои язык «слишком маленького размера»…

Что ж, я имел право возмущаться, верно? Не всегда и не каждый человек способен совладать со своим темпераментом. Так что я придумал, как отплатить Анушке. Я убил ее.

Перед моим мысленным взором появился газетный заголовок: «УБИЙЦА ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО ЕГО ЖЕРТВА ОКАЗАЛАСЬ ДЬЯВОЛОМ!» Нет, разумеется, не стоит этого делать; люди сочтут меня ненормальным. (Да-да, я отлично слышу, что вы там бормочете. В конечном итоге именно так все и вышло: «АДАМСОН БЕЗУМЕН, КАК ШЛЯПНИК!» Но в тот момент подобный заголовок я не мог предвидеть.)

Я велел себе прекратить панику. Следовало что-нибудь предпринять, дабы скрыть это гнусное преступление, вызванное неразделенной страстью. Это «бесчувственное убийство», если можно так выразиться.

Позвольте мне кое-что рассказать вам относительно психопатии. Я и сам не все понимаю, так что попытаюсь сделать объяснение максимально простым – может, тогда и мне удастся в нем разобраться. (Не так уж просто создать для публики непринужденную атмосферу, особенно если ты умнее ее, – любой психиатр вам это скажет.)

В первую очередь позвольте вас уверить: я не маньяк. У психопатов полностью отсутствует чувство вины. Если бы когда-нибудь мне пришлось совершить по-настоящему дурной поступок, я наверняка сожалел бы об этом. А психопатам неведомо, что такое совесть, – в этом их проблема – и потому они совершают варварские преступления и не испытывают ни малейшего раскаяния. Они не колеблются, причиняя вред окружающим людям, зачастую ни в чем не повинным. Психопаты хитры, коварны и, как правило, преследуют личную выгоду. Я не таков. Я не просто беспокоюсь о людях – мой гонорар за эту книгу отправится прямиком в фонд помощи детям, так что можете не волноваться о жизни своих отпрысков.

Толстый адвокат – присяжным: «Не позволяйте внешнему лоску этого человека ввести вас в заблуждение. Преступники такого сорта не всегда являются отталкивающими с виду людьми». Жирдяй мямлил все это сквозь букли своего парика, как водится. Даже ребенку известно, что психопаты не способны учиться на собственных ошибках, а меж тем это никоим образом не мой случай. С каждым убийством я приобретал новый опыт – как вы сами вскорости убедитесь. Конечно, при условии, что вас вообще можно в чем-либо убедить. Если нет – я умываю руки. Бог свидетель: я старался.

Есть теория, гласящая, что агрессия психопатов имеет биохимическую основу. Это своего рода гормональный дисбаланс, когда в организме производится такая штука под названием норадреналин – химическое вещество, которое вызывает у вас непреодолимое желание сжать кулаки и дать человеку в морду. Я склонен согласиться с Фрейдом (а вы не согласились бы?), утверждавшим, что агрессия есть неотъемлемое свойство человеческих созданий.

Послушайте, это похоже на правду. Если долгое время не иметь возможности делать то, что хочется, напряжение нарастает, и тогда непременно что-нибудь происходит. Если мы не можем получить желаемое, то даем выход своим природным инстинктам. А что может быть естественнее? Фрейд утверждал, что агрессию следует направлять в приемлемые для общества русла, вроде спорта или фантазий, – и я думаю, все мы знаем, что вы предпочтете. Я имею в виду, что вам больше понравилось бы, парни, – ночь под одеялом с Линдси Вагнер или пять минут на ринге с Фрэнком Бруно?

Шотландский психиатр Рон Лэйнг заявил, что с точки зрения клинической медицины болезней разума не существует в принципе. Он полагал, что действия людей, признанных ненормальными, просто являются адекватным ответом на сумасшествие определенного социума или общества в целом. Если использовать это определение – тогда радостно признаю: я шизофреник. Безумен, как мартышка. Мама кормила меня разведенным сухим молоком, милорды судьи.

Впрочем, я чувствую ваше раздражение. Вам не терпится услышать об Анушке, впоследствии Зулейке Нечестивой. Любители острых ощущений – вот кто вы. Можно подумать, что полета на аэроплане сквозь грозу оказалось недостаточно, чтобы вы пресытились впечатлениями на этот день.

Несомненно, теперь, зная мои наклонности, вы ожидаете грязи и всяческих мерзостей… Знаете что? Вы совершеннейшие вурдалаки. Готов поспорить: сейчас вы гадаете, не последовал ли я примеру Гамлетовского дядюшки и не налил ли какой-нибудь гадкой эссенции в ухо своей жертве. Или, возможно, вы предположили, что я залил ей глотку расплавленным воском. Что за омерзительные фантазии! Немедленно бросьте бяку! И в любом случае вы попали пальцем в небо.

Вот как все было на самом деле. Мы ожидали, пока мой язык охладится после первой неудачной попытки проникновения, и Анушка занялась хозяйством. Она зажгла черные свечи и положила жертвенного ягненка в микроволновку. Если бы я узнал, что в стойлах под ее квартирой отдыхает злобный черный жеребец с огромными крыльями, я бы не удивился. Большинство золотой молодежи в Данди дает своим обиталищам названия вроде «Приют странников» или «Нора», и немногие обзовут его «Логовом Люцифера». Я думаю, это сильно облегчило бы жизнь почтальонам.

Кажется, я упоминал, что вечер был прохладным? Посему в тот раз, выходя из дома, я обмотал шею шелковым шарфом… (Нет! Снова мимо! Я не воспользовался им как удавкой, и не надо так яростно теребить свой ремень безопасности. Может, вы просто потерпите немного и дослушаете меня? Не исключено, что я скажу что-нибудь новое и оно еще пригодится вам в жизни.)

Ладно-ладно. Сцена, сопровождаемая барабанной дробью, уже на подходе. К этому времени я и впрямь сильно разозлился. Вот ей-богу: вы можете сколько угодно критиковать мой вкус в одежде – и я лишь снисходительно улыбнусь. Скажете, что мои ноги воняют – и я просто разведу руками. Вы можете занять целую полосу в «Данди Курьер», высмеивая мой маленький член, – и я только вздохну и покачаю головой, будто бы говоря: «Как можно быть таким жестоким?» Но если вы осмелились критиковать мой язык – этот чудесный секс-кинжал, – вы зашли слишком далеко. Вы поразили меня в самое сердце. И не удивляйтесь, если я ударю в ответ…

Кажется, они называются вязальными крючками. Не поручусь. Но как бы там ни было, я воткнул их в Анушку – по одному в каждое ухо. (В конце концов, все это случилось из-за ушей!) Она рухнула на пол – дьяволица, которая никогда больше не будет колдовать и вязать. Надеюсь, она отправилась прямиком на небеса – и уж там решат, где ей отбывать срок.