Текст книги "Кризис"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Билл Фосетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Пока они действовали внутри корабля Синдиката, Инглиш так и не смог установить связь с "Хэйгом". Молчал и МТНО, хотя, как утверждал ПИ, Модуль оставался на месте, ожидая их.

Наконец, когда брюхо корабля было вспорото и Дельта Инглиша получил все, чего ждал от операции, в наушниках раздался голос ИИ:

– Дельта Два, принимайте командование.

Инглиш всегда ненавидел своего Дельта. Капитан давно уже решил, что будет разговаривать с ним только в случае крайней необходимости. Было что-то оскорбительное в этом механическом голосе.

Потери они понесли немалые. Часть оборудования сгорела. Люди подверглись радиационному и микроволновому излучению. Их тела настолько обгорели, что каждое движение отдавалось нестерпимой болью, заставлявшей плакать или стонать. У двоих пехотинцев скафандры и оснащение пришли в полную негодность.

Но, выбравшись из чрева корабля, Инглиш убеждал себя, что все это не напрасно: когда-нибудь МТНО сможет захватить и доставить в тыл для изучения пилотируемый человеком корабль Синдиката.

Подобные операции всегда были обычным делом: каждая из воюющих сторон старается захватить оснащение противника, изучить вражескую технику, пытается сконструировать противосистемы – и никого не волнует, сколько подчиненных погибнет ради выполнения этой задачи, сколько оружия будет сожжено.

Инглишу нужно было позаботиться о трупе Гинесса. Теперь, когда девяносто вторая рота находилась внутри катера, на огромной скорости мчащего их к "Хэйгу", когда включилась искусственная гравитация, тело Гинесса, привязанное за тросик, больше не будет плавать в воздухе, натыкаясь на раненых и заставляя их стонать от боли. Гинесс не так уж долго воевал под его командованием, и Инглиш не знал, есть ли у сержанта семья. Это он выяснит из файла, вставленного в шлем погибшего. И если семья есть, то сегодня вечером капитану придется сочинять Неуклюжее письмо с соболезнованиями родным и близким.

Когда они снова оказались на борту МТНО, Инглиш опустился на колени перед телом и вручную поднял визор на шлеме.

Лицо под визором уставилось на него пустыми глазницами. Лазерный луч поразил Гинесса, когда по каким-то причинам отказала защитная система скафандра. Попав в человеческий глаз, луч лазерной установки увеличивается в десять тысяч раз и действует, как струя пламени.

Инглиш зажмурился. От вида месива, которым стало знакомое лицо, его едва не вырвало.

Он снова опустил визор Гинесса и поднялся. Теперь это не просто тело человека, которого рота потеряла в бою. Труп красноречиво свидетельствовал о том, что подстерегало каждого из них.

– А теперь – внимание, – сказал Инглиш, с отвращением прислушиваясь к собственному хриплому голосу в переговорном устройстве. – При использовании нового оснащения проблема братоубийства выходит из-под контроля. Защитные системы Гинесса сгорели и перестали действовать. По этой причине и наступила смерть. Так что это мы убили его, между нами девочками говоря. Один из нас. Никто конкретно. Нет никакой необходимости в расследовании. Просто, когда стреляете, наводите винтовку поточнее, иначе мы понесем больше потерь друг от друга, чем от этих проклятых роботов.

Капитан прошел вперед, на ходу нетерпеливым движением срывая с себя шлем, вернее, то, что осталось от шлема. На площадке вождения Сойер сторожил двух разгневанных пилотов, теперь уже вольных лететь, куда им вздумается.

– Здорово, ребята, – обратился к ним Инглиш, когда оба обернулись. – Вы хотели что-то мне сказать? – У Инглиша, как всегда, был при себе кинетический пистолет. Правда, капитан питал отвращение к убийству людей. Но этих двоих, ради спасения собственной шкуры едва не сорвавших операцию, бросив трех человек на поругание врагу, Инглиш уже не считал за людей. Они представляли для него какую-то низшую форму жизни.

Наверно, в его глазах промелькнуло что-то такое, отчего пилоты, вместо того чтобы пожаловаться на произвол, съежились и молча отвернулись.

– Сэр, вы, конечно, хотите получить последние донесения? – спросил Сойер.

– Зачитай их мне, Сойер. Какими бы ни были скверными новости, слушать их через переговорную сеть – слишком хлопотное дело. На моем шлеме места живого не осталось – не знаю, работает ли в нем хоть одно устройство.

– Слушаюсь, сэр, – сказал лейтенант напряженным голосом. От него вдруг повеяло таким же холодом, как от подступающих со всех сторон космических глубин.

Впервые за несколько часов освободившись от оптических приборов, Инглиш мельком бросил взгляд в иллюминатор за спиной Сойера. Там виднелась планета под названием Халия. Кто мог подумать, что коммандос придется защищать чужой форпост? Эта война – полная бессмыслица с самого начала.

– Сэр... Тоби, с "Хэйга" спрашивают, сделаем ли мы остановку в районе местонахождения двадцать первого.

– Это не по пути. У тебя рация, наверное, лучше моей работает. Ты знаешь, сколько у нас раненых. Готов поклясться...

– Сэр, Мэннинг и ТК отправились на Халию выручать двадцать первый. Последнее, что было слышно из того района – это сильный взрыв, а теперь там глухое молчание в радиусе десяти щелчков диапазона.

Инглиш обессиленно откинулся назад:

– Летим туда, Сойер. По дороге введешь меня в курс дела.

Он вдруг почувствовал неимоверную усталость. Оснащение показалось слишком тяжелым, и ему пришлось упереться рукой в одно из пилотских кресел.

Казалось, вот-вот остановится сердце.

Никаких сигналов в радиусе десяти щелчков...

Ну, а чего же он еще ждал в субботу? Инглиш всегда терпеть не мог двойные операции во время уик-энда. Он напрягал память, стараясь восстановить последний разговор с Клиари. И сник совсем, вспомнив: ведь он сам разрешил ей действовать на собственный страх и риск.

Значит, все произошло чуть ли не с его благословения. Он никак не мог предположить, что ей вздумается искать смерти.

– А есть какие-нибудь признаки аварии? Сенсоры хоть что-то обнаружили? – с трудом выдавил он из себя.

– Никаких. Только нечто, похожее на остаточные выбросы неядерной энергетической установки и ИКР, которые они использовали. Излучения неустановленного источника оказалось достаточно, чтобы выбить все, оказавшееся на его пути, на более низкую орбиту. Помимо всего прочего, мы лишились в этом районе всех сенсоров, находящихся в воздухе. И по чистому везению не был сбит ни один пилотируемый людьми корабль.

– Да уж, повезло, – пробормотал Инглиш. – Это была единственная утешительная новость. На войне везение важнее всего остального, – даже умения воевать.

Когда потрепанное в бою подразделение Инглиша добралось до района, из которого был получен сигнал бедствия от 121-го и куда затем отправились в составе спасательной команды Мэннинг и Клиари, Инглиш вначале вообще не уловил там никаких признаков жизни.

Он упрашивал своего Дельта установить связь с "Хэйгом", но переносные реле связи больше не работали, потому что вышел из строя стационарный агрегат, а Дельта, переполненный оперативной информацией, пытался самостоятельно устранить полученные в бою повреждения в своей схеме.

Но, имея МТНО, Инглиш по-прежнему располагал большими возможностями. Это был корабль, предназначенный для операций СЕРПА, и когда Сойер пинком вышиб из кресла второго пилота и сел вместо него за рычаги управления, Инглиш понял, как многому научились его коммандос с тех пор, как стали работать на Электронную Разведку.

Прислушиваясь к новым ощущениям в теле, капитан отметил про себя, что никогда не добьешься от пилота из другого ведомства таких же результатов, как от морского пехотинца, непосредственно занятого в операции.

Сойер и Мэннинг сошлись в те незапамятные времена, когда Сойер был еще сержантом, а Тоби – лейтенантом, и они вместе собирали хвосты хорьков на оторочку шуб.

– Ты тоже проваливай на корму, – сказал Инглиш пилоту, который несказанно обрадовался этому приказу – он, наверное, до сих пор сидел в страхе, что получит пулю за то, что хотел смыться, бросив на обшивке вражеского корабля троих людей этого бешеного капитана.

Инглиш действительно едва поборол в себе такое искушение. Если пилоты молчали сейчас, это совсем не значило, что потом они не будут жаловаться. Но будь что будет – главное, операция прошла очень успешно для Флота. Наверняка захваченный у противника корабль уже паркуется на посадочной площадке "Хэйга".

Инглиш лично передал управление кораблем Синдиката Штабу Командования Диверсионными операциями. Сделай он это раньше, наверняка можно было бы предотвратить ситуацию, сложившуюся сейчас вокруг 121-й.

И когда он понял это, возникло ощущение, что все события, разворачивающиеся у него на глазах, на самом деле происходят где-то в едва различимой дали, за сотни километров отсюда. Он знал, что Сойер пребывает в таком же состоянии – оно наступает порой во время затяжного боя, когда организм человека настолько перенапряжен, что может работать или с удвоенной энергией, или, наоборот, только вполсилы.

И ему, и Сойеру было легче от мысли, что они могут хоть что-то предпринять для спасения людей.

Но сейчас они вели электронную разведку местности и обследовали поврежденную технику, поэтому занята была лишь часть их мозга, привыкшего работать в диалоговом режиме со сложнейшей электронной аппаратурой.

Инглиш чувствовал, как его скафандр самостоятельно настраивается, чтобы забирать энергию из неповрежденной цепи МТНО.

Когда в поле зрения наконец попала огневая зона, электронно-оптические приборы заработали на полную мощность, производя сканирование местности. Инглиша нисколько не волновало, что их с Сойером тоже могут сбить из неведомого оружия. Хотя причиненные этим оружием разрушения красноречиво говорили о случившемся.

Если их предположения верны, навряд ли в этом районе кто-то выжил.

– Сойер, – сказал он мягко, – думаю, наша главная надежда – вот эти камни и грязь.

Сойер в шлеме с поднятым визором, от которого тянулся кабель к пульту, повернул голову:

– Ты думаешь, они могли выжить после взрыва планетодробилки? Да? – И его большие глаза как-то по-детски посмотрели на Инглиша.

– Еще одна поставлена в трех щелчках отсюда. Двадцать первый, наверное, находился в бункере. Когда Мэннинг и Клиари пролетали на небольшой высоте с включенной неядерной электростанцией и ИКР, они скорее всего приняли на себя тот удар, которого опасалась двадцать первая рота, просившая помощи.

– Да, если в этот момент корабль выпустил луч, он прошел вниз вдоль вертикальной шахты и соединил разомкнутую цепь на планетодробилке. Ловушка сработала – произошел подземный взрыв. – Скулы Сойера, покрытые жесткой щетиной, поблескивали от пота. В тишине, воцарившейся на площадке вождения, слышно было, как он поскреб щеку мозолистой ладонью, видимо, стараясь скрыть от собеседника выражение своего лица.

Теперь они стали товарищами по несчастью, потерявшими своих подруг. Хотя в обоих теплилась надежда, что самого страшного пока не произошло.

– Сэр, я не думаю, что кто-то мог выжить после такого взрыва.

– Ничто так хорошо не защищает, как грязь и камни, Сойер. Так что не скисай раньше времени.

При таком мощном энергетическом поле лучше уж сразу умереть, чем остаться в живых после облучения.

– Взрывная волна убила Мэннинг и Клиари, это совершенно точно. И вывела из строя все средства связи, которыми пользовалась 21-я, так же как оружие и все остальное оборудование.

Итак, неизвестно, что они обнаружат здесь – мертвые тела, застывшие в эффектных позах, или нечто пострашнее: скопление наполовину уничтоженных, но все еще узнаваемых живых организмов, сохранивших определенную чувствительность сгустков протоплазмы, которые еще недавно были отчаянными головорезами Ника Ковача, спецназом морских пехотинцев, по образцу которого и была затем организована и 92-я рота. А еще... они увидят там... двух женщин.

Дорогих им женщин. У Инглиша появилось дурное предчувствие еще задолго до начала операции. Что же касается Сойера и Мэннинг, то за них капитан опасался с тех самых пор, когда Грант из Агентства Стратегической Разведки поймал сержанта с поличным за подделкой финансовых документов и начал шантажировать всю компанию, заставив перейти в отдел специальных операций. Они не особенно противились, потому что не знали, что их ожидает.

Инглиш обхватил голову руками и только тут обнаружил, что лицо его закрывает деполяризованный визор.

– Дельта Один, – сказал он спокойным тоном, – найди моих людей, коробка ты безмозглая. Найди, и я тебя отремонтирую. Станешь как новенький. А не то выброшу к чертям собачьим и поставлю новый.

Дельта проскрипел что-то невразумительное, и пальцы Инглиша забегали по сенсорам и кнопкам управления Модулем с таким сладострастием, как будто это были эрогенные зоны на теле Клиари.

– Кажется, что-то есть, – без выражения сказал Сойер.

Теперь Инглиш и сам заметил сильно взрыхленный участок поверхности, примерно на расстоянии одного щелчка от эпицентра подземного взрыва. Осколки электронной аппаратуры поблескивали на искореженной земле.

– Берем курс в тот квадрат, лейтенант. Пошлем на поиски отряд добровольцев.

Инглиш подумал об Омеге, Тете и Альфе. Трех командах Траска. Их пока не очень сильно потрепали...

Поднимаясь, Сойер отключил кабель от шлема и подсоединил к пульту. Потом потянулся за винтовкой и блоком питания.

– Жаль, что у нас нет наземного снаряжения. Оно на тридцать фунтов легче.

– Ничего не поделаешь. Я не думаю, что сопротивление будет сильным. Сенсоры не обнаружили никакой электроники, да оно и понятно – тут такое творилось! Мы будем там примерно через пять минут.

Сойер опустил визор и направился на корму.

Покореженная рация Инглиша вновь ожила, хотя и работала в монорежиме.

– Капитан, добровольно вызвались пойти Альфа, Тета и...

Каждый, кто еще в состоянии был держать в руках оружие, хотел участвовать в поисковой работе.

Инглиш отобрал в команду самых лучших, а остальных оставил охранять МТНО. Сейчас всего можно ожидать. Не исключено, что Синдикат, зная, что Флот не бросает раненых на произвол судьбы, устроит засаду.

Спасатели пошли по грязи, растянувшись в длинную цепь. Земля была усеяна маленькими роботами, в некоторых местах настолько густо, что они напоминали семена на свежевспаханном поле.

Они шли, не останавливаясь, убеждая себя, что это совсем не так уж страшно наткнуться на руку или ногу, лежащую отдельно от туловища. Настраивая себя именно на такие находки.

Инглиш поддерживал связь с МТНО, который теперь поднялся на сто футов над поверхностью и сообщал им всю доступную информацию: от данных, полученных со спутников, снабженных синтетико-апертурными сканерами, позволяющими обследовать местность в радиусе ста щелчков, до микроимпульсов, исходивших от сгоревшей вражеской электроники.

И потому он первый увидел страшную картину на дисплее своего шлема.

Пораженный зрелищем, капитан остановился, и лишь через какое-то время спохватился – ведь другие не видят всего, открывшегося ему на дисплее. Или не видят так отчетливо.

Установив, из какого квадрата получены сигналы, капитан направился туда, отгоняя от себя страшные мысли. Ему представлялись ослепшие Охотники за Головами, беспомощно ползающие среди гранитных глыб в напрасных попытках вытащить своих товарищей из-под обломков.

Охотники подорвали планетодробилку, находящуюся под землей за несколько щелчков от них, и сняли множество пластов грунта. Потребовалась бы пара сотен таких бомб – может, и больше, чтобы расколоть планету совсем. А та бомба находилась в вертикальной шахте, вырытой Альянсом.

Но даже уничтожив половину Халии, она не вызвала бы столько разрушений в сердце Тоби Инглиша.

Он не был уверен, что выдержит предстоящее зрелище – нагромождение тел, в котором не разберешь, чья рука лежит на чьем плече.

Предугадав его желание. Дельта преподнес информацию в абстрактном виде: просто разноцветные точки и мигающие полоски на координатной сетке. Их нужно было идентифицировать и обозначить номерами.

Трудно придумать лучший заслон от человеческих эмоций. Инглиш почти автоматически отреагировал на полученную в такой форме информацию. Он принялся подсчитывать движущиеся точки. И, дойдя до семидесяти четырех, сообщил Сойеру.

Из коммуникатора доносились обрывки переговоров, которые вели между собой ребята из его подразделения. Используя полупрозрачное наложение, Инглиш мог одновременно наблюдать за спасателями, за ранеными на координатной сетке и за теми, кто остался наверху.

– Вызовешь их при готовности номер один, Сойер.

Сойер искал корабль поддержки, доставивший сюда Мэннинг, и у Инглиша не хватило духу поторопить его. Когда занимаешься такими работами, нет смысла зря дергать людей – они и так выкладываются без остатка.

Слишком много смертей увидели они здесь. Инглиш пытался утешить себя мыслью, что, как бы медленно ни продвигались коммандос, все равно они прибыли сюда раньше кораблей Флота, все еще ведущих бой в космосе.

Но, возможно, кто-то смог бы попасть сюда еще быстрее или по крайней мере быстрее справиться с проблемой. Быстрее и лучше.

Он вызвал на связь МТНО и приказал пойти на снижение в том квадрате, где находилась 121-я, пока не подававшая никаких признаков жизни.

– Пошли вы к чертовой матери с вашим уставом. Соедините меня с "Хэйгом", лично с командиром Падовой, из руководства СЕРПА.

Инглиш собирался вызвать сюда специальный корабль для эвакуации раненых – если его не пришлют, рота окопается здесь и начнет сбивать каждый летательный аппарат Флота, попавший в поле зрения 92-ой, используя МТНО в качестве детонатора. Лучше не ссориться со спецназом из "Электронных Исследований" ни в космосе, ни на земле, если вы оснащены электроникой или фиброоптикой.

– Дельта Два, доложите обстановку. – Голос капитана Падовы с трудом пробивался, сквозь потрескивание электрических разрядов.

Джей Падова делал ставку на техническое превосходство, поэтому ему так нравились игрушки, которыми пользовался Тоби Инглиш из СЕРПА. На "Хэйге" было установление немало похожих электронных устройств – коммандос из "Электронных Исследований" СЕРПА нередко совершали там посадку.

– Докладываю обстановку: у нас не менее семидесяти раненых, нуждающихся в эвакуации. Что у вас там происходит, Джей? Неужто ты так занят, что не можешь позаботиться о своих десантниках?

– Они не подавали признаков жизни, капитан, – сказал Падова жестко, по крайней мере я не располагаю такими сведениями. А потом, мы сейчас действительно перегружены.

– Да, сэр, это я знаю. Но, может быть, все-таки капитан найдет возможность направить ко мне пару шлюпок для двадцать первой? А то все страшно заняты. Иначе я прекращаю боевые действия до тех пор, пока не переправлю всех этих ребят на их корабль.

– Послушай, капитан, – сказал Падова уже не таким бесстрастным голосом. – Я не мог остановить ваших женщин. Ты сам дал им карт-бланш, и они воспользовались твоей властью. Мы пришлем к вам кого-нибудь при первой возможности. Окажем помощь раненым, заберем вас всех с поверхности и доставим сюда. Обойдемся без формальностей. О двадцать первой роте мы позаботимся так, как будто это наши собственные люди.

Из-за потрескивания электрических разрядов в эфире Падова не расслышал, как Инглиш произнес отборное ругательство, которое не часто услышишь по командной связи. Когда помехи улеглись, Падова уже заканчивал фразу:

– ...и передай майору Ковачу благодарность и наилучшие пожелания, если он еще жив.

– Обязательно передам, если жив. Дельта Два заканчивает связь.

Он хлопнул по выключателю, расположенному на ремне, но его Дельта уже выключил рацию.

Сойер перевел на дисплей капитана изображение зоны боевых действий. Место выглядело так, как будто Господь в сердцах зачерпнул горсть земли и швырнул ее в 121-ю роту.

Альфа уже раскапывал то, что осталось от бункера. Повсюду валялись разбитые орудия. Подошвы ботинок Инглиша скользили по маленьким роботам, их сломанные корпуса хрустели под ногами как битое стекло.

Сколько же их здесь!

Он поднял визор, и в нос ударило слитное зловоние крови, земли, испражнений и паленого мяса.

Легкий ветерок доносил приглушенные рыдания. Вот она, 121-я, в полном составе. Он увидел, как двое парней с нашивками "Охотников за Головами" вытаскивают третьего из кучи камней и грязи. Все были простоволосые, грязные и оборванные, с обожженными лицами.

Дальше капитану попался на глаза слепой парень, пожарный; его нес другой Охотник за Головами.

Инглиш шел вперед, не останавливаясь, догадываясь по голосам, доносившимся из переговорного устройства, насколько тяжело его людям продвигаться дальше. С каким-то упрямством отказываясь опустить визор, он получал все необходимую информацию по аудиоканалу.

Капитан не хотел отгораживаться от этого кровавого месива компьютерным экраном. Если появится что-то важное, ИИ сообщит ему.

Время от времени Инглиш окликал Сойера – просто для проверки связи.

– Продолжаю поиски, сэр, – каждый раз отвечал лейтенант.

Капитан радовался, что не находится сейчас на месте Сойера – но лишь до тех пор, пока не наткнулся на Пика Ковача и женщину-капрала из его роты.

Майор Ковач привалился к большому камню. Еще один камень, чуть поменьше, придавил ему левую ногу. Огромная рука Синкевич безжизненно лежала у него на коленях. Вздрагивающее тело женщины было видно лишь по пояс, все остальное закрывала каменная глыба. Кожа на лице, обожженном вспышкой, стала розовато-желтого цвета.

Инглиш снял свой шлем и, положив его на землю, опустился на колени перед Ковачем. Видит ли его майор?

В руке Ковача был зажат коммуникатор – как будто эта чертова коробка еще могла работать. Такого оснащения Охотникам не полагалось. Это было маленькое отступление от устава. С одной стороны лицо майора было светло-оранжевым с мертвенными пятнами гноя. С другой стороны бледно-зеленым.

По крайней мере у коммандос были фармацевтики. Инглиш радовался своей запасливости, пока не вспомнил, что электронно-фармацевтические препараты подбираются индивидуально, с разной дозировкой, и если и помогут кому-то из этих ребят, то лишь по чистому везению.

Что бы ты ни пытался сделать своими руками на этой проклятой войне, ты обязательно попадал впросак.

Ковач повернул голову, совсем чуть-чуть, как будто почувствовал присутствие Инглиша.

Инглиш вглядывался в его лицо, пытаясь отгадать, сохранились ли глаза под этими распухшими веками и мог ли туда проникать свет. Ресницы у Ковача были сожжены.

– Привет, Ник, – сказал Инглиш дрогнувшим голосом. – Это я, Тоб. П-прости, что мы так задержались.

Ковач сделал глубокий, прерывистый вдох.

– Тоби... Си очень обрадуется, что... ты нас нашел. Она будет рада... что ты появился. Она... верила... – Это все, что смог выговорить Ковач обожженными, пузырящимися губами.

Инглиш протянул руку, он хотел подбодрить друга прикосновением – и не смог: на теле Ковача не было места, до которого можно было дотронуться, не причинив раненому ужасной боли.

– Мы вытащим отсюда твоих ребят, – сказал Инглиш. – Потерпи еще немного. – Ему вдруг показалось, что Си шевельнула головой. Жива она или нет?

Так или иначе, слово "живая" в данном случае можно было употреблять лишь с большой натяжкой.

У него появилось сильное желание повернуться и броситься прочь. Бежать, пока хватит дыхания – куда-нибудь, где от него будет больше толку. Бежать, бежать – куда глаза глядят...

Вместо этого Инглиш уселся на землю, поджав под себя ноги, положил винтовку на колени и стал глядеть на Ковача и Синкевич, ожидая, пока они умрут или пока придет кто-нибудь еще и освободит их из-под камней.

Он снова надел шлем и попытался сообразить, как лучше вытащить раненых. Ждать пришлось долго.

А потом, когда их стали доставать, Ковач вскрикнул, и вот тут-то Инглиш не выдержал.

Он бежал, как слепой, и плечи его тряслись в беззвучных рыданиях.

Резко остановившись по другую сторону скалы, Инглиш оперся о каменную поверхность. Он стоял наклонив голову, жадно глотая воздух. Конечно, следовало подождать корабля для эвакуации раненых, а не пытаться самим освободить Ковача и Си...

А теперь ему придется вернуться и предстать перед собственными ребятами, видевшими, как он вдруг сорвался с места и убежал.

Зато ему до скончания века не будут сниться искалеченные ноги Синкевич...

Завывания ветра сливались со стонами пехотинцев из 121-й, и этот тихий, заунывный звук скорее напоминал причитание по покойнику, чем жалобы живых.

Немного придя в себя, Инглиш выпрямился и устало побрел обратно, глядя под ноги и лишь изредка переводя взгляд на визор, если там появлялись новые сообщения.

Спасательные команды прибыли через десять минут после того, как в них пропала всякая надобность.

– Эй, Инглиш, давай скорее сюда, – позвал его Сойер.

Как же можно было забыть, что Сойер ищет сбитый корабль поддержки?! Не стоило уточнять, что значит "сюда" – нужное место тут же возникло на дисплее вместе с оптимальным маршрутом.

Инглишу показалось, что ноги его стали резиновыми. Капитан так и не набрался мужества спросить у Сойера о его находке.

Когда капитан добрался до места, Сойер и команда Тета уже заканчивали вскрывать шлюпку.

А потом последовало ошеломляющее открытие: внутри не было ни Мэннинг, ни Клиари. Кресла, на которых они катапультировались, прорвали покрытие кабины. Корабль был опрокинут навзничь, и пробоина обнаружилась не сразу. Насколько хватало глаз, на унылой равнине не было никаких следов двух дорогих им женщин.

Сойер поднял глаза на командира, вытирая рукой рот:

– И что теперь?

– Теперь мы запишем их как пропавших без вести и двинемся назад – по крайней мере я так сделаю. Ковача и Си я нашел. Если мы поторопимся, кто знает, может, им еще суждено остаться в живых.

Услышав, как у Инглиша осекся голос, Сойер торопливо спрыгнул с крыла корабля.

Инглиш не заметил, как подошел к нему лейтенант. Он лишь почувствовал, как тот заключил его в свои медвежьи объятия. А капитан просто стоял, вздрагивая всем телом.

– Ты можешь остаться до тех пор, пока не поймешь, что сделал все возможное, – сказал Инглиш, – или пока не найдешь что-то, или пока я не вызову тебя. Тогда ты и Тета вернетесь, договорились? Я не хочу, чтобы вы тоже пропали без вести.

– Договорились, Тоби, – сказал Сойер. И добавил: – На этот раз у нас есть Наблюдатель.

– Да, – сказал Инглиш, хлопнув по кнопке своего Дельта, вводя его в режим "стереть, перезаписать". – Ты прав. – На этот раз Наблюдателем был Грант. Если кто-то и повинен в этой заварушке, то только Грант. Крупные шишки из Агентства Стратегической Разведки давно замахивались на эту операцию. У Ковача была при себе одна штука, очень напоминающая телекоммуникатор А-потенциала, каких нет на вооружении его роты. Только Грант мог снабдить Ковача устройством, которым пользуются люди из СЕРПА. Так что, когда закончите поиски, лейтенант Сойер...

– Ненавижу, когда есть пропавшие без вести.

– Я тоже, – сказал Инглиш. С исчезновением Клиари и Мэннинг он как будто лишился части души.

Капитан не знал, отыщут ли они когда-нибудь пропавших без вести. У него возникло ощущение, что сердце – совершенно не нужный орган. Вернее, такое ощущение не покидало его последние несколько часов.

Услышав стрекотание кораблей-спасателей, он со стуком опустил свой визор.

– Удачи тебе, дружище, – сказал он Сойеру, отводя взгляд.

Полоса удачи закончилась – и оба понимали это. Промедлив, они вдобавок окажутся в цейтноте. Никто ведь не приостановит войну только потому, что ты потерял двоих людей.

...Даже если эти люди так много для тебя значат.

Он слишком подавлен, чтобы думать сейчас о Коваче, Си и остальных несчастных из 121-й роты. Даже с опущенным шлемом, в компании собственного ИИ, Инглиш чувствовал себя неуютно. Словно в потоке всеобщего безумия исчез последний островок тепла и надежды.

И все-таки Инглиш остался на Халии, помогая каждому чем мог, постоянно убеждая себя, что перед ним не страдающие человеческие обрубки, а просто серия разноцветных цифровых обозначений. Он не ушел, пока вся 121-я не была эвакуирована из опасной зоны.

Потом капитан направил Модуль на поиски Сойера.

Взметая столбы пыли, МТНО скользил над поверхностью на высоте трех футов. Сойер и парни из Теты подавленно молчали: их поиски оказались безрезультатными.

Наконец-то Инглиш сидел в корабле, где не было ни раненых, ни мертвецов. Раненых из обоих подразделений доставит на "Хэйг" спасательная шлюпка.

Инглиш втайне радовался, что не услышит больше чьего-то стесненного дыхания или душераздирающего стона – ни в переговорном устройстве, ни через шлем. Вот только в памяти эти звуки останутся навсегда...

"Хэйг" показался Инглишу опустевшим. Даже несмотря на то, что все работали не покладая рук, поддерживая связь с космическими соединениями, сообщая им дополнительные данные, доступные для разведывательных средств эсминца.

Пустым он казался из-за ПБВ. Пропавшие Без Вести – ни за одной аббревиатурой, придуманной вооруженными силами, не скрывалось столько пустоты. Твои ПБВ преследуют тебя; словно персональные привидения, они всегда стоят между тобой и окружающим реальным миром, и ты не знаешь, принадлежат ли они еще этому миру или покинули его.

Где же вы, Мэннинг и Клиари? Вся электроника сгорела при взрыве, и найти женщин оказалось невозможно. Имея в собственном распоряжении целый корабль, можно обнаружить на местности признаки жизни вообще. Но прибор не отличит человека от другого биологического вида. А жизнь на Халии многообразна. Подобный поиск обернется лишь потерей времени.

Инглишу казалось – умирай сейчас Клиари, – он почувствовал бы это. И Сойер почувствовал бы, если бы дело касалось Мэннинг. Будь их женщины мертвы, развитая за годы войны интуиция не обманула бы обоих. Но тревога и надежда не покидали товарищей по несчастью. А потому оба убеждали себя, что Мэннинг и Клиари живы и пытаются сейчас добраться до ближайшей заставы Альянса. Уж очень хотелось в это верить.

Об этом думать было легче, чем о раненых, отправленных на "Хэйг". После того как МТНО совершил посадку и личный состав прошел под их руководством проверку оборудования, после подачи рапорта о проведенной операции, после переоснащения и тестов на боеготовность им оставались только занятия в спортивном зале.

Значит, можно было отправиться в мобильный госпиталь, где разместили 121-ю роту. То, что от нее осталось.

Охотники за Головами располагались на отдельной, огороженной палубе. Будь он чуть поумнее, Инглиш держался бы подальше от этого места.

Благодаря офицерским нашивкам капитан без труда миновал дневальных и попал на палубу, отведенную для головорезов.

Для персонала госпиталя внушительнее фигуры десантников в полном боевом снаряжении, наверное, выглядели устрашающе. Жесткий скафандр Инглиша поблескивал свежими заплатами, новые электронные модули были вмонтированы в закопченные корпуса вместо сгоревших. Шлем тоже заменили. На нем не было имени, Инглиш просто вставил туда персональные файлы и микросхемы приборов электронного слежения.