Текст книги "Кризис"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Билл Фосетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

В памяти всплыли значения расстояний до карликового солнца и окружающих его планет. Еще младшим офицером Берлинг несколько раз бывал на Сучке. Он помнил, как поразила людей полная безжизненность этой планеты: слабые ветры гуляли между горными грядами и песчаными отмелями, поверхность была усеяна множеством кратеров самых различных размеров. Среди них притаились три искусственного происхождения. Он помнил день, когда корабли Флота впервые прибыли туда, обнаружили и уничтожили покинутую базу халиан. Он помнил гигантский огненный цветок, на время затмивший мрачноватый свет местного солнца.

"Наши предки поступили очень мудро, дав звезде именно такое название. Окажись мы здесь с еще нерастраченным боекомплектом, тогда, вполне возможно..."

Но теперь уже поздно... Слишком поздно.

Берлинг отвернулся от экрана; его лицо покрывали глубокие морщины, но в фигуре еще чувствовалась неукротимая медвежья мощь.

– Нет никаких сомнений, чьих это лап дело, – произнес он. – После того как атака халиан была отражена, недобитые хорьки вернулись на Сучку. Они знали, что не смогут удержать планету, но все-таки тайно проникли на нее и оставались там, пока к нам не прибыло подкрепление. Тогда-то они и запустили эту автоматическую систему.

К капитану подошел Мэтью Мак-Клеллан, его старший помощник. Лицо старпома превратилось в маску боли, кулаки судорожно сжались.

– Как могло произойти такое, сэр? – с мукой в голосе вымолвил он.

– Простое, но эффективное инженерное решение, – ответил Берлинг. Техники недавно проинформировали его о свежих находках и идеях. Поставили на астероид реактор, который преобразовал большую часть массы астероида в энергию. Внутри установили сенсоры и системы управления, защитив их от радиации. В первые годы полета, когда ускорение было небольшим, провели коррекцию траектории. Ускорение возрастает с потерей массы и к концу полета станет максимальным. Расчеты полагают его среднее значение равным одной десятой "g". Следовательно, объект летит с ускорением уже не один десяток лет. В конце, когда двигатель исчерпает все запасы рабочего вещества, объект будет перемещаться со скоростью, почти равной скорости света. Ему осталось лететь еще примерно пять лет. – Он вздохнул. – Замечательное оружие. Достаточно сделать всего один выстрел. После удара Флот быстро выяснит, что же именно произошло, и больше уже никогда не попадется на подобный трюк. Каких-то неведомых халианских гениев явно посетило вдохновение, вот и реализовали идею на практике. Сомневаюсь, чтобы кто-то из этих хорьков оставался в живых сейчас и мог бы насладиться зрелищем свершившегося отмщения.

Мак-Клеллан яростно покачал головой, как конь, осаждаемый слепнями.

– Сэр, я никогда не поверю, что халиане способны на это. Их мозги устроены совсем иначе. Да и уровень техники отстает. Даже Флоту, чтобы запустить подобную торпеду, пришлось бы собрать лучшие инженерные мозги со всего Альянса. И разве может отдельная эскадрилья планировать свои действия на столько лет вперед.

– Я сам не ожидал ничего подобного, – согласился Берлинг. И добавил суровым голосом: – И тем не менее эта штука движется у нас на глазах.

Мак-Клеллан разжал кулаки и в знак протеста воздел кверху руки.

– Сэр, _никто_ не способен запустить ракету столь точно – на расстояние в десять световых лет!

– А они смогли, – прогремел Берлинг. – Навигация здесь даже еще более удивительна, чем сам по себе полет; однако мы же видим, что эта техническая проблема решена. Вы и в самом деле очень хорошо знаете этот район – все окрестные звезды, различия в плотности газа и пыли, все остальное. Но даже с максимально полной информацией ваш бортовой компьютер не сможет сделать правильные коррекции курса даже при таком ускорении, пока не приведет снаряд к цели... – У него к горлу подкатил комок. Очевидно, халиане побывали здесь и досконально разведали этот район еще до того, как здесь оказались мы. Это, конечно, совсем не похоже на них, но факт налицо. Мы провели сверхточные измерения и вычисления и теперь знаем наверное: меньше чем через сутки эта штуковина врежется в Вердею.

В ослепительно-белом свете снежная вершина священной горы казалась парящей в небесах. Под ней рябили кроны лесных деревьев с золотисто-зелеными листьями, перемежающимися тенистой темнотой прогалин. Ветер был полон лесных ароматов, в укромных долинах журчала чистая родниковая вода ручьев. Сюда спускался на водопой зверь с высокими ветвистыми рогами. Его не пугало присутствие пары, недвижно сидящей среди полевых цветов – аборигена и человека. Эти двое настолько сдружились, что первый научил второго священной тайне тройного пути, благодаря которому дух может слиться с красотой безраздельно.

– Где? – простонал Мак-Клеллан.

Берлинг неопределенно повел плечами.

– Где-то в северном полушарии, откуда видна Сучка. Точнее место падения мы пока не можем определить. Но это и не столь важно. В любом случае последствия будут аналогичны столкновению с большим астероидом. Катастрофы такого типа обычно приводят к смене геологических периодов. Огромные цунами, землетрясения, вспышки вулканической активности, пожары, тучи вулканического пепла, штормы, многолетняя, зима, наконец... На Земле последний раз такое случилось в эпоху динозавров. – Он произнес это ровным скучным голосом, пытаясь хоть так сдержать готовые выплеснуться наружу рыдания.

– Вердеане...

– Возможно, они сохранятся как биологический вид. Если кто-то и уцелеет, то считанные единицы. Затем их постигнет ужасный голод. Не останется сельского хозяйства, будет разрушена цивилизация. И наша база тоже не сможет помочь аборигенам. Все сооружения и имущество станции погибнут при катастрофе. Мы, конечно, успеем эвакуироваться, но вряд ли когда-нибудь вернемся обратно. Условия на планете еще долго будут слишком тяжелыми, и затраты на эксплуатацию станции станут неоправданно велики.

– О Господи! И все это завтра!

– Снаряд движется так быстро, что почти догоняет свой собственный свет, – невелик по размерам... Все продумано: вердеане смогут увидеть его только за считанные минуты до катастрофы.

Вероятно, ночь. В фиолетовой дымке при свете звезд, которые не смогла затмить поднявшаяся над горизонтом луна, залив Исатха кажется залитым жидким серебром. Светила преобразили пышное оперение вердеан, превратив дневную лазурь в таинственное внутреннее сияние. Изредка попадаются люди, такие же умиротворенные и спокойные. Откуда-то льется тихое журчание флейт. Обнаженные корни деревьев покрывает фосфоресцирующий лишайник. Вдалеке на вершине холма виднеются освещенные окна поселения Флота, ставшие теперь нераздельной частью этого мирного пейзажа.

И вдруг – внезапная вспышка в небе.

– Система глобальной защиты, – почти извиняющимся голосом проговорил Мак-Клеллан.

– Вам известно не хуже, чем мне, – ответил Берлинг, – у нас нет никаких средств, чтобы остановить тело, обладающее таким огромным моментом силы. Вспомните, какая у него масса и скорость!

– Но, сэр, мы на флагманском корабле, у него огромная огневая мощь. А у этого снаряда наверняка нет ни защитных экранов, ни вооружения. Неужели мы не можем испарить его?

– Эта мысль первой приходит в голову каждому, а не только вам. Если бы мы были подготовлены, как, вероятно, будем в дальнейшем – тогда, очевидно, мы могли бы питать какие-то надежды. Но прямо сейчас мы ведь движемся в гиперпространстве, выйдем из него далеко впереди цели, а времени изменить траекторию у нас уже не остается. Заградительный огонь также отпадает боеголовки не взорвутся. Когда объект летит с такой скоростью, столкновение с ним уничтожит взрыватель еще до того, как он успеет выполнить свою задачу. В лучшем случае нам удастся произвести детонацию в непосредственной близости от цели, но тогда почти вся его энергия рассеется в пространстве, а объект просто пролетит через образовавшееся при взрыве облако, совершенно не отклонившись от курса. – Берлинг нахмурился. – Инженерный отдел рассмотрел несколько идей, но пока решение не найдено. Над проблемой продолжают работать. Можно лишь надеяться, что им удастся придумать что-нибудь эффективное.

– Когда станет совсем поздно.

– Хватит хныкать! – Мак-Клеллан сделал судорожный глоток. – П-простите, сэр. У меня на Вердее осталась семья.

"Ты уже почти вдовец; твои дети выросли и уйдут насовсем".

Берлинг тихо вздохнул.

– Мне все известно. Поймите меня правильно – я в таком же положении. Но не забывайте – у наших есть хорошие шансы выжить. Непосредственное воздействие столкновения вряд ли существенно повлияет на их район, а Флот организует эвакуацию еще до того, как разразится экологическая катастрофа.

– Остается только молить Бога об этом, не так ли?

– Молитесь! Если это чем-то вам поможет. Тогда упомяните и аборигенов.

Оба мужчины замолчали.

На заднем плане находились атомная электростанция и полуавтоматическая фабрика. В небольших лавочках продавались удивительно изысканные ручные поделки. В парке ветер разносил мелодии поющих воздушных змеев. Две мамаши следили за детьми, играющими под цветущим деревом.

– Мне кажется, – сказала Джейн, – что когда они вырастут и расцветут, то будут мечтать о таком и делать такое, что мы не можем и вообразить.

Селена молча слушала подругу, а потом добавила на своем удивительном журчащем языке:

– Надеюсь, мы все-таки поймем их. Разве новая жизнь началась не при нас?

– Вниманию капитана, – внезапно послышалось из интеркома. – Технический доклад.

– Опечатайте свою сеть. – Берлинг подошел к терминалу и сел в кресло перед ним. Мак-Клеллан продолжал стоять.

На экране появилось обветренное лицо капитана Пикавея.

– У нас есть некоторые оценки для вас, сэр.

– Да? – резко произнес Берлинг, хотя смятение, которое он тщетно пытался скрыть, слишком явно бросалось в глаза. – Слушаю!

– Нет никаких шансов, сэр. – Пикавей облизнул кончиком языка пересохшие губы. – Оружие не поможет. Мы одно время полагали, что нас выручат лазеры, но расчеты показывают, что они смогут за оставшееся время лишь частично расплавить объект; но расплавленные материалы все равно не покинут тело снаряда, а вновь застынут на его поверхности. Поставить на его пути массивные тела – все наши корабли, например, один за другим – тоже будет совершенно бесполезно. Снаряд пройдет сквозь них, как... нож сквозь масло. Если бы у нас в запасе было достаточно времени, чтобы разместить на пути снаряда действительно большое тело... например, крупный астероид – тогда да, задача была бы решена. Но времени нет. Все, что смогла придумать моя команда, – это... желает ли капитан выслушать полный текст доклада?

– Еще бы. – Голос Берлинга вновь стал ровным и тяжелым. – Вы и ваши компьютеры знаете свое дело. Как насчет необычной тактики, которую я предлагал?

Пикавей шумно вздохнул.

– Так точно, сэр. Она сработает. Если мы успеем, – он посмотрел на часы, – ...если успеем все сделать за девяносто минут, считая с этого момента. Но для этого нужна... полная масса нашего корабля. Со шлюпками и всем прочим. И еще скорость в момент контакта не менее чем тридцать километров в секунду.

– И абсолютная точность, – добавил Берлинг. – Вы разработали план полета?

Пикавей коротко кивнул. Берлинг поглядел прямо ему в глаза.

– Это точная цифра? Мы не можем ошибиться из-за погрешностей в расчетах?

Лицо Пикавея окаменело.

– Сэр, мы служим на Флоте! – ответил он.

– И все вы готовы пойти на это?

– Так точно, сэр! – На лице Пикавея появилась ужасная улыбка. – Не могу сказать, что мы особенно счастливы, но все понимаем необходимость.

– Отлично. Пришлите мне данные на экран, распечатку и программу полета. Немедленно.

– Могу я объяснить экипажу причину?

– В этом нет необходимости.

– Не уверен. Мне кажется, я обязан.

– Мы можем спорить об этом все девяносто минут. Действуйте!

– Есть, сэр! – Изображение Пикавея исчезло. На экране замелькали слова, диаграммы, бесчисленные колонки цифр, а из щели под монитором выползла полоска бумаги. Берлинг с минуту изучал ее, затем склонился над интеркомом.

– Капитан – Навигационному отделу, – произнес он. – Срочно. Мы переходим в полный автоматический режим на ближайшие час-два. Подтверждение.

– Так точно, полный автоматический, сэр.

– Переключитесь и ожидайте дальнейших распоряжений.

– Сэр!!! – послышался перепуганный тенорок за спиной Берлинга.

– Внимание! – разнеслось по всем закоулкам корабля. – Внимание! Приготовиться к ускорению перед гиперпространственным маневром. По местам! Всем свободным от несения вахтенной службы занять места в кубриках!

Из коридора донесся топот множества ног – экипаж бросился к своим приборам и механизмам. По корпусу корабля прошла пронизывающая дрожь, извещающая о том, что включились главные двигатели. Внутри корабля возникли невидимые и неощутимые поля, призванные уменьшить воздействие ускорения на аппаратуру и живые организмы. "Целестия" ринулась вперед.

На борту ощущалось легкое напряжение: экипаж не понимал, что происходит. Распоряжения "по боевым постам" не поступало, значит, это не боевая тревога или что-то в том же роде. Команде оставалось только вслепую гадать, что задумал Старикан на сей раз. Неужели возвращаемся на базу? За исключением технического отдела, все получили только смутную и неопределенную информацию о готовящейся миссии. Простор для всевозможных домыслов был полный.

Внезапный вопль:

– Ты хочешь таранить его, да?!

Берлинг развернулся в кресле и увидел перед собой стеклянные от ужаса глаза старпома.

– Что еще? – спросил он.

– Но это же сумасшествие! Мы все погибнем!!!

– Да, – поднялся Берлинг с кресла. – Весьма сожалею, но другого выбора у нас нет. Это произойдет мгновенно, никто ничего не почувствует.

Мак-Клеллан уставился на капитана, по телу его пробежала дрожь, рот приоткрылся.

Прежде чем он успел произнести хоть что-то, Берлинг продолжил:

– Мы наберем необходимую скорость, затем войдем в подпространство, догоним снаряд, вновь вернемся в трехмерное пространство в расчетной точке и столкнемся с объектом с почти равной скоростью, но с большой составляющей, нормальной к его траектории. Соответствующая компонента момента, которую мы сможем передать снаряду, будет составлять только несколько десятимиллионных от его собственной, но этого будет вполне достаточно, чтобы непоправимо сбить его с курса. Правда, едва-едва: снаряд пройдет на минимальном расстоянии от Вердеи, примерно в одном планетном диаметре. Но это лишь в том случае, если мы будем действовать, не медля ни секунды. Угловое отклонение будет столь малым, что потребуется не менее одного светового дня, чтобы накопилось безопасное линейное отклонение от курса.

– Безопасное?!! – только и смог выдавить из себя Мак-Клеллан.

Берлинг положил руку на плечо помощника.

– Мужчина умирает для того, чтобы остальные могли жить. – В его голосе не было никакой теплоты или доверительности; слова были сказаны чисто механически.

– Но вы же говорили, что все вернутся на базу...

– Я хотел сказать: "возможно". Кроме того, завтра Флот вполне может потерять и саму базу.

Мак-Клеллан застыл на месте. Его речь была суровой, но спокойной и ровной:

– Крайняя цена. И ведь не было ни одного враждебного акта целых пятнадцать лет.

Берлинг кивнул в ответ:

– Я часто удивлялся, почему они не попробуют вышвырнуть нас оттуда.

– И с нашей стороны тоже никаких действий, кроме разве что обычных патрулей и обычного военного производства. Разумна ли подобная жертва? Дредноут, способный вести бой в одиночку, с запасами боеприпасов, топлива и расходных материалов на многие годы, опытная и слаженная команда, которую заменить будет просто некем... Что подумает Высшее Командование?

– К сожалению, – сказал Берлинг, – у нас нет времени на консультации с Адмиралтейством.

– Но хотя бы с собственной командой? – вспыхнул Мак-Клеллан. – Вы приговорили всех к смерти, даже не позаботившись сообщить им об этом.

– Я полагаю, что это никому не поможет лучше выполнить свой долг.

– Или боитесь, что они не захотят последовать за вами?

– На корабле я командир, мистер.

Мак-Клеллан застыл на фоне звездного неба. Корабль звенел все громче и сильнее.

– Я полагаю, что экипаж имеет такое право, – сказал он после паузы, длившейся несколько ударов сердца.

– Возможно, – согласился Берлинг. – Я задам вопрос после совещания.

– Право – право не выполнять незаконный приказ.

– Мы не имеем права допустить катастрофу. Снаряд нужно остановить во что бы то ни стало.

– Если командир корабля очевидно некомпетентен или сошел с ума, подчиненные обязаны заменить его. – Мак-Клеллан мгновенно развернулся на каблуках и оказался на другом конце рубки.

– Стой! – закричал Берлинг.

Мак-Клеллан обернулся. Слезы, хлынувшие у него из глаз, заблестели на изможденных щеках.

– Сэр, это – преступление, – запинаясь, проговорил он. – Я должен. Пусть трибунал рассудит нас.

– Стой! – повторил Берлинг. – Это приказ.

Мак-Клеллан потянулся к двери.

Берлинг одним прыжком подскочил к нему, крепко сжал его руку и развернул помощника к себе лицом.

– Боишься за свою жизнь?

– Да. А вы разве нет? За Фрэнси, Томми, Алису, но больше всего я боюсь за корабль. Я уверен, что нельзя жертвовать ТАКИМ Кораблем. Вы понимаете, сколько он значит... для Флота, для всего Альянса, наконец... Пожалуйста, сэр, остановитесь.

Мощная рука Вердикта дрогнула, и Мак-Клеллан зашатался. Берлинг освободил его руку и произнес громовым голосом:

– Ты останешься здесь, рядом со мной! Или я должен вызвать охрану?

Мак-Клеллан сунул руку в карман. Выдернув из него складной нож, он рывком высвободил лезвие. Широкий стальной клинок недобро сверкнул.

– Не посмеете! – с вызовом сказал он. – Я ухожу. До тех пор, пока вы не сотрете навигационную программу. – По мере того как корабль все больше и больше отклонялся от курса, звезды перемещались из одного конца обзорного экрана в другой. – Нет? – произнес он. – Ну что же, мои друзья-офицеры помогут вам. – Он глянул на нож, покачал головой и вновь двинулся к двери. – Надеюсь, они не захотят крайностей. Прощайте! Я был счастлив служить под вашим командованием – вплоть до этого момента.

Дверь открылась, и старпом шагнул вперед.

Берлинг разогнулся, словно сжатая пружина. Его левая рука обхватила шею Мак-Клеллана и крепко сомкнулась в замок, а правая железной хваткой сжала запястье руки, державшей оружие.

Изо рта Мак-Клеллана струйкой потекла кровь; он выронил нож. Берлинг ослабил захват, и Мак-Клеллан в агонии повалился на пол. Берлинг склонился над ним, положил ладонь на грудь и прижался губами к его губам. Сердце помощника перестало биться, и он растянулся с открытыми глазами и ртом.

Берлинг поднялся на ноги. Ссутулившись и беспомощно опустив руки, он смотрел вниз.

– Мне очень жаль, – с трудом проговорил он. – Я не хотел этого. Хотя... чуть раньше, чуть позже – какая разница? – Он оттащил тело в рубку, жестом приказал двери закрыться и опустился в кресло.

– Капитан – Техническому отделу, – произнес он в интерком. – Закрытая связь.

На экране появилось лицо Пикавея.

– Похоже, мы с вами неплохо управляем кораблем, – сказал Берлинг. Подготовьте пучок на Вердею. Прежде чем мы уйдем в подпространство, я обязан поставить их в известность о случившемся и о принятом нами решении.

– С-слушаюсь, сэр.

– Когда вы подготовите канал для меня, отключитесь от него сами. Мне необходимо передать всю информацию, всю до последних деталей. Кто знает, что еще может им пригодиться? Некоторые детали должны остаться конфиденциальными.

– Даже от нас, сэр?

– Да. Но если ваши товарищи захотят передать мне краткие сообщения для своих семей или еще кому-нибудь, – я включу их в сообщение.

– Спасибо, – сухо улыбнулся Пикавей. – Сделаем. Morituri te salutamus [идущие на смерть приветствуют тебя (лат.)].

– Как ваши ребята восприняли все это? – спросил Берлинг.

– Нормально, – ответил Пикавей. – Мы сидим у себя, в лаборатории, говорим, думаем, молимся...

Берлинг улыбнулся кончиками губ.

– Отлично. Надеюсь, мне можно будет присоединиться к вашей компании.

– Сэр, – неожиданно произнес Пикавей, – мне кажется, что остальные должны знать о принятом решении. Они заслуживают этого.

– Я подумаю, – заверил его Берлинг. – Возможно, вы правы. Я сообщу об этом позднее. – Когда отступать будет поздно, – подумал он.

Пикавей понял командира.

– Спасибо, сэр, – сказал он. – И... еще одно...

– Говори, сынок.

– Для нас было бы... вы бы нас очень поддержали, если бы произнесли несколько слов.

Берлинг тяжело вздохнул.

– Я ведь не оратор... Ну ладно, пусть даже это повредит нам, дайте мне большой экран.

Пикавей выполнил необходимые процедуры, и Берлинг увидел комнату, заполненную аппаратурой. И лица. В основном очень молодые. Он глубоко вздохнул.

– Джентльмены, – произнес он, смягчая свой обычный ледяной голос, – нам вскоре придется погибнуть, но я не знаю смерти достойней. Я горжусь вашим мужеством и верностью долгу. Точно так же будет гордиться и Флот, когда узнает о случившемся. Планета не забудет вашего подвига тысячи и миллионы лет, поскольку... Да нет, черт побери, это все отвлеченные разговоры, плюньте на это... Лучше я объясню так: это мы пришли на Вердею. Именно из-за нас над ней нависла угроза. Ради чести Флота мы должны принять на себя всю ответственность за безопасность планеты.

– Спасибо.

– Устанавливая мой контакт с Флотом, мистер Пикавей, подберите несколько нужных слов, чтобы я включил их в свое послание, и свяжитесь со мной.

– Есть, сэр.

Экран погас. Берлинг опустился в кресло, обдумывая свое выступление. "Целестию" поглотил мрак гиперпространства.

– ...в один прекрасный день по счастливой случайности наше судно зарегистрировало ракетный запуск с одной из звезд – через пятнадцать лет после того нападения, – продолжил я. – Сравнительно небольшое твердое тело неслось почти со скоростью света и было направлено на цель с исключительно высокой точностью. Его столкновение с Вердеей должно было выделить такое количество энергии, как при падении большого астероида. Наши ученые провели детальное компьютерное моделирование и доказали, что последствия были бы схожими: нарушение климата, массовая гибель флоры и фауны, а также местного населения и наверняка гибель цивилизации. Нет никаких сомнений, что конструкторы этого снаряда рассчитывали именно на такой эффект.

Рассказанное мною не пробудило вашу память?

Годольфин неопределенно потянулся.

– Нет, – сказал он. – Нет, меня никогда не информировали об этом.

Ну что же, предположил я, Вердею мало кто знал, а Флот не, собирался оповещать об инциденте весь мир. Кроме того, эта история произошла в тот момент, когда внимание всего Альянса было приковано к битве при Эбо...

– И что же? – прошептал Годольфин.

– Наш дредноут пожертвовал собой, протаранил объект и заставил его отклониться от курса.

– Это настоящий подвиг.

– На борту корабля находился и мой отец.

– В таком случае у вас поистине благородные предки, и вы можете гордиться историей своего семейства.

Как разведчик я досконально изучил последние сообщения Берлинга. Флот никогда не публиковал их полностью – только тщательно отобранные места необходимо было принимать в расчет интересы безопасности. Я отважился отправить в Адмиралтейство некоторые соображения по поводу кончины моего отца. День Освобождения стал на Вердее священным праздником, и это все больше сближает нас с аборигенами и ежегодно поставляет Флоту сотни новобранцев. Я не посягнул на посмертную славу отца и все же почувствовал, что хоть немного выполнил свой долг перед памятью экипажа "Целестии".

– Вы же сами прекрасно понимаете обстоятельства, – продолжил Годольфин. – Шла война с Халией.

– Так и мы полагали до недавнего времени. Халиане – кто же еще? Но все-таки оставалось слишком много неясного. Хорьки и в самом деле безжалостны, но разве способны планировать свои действия так надолго? И разве есть у них столь совершенная техника? Конечно, в принципе возможно и такое. Но теперь первоначальная версия рассыпалась в прах. Халиане неспособны на геноцид в отличие от людей. Синдиков. Аджета имела несчастье находиться как раз возле границы их космического пространства. Разведка Флота установила, что за спиной халиан всю войну стоял Синдикат. Именно вы организовали тот рейд, а когда он закончился провалом, разработали и осуществили этот адский план.

– Клянусь, я и слышать не слышал...

Теперь я скупо, по слогам произносил хлесткие слова:

– Не вы – пусть. Но ваше правительство. Такому могли бы позавидовать Чингисхан, Тамерлан, Сталин, Мао, Эль Бруджо – нет, в человеческой истории никогда не было ничего подобного. А общественное мнение?

Годольфин смог сохранить самообладание. Он выпрямился в кресле.

– Вы обвиняете наших лидеров, – негромко и спокойно произнес он.

– Или ваших непосредственных предшественников. И вы не сможете откреститься от них.

– Флот постоянно использовал против нас оружие огромной разрушительной силы.

– Но никогда – против планет, на которых существовали местные формы жизни.

– Насколько мне известно, да. Мне близка и понятна ваша позиция. Вы позволите мне взглянуть на рассказанное вами со своей точки зрения и сообщить вам информацию, которой я располагаю?

– Посмотрим, – сказал я. – У вас есть шанс искупить свою вину.

Годольфин глубоко вздохнул.

– Я многое расскажу вам, капитан Мак-Клеллан, – заявил он. – Мне неплохо известны политическая ситуация в Синдикате и наша практическая этика. Кроме того, я близко знаком с высшими офицерами, высокопоставленными гражданскими деятелями, а также с информацией – в том числе и секретной. Даю вам слово чести, что ничего подобного рассказанному вами никогда даже не рассматривалось всерьез. – Он помолчал. – Много лет назад мне попалось на глаза теоретическое исследование об околосветовом кинетическом оружии, однако заключение было отрицательным – из-за огромной стоимости. А также по этическим соображениям.

– Но один раз Синдикат пошел на такие расходы, – парировал я, но Годольфин был тверд как кремень.

– В экстраординарной ситуации мы, возможно, пошли бы на это. Но повторяю – такой приказ командование не отдавало. Рейд был, тут сомневаться не приходится. Это война. Мы провели хирургический удар, который, к несчастью, оказался неудачным. Но никакого геноцида не планировалось, заявляю вам об этом со всей уверенностью. Возможно, это было делом рук нескольких фанатично настроенных офицеров, которые намеренно не поставили в известность Высшее Командование, зная, что оно запретит проведение подобной акции. Выполнив задуманное, они благополучно ушли в отставку... Можете ли вы поручиться, что Флот или Альянс не пытался создать нечто подобное? Или даже использовать на практике?

Я промолчал в ответ.

– Такое иногда случается, – добавил он. – Война есть война.

Мы оба замолчали, задумавшись. Каждый о своем.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Военный кодекс

Статья Х

Когда мятеж сопровождается насилием, всякое лицо, подпадающее под действие данного Акта, присоединившееся к мятежу, подлежит смертной казни или другому наказанию, предусмотренному ниже. Если мятеж сопровождается изменой, виновный подлежит смерти или другому наказанию, предусмотренному ниже. Если субъект действовал по трусости или малодушию – подлежит каторжным работам или другому наказанию, предусмотренному ниже. Если он действовал по неведению – подлежит увольнению со службы с формулировкой "с позором" или другому наказанию, предусмотренному ниже.

В последний год халианской войны промышленность не успевала заменять погибшие корабли новыми. В первую очередь не хватало транспортных судов. Доверху набитые трофеями и почти что невооруженные, транспорты не могли противостоять даже малочисленному противнику. Их потери становились еще более существенными, если учесть, что на всех верфях Альянса строились только боевые корабли. До захвата Цели и прекращения вражеских набегов Альянс лишился почти четверти своих транспортных средств. Большие потери понесли судовладельцы и страховые компании. Не хватало пилотов.

Когда же война переместилась с далекой периферии Альянса в ту область галактики, где доминировали халиане, возникла проблема тылового обеспечения огромной армады, действовавшей в неделях пути от ближайшей базы. Мобилизация гражданских торговых кораблей и их экипажей тоже не спасла положение. Система коммерческого грузооборота внутри Альянса была бы нарушена, пострадала бы и производственная кооперация, что очень скоро отразилось бы и на самом Флоте. В итоге Флоту выделили лишь очень небольшое число кораблей, и вопрос о каждом решался отдельно. Военным достались никуда не годные суда. Эту ржавую рухлядь командор Мейер успешно использовал против халианского подкрепления в битве при Цели.

Ответственность за положение на транспорте Адмиралтейство возложило на корпус тылового обеспечения. Начальник корпуса предпринял множество попыток поправить ситуацию. В частности, на индустриально отсталых и аграрных планетах был налажен выпуск огромных корпусов, а дальнейшее укомплектование кораблей производили обычные верфи. Новоиспеченные предприятия с энтузиазмом включились в соревнование за производство самого большого судна. Каждый завод старался переплюнуть остальные. И вскоре появились суда длиной более километра. Лучшее электронное оборудование и двигательные системы предназначались для боевых кораблей, в результате возникло множество сырых экспериментальных разработок, проходивших испытания уже в реальных боевых условиях. Некоторые оказались очень эффективными; зачастую подобный эффект не предполагался даже конструкторами.

Скотт Макмиллан, Кэтрин Курц. СИГНАЛЫ БЕДСТВИЯ

Подлетая к причальной палубе гигантского транспортного корабля, капитан Тэлли чувствовал себя как никогда отвратительно. После двадцати лет активной – да еще какой активной! – службы его с должности командира знаменитого боевого крейсера перевели на большой, но третьеразрядный транспортный корабль, капитан которого глупейшим образом погиб. Сейчас, когда Флот готовился к решающей битве с Синдикатом, Тэлли надеялся принять под командование настоящий боевой корабль. А вместо него получил вот эту мерзкую посудину – и все потому, что проклятое ничтожество взяло и шагнуло в открытый люк...

И хуже того – невыносимое оскорбление! – ему умудрились всучить одну лишь вегетарианскую пищу, хотя наверняка знали, чем это может грозить нежному и чувствительному кишечнику Тэлли. Оставалось ждать только вулканического извержения.

Так и получилось.

Тэлли с ужасом чувствовал, как в стиснутом брючным ремнем объеме постепенно, но неукротимо повышалось внутреннее давление. Другие офицеры гордились рубцами и шрамами на теле; у Тэлли же была одна, но специфическая гордость – громко ворчащий кишечник, позволявший есть только специально приготовленную мягкую пищу и мгновенно взрывающийся при одном намеке на любую другую. Особенно на овощи. Он мог только слабо надеяться, что этот факт не станет всеобщим достоянием, до тех пор, пока они не пристыкуются, или останется незамеченным в обстановке всеобщего смятения. Этого, увы, не случилось. Клапан выпустил пар, и лишь высокое звание и безупречная репутация капитана удержали острые языки членов команды.