Текст книги "Кризис"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Билл Фосетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Трэверз и Кройдон надели парадные мундиры с широкими белыми воротничками, по которым можно было определить их звания. Кейр надела сногсшибательное платье, блестевшее от драгоценных камней с четырех различных планет. Ее носик поморщился, когда Тарнхельм появился на станции.

– Ненавижу чечевицу, – прошептала она.

– Тихо, – сказал Кройдон, изо всех сил пытаясь не улыбнуться.

Главный Тарнхельм вплыл в помещение и издал несколько неприятных звуков.

– Боги вашего дома защитят вас от гигантских и ужасных пришельцев Извне, – перевел его речь настенный монитор.

– Приветствую также и вас, Сеньор Тарнхельм, сказал Трэверз как можно вежливей. – Просим воспользоваться нашим гостеприимством, мы рады видеть вас у нас в гостях. – Речь была переведена серией булькающих и скрипящих звуков, которые благосклонно были восприняты Тарнхельмом.

– Я Сеньор Тарнхельм, прославленный в десятках сражений и заговоров, объявил он. – Мы – Бешеные Тарнхельмы, самые совершенные и ужасные представители нашей расы, готовы выслушать ваши предложения, если только это покажется нам не очень скучным.

– Мы приложим все усилия, чтобы этого не случилось, – заверил Трэверз. – И надеемся, что ничем не оскорбим вас во время дискуссии. Но сначала нам бы хотелось предложить вам еду и развлечения. – Он со вздохом хлопнул в ладоши и обернулся, чтобы посмотреть на Харрингтона, который во всех регалиях – от кружевной сорочки до клетчатой юбки – появился в помещении. – Где добыча? Наш гость может устать...

– Я их сейчас подам, – сказал Харрингтон, поклонившись Трэверзу и Тарнхельму.

– Если этот он/он или он/она или... – начал Сеньор Тарнхельм.

– Мы бываем либо он/он, либо она/она, – объяснил Трэверз, прекрасно понимая, насколько эта новость шокирует трехполого Тарнхельма.

– Так значит, это не сказки? – поразился гость. – Это же очень опасно иметь только два пола. – Остальные его/его компаньоны-Тарнхельмы стали наперебой неразборчиво поддакивать.

– Разумеется, вы абсолютно правы, – сказал Трэверз, чувствуя, что он вот-вот прикажет включить фильтр воздушной очистки, послав к черту требования протокола. Из предыдущего опыта он знал, что потребуется несколько дней, прежде чем из станции выветрится стойкий запах горелой чечевицы.

– Мы вообще всегда правы. – Снова послышались поддакивания свиты. – Мы благородные Тарнхельмы. Вы пригласили нас, чтобы говорить, – напомнил Сеньор Тарнхельм.

– Да, ради нашей обоюдной пользы, удовлетворения и согласия. Но сначала предлагаю вам утолить голод за только что пойманной добычей. Когда вы... когда вы поужинаете, мы побеседуем. – Он слегка поклонился, надеясь, что Сеньор Тарнхельм уже понял, что означает этот жест.

– Добыча, – произнес Сеньор Бешеный Тарнхельм, и даже транслятор смог передать ощущение затаенной радости, с которым это было сказано. Замечательно.

Трэверз вздохнул еще раз и приказал Харрингтону подать добычу.

Три или четыре десятка колючих, напоминающих жуков тварей были вброшены в помещение, и Тарнхельмы поднялись в воздух, чтобы наброситься на добычу. Большинство из них исчезло из виду, как только оказались в воздухе, но когда они набросились на добычу, то стали видимы вновь. Двойные ряды зубов на нижней поверхности крыльев вытянулись к вожделенной добыче. Всего в комнате находилось двадцать три Бешеных Тарнхельма.

Примерно через двадцать минут трапеза завершилась, Сеньор Бешеный Тарнхельм величаво подлетел к Трэверзу, на ходу запихивая в себя последние куски лакомства.

– Приятное начало, – сообщил он Трэверзу.

– Рад слышать это от вас, господин Бешеный Тарнхельм, – ответил Трэверз, чувствуя, что первый барьер на пути к взаимопониманию преодолен.

– Вы хотите заключить с нами пакт, как и с меньшими Тарнхельмами, сказал Сеньор Тарнхельм. – Но не в наших правилах делать то, что делают Песочники или Пылевики. – Он/он отплыл к самому большому окну, где смог раскинуть свои крылья на весь размах.

Трэверз предпочел не возмущаться в ответ, так как Тарнхельм в ширину раза в два превышал его, Трэверза, рост.

– Мы знаем об этом. Но вам также известно, что ваши Тарнхельмы остаются здесь, на этой планете, и вы не... – он хотел было сказать "не можете", но вовремя удержался, – ...не собираетесь покидать ее, чтобы переселиться на другие.

– Это верно, – сказал Сеньор Тарнхельм.

– Мы можем помочь вам в этом и перевезти вас на другие планеты. Собственно говоря, мы заинтересованы в этом и предлагаем вам стать частью наших сил безопасности – в качестве охранников вы, с вашей способностью становиться невидимыми, просто незаменимы.

– Мы не невидимы, – возразил Сеньор Тарнхельм. – Просто у нас очень хороший камуфляж.

– В принципе это одно и то же, – продолжил Трэверз. – Лишь очень немногие из обнаруженных нами существ обладают такой же замечательной способностью. – Он не стал развивать мысль дальше и объяснять, что они либо не обладали разумом вообще, либо имели его в крайне незначительной степени и не могли быть использованы Синдикатом в своих целях.

– Другие не могут делать то, что можем делать мы, – с гордостью заметил Сеньор Тарнхельм.

– Совершенно с вами согласен, – согласился Трэверз еще раз. – Именно поэтому мы и заинтересовались вами, понимаете? Разумеется, что таких талантов мы не обнаружим ни у кого, кроме вас. – Он обратил внимание, как побледнел Кройдон, – и жестом указал на него. – Это мой помощник, мой инспектор. Его зовут Кройдон, – сообщил он, зная, что Тарнхельмы не привыкли пользоваться именами.

Инспектор обнажил зубы в приветственной улыбке и слегка поклонился.

– К вашим услугам, уважаемый Сеньор Тарнхельм.

– Его зовут не так, как вас, – возмущенно сказал Сеньор Тарнхельм.

Трэверз выругался про себя, но решил поступить благоразумно и не развивать эту тему.

– Мы двоюродные братья, – солгал он, крепко сжав руку Кройдона. – Но в нас течет одна и та же кровь. – В некотором смысле их действительно можно было назвать родственниками: оба они произошли из семей англоязычных колонистов.

– Бедняги, – посочувствовал Сеньор Тарнхельм. – Это все оттого, что у вас всего лишь два пола.

– Вне всяких сомнений, вы абсолютно правы, – сказал Трэверз, собираясь вновь вернуться к основной теме разговора. – Мы бы хотели заключить с вами соглашение. Вы, насколько мы понимаем, хотели бы научиться путешествовать за пределами этой планеты. Нам, то есть Синдикату, нужны охранники. Вы умеете маскироваться так, что становитесь абсолютно невидимыми, и эта невидимость распространяется также на то, что находится между вашими крыльями. Собственно говоря, пара Тарнхельмов может обеспечить при необходимости практически абсолютную защиту человеку, закрыв его от посторонних глаз. – Мысль о том, чтобы оказаться окруженным крыльями, заставила Трэверза ощутить приступ тошноты, но он продолжил свою игру.

– Мы создадим для вас космический корабль, если вы согласитесь работать на нас.

– Я Сеньор Тарнхельм, и мое слово закон, – объявил он/он.

– Я, эээ, столь же могуществен, – сказал Трэверз и постарался вздрогнуть не слишком сильно, когда к его руке протянулось крыло старшего Тарнхельма.

Тот явно почувствовал скрытую неприязнь хозяина. Тарнхельм, обнажив длинный ряд клыков вдоль своего лица, слегка провел по кончикам пальцев своим крылом.

– Мы отправим команду из двух Тарнхельмов, чтобы защищать вас посредством нашей великолепной маскировки, а вы в свою очередь предоставите нам возможность передвигаться по территории, которая называется "Галактика". С учетом трудностей, с которыми мы уже сталкивались в прошлом, мы возьмем с собой одного из вас в качестве залога за обещанный корабль.

– Залога! – вспыхнул было Трэверз, уверенный в том, что им будет выбран именно он. Семейство поступало всегда именно так – но теперь, здесь, в забытой и заброшенной глуши, это казалось просто невозможным. – Мне осталось всего три месяца.

– Тогда пусть они передадут нам другого, – сказал Сеньор Тарнхельм, хотя Трэверз прекрасно понимал, что вот это уж точно невозможно.

– Я так не считаю, Сеньор Тарнхельм, – тяжело произнес он.

– Большой будет почетнее, – не обращая внимания на возражение, заметил тот.

Кейр и Кройдон слушали разговор в полном молчании. Лицо Кейр не выдавало никаких эмоций, но Кройдон слегка улыбался.

– Мы сообщим Синдикату, что достигли предварительного взаимопонимания, – сказал Трэверз.

– Конечно, вы можете сделать это, – согласился Сеньор Тарнхельм, и его собственный голос прозвучал, как звук барабанящей о металл дроби.

– Нам потребуется ваш... прикосновение вашего крыла, чтобы засвидетельствовать договоренность, – неуверенно произнес Трэверз, уверенный в том, что уж на этом настаивать он имеет полное право.

– Я так не думаю, – сказал Сеньор Тарнхельм после недолгого размышления. – Возможно, позднее – да, но не сейчас.

– Да, – заметил Трэверз, надеясь что его настойчивость не разрушит достигнутый успех. – Но нам необходимо какое-то свидетельство.

– Вы можете взять себе Восьмого Тарнхельма, – сказал Сеньор Бешеный Тарнхельм.

Такой конфронтации Трэверз предпочел бы избежать.

– Мы не можем сделать это до тех пор, пока не получим какого-либо заверения достигнутой между нами договоренности.

– Восьмого будет вполне достаточно, – сказал Сеньор Тарнхельм. Его голос стал более громким, в нем послышалось шипение.

– Но он должен остаться на поверхности до тех пор, пока соглашение не будет достигнуто, – сказал Трэверз, чувствуя, что их разговор все больше начинает напоминать нелепый и смешной фарс. – Нам нужно только подтверждение договоренности, а не настоящий Бешеный Тарнхельм.

– Не хотите Восьмого – тогда Пятого, – решил Сеньор.

Трэверзу захотелось сейчас же задушить проклятую тварь. Он откашлялся кто знает, что могли значить для Тарнхельмов эти звуки? – и попытался продолжить свою игру.

– Мне не хотелось бы обидеть вас вопросом, но наши соглашения были основаны многие столетия назад и за это время нами были заключены многие тысячи соглашений. Я вынужден заверить своего старшего – эээ, первого брата – в том, что заключенное соглашение было и в самом деле должным образом оформлено между нами. Мы будем везде отстаивать наш договор, так, чтобы все согласились с нами и никто не смог поставить под сомнение заключенный между нами контракт. Прежде чем товары перейдут из рук в руки, прежде чем будут оказаны оговоренные услуги, в соответствии с нашими обычаями – а они составляют самую суть Синдиката – нам нужен документ, который мог бы убедить любого в том, что договор в самом деле был заключен и в том, какова его подлинная ценность. Вы это понимаете? – Он полагал, что Сеньор Бешеный Тарнхельм вообще не поймет, о чем идет речь. – И мне не позволено сделать это каким-либо иным образом. Тогда Синдикат сочтет, что моя миссия закончилась неудачей.

– Мы понимаем, что такое неудача, – сказал Сеньор Бешеный Тарнхельм. Мы уничтожаем всех неудачников.

Трэверз сделал судорожный глоток.

– Да, – сказал он. – Похоже, вы на это способны.

Переговоры продолжались еще долгие пять часов, пока наконец Бешеный Тарнхельм не согласился оставить отпечаток когтей левого и правого крыльев на документе и не объявил, что он вполне удовлетворен беседой. В последнем Трэверз сомневался теперь даже больше, чем прежде.

Приказ продолжить выполнение миссии, пришедший сразу же вслед за подтверждением соглашения о том, что Бешеному Тарнхельму дозволяется совершить визит в штаб-квартиру Семейства и затем вернуться обратно, на Ошибку Сиггирта, не стал сюрпризом для Трэверза: все выражали симпатии Трэверзу на словах, а три его помощника затребовали – почти одновременно своей переправки с планеты. Кройдон был одним из них.

– Я, конечно, весьма сожалею, что тебе придется застрять в этой дыре, сказал он. – Но на твоем месте мог бы оказаться кто угодно. Но ты же не можешь желать, чтобы я тоже застрял здесь навечно. Я знаю, что ты находишься на этой планете очень давно, что тебе давно пора было сменить место службы, но ведь это служба, так ведь? У тебя она одна, у меня другая. Тебе будет проще договориться с ними; если ты оставишь меня здесь еще на год, мне прямая дорога в центр защиты сознания, и надолго, бестактно добавил он. – Конечно, плохо будет одному из нас лишиться возможности покинуть эту Богом забытую планету, но бороться с этим бесполезно. – Он сделал жест, пытаясь успокоить Трэверза. – И не говори мне о Наследнике, хорошо? Тебе просто не повезло. Однако теперь ты станешь получать двойную зарплату за каждый день, проведенный здесь сверх положенного срока. Конечно, потратить их здесь ты не сможешь, но... Но как бы там ни было, когда все останется позади, ты сможешь повеселиться вволю. Все-таки это лучше, чем ничего.

– Какой мне с них прок, пока я нахожусь здесь, на Ошибке Сиггирта? тяжело произнес Трэверз и расправил плечи. – С другой стороны, они просто не могут допустить, чтобы я провел здесь больше десяти лет... – одна мысль о десяти годах сделала его речь невнятной, – ...и здесь, это же просто... Господи! Одиннадцать месяцев по двадцать шесть дней – это двести восемьдесят шесть дней в году, да на десять лет. Итого две тысячи восемьсот шестьдесят дней. Почти восемь лет Старой Земли. – Последнюю фразу Трэверз произнес уже почти шепотом.

– Да, но ведь ты уже старожил на этом аванпосту? – сказал Кройдон почти злобным голосом, хотя его глаза смотрели на Трэверза с сочувствием и пониманием. – Ты здесь знаешь все назубок. Я же не могу управлять всем этим хозяйством, да и никогда не смогу. Ты должен трезво посмотреть на вещи. Не можешь же ты позволить, чтобы один случай разрушил всю твою карьеру.

Это означало, подумал Трэверз, что они оба с Кройдоном знали о том, что очередного повышения по службе он не получил, а значит, не мог подняться намного выше теперешнего своего поста. Он осторожно подобрал нужные слова, чтобы его объяснение показалось убедительным.

– Иных не посылают в подобные места потому, что семейство им не доверяет. А иных – как раз наоборот, посылают, потому что они хорошо делают свою работу. – Правда, в его случае мотивы были иными, однако слова его в самом деле привлекли внимание Кройдона. – Да, я и в самом деле старожил на этой заставе. И это означает, что я могу иметь дело с более странными формами жизни и с более непривычными нам обычаями, чем ты даже можешь себе представить. Так что прежде чем ты представишь себя как человека, знающего обо всем этом больше любого другого, вспомни, что я уже прослужил девять лет на Лимбо. – Его улыбка была более леденящей, чем эта мерзкая планета.

– Ты ненавидишь Тарнхельмов, – убежденно сказал Кройдон. – Но ты же видишь, что я презираю их. И даже больше, чем просто презираю. Они мне противны.

– Любить я их уж точно не люблю, тут ты абсолютно прав, – сказал Трэверз, пронзив собеседника своим коронным стальным взглядом. – Как не любил и проклятых братциклеров, это отродье с Лимбо. – Он замолчал, давая возможность Кройдону переварить эту не очень приятную для него информацию.

Кройдон еще не был убежден, но уже достаточно заинтригован, чтобы дать Трэверзу повод возвратить должок, пока тот отправлял свои записи.

– Ты мог бы рассказать об этом, – сказал он.

– Зачем? – мягко ответил Трэверз своему помощнику. – Или ты ищешь повод, чтобы остаться здесь?

– На этой станции есть Тарнхельмы, Менеджер, – сказал Горо Казаджио с мрачным удовлетворением. – Я недавно получил доклад.

– Вы видели их? – спросил Трэверз.

– Ха-ха, – пояснил Казаджио. – Вы же сами приказали не включать масс-детекторы. Как же я мог их увидеть?

– А тогда как вы узнали об этом? – вновь поинтересовался Трэверз.

– Я их чувствую. Я могу их ощущать. Трое, а может быть и четверо их постоянно перемещаются по станции. Иногда их можно почувствовать, когда они закрывают собой очищенные воздушные потоки. Это замедляет работу всей системы кондиционирования, но виной тому не она, а Тарнхельмы.

Трэверз почел за благо не демонстрировать излишнюю критичность.

– Почему вы решили, что это и в самом деле Тарнхельмы? Вы всерьез полагаете, что нам угрожает какая-нибудь опасность?

– Если неизвестно, сколько невидимых хищников-людоедов находится в пределах станции, это наверняка связано с определенным риском, раздраженно ответил Горо. – Что вы ожидаете от этого? Или же вы решили не предпринимать никаких действий в связи со случившимся?

Страшнее этого не могло быть ничего, и хотя выражение его лица не изменилось, мысли Трэверза понеслись с бешеной скоростью. Что, если Горо Казаджио был прав, и теперь на станции появились шпионы-Тарнхельмы? Теперь он не мог предпринять ничего для их поиска, не разрушив установленный с таким трудом контакт. Он пару раз хмыкнул, а затем взглянул на Горо.

– Если ты сможешь прийти ко мне после ужина, мы сможем рассмотреть все возможные сценарии развития событий, прежде чем я вновь встречусь с Тарнхельмами. Тогда же посмотрим, что я могу предпринять в связи со случившимся.

– Опять подождать и посмотреть? – усмехнулся Горо. – Это серьезно?

Трэверз тяжело посмотрел на Горо.

– Не забывай, какие ставки в нашей игре, – сказал он.

– Это единственное, что я делаю, – заявил доведенный до белого каления Горо.

Трэверз не удостоил своим вниманием вспышку гнева у подчиненного.

– Мы почти добились подписания очень важного для нашей безопасности контракта с Тарнхельмами, и теперь впервые безопасность глав семейства может быть обеспечена совершенно по-новому. Тарнхельмы утверждают, что лояльны к нам, а честь – это единственное, что имеет для них неоспоримую ценность. – Он потер ладони. – И я не имею права разрушить это хрупкое взаимопонимание.

– Если вы дадите этим тварям возможность выбраться в космос, то в итоге получите катастрофу галактического масштаба, масштабы которой даже не можете себе вообразить. – Горо поднял вверх кулаки. – Трэверз, здесь в самом деле находятся Тарнхельмы. И не говорите потом, что я не предупреждал вас.

– А если вы ошиблись? – спросил Трэверз. – Если после предпринятого нами поиска их шпионов Тарнхельмы заявят нам, что мы нарушили договор – и они будут абсолютно правы – и объявят нам войну? Как Бешеные Тарнхельмы, они заставят Песчаных и Пылевых присоединиться к ним... – Он сжал губы и не закончил мысль, боясь, что голос может выдать его чувства.

– Вы полный кретин, Трэверз. Будьте благоразумны – сейчас нам срочно нужен отряд вооруженных рыцарей-косанцев, и с кем-нибудь вроде генерала Шенка Роджерса во главе. – Он смерил просторный холл взглядом. – Я посылаю сигнал тревоги о грозящей нам опасности Хеймленду. Под свою ответственность. И сразу предупреждаю вас, что это противоречит вашим приказам.

– Надеюсь, ты не сделаешь этого, – мягко ответил Трэверз. – Казаджио, я прекрасно понимаю, что ты считаешь это своим долгом, но все-таки прошу взвесить все еще раз.

– Но почему? Мы будем откладывать и откладывать до тех пор, пока вообще утратим всякую способность защищаться?

Трэверз содрогнулся, но спокойно ответил ему.

– Послушай, – сказал он. – Я много думал обо всем этом. Я читал твои предшествующие доклады и прекрасно отдаю себе отчет в масштабе угрозы, стоящей перед нами. Но хочу сказать тебе о том, что имеет для меня сейчас первостепенное значение: если ты в самом деле прав, это означает, что Тарнхельмы уже приняли решение напасть на нас. Если Тарнхельмы в самом деле находятся внутри станции, мы еще можем надеяться на то, что они остаются невидимыми и сравнительно безвредными. Но если мы неожиданно примемся разыскивать их, то окажемся по уши в дерьме – вот в этом можешь не сомневаться.

– Тогда почему мы не посылаем за помощью? – спросил совершенно запутавшийся Горо. Глаза его гневно блестели.

– Потому что я хочу создать впечатление, что мы действуем по стандартной, отработанной методике. Если мы поведем себя так, как будто не произошло никаких чрезвычайных обстоятельств, Тарнхельмы будут удовлетворены. – Конечно, подобные доводы выглядели как блуждание в тумане, и он сам прекрасно понимал это. Но произнес он их с обычной своей страстной убежденностью. Горо Казаджио прищурился и всерьез задумался над словами босса.

– Я собираюсь усилить патрулирование периметра, а также объявить состояние полной готовности во внутренних помещениях. Если хоть что-то, хоть на самую малость, будет выглядеть подозрительно, я должен буду узнать об этом немедленно. – Засунув руки в задние карманы, он внимательно посмотрел на Трэверза.

– Вы выполняете исключительно важную работу в очень сложных условиях, сказал Трэверз, надеясь, что Горо не окажется настолько циничен, чтобы закачаться от подобного комплимента.

Горо пожал плечами и, повернувшись, отправился в зону контроля.

Трэверз мысленно поблагодарил его за предупреждение, почувствовав слабое дуновение ветерка возле самого лица. Его руки уперлись во что-то невидимое, но осязаемое, и он остановился как вкопанный.

– Брату не понравился полученный доклад, – сообщил доктор семейства высокий цветущий мужчина с небольшим, напоминающим клюв носом и волосами столь бледными, что на первый взгляд он казался совершенно лысым. Звали его Хилендер. Он был уже трижды женат.

Трэверз внимательно смотрел на экран, пытаясь оценить свое положение и дать именно тот ответ, которого от него ожидали. Наконец он с серьезным видом коротко кивнул и решился на мягкий, осторожный ответ.

– Да. На станции действительно произошел раскол. Мнения сотрудников разделились, и сейчас нет полного согласия.

Его собеседник был одет в аккуратно подрезанный ХУП промышленного изготовления, который наверняка нельзя было бы купить даже за годовую зарплату Трэверза. Одеяние производило тем больший эффект, чем небрежней демонстрировалось.

– Шеф вашей службы безопасности непреклонен в отношении Тарнхельмов. Он сообщил, что предыдущие запреты были устными и не должны были быть подняты сейчас – как и в другое время. – Он оттянул вниз нижнюю губу – жест этот наводил ужас на подчиненных.

– Сам Отец поднял запрет и потребовал, чтобы Тарнхельмы оказались под эгидой Синдиката. Он сказал, что нет никаких оснований придерживаться запрета, в то время как главы иных Семейств предпринимают отчаянные усилия, чтобы сформировать из Тарнхельмов охранное подразделение. Семейство полагает, что для нас разумнее самим взять на службу Тарнхельмов вместо обычной охраны для обеспечения безопасности адмирала Флота, раз уж мы их первыми обнаружили. – Он увидел явное неодобрение на лице Инспектора. – Я говорю абсолютно серьезно. Как я уже говорил, вы поддерживали эту идею в то время, как был установлен запрет, хотя мы рекомендовали соблюдать особую осторожность. – Записи об этом не сохранились, подумал он с облегчением, так что сейчас никто не смог бы сказать, одобрял ли Трэверз идею запрета или же выступал против него.

– Я ознакомился с записями и не намерен толковать эти решения именно таким образом. В моем распоряжении имеются многочисленные доклады о бесполезности Тарнхельмов из-за их склонности к шпионажу, наряду с рекомендациями шире использовать их в наших целях. Очень далеко смотрит вперед этот ваш инспектор. Я полагаю, что у него огромные возможности, если он не окажется излишне амбициозен, чтобы добиться ощутимого успеха. Синдикат может многое сделать с такими, как Кройдон. Теперь ваш начальник охраны тоже что-то задумал. Он ведь не очень-то любит рисковать, верно? Конечно, я уж не говорю о том, что он совершенно не подходит для подобной роли. Он из тех, кто предпочитает самый безопасный путь, и это можно понять, если учесть положение, в котором вы оказались. Основная трудность состоит в том, что он абсолютно уверен в том, что Бешеные Тарнхельмы очень опасны. Он утверждает, что они гораздо более воинственны, чем другие существа, крайне скрытны и имеют свои собственные далеко идущие планы. Он покачал головой. – Это нас не устраивает.

– Ну нет, конечно же, нет, – сказал Трэверз. Мысли у него сменялись с лихорадочной быстротой. – В самом деле, из трех видов Тарнхельмов Бешеные Тарнхельмы обладают наиболее развитой способностью к мимикрии. У них другая структура поверхн... кожи, и они могут становиться практически абсолютно невидимыми. Человек под защитой такого существа – это лишь пара висящих в воздухе глаз, не более того. Несомненно – это выдающаяся и уникальная способность. – Он содрогнулся при этих словах и не смог скрыть дрожь – скорее он предпочел бы живым оказаться в гробу, чем позволить такой твари обернуться вокруг него.

– Что? – От проницательных глаз инспектора не укрылось его отвращение.

Трэверз несколько раз смущенно откашлялся.

– По-видимому, легкий приступ клаустрофобии. У меня это также бывает от поверхностных спящих коконов. И еще – я совершенно не выношу запаха горелой чечевицы.

– Горелой чечевицы? – удивился инспектор. Трэверз с удовлетворением в душе отметил, что его августейший начальник слегка сбит с толку.

– Горелая чечевица, – выразительно пояснил он, решив извлечь максимальную пользу из этого. – Понимаете, они пахнут горелой чечевицей.

Инспектор вздрогнул, что было красноречивей всяких слов.

– И... сильно?

– Да, – прямо ответил Трэверз, собравшись с духом, чтобы отвести закинутый инспектором крючок. – Что, по-вашему, я должен был делать в подобной ситуации? Если Синдикат полагает, что в дальнейшем при необходимости Тарнхельмов можно будет собрать в одном месте вновь, боюсь, это будет несколько затруднительно – особенно если учесть, что мы уже отправили десятки Песочников на Христианин). Там был достигнут определенный прогресс. Именно этот опыт убедил Первого Наследника в полезности Тарнхельмов. Он сказал тогда, что есть разница в том, чтобы окончательно потерять Христианин), и в том, чтобы удержать ее под контролем.

– Мне известно, каковы там ставки, – быстро ответил инспектор. – Кроме того, я пользуюсь более свежей и полной информацией, чем вы. – Он потеребил свой широкий, украшенный дорогими камнями воротничок. – Первый наследник еще не изменил свое мнение о Тарнхельмах. Он сказал, что хочет получить какого-нибудь, чтобы самостоятельно оценить ситуацию.

Больше всего Трэверзу захотелось закричать, объяснить наконец Хилендеру, что вся идея использования Тарнхельмов была идиотской с самого начала, что Тарнхельмы являются самыми опасными и самыми страшными хищниками во всем космическом пространстве Синдиката, что однажды выпустив этого джинна из бутылки. Синдикат уже не сможет чувствовать себя в безопасности. Но из этого следовал логический вывод: первый наследник отчаянный идиот, после чего ему светила прямая дорога на Мусорные Поля Два. Конечно. Ошибка Сиггирта была ужасным местом, как и все объекты четвертого класса, но Мусорные Поля Два относились к классу шесть, а следовательно, были гораздо страшнее Лимбо или Дальнего Поста, относившихся к пятому классу. Ему пришлось призвать на помощь все свое дипломатическое мастерство, чтобы сохранить достоинство.

– Позвольте мне порекомендовать вам, – сказал он с необходимой почтительностью, – чтобы сюда был направлен беспристрастный наблюдатель. Персонал нашей станции уже разделился в оценках, и его мнение могло бы помочь разрядить обстановку.

– Это займет недели три, не меньше, – сказал Хилендер, в корне отвергая саму идею. – Вам надлежит приложить больше усердия, чтобы восстановить единодушие персонала. – Трэверз вновь оказался на крючке.

Он решил предпринять последнюю отчаянную попытку.

– А как насчет серии интервью – которые бы провел кто-нибудь из вашего штаба – со всеми нашими сотрудниками? Это позволило бы вам получить более достоверную картину.

Инспектор Хилендер, был старой лисой и умел обходить подобные штучки.

– Если из вашего доклада будет следовать, что это и в самом деле необходимо, мы так и поступим. В то же время мы продолжим подготовку транспортного корабля для перевозки Тарнхельмов, но задержим его отправку до тех пор, пока не наступит окончательная ясность. Корабли Данегельда не совершат посадки, прежде чем Кризисная ситуация не будет устранена. Нет нужды подвергать их излишней опасности, не так ли? – Он сделал соответствующий замечанию жест, и сеанс окончился с почти непристойной быстротой.

Трэверз так и остался сидеть в приемной, гадая, не было ли такое окончание сеанса оскорблением, адресованным лично ему. Он не мог отделаться от ощущения, что попался в капкан, несмотря на то, что в душе придерживался прямо противоположной точки зрения. И выхода из этого капкана, похоже, не было.

Через некоторое время его все там же обнаружила Рейган Кейр.

– Пора пить чай, – сказала она и внезапно обнаружила, насколько же он расстроен. – Что случилось, Кин? – Она почти никогда не называла его по имени, и это сразу привлекло его внимание.

– Первый наследник требует другой доклад. О Тарнхельмах. – Он заложил ногу за ногу, подперев щеку рукой. – Я ничего не смог сделать. Целый час я пытался втолковать ему, но все зря. – Свободной рукой он прикрыл лицо. Никакого результата.

– Ничего, у тебя все получится. Тебе же всегда все удавалось. – Она уселась в кресло напротив него. – Я собиралась пить чай, но... если я могу тебе чем-то помочь...

Он тускло улыбнулся ей в ответ.

– Хотелось бы надеяться, но не могу поверить, что такое возможно. Внезапно он поднял голову – по комнате прошло незаметное дуновение ветерка. Сквозняк? Или Бешеный Тарнхельм? Неужели Горо был прав? – Я сейчас приду на чай. Попроси Кройдона сделать заказ.

– Конечно, если ты желаешь, – неуверенно ответила она. Поднявшись, она добавила:

– Может встретиться что-то, что окажется мне не под силу; ну ты сам понимаешь, изменить что-нибудь, поднять закрытые регистры, так что мы могли бы... эээ, сохранить это в тайне.

– От Тарнхельмов? – спросил он, понимая, что пытается схватиться за соломинку, но не в силах сдержаться.

– Вполне возможно. Но не только от них. Кто знает, может быть, есть и другой канал утечки информации? – Она улыбнулась настолько осторожно, что это вообще нельзя было назвать улыбкой. – Если им помогает...

Трэверз нахмурился.

– Кто-то помогает? Ты всерьез думаешь, что кто-то из персонала станции может... помогать Тарнхельмам?

Ее лицо внезапно помрачнело.

– Да, ведь все мы так ненавидим их, не так ли?

Через два дня Трэверза срочно вызвал Горо Казаджио и предложил срочно встретиться с ним в спортивном зале, добавив, что им нужно переговорить с глазу на глаз.

– С глазу на глаз? – с сомнением произнес Трэверз. – Здесь?

– Конечно. Я тут нашел кое-что. Точнее не я, а Нугунда. Всего час назад.

– Хорошо.

С чувством внезапной слабости в пояснице Трэверз поднялся и задумался над тем, какой мундир приличествует одеть на подобную встречу – хоть какие-то правила приличия следовало соблюдать даже в столь экстраординарных условиях. Наконец он решительно выбрал из множества одеяний наименее броский рабочий ХУП и нацепил его через голову, даже не позаботившись надеть перед этим белый воротничок. По дороге в спортзал он размышлял, что же могло столь взволновать Горо, что он попросил Трэверза о встрече с глазу на глаз. Кто же все-таки беспокоил его больше: Тарнхельмы или кто-то из собственных коллег?