Текст книги "Кризис"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Билл Фосетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Даже с дистанции в тысячу метров пули штурмовых винтовок десантников, по-видимому, оказывали некоторое воздействие на отдельные машины. Объект, находившийся в простреливаемой зоне, блеснул в облаке каменной пыли, поднятой отрикошетировавшей пулей. После третьего или четвертого попадания машина опрокинулась и замерла.

Когда же две или более машин объединялись, новое устройство отделывалось от пуль с безразличием собаки, бегущей под дождем. Только прямое попадание плазменного заряда могло подействовать на него – а взвод вооружения имел всего лишь по сотне зарядов на каждое из орудий с ленточной подачей.

Брэдли присел позади укрытия.

– Рауш! – крикнул он. – Блэйр!

Расчет выпустил еще одну короткую очередь. Воздух загремел, заполняя след, прожженный в нем, у Брэдли защипало в горле от озона.

Он пролез в щель и ткнул стрелка между лопаток стволом пулемета.

– Рауш, черт бы тебя побрал! – рявкнул он.

Стрелок и его помощник удивленно обернулись. Их глаза расширились, когда они увидели оружие и искаженное яростью лицо Брэдли.

– Одиночный огонь! – приказал старший сержант. – И не стреляйте, пока не соединятся хотя бы три этих проклятых устройства! Экономьте боеприпасы!

Брэдли поднялся, чтобы бежать к следующему орудийному укрытию первого взвода, но Ковач уже был там и отдавал распоряжения.

На капитана всегда можно было положиться.

Рауш снова открыл огонь, превратив одиночными выстрелами сначала одно, а потом другое составное существо в огненные шары.

Не каждый выстрел достигал цели. Машины двигались быстрее, чем казалось поначалу. Уцелевшие уже покрыли половину расстояния до позиций Охотников.

Брэдли скачками передвигался по холму. Груз оружия и амуниции давил на него, словно он пытался плыть, обмотавшись цепью. Без радио можно было только лично передать приказ о перемещении плазменного оружия из дальних секторов к позициям первого взвода.

Брэдли решил бросить патронташи от пулемета, потому что был уверен в их бесполезности, но его рука остановилась на полпути.

Сейчас не стоило расставаться с оружием. Даже самым ненадежным.

– Грант! – крикнул Ковач в коммуникатор АПОТ, когда сверкающее пятитонное существо начало неуклюже карабкаться по склону в сторону укрытия. Это была последняя из атаковавших машин, но она подошла слишком близко для того, чтобы какое-нибудь из плазменных орудий смогло уничтожить ее. – Нам срочно нужна помощь! Опустите "Хэйг"! Нам требуется тяжелое вооружение!

Синкевич стреляла короткими очередями из штурмовой винтовки. Пули рассыпались золотистыми искрами, отлетая от магнитного экрана существа, в сантиметре от его металлической поверхности.

Позади Синкевич на дне укрытия валялось бесполезное плазменное ружье. Его ствол все еще светился темно-красным светом. Она истратила два последних плазменных заряда мгновение назад, когда два приплюснутых робота внезапно кинулись на нее с разных сторон.

Эта парочка сейчас трещала и пузырилась, плавясь на скале от своей внутренней энергии; но оставался еще один, а у Синкевич кончились плазменные заряды. Ковач бросил коммуникатор и прицелился из винтовки. Существо было в пятидесяти метрах. Оно отдаленно напоминало земляного червя, но, похоже, скользило вперед, не касаясь земли.

Темное пятно над округлой носовой частью могло быть окном датчика. Во всяком случае, в него стреляла Синкевич и, может быть, если выстрелить одновременно из двух винтовок...

Ковач потянул спусковой крючок, откидываясь назад из-за отдачи. Сквозь легкую пороховую дымку он увидел, что его пули истрачены впустую.

Толстый черный цилиндр реактивной гранаты полетел к цели по настильной траектории. Ковач и Синкевич нырнули на дно укрытия. Глухой взрыв бронебойного заряда заставил землю содрогнуться и приподнял десантников на несколько сантиметров.

Ковач выглянул. Ветер уже разорвал в клочья черный дым взрыва. В корпусе машины появилось отверстие с большой палец. Пробоина расширилась, когда морда существа провалилась внутрь корпуса, подобно гниющему плоду при замедленной съемке.

Брэдли присел позади укрытия, устанавливая на пулемет еще одну реактивную гранату. Это был его последний боеприпас: пустые контейнеры позвякивали, свешиваясь с патронташей.

– Вы связались с Грантом? – требовательно спросил старший сержант. – К нам идет помощь?

– Я за то, чтобы отступить, – пробормотала Синкевич. Она смотрела на цилиндр гранаты, которую отцепила от пояса, чтобы кинуть в случае необходимости. Граната предназначалась для уничтожения бункеров и была действенной в замкнутых пространствах, но, возможно, бесполезной против бронированного противника на открытой местности.

– Транспортеры не заведутся, – спокойно сказал Брэдли. – У нас осталось семьдесят процентов энергии, но система управления не пропустит ток к вентиляторам.

Возникла тишина, нарушаемая только вибрацией скал, которая распространялась от скважины и возносилась в небо. Поток магмы, выплескиваясь на камни, становился темно-оранжевым.

Плазменное орудие начало наносить одиночные удары по новой цели.

Огненные шары вспыхивали на высоте 224. Каждый раз, когда дым разрыва относило в сторону, что-то новое металлическое поднималось из того же оплавленного кратера. После шестого выстрела орудие умолкло.

– Не знаю, удастся ли мне связаться, – сказал Ковач. Он взял коммуникатор и некоторое время смотрел на него. Потом повернулся и крикнул соседнему укрытию справа: – Все плазменное оружие на сектор первого взвода! Передайте дальше!

– Все плазменное оружие на сектор первого взвода! – подхватила Синкевич, обращаясь к соседям слева. – Передайте дальше!

Укрытия находились в пределах слышимости друг от друга. Было рискованно оголять другие секторы, но движение на высоте 224 доказывало, что здесь будет предпринята еще одна атака. Оставалось только два плазменных орудия, которые не были использованы в первой схватке и имели достаточно боеприпасов, чтобы отбить вторую атаку.

У Ковача пересохло в горле. Он не чувствовал отвратительный запах дыма, валившего из останков робота, лежавших прямо напротив укрытия. Но ткани его носа и рта сжимались от предчувствия грядущей кары.

Майор положил большой палец на овальное углубление под переговорной сеткой коммуникатора и хрипло произнес:

– Грант, это Ковач. Пожалуйста, ответьте. Нам срочно нужна поддержка истребителей. Нас атакуют машины.

Ковач гадал, имели ли роботы встроенные программы для искусственного интеллекта или какой-то оператор Синдиката управлял ими дистанционно. Как тогда эта идиотская ситуация выглядела с точки зрения врага?

– Нам нужны боеприпасы и огневая поддержка. – Голос майора дрогнул. Он взял себя в руки и продолжил: – Ради Бога, Грант, пришлите сейчас сюда Тоби Инглиша и "Хэйг"!

Ковач убрал палец с углубления. Похоже, он зря нажимал на него. Ни звука – ни слов Гранта, ни шума – не донеслось из переговорного отверстия, когда он отпустил "кнопку".

Может быть, никакой кнопки не существовало? Может быть, не существовало никакого устройства связи, а была просто пластиковая коробка, которую этот шпион вручил Ковачу, чтобы быть уверенным, что Охотник Шесть возьмется за задание, означающее его гибель...

– Проклятие, – пробормотал Брэдли, уставясь на изборожденный склон высоты 224.

Из второго взвода прибыл, пошатываясь от усталости, орудийный расчет с готовым к стрельбе плазменным орудием на треноге. Стрелки расположились позади командного укрытия. Один припал к прицелу, его помощник помогал третьему из расчета заправлять стозарядную ленту, которую он нес, пока его товарищи перетаскивали орудие.

Массы блестящего металла появлялись из грунта на склоне, словно из холма сочилась ртуть. Шары были крупнее, чем во время первой атаки, и соединялись, как только возникали на поверхности.

Ружейная канонада не оказывала действия на существа. Никто из командования даже не потрудился выстрелить.

Три плазменных орудия, а потом и четвертое изрыгнули свои ослепительные молнии. Сверкающий металл взметнулся на сотни метров вверх. Весь склон холма сиял нестерпимым блеском.

Металлический шар продолжал расти. Он уже достиг размеров собора. Сгустки плазмы больше не причиняли вреда сверкающему корпусу робота.

Он скользнул вперед. Воронка, оставленная им на склоне высоты 224, могла возникнуть в результате ядерного взрыва.

Только два плазменных орудия продолжали вести огонь. То, которое было ближе других к укрытию командования, израсходовало почти всю ленту зарядов. Ствол орудия светился, а скала в метре от него сплавилась, превратившись в стекло.

Сержант Брэдли нацелил реактивную гранату и стал ждать. Синкевич разложила все свои контейнеры с гранатами на переднем крае укрытия, чтобы бросать их одну за другой, как только цель приблизится на достаточное расстояние.

Ковач разрядил штурмовую винтовку в сверкающую массу. Машина уже находилась в середине низины. Из-за своего размера существо двигалось с вводившей в заблуждение скоростью.

Взгляд Ковача поймал новое сообщение на экране:

ТРИДЦАТЬ СЕМЬ КИЛОМЕТРОВ. ЦЕЛЬ ОБЕЗВРЕЖЕНА БЕЗ ПРОИСШЕСТВИЙ.

ЛЕГКАЯ РАБОТА. НАЧИНАЕМ ПОДЪЕМ.

Топ выстрелил реактивной гранатой. Вспышка взрыва бронебойного заряда лишь скользнула по защите монстра, и ничего больше.

Волны жара шли от ствола пулемета Ковача. Он расстрелял целый магазин одной длинной очередью и снова перезарядил оружие. Когда существо приблизилось на сорок метров, он начал бросать гранаты.

...И я скажу Тоби Инглишу: "Вы, идиоты, довели нас до ручки! Еще десять секунд, и от нас не осталось бы ничего, кроме жирных пятен!"

Ник Ковач рассмеялся и снова нацелил винтовку на монстра, высившегося на фоне неба, в котором не было надежды.

Дженет Моррис. БРАТОУБИЙСТВО

– Тоби? – Голос Клиари, раздавшийся в наушниках капитана Толливера Инглиша, был полон такой пленительной женственности, словно они сейчас нежились в постели. Эх, если бы! На дисплее его капитанского шлема замигала красная точка, означавшая "СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ".

И так ясно, что срочное, черт бы их побрал! В самый разгар битвы, в которой решается судьба Флота, девяносто вторая рота морских пехотинцев влипла в дрянную историю. Такую, что хуже просто некуда! Их реорганизовали в "спецподразделение электронных разработок" при СЕРПА, оснащенное оборудованием класса Икс и выполняющее задания особой сложности.

СЕРПА расшифровывалась как Агентство Специальных Электромагнитных Исследований. И неудивительно, что изображение на контрольно-командном дисплее, встроенном в шлем Инглиша, напоминало ночной кошмар. А виновата в этом была в первую очередь Клиари, его технический консультант.

– Тоби? – снова раздался ее голос. – Дельта Два, вы меня слышите?

Инглиша, сидевшего в этот момент в десантном корабле в ожидании высадки на броню вражеского крейсера, очень мало занимали слова Клиари.

Его искусственный интеллект по данным химических анализов определил, в каком взвинченном состоянии находится сейчас капитан, и убрал с дисплея красную точку сигнала Клиари. В наушниках послышались суровые голоса ребят из "Красной Лошади", немного взбудораженных перед началом операции. Инглиш переключился на обзор текущей обстановки. На экране появились люди в боевом снаряжении, оборудование, оружие, помещенные в чрево МТНО – Модуля Тайных Ночных Операций.

Старший высадки уже поплыл к двери, по-паучьи перебирая руками. Вот-вот ворота шлюзовой камеры распахнутся и коммандос окажутся в бескрайней космической пустыне, где не будет ничего, кроме звезд, вражеского оружия, телероботов, где почти нет гравитации. Инглиш всегда тяжело переносил сражения в условиях микрогравитации. Вот и сейчас у него заранее пучило живот.

Он лично протестировал прикрепленный за спиной агрегат ЭЛВИС/ЭВА, совмещавший блок питания, реактивную установку и жизнеподдерживающую систему для космического боя. Это была несерийная продукция, разработанная СЕРПА для сверхсложных операций. Без такого приспособления капитан уже десять раз был бы мертвецом. Но, если тебе везло до сих пор, это еще вовсе не значит, что ты бессмертен. Девяносто вторая рота Инглиша совместно писала книгу, обобщающую опыт подобных боев. И выведенное соотношение между живыми и погибшими мало обнадеживало.

Постепенно нервозность прошла – легкое похрапывание одного из ветеранов и чье-то ритмическое чавканье жевательной резинкой подействовали на Инглиша успокаивающе.

Он обернулся к Траску и сделал вопросительный жест.

Траск, сержант его роты, поднял кулак с оттопыренным большим пальцем. Сейчас все нужно делать молча – никто не знает точно, какими возможностями располагает Синдикат и способна ли СЕРПА бороться с подслушивающими устройствами противника.

Лейтенант Сойер, ординарец Инглиша, легонько дотронулся до запястья капитана, а потом до собственного шлема.

Одновременно на шлеме Инглиша загорелась желтая точка – включилась двусторонняя связь.

– Вот ведь чертовщина какая, Сойер! Мне пришлось заглатывать все контрольно-командные данные прямо перед посадкой! – Он, конечно же, кривил душой. Наверняка капитан смутно догадывался, что на захват корабля Синдиката пошлют именно его роту, но не хотел беспокоиться раньше времени. – Вы готовы к прыжку?

"Спрыгнуть" и "высадиться" означало примерно одно и то же. Если вы принадлежите к специальной электронно-исследовательской команде, то сражаться, как правило, приходится в открытом космосе. Подразделение Инглиша располагало экспериментальным оружием потенциала А, позволяющим быстрее, чем кому бы то ни было на Флоте, вскрывать цистерны, полные роботов Синдиката, и проверять, есть ли внутри управляющие роботами люди.

У Инглиша запульсировал диод двусторонней связи – это означало: включена защита.

– Скажите, капитан, – обратился к нему Сойер, – у вас все в порядке? Я только что разговаривал по рации с Клиари, нашим ТК [технический консультант]. Она жаловалась, что не может пробиться к вам. Ваше переговорное устройство прошло тестирование?

– ТК – еще девчонка, – пробормотал Инглиш, но вовремя взял себя в руки и сменил тон. – Я поговорю с ней, как только выдастся свободная минута. Но только не сейчас, черт возьми, не перед началом операции. Если будет докучать, скажи ей, чтобы держалась подальше от кнопки индивидуальной связи.

Сойер поднялся с грацией мастиффа – разительное сходство с этим гигантским бесстрашным зверем и сделало его приближенным Инглиша – и медленно проплыл над пехотинцами. Он направлялся к Инглишу.

Когда их шлемы соприкоснулись, лейтенант сказал так, чтобы не было слышно в эфире:

– Тоби, ты только не волнуйся. ТК говорит...

– К черту ТК, – оборвал Инглиш, но голову не отдернул. Скафандр его зашелестел – включилась система кондиционирования. Клиари просто добивает его. Заставляет нервничать перед самой... – Не обижайся, Сойер. Просто в этот раз у меня нехорошее предчувствие.

– Если с тобой что-то случится, можно я получу твои надбавки за боевые вылеты?

– Конечно. Слетай в отпуск на АСА-ЗЕБРА и Мэннинг с собой прихвати. Инглиш отключил сканеры на шлеме и деполяризовал его, чтобы заглянуть Сойеру в глаза. – До высадки остается минуты две. Если хочешь мне что-то сказать, Фрэнк, говори сейчас.

Они знали друг друга слишком долго, и Инглиш сразу понял: Сойер подает ему какой-то знак. Совсем не тестирование переговорного устройства интересовало сейчас лейтенанта.

Забрало Сойера стало прозрачным, и он перешел на индивидуальный электронный режим. В этот момент искусственный интеллект в шлеме Инглиша решил, что капитану нужно еще раз сканировать район высадки, и выдал на дисплей соответствующее изображение.

И когда у Инглиша перед глазами возникла синтезированная диаграмма: корабль Синдиката – тот самый корабль, на который морские пехотинцы собираются спрыгнуть с взрывными факелами и "открывалками", Сойер сказал:

– ТК хотела, чтобы вы знали: Двадцать первая рота Ника Ковача просила прислать именно нас. Разобрать слова было трудно, но Клиари поняла – майор говорил об огневой поддержке и эвакуации. А потом "Хэйг" потерял связь с Ковачем.

– Сойер, я похож на космическое такси или добрую фею? – Инглиш невольно отвлекся от графика на контрольно-командном дисплее. Если у него и были на Флоте друзья, так это Ник Ковач. От услышанного во рту пересохло, а в горле начало покалывать.

Инглиш откинулся назад и, упершись головой в сетку, натянутую поверх переборки, стал рассматривать своих людей.

– Скажи ТК... – Вместо слов из горла вырвалось какое-то карканье, и прошлось начать снова: – Я поговорю с ней. А теперь приготовься к рок-н-роллу.

Старший десантной группы потянулся к декомпрессору. Загорелась красная лампочка, означавшая полную боевую готовность.

Искусственный интеллект Инглиша настроился на канал ТК, и, пока капитан обдумывал, что сказать, руки его автоматически проверяли застежки на перчатках, сенсорные агрегаты и ненавистное оружие А-потенциала, класса Икс.

Огонек тестера уже перепрыгнул на прицел телевинтовки, когда Клиари снова напомнила о себе красной точкой, мигающей на командно-контрольном дисплее. Эта точка показывала, что она, живая и невредимая, сидит в штабе эсминца "Хэйг". Инглиш снова привел заряд в соответствие с космическим временем и взял одной рукой винтовку в положение "на караул", вытянув другую руку в сторону старшего высадки – это был общепринятый сигнал, означавший: "Готовность номер один".

Сержант Траск уже помог первому из коммандос выскочить за ворота шлюзовой камеры, когда Клиари позвала снова:

– Дельта Два?

ИИ [искусственный интеллект] Инглиша был, есть и всегда останется "Дельта Один". "Дельта Два" – капитан Инглиш – может погибнуть в бою, тогда подключенный к системе телеуправления искусственный интеллект продолжит воевать за человека, используя экзоскелетный скафандр со стабильным энергопитанием, до тех пор, пока не решит, что операция достигла своей цели.

Каждый раз, когда Инглиш слышал голос Клиари, ему хотелось покончить с этой проклятой войной, улететь куда-нибудь далеко отсюда и спокойно растить детей. Он больше не прикасался к возлюбленной, потому что не мог продолжать спать с ней и при этом ежедневно рисковать собой. Хорошо хоть, что она не подвергается риску. По крайней мере нашпигованный новейшим оборудованием эсминец "Хэйг" был для Клиари относительно безопасным местом – насколько безопасность вообще возможна для военнослужащего.

– Дельта Два вызывает на связь ТК 92-й роты. Слушай, Клиари, какого рожна тебе от меня нужно? Я ведь здесь не пивком разминаюсь и не пеленки стираю. – Она не знала, какие чувства капитан испытывает к ней. Знала лишь, что Инглиш не захотел оставить ее в своем подразделении, не объясняя истинной причины своего поступка.

Инглишу вообще трудно было с ней разговаривать. Когда Сойер начал спать с Мэннинг, Инглиш проклял все на свете. Он-то не мог спать с Клиари! И без нее тоже не мог, зная, что они разделены всего несколькими переборками. В результате капитан не спал вообще, и это вряд ли положительно сказывалось на его боевой готовности.

– Капитан, Сойер говорил вам о Коваче?

– Да, ТК. Послушай, у меня боевая операция. Я ведь не могу на части разорваться. Вы с Мэннинг действуйте самостоятельно, если считаете, что можете помочь двадцать первой роте. И по ходу дела проставляйте мою подпись на всех приказах. Большего для вас все равно никто не сделает.

Но голос Клиари настойчиво требовал большего. Клиари всегда слишком многого от него хотела. Он вдруг настолько отчетливо представил ее темные волосы, умные глаза, восхитительную попку, что на какое-то мгновение потерял из виду шлюзовые ворота.

Когда видение исчезло, в наушниках все еще слышался ее голос, горячо убеждающий в чем-то.

– Хорошо, так и сделай, – нетерпеливо отмахнулся Инглиш. Он не мог больше отвлекаться – в шлюзовой камере происходило что-то важное.

Отключив рацию, капитан постарался тут же выбросить из головы этот голос и ее саму, прислушиваясь к перепалке, вспыхнувшей между Сойером и старшим десантирования.

– ...не можем так рисковать! – орал старший десантирования.

– ...в задницу! – хрипел Сойер.

Инглиш направился к спорящим по вздрагивающей палубе. А пока он шел, десантный катер МТНО продолжал удаляться от корабля Синдиката, находящегося под ним.

Оставляя на борту противника троих людей Флота!

Не останавливаясь, Инглиш сказал на открытых частотах, едва успев заметить, как ИИ переключает переговорное устройство:

– Траск – бегом на палубу вождения. Произошла какая-то ошибка. Сойер...

– Пилоты говорят – высадка невозможна... – перебил его Сойер.

– Это распоряжение пилота, капитан, – раздался в наушниках оглушительный рев старшего десантирования – Отмените операцию. Это слишком опасно.

– Да, конечно, – с понимающим видом сказал Инглиш и, горестно вздохнув, так врезал старшему высадки прикладом винтовки АПОТ, что тот отлетел, едва не пробив шлемом переборку.

Удар получился что надо. Старший высадки, безвольно обмякнув, рухнул на палубу. Привязывая его к сетке, Инглиш сказал:

– Пойдут все! Гинесс, высадишь их при готовности один.

Оставить троих товарищей на броне вражеского корабля?! Да как такое вообще могло прийти в голову!

Тут Сойер доложил по переговорному устройству: на площадке вождения все в порядке, она подключена к контрольно-командному пульту.

Неизвестно, что Сойер и Траск сделали с пилотами, но на ближайшее время у них отбило всякую охоту своевольничать. Слишком уж разнился подход к выполнению операций у морских пехотинцев и военных из приданных им сил поддержки.

А если за дело бралась 92-я рота – самое элитное из всех подразделений Флота, занимающихся электронными исследованиями, то боевая техника и люди из других частей всегда выполняли лишь вспомогательные задачи. Их роль сводилась к материально-техническому обеспечению операции.

Инглиш оценил ситуацию раньше, чем подошвы его магнитных ботинок с компьютерным управлением соприкоснулись с обшивкой вражеского корабля. Броня просто кишела роботами Синдиката, отчаянно защищающими корабль от МТНО. Поведением чудовища напоминали телероботов. Но Инглиш знал заранее, что это не так. Вскрыв очередной вражеский корабль, десантники каждый раз убеждались, что внутри нет человеческих существ, да и не могло быть – там попросту отсутствовали системы жизнеобеспечения.

Сойер допускал, что Синдикат в принципе мог использовать какую-то разновидность средств связи АПОТ, потому что такое оружие с нулевой задержкой действовало на энергии, черпаемой непосредственно из Диракского энергетического моря. С тех пор, как Сойер подружился с Мэннинг, офицером разведки с "Хэйга", он стал разбираться во всех этих устройствах не хуже ученого-ракетчика.

Инглишу же было совершенно наплевать, кто нашептывает роботам команды да пусть хоть святые угодники. Его сейчас интересовало лишь одно – как сжечь вражескую оптику, испускающую энергетические заряды интенсивностью десять в десятой степени нейтронов на сантиметр, с мощностью, доходящей до шести миллионов электровольт. Тогда железные монстры, так похожие на людей, ослепнут и не смогут прицельно стрелять.

Заглушив мощной вспышкой получаемый роботами сигнал, он пустит в ход Излучатель Кратковременной радиации (ИКР), и лучи начнут проникать во внутренности роботов через каждый их сенсор, по каждой антенне.

Все антироботовое снаряжение класса Икс, используемое СЕРПА, было рассчитано на прицельную стрельбу. А для того чтобы робот попал в прицел, приходилось вступать с ним в поединок. Роботы Синдиката данной модификации были снабжены достаточно мощной системой защиты, чтобы противостоять ионному излучению до ста рад, поэтому в борьбе с ними надо было прибегать к смертельному для человека излучению мощностью до гигаватта.

А значит, посылая в роботов невидимые лучи, приходилось соблюдать предельную осторожность, чтобы не задеть своих. Использование устройств с визуальным наведением поставило людей перед опасностью братоубийства: промахнувшись, вы рисковали не только вывести из строя систему связи своего товарища по оружию, но и поразить его насмерть.

Роботов же нисколько не волновало, что они могут убить друг друга лишь бы при этом погибали пехотинцы. Поэтому оставалось одно – прицелиться получше и стрелять, не мешкая. Даже если не видишь, что происходит снаружи поляризованного черного шлема.

Траск называл сумасшествием эти прыжки с безостановочной стрельбой. Каждый старается выпустить как можно больше очередей, прежде чем десантники распространятся по обшивке корабля, смешавшись с роботами противника.

Когда 92-я полностью высадилась на корабль, на дисплее шлема Инглиша возникло поле боя, разбитое на квадраты.

Он бил по роботам, яростным хрипом встречая все новых железных чудовищ, выскакивающих из недр корабля. Эти адские создания, абсолютно нечувствительные к потерям, видимо, рассчитывали подавить десантников численным превосходством.

Трудно сказать, сколько роботов уничтожил Инглиш. Он давно сбился со счета. Полностью положившись на своего ИИ, капитан постоянно менял позицию, то мчась куда-то на полной скорости, то внезапно припадая к обшивке. Дельта Инглиша лучше командовал операцией, чем сам Инглиш. И оба чувствовали это – если, конечно, слово "чувствовать" применимо к Дельта.

Но когда Траск, ориентируясь по радиосигналам, наткнулся на пятерых роботов, пытавшихся удрать с телом Гинесса в полной экипировке Икс-класса, Инглиш взял командование на себя.

Изображение появилось одновременно на обоих визорах, и капитан даже задрожал от нестерпимого желания броситься на подмогу сержанту. Стрелять с такого расстояния было слишком опасно.

Но Две из трех его команд находились ближе к Траску, и разумнее было направить туда их.

Открывать огонь сверху, с Модуля, тоже было нельзя. Любое оружие, способное поразить роботов, одновременно выведет из строя систему связи и жизнеподдерживающие устройства десантников, а может и убить кого-нибудь из них. Стараясь сжечь электронно-оптические приборы противника, вы рисковали потерять и свои собственные. Получится стрельба по своим.

Переговорные устройства уже почти не работали. Чертов ИИ принял новое решение, и с дисплея исчезло поле боя, разбитое на квадраты. Теперь Инглиш видел лишь сигналы, подаваемые вручную, и отражения вспышек. У Инглиша было блокирующее устройство, позволяющее избавиться от опеки Дельта и действовать по своему разумению. Но капитан не решался это сделать Дельта знал врага лучше.

Инглиш не слышал сейчас ничего, кроме собственного отрывистого дыхания.

Он снял показания с физиосканера и не поверил собственным глазам: пульс сто сорок, химические анализы выглядят так, как будто он маньяк-насильник в состоянии экстаза. Организм потерял три литра воды. И это за четырнадцать с половиной метров пешего пути. Уровень потребления кислорода очень высокий – и слава Богу. Вообще удивительно, что после такого перенапряжения он до сих пор жив.

Но то, что он увидел, оглядевшись, повергло капитана в еще большее изумление: ни одного движущегося робота на обшивке вражеского корабля. Один ноль в пользу "Красной Лошади".

Инглиш включил запасное переговорное устройство, в котором раздался еле слышный голос Сойера.

– Наши потери, Сойер?

– Капитан, у меня один убит, двое ранены, но способны передвигаться, а трое уже внутри корабля.

– Завершаем операцию. – Инглишу так же мало хотелось спускаться внутрь синдикатовского судна, как лезть в берлогу хорьков. Или даже еще меньше: хорьки по крайней мере испытывают боль, когда умирают.

Он ненавидел эти проклятые войны с использованием искусственного интеллекта. Когда-то очень давно Инглиш мечтал убивать хорьков: косматых злобных чудовищ, живо интересующихся человеческой анатомией. Но он никогда не собирался воевать с электронными устройствами. И уж тем более с человеческими существами.

А теперь руководство решило, что флот и его пехотинцы будут бок о бок с хорьками сражаться против Синдиката. Инглишу это глубоко претило: убивать людей противоестественно.

Порой он просто сгорал от желания обнаружить человека из армии Синдиката в одной из тех цистерн, которые его рота вскрывала для СЕРПА, ОПСКОМ (Агентство космических коммуникаций), ИСА (Агентство Стратегической Разведки) и других шпионских ведомств со сложными аббревиатурами. Вытащить синдика оттуда и добиться у него ответа на больной вопрос: что, черт возьми, произошло и почему люди стали врагами людей.

Но потом Инглиш вспоминал, кто он такой и для чего здесь находится. Вспоминал, что он – капитан команды морских пехотинцев и что его роту с чьей-то легкой руки сделали диверсионным подразделением Флота, выполняющим задания особой сложности.

И все-таки, даже будучи десантником, Тоби Инглиш никогда не хотел убивать себе подобных. Он по-прежнему считал, что это не его дело. Собственного врага – например, шпиона по имени Грант – он, возможно, хотел бы застрелить. Но как можно уничтожать совершенно незнакомых людей, к которым не испытываешь личной ненависти? Преобразовав 92-ю роту в спецподразделение технокоммандос. Грант и его дружки из команды Восьмого Шара отправили пехотинцев убивать. И Инглиш был бессилен этому воспротивиться.

Но если бы ему посчастливилось когда-нибудь захватить в плен человека Синдиката, если бы выдалась возможность побеседовать с таким человеком, он наверняка задал бы этот проклятый вопрос: как получилось, что они даже не пытаются вести переговоры по урегулированию.

Этого Инглиш никак не мог взять в толк, так же как и никто из его единомышленников. Ведь если Синдикат – человеческое сообщество, значит, с ним возможно договориться, вместо того, чтобы вести изнурительные войны за территории, имущество и сырьевые базы.

Такая бессмыслица просто в голове не укладывалась.

Но сейчас было не самое подходящее время размышлять на подобные темы. Прорвавшись через защитную решетку Фарадея, они снова обнаружили, что в темном, лишенном воздуха чреве огромного корабля, где можно было перемещаться, лишь включив приборы инфракрасного излучения, нет никого, кроме роботов. Роботов всех разновидностей – некоторых капитан прежде никогда не видел, и принцип их работы был ему непонятен.

Зато ИИ в них разбирался. Когда с роботами было покончено. Дельта Инглиша возглавил оставшихся в живых, и десантники занялись уничтожением автономных станций и боксов, переплавкой огромных мотков кабеля.

Во время поиска и уничтожения Инглиш должен был наблюдать за сетчатым изображением на командно-контрольном дисплее, следя, чтобы никто из ребят, ведущих неприцельную стрельбу невидимыми лучами, не попал по своим. Все это время в переговорном устройстве раздавался чей-то протяжный вой, кто-то неестественно глубоко дышал и заходился в надрывном, клокочущем кашле.