Текст книги "Русские царицы (1547-1918)"

Автор книги: Детлеф Йена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

Под деспотией Павла I

Павел I взошел на престол в декабре 1796 года, а за этим последовали раздираемые противоречиями годы его правления. Александр и его супруга продолжали вести почти незаметную жизнь наследной четы. В то время как Александр должен был все-таки выполнять многочисленные официальные обязанности, о жизни Елизаветы между 1797 и 1801 годами можно сообщить лишь о трех примечательных событиях. В мае 1799 года она произвела на свет своего первого ребенка. Однако девочка, Мария, умерла уже в июле 1800 года. Наследник престола и далее заставлял себя ждать. Император Павел распространил свою патологическую недоверчивость и на невестку и так же, как и своей жене, грозил ей монастырем. В начале марта 1801 года Елизавета вынуждена была последовать за мужем за стены Михайловского дворца в Санкт-Петербурге и была по меньшей мере косвенным свидетелем заговора. В конце концов император Павел I был убит. Наследник престола обессилел и плакал: о смерти отца, что произошло то, чего он стремился избежать, и о том, что он, который никогда не мог окончательно решиться, теперь вот должен править. Жена в эти тяжелые часы уговаривала его. С начала их брака она верно стояла на его стороне, доверяла ему и оставалась ему надежной спутницей. Александр отправился в Зимний дворец, говорил с гвардией и приступил к правлению с сознанием того, что у его начала стояли заговор и отцеубийство.

Не вместе, но рядом с императором Александром

Кончина Павла вызвала бурю восторга. Ожидали, что молодой император откроет новую эру либеральных реформ. Если Александр подчеркивал, что хочет так править народом, «как доверил ему Господь всемогущий, в согласии с законами и в духе Нашей почитаемой, почившей бабки Екатерины Великой», это хотя и предвещало большую свободу в духовной сфере, но не отступление от самодержавия и дворянских привилегий.

Александр отозвал Лагарпа, но новый Государственный совет сильно напоминал последние годы правления Екатерины II и принес императору популярность среди дворянства. С друзьями своей юности – Чарторыйским, Новосильцевым, Строгановым и Кочубеем – Александр в кружке «молодых друзей» обсуждал все общественно-политические проблемы России и Европы. Кроме расширения духовного горизонта участников дискуссий из этого мало что выходило. Друзья в основном приходили лишь к убеждению, что современные общественные теории в России неприменимы. Конституция – для императора это было в лучшем случае собрание законов или устав строевой службы военного покроя. Елизавета принимала в дебатах духовное участие. Она много читала и знала и имела с друзьями Александра очень хорошие личные отношения. Злые языки говорили, что умершая дочь была плодом отношений с Адамом Чарторыйским. В действительности ее отношение к Александру все более и более переходило на путь товарищества.

В сентябре 1801 года в Москве состоялась церемония коронации. Александр и Елизавета строго придерживались предписанного ритуала – вплоть до паломничества к могиле Сергия в Троице-Сергиевой лавре. Они вздохнули с облегчением, когда в конце октября смогли вновь вернуться в близкий им Санкт-Петербург и отдохнуть от напряжения.

Внутри страны и за границей ждали, как Александр поступит с отцовским наследством. Могущество Наполеона заметно усилилось. Первые сигналы указывали на то, что Александр чувствует себя призванным наряду с Наполеоном выступить в качестве господина Европы. Благодаря инициативе Марии Федоровны произошло сближение с королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом III. В июне 1802 года император встретился в Мемеле с прусским королем. Встреча закончилась без заключения формального соглашения. Тем не менее Александр был доволен. У него установились нежные отношения с прусской королевой Луизой, которые сопровождали его в последующие годы. Императрица Екатерина II была известна своей любовью к мужчинам. Павел I, хотя и был благонравно и плодовито женат, имел любовницу. Александр I не разорвал эту традицию. В то время как Елизавета самоотверженно пребывала в России, он любил многих женщин – среди них и прусскую королеву.

В это же время при петербургском дворе наблюдали первые перемены настроения. Императрица Елизавета вынуждена была постоянно соответствовать своим общественным обязанностям. Ей это давалось все с большим трудом, так как, в отличие от времени после убийства Павла, император начал заметно отстраняться от нее. Она чувствовала, и не напрасно, что он обращается с ней холодно, самовластно, что он отвергает ее. Причина лежала прежде всего в любовных отношениях с польской графиней Марией Нарышкиной. Эта история продолжалась уже несколько лет. Из-за Польского вопроса, а также из жалости к императрице она временно прерывалась, но не заканчивалась. Любовница была обольстительной, умной и пребывала замужем за одним из богатейших мужчин Петербурга. В 1803 году она ожидала ребенка от Александра. Она надеялась на развод императора и открыто и провокационно выставляла беременность на всеобщее обозрение. Мария Федоровна окружила любовницу своего супруга Павла, по взаимному согласию, дружбой и расположением. Так было принято при царском дворе, и в конце концов сама Мария Федоровна произвела на свет десять детей! Императрица Елизавета находилась в другой ситуации. Она не обладала ни физической, ни моральной стойкостью своей свекрови. Первый ребенок Елизаветы Алексеевны умер, вторая дочь, названная Елизаветой, появилась на свет в 1806 году, но не прожила и двух лет. Часто императрица не чувствовала себя в России в полной безопасности. При дворе и в политике, даже в отношении к супругу Мария Федоровна отодвигала ее на задний план. Тем не менее Елизавета любила мужа ради него самого. Нарышкина была для нее вульгарной девкой, которая хотела разрушить гармоничный брак. Несмотря на это, Елизавета приложила силы, чтобы добиться хорошего отношения с Марией Нарышкиной. Когда любовница Александра произвела на свет дочь Софию, Елизавета усиленно заботилась об этом ребенке и была так же опечалена, как и император, когда девочка умерла.

Но Нарышкина была не единственной любовницей Александра. Елизавета упражнялась в терпении и жила в отважной вере, что она единственная понимает неуравновешенного императора, который еще узнает ее великодушие и однажды полный раскаяния вернется к ней.

Действительно, отношения императора и императрицы носили товарищеские доверительные отношения. Постоянство этих отношений помогало обоим справляться с трудными задачами, которые должна была решать Россия в предстоящие годы.

Уже в 1803 году Наполеон распознал в России опасного соперника в господстве на континенте. В русско-французских отношениях наступил кризис. Похищение и казнь герцога Энгиенского привели в ужас петербургский двор. Прямо-таки оскорбительно было, когда Наполеон принудил к отречению маркграфа Баденского. Императрица Елизавета происходила из Баденского дома. Наполеон тем самым совершил антирусский жест и провоцировал немедленный разрыв дипломатических отношений. Когда в 1804 году Наполеон провозгласил себя императором, России единодушно не признала это незаконное притязание. В мае 1805 года Наполеон короновал себя и королем Италии. Англия, Австрия и Россия объединились в третьей коалиции.

Аустерлиц и европейская война

В то время как императрица Елизавета, беспокоясь, ждала в Петербурге, Александр отправился на войну. Россия и Пруссия заключили тайный договор, который австрийский посланник Клеменс фон Меттерних назвал «катастрофой». Пруссия намеревалась представить Франции мирные предложения. Если бы Наполеон их отклонил, Пруссия в конце 1805 года вступила бы в третью коалицию. Перед тем, как 5 ноября уехать, Александр с прусским королем и Луизой инсценировал спектакль. В ночной час три монарха при горящих факелах поднялись в крипту гарнизонной церкви в Потсдаме. Перед гробом Фридриха Великого они обнялись и поклялись в вечной дружбе. Значение этого жеста вскоре обнаружилось.

Александр отправился дальше к своей сестре в Веймар. Она уже добрый год была замужем за наследным принцем Карлом Фридрихом Саксен-Веймар-Айзенахским и усиливала благодаря энергичной поддержке матери, а также невестки Елизаветы русские позиции среди немецких малых государств. Обе русские императрицы не отказывали во внимании классическому Веймару. Во время своего визита Александр возобновил контакты и поспешил в Бёмен к преследуемому австрийскому союзнику.

2 декабря 1805 года произошла битва при Аустерлице. Русские военачальники, такие как Кутузов, Багратион, Милорадович, великий князь Константин или Ф. Ф. Буксгевден, вместе со своими офицерами и солдатами демонстрировали примеры боевого духа, желания сражаться и безрассудной отваги. И все-таки они были побеждены военным искусством Наполеона. К вечеру битва для коалиции была проиграна. Александр надеялся на вмешательство Пруссии. Австрийцы потеряли всякую надежду на спасение. Император Франц просил Наполеона о сепаратном мире.

Русский император отправился в Санкт-Петербург. Он намеревался продолжать войну от заключения почетного для России мира. В Петербурге никто не встретил его с упреками, хотя жертвы были велики – 20 000 человек убитыми, ранеными и пленными. Появились сомнения. Императрица Елизавета писала своей матери: «Мама, лучше не упоминать об Аустерлице, об этой неисчерпаемой теме следовало бы так много сказать, что не знают, где начать об этом писать». Тем не менее в семье усиленно искали причины поражения. Критически исследовались состояние армии, политические советники и даже нерешительность царя. Александр вынужден был выслушать от Марии Федоровны горькие слова. Анализ событий при Аустерлице упирался в кризис правления, который характеризовался также и снижением популярности императора. Он ушел в себя, был угнетен, безрадостен и цеплялся, как и его предшественники на троне, за самодержавное правление, окруженный гневным сопротивлением матери. Только Елизавета предпринимала усилия, чтобы вновь вернуть ему душевное равновесие. Она не упрекала его и помогала, как только могла. Но он вновь плохо отблагодарил ее за понимание. После сокрушительного поражения при Аустерлице он хотел выиграть время. Александр спасался бегством в объятия любовницы своей Нарышкиной. Французские газеты иронизировали, что в Петербурге политическая жизнь подчинена буйным капризам вдовствующей императрицы, в то время как «коронованная императрица проявляет только незначительное честолюбие, чтобы вновь завоевать сердце своего супруга». Мать Елизаветы послала дочери соответствующие газетные статьи. Императрица понимала истинное содержание иронии, но была слишком гордой и терпимой, чтобы обременять скандалом вдовствующую императрицу и супруга. Весной 1806 года у нее под сердцем был спрятан еще один козырь. Впервые за семь лет она вновь была беременна и страстно надеялась на наследника престола! Если Елизавета в последующие драматические месяцы не появлялась перед обществом, то это происходило не потому, что она, возможно, пренебрегала супругом, а потому, что ей настоятельно необходим был покой. В то время Александр заботился о жене и был рад, когда она 15 ноября 1806 года произвела на свет девочку, Елизавету. Но тень оставалась. Елизавета писала матери: «У меня все хорошо, моя самая любимая мама, и моя маленькая Элиза здорова, и она просит извинения за то, что она девочка, а не мальчик».

Когда родилась маленькая дочь, в Центральной Европе происходили решающие изменения. 14 октября прусская армия была разбита под Йеной и Ауэрштедтом. Поражение Пруссии чрезвычайно обеспокоило императорскую семью. Мария Федоровна приказала дочери Марии уехать из Веймара и почти на год удалиться в эмиграцию в Шлезвиг. Богатое приданое Марии Павловны было доставлено в Россию, сокровища православной церкви предусмотрительно спрятаны в тайном месте в Веймаре. Наполеон требовал незамедлительного возвращения Марии Павловны в Веймар, однако безуспешно. Александр стремился к войне «за самое благородное и справедливое дело» мира. Русская и французская армии встретились у Пултуска и Прёйсиш-Эйлау.

Александр вновь мечтал о том, чтобы самому скакать во главе своего войска. Мать отговаривала его не только от этого намерения, но и в целом от пропрусских обязательств. Александр не слушал ее. 14 июня 1807 года произошло решающее сражение при Фридланде. Русские смогли спасти лишь 5000 человек, переправив их через Неман. Наполеон победил, исход войны был определен. Александр решился на немедленное заключение мира. 21 июня было подписано четырехнедельное перемирие. Наполеон также хотел мира. Германия, Италия и Англия – это были его цели.

Тильзитский мир

24 июня 1807 года состоялась знаменательная встреча обоих императоров в Тильзите. Больше ночи наводились мосты братско-императорской любви. Сестра Екатерина предостерегала Александра: «Пока я живу, я просто не могу свыкнуться с мыслью, что ты дни проводишь с Бонапартом… Вся та лесть, которой он засыпал эту страну, только обман, потому этот человек сам есть смесь коварства, тщеславия и самонадеянности…» Она выражала мнение вдовствующей императрицы, а также и императрицы. Александр не прислушался к этим размышлениям. 7 июля 1807 года договоры были подписаны.

Центральное место занимал русско-французский договор о мире. В то время как Наполеон и Александр после заключительных парадов, присуждения орденов и продолжительных застолий поспешили в свои столицы на Западе и Востоке, прусская королевская пара с новыми разочарованиями возвратилась в Мемель.

В петербургских дворцах императора встретил ледяной холод. Мария Федоровна приняла сына только на минуту. Дворянство отказывалось согласиться на дружбу с Наполеоном. Пакт с Наполеоном был еще более непопулярен, чем тесные отношения с прусским королем. Континентальная блокада навлекла на императора гнев занимающегося экспортными операциями дворянства, предпринимателей и купцов в прибалтийских губерниях. Но Александр после поражений под Аустерлицем, Прёйсиш-Эйлау и Фридландом добился освобождения России от территориальных уступок. Мир был почетным, и никто точно не знал, какие дальнейшие цели преследует император.

Императрица в этот момент была лояльна к супругу и обороняла его самого от Марии Федоровны. В одном из писем Елизавета с беспощадной озлобленностью писала: «Чем больше царь показывает, как велико его единение с новым союзником… тем громче поднимается крик против него, и до сих пор это все принимает вызывающие озабоченность пропорции. Императорская вдова, женщина чрезмерного тщеславия, оказывающая предпочтение льстецам, которые умеют к ней подольститься, была первой, кто подал пример недовольства и открыто высказался против политики своего сына… Вдовствующая императрица, которая как мать должна была бы защищать интересы сына, в действительности стала лидером мятежников… У меня нет слов, чтобы сказать тебе, как меня это злит… Добрый император, самый порядочный из всей своей семьи, кажется мне, предан и продан своими родственниками. Несомненно, он несчастный человек, но чем труднее становится ситуация, тем большую симпатию я испытываю к нему, возможно, даже вплоть до того, что я несправедлива к тем, кто не по-дружески с ним обходится». Конечно, эти мысли были субъективными, но они дают представление о ситуации при дворе и передают душевные порывы русской императрицы.

Россия придерживалась тильзитских договоренностей. Не было и заговора против императора. Когда Наполеон предложил совместный военный поход через Константинополь в Азию, российский император был воодушевлен и инициировал новую встречу для раздела мира между собой. Встреча должна была состояться в тюрингском Эрфурте. Политическая ситуация после Тильзита изменилась. Александр не нуждался в поисках мира. Он одержал верх над всяким сопротивлением в России, в том числе и исходящим из собственной семьи, и вел победоносную войну против Швеции.

Конфликты вокруг встречи князей в Эрфурте

До последнего дня перед своим отъездом в Эрфурт Александр вынужден был бороться прежде всего против Марии Федоровны. Он приводил доводы: «Россия нуждается в определенном времени, чтобы свободно вздохнуть, с тем, чтобы во время этой передышки суметь собрать силы и средства. Мы вынуждены работать в полной тайне, и никто не смеет знать о нашем вооружении и подготовке. Также и на того, кого мы собираемся вызвать, нельзя напасть открыто и вслух… Если все будет по воле Божьей, мы сможем совершенно спокойно ожидать его свержения… Мудрость политики в выжидании, чтобы затем действовать в подходящий момент». Он никого не убедил, но и не позволил удержать себя от своего образа действий, даже матери Марии Федоровне, которая советовала ему не встречаться с «идолом», который и так вскоре будет свергнут. От последствий этого внутрисемейного диспута персонально пострадал один из ее членов. Веймарская наследная герцогиня Мария Павловна, с июня 1808 года находившаяся с визитом в Петербурге, не хотела сердить мать и на время Эрфуртской встречи осталась на Неве. Александр не хотел втягивать сестру в противоречия с матерью и также отговаривал от возвращения в Веймар.

27 сентября 1808 года началось совещание в Эрфурте. Дни, казалось, проходили в той же полной гармонии, как и в Тильзите. Наполеон не заметил, каким прекрасным актером был Александр. Из Веймара он писал сестре Екатерине: «Наполеон держит меня за дурака, но хорошо смеется тот, кто смеется последним». Наполеон очнулся лишь тогда, когда заметил, что Александр возражает против совместной военной акции против Австрии. Он кричал, но русский император оставался спокойным: «Вы очень вспыльчивы, а я упрям. Со мной яростью ничего не добьешься. Лучше, если мы побеседуем и обговорим дело – в противном случае я уеду».

Заключенный 12 октября 1808 года в Эрфурте русско-французский тайный договор не содержал ни одного параграфа, который закреплял бы за обеими странами конкретные действия в случае серьезных европейских проблем. Потерпевшей была Пруссия. Французская оккупация сохранялась. Блестящая демонстрация силы, которую Наполеон обещал перед эрфуртской встречей, удалась только во внешнем ритуале. С содержательной точки зрения событие было скорее двойственным. Наполеон действовал против Александра осторожно по очень личным причинам. Уже долгое время он носился с мыслью о разводе с Жозефиной. Наследник престола не появлялся, и в поиски новой супруги оказывалась замешанной и сестра Александра Екатерина. Этот вопрос сыграл свою роль уже в Тильзите. В этом случае Александр был един со своей матерью Марией Федоровной. О том, чтобы одна из Романовых стала супругой Бонапарта, не могло быть и речи. Наполеон велел Талейрану и Коленкуру предпринять тайное наступление. Тема была для Александра настолько нелепой, что он лишь в общем сформулировал Наполеону, что император французов, несомненно, увенчает дело своей жизни новым браком и основанием династии. Имя Екатерины не прозвучало – к счастью для Наполеона, потому что острая на язык и имевшая политические амбиции Екатерина не довольствовалась бы тем, чтобы обогатить династию Бонапарта лишь наследником престола. В этом отношении Екатерина походила на свою мать Марию Федоровну, и императрица Елизавета считала ее грубой интриганкой. Александр оценил политический диалог и совет Екатерины. Чтобы избежать всех дальнейших расспросов, вскоре после эрфуртской встречи было сообщено, что Екатерина в недалеком будущем выходит замуж за принца Гольштейн-Ольденбургского.

В Эрфурте наряду с Екатериной во внимание приняли и ее родившуюся в 1795 году сестру Анну. В 1809-1810 годах французская сторона вернулась к этой теме. Ответ сочинила Екатерина, которая к этому времени была замужем за принцем Гольштейнским и имела резиденцию в Москве. Императору в Париже было очень тактично заявлено, что Анна еще слишком молода для брака. Предложением-де очень польщены и надеются на согласие Наполеона подождать еще два года. Однако Бонапарт сочетался браком с дочерью императора Франца I эрцгерцогиней Марией Луизой.

Решающим, однако, было то, что Россия страдала от континентальной блокады. Она была наводнена французскими предметами роскоши, а жизненно необходимые товары нельзя было ни экспортировать, ни импортировать. Правительство советовало ослабить ограничительные торговые предписания, когда стало известно, что Наполеон намерен аннексировать герцогство Гольштейн. Повод был дан. В последние дни 1810 года появился указ о таможенных тарифах. По этому указу ввозной пошлиной облагались лишь все товары, ввозимые по суше. Экспортных пошлин больше не было, и прибывшие морским путем товары можно было разгружать беспошлинно. Это означало выход из континентальной блокады.

Тильзит, Эрфурт и таможенный указ – узловые пункты на нисходящей линии русско-французского союза. Император России осознавал ситуацию: «Если император Наполеон начнет со мной войну, то возможно, даже вероятно, что мы будем разбиты. Но это, однако же, не принесет ему мира… Мы никогда не подпишем компромисса; у нас глубокий тыл, и мы сумеем сохранить хорошо организованную армию… Я не буду первым, кто обнажает меч, но последним, кто вложит шпагу в ножны… Я охотнее удалюсь на Камчатку, чем откажусь хотя бы от одной провинции или подпишу в своей покоренной столице договор, который был бы ничем иным, как перемирием».

Конфликт был неотвратим. В конце 1811 года посол Куракин из Парижа предостерегал: «Недалеко время, когда мы с мужеством и решимостью должны будем защищать наше национальное наследство и наши нынешние границы». В декабре 1811 года Наполеон уже считался «порождением дьявола, проклятием всей человеческой расы». Россия вооружалась к войне. В марте 1812 года обе стороны полным ходом развертывали войска. Россия требовала от Франции отказаться от неограниченной торговли и не допускала присутствия французских войск в Восточной Пруссии и герцогстве Варшавском. Правда, обе стороны торжественно заверяли, что верят в мирное решение конфликта, но начало войны больше сдержать было нельзя.

20 апреля Александр поехал вслед за продвигавшимися к западным границам русскими войсками, сопровождаемый патриотизмом своих подданных: «Вчера после обеда в два часа император отъехал под крики и добрые пожелания огромной толпы, которая, сильно напирая, стояла от Казанского собора до городских ворот. А так как этими людьми не командовала полиция и крики „Ура!“ не были инспирированы агентами, он был – и это понятно – очень тронут этими знаками расположения нашего замечательного народа!…» «За Бога и императора!» – так они кричали. «Нив своем сердце, ни в своих молитвах они не делают разницы…» – писала императрица Елизавета своей матери в Баден.