Текст книги "Русские царицы (1547-1918)"

Автор книги: Детлеф Йена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Тихая дуэль с регентшей Анной Леопольдовной

После смерти императрицы Анны власть захватил Бирон. С Елизаветой он обращался великодушно и предупредительно. Бирон был осторожен. Царская семья состояла из множества членов, и он хотел собой пополнить царскую семью! Он попытался выдать Елизавету замуж за своего старшего сына и заплатил ее долги. Елизавета видела его насквозь, но была благодарна ему за отношение к ней. Анна Леопольдовна была лишена регентства, ее муж вынужден был отойти от руководства армией, а оба они отстранились от общественной жизни. Она нашла союзника для свержения Бирона. Вместе они свергли Бирона в ноябре 1740 года. Анна Леопольдовна приступила к исполнению роли регентши, объявила себя «императорским высочеством». Кончилась власть Бирона, но не господство немцев при дворе.

Анна Леопольдовна не замечала, что в стране и гвардейских полках распространяется настроение, враждебное по отношению к немцам. Это было роковым для нее самой, потому что в Европе наметились политические изменения: австрийский император Карл VI умер едва ли не одновременно с Анной Ивановной. В начале декабря 1740 года Пруссия заняла Силезию. Началась Война за австрийское наследство, которая разделяла Европу на протяжении 15 лет и окончилась Семилетней войной. Россия обещала Австрии защиту в случае войны. И теперь Россия стояла в центре европейских конфликтов.

Елизавета в это время слыла в глазах общественного мнения простой и общительной и пользовалась расположением многих офицеров гвардии. Когда военные свергли Бирона, под рукой тут же был аргумент, что действуют они от имени «матушки Елизаветы Петровны». Елизавета сначала возражала против таких заявлений. Еще много лет спустя, возвращаясь к событиям вокруг 1740 года, она говорила: «Я искренне рада, что не сделала этого (еще раньше осуществить мое право на престол). Я была слишком молодой, мой народ не принял бы меня». Но личные отношения между Елизаветой и регентшей не были прочными. Вскоре дочь Петра стала позволять себе появляться при дворе только по официальным поводам. К февралю 1741 года относятся первые видимые признаки отчуждения между двумя женщинами. Анна Леопольдовна оставляла без внимания предостережения о том, что следует считаться с популярностью Елизаветы, и вместо этого окружила ее сетью доносчиков. Французский посланник де Шетарди и врач Лесток воспользовались возможностью. В июне 1741 года оба встретились с Елизаветой, и, возможно, при этом говорилось о смене престола. Де Шетарди сообщал в Версаль, что Елизавета верит, что «в качестве дочери Петра Великого действует в соответствии с желаниями отца, когда доверяется дружбе с Францией и полагается на помощь Франции при осуществлении своих законных притязаний». Французский посланник и врач уговаривали Елизавету взойти на престол.

Летом 1741 года отношения Елизаветы с регентшей заметно ухудшились. Петербург посетил Людвиг Брауншвейгский. Он хотел получить герцогство Курляндское и просить руки Елизаветы. Анна Леопольдовна и граф Остерман грозили ей монастырем, если она не выйдет замуж за брауншвейгца. С другой стороны, французский король требовал от Швеции нападения на Россию, с тем чтобы Елизавета вступила на престол и вернула Швеции земли, завоеванные Петром I. Швеция действительно напала на Россию, хотя и без видимых успехов. Остерман откровенно говорил английскому посланнику Финчу: «Любовь и верность Елизаветы России слишком велики, чтобы она чуть приблизилась к распространяемым в виде слухов проектам». Слухи возникли, и Остерман вынужден был согласиться с тем, что Елизавету повсюду любят и ценят, «в то время как регентша не использует верные методы для достижения этого, но внутри двора больше нет полного спокойствия».

Влиятельные русские аристократы и политики превратили традиционный страх перед всем иностранным в национально-русский изоляционизм. Их ненависть против правящих «немцев» росла. Антинемецкие тенденции настолько работали на руку Елизавете, что ей самой не приходилось предпринимать особых усилий. Регентша не обращала внимания на предостережения о том, что французские агенты подготавливают ее свержение. Вместо этого она готовилась к демонстрации власти. Анна Леопольдовна хотела 7 декабря 1741 года провозгласить себя императрицей России.

Дочь великого Петра свергает регентшу

20 ноября 1741 года Анна и Елизавета вели разговор, имевший решающее значение. Анна обвиняла великую княжну в заговоре с Францией и Швецией с целью захвата престола. Елизавета решительно отвергала все упреки. Анна сообщила Елизавете, что приказала схватить Лестока. Де Шетарди вооружил свое посольство и вынудил Елизавету объявить себя сторонницей государственного переворота. Елизавета чувствовала себя загнанной в угол, она дала согласие и назначила действие на Крещение. До него оставалось еще шесть недель времени. Но 24 ноября Лесток поставил Елизавету перед альтернативой: либо она захватывает власть немедленно, либо ей грозит монастырь. Часть преданных Елизавете гвардейских полков была уже удалены из столицы.

Около полуночи Елизавета в сопровождении Лестока, своего секретаря Шварца, Михаила Воронцова, братьев Шуваловых и двух офицеров пошла в расположение Преображенского гвардейского полка. Солдаты были уже готовы возвести Елизавету на престол. 300 гренадеров шли маршем по ночному Петербургу, занимали важные здания, арестовывали тщательно отобранных лиц – среди них Остерман и Миних. Они застали врасплох охрану Зимнего дворца и продвигались в спальню Анны Леопольдовны. При словах Елизаветы «Сестрица, пора вставать» она проснулась, увидела, что спасения ей нет, и попросила пощады для сына Ивана и своей семьи. Елизавета все обещала.

Арестованные – семья Анны Леопольдовны, Остерман, Миних, канцлер Головкин, братья Левенвольде и барон Менгден – были доставлены в Летний дворец и обвинены в лишении дочери Петра Великого ее законных наследственных прав. В первой декларации своего правления, обнародованной в 8 часов утра 25 ноября 1741 года, Елизавета заявляла, что «в силу законных притязаний на наследство своего отца заняла престол и приказала арестовать узурпаторов». «Брауншвейгцам» гарантировалась личная безопасность. Этот миролюбивый жест существенно способствовал симпатиям к Елизавете. Государственные служащие и войска петербургского гарнизона немедленно принесли клятву верности императрице Елизавете Петровне. В этот же день она информировала монархов Европы о своем вступлении на престол. Французскому королю Людовику XV она написала личное письмо. Елизавета заверила царственного брата в своей сердечной дружбе.

Императрица Елизавета Петровна

Для Западной Европы Елизавета прежде всего была загадкой. Знали о многочисленных неудачных брачных проектах. Она считалась красивой, жизнерадостной и похожей на родителей – крупной и сияющей. О ее политических планах было известно немного. Сами русские жаждали национально-патриотического правительства, которое вытеснило бы влияние иностранцев. Прежде всего Елизавета вознаградила тех, кто помогал ей в восшествии на престол. На преданных друзей посыпались повышения в звании и ранге, пожалования, титулы, крепостные, деньги, поместья и должности. Один лишь фаворит Алексей Разумовский сохранил меру. Когда его должны были назначить генерал-фельдмаршалом, он отклонил этот проект, заметив, что не годится даже в капитаны. Многие сосланные вельможи, в том числе и пресловутый Бирон, были помилованы.

За награждением добра последовало наказание зла. Императрица объявила, что освободит своих подданных от господства иностранцев. Драма Анны Леопольдовны и Ивана VI шла своим чередом. Все лица, которые служили регентше на высоких государственных должностях, должны были предстать перед судом. Все вещи, которые носили имена или портреты Анны и императора, должны были быть уничтожены. Остермана, Миниха, Головкина, Менгдена или (так в тексте. – Т.Г.) братьев Левенвольде суд приговорил к смертной казни. Елизавета после сознательно долгого промедления изменила приговоры на ссылку, о чем преступникам было сообщено уже на плахе.

С самого начала Елизавета демонстрировала главную черту своего правления: еще больше, чем ее великий отец, она зависела от советов непосредственных доверенных лиц. Она придавала огромное значение умелой политике отдельных лиц. Елизавета окружила себя способными советчиками и интересными личностями, которые позволили времени ее правления превратиться в одну из самых значительных эпох в русской истории. В начале ее правления на сторону Елизаветы встал человек, которому суждено было оказывать решающее влияние: Алексей Петрович Бестужев-Рюмин. Лесток порекомендовал этого много путешествовавшего и умного человека. В качестве первой задачи императрица поручила ему заключение мира со Швецией. Этот мир был необходим для равновесия с Францией и Пруссией. Елизавета не опасалась Швеции, но была не готова отдать ни пяди тех земель, которые завоевал Петр Великий. Она не хотела впутываться в европейскую войну, но также и не признавала прусских завоеваний. С учетом обязательств помощи в отношении Австрии ситуация была сложной.

Французский посланник де Шетарди вынужден был уйти в отставку. Король Пруссии Фридрих II способствовал отставке де Шетарди и воспользовался ею, и в марте 1743 года был заключен прусско-русский дружественный союз. Король Фридрих даже официально учел неодобрение Елизаветой завоевания Силезии и в благодарность наградил императрицу орденом Черного орла. Бестужев должен был справиться не только с русско-прусско-французскими проблемами. Вновь и вновь возникали дипломатические стычки со Швецией. Настоятельной необходимостью было русско-английское равновесие. Елизавета возражала против предложения Бестужева о возобновлении договора о дружбе с Англией. Она надеялась на предложение из Франции. Другие силы отдавали предпочтение более тесным связям с Пруссией и на основании этого работали над свержением Бестужева.

Когда Георг II в декабре 1742 года признал за Елизаветой титул императрицы, Бестужев мог записать это на свой счет. Елизавета одобрила русско-английский договор о дружбе. Она учитывала возмущение Франции. В Париже волновались в связи с победами русских войск в Финляндии. Когда Швеция запросила мира, Лесток продолжил интриги против Бестужева и достиг того, что Елизавета пошла на территориальные уступки Швеции. Но мир бы восстановлен – в Або, в 1743 году.

Сильнее, чем внешнеполитические проблемы, Елизавету беспокоило чувство, что она окружена заговорщиками. Она тщательно расследовала каждый слух и применяла драконовские меры против мнимых врагов. Возглавляемая Александром Шуваловым тайная полиция получила дополнительные средства, чтобы иметь возможность бороться с любым негативным высказыванием против императрицы. Елизавета не опасалась за свою персону и не испытывала страха перед смертью. Она боялась за престол, за порядок наследования, за судьбу России. Поэтому она с такой жестокостью преследовала австрийского посланника Ботта или графиню Лопухину. Оба держали мятежные речи против императрицы! Поэтому она, не зная покоя, ездила по своим дворцам и русским монастырям, не умея и не желая найти покоя.

Забота о престолонаследии

Елизавете быстро стало ясно, что у нее не будет детей. Молодой гольштинский племянник Карл Петер Ульрих, сын сестры Анны, поличным качествам мало подходил на роль правителя России. Но она упорно держалась за него и успокаивала собственные страхи шаткой надеждой, что он обретет характер и получит образование, и если для него найдут подходящую женщину, она сможет оказать на него положительное влияние. Елизавета забрала юного герцога Карла Петера Ульриха Гольштейнского в Петербург и стала искать такую женщину. Фридрих II Прусский посоветовал Софью Августу Фредерику Анхальт-Цербстскую. Когда осенью 1743 годам Елизавета заметила, как скучает, как слабеет Петр психически и телесно от того, что он один и потому, что обязанность учиться превосходила его силы, она велела Софье с матерью прибыть в Россию.

Женщины встретились в Москве 9 февраля 1744 года. Софья была захвачена блеском, роскошью и величием императрицы, ее патриотическими убеждениями и открыто демонстрируемой любовью к России. София обладала практическим умом. Девушка без средств, из провинции, она смогла распознать шанс своей жизни. С присущим ей тактом, умом и ловкостью она сумела интуитивно использовать те формы выражения, которые понравились императрице. Наградой были богатые подарки и доверительное расположение. Елизавета так никогда и не поняла, насколько целеустремленна и коварна София. Обе женщины казались абсолютно равными. Елизавета передала Софии решающее оружие, которое дало той возможность стать после Петра I второй Великой в России.

Несмотря на спорность позиции великого канцлера Бестужева в этих властных играх, несмотря на то, что его взгляды противоречили взглядам Елизаветы, она могла ему доверять. Бестужев был важный для нее человек, потому что Елизавету не воодушевляла напряженная деятельность по управлению страной. Советникам была известна ее склонность оттягивать решение важных вопросов или обходить их. Она долго советовалась сама с собой, охотно уединялась в монастырях или в личных покоях. Если была настоятельная необходимость, действовала решительно, не страшась жестоких мер. Дорога первых лет ее правления вымощена смертными приговорами и телесными наказаниями, причем и аристократам также. Сравнительно мягко отделался де Шетарди. Постепенная утрата положения фаворита вынудила его к непочтительным выпадам против императрицы. Тайная полиция перехватила рискованные письма. Французский посланник, лишенный всех почестей и подарков, был отослан домой. То же произошло и с принцессой Анхальт-Цербстской, матерью Софьи, которая шпионила для прусского короля.

Елизавета не переставала заботиться о престолонаследии. Императрица употребила много личных сил для перехода Софии в православную веру. Переход в другую веру совершился 29 июня 1744 года, и с этого момента девушка носила имя Екатерина – в память матери Елизаветы. Императрица лично организовала и состоявшееся на следующий день обручение великого князя Петра с Екатериной. Сказочные подарки сопровождали оба торжества.

Четыре недели спустя императрица с великим князем и великой княгиней отправилась в путешествие. Целью была Украина. Будущие правители должны были познакомиться со своей страной. Для Елизаветы инспекция была одновременно и паломничеством в Киево-Печерский монастырь, и все это вместе доставляло ей радость и успокоение. Счастливые киевские дни прошли, а будни принесли новые заботы. Англия угрожала Франции в Нидерландах, Пруссия захватила Прагу. Удовлетворяло то, что французский король наконец признал императорское величие Елизаветы и Мария Терезия также добивалась взаимной дружбы. К политическим добавились личные проблемы. Великий князь Петр после возвращения из Киева заболел малярией, затем корью и под конец еще и оспой. Тем, что он вообще остался жив, он обязан только самоотверженной личной заботе императрицы, которую не могло сдержать даже то, что оспа обезобразила и изуродовала наследника престола. Екатерине не разрешали посещать его во время болезни, но она каждый день писала ему сердечные письма на прекрасном русском. Послания имели только один изъян: писала их не сама Екатерина, а учитель Ададуров. Екатерина только аккуратно переписывала их.

Европа находилась в состоянии войны, и эта война уже стояла у ворот России. Поэтому императрица разрабатывала тщеславный план устроить Петру и Екатерине самую блестящую свадьбу, какую только видел континент. Она соединила в одном дворце великолепие Дрездена и Версаля и превзошла их обоих блеском. Это был первый случай, когда в Санкт-Петербурге должна была справляться подлинно императорская свадьба – с княжеской парой, которая доказала прямую связь с западноевропейской аристократией, причем наследник престола имел русское происхождение. Елизавета была в восторге от мысли, что вскоре получит наследника престола.

В предвкушении будущего Елизавета устраивала одно торжество за другим, танцевала. Смеялась и с чистым сердцем предавалась русскому ощущению жизни. Юная Екатерина окружила Елизавету любовью и вниманием. Великий князь Петр часто бывал болен и нуждался в особой заботе. Неделя проходила за неделей, а из спальни Петра до ушей императрицы не доходило сообщения об успехе. Она стала нетерпеливой и раздражительной, обвинила Екатерину в супружеской несостоятельности и впала в ярость, когда 7 марта 1746 года в Холмогорах скончалась от неудачных родов Анна Леопольдовна. Свергнутая регентша оставила пятерых детей! Внезапно в Елизавете вновь ожил страх перед заключенным в тюрьму Иваном VI.

Этот страх, растущее недовольство Екатериной и Петром, гнев в связи с прусскими территориальными завоеваниями в Богемии и требованиями Бестужева к сближению с Австрией – все это тесно переплелось. Екатерина и Петр находились теперь под строгим присмотром и приучались к дисциплине, правда, ожидаемого успеха не было. Австрия получила военную помощь, и царица приказала армии князя Репнина выступить против Пруссии. Европа была так напугана этим, что спешно позаботилась об урегулировании континентальных споров. Следствием был Ахенский мир 1748 года.

Последние мучительные годы: Россия в Семилетней войне

Политическая напряженность и личные проблемы, связанные с престолонаследием, а также полный излишеств образ жизни привели к тому, что в 1749 году Елизавета серьезно заболела. Бессонница, страх перед заговорами, депрессия, нежелание принятия важных решений сменяли друг друга. Императрица предоставила Бестужеву свободу действий, несмотря на то, что ее ближайшие советники, к числу которых принадлежали брат Алексея Бестужева Михаил, три брата Шуваловы, Алексей и Кирилл Разумовские и Михаил Воронцов, не всегда были согласны с политикой великого канцлера. Предметом постоянных споров оставалась прежде всего приверженность Елизаветы к Франции.

Проходили годы. Только в 1754 году наступило столь страстно ожидаемое событие. Екатерина пережила два выкидыша, когда наконец 20 сентября 1754 года произвела живым на свет третьего ребенка – мальчика, которого Елизавета сразу же забрала к себе и которому она дала имя Павел. Ребенок воспитывался под надзором императрицы: наконец-то появился с таким нетерпением ожидавшийся наследник престола. Для императрицы он означал новое счастье и новые страхи. Она не устранилась полностью от насущных политических дел, но большую часть своего времени проводила в заботе о маленьком Павле Петровиче. Здоровье Елизаветы таяло на глазах. Внутри страны и за границей начали задумываться о времени, которое наступит после ее кончины. Елизавета знала, чем может грозить возведение малолетнего принца в наследники престола. Именно в этот момент – в 1757 году – она велела на короткое время доставить в Шлиссельбург Ивана VI и говорила с ним.

Елизавету мучили не только личные заботы. 1 февраля 1756 года русская императрица подписала договор с Англией. Не успели высохнуть чернила на бумаге, как Англия и Пруссия заключили договор, который одним ударом опрокидывал систему союзов Европы. Согласно Вестминстерскому договору, Англия была обязана оказать военную помощь в случае вторжения в Пруссию иностранных войск. Бестужев осознавал, что это соглашение противоречит англо-русскому союзу. Елизавета была в ярости. Она видела себя втянутой в войну против Франции, не считала себя больше связанной договором с Англией. Короли в Лондоне и Потсдаме пытались действовать трезво. Как во Франции, так и в Австрии и России были едины в том, что Вестминстерский договор открывает новый этап европейской политики.

Елизавета реагировала резко. Политическая система Бестужева разрушилась. Елизавета создала Конференцию при высочайшем дворе. Алексей Бестужев входил в коллегию, однако рядом с ним сидели его противники Михаил Воронцов, братья Шуваловы, князь Никита Трубецкой и граф Апраксин. Императрица своим указом закрепила новые внешнеполитические принципы: возвращение Силезии Австрии и восстановление Пруссии в прежних границах, военная поддержка Австрии и нейтралитет Франции в кажущейся неизбежной войне. Но Франция 1 мая 1756 года заключила в Версале договор о союзе с Австрией. Лишь позднее договор был распространен на Россию и Швецию. Тем самым была нарушена традиция европейского баланса, так же как и Вестминстерским договором.

Пруссия начала Семилетнюю войну вторжением в Саксонию. В тот же год у Елизаветы случился удар, от последствий которого она медленно оправлялась. России угрожала война. Следовало выполнить договор с Австрией, приобрести союзника в лице Франции. Елизавета поставила во главе армии графа Апраксина. Апраксин затягивал с выступлением. Между тем Елизавета завязывала новые контакты с Францией. До конца 1756 года был заключен русско-французский договор, который закрепил раскол Европы. Англия и Пруссия противостояли коалиции Франции, Австрии, Саксонии и России.

Ни Елизавета, ни Бестужев не подозревали, что Людовик XV не признает Россию в качестве полноценного партнера по союзу, потому что Франция традиционно была связана обязательствами по отношению к Польше и Швеции и что австро-французский договор исключал Россию при будущем территориальном переустройстве. Мнения на этот счет при русском императорском дворе расходились: Алексей Бестужев официально служил императрице, но втайне он препятствовал осуществлению союза с Францией. Великий князь Петр был предан Пруссии, а Екатерина испытывала определенные симпатии к Англии. Еще ни один русский солдат не был втянут в военные действия, а при петербургском дворе ширились конфликты, которые были устремлены на возможную кончину Елизаветы. Она была серьезно больна, едва могла двигаться и лишь изредка покидала свои личные покои. Но она желала твердо придерживаться союзнического долга по отношению к Австрии и Франции. Для Апраксина военный поход был неудобен. Только постоянные депеши императрицы, Бестужева и Екатерины заставили его в мае 1757 года перейти русскую границу. В июле он взял Мемель и Тильзит. 30 августа 1757 года русские одержали победу при Грос-Егерсдорфе. Австрийские войска вторглись в Лаузиц и Верхнюю Саксонию, в то время как французы наступали в Ганновере и Гессене.

19 сентября 1757 года во время богослужения в Царском Селе с императрицей случился второй тяжелый удар, который привел к временной потере речи, и хотя она достаточно быстро оправилась, страх скорой смерти усилился.

Апраксин отступил от Тильзита, а Фридрих II изгнал русских из Мемеля. Алексей Бестужев-Рюмин был обвинен в заговоре. Елизавета вышла из себя. Она приказывала Апраксину продолжать борьбу, но не могла этого добиться. Пруссия воспользовалась моментом. Французы были разбиты при Росбахе, а австрийцы – при Лёйтхен-Лиссе. Бестужев стал козлом отпущения.

Помимо этого, Елизавету все более преследовала тревога о престолонаследии, однако она была не способна к последовательным выводам. В конце концов она приняла решение. Апраксин был снят со своего поста и арестован. Екатерина была также втянута в игру. Она писала письма Апраксину, в которых она, по желанию Бестужева, настаивала на наступлении. И теперь она обратилась в бегство, бросилась императрице в ноги, заверила в своей невиновности и просила о том, чтобы ей разрешили вернуться в Цербст. Императрица простила ее, но невиновной не признала. Апраксин после пережитого апоплексического удара избежал приговора. Только Бестужев поплатился. Он был приговорен к смерти – наказанию, которое Елизавета заменила ссылкой в его имение Горетово[16]16
  Можайского уезда. – Прим. ред.


[Закрыть].

Война продолжалась. Летом 1758 года русские взяли Кёнигсберг и продвинулись до Бранденбурга. 25 августа 1758 года произошла великая встреча в Цорндорфе. Ожесточенная борьба обошлась русским и пруссакам в более чем 10 000 убитыми с каждой стороны. Русских считали победителями, но они не смогли воспользоваться победой. Императрица была возмущена тем, что Австрия не вступила в борьбу. Она возложила вину на Марию Терезию и обвинила ее в лицемерии. Та перекладывала всю ответственность на французов. Тем не менее русская императрица твердо решила вести войну против Пруссии до конца.

Телесные страдания теперь чрезвычайно тяготили ее. Елизавета едва могла передвигаться. Ее внушающее опасения состояние здоровья побудило многолетних друзей императрицы все более и более склоняться к пропрусским позициям Петра. Судя по положению вещей, они видели в гольштинце будущего императора. Новый великий канцлер Михаил Воронцов не делал тайны из смены своих симпатий. Елизавета еще требовала продолжения войны. Она настаивала на том, чтобы Австрия и Франция принимали участие в походах 1759 года. Но ее призыв не имел успеха, вслед за чем и генерал Фермор остановил продвижение русских войск. Императрица была так разгневана, что сняла с должности Фермора и заменила его Петром Семеновичем Салтыковым, главнокомандующим, который презрительно отзывался о Фридрихе II как о «самом глупом среди всех русских дураков». Рядом с Салтыковым стоял молодой генерал Румянцев, и вдвоем они продвинулись до Франкфурта-на-Одере, пересекли Лаузиц и одержали победу при Кунерсдорфе. Поддержку русским оказал скорее символический австрийский воинский контингент.

В этой битве пали 45 000 пруссаков – в живых остались только 3000, среди них – король Фридрих II. На его счастье, русско-австрийский альянс вновь оказался несостоятельным. Войска Марии Терезии отказались участвовать в преследовании пруссаков. Русские солдаты, правда, смогли в октябре 1760 года на четыре дня войти в Берлин, но вскоре вынуждены были вновь отойти к Висле. Первым шагом к миру явился подписанный в 1760 году Елизаветой и Марией Терезией договор, где стороны условились, что Россия при заключении мира получает области в Восточной Пруссии. Людовик XV тщетно протестовал против участия России в разделе военной добычи.

В начале 1761 года Елизавета представляла собою развалину в физическом и психическом смысле. Неподвижность, мрачное настроение и меланхолия следовали непрерывной чередой. Тем не менее она продолжала войну, назначила графа Бутурлина главнокомандующим и поставила Фридриха II в безвыходное положение. 23 июля 1761 года Елизавета приказала отвезти ее в Петергоф и подгоняла Бутурлина. Однако только в октябре (Елизавета тем временем вновь находилась в Санкт-Петербурге) Бутурлин взял крепость Швайдниц, а Румянцев занял Кольберг. Для Пруссии положение казалось безвыходным.

В 1761 году с наступлением в Петербурге зимы здоровье Елизаветы улучшилось. Это была последняя вспышка воли к жизни. 20 декабря казалось, что кризис преодолен, императрица посетила театральное представление и держала на коленях Павла, сына Петра и Екатерины. Некоторые придворные сделали из этого вывод, что она отдает Павлу предпочтение в качестве наследника престола. Спустя три дня, в ночь на 23 декабря, у Елизаветы случился новый удар. Она едва восприняла известие о победах при Швайднице и Кольберге. Фридрих II Прусский с нарочным получил срочное известие о состоянии императрицы и обрел новую надежду.

Ни братья Разумовские, ни Екатерина, ни великий князь Петр не отходили от постели умирающей. Время от времени императрица приходила в сознание. Она причастилась и заклинала Петра мирно обходиться с ее друзьями. Великий князь обещал ей. Во второй половине дня 25 декабря 1761 года императрица Елизавета скончалась. Из последних сил она назначила своего племянника, великого князя Петра наследником престола. В Европе, пожалуй, был единственный человек, который вздохнул с облегчением, – Фридрих II Прусский. По обычаю Елизавета была похоронена в Петропавловском соборе, рядом с родителями. Закончилась эта эпоха русской истории.