Текст книги "Заложник"

Автор книги: Денниз Морхайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Найл решил для себя, что похоронит Мину так, как хоронили людей в пустыне. Он не хотел, чтобы ее тело досталось паукам. Им и так сегодня хватит еды. Теперь он готов был согласиться на то, чтобы они лучше сожрали кого-то из оставшихся в живых чернокожих, чем трогали тело Мины.

Когда Вайг зашел в спальню Найла, чтобы проверить, как себя чувствует брат, Посланник Богини сообщил ему о своем желании. Вайг вызвался помочь.

Откладывать было нельзя: в жарком климате тело вскоре должно было начать разлагаться.

Они завернули мертвую Мину в одеяло и понесли в дальний конец окружающего особняк сада.

Исследуя местность в самый первый день, братья видели там большую гору прямоугольных каменных брусков, предназначенных, как им тогда объяснили, для строительства еще одного, небольшого гостевого домика на территории: местный управитель из белых не любил делить свой особняк с кем бы то ни было.

В хозяйственной постройке, расположенной в той же части сада, нашелся инструмент садовника. Братья взяли две лопаты и выкопали глубокую могилу под одной из цветущих яблонь, источавшей великолепный аромат. Аромат любви, почему-то подумал Найл. Само дерево в цвету казалось ему таким же красивым, как когда-то Мина…

Найл опустил девушку в могилу, они с братом засыпали тело землей, а затем положили сверху несколько камней. К их сожалению поблизости не имелось никакой пещеры или склепа, чтобы замуровать там тело навсегда, а отправляться за город на их поиски они уже не могли: их ждало множество дел.

Братья молча постояли над могилой девушки, пришедший вместе с ними на север, затем развернулись и отправились назад в дом.

– Что теперь? – тихо спросил Вайг, когда они уже приближались к входу.

– Надо немного поспать, – решил Найл. – Мы ведь не ложились больше суток.

Посланник Богини разместился теперь в другой спальне – благо что выбор в особняке имелся. Стоило ему донести голову до подушки, как он тут же погрузился в глубокий сон.

* * *

Его разбудил Симеон.

Солнце уже клонилось к закату: Найл проспал целый день, но чувствовал себя гораздо лучше. Усталость ушла, он восстановил утраченные силы. Вот только у него на душе было все также муторно…

– Как гужевые? – уточнил Найл у лекаря.

– Ничего непоправимого, – ответил тот. – Все выздоровеют – если будем не очень торопиться домой.

Найл кивнул. Значит, не будем. Они и так уже потеряли многих членов отряда.

– Что происходит в городе? – поинтересовался Найл, принимая сидячее положение и все еще зевая. – Ты в курсе?

Симеон рассказал, что всех чернокожих распределили по нескольким зданиям, охраняемым пауками и белыми надсмотрщиками. Дело каждого будет рассматриваться по отдельности, чтобы определить степень его вины и то, какие санкции применить. Можно предположить одно: ничего хорошего захваченных рабов не ждет.

– А в нем участвовали все чернокожие? – уточнил Найл.

– Только из второго города. Те, кто постоянно проживает в первом – слуги белых граждан – полностью поддерживают своих хозяев. Им, в общем-то, не из-за чего бастовать. Они своим положением довольны – зная, как живут во втором и третьем городах. А с третьим городом у рабов, насколько я понял, связи нет. Услугами диспетчерского центра в состоянии воспользоваться только Восьмилапые, ну и ты, конечно, Посланник Богини. Возможно, через некоторое время рабы из третьего города и подключились бы к восставшим, но пауки этого не допустили. Восьмилапые из третьего города вначале заперли куда-то своих рабов, ничего им не объясняя, и только потом ринулись окружать второй.

Найла также интересовало, удалось ли кому-то из участников восстания скрыться. Симеон усмехнулся и ответил, что Восьмилапые не поймали как раз организаторов, на которых теперь все валят арестованные, желая облегчить свою участь.

Рабы чуть ли не хором заявляют, что они сами по себе никогда не пошли бы против своих Восьмилапых и белых хозяев, если бы не некий Кенгу и его сестрица, жаждавшие власти.

И вот теперь основной массе чернокожих придется отдуваться за их грехи: сами же брат с сестрой опять исчезли в подземельях, бросив остальных чернокожих на произвол белых и пауков.

«И как я мог так ошибиться в Карле?» – подумал Найл.

А ведь он ей поверил. Поверил ее рассказу о бедственном положении чернокожих людей в северных землях.

Ну, положим, в этом плане она его не обманывала: положение в самом деле было рабским, но ведь Карла с Кенгу хотели не освободить людей из-под власти пауков, к чему стремился Найл и его товарищи и за что они боролись в своем городе, а поменяться местами с белыми. Найл вспомнил, как Карла говорила, что пауки – это не самое страшное зло и что с ними можно жить, а вот белые отравляют существование черным… Кенгу с Карлой хотели поработить людей с тем цветом кожи, что имел Найл и его друзья, а потом, не исключено, вступить в соглашение с Восьмилапыми, причем, скорее всего, это соглашение отличалось бы от Договора, заключенного в тех землях, откуда пришел Найл.

И как жестоко Карла поступила с Миной…

При воспоминании о девушке-охраннице на глаза Посланника Богини снова навернулись слезы. Заметив их, Симеон по-дружески взял Найла за плечо и крепко сжал его.

– Держись, – сказал лекарь, уже знавший об утрате Посланника Богини. – Помни, что она любила тебя и хотела, чтобы ты был счастлив.

Найл кивнул, сглатывая комок.

– А теперь давай поговорим о предстоящих делах, – заявил Симеон. – Тебе надо с головой погрузиться в работу – тогда ты скорее забудешь о своем горе. И время лечит, как ты знаешь.

Найл вспомнил, как потерял отца… Тогда эта утрата казалась страшной и юноша думал, что никогда не сможет от нее отойти, сейчас боль уже притупилась, хотя, конечно, он был бы счастлив, если бы отец дожил до того дня, когда младший сын стал повелителем города и добился равных прав для его граждан-людей и пауков-смертоносцев, которые все годы жизни отца наводили ужас и на него, и на его семью.

– У тебя будут другие женщины, – мягко сказал Симеон.

– Не надо сейчас об этом, – попросил его Найл.

– Вообще-то я зашел сообщить, что тебя сегодня приглашают на ужин во дворец белого управителя главного паучьего города. Иди ополосни лицо холодной водой, а я пока поищу тебе чистую тунику в одном из этих шкафов.

И Симеон кивнул на два огромных старых шкафа, занимающих полкомнаты. Там висели не только вещи Найла, прихваченные с собой в поход (а взял он совсем немного: ведь он шел сюда воевать, а не ходить по гостям), а также и одежда какого-то мужчины, правда, судя по размеру, более крупного, чем Посланник Богини.

– Кстати, а где сейчас находится хозяин этого особняка? – спросил Найл у лекаря.

– Его убили одним из первых, – сообщил Симеон. – Труп дико изуродован: управителя пытали. Из белых его, пожалуй, ненавидели больше всех. Твоя Карла в особенности.

– Она не моя, – огрызнулся Найл.

– Прости, Посланник Богини.

Найл ничего не ответил и удалился умыть лицо и прополоскать рот, затем расчесал волосы, побрился и снова вышел в комнату, где Симеон уже разложил на кровати белую тунику. Найл оделся, осмотрел себя в большом зеркале и повернулся к Симеону.

– Пошли, – сказал Посланник Богини. Они спустились вниз и оказались на улице. У крыльца Посланника Богини уже ждала его собственная четверка гужевых. Найл оглядел мужиков, заметил синяки и ссадины на лицах и поинтересовался их самочувствием. – С нами-то, можно считать, все в порядке, – заявил старший. – Вот остальные-то… Найл кивнул с мрачным видом, затем посчитал нужным похвалить гужевых за то, как они смело раскидали восставших рабов, и сел в повозку.

Симеон сказал что останется в особняке ухаживать за ранеными. Повозка тронулась.

На этот раз на улицах второго города им почти никто не встретился по пути. Найл вспомнил, как он ездил по ним в первый вечер – в медицинский центр, чтобы проведать Мину, а потом путешествовал днем в поисках старых военных складов, которые в этом городе оказались под землей.

В те дни на улицах было много людей – как белых, так и черных, тащивших повозки с хозяевами.

Теперь же Найл не видел никого из людей: белые второй город покинули, черные в эти минуты сидели под замком. Иногда попадаюсь пауки, кланявшиеся Найлу, Посланник Богини отвечал им кивком головы. Каждый паук посылал ему ментальный сигнал, выражая благодарность за разгром гигантских муравьев.

Путь на четверке гужевых занял гораздо больше времени, чем на паучьей спине, но лишний раз обращаться к Восьмилапым с просьбой о транспортировке Найлу не хотелось. Более того, он хотел поговорить с белым управителем главного паучьего города без присутствия кого-то из Восьмилапых. Правда, Посланник Богини не мог быть уверен, что во дворце управителя не встретит пауков, но, по крайней мере, он сам с собой никого не приведет. Найл надеялся, что Восьмилапые сейчас заняты другими делами.

* * *

Перед дворцом управителя стояло два больших бурых паука-охранника, которые при виде Посланника Богини склонились в ритуальных поклонах. Найл спрыгнул с повозки и тоже поклонился.

– Управитель ждет тебя, Посланник Богини, – получил Найл ментальный импульс от одного из Восьмилапых. – Скажи своим гужевым, что их накормят на кухне. Пусть войдут в дом с черного хода.

Найл отдал соответствующий приказ мужикам и вошел во дворец.

Он оказался в просторном холле, откуда вверх шла широкая лестница, украшенная завитушками и изображениями зверей и птиц, которых Найлу никогда не доводилось видеть.

Возможно, эти твари жили на Земле, когда ею правили древние люди, решил Посланник Богини, и не сохранились до сих пор.

Но размышлять на эту тему у него не было времени: у первой ступеньки лестницы его встречал сам управитель, его супруга, два сына и дочь.

– Приветствую тебя, Посланник Богини! – Вязко поклонился сам управитель – мужчина средних лет, но выглядевший бодро. Он оказался сухощав, даже без намека на брюшко, правда, с намечающимися залысинами. Одет он был в красную тунику того же фасона, что и белая туника Найла, заимствованная из шкафа в выделенном Посланнику Богини особняке.

Найл поклонился в ответ. Затем управитель представил Посланнику Богини свою супругу, по виду более старшую по возрасту, чем муж, или состарившуюся раньше из-за забот, уже почти полностью седую. Найл поразился некрасивости ее лица, но, конечно, ничего не сказал вслух. Сыновья оказались больше похожи на мать, чем на отца: те же грубые черты лица, та же угловатость в движениях, а вот дочь приятно поразила взгляд, правда, скорее напоминала куклу, а не живого человека. На кого она была похожа, сказать не представлялось возможным: по крайней мере, Найл не увидел общих черт ни с управителем, ни с его женой. Миниатюрная девушка (даже подросток) с курносым носиком приятно выделялась в компании встречающих и скромно потупила взгляд, когда Посланник Богини повернулся к ней для приветствия. Дочь управителя изобразила какой-то странный, довольно низкий поклон. Так в тех местах, откуда пришел Найл, никогда не кланялись, но Посланник Богини пока не знал всех обычаев северных земель.

Управитель, которого звали Сарт, тем временем пригласил Посланника Богини проследовать наверх, в трапезную, где уже был накрыт стол, заставленный всевозможными яствами. Найла усадили на почетное место во главе стола, управитель расположился справа от него, его супруга – слева. Слуга-мулат разлил всем вино из кувшина.

Найл подключился к его сознанию и, к своему удивлению, не обнаружил никаких негативных эмоций по отношению к хозяевам дворца, слуга, наоборот, думал о них с теплотой, а также проявлял любопытство по отношению к самому Посланнику Богини: слуге еще предстояло рассказывать о нем на кухне. Пожалуй, он и не думал очищать свою голову от мыслей, как делали чернокожие и полукровки во втором городе.

Сарт поднял первый тост за гостя. Найл поблагодарил кивком головы и отпил из кубка чуть сладковатого вина.

– Угощайся, Посланник Богини, – Сарт гостеприимно обвел рукой стол. – Не знаю, что принято подавать в ваших землях, но мы постарались приготовить для тебя наши любимые блюда.

Блюда, в основном, подавались рыбные.

Найл, не привыкший к такому количеству морских деликатесов, с удовольствием их попробовал. Управитель тем временем рассказывал о рыбной ловле, которой увлекался сам в свободное от государственных дел время. Его сыновья, наоборот, оказались поклонниками охоты и поведали Посланнику Богини о том, Какая дичь водится в ближайших к городу

– А чем у вас занимаются женщины? – поинтересовался Найл, вначале посмотрев на жену управителя, а затем остановив взгляд на дочери, все также сидевшей с опущенными ресницами и только клевавшей из тарелки. В том городе, где правил Найл, таких миниатюрных девушек не встречалось, и все женщины отличались великолепным аппетитом. Или она еще слишком молода?

Но управитель не успел ответить Посланнику Богини: где-то вдали прогрохотал гром. Перед раскатом Найл ожидал бы увидеть и вспышку молнии, но ее почему-то не было. Вместо нее прогрохотал еще один удар, затем еще и еще, но никаких молний не сверкало.

– Что это? – спросил Посланник Богини, не в силах самостоятельно определить природу звуков.

– Пауки хоронят погибших, – как само собой разумеющееся ответил Сарт, а потом удивленно взглянул на гостя: – Неужели у вас другая процедура?

Найла интересовало происхождение грома. Что это такое?

Управитель пояснил, что звуки издает специальная установка, которую держат в ритуальном зале, где чтят усопших. Во время похорон эту установку выкатывают к берегу озера и совершают из нее поминальный выстрел в воздух – по выстрелу за каждого умершего паука. Тело опускают в воду – и после этого раздается грохот.

– Считай, сколько раз пальнут – и ты сможешь сказать, сколько сегодня погибло пауков, – заявил Сарт.

Найл медленно кивнул, переваривая информацию, а потом попросил пояснить, о каком таком ритуальном зале говорил управитель. Сарт и все члены его семьи в удивлении уставились на гостя.

– У вас нет ритуальных залов? – поразились все собравшиеся за столом.

– Нет, – покачал головой Найл. – Я даже не знаю, что это такое.

По просьбе хозяина Найл вкратце рассказал об истории взаимоотношений пауков и людей в тех землях, откуда пришел он с отрядом, и об отличиях в образе жизни – тех, которые он уже успел заметить.

В ответ Сарт описал Посланнику Богини, что представляют собой ритуальные залы, существующие в каждом северном паучьем городе. Это сооружения особой формы с куполами наверху, не разделенные на комнаты. Когда-то, насколько известно Сарту из рассказов его отца, передававшихся из поколения в поколение, в эти ритуальные залы ходили люди и тоже кому-то поклонялись, а стены залов украшали иконы с ликами святых, которых чтили люди. Но пауки сняли со стен все иконы и убрали в подвалы под залами, и развесили мемориальные таблички с именами умерших или погибших Восьмилапых. Живые периодически приходят туда, чтобы выразить им почтение, также туда заставляют ходить и белых людей, поклоняться мертвым паукам, выражая тем самым свое уважение к ним и демонстрируя покорность. Отказаться от этой повинности нельзя: раз в неделю каждый белый человек обязан прийти в ритуальный зал и поучаствовать в процедуре поклонения умершим. Даже если ты болен, даже если у тебя отнялась нога – иди. Отказ от посещения ритуального зала считается страшным прегрешением.

– И что происходит, если кто-то из вас не придет в назначенное время в ритуальный зал? Вас отправят в большой счастливый край или как тут у вас называется это место?

После того, как Найл произнес последнюю фразу, за столом воцарилось гробовое молчание. Сарт поставил кубок на стол, его жена и дети положили приборы и молча уставились на Найла.

– Не шути так, Посланник Богини, – сказал управитель.

Посмотрев Сарту прямо в глаза, Найл спросил:

– Вам рассказывают сказки про этот самый край?

– Мы никогда не говорим на эту тему, – резко ответил управитель.

– Вы не говорите или не знаете правду? Где у вас хоронят людей?

Управитель переглянулся с женой, потом опять посмотрел на Найла, вздохнул и решился:

– Мы знаем, что сделают с нашими телами после смерти, но тогда нам будет уже все равно. Конечно, хотелось бы, чтобы и у людей имелись места, подобные паучьим ритуальным залам, потому что сейчас мы можем только передавать историю семьи из уст в уста… А при жизни мы предпринимаем все возможное, чтобы нас не съели раньше срока и не съели живьем… А поэтому мы живем по законам, установленным Восьмилапыми. Они, в общем, вполне приемлемые и выполнение обязанностей, возложенных, например, на меня, не требует особого напряжения. Я просто должен подчиняться, не желать слишком многого, не переступать определенных границ, беспрекословно выполнять приказы, выражать почтение и уважение… Тогда и я, и моя семья сможем наслаждаться жизнью. А что же еще нужно человеку?

«Свобода – личности и выбора», – хотел добавить Найл, но сдержался.

Вместо того он попросил управляющего рассказать об отношениях белых и черных людей – Посланник Богини хотел выслушать еще и его версию. Правда, не узнал почти ничего нового.

Сарт высказал предположение, что конфликт возник из-за того, что черные желают занять место белых в местной иерархии – с чем Найл был полностью согласен, Управляющий считал нынешний порядок справедливым: на верхушке пирамиды находятся пауки, как самые высокоразвитые существа, далее идут белые люди, выполняющие правленческие функции и присматривающие а черными, последние же должны заниматься грязной работой – хотя бы потому, что у них мерный цвет кожи.

– Вы считаете чернокожих менее развитыми существами, чем вы?

– Конечно, – как само собой разумеющееся ответил Сарт. – А ты разве думаешь по другому?

Посланник Богини мог привести несколько примеров обратного.

Черные, например, умели очищать свои головы от мыслей, создавая в них ментальную пустоту при появлении пауков.

Белые, как уже успел убедиться Найл, внедряясь к ним в сознание, этого сделать не могли и вроде бы даже не подозревали о способностях черных.

Белые полностью смирились со своим положением и не хотели ничего менять. Более или менее их все устраивало. Черные же были готовы бороться несмотря на то, что знали, Как жестоко подавлялись восстания.

А одно нежелание мириться со своим положением ставило черных, по мнению Найла, на ступень выше. Ведь он сам в свое время не пожелал смириться с всевластием пауков – и в результате был признан ими, а люди его города стали свободными.

Однако, как успел заметить Посланник Богини, отношение черных к белым различалось в двух городах, которые посетил Найл. Рабы второго города ненавидели своих хозяев – причем не только те, кто жил в особняке управителя второго города, но и все, кого Посланник Богини встречал на улицах и в чье сознание проникал. В первом же городе чернокожие слуги белых господ относились к ним с любовью и уважением. Ситуация в третьем городе, насколько мог понять Найл, повторяла ситуацию во втором.

Посланник Богини наконец собрался задать управителю и его семье прямой вопрос: что они хотят от него? То и дело подключаясь к сознанию хозяина дворца и его домочадцев, Найл знал, что им было очень интересно послушать о жизни в его городе, но они все готовились к какому-то торжественному или очень важному для них моменту.

«Еще рано», – то и дело проносилась мысль в голове у управителя.

«Когда же Сарт подойдет к этому вопросу?» – мучилась его жена.

«Отцу уже давно пора приступать», – считали сыновья.

«Что подумает Посланник Богини?» – беспокоилась дочь.

Сарт поднял кубок и произнес еще один тост в честь гостя, долго разглагольствуя об уважении их семьи к Посланнику Богини, а затем заявил, что гость в свою очередь окажет им большое уважение, если согласится переночевать сегодня в их доме. Это еще зачем? – не понял Найл и опять подключился к сознанию управителя, а потом и всех его домочадцев по очереди. Вроде бы никакая опасность ему тут не угрожала, по крайней мере, он не почувствовал, что кто-то из собравшихся что-то против него замышляет, но ведь зачем-то им потребовалось его тут оставлять, причем это для них было очень важно.

Сарт тем временем говорил о том, что Посланника Богини разместят в самых лучших покоях, на самых мягких перинах, его гужевым в доме тоже найдется место. Вообще, во дворце Найл заметил слишком много показной роскоши.

Создавалось впечатление, что он попал в музей, а не в дом, где живут люди. Если Посланнику Богини нужно отдать кому-то какие-то приказы, тем временем сказали гостю, то управитель незамедлительно пошлет своих гонцов, чтобы передать эти распоряжения и чтобы сообщить товарищам Посланника Богини о том, где он проводит ночь.

Найл подумал, что завтра с утра он собирался спускаться вниз, в подземелья, и что еще не обговорил план операции с Савороном, старшим из жуков, хотя это, конечно, можно сделать и утром.

Подготовка много времени не займет: это не сборы в дальний поход в северные земли, да и ночевать в туннелях Найл не собирался, планируя каждый вечер подниматься на поверхность.

Но чего хочет добиться белый управитель?

Собравшаяся за столом семья в напряжении ждала ответа Посланника Богини.

– Я останусь, – сказал он. Ему было просто любопытно выяснить, что же Сарту и его домочадцам от него требуется.

Все они издали мысленный вздох облегчения.