Текст книги "Против тьмы"

Автор книги: Деннис Уитли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 16
ШАБАШ

Напряженно вглядываясь в темноту и прислушиваясь к звукам, доносившимся из низины, Рэкс и герцог притаились почти на самой вершине холма.

Насколько они могли судить, в этот час на многие мили вокруг не было ни души. Ближайший населенный пункт – Истертон, где Танит потерпела аварию, находился не менее, чем в пяти милях к северу. Лишь какой-нибудь запоздалый йоркширец, имея срочное дело, мог случайно пересекать пустынную равнину, но он навряд ли заподозрил бы неладное, поскольку место, выбранное для поклонения хозяину преисподней, располагалось в стороне от дороги, и холмы надежно укрывали его от посторонних взглядов.

В слабом свете звезд они заметили, как собравшиеся толпой устремились к трону, а затем образовали около него широкий круг, так что ближайшие из них оказались всего лишь в полусотне ярдов от герцога и Рэкса.

– Как долго все это продлится? – чуть нервно спросил Рэкс приглушенным голосом.

– До первых петухов, то есть, видимо, часов до четырех. Существует древнее поверье, что петушиный крик обладает способностью развеивать злые чары, поэтому подобные обряды всегда заканчиваются прежде, чем прокричит петух.

– Но что они будут делать все это время?

– Сначала они воздадут почести дьяволу. Затем начнут объедаться и упиваться вином. Суть их церемонии в том, чтобы исполнить весь христианский обряд с точностью до наоборот. Религиозные люди постятся перед исполнением обрядов, а эти занимаются обжорством. Но посмотрите! Их главари собрались перед алтарем.

Рэкс взглянул, куда указывал герцог, и увидел, что несколько черных фигур установили одиннадцать длинных свечей вокруг трона, а двенадцатую – прямо напротив него. Они зажгли свечи, и сильное голубое пламя, ровно горевшее в безветренную ночь, осветило круг радиусом футов в пятьдесят, в который попали и столы с приготовленными яствами.

– Это специальные черные свечи, сделанные из дегтя и серы, – пробормотал герцог. – Скоро мы почувствуем их запах. Но взгляните на их жрецов: разве я не говорил вам, насколько мала разница между современным сатанизмом и культом вуду. Подобный обряд мы с вами могли бы с таким же успехом увидеть где-нибудь в африканских джунглях!

Пока основная масса участников суетилась возле столов, их вожаки облачились в фантастические костюмы. Один из них надел на голову огромную кошачью маску и завернулся в меховую мантию, полы которой волочились по земле; другой увенчал себя чем-то, напоминавшим отвратительную жабью голову; лицо третьего, на мгновение ярко освещенное пламенем свечи, было украшено маской с волчьими челюстями, а Моката, выделявшийся своей безобразной тучностью, прицепил сзади к плечам перепончатые крылья и стал похож на гигантскую летучую мышь.

Рэкс поежился.

– Опять этот дьявольский холод… – извиняющимся тоном произнес он и взволнованно добавил, перебив сам себя: – Смотрите, смотрите скорее на существо на камнях. Оно меняет форму!

Действительно, в бледно-фиолетовом сиянии свечей было хорошо видно, что лицо восседавшей на троне фигуры приобрело сероватый оттенок, а сама голова начала непонятным образом изменяться.

– Это козел Мендеса, Рэкс, – прошептал герцог. – Боже мой, какой ужас! – Едва он успел закончить фразу, как трансформация закончилась. Руки, протянутые вперед в жесте, напоминающем молитвенный, но повернутые ладонями вниз, превратились в два огромных раздвоенных копыта. А голова, совсем недавно имевшая человеческие очертания, превратилась в чудовищную, размером втрое больше обычного, козлиную голову с бородкой и длинными заостренными ушами. Из узких, слегка раскосых глаз козла струился красноватый зловещий свет, а на костлявом черепе появились четыре огромных загнутых рога: два из них торчали в стороны, а два – смотрели вверх.

Перед чудовищем стояли, размахивая зажженными кадильницами, жрецы, гротескные и ужасные в своих нарядах, и вскоре отвратительный запах ударил в ноздри герцогу и Рэксу.

– Что за гадость они жгут? – прошептал американец, откашлявшись в рукав.

– Листья яблони и боярышника, руту, белену, высушенную беладонну, мирт и другие растения, – ответил де Ришло. – Некоторые из них всего лишь неприятно пахнут, но другие действуют на мозг и вызывают чувство ненасытной похоти и полового возбуждения. Ах, если бы нам удалось увидеть Саймона! – с отчаянием добавил он.

– Вон, вон он! – воскликнул Рэкс. – Слева от монстра с жабьей головой.

В этот момент козел поднялся на задние ноги и повернулся к собравшимся своим задом. Один из жрецов нагнулся и поцеловал его в знак поклонения, непристойным образом пародируя обычай целовать кольцо епископа. Другие проделали то же самое.

Саймон подошел к трону одним из последних, и Рэкс схватил де Ришло за руку.

– Сейчас или никогда, – прохрипел он. – Нам надо что-то предпринять. Мы не можем этого допустить.

– Тише, – прошептал в ответ де Ришло. – Это еще не крещение. Оно начнется только после пиршества, перед самой оргией. Надо ждать – должна же нам когда-нибудь представиться благоприятная возможность! – Оба они знали, что время, когда придется действовать, неумолимо приближается. Нельзя сказать, чтобы кому-то из них не хватало мужества, однако и герцог, и Рэкс отдавали себе отчет в том, насколько ничтожны шансы на успех, если они решатся броситься вниз по склону и атаковать эту толпу фанатиков, которых было никак не меньше сотни.

Рэкс повернулся к герцогу и высказал свои мысли вслух:

– Попробуй только мы забрать Саймона у этих безумцев – и нас растерзают в считанные секунды.

– Я знаю, – подавленно согласился де Ришло. – Я рассчитывал на то, что они не все время будут держаться единой массой. Тогда нам, возможно, удалось бы улучить момент и увести его прежде, чем спохватятся остальные. Но сейчас я в совершенной растерянности. Если мы атакуем их, нам не выйти из этой низины живыми. Нам слишком много известно. А эти выродки, скорее всего, даже обрадуются представившейся им возможности совершить в такую ночь человеческое жертвоприношение перед чудовищем на камнях.

– Навряд ли они решатся на убийство, – недоверчиво прошептал Рэкс.

Де Ришло покачал головой.

– Кровавое жертвоприношение – древний магический обряд. Вспомните об убийстве Осириса и Адониса, о культах Мексики и Перу.

– Но это всего лишь языческая жестокость.

– Не совсем. Кровь – это жизнь. Когда проливается кровь животного или человека, в атмосферу выпускается энергия. Если кровь пролита внутри особым образом приготовленного круга, то эта энергия может быть уловлена, сохранена или передана в нужном направлении – точно так же, как в современном мире используется электричество.

– Неужели они осмелятся принести в жертву человека?

– Все зависит от того, какую именно форму проявления зла они хотят привнести в наш мир. Если это война – они постараются умилостивить Марса, предложив ему ягненка, если разврат и необузданная похоть – зарежут козу, и так далее. Но человеческое жертвоприношение – наиболее действенное и универсальное средство. Не забывайте, что сейчас все эти несчастные существа около озера едва ли могут называться людьми. Их ум помрачен, и они мыслят подобно ведьмам и колдунам средневековья.

– О, черт побери! – простонал Рэкс. – Мы просто обязаны вытащить отсюда Саймона. Любыми средствами.

Получив последний поцелуй, козел повернулся, и на сей раз у него между копытами был зажат деревянный крест длиной около четырех футов. Он резко взмахнул им и яростно ударил о камень. Крест разломился надвое, и человек с кошачьей маской на голове, вероятно, выполнявший функции главного жреца, поднял обе половинки. Нижнюю часть креста он бросил в толпу, немедленно растоптавшую его в щепки, а верхнюю воткнул, распятием вниз, в землю, перед козлом. Этим завершилась, по-видимому, первая часть обряда.

Сатанисты заторопились к столам. Ни ножей, ни вилок, ни ложек или стаканов не было и в помине. Они по-звериному хватали руками пищу с серебряных тарелок и жадно засовывали ее себе в рот, пили вино прямо из горлышек бутылок и обливали им свои домино и все вокруг. Никто из них не вымолвил ни слова, все совершалось в зловещем неестественном молчании, напоминая ожившие образы рисунков Гойи.

– Подползем ближе, – прошептал герцог. – Пока они заняты обжорством, нам, быть может, удастся схватить Саймона. Если он отойдет от них хотя бы на несколько шагов в сторону, немедленно нокаутируйте его. И никаких препирательств с ним.

Рэкс и герцог поползли вниз по склону холма и притаились не далее чем в двадцати ярдах от столов. Трон, на котором восседал гигантский козел, находился в пятнадцати ярдах дальше, и света от пламени горевших свечей было достаточно, чтобы узнавать участников обряда, несмотря на их маски и домино.

Саймон, словно превратившись в животное, подобно всем остальным, что-то жадно глодал, а затем неожиданно выхватил из рук стоявшей рядом женщины бутылку с вином, вылил большую часть содержимого на нее и на себя и залпом проглотил остатки.

На несколько мгновений Рэкса вновь охватило чувство, что ему снится кошмар. Казалось невероятным, что их хорошо воспитанный друг мог вести себя подобным образом. Но это был отнюдь не кошмар. Сохраняя странное, жуткое молчание, сатанисты более получаса продолжали беспорядочно драться, падать, подниматься и вновь схватываться друг с другом, словно стая свирепых собак, пока, наконец, столы не были опрокинуты и вся земля вокруг них не стала усеяна остатками пищи, костями и пустыми бутылками.

Наконец едва державшийся на ногах Саймон сделал несколько неверных шагов в сторону от беснующейся толпы и рухнул на траву, закрыв лицо руками.

– Пора! – прошептал герцог.

Но не успели они подняться с колен, как возле Саймона возникла высокая фигура человека с покалеченным ухом, а в следующую секунду к нему присоединились еще трое мужчин и две женщины. Де Ришло заскрежетал зубами, сдерживая готовое сорваться проклятье и схватил Рэкса за плечо.

– Ничего не выйдет, – в сердцах пробормотал он. – Придется еще немного подождать. – И они оба вновь прильнули к земле.

Пировавшие были, очевидно, уже вдрызг пьяны, но вдруг, словно по команде, всей толпой устремились к трону.

Рэкс и де Ришло, до этого момента внимательно следившие за Саймоном, только теперь заметили установленный перед троном отдельный стол, за которым ели Моката и еще с полдюжины жрецов, казавшихся, по сравнению с остальными, на удивление трезвыми.

– Так значит дьявола тоже кормят, – пробормотал Рэкс.

– Да, – подтвердил герцог, – или, по крайней мере, его главных служителей. Бьюсь об заклад, что их кушаньем является человеческое мясо. Они, должно быть, где-то раздобыли мертворожденного ребенка, а, возможно, даже украли и убили какое-нибудь несчастное дитя.

Пока он говорил, откуда-то был принесен и поставлен перед троном огромный железный котел. Моката и евшие вместе с ним бросили каждый по куску пищи в котел, причем один из них швырнул туда круглый предмет, упавший внутрь с глухим стуком.

Рэкс содрогнулся. Герцог был прав – этим предметом мог быть только человеческий череп.

– Они вскипятят содержимое, – продолжал герцог, – и потом каждый из участников получит его маленькую порцию, а также горстку пепла от костра, который сейчас разводят под котлом. Всем этим они будут пользоваться для своих мерзких целей в течение всего года, до следующего великого шабаша.

– Черт побери! – недоверчиво пробормотал Рэкс. – Я не могу поверить, что эти человеческие останки способны приносить какой-либо вред. Это нереально.

– Вы же верите однако, что гостия, евхаристический хлеб, обладает чудодейственной силой, – прошептал в ответ де Ришло. – То, что находится в их котле – полная противоположность Тела Христова; бесчисленные чудеса были совершены с его помощью, а пользуясь этим проклятым варевом, можно творить страшные дела, уверяю вас.

Рэкс никогда не испытывал сильных религиозных чувств, но он был шокирован и до глубины души потрясен надругательством над вещами, которые он с детства почитал святыми.

– Боже милосердный, – пробормотал герцог, – они собираются совершить самое жуткое святотатство. Не смотрите, Рэкс, не смотрите… – Он со стоном закрыл лицо руками и начал шептать слова молитвы, но Рэкс, как зачарованный, был не в силах отвести взгляд.

Большой серебряный потир, наполненный жидкостью из котла, был подан мужчине в кошачьей маске, и один из его помощников извлек откуда-то несколько белых круглых предметов, в которых Рэкс сразу же узнал гостии: их, очевидно, украли из какой-то церкви.

Оцепенев от ужаса, он наблюдал, как слуги дьявола разломили гостии на части, опустили в потир, помешали внутри него сломанной частью креста и передали потир козлу, который зажал его между копытами, а затем вылил содержимое на землю.

Безумные вопли огласили окрестности, нарушив, наконец-то, зловещую тишину. Толпа сатанистов в безумном порыве рванулась вперед, чтобы втоптать частички гостий в размокшую землю.

– Ну и ну! – задыхаясь, проговорил Рэкс, вытирая со лба выступившие капельки пота. – Я больше не в состоянии выносить это. Они все сумасшедшие, все до единого спятили.

– Да – в данный момент, – решился, наконец-то, поднять голову герцог. – Некоторые из них, вероятно, действительно эпилептики, да и остальные, с медицинской точки зрения, – ненормальные. Этот отвратительный спектакль дает им возможность проявить сдерживаемые эмоции и не страдать от обычно подавляемых комплексов, порожденных размышлениями над мнимой несправедливостью, жаждой власти, непримиримой ненавистью к соперникам в любви, жгучей завистью к чужому успеху. Только так можно объяснить нечеловеческую извращенность происходящего.

– Слава богу, мы не видели здесь Танит. Она не выдержала бы этого зрелища. Она сошла бы с ума, я уверен, или попыталась бы убежать. А они, вполне вероятно, убили бы ее. Но что нам делать с Саймоном?

– Одному Богу известно, – горестно вздохнул де Ришло. – Будь у нас хоть малейшая надежда на успех, можно было бы атаковать этот сброд и попробовать утащить Саймона. Но нас разорвут на куски, как только заметят.

Толпа сатанистов чуть расступилась, и вокруг котла, под которым теперь ярко пылал огонь, встали, повернувшись к нему спиной, двенадцать обнаженных женщин. Они взялись за руки и закружились в каком-то диком танце, двигаясь по кругу против часовой стрелки.

В несколько мгновений все собравшиеся, за исключением сидевших чуть в стороне и образовавших небольшой оркестр нескольких музыкантов, стянули свои домино и присоединились к танцующим. Подобной музыки Рэкс никогда прежде в своей жизни не слышал и горячо молился, чтобы не услышать ее вновь. Да и можно ли было назвать музыкой беспорядочные резкие и громкие последовательности диссонирующих нот и аккордов? От такой музыки нервы натягивались, как струны, и плотно сжимались челюсти.

Абсолютно голых, с одними лишь масками на лицах, танцоров объединяло лишь то, что все они казались какими-то звероподобными существами. Обезумевшие женщины с растрепанными волосами и пыхтящие от напряжения мужчины едва ли замечали друг друга, пьяные от возбуждение и избытка алкоголя. Они вертелись волчком, шли, пошатываясь, падали, вновь поднимались и с безумным неистовством скакали, скакали, скакали в этом отвратительном нечеловеческом танце. Наконец, после заключительного завывания скрипки музыка оборвалась, и танцоры, как по команде, рухнули, изможденные, жадно ловящие ртами воздух, на землю, а гигантский козел, пародируя аплодисменты, клацал своими чудовищными раздвоенными копытами и издавал что-то похожее на жуткое радостное ржание.

Быстрым движением де Ришло приподнялся.

– Помоги нам, Боже! Рэкс, надо что-то делать. Когда эти свиньи переведут дух, следующим актом будет перекрещивание неофитов и отвратительнейшая оргия, со всеми извращениями, которые только мог выдумать человеческий ум. Мы не можем больше ждать. Как только Саймона перекрестят, не останется ни малейшей надежды спасти его от адских мучений – ни в этой, – временной жизни, ни в будущей, – вечной.

– Не рискнуть ли нам прямо сейчас, пока они не пришли в себя? – нерешительно спросил Рэкс.

– Да, они выглядят не лучшим образом, – согласился герцог, отчаянно пытаясь собрать в кулак все свое мужество.

Рэкс на секунду представил себе, что может случиться с ними, когда они покинут укрывающую их тень, и окажутся в кольце голубого света, излучаемого двенадцатью горящими свечами, и его сердце сжалось от страха. Пытаясь успокоить себя, он натянуто рассмеялся и добавил:

– Наши шансы на успех не так уж плохи. Вряд ли кто из них сможет хорошо драться без штанов.

– Меня куда больше пугает то чудовище на камнях, – хрипло произнес де Ришло. – Нашей защиты может оказаться недостаточно, чтобы предохранить нас от зла, излучаемого им.

– Если бы мы имели твердую веру, – с трудом подбирая слова, спросил Рэкс, – разве этого было бы недостаточно?

Де Ришло поежился. Леденящий холод, волнами разливающийся в низине, казалось, лишил его остатков сил и мужества.

– Достаточно, – прошептал он, – достаточно, если бы мы были истинно верущими.

У Рэкса сжалось сердце. Он не совершал тяжких преступлений, в которых мог бы обвинять себя, однако и ему, и герцогу приходилось лишать людей жизни – хотя обстоятельства оправдывали это. Да и кто, стоя у двери в иной мир, может назвать себя безгрешным?

Неимоверным усилием воли Рэкс попытался не поддаться наваливавшемуся на него отчаянию. Сатанисты успели перевести дух и начали выстраиваться в огромный полукруг перед троном. Уплывали драгоценные секунды, а вместе с ними и надежда спасти Саймона.

Три фигуры возникли на открытом пространстве перед троном. Слева шел главный жрец тьмы, в кошачьей маске, справа – Моката, на сутулой спине которого слегка покачивались гигантские крылья летучей мыши. В середине находился обнаженный, дрожащий, пребывающий, очевидно, в полубессознательном состоянии, Саймон, которого они вели, поддерживая под руки.

– Сейчас или никогда! – выпалил Рэкс.

– Нет, я не могу, – простонал герцог, закрывая лицо руками и опускаясь на траву. – Я боюсь, Рэкс. Господи, прости меня, как я боюсь!

Глава 17
ТОРЖЕСТВУЮЩЕЕ ЗЛО

Голубой «Роллс-ройс», номер ОА 1217 с жутким грохотом врезался в стену сарая на околице деревушки Истертон и остановился. Танит, продолжая движение по инерции, сильно стукнулась головой о лобовое стекло. К счастью, стекло не разбилось, но удар частично оглушил ее.

Несколько секунд она сидела, ничего не видя перед собой и ловя ртом воздух. Затем до нее дошло, что ее вот-вот схватит полиция. Она распахнула дверцу, с трудом вылезла из машины и, едва сохраняя равновесие, неуверенно побежала по жесткой траве. В тот момент, когда на вершине небольшого пригорка, спасшего ей жизнь, появились фонари полицейских, она упала в канавку перед изгородью, примерно в тридцати ярдах от места происшествия, и поползла вдоль нее. Когда канавка закончилась, Танит рискнула приподняться и оглянулась. Полицейские были заняты автомобилем, поэтому она решила довериться темноте и пустилась бежать по открытой равнине, расстилавшейся до самого горизонта.

Пробежав примерно милю, она в изнеможении рухнула на землю. Сердце молотком стучало у нее в груди, а легкие, казалось, готовы были взорваться. Ее никто не преследовал, но она совершенно не представляла, что ей делать дальше. Насколько она помнила карту, деревня Чилбери, где была назначена встреча сатанистов, находилась отсюда примерно в десяти милях. Даже если бы она знала, в каком направлении надо идти, ей навряд ли удалось бы преодолеть такое расстояние пешком, а вернуться на шоссе и попытаться остановить какую-нибудь попутную машину представлялось ей чересчур рискованным, поскольку полиция, несомненно, продолжала искать ее. К своему удивлению она обнаружила, что не испытывает ни малейшего желания торопиться на шабаш.

Она больше не сердилась на Рэкса. Его поступок, понимала она, был продиктован лишь стремлением любыми средствами удержать ее от встречи с Мокатой, и она улыбнулась в темноту, вспомнив его встревоженное озабоченное лицо, когда сегодня на реке он пытался отговорить ее от участия в том, что, как она считала, было лишь еще одним шагом к приобретению сверхъестественной власти.

В первый раз она всерьез задумалась, не прав ли он, и не дошла ли она за эти несколько месяцев, которые провела с мадам д’Урфе, до маниакальной одержимости, отбросив все разумное и естественное? В ее памяти всплыли образы тех людей – альбиноса, индуса, евразийца – которых она так часто видела в последнее время и которые продвинулись куда дальше по тому пути, что теперь уводил ее саму неизвестно куда. Разве можно кого-либо из них назвать нормальным? Они, казалось, вели обычную жизнь обеспеченных людей, однако втайне обитали в своем зловещем мире, льстя друг другу разговорами о своем мнимом превосходстве над окружающими и оставаясь при этом жестокосердными и эгоистичными до предела.

День, проведенный с жизнерадостным мужественным Рэксом, вид и запахи свежей зелени лугов и лесов, искрящаяся гладь неторопливо текущей реки – все это заставило Танит по-иному взглянуть на происходящее, и теперь она удивлялась, как могли желание власти и постоянно преследующая ее мысль о скорой и неизбежной смерти настолько ослепить ее, что она так долго не замечала, какую ужасную и жестокую жизнь ведут все эти люди.

Она разгладила складки своего помявшегося зеленого льняного платья и попыталась привести себя в порядок. Однако ее сумочка осталась в автомобиле, и теперь у нее не было ни денег, ни даже расчески. Она решила переждать в каком-нибудь укрытии до утра и затем попытаться добраться до Лондона. Не желая возвращаться в Истертон, чтобы не наткнуться на полицию, она быстрым шагом направилась в ту сторону, где, по ее предположениям, проходило шоссе Девисез – Сэлисбери.

Однако она не прошла и двухсот ярдов, как у нее на пути возникла преграда из колючей проволоки, какой обычно обносят военные объекты. Танит повернула налево, но через пару сотен ярдов уперлась в другую такую же ограду, за которой виднелась высокая насыпь железнодорожной линии. Она в нерешительности остановилась, не зная, что делать дальше; неожиданно – как ей показалось, прямо из темноты – рядом с ней возникла невысокая фигура. Танит в испуге отшатнулась, но быстро пришла в себя – это была всего лишь старая, сгорбленная женщина.

– Сбилась с пути, моя милочка? – прокаркала старуха.

– Да, – призналась Танит. – Не могли бы вы подсказать, как найти дорогу на Девисез?

– Идем со мной, красавица. Я бреду туда же, – сипло произнесла старуха, и ее голос показался Танит смутно знакомым.

– Дай руку, милочка. Дорога слишком неровная для моих старых ног, – вновь прокаркала старуха, и Танит с готовностью протянула ей локоть. Та крепко вцепилась в него, и в ту же секунду словно вспышка осветила ее мозг, и воспоминания давно минувших дней нахлынули на нее.

Тогда она жила в предгорьях Карпат и подружилась со старой цыганкой по имени Мизка, приходившей вместе со своим табором в их деревушку на ярмарки и в праздники. Именно от нее Танит впервые узнала о своих необычных способностях. Сколько раз она спускалась по каменистому откосу с горы, на которой стоял их дом, в шатер старой Мизки, знавшей столько удивительных вещей и способной рассказать о прошлом и о будущем, глядя на воду в стакане или мусоля в руках колоду карт Таро.

У Танит перед глазами всплыли эти странные карточки с удивительными рисунками. В двадцати двух картах большого аркана, скопированных, как говорили, с «Книги Тота», которая была подарена человечеству египетским богом с головой ибиса, содержалась вся мудрость и все знания о прошлом и будущем. В течение многих тысяч лет этими картами пользовались во всех уголках Земли, и даже в наши дни к ним за помощью обращаются и в роскошных будуарах Парижа, и в чайных домиках Шанхая.

Почти автоматически ступая рядом со своей странной спутницей, Танит вспоминала их в той последовательности, в какой они была разложены в колоде: Жонглер на столе означает честность; Верховная Жрица – мудрость; Императрица – ночь и тьма… и, наконец, последняя карта, без номера, но одна из самых важных, – Дурак – сумасшествие, восторг и расточительность.

Старая Мизка была хорошим учителем, а маленькая Танит – любознательной ученицей. Совсем в раннем возрасте она узнала обо всех секретах жизни от старой цыганки, способной часами говорить своим сиплым голосом о любовниках, о браке, о том, каким питьем усыплять подозрительных мужей, и о фильтрах, способных разгорячить сердце самого холодного мужчины.

– Мизка, – прошептала Танит, – это ты?

– Да, милочка. Да. Старая Мизка проделала сегодня долгий путь, чтобы указать дорогу своей красавице.

– Но как ты попала в Англию?

– Неважно, ласточка. Не тревожь этим свою золотую головушку. Старая Мизка первой направила тебя по этой дорожке, и сегодня ее послали сопровождать тебя.

Объятая внезапным страхом, Танит на секунду отпрянула, но костлявая рука крепко держала ее за локоть и продолжала тянуть за собой, даже когда девушка запротестовала:

– Но я не хочу идти! Не… не на…

Старая карга прищелкнула языком.

– Что за глупости! Сегодня – та самая ночь, которая так часто снилась старой Мизке, – ночь, когда ты все узнаешь и получишь власть, даруемую немногим. Какая удача, что тебе представляется эта возможность в столь юном возрасте!

Вместе с вкрадчивыми словами старухи в сердце Танит закралось новое чувство. Она вновь ощутила себя в другом мире, где избранные могли по своей воле повергать людей к своим ногам, возвышать или уничтожать их. Это была та единственная вершина, достижение которой имело, по мнению Танит, смысл; ее она ценила больше, чем славу или успех, и на нее она надеялась взойти прежде, чем умрет. Рэкс был приятным глупым ребенком, де Ришло – дураком, влезшим не в свои дела, а Моката – властелином, обладающим знанием и могуществом. Она должна быть несказанно благодарна, что он счел ее достойной почестей, которые ожидали ее этой ночью.

– Это недалеко, милочка. Не так далеко, как ты думала. Чилбери – всего лишь место сбора, а сам шабаш произойдет на склонах этих холмов, всего в нескольких милях отсюда. Идем со мной, и ты получишь знание и силу, которые ищешь.

Будто непроницаемая пелена опустилась на мозг Танит, и все ее существо затрепетало от возбуждения – физического и эмоционального. Она почувствовала, как глаза у нее закрываются… и она пробормотала:

– Да. Знание и сила. Скорее, Мизка! Идем скорее, или мы опоздаем.

Все ее прежние сомнения исчезли, и, хотя они шли по жестким травянистым кочкам, ей казалось, что у них под ногами расстилается ровная гладкая дорога.

– Узнаю, узнаю мою прелестницу, – сладким голосом ворковала старая ведьма. – Но не надо бояться, ночь еще только начинается. Мы успеем поклониться нашему владыке…

Танит двигалась, как автомат. И каждый шаг словно придавал ей новые силы. Ее золотоволосая голова слегка запрокинулась назад, зрачки глаз расширились до невероятных размеров, а уголки губ непрестанно дрожали, в то время как старуха болтала и болтала без остановки. Вдруг что-то мягкое и пушистое коснулось ее ног. Танит взглянула вниз и увидела желтые глаза огромного черного кота. Она испуганно вскрикнула, но из темноты донесся голос старухи:

– Да это Небирос! Ребенком ты часто играла с ним, и сегодня он очень рад, что смог вновь увидеть тебя.

Танит нагнулась погладить его пушистую спину, и кот замяукал от удовольствия. Затем они заторопились дальше и, казалось ей, долгие часы шли по жесткой траве, взбирались на невысокие холмы и спускались в низины. Неожиданно Мизка остановилась и вновь схватила ее за локоть своей костлявой рукой.

– Закрой глаза, милочка, – резким шепотом прошипела она. – Закрой глаза. Здесь присутствует то, что тебе нельзя видеть. Я поведу тебя.

Танит беспрекословно повиновалась и, хотя не могла более видеть неровную почву, по которой они шли, продолжала двигаться вперед все так же быстро и уверенно. Однако справа от себя она теперь ощущала чье-то присутствие. Затем у нее в ушах прозвучал серебристый, до боли знакомый голос: «Танит, дорогая моя. Умоляю тебя, взгляни на меня».

Пелена словно спала с ее глаз. Танит обернулась и справа от себя увидела свою мать, одетую в то самое белое платье, которое было на ней, когда она уехала на какой-то бал, где неожиданно умерла от сердечного приступа. Ее шею украшало жемчужное ожерелье, а чуть выше головы сверкали полукругом алмазные звезды. Вся ее фигура излучала странный нездешний свет и казалась чистой и почти прозрачной, будто вырезанной из хрусталя.

«Моя дорогая, – продолжал голос, – я слишком безрассудно поощряла тебя развивать твои способности к ясновидению, и этим навлекла на тебя страшную беду. Я умоляю тебя всем, что есть святого и доброго, отступить, пока не поздно».

Ноги Танит в первый раз за многие часы запутались в траве, она стряхнула с себя хватку старухи и остановилась. Внутри нее как бы вспыхнул свет; ей хватило ничтожной доли секунды, чтобы понять, что старая Мизка была не живым существом, а ангелом тьмы, посланным для того, чтобы привести ее на шабаш, а ее мать появилась из иного мира в обличии ангела света, чтобы в последний момент защитить ее.

Слева от нее Мизка вновь принялась с жуткой настойчивостью и убедительностью уговаривать и ворковать, понуждая ее идти дальше. Услышав слова «власть», «венец твоей жизни», «владычица всего», Танит сделала несколько непроизвольных шагов, но ясный, умоляющий голос матери вновь зазвучал в ее ушах.

«Танит, дорогая, ты в страшной опасности, и мне позволено появиться перед тобой лишь на краткий миг, чтобы предостеречь тебя. Меня уже зовут обратно, но во имя той любви, которая всегда была между нами, я умоляю тебя остановиться. В твоей жизни есть другое, лучшее влияние. Верь ему, иначе ты будешь ввергнута в ад, и мы никогда более не встретимся, – тут голос неожиданно изменился, приобретя холодный, властный оттенок. – Прочь, Мизка, возвращайся туда, откуда ты пришла. Я повелеваю тебе именем Марии, матери нашего Господа…»

Голос оборвался на высокой ноте, словно дух был вынужден отступить, помимо своей воли, и лишь наполовину завершил заклинание демона. Дико вскрикнув и протянув руки, Танит бросилась к тому месту, где только что видела призрак матери, но лишь слабый порыв ветра коснулся ее лица. Смертельная усталость навалилась на нее. Она медленно повернулась к Мизке и коту, но они оба тоже исчезли.

Танит опустилась на колени и принялась молиться, сначала горячо, а затем более спокойно, пока ее язык не запутался в словах и она не замолчала. Она почти автоматически поднялась на ноги и осмотрелась. Прямо перед ней лежала неглубокая низина, одного взгляда на которую оказалось достаточно, чтобы ее сердце вновь сжалось.