Текст книги "Мистик-ривер"

Автор книги: Деннис Лихэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

IV
Облагораживание

22
Рыба-охотник

– Ты оттранспортировал его машину? – спросил Шон.

– Ее оттранспортировали, – сказал Уайти. – Есть разница.

Когда они, выехав из утренней пробки, приближались к пандусу на выезде из Ист-Бакинхема, Шон спросил:

– А по какой такой причине?

– Она была брошена, – сказал Уайти и, легонько насвистывая сквозь зубы, повернул на Розклер.

– Где? – спросил Шон. – Возле его дома?

– Вот и нет, – сказал Уайти. – Машину обнаружили в Роум-Бейсин, на Аллее. Для нас еще счастье, что Аллея – это территория полиции штата, ведь правда? Похоже, кто-то умыкнул ее просто покататься, а потом бросил. Такое бывает, знаешь ли.

В это утро Шон проснулся, оторвавшись от сна, в котором он держал на руках свою дочь и называл ее по имени, которого не знал и не помнил теперь, что это было за имя, поэтому сейчас мысли его слегка путались.

– Мы нашли кровь, – сказал Уайти.

– Где?

– На переднем сиденье машины.

– И много?

Уайти показал количество – чуть-чуть, самую малость, – раздвинув большой и указательный пальцы.

– Капельку. И в багажнике – там побольше.

– В багажнике, – повторил Шон.

– Вообще-то там здорово побольше.

– Ну и?..

– Ну и ее исследуют в лаборатории.

– Я не про то, – сказал Шон. – Я хотел сказать, ну и что из того, что в багажнике обнаружена кровь? Кейти Маркус не была ни в каком багажнике.

– Это, конечно, портит дело.

– Все твои хлопоты с машиной, сержант, пустая трата времени.

– Не согласен.

– Да?

– Машина украдена и брошена на подведомственной штату территории. Исключительно из соображений безопасности и, смею добавить, в интересах владельца...

– Ты обыскал машину и составил рапорт?

– Какой шустрый мальчик!

Они подъехали к дому Дейва Бойла, и Уайти поставил машину, вырулив ее в сторону парка. Двигатель он выключил.

– У меня достаточно материала, чтобы забрать его для допроса. Это все, что мне пока надо.

Шон кивнул, зная, что спорить с этим человеком бессмысленно. Уайти и звание-то получил в.

Отделе убийств за собачье упорство, которое проявлял, превращая в доказательство малейшее подозрение. Если он что-то заподозрил, переубедить его было невозможно: то, что он втемяшил себе в голову, из него приходилось буквально вышибать.

– Что говорит баллистическая экспертиза?

– Тоже не совсем ясно, – сказал Уайти. Они сидели, глядя на дом Дейва, но Уайти словно не собирался пока вылезать из машины. – Пистолет – тридцативосьмикалиберный «смит», как мы и предполагали. Из оружейного запаса, украденного у торговца в Нью-Хэмпшире в восемьдесят первом году. Такая же пушка, какой действовали здесь, участвовала в налете на винный бар в восемьдесят втором году. Не далее как здесь, в Бакинхеме.

– На Плешке?

Уайти покачал головой:

– Подальше, в Роум-Бейсин, бар назывался «Спиртные напитки Чокнита». Грабителей было двое, и оба в резиновых масках. Внутрь они проникли через черный ход уже после того, как владелец запер переднюю дверь. И первый парень начал с того, что сделал предупредительный выстрел. Пуля прошибла бутылку виски и застряла в стене. Остальное все прошло как по маслу. Но вот та первая пуля была найдена. Эксперты считают, что это мог быть тот самый пистолет, из которого стреляли в Кейти Маркус.

– Ну, это-то как раз уводит нас в другую сторону, разве не так? – сказал Шон. – В восемьдесят втором Дейву было не больше семнадцати, занимался он бейсболом и вряд ли очень интересовался барами.

– Из чего следует, что эта пушка не могла в конце концов перейти к нему. Тебе ведь известно, мальчик мой, что оружие имеет способность переходить из рук в руки. – И не так уверенно, как накануне, но все же достаточно решительно Уайти продолжил: – Пойдем брать его, – и распахнул дверцу со стороны водителя.

Шон вылез с другой стороны, и они пошли к дому Дейва, причем Уайти на ходу ощупывал спрятанные у него на бедре наручники, словно надеялся, что будет повод ими воспользоваться.

* * *

Джимми припарковался и пошел по потрескавшемуся гудрону парковочной площадки к Мистик-ривер, неся на картонном подносе кофе в чашечках и кулек пончиков. Наверху, на металлических пролетах моста громыхали автомобили, а Кейти склонилась над водой, и с ней был Простой Рей Харрис, и оба они вглядывались в речную воду. Дейв Бойл тоже был здесь, а рука его распухла так, что стала похожа на боксерскую перчатку. Дейв сидел в провисшем шезлонге рядом с Селестой и Аннабет. Рот Селесты прикрывал какой-то намордник на молнии, а Аннабет курила две сигареты разом. На этих троих были темные очки, и на Джимми они не глядели. Они глядели вверх, на переплет моста, с видом полнейшей безучастности – дескать, будем вам очень признательны, если вы оставите нас в покое в наших шезлонгах.

Джимми поставил кофе и пончики перед Кейти и тоже склонился над водой, как она и Простой Рей.

В воде он видел свое отражение, как и отражение их обоих, и увидел, что они обернулись к нему, а в зубах Рея зажата большая рыбина, которая еще трепыхается.

Кейти сказала:

– Я уронила в реку платье.

Джимми сказал:

– Не могу его разглядеть.

Рыбина, вырвавшись у Рея изо рта, плюхнулась обратно в реку и теперь плавала на поверхности, бултыхая хвостом.

Кейти сказала:

– Она достанет платье. Это рыба-охотник.

– А по вкусу напоминает курятину, – заметил Рей.

Джимми чувствовал теплую руку Кейти у себя на спине, а потом Рей положил свою ладонь ему на затылок, а Кейти сказала:

– А почему бы и тебе, папа, не поохотиться за ним?

И они потащили его к самой воде. Джимми увидел черную глубину и приподнимающуюся ему навстречу рыбью морду и понял, что сейчас утонет. Он разинул рот, чтобы закричать, и рыба запрыгнула прямо вовнутрь, перекрыв ему кислород, а вода была черная, как деготь, когда лицо его погрузилось в воду.

Он открыл глаза и, повернувшись, увидел на часах шестнадцать минут восьмого, а ведь он даже не помнит, когда лег. И все же, наверное, он лег, если сейчас он в постели, и рядом спит Аннабет, и за окном лучезарное утро, а у Джимми через час с небольшим назначена встреча – ему предстоит выбирать надгробие, и Простой Рей Харрис и Мистик-ривер стучатся у его дверей.

* * *

Главная гарантия успешного допроса – это выиграть побольше времени до того, как подозреваемый потребует себе адвоката. Закоренелые преступники – мошенники, бандиты, гангстеры, групповые насильники – обычно с ходу требуют защиты своих интересов. Можно попытаться их немного запутать или попугать до прихода адвоката, но обычно рассчитывать с ними можно только на вещественные доказательства. Шону редко удавалось на допросах разговорить таких крутых парней – их допрашивай не допрашивай, толку не будет.

А вот с добропорядочными гражданами или впервые оступившимися основная работа – это допрос. Именно так раскрыл Шон случай с «дорожной яростью», до сих пор одно из самых удачных его дел. Произошло это возле Миддлсекса. Вечером парень направлялся домой, и ни с того ни с сего на скорости восемьдесят миль в час соскочило его правое переднее колесо. Соскочило и покатилось поперек дороги. Его «сав» перевернулся раз девять или десять, и водитель Эдвин Гурка погиб на месте.

Оказывается, на обеих передних его колесах болтались крепежные гайки. Поэтому все шло к непредумышленному убийству, это еще в лучшем случае, потому что, по общему мнению, виноват был какой-нибудь оплошавший с перепоя механик, тем более что Шон вместе со своим напарником Адольфом выяснили, что погибший за несколько недель до катастрофы менял шины. Но в бардачке у жертвы Шон нашел клочок бумаги с наскоро нацарапанным на нем автомобильным номером, и находка эта его беспокоила; он провел номер через компьютер и заполучил фамилию Алана Барнса. Он заявился в дом к Барнсу и осведомился у парня, открывшего ему дверь, не он ли Алан Барнс. Парень, дико разволновавшись, сказал:

– Да, а в чем дело? – И Шон, весь напружинившись, произнес:

– Я бы хотел обсудить с вами, почему некоторые крепежные гайки на колесах разбалтываются.

Парень сломался сразу, еще в дверях, и рассказал Шону, что хотел лишь самую малость попортить ту машину, попутать немного ее хозяина, разозлить его, как разозлился он сам, когда тот стал подсекать его при въезде в туннель возле аэропорта. В результате парень, рассвирепев, что отстал и пропустил назначенную встречу, выследил дом, где жил этот Эдвин Гурка, и, дождавшись, когда тот лег и погасил в доме свет, принялся за дело с этими втулками.

Люди глупы. Они убивают друг друга по глупейшим причинам, а убив, не бегут – словно ждут, когда же их схватят. Они уверяют суд, что невиновны, дав следователю полное признание за своей собственноручной подписью. Ясное понимание людской глупости – лучшее оружие полицейского. Пусть говорят. При малейшей возможности. Пусть сбрасывают с себя груз вины в то время, как ты потчуешь их кофе и крутятся кассеты магнитофона.

А когда наконец они попросят адвоката – а обычный подследственный почти всегда в конце концов его просит, – надо нахмурить брови и осведомиться, уверены ли они, что именно присутствие адвоката поможет делу, и пусть по комнате пробежит легкий холодок, чтобы дать им почувствовать, что уж лучше сохранить дружбу следователя и его расположение, и тогда, может статься, они успеют рассказать еще что-нибудь, пока не прибыл адвокат и не нарушил царящую в комнате идиллию.

Но Дейв адвоката не попросил. Ни разу. Он сидел на стуле, спинка которого прогибалась, если откинуться на нее чуть сильнее; сидел испитой, раздраженный и негодующий, особенно на Шона, но вовсе не испуганный и не нервничающий, и Шон видел, что и до Уайти это начинает доходить.

– Послушайте, мистер Бойл, – сказал Уайти, – нам известно, что вы покинули Макджилса раньше, чем сказали. Известно, что на парковочной площадке возле «Последней капли» вы очутились на полчаса позже, примерно в то же время, когда Кейти Маркус выходила из бара. И мы на все сто уверены, что руку вы повредили не об стену и не за бильярдом.

Дейв застонал.

– Как насчет «Спрайта» или чего-нибудь в этом роде, а, сержант? – сказал он.

– Одну минуту, – произнес Уайти, не в первый раз за те полчаса, что они уже провели в этой комнате. – Мистер Бойл, расскажите, что на самом деле произошло в тот вечер.

– Я уже рассказывал.

– Это неправда.

Дейв пожал плечами:

– Это ваше личное мнение.

– Нет, – сказал Уайти. – Это факт. Насчет того, когда вы ушли из «Макджилса», вы солгали. Эти чертовы часы встали на пять минут раньше того, как, по вашим словам, вы ушли.

– На целых пять минут раньше!

– По-вашему, это смешно?

Дейв слегка откинулся на спинку стула, и Шон ждал, что раздастся характерный треск и спинка прогнется, но этого не произошло – она чуть-чуть подалась, но не прогнулась.

– Нет, сержант, по-моему, это не смешно. Я устал. У меня похмелье. А мою машину мало того, что угнали, так вы еще не хотите ее мне вернуть. Вы говорите, что я ушел из «Макджилса» на пять минут раньше того времени, которое назвал?

– По меньшей мере, на пять.

– Прекрасно. Пусть так. Возможно, это правда. Видимо, я не сверяю время по часам так часто, как привыкли это делать вы. Поэтому, если вы говорите, что я покинул «Макджилс» без десяти час, а не без пяти, я согласен. Признаю, что, возможно, так и было. Извиняюсь. Но это – все. После я направился прямиком домой. И ни в каком другом баре не был.

– Но вас видели на парковочной площадке возле...

– Нет, – сказал Дейв. – Видели «хонду» с вмятиной возле передней дверцы, не так ли? Вам известно количество «хонд» в нашем городе? Ну не стесняйтесь, отвечайте же!

– "Хонд" с вмятинами там же, где у вашей, мистер Бойл?

Дейв пожал плечами:

– Бьюсь об заклад, что не один десяток.

Уайти покосился на Шона, и тот понял, что дела их плохи. Он прав: можно найти штук двадцать таких «хонд» с вмятиной возле дверцы со стороны пассажира. И с легкостью. А если Дейв парировал этот удар, то можно себе представить, сколько несообразностей в их обвинении обнаружит адвокат.

Обойдя спинку стула Дейва и встав с другой стороны, Уайти сказал:

– Объясните нам, пожалуйста, как в машину попала кровь.

– Какая кровь?

– Кровь, которую мы обнаружили на переднем сиденье. Начнем с этого.

– Как насчет обещанного «Спрайта», Шон? – сказал Дейв.

– Со временем, – сказал Шон.

Дейв улыбнулся:

– Понял. Ты ретивый полицейский. А увальня из нижних чинов послать нельзя, пока ты занят?

Шон, уже привставший со стула, опять опустился на него.

– Слушай, Дейв, ты тут не командуй. Видимо, тебе придется немного подождать.

– Ну да, тут командуют другие. Не мы с тобой, правда, Шон?

При этих словах глаза Дейва зажглись бешеным огоньком, какой-то самодовольной, наглой и издевательской усмешкой, и у Шона даже зародилась мысль, что, может быть, Уайти и прав. Интересно, сохранил бы отец Шона свое мнение о Дейве Бойле, увидь он его сейчас?

Шон сказал:

– На переднем сиденье твоей машины, Дейв, найдены следы крови. Ответь сержанту.

Дейв опять вскинул глаза на Уайти:

– У нас во дворе изгородь с проволочной сеткой. Знаете, такие колючки, сверху загибаются вовнутрь? Вчера я работал во дворе. Мой хозяин стар, и я помогаю ему по дому, а он за это делает мне скидку на арендную плату. Вот я и подрезал кустарник в глубине двора – длинные такие прутья, как бамбуковые...

Уайти вздохнул, но Шон словно не услышал этого.

– ...и поскользнулся. У меня в руке был электросекатор, и я не хотел его ронять, поэтому когда я поскользнулся, то упал на изгородь и поранился о проволоку. – Он похлопал себя по груди. – Вот тут поранился. Не сильно, но кровищи натекло будь здоров. А минут через десять, наверное, мне надо было забирать сына с бейсбольной тренировки, и когда я влез в машину, рана, должно быть, еще кровоточила. Только так я могу это объяснить.

– Так, значит, это ваша кровь на переднем сиденье? – спросил Уайти.

– Как я и сказал, по-другому я объяснить это не могу.

– Какая у вас группа крови?

– "В", отрицательная.

Широко улыбнувшись, Уайти опять обошел вокруг его стула и примостился на краешке стола.

– Здорово. Кровь именно этой группы мы и обнаружили на переднем сиденье.

Дейв воздел вверх руки:

– Ну, тогда ура!

Уайти скопировал его жест.

– Ура, да не совсем. Может быть, вы потрудитесь заодно объяснить и кровь в багажнике? Эта кровь уже не группы "В", резус отрицательный.

– Про кровь в багажнике мне абсолютно ничего не известно.

Уайти фыркнул:

– Ни малейшего представления о том, откуда могло взяться чуть ли не полпинты крови в багажнике вашей машины?

– Нет, этого я не знаю, – сказал Дейв.

Наклонившись к Дейву, Уайти похлопал его по плечу:

– Должен заметить, мистер Бойл, что лучше бы вам не становиться на этот путь. Если вы начнете утверждать в суде, что не знаете, как попала эта неизвестно кому принадлежащая кровь к вам в багажник, то как это будет выглядеть?

– Думаю, прекрасно.

– Почему вы так считаете?

Дейв опять откинулся на спинку, и рука Уайти соскользнула с его плеча.

– Вы составили рапорт, сержант?

– Какой рапорт? – спросил Уайти.

Шон понял, в чем дело, и подумал: вот черт, он нас поймал!

– Рапорт об угоне автомобиля, – сказал Дейв.

– Ну и что?

– А то, – сказал Дейв, – что прошлой ночью машины в моем распоряжении не было. Мне неизвестно, для чего она понадобилась автомобильным угонщикам и как они ее использовали, но, может быть, это постараетесь выяснить вы, потому что, по-видимому, нужна она им была для каких-то темных дел.

На долгие полминуты Уайти замер, и Шон кожей чувствовал: до того доходит, что он перемудрил. Хотел быть хитрее всех, а в результате сам сел в калошу. Теперь что бы они ни нашли в машине, суд это отметет, потому что адвокат Дейва скажет, что там наследили воры.

– Но кровь эта не свежая, мистер Бойл. Запекшаяся раньше, чем несколько часов назад.

– Да? – произнес Дейв. – И вы можете это доказать, сержант? Доказать последовательно? Вы уверены, что кровь не могла просто быстро высохнуть? По-моему, прошедшая ночь не была особенно сырой.

– Доказать мы можем, – сказал Уайти, но Шон уловил в его голосе сомнение, которое, в чем он был совершенно уверен, уловил и Дейв.

Соскочив со стола и повернувшись спиной к Дейву, он побарабанил пальцами по губе, пройдясь вдоль стола к тому его краю, где находился Шон. Глаза его были опущены.

– Ну, как теперь перспектива «Спрайта»? Улучшилась? – спросил Дейв.

* * *

– Мы привезли того мальчишку, о котором говорил Суза, того, кто видел эту машину. Томми, как его?..

– Молданадо, – сказал Шон.

– Ага. – Уайти кивнул. Голос его прозвучал как-то жалобно, лицо было напряженно-рассеянным – так выглядит человек, из-под которого неожиданно выдернули стул и он, шлепнувшись задом, сидит на полу, не понимая, как это с ним произошло. – Мы... да, мы выстроим всех в линеечку, поставим Бойла вместе с другими и посмотрим, выберет ли Молданадо именно его.

– Разумно, – сказал Шон.

Уайти прижался к стене, пропуская проходящую мимо них по коридору секретаршу. Та была надушена духами, которыми душилась Лорен, и Шон подумал, что, может быть, ему стоит позвонить ей на мобильник, посмотреть, как она будет себя вести и не заговорит ли после того, как он сделает первый шаг.

Уайти сказал:

– Он слишком уж хладнокровно себя ведет. Впервые на допросе и чтоб даже пот не прошиб?

– Скверное дело, сержант, правда? – сказал Шон.

– Да уж, куда сквернее.

– Нет, я про то, что, если б даже мы не прокололись с этой машиной, все равно это не кровь Кейти Маркус. Нет ничего, что связывало бы Бойла с ее убийством.

Уайти оглянулся на дверь, ведущую в комнату для допросов:

– Я его обломаю.

– Скорее он обломает нам рога, – сказал Шон.

– Да я еще даже толком не разогрелся.

И все же на лице его Шон увидел тень сомнения, признаки начавшегося крушения его первоначальной версии. При всем своем упрямстве и въедливости Уайти был слишком умен, чтобы цепляться за версию, которая исчерпала себя.

– Послушай, – сказал Шон, – дай ему время попотеть чуток.

– Да не потеет он!

– Может начать, если мы оставим его немного поразмышлять в одиночестве.

Уайти опять оглянулся на дверь, окинул ее таким взглядом, словно готов был ее испепелить.

– Можно попробовать.

– Думаю, что нам поможет пушка. Это ниточка, за которую стоит потянуть.

Уайти пожевал губами и потом кивнул:

– Неплохо бы разузнать побольше про эту пушку. Возьмешь это на себя?

– В том винном заведении владелец прежний?

– Не знаю, – сказал Уайти. – Досье у нас в папке восемьдесят второго года, и тогда владельцем был Лоуэлл Чокнит.

Шон улыбнулся смешной фамилии.

– Звучит, правда?

– Почему бы тебе не проехаться туда, а? А я погляжу в стекло на этого негодяя, проверю, не знает ли он песен про девушек, убитых в парке.

* * *

Лоуэллу Чокниту было под восемьдесят, но выглядел он так, словно легко мог обставить Шона на стометровке. На нем была оранжевая футболка из спортивного магазина поверх синих тренировочных штанов с белым кантом и чудесные новехонькие кроссовки «Рибок», а двигался он так ловко, словно ему ничего не стоило, подпрыгнув, достать любую бутылку с самой верхней полки, если его попросят.

– На этом самом месте, – сказал он Шону, указывая рукой на ряд пол-литровых бутылок на полке за стойкой. – Насквозь прошила бутылку и застряла вот тут, в стене.

– Испугаться можно, да? – сказал Шон.

– Испугаться можно и бутылки молока, – пожал плечами старик – А вообще не страшнее иного прочего. Вот когда десять лет назад сюда ко мне поздно вечером заявился громила с глазами бешеной собаки и потным лицом – пот тек с него ручьями, он все время смаргивал его, – когда он сунул прямо мне в рожу дробовик, вот тогда, сынок, я струхнул. А те парни, что мне в стену пулю засадили, профессиональные налетчики, а с профессионалами я всегда найду общий язык. Им нужны были только деньги, а злобы на весь мир в них не было.

– Итак, те двое...

– Вошли с черного хода, – сказал Лоуэлл Чокнит, метнувшись к противоположному концу стойки, где за черной занавеской находилась подсобка. – Там есть дверь к пакгаузу. А у меня тогда паренек один работал пару-другую часов в день. Он наркотиками приторговывал и сам покуривал травку на вольном воздухе. И частенько дверь эту оставлял открытой, когда возвращался. Не то он был с ними в сговоре, не то они следили за ним и знали, что он растеряха. В тот вечер они и пролезли через незапертую дверь и перво-наперво открыли стрельбу, чтоб я сам за пистолетом не вздумал потянуться, а после взяли то, за чем пришли.

– И на много они вас нагрели?

– На шесть тысяч.

– Выручка порядочная, – сказал Шон.

– По четвергам, – сказал Лоуэлл, – я тогда обналичивал чеки. Теперь я этим не занимаюсь, а тогда я был глуп. Потому что, будь эти воры малость посметливее, они заявились бы ко мне утром, когда вся наличность еще была при мне. – Он пожал плечами. – Я назвал их профессионалами, но профессионалы, смею думать, они были не лучшие.

– А теперь про парня, что оставил дверь открытой, – попросил Шон.

– Марвин Эллис, – сказал Лоуэлл. – Черт его знает, может, он и был с ними связан. Я уволил его на следующий же день. Факт тот, что выстрелили они единственно потому, что им было известно, что под стойкой я держу пистолет. А известно это было считанным людям, и значит, либо Марвин им это сказал, либо один из тех двоих, что работали у меня.

– И вы в свое время сообщили об этом полиции?

– О, конечно! – Старик даже руками замахал. – По их словам, они, конечно, просмотрели мою старую документацию, допросили всех работавших у меня когда-то. И никого не арестовали. Так вы говорите, что то оружие задействовано в новом преступлении?

– Угу, – сказал Шон. – Мистер Чокнит...

– Лоуэлл. Ради бога, зовите меня Лоуэллом, пожалуйста!

– Лоуэлл, – сказал Шон, – а та документация с именами работников у вас сохранилась?

* * *

Дейв глядел прямо в зеркальное стекло в комнате для допросов, зная, что напарник Шона, а может быть, и сам Шон, в свою очередь, глядят на него.

Пускай.

Как дела? Я и сам ужасно люблю «Спрайт». Что они кладут в него? Лимон. Правильно делают. Мне нравится этот лимонный вкус, сержант. М-м, вкуснотища! Да, сэр. Жду не дождусь второй банки.

Дейв глядел на самую середину зеркала из-за длинного стола и чувствовал себя превосходно. Правда, он не знал, куда отправилась Селеста с Майклом. Незнание это порождало в нем ужас и отравляло мозг сильнее, чем пятнадцать или около того банок пива, которые он выдул прошлой ночью. Но она вернется. Смутно помнилось, что он мог ее напугать. Кажется, он плел что-то несусветное – про вампиров, про яд, который, попав в организм, остается в нем навеки, так что, возможно, она была несколько не в себе.

И нельзя сказать, что он ее винит. Ведь это он допустил, чтобы Мальчишка так распоясался, показал свой безобразный зловещий оскал.

Но если не считать того, что Селеста и Майкл пропали, чувствовал он себя великолепно – решительным, сильным. Он поборол в себе эту дряблость последних дней. Господи, он даже ухитрился уснуть прошедшей ночью и проспать целых шесть часов. Проснулся он с тошнотой, дурным вкусом во рту и головой, тяжелой как гранит, но, как ни странно, ясной.

Он знал, кто он такой. И знал, что сделал все как надо. И убийство, которое он совершил (а Дейв больше не мог приписывать это Мальчишке – это сделал он сам, Дейв), теперь, когда он все уложил в голове, давало ему силы. Он где-то слышал, что древние люди съедали сердца тех, кого убивали. Они ели их сердца, и мертвые переходили в них, в их плоть. И они становились сильнее – двойная сила, двойной дух. Вот так и Дейв. Нет, никакого сердца он, конечно, не ел. Не помешанный же он, в самом деле! Но сейчас он торжествует торжеством хищника: он совершил убийство. Он поступил как надо. Он утихомирил чудовище внутри себя, извращенца, жаждавшего взять за руку ребенка и истаять в его объятиях.

Этого извращенца, гомика, теперь и след простыл. Пусть убираются к чертям, в преисподнюю вместе с жертвой Дейва. Убив, он убил в себе свою слабость, этого гомика, который таился в нем с одиннадцати лет, того, кто стоял у окна и смотрел, как веселится Рестер-стрит, празднуя его возвращение. Тогда он чувствовал себя таким слабым на этом празднике, таким уязвимым. Он чувствовал, что все вокруг втайне потешаются над ним, а родители его друзей улыбаются ему фальшивыми улыбками; видел, что, радуясь на глазах у всех, наедине с собой они его жалеют, боятся его и ненавидят, и он бежал с этого праздника, спасаясь от этой ненависти, превращавшей его в какую-то вонючую слякотную лужу. А теперь иная ненависть сделает его сильным, потому что у него есть иная тайна, получше той, старой горестной тайны, о которой все всё равно догадывались. Теперешняя тайна не умаляет его, а возвышает в собственных глазах.

Приблизьтесь ко мне, хотелось ему теперь крикнуть. Я заимел тайну. Подойдите еще ближе, и я шепну ее вам на ухо.

Я убил человека.

Дейв скрестил взгляд со взглядом толстяка за зеркальным стеклом.

Я убил человека. Но доказать это вы не можете.

Так кто же из нас теперь слабак?

Шон нашел Уайти в комнатке, отделенной двойным зеркалом от комнаты допросов. Уайти стоял там, опершись ногой на сиденье драного кожаного кресла. Он глядел на Дейва, прихлебывая кофе.

– Ну что, выстроил всех в линеечку?

– Пока нет, – сказал Уайти.

Шон встал рядом с Уайти. Дейв глядел прямо на них, словно скрещивая взгляд со взглядом Уайти, как будто мог его видеть. И что было еще страннее, Дейв улыбался. Криво, но улыбался.

– Плохи дела, а? – спросил Шон.

Уайти оглядел его:

– Бывали и получше.

Шон кивнул.

Уайти нацелил на него свою чашечку с кофе.

– Ты что-то раздобыл. Я это вижу, негодяй. Давай выкладывай.

Шон хотел протянуть время, помучить его еще немного, но все-таки не решился.

– Я нашел одного интересного человека, некогда работавшего у Чокнита.

Уайти поставил кофейную чашечку на стол позади себя, снял ногу с кресла.

– Кто он?

– Рей Харрис!

– Рей?..

Шон почувствовал, как лицо его расплывается в широченной улыбке.

– Отец Брендана Харриса, сержант. Находился под надзором.