Текст книги "Мистик-ривер"

Автор книги: Деннис Лихэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

14
Такого больше у меня уже не будет

Они занимались этим всю ночь и все утро – Шон, Уайти Пауэрс, Суза и Конноли, а также еще два сотрудника Отдела убийств полиции штата – Брэкет и Розенталь – вместе с целой армией полицейских, технических экспертов-криминалистов, фотографов и экспертов-медиков. Всем скопом они атаковали дело, как атакуют сейф. В поисках улик они исследовали каждый листок в парке. Исписали блокноты схемами и рапортами о вещественных доказательствах. Полицейские опросили всех жителей окрестных домов, набили свой фургон бродягами из парка и отстрелянными гильзами с Сидней-стрит. Порывшись в рюкзаке Кейти, они не нашли ничего интересного, пока вдруг не обнаружили рекламную брошюру о Лас-Вегасе и список лас-вегасских отелей на желтой линованной бумаге. Уайти, показав брошюру Шону, присвистнул: – Вот тебе и то, что мы на своем языке называем зацепкой. Теперь пойдем допросим подружек.

Ив Пиджен и Дайана Честра, последние, по уверениям отца Кейти, кто видел ее живой, не считая преступника, казались тоже совершенно пришибленными произошедшим. Уайти и Шону приходилось действовать очень осторожно в редкие перерывы между приступами рыданий и потоками слез, струившимися по их щекам. Девушки снабдили их точным расписанием последнего вечера Кейти, перечислили бары, где они выпивали, назвав примерное время приходов туда и уходов, но Шон и Уайти поняли, что относительно личной жизни Кейти девушки что-то утаивают: прежде чем ответить, они переглядывались и напускали туману там, где требовалась точность.

– Она с кем-нибудь встречалась?

– Постоянно – нет.

– Ну а от случая к случаю?

– Ну...

– Что?

– В такое она нас не посвящала.

– Дайана, Ив, бросьте! Ваша лучшая подруга еще с детского сада – и не рассказывала вам, с кем встречается?

– В этом деле она была очень скрытная.

– Да, скрытная. Кейти была очень скрытной!

Уайти попробовал подобраться с другого бока.

– Значит, вечер был как обычно? Ничего из ряда вон выходящего?

– Ничего.

– А как насчет того, что она собиралась уезжать?

– Что? Она не собиралась.

– Нет? Но послушай, Дайана, в машине был сложенный рюкзак, а в нем найдены рекламные проспекты Лас-Вегаса. Она что, приготовила их для кого-нибудь другого?

– Может быть. Не знаю.

Тут вмешался отец Ив:

– Голубчик, имей в виду, что твои слова, если ты что-то скажешь, могут очень помочь. Не забывай, что речь идет о Кейти и о том, бог ты мой, что ее убили.

Это вызвало новый поток слез. Девушки буквально поплыли – они громко рыдали, сжимая друг друга в объятиях, широко раскрыв рот, округлив его буквой "О" и слегка скривив. Наглядная картина скорби, виденная Шоном бессчетное число раз; момент, когда, по выражению Мартина Фрила, «дамба прорвана» и до свидетеля впервые по-настоящему доходит вся неотвратимость потери. В такие моменты ничего не остается, кроме как ждать или совсем прекращать разговор.

Они ждали, ждали и наблюдали Ив Пиджен. Лицо у нее было остренькое, с тонким носиком. Похожа на птичку, думал Шон, но это даже шло ей. Она была изящна, и худоба придавала ей некую аристократичность. Шон решил, что она из тех женщин, которые лучше выглядят на службе, чем дома, и что все в ней говорит об уме и благопристойности, а это может привлечь лишь серьезных мужчин, отпугнув ловеласов и низких соблазнителей.

Дайана же, напротив, излучала невостребованную чувственность. Под правым глазом у нее Шон разглядел пожелтевший синяк. Она показалась ему глупее, чем Ив, более пылкой и, наверное, смешливой. В глазах ее светилась затаенная надежда, желание, которое, как это знал Шон, привлекает мужчин лишь определенной разновидности – мужчин-хищников. Шон хорошо представлял ее себе в будущем центром бытовых скандалов, требующих полицейского вмешательства, но когда полицейские доберутся до ее двери, затаенная надежда в ней давно угаснет.

– Ив, – ласково сказал Уайти, когда плач наконец прекратился, – мне нужны сведения о Романе Феллоу.

– Это тот бездельник, что ошивается возле Бобби О'Доннела? – спросил отец Ив.

Уайти остановил его движением руки и бросил взгляд на Шона.

– Ив, – сказал Шон, понимая, что достучаться им надо до Ив. Она упрямее Дайаны, но может предоставить больше полезной информации.

Она поглядела на него.

– Вам ничего не грозит, если вас волнует именно это. Вы расскажете нам о Романе Феллоу и о Бобби, но дальше это не пойдет. Они не узнают, что сведения дали вы.

– Ну а если это выплывет на суде? – сказала Дайана. – А? Что тогда?

Уайти поглядел на Шона, словно говоря: «Ну, на твою ответственность».

Шон все усилия сконцентрировал на Ив.

– Если только вы не видели, как Роман или Бобби выволакивают Кейти из ее машины...

– Нет, этого мы не видели.

– Значит, прокурор не заставит вас в открытую свидетельствовать на суде, нет, Ив. Вопросов, может быть, у него будет много, но заставлять вас он не будет.

– Вы их не знаете, – сказала Ив.

– Бобби и Романа? Да знаю я их как облупленных. Я засадил Бобби на девять месяцев, когда вел дело о наркотиках. – Шон опустил на стол руку, положив ее рядом с рукой девушки. – И он угрожал мне. Но это все одни разговоры. Болтуны они, Роман и Бобби, больше никто.

Не поднимая глаз, Ив поджала губы и саркастически усмехнулась.

– Бред собачий, – процедила она.

– Ты не смеешь так выражаться здесь, – сказал ее отец.

– Да ладно, мистер Пиджен, – остановил его Уайти.

– Нет, – возразил Дрю, – как вести себя в моем доме, решаю я. И я не потерплю, чтобы дочь моя так разговаривала!

– Это был Бобби, – сказала Ив, и Дайана тихонько ахнула с таким видом, словно подруга ее сошла с ума.

Шон увидел, как вскинул брови Уайти.

– В каком смысле «Бобби»?

– С кем встречалась Кейти. С Бобби, не с Романом.

– А Джимми знал об этом? – спросил дочь Дрю.

Ив хмуро пожала плечами – жест, как успел заметить Шон, характерный для молодежи: все тело юнца передергивается, словно демонстрируя, что в общем-то ему наплевать.

– Ив, – опять спросил Дрю, – он знал?

– И да, и нет, – ответила Ив. Вздохнув, она откинулась на спинку стула, уставившись в потолок темными глазами. – Ее родители думали, что с этим покончено, потому что какое-то время и она так думала. Единственный, кто так не думал, был Бобби. Он не хотел мириться с разрывом. Он приходил к ней опять и опять. Однажды он поднял ее над лестничным пролетом.

– Ты сама это видела? – спросил Уайти.

Она покачала головой.

– Мне рассказала Кейти. Они неожиданно встретились на вечеринке месяца полтора назад. Или месяц. Он уговорил ее выйти на лестницу поговорить. А квартира на третьем этаже, понимаете? – Тыльной стороной ладони Ив вытерла лицо, хотя, судя по всему, глаза ее в тот момент были сухими. – Кейти говорила, что все пыталась втолковать ему, что все кончено, но Бобби этого и слышать не хотел, и в результате он схватил ее за плечи и, перекинув через перила, поднял над лестничным пролетом. На высоте трех этажей, псих ненормальный! И заявил, что если все будет кончено, то кончено будет и с ней. Все равно она его девушка, сказал он, а если ей это не по вкусу, то он сейчас сбросит ее к чертовой матери.

– Господи Иисусе, – после минутной паузы проговорил Дрю Пиджен. – Вы видите, что это за народ.

– Итак, Ив, – сказал Уайти, – что говорил Роман Кейти в субботу в баре?

Ив отозвалась не сразу. И Уайти сказал:

– Ну а тебе, Дайана, почему бы это не рассказать?

Дайана выглядела как с похмелья.

– Мы рассказали Вэлу. И хватит.

– Кому-кому? Вэлу? – переспросил Уайти. – Вэлу Сэвиджу?

– Он был здесь днем, – сказала Дайана.

– И вы рассказали ему, что говорил Роман, а нам рассказать не хотите?

– Он ей родня, – сказала Дайана и скрестила руки на груди, словно говоря: «Что, съели, шавки полицейские?»

– Ладно, я расскажу, – сказала Ив. – Он заявил, что слышал, будто мы напились и выставляли себя на посмешище, сказал, что ему это неприятно и что Бобби, конечно, тоже будет не в восторге, когда узнает. И что лучше бы нам отправляться домой.

– И вы уехали?

– Вы ведь говорили с Романом, – сказала Ив. – Он даже вопросы задает так, словно угрожает.

– И это все? – спросил Уайти. – По выходе из бара они вас не преследовали и ничего такого не было?

Ив покачала головой.

Они перевели взгляд на Дайану. Та пожала плечами.

– Мы были довольно-таки пьяные.

– Больше вы их в ту ночь не видели? Ни одна, ни другая?

– Кейти довезла нас до моего дома, – сказала Ив. – Мы вышли. Больше мы ее не видели. – Последние слова она выдавила с трудом. Лицо ее сжалось в кулачок, она запрокинула голову, глотая воздух.

Шон спросил:

– С кем она собиралась в Вегас? С Бобби?

Ив глядела в потолок, прерывисто дыша.

– Не с Бобби, – вдруг призналась она.

– А с кем, Ив? – спросил Шон. – С кем она собиралась в Лас-Вегас?

– С Бренданом.

– С Бренданом Харрисом? – спросил Уайти.

– С Бренданом Харрисом, – подтвердила она. – С ним.

Уайти и Шон переглянулись.

– Это парнишка Рея? – спросил Дрю. – Тот, у кого еще брат немой?

Ив кивнула, а Дрю повернулся к Шону и Уайти со словами:

– Хороший парень. Мухи не обидит.

Шон кивнул. Мухи не обидит. Конечно.

– Адрес знаете? – спросил Уайти.

По адресу Брендана Харриса дома никого не оказалось, и Шон, оставив там для наблюдения двух полицейских, велел им позвонить, как только Харрис вернется. После этого они отправились к миссис Прайор, где был чай с черствыми кофейными кексами и «Крылом ангела» по телевизору, включенному так громко, что у Шона даже час спустя в ушах раздавался голос Деллы Риз, звучали возгласы «аминь» и бесконечные толки об искуплении.

Миссис Прайор сообщила, что прошлой ночью она выглянула из окна примерно в половине второго и увидела на улице двух мальчишек, маленьких мальчишек, игравших на улице в поздний час, что было, конечно, странно. Они кидались какими-то банками, дрались хоккейными клюшками, выкрикивая ругательства. Она хотела было сделать им замечание, но в наши дни пожилым дамам лучше проявлять осмотрительность. Дети сейчас просто взбесились – плюют на школу, ходят в этих своих кошмарных балахонах, ругаются ужасными словами. А кроме того, эти мальчишки вдруг перебежали к соседнему дому, а там уже не ее территория, пусть у других голова болит. Но вообще с такой молодежью разве можно спокойно существовать?

– Офицер полиции Медейрос доложил, что в час сорок пять вы слышали звук приближающегося автомобиля, – сказал Уайти.

Миссис Прайор следила за тем, как Делла объясняет, что такое благочестие, Роме Дауни. Вид у Ромы был торжественный, а глаза до краев полнились слезами и любовью к Господу. Миссис покивала, глядя на экран, после чего вновь обернулась к Уайти и Шону:

– Я слышала, как автомобиль наскочил на что-то.

– Наскочил? На что?

– Сейчас все так ездят, что это просто Бог меня уберег от возобновления водительских прав. Я тряслась бы от страха на этих улицах. Водители просто с ума посходили.

– Да, мэм, – сказал Шон. – Похоже было, будто одна машина столкнулась с другой?

– О нет...

– Наскочила на человека? – спросил Уайти.

– Господи, я такого отродясь не слышала и слышать не хочу!

– Значит, звук был не очень сильный? – сказал Уайти.

– Простите, дорогой, не расслышала.

Уайти повторил, наклонившись к ней поближе.

– Нет, – подтвердила миссис Прайор. – Казалось, машина стукнулась о камень или обочину. Потом она встала, и кто-то сказал: «Привет».

– Кто-то сказал «Привет»?

– "Привет". – Миссис Прайор, взглянув на Шона, кивнула. – А потом в машине что-то треснуло.

Шон и Уайти переглянулись.

– Треснуло? – переспросил Уайти.

Миссис Прайор кивнула своей маленькой голубоватой головкой.

– Когда-то мой Лео сломал ось нашего «плимута». Вот тогда был такой звук: хрясь! – Глаза ее блеснули, и она повторила: – Хрясь, хрясь!

– И вы слышали, как кто-то сказал «привет»?

Она кивнула:

– Привет и хрясь!

– И тогда вы выглянули в окно и увидели... что?

– О нет, нет! – запротестовала миссис Прайор. – В окно я не выглянула. К тому времени я была уже в халате, ложилась спать. Я не выглядываю из окон, когда я в халате, люди могут увидеть.

– Но за пятнадцать минут перед тем...

– Молодой человек, за пятнадцать минут перед тем я не была в халате. Я только-только кончила смотреть телевизор. Чудесный фильм показывали с Гленом Фордом. Как жаль, что не помню названия!

– Итак, вы выключили телевизор...

– И увидела этих двух беспризорников на улице. А потом я пошла наверх, переоделась в халат и после этого, молодой человек, задернула шторы.

– А голос, произнесший «привет», – спросил Уайти, – был мужской или женский?

– Думаю, женский, – сказала миссис Прайор. – Высокий такой голос. Не похожий на ваши голоса, – весело добавила она. – У вас обоих чудесные мужественные голоса. Ваши матери, должно быть, гордятся такими сыновьями.

– О да, мэм, вы и представить себе не можете, до какой степени, – сказал Уайти.

Выходя, Шон сказал:

– Хрясь!

Уайти улыбнулся:

– С каким смаком она это произносила! Старушка еще о-го-го!

– Думаешь, ось треснула или это был пистолетный выстрел?

– Выстрел, – сказал Уайти. – Но заинтересовал меня этот «привет».

– Можно предположить, что стрелявший был ей знаком и она с ним поздоровалась.

– Предположить можно. Гарантировать нельзя.

Обход баров, которым они занялись после этого, не дал ничего, кроме пьяных воспоминаний о том, что девушек они, возможно, видели, а возможно – нет. И очень неточного списка клиентов, находившихся в баре примерно в это время.

Когда они добрались до «Макджилса», Уайти уже закипал от раздражения.

– Две молоденькие девушки, совсем молоденькие, почти подростки вспрыгивают на стойку и танцуют, и вы уверяете, что не помните этого?

Еще прежде, чем Уайти договорил, бармен закивал:

– Ах, эти! Да-да! Этих девушек я помню. Точно помню! По-моему, они приняли хорошую дозу – ведь знаете, господин следователь, нам пришлось их выдворить.

– Ко мне надо обращаться «сержант», – поправил его Уайти. – Интересно, сначала вы с трудом вспомнили, что они здесь были. И тут же вы говорите о том, что их выдворили. Может быть, вы вспомните, когда они отчалили? Или опять – именно тут – выпадение памяти?

Бармен, молодой парень с такими могучими бицепсами, что, видно, вся кровь в его организме, отхлынув от мозга, ушла к этим бицепсам, переспросил:

– Отчалили?

– Ну, выкатились, когда их попросили отсюда.

– Я не очень...

– Аккурат перед тем, как Кросби часы раскокал, – сказал вдруг человек, сидевший у стойки.

Шон перевел взгляд на сказавшего: завсегдатай, с «Геральдом», расстеленным перед ним на стойке, бутылкой «Бада» и порцией виски; непогашенный окурок дымится в пепельнице.

– Вы были здесь? – спросил Шон.

– Да, я был здесь. Морон Кросби хотел ехать домой, а его дружки отнимали у него ключи. Говнюк в конце концов бросил им эти ключи. И промахнулся. И шарахнул ими в часы.

Шон увидел часы, висевшие над аркой в кухню. Все стекло было в трещинах, а стрелки остановились на 12.52.

– А они покинули бар перед этим? – спросил Уайти у завсегдатая. – Девушки то есть.

– За пять минут до этого, – сказал завсегдатай. – Ключи угодили в часы, и я еще подумал:

«Хорошо, что девушки этого не видят. Зачем им все это дерьмо?»

В машине Уайти спросил:

– Ты составил временную схему?

Шон, кивнув, пролистнул свои записи.

– В девять тридцать они покинули «Каприз Керли», наведались в «Банши» к Дику Дойлю и вслед за тем сразу же к Спайру; около половины двенадцатого завернули к «Макджилсу» и к часу десяти были в «Последней капле».

– А полчаса спустя ее автомобиль на что-то наехал.

Шон кивнул.

– В том списке, что представил бармен, есть знакомые?

Шон заглянул в листок, где был набросан примерный список находившихся в баре Макджилса в субботу вечером.

– Дейв Бойл, – громко сказал он, когда дошел до этой фамилии. – Тот самый, с которым ты дружил в детстве?

– Может быть, и тот, – ответил Шон.

– Тогда стоит с ним поговорить, – сказал Уайти. – Он держит тебя за друга и, значит, не станет видеть в нас только полицейских и запираться неизвестно почему.

– Наверняка не станет.

– Внесем его в завтрашний список допрашиваемых.

* * *

Романа Феллоу они нашли в кафе «Высший свет» на Стрелке за чашкой кофе со сливками. С ним была женщина, похожая на манекенщицу – острые скулы и такие же острые коленки, глаза кажутся немного навыкате, потому что кожа такая гладкая, словно приклеена к лицевым костям. На женщине было красивое кремово-белое платье на тоненьких, как макаронины, бретельках, делавших ее фигуру сексапильной и в то же время скелетообразной. Шон удивился, как достигает она подобного эффекта, и решил, что это благодаря перламутровому блеску ее превосходной кожи.

На Романе была шелковая рубашка, вправленная в льняные брюки со стрелками, и выглядел он так, словно только что вышел из съемочного павильона, где снимался в голливудском фильме, действие которого происходит в Гаване или на Ки-Уэст. Попивая кофе, он вместе со своей девушкой читал газету: он – странички бизнеса, она – моды.

Уайти придвинул к ним стул со словами:

– Эй, Роман, где это ты такую рубашку отхватил, ты что, теперь мужской одеждой занялся?

Не отрываясь от газетного листа, Роман положил в рот кусочек круассана.

– Сержант Пауэрс, как дела? Не барахлит ли ваша «хонда»?

Уайти засмеялся; Шон присел рядом с ним за столик.

– У тебя, Роман, вид преуспевающего высококлассного специалиста. Можно подумать, что ты утром как проснулся, сразу за свой «Мак».

– У меня «Пи Си», сержант. – Роман сложил газету и впервые поднял глаза на Уайти и Шона. – О, привет, – сказал он Шону. – Мне кажется, я вас где-то видел.

– Шон Дивайн, полиция штата.

– Верно, верно, – сказал Роман. – Теперь я точно вспомнил. Я видел вас в суде, где вы свидетельствовали против одного моего приятеля. Красивый костюм. Полицейские теперь стали понимать толк в вещах. Поднаторели, а?

Уайти покосился на манекенщицу:

– Может быть, взять тебе бифштекс, детка, или что-нибудь такое?

– Что? – удивилась манекенщица.

– Или десерт? Пирожные пожирнее? Я угощаю.

– Не надо, – сказал Роман. – Ведь вы пришли по делу. Вот и давайте говорить по делу. И не впутывайте ее.

Манекенщица сказала:

– Роман, я не понимаю:

Роман улыбнулся:

– Все в порядке, Микаэла. Не обращай на нас внимания, и все.

– Микаэла. Клевое имя, – сказал Уайти.

Микаэла подняла глаза от газеты.

– Так что же привело вас сюда, сержант?

– Булочки, – ответил Уайти. – Обожаю булочки, которые здесь пекут. А еще вот что. Тебе известна некая Кэтрин Маркус, Роман?

– Разумеется. – Роман отхлебнул свой кофе со сливками, промокнул верхнюю губу салфеткой и уронил салфетку обратно на колени. – Как я слышал, ее сегодня нашли убитой.

– Да, это правда, – сказал Уайти.

– Плохо для репутации района, когда случаются такие вещи.

Скрестив руки, Уайти внимательно посмотрел на Романа.

Роман отщипнул еще кусочек круассана, отпил еще кофе. Положив ногу на ногу, он вытер салфеткой рот и минуту-другую выдерживал взгляд Уайти, к раздражению Шона, который терпеть не мог этой составляющей своей службы: состязаний в крутости, кто кого переглядит и переборет.

– Да, сержант, – сказал Роман, – я был знаком с Кэтрин Маркус. Вы пришли за тем, чтобы это узнать?

Уайти пожал плечами.

– Я ее знал, и я видел ее в баре вчера вечером.

– И вы обменялись с ней парой слов, – сказал Уайти.

– Обменялись, – сказал Роман.

– И что это были за слова? – спросил Шон.

Роман продолжал смотреть на Уайти, словно Шон по-прежнему не заслуживал его взгляда.

– Она встречалась с моим другом. И напилась. Я сказал ей, что она выставляет себя на посмешище и что ей и двум ее подружкам лучше отправляться домой.

– А кто этот твой друг? – спросил Уайти.

Роман улыбнулся:

– Полно, сержант. Вы знаете, о ком речь.

– Скажи это вслух.

– Бобби О'Доннел, – сказал Роман. – Ну что, довольны? Она встречалась с Бобби.

– Постоянно?

– Простите?

– Постоянно? – повторил Уайти. – Она с ним встречалась постоянно или раз-другой?

– Постоянно, – сказал Роман.

Уайти занес это в блокнот.

– Расходится с нашей информацией, Роман.

– Вот как?

– Да. Мы слышали, что она порвала с ним месяцев семь назад, но он якобы не оставлял ее в покое.

– Вы же знаете женщин, сержант.

Уайти покачал головой:

– Нет, Роман, лучше ты мне объясни.

Роман сложил свою часть газеты.

– Они с Бобби все время то ссорились, то мирились. То она в нем души не чает, то вдруг спускает его с лестницы.

– Спускает его с лестницы... – обращаясь к Шону, заметил Уайти. – Разве Бобби похож на парня, которого спускают с лестницы?

– Ни капельки, – сказал Шон.

– Ни капельки, – сказал и Уайти Роману.

Роман пожал плечами:

– Говорю что знаю. Вот и все.

– Справедливо. – Уайти записал что-то в блокнот. – Роман, что ты делал вчера вечером, выйдя из «Последней капли»?

– Мы были на вечеринке в мансарде у одного приятеля в центре города.

– А, вечеринка в мансарде, – сказал Уайти. – Всегда мечтал побывать на такой вечеринке. Богема: художники, натурщицы, все курят марихуану, слушают «рэп» и сетуют, что на мели. Кстати, Роман, кто эти «мы»? Ты и Элли Макбил из «Последней капли»?

– Я и Микаэла, – сказал Роман. – Микаэла Дейвенпорт, если вы записываете.

– О да, я записываю, – сказал Уайти. – Это твое настоящее имя, крошка?

– А?

– Микаэла Дейвенпорт – твое настоящее имя?

– Да. – Глаза манекенщицы вылупились еще больше. – А что такое?

– Твоя матушка мыльных опер насмотрелась в период беременности.

– Роман, – протянула Микаэла.

Роман предостерегающе поднял руку, зыркнув на Уайти.

– Я ведь просил говорить по делу и не впутывать ее! Разве не так?

– Ах, так ты обиделся, Роман! И корчишь из себя крутого парня! Ты этим пытаешься меня взять? Но я могу пригласить тебя проехаться с нами до выяснения твоего алиби. Такое вполне возможно. Чем ты, к примеру, планировал заняться завтра?

Роман моментально опомнился – он повел себя как обычный преступник. Шон не раз наблюдал такое: стоит полицейскому прикрикнуть на них, и они принимают вид загадочный и равнодушный, замыкаются в себе – полностью, лишь глядят на тебя, и кажется, даже дыхание замирает в них.

– Кто говорит об обидах, сержант, – сказал Роман потухшим голосом. – Я буду рад представить вам полный список гостей на вечеринке, тех, кто видел меня там. Да и бармен в «Последней капле», Тодд Лейн, подтвердит, что я покинул бар не раньше двух.

– Вот и молодец, – сказал Уайти. – Ну а как насчет твоего дружка Бобби? Где мы можем найти его?

Тут лицо Романа буквально расплылось в улыбке.

– Вас порадует это известие, ей-богу!

– Ты это о чем, Роман?

– Если вы подозреваете Бобби в причастности к гибели Кэтрин Маркус, вам будет крайне приятно это услышать.

Роман метнул свой волчий взгляд в сторону Шона, и тот почувствовал, что возбуждение, которое он испытывал с тех пор, как узнал от Ив Пиджен о Романе, гаснет.

– Ах, Бобби, Бобби! – вздохнул Роман и подмигнул своей девушке, прежде чем опять обернулся к Уайти и Шону. – Бобби замели еще в пятницу вечером. – Роман допил свой кофе со сливками. – Он, сержант, весь этот уик-энд провел в тюрьме. – И Роман погрозил им пальцем: – Что ж это, ребята, у вас оповещение так плохо налажено, а?

* * *

Минувший день безумно, до боли в костях, утомил Шона, однако позвонили полицейские, оставленные наблюдать за домом Брендана Харриса, и сообщили, что Брендан Харрис с матерью вернулись домой. К одиннадцати вечера Шон и Уайти уже сидели на кухне у Брендана и его матери Эстер, и Шон думал, какое счастье, что теперь люди перестали селиться в таких квартирах, похожих на декорации старых телесериалов, вроде «Медового месяца», и что видеть эти квартиры лучше в старом черно-белом телевизоре с тринадцатидюймовым экраном и мутным, с помехами изображением. Квартира была на одну сторону с входом посередине; дверь с лестничной площадки открывалась непосредственно в гостиную. Справа от гостиной была маленькая столовая, превращенная в спальню Эстер, с кладовкой, загроможденной ее туалетными принадлежностями – гребнями, щетками и всевозможной пудрой. Дальше за нею располагалась комната Брендана и его младшего брата Реймонда.

Слева от гостиной короткий коридорчик вел в старенькую ванную и дальше – в закоулок кухни, куда дневной свет проникал хорошо если минут на сорок пять в день, на закате. Кухня была выкрашена тускло-зеленой и грязно-желтой красками, и Шон, Уайти, Брендан и Эстер сидели за столиком с металлическими ножками, в котором на стыках не хватало шурупов. Стол был покрыт цветастой желто-зеленой клеенкой, продырявленной на углах и облупленной в центре.

Эстер хорошо вписывалась в эту обстановку. Она была маленькой и угловатой, а лет ей можно было дать с равным успехом как сорок, так и пятьдесят пять. От нее пахло хозяйственным мылом и сигаретами, а ее жесткие седовато-голубые волосы были того же цвета, что и голубые вены на руках и предплечьях. На ней была линялая розовая трикотажная кофточка навыпуск поверх джинсов и мохнатые черные шлепанцы. Она курила одну за другой сигареты «Парламент», слушая Уайти и Шона с таким видом, будто вопросы их – глупее не придумаешь, но деваться ей все равно некуда.

– Когда вы в последний раз видели Кейти Маркус? – спросил Брендана Уайти.

– Ее Бобби убил, да? – сказал Брендан.

– Это вы о Бобби О'Доннеле? – осведомился Уайти.

– Ага. – Брендан ковырял бумагу на столе. Казалось, он в шоке. Отвечает голосом ровным, бесцветным, но то и дело вдруг прерывисто вздыхает и кривится правой щекой, так, словно ему заехали в глаз.

– Почему вы так сказали? – спросил Шон.

– Она его боялась. Встречалась с ним раньше и всегда говорила, что, если он пронюхает про нас с ней, он убьет и ее и меня.

Шон покосился на мать, ожидая какой-нибудь реакции с ее стороны, но она лишь курила, выпуская струи дыма, уже окутавшие стол серым облаком.

– Похоже, у Бобби есть алиби, – сказал Уайти. – А вот как с этим обстоят дела у вас, Брендан?

– Я не убивал ее, – глухо проговорил Брендан Харрис. – Я на Кейти руки бы поднять не смог. Никогда.

– Ну и тогда я вновь вас спрашиваю, – сказал Уайти, – когда вы видели ее в последний раз?

– В пятницу вечером.

– В котором часу?

– Кажется, около восьми.

– Кажется, около восьми, Брендан, или в восемь?

Лицо Брендана исказилось тревогой, и искры ее долетали до Шона через стол. Брендан стиснул руки и качнулся на стуле.

– Да, в восемь. Мы немного послушали музыку с магнитофона. А потом... потом ей надо было уйти.

Уайти записал: «Магнитофон. 8 ч. Пятн.».

– Куда ей надо было уйти?

– Не знаю, – сказал Брендан.

Мать Брендана вдавила еще один окурок в кучу окурков в пепельнице на столе. При этом один из погашенных окурков опять ожил, и струя дыма из пепельницы шибанула прямо в ноздрю Шону. Эстер Харрис немедленно зажгла новую сигарету, и Шон представил себе ее легкие – узловатые и черные, как черное дерево.

– Сколько вам лет, Брендан?

– Девятнадцать.

– Школу скоро кончаете?

– Он кончил, – сказала Эстер.

– Я аттестат в прошлом году получил, – сказал Брендан.

– Итак, Брендан, – сказал Уайти, – вам совершенно неизвестно, куда отправилась Кейти в пятницу вечером, после того как оставила вас и ваш магнитофон?

– Нет, не известно, – сипло ответил Брендан, и глаза его стали краснее. – Она встречалась с Бобби, он сходил по ней с ума, а отец ее почему-то меня невзлюбил, так что нам приходилось вести себя тихо. Иногда она не говорила мне, куда идет, потому что могла собраться и на свидание с Бобби, как я думаю, чтобы опять попытаться втолковать ему, что между ними все кончено. Вообще не знаю. Но в тот вечер она сказала, что идет домой.

– Джимми Маркус вас невзлюбил, – сказал Шон. – Почему?

Брендан пожал плечами:

– Вот уж не знаю. Но он сказал Кейти, что не желает, чтоб она со мной встречалась.

– Что? – возмутилась мать. – Этот вор считает, что порядочная семья ему не годится?

– Он не вор, – возразил Брендан.

– Ну, был вором, – сказала мать. – А ты этого не знаешь, хоть и получил аттестат, да? Он был самым настоящим вором и бандитом. И у дочери тоже небось имеются эти наклонности. Яблоко от яблони. Не сейчас, так потом бы проявилось. Так что считай, сынок, тебе еще повезло.

Шон и Уайти переглянулись. Ну и мерзкая тетка, решил Шон. Злая как черт.

Брендан Харрис открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут же опять закрыл его.

– У Кейти найдены рекламные проспекты Лас-Вегаса, – сказал Уайти. – Нам стало известно, что она планировала поездку туда. С вами, Брендан.

– Мы... – Брендан опустил голову. – Да, мы хотели лететь в Лас-Вегас. Сегодня. – Он поднял голову, и Шон заметил слезы, закипающие между его покрасневших век. Брендан вытер глаза тыльной стороной ладони, не дав слезам пролиться. – Да, такой у нас был план.

– Ты собирался бросить меня? – вскричала Эстер Харрис. – Бросить, не сказав ни слова!

– Мам, я...

– Бросить, как твой отец? Да? Оставить меня одну с твоим братцем, немым как рыба! Вот как, оказывается, ты собирался поступить, Брендан!

– Миссис Харрис, – сказал Шон, – давайте сейчас займемся делом. А потом у Брендана будет масса времени объясниться с вами.

Она метнула на Шона взгляд, который он часто наблюдал у закоренелых преступников и прочих антиобщественных личностей; взгляд этот говорил, что, мол, на первый раз я тебе это спущу, но станешь допекать – поплатишься так, что мало не покажется.

И она опять принялась за сына:

– Вот, выходит, какую свинью ты хотел подложить мне! Да?

– Мам, послушай...

– Что «послушай»? Послушать что? Что я тебе не так сделала? А? В чем провинилась? Может быть, в том, что вырастила тебя, выкормила, подарила на Рождество этот чертов саксофон, который ты так и не освоил? Он в шкафу так и валяется, Брендан!

– Мам...

– Нет, вот достань его, достань! Покажи этим господам, как здорово ты играешь! Достань-ка саксофон!

Уайти посмотрел на Шона, совершенно ошеломленный этой безобразной сценой.

– Миссис Харрис, – сказал он, – ну, это уж лишнее.

Она зажгла новую сигарету дрожавшей от ярости рукой.

– Все, что я делала, это кормила его, – сказала она. – Одевала. Растила.

– Да, мэм, – сказал Уайти, но тут дверь распахнулась, и в кухне появились двое мальчиков со скейтбордами под мышкой. Обоим было лет по двенадцать, возможно, тринадцать, и один из них был точной копией Брендана – хорошенький, темноволосый, но что-то в глазах его было и от матери, какая-то пугающая неопределенность.

– Привет, – сказал второй мальчик, входя в кухню. Как и братишка Брендана, он казался младше своих лет, но у него было очень невзрачное лицо – длинное, со впалыми щеками, лицо маленького старичка, выглядывающее из-под светлых косм.

Брендан Харрис приветственно поднял руку:

– Привет, Джонни. Сержант Уайти, полицейский Дивайн. Это мой брат Рей и его друг Джонни О'Ши.

– Привет, мальчики, – сказал Уайти.