Текст книги "Банда Мило"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

В конце концов инспектор отпустил Гуди, и мы удалились обратно в магазин.

– Ты обратил внимание, что он не сказал «даже не четверть»? – подметил мой друг.

– А чего ты ожидал, что тебе вручат Нобелевскую премию мира?

– Что мы скажем остальным? Как будем убеждать их сдаться?

– А мы не будем, – бросил я.

– Не будем? Но ведь ты сказал…

– Я тебя умоляю. Ты ведь не поверил во всю ту чушь, которой мы перекидывались друг с другом? Нет уж, мать их. Мне тут больше нравится, – проговорил я и перешагнул порог «Мегаэконома», ставшего для нас убежищем.

19. Наши пятнадцать минут

Разве не поразительно? Гуди месяц за месяцем зудит, уговаривая меня пойти на дело, потом при первых же признаках опасности полностью меняет курс и зудит теперь, уговаривая меня сдаться. Да что такое с парнем?

– Но ты ведь пообещал им, что мы сдадимся! – тараторил он и еще много чего добавил к этим словам.

Хренов Гуди! Он слишком много времени провел в армии и не мог даже допустить мысли о том, чтобы не подчиниться воле того, у кого на плечах погоны. Пока все шло гладко, мы разыгрывали тут сценарий фильма «Миссия невыполнима» или какого-нибудь вестерна про ковбоев и индейцев, а как только в поле зрения появилось лицо, облеченное властью, и отдало приказ признать свое поражение, Гуди со словами: «Так точно, сэр» беспрекословно готов его выполнить.

Хоть я и соврал инспектору, но почему-то верил, что он не отступит от своих слов и не станет нас штурмовать (по крайней мере в течение следующего часа). В конечном счете, если дойдет до кровопролития, нам нечего терять, кроме собственных жизней. Он же может сразу распрощаться с карьерой и пенсией. Я выждал десять минут, чтобы приказ облетел всех его подчиненных, после чего воспользовался возможностью и собрал всех своих парней на лестнице прямо напротив столовой, чтобы выслушать все возникшие у них идеи относительно того, как унести отсюда наши задницы.

Норрис так и не оставил мысли убедить подстреленную нами девушку не выдвигать против нас обвинения, предлагал также переговорить с администрацией супермаркета и поглядеть, что они скажут, и еще выдвигал кучу идей, ни одна из которых не имела смысла. Джеко смирился с судьбой и теперь старался выкурить как можно больше своей любимой «дури», прежде чем ее отнимут у него навсегда (он даже пытался найти презервативы, чтобы проглотить столько, сколько сможет в него влезть).

Боб все еще сокрушался из-за того, что я не дал ему «прихватить с собой пару этих свиней»» А у меня то и дело возникало чувство, что он меня по запарке пристрелит. Поэтому старался сохранять дистанцию между нами не менее десяти футов. Оказалось, десять футов – не такая и сложная задача, потому что Боб каждые несколько футов натыкался на различные предметы. Думаю, из-за того, что я повредил ему барабанную перепонку, парень не мог удержать равновесие. Парки постоянно твердил: «Давайте что-нибудь придумаем. Надо выбираться отсюда на хрен», а Джимбо осмотрительно уклонялся от обсуждения.

Что касается Патси, думаю, он давно свалил. Не отвечал на мои звонки, так что либо он уже на пути в аэропорт, либо под арестом. Тем не менее я не оставлял попыток дозвониться до него, поскольку Патси был нашим проблеском надежды, хотя и не слишком на это рассчитывал.

– Мило. Ты ведь сам слышал, что он сказал: чем дольше мы тут просидим, тем хуже нам придется в конечном итоге, – отметил Гуди. – Давайте покончим с этим и сложим оружие. Все равно, кроме тюряги, нам ничего не светит. Так к чему сопротивляться?

– А нам точно не влепят больше десяти? – спросил Норрис.

– Ага. Меньше трети, но не меньше четверти. Получается лет шесть, – на пальцах подсчитал Гуди.

– А может, и не придется трубить все шесть? Сейчас сидят по полсрока, а потом выпускают условно-досрочно. Скорее всего отсидим мы года три с половиной.

Или вообще только три, – с надеждой в голосе произнес Норрис.

– Три года! Мать твою! – стонал Боб.

– Не так плохо… думаю, – не слишком-то искренне высказался Джимбо.

– Ага. Могло бы быть и хуже, – согласился Гуди.

– А знаете, что думаю я? Я полагаю, что мы получим по двадцатке. Даже при хорошем адвокате, добром судье и суде присяжных, состоящем из грабителей банков и наших мамочек, мы все равно получим по двадцать лет тюрьмы. И это – самый минимум. И оттрубим мы уж точно не меньше двенадцати. Вот что думаю я. И знаю наверняка. Так что можете сколько угодно обманываться, реальность я вам обржювал.

Парням не понравились мои слова, да и мне говорить их было не более приятно. Но я по крайней мере не забивал себе голову дерьмовыми надеждами.

– Он ведь сказал…

– Гуди, я знаю, что он сказал. Но это не будет иметь абсолютно никакого значения, когда я, вы и его честь встретимся в зале суда. Если инспектор и говорил правду, в чем я лично сомневаюсь, он все равно не имеет никакого отношения к вынесению приговора. Только судье решать, сколько мы будем сидеть за решеткой. А этим ублюдкам в удовольствие сажать представителей рабочего класса на полжизни только за то, что они попытались прикарманить немногим меньше той суммы, которую некоторые козлы тратят на обед, – высказался я, хотя, по-моему, слова «рабочий класс» привели ребят в некоторое замешательство.

– Ну а что, если договориться, чтобы он сначала подписал… – начал Норрис, но я покачал головой и призвал его быть разумным.

– И что нам делать? Не можем же мы остаться тут навечно? – заметил Парки.

– Нет, наверное. Но я как-то не спешу за решетку.

Понимаете, если я туда попаду, не видеть мне шоколадных батончиков еще лет двадцать, А здесь их у меня воз и маленькая тележка, – произнес я, похлопывая по коробке, на которой сидел.

– Брось-ка мне один, дурень! – сказал Парки, и я отметил, что за все эти годы практически все мои друзья заменили словом «дурень» слово «пожалуйста».

Я раздал батончики, и в конечном итоге каждый умял по три штуки (либо я увеличился вдвое с тех пор, как был ребенком, либо стали халтурить производители). Мне просто необходимо было повысить уровень сахара в крови, а то уже начинали дрожать руки. Я не спал двадцать четыре часа, а за последние восемь израсходовал много энергии. Не зная, сколько еще смогу продержаться на ногах, я решил во что бы то ни стало вздремнуть пару часиков. На всякий случай. Чтобы не клевать носом, когда меня будут «ломать» в комнате для допросов, и не подписать лишнего, из-за мутности взгляда не разобравшись, что к чему.

– А ведь можно и вечеринку закатить, чувак! Выпьем, покурим, пожрем. Погибать так с шиком, – предложил Джеко.

– Ага. У нас, кстати, тут полно хорошеньких цыпочек, – размышлял Боб, потирая подбородок от возникшей возможности.

– И думать забудьте. Даже близко не подходите к ним, – предупредил я всех.

Только Джимбо хоть как-то поддержал меня в этом решении: мол, он до того боится, что при всем желании вряд ли у него что-либо получится. А все остальные сочли идею просто блестящей.

– Так мы ж не говорим о том… ну, понимаешь… что бы кого-то принуждать… Просто выпьем, поболтаем, а там поглядим… Может, какая захочет составить нам компанию… Ну, понимаешь меня? – хлопая ресницами, пролепетал Гуди.

– Ну ты дебил! Если бы те дамочки предпочитали заниматься сексом с вооруженными мужиками в масках, они наверняка имели бы обыкновение прогуливаться ночами по улицам города. Я вам точно говорю, если кто из вас спутается хоть с одной из них – и мне плевать, сами ли они сорвут с себя одежду и оттащат вас на прилавок с леденцами, – всем нам пришьют еще сексуальное домогательство, и уж тогда следующие двадцать лет придется привыкать жрать запеканку с толченым стеклом. Оставьте-ка их в покое.

Несмотря на всю важность моих высказываний, парней, по-моему, больше заботил тот факт, что я постоянно указывал им, что делать.

– Знаешь, меня уже все это достало! – поднимаясь, заявил Боб. – Что тут, на хрен, вообще происходит? Кем ты, мать твою, себя возомнил? Чего это ты тут раскомандовался? Сделай то, сделай это, пить нельзя, не стрелять, девочек не трогать, туда не ходи… да засунь это себе в задницу! Кто тебя тут главным назначал?

– Кто меня назначал главным? Я скажу тебе кто: вы и назначили, когда втянули меня в эти неприятности. Я ведь и знать ничего не хотел. И даже выйти пытался, бросить все к чертям, но вы же, придурки, ничего без меня сделать не могли. Разве нет? Я и согласился остаться, показать вам, как это делается, помочь вам, дурням, бабки загрести, но при условии, что вы в точности выполняете все мои указания, делаете все, что я говорю, когда говорю и как говорю. Вы все согласились. Так что заткнись, на хрен, и сядь где сидел!

Джимбо и Гуди усадили Боба на место, и слово взял Парки.

– Послушайте, так мы ни к чему не придем. Я поддерживаю Мило, ясно? Не хочу я никакой вечеринки и в тюрягу тоже не собираюсь. Хочу только свалить отсюда на хрен. Поэтому, мать вашу, надо собраться и подумать об этом. А то дождемся, что сюда ворвутся гребаные законники и прямо на месте и повяжут.

Молодчина, Парки. Наконец-то мы вернулись к общему делу и принялись ломать голову в поисках выхода из ситуации. Тут Гуди предложил попробовать еще раз пробить вариант с Патси. Я отправился наверх, чтобы поймать сигнал, и набрал его номер, но мне ответил автоответчик. Либо телефон выключен, либо Патси его выбросил. Я попытался набрать снова, когда вдруг у меня в кармане прорвался телефон самого Патси. Звонил мой братец Терри.

– Привет, Терри.

– Патси?

– Нет.

– Кто это? Ты, Даррен? – Я подтвердил. И спросил, зачем ему это знать. Терри сообщил, что смотрит очень интересный репортаж в новостях, и поинтересовался, не играю ли я там главную роль. – Ты в «Мегаэкономе»?

– Кто с тобой? – спросил я. Он поклялся, что сам по себе, и я предпочел поверить. – Да, я именно здесь.

– Ах ты засранец! Что ты там забыл, дружище?

– Думаю, снова оправдываю чужие ожидания. Хочешь – верь, хочешь – нет, но так не должно было случиться. – Пару минут я объяснял ему, что произошло и где мы просчитались (умалчивая лишь о том, что мы подстрелили девчонку), и обрисовал, что нас ждет. – Ты можешь как-нибудь помочь?

– Что ты хочешь? Сделаю, что смогу, – пообещал он.

– Можешь достать быструю тачку?

Терри был ошеломлен. Он-то имел в виду, что сделает для меня все законное, что сможет: адвоката там найдет, принесет зубную щетку или что-нибудь еще. Только уж никак не рассчитывал, что я попрошу вытащить меня отсюда.

– Не парься тогда, – сказал я. – Вот что. Ты сейчас видишь по телевизору магазин?

– Нет, сейчас не показывают. А что?

Я велел, чтобы брат сидел и смотрел и, как только получит мое сообщение, чтобы тотчас же перезвонил. Я выглянул в окно и заметил на холме за главной дорогой фургончики местного телевидения. Потом отыскал большую белую простыню в отделе постельного белья и баночку крема для обуви. Я по телику много раз видел, как подобное проделывали закоренелые рецидивисты, и всегда мечтал сделать что-нибудь вроде того (к сожалению, я ни разу не набдюдал за такими вещами вживую). Спустя десять минут, проведенных за написанием текста, я открыл окно на втором этаже и развернул свое знамя. К несчастью, дул слишком сильный ветер, так что пришлось втянуть простыню обратно и продеть нижние края через кольца жестяных банок, чтобы утяжелить конструкцию. После этого снова вывесил плакат за окно. Через десять минут позвонил Терри.

– Это ты, да? Семь супермаркетов бесплатно? Звучит, как будто у них распродажа, типа: купите один, семь получите бесплатно.

– Правда? – спросил я.

Наверное, стоило поменять порядок слов. Все равно прикольно осознавать, что миллионы людей по всей стране (ну или только в зоне приема телевизионных волн) только что увидели то, что я выкинул. Тут я задумался, можно ли каким-то образом извлечь из этого пользу. Вместо того чтобы смеха ради вывешивать за окно плакаты с тупыми слоганами, возможно, следует найти способ воспользоваться этим приемом для собственного блага. Я пораскинул мозгами, но не придумал ничего, кроме: «ТРЕБУЕТСЯ ВЕРТОЛЕТ. ОПЛАТА НАЛИЧНЫМИ».

Глупо.

И тут меня осенило. Я отвязал простыню, взял другую и начертал еще одно послание, но оно должно было достигнуть не миллионов людей, а лишь одного из них. Подтянулись Гуди и Парки, чтобы проверить, чем я тут занимаюсь, и предложили помощь, когда она мне потребуется.

Снова позвонил Терри, как только увидел сообщение по телевизору, но я сказал ему, что мне нужно отключиться, поскольку я ожидаю звонка от другого человека.

– Прекрати валять дурака, Даррен. Выходите оттуда, иначе они вас застрелят.

Я заверил его, что работаю над этим и что мне действительно очень-очень нужно отключиться, потому что звонок очень важный.

– Ладно. Только будь осторожен и не делай глупостей, – проговорил брат. Он уже хотел было сбросить вызов, когда вдруг решил задать вопрос о плакате: – Вот еще что, Даррен. А кто этот мистер Д?

20. Патси снова в деле

Прошел еще час, прежде чем Патси перезвонил. Но когда раздался звонок от него, парни вздохнули с облегчением. Точно не знаю почему. На самом-то деле он мало что мог сделать. Я просто подумал, что удобно иметь своего человека за полицейским кордоном, который смог бы отыскать брешь в их броне. Патси вернулся в свой газетный киоск и пытался вести себя так, словно ничего не произошло, когда я позвонил ему и велел закрывать лавочку и нести сюда свою задницу.

Патси не очень-то понравилась моя мысль, на что я пригрозил ему, что в противном случае мы сдадим его участие в деле с самого начала. А вот если он вернется и постарается помочь всеми возможными способами, каждый из нас в случае ареста согласится дать показания, что Патси присоединился к нашему предприятию лишь в самом конце, когда мы позвонили ему с просьбой вытащить нас. Больше двух лет ему не грозит.

– Это же намного лучше двадцатки, согласись, Патс?

Патси хныкал и скулил, словно загнанный в ловушку зверь, но что он мог сделать? Наконец он согласился закрыться на денек и подрулить сюда, прихватив с собой бинокль. Я могу точно сказать, что парень взмок от страха, и даже готов поставить деньги, что, положив трубку, он разрыдался, как ребенок. Конечно, существовала и такая возможность, что он просто обчистит кассу своего магазинчика, прихватит паспорт и прыгнет в самый первый самолет из города, пока мы будем гнить тут в ожидании его появления на белом боевом коне (по крайней мере я на его месте поступил бы именно так). Но я слишком хорошо знал Патси и был уверен, что он приедет.

Понимаете, какую бы жизнь ни рисовало ему воображение, парень хотел лишь одного – вернуть жену и свое тихое, спокойное существование. И не хотел он путешествовать ни по Таиланду, ни по Индии. Он лишь пытался внушить себе это, чтобы не чувствовать себя несчастным разведенным парнем, работающим в газетном киоске. И не важно, какие большие сиськи у его новой подружки. Если дать ему возможность выбора между старым бытьем и разгульной жизнью, Патси, не задумываясь, выбрал бы первое. Он родился в этом занюханном городишке, здесь и умрет. И я, судя по всему, тоже. И даже быстрее, чем Патси.

Ожидая, когда наш друг притащит сюда свой зад, я наконец высунулся из окна, ответив на многочисленные призывы Уизла показаться. Он выкрикивал этот приказ с того момента, как я начал вывешивать за окном свои «знамена». Но до настоящего момента я его игнорировал. Тем не менее чем дольше продолжалось мое молчание, тем быстрее множились подозрения Уизла, поэтому я помахал из окна белым флагом, высунул голову и спросил, чего ему надо.

– Что еще за плакаты? Кому ты шлешь сигналы? – потребовал он.

– Адвокату. Устраивает ответ? Нам требуется совет специалиста, прежде чем мы решим сдать оружие. Так что запаситесь терпением. Мы скоро выйдем.

– Твой адвокат Чарли Тейлор. А что за хер… – он внезапно заметил нацеленные на нас камеры, – кто такой мистер Д?

– Это и есть Чарли, – солгал я.

Уизл убрал матюгальник и поговорил с подошедшим к нему копом, но я не слышал ничего из их разговора. Потом он снова поднес громкоговоритель ко рту и спросил, почему я не позвонил по телефону, как делают все нормальные люди. Я поразмыслил и заявил, что не могу вспомнить номер его телефона. Не думаю, что он поверил.

Гуди и Парки стояли по обе стороны от меня и смотрели на Уизла, но почему-то сохраняли молчание. Тем не менее Парки все же неосторожным движением привлек внимание Уизла, но это мелочь.

– Ваше время истекает быстро, – предупредил он. – Вы не можете прятаться вечно так что сдавайтесь. Вместе сядем за стол и все обговорим.

Как это он здорово придумал! Вдруг Гуди вновь обрел дар речи и выкрикнул, что мы не собираемся выходить, пока не опустошим весь запас провизии.

Мы с Парки рассмеялись.

Нельзя терять присутствие духа! Внезапно появился Норрис и поинтересовался, кто там на улице.

– Уизл, – ответил я.

– И что надо этому козлу? – спросил он, но, по-моему, вопрос был довольно-таки тупой.

– Мило? Мило, ты там? – снова выкрикнул Уизл.

– Что надо?

– Отпустите хоть нескольких заложников, – потребовал тот и даже не потрудился добавить «пожалуйста».

И как только таким болванам дают в руки громкоговорители?

– С какой это стати? Вы еще ничего для нас не сделали. Схема такова: вы даете нам то, что мы хотим, мы вам за это – заложников. –

– К тому же, – тихо прошептал мне Гуди, – мы еще не закончили их убивать.

– Не дури, Гуди.

– И что вы хотите? – спросил Уизл, и мы принялись активно совещаться по этому поводу.

И Парки, и Гуди подумывали о паре вертолетов и большом лайнере, но я призвал их к серьезности. Такое никогда не срабатывало. Разве они не смотрели «Собачий полдень»?

– Спасибо, но сейчас нам ничего не надо. Только еще немного времени, чтоб получить консультацию у адвокатов! – прокричал я в ответ. Кажется, это разочаровало Уизла.

– Ладно. У вас оно есть. Но сначала выпустите хоть несколько заложников.

– Совсем охренел от наглости, – задумчиво пробормотал Парки.

– А почему мы не можем выпустить несколько человек? – поинтересовался Норрис. – Они сидят там и канючат, как им голодно, как холодно, как им пить хочется, как писать. Давайте от них избавимся. Почему бы нет?

– Нет, они нам еще пригодятся. Законники не посмеют ворваться сюда, если с нами будет много народу. И если мы все же решим выбраться на волю, сотня тел – отличный для этого щит. – Парни с тревогой взглянули на меня, так что пришлось объяснить, что имелись в виду живые тела, а не мертвые. – Слушайте, нужно бы раздобыть еще жратвы для всех и участить посещение сортиров. Можете спуститься и позаботиться об этом? А я останусь тут для переговоров с придурком Уизлом.

Парни собрались на выход, но тут Гуди остановился и повернулся ко мне.

– Слушай, Мило. Я тут подумал. Как насчет менеджера дневной смены? Может, его сдадим? Если, конечно, они его еще не нашли.

Отличная мысль. Мы отдаем им тела (надеюсь, живые), тем самым выстраивая мост доверия, но наши позиции нисколько не ослабевают. Я прокричал Уизлу детали, и, кажется, он заинтересовался. Он послал полицейскую машину проверить информацию, потом уточнил, есть ли еще в городе люди, которым мы доставили неприятности.

– Разве что все эти гребаные легавые, – бросил я и закрыл окно. Пусть подумает.

Я нашел ряды с электрическими приборами, загрузил тележку чайниками, тостерами и микроволновками и спустил все в столовую. Затем сказал Гуди заварить лапшу быстрого приготовления или что-нибудь вроде того и раздать всем вина. И лучше, чтоб вино было разлито в коробки, чем в бутылки. Как-то не хочется, повернувшись спиной, получить по башке таким вот орудием. Потом отправил двух упаковщиков за мусорными мешками. Нужно все-таки убрать всю эту грязь. Некоторые интересовались, когда я намерен их освободить, но я лишь призвал их к терпению.

– Мы работаем в этом направлении. Все должны выбраться отсюда живыми, – объяснил я так, чтобы у них ни на минуту не утихала нервная дрожь.

Наконец перезвонил Патси и сообщил, что находится в полумиле от нас, примерно на таком же расстоянии, где за линией заколоченных магазинов мы парковали фургон, и что ближе подойти просто нереально.

– Законники перекрыли движение в обоих направлениях. Всех разворачивают обратно. Пришлось бросить машину у тех магазинов и топать пешком, чтобы поглядеть, что там творится. Но они все равно всех шлют подальше.

– Всех?

– Ага. Вы привлекли целую толпу зевак. Тут собралось полгорода любопытствующих. Остальная половина застряла в своих тачках и не понимает, почему им, собственно, нельзя проехать к магазину.

– Скажи точно, на какое расстояние можно подогнать машину, – попросил я и выглянул в окно, чтобы посмотреть, откуда он звонит.

Не так уж много я и увидел. За стоянкой, словно ров, окружавшей гипермаркет, располагалась насыпь, а за ней простиралась пустошь: пара деревьев, тройка кустарников, участки бетонного настила, оставшегося от старого завода, а также куча использованных презервативов и гора окурков. Из окна супермаркета я не видел линии, о которой говорил Патси. Для этого мне по меньшей мере нужно было высунуть голову. Только делать этого я не собирался, учитывая, сколько снаружи людей, жаждущих ее разнести. Так что придется прикинуть на глазок.

– Ярдов сто от заброшенных магазинов. Там есть маленькая дорожная развязка и пара больших рекламных щитов. Оттуда и начинается полицейский кордон. Но останавливаться там нельзя, там целая армия копов, и они машут всем продолжать движение. Я стою среди толпы как раз напротив них на противоположной стороне дороги, – разъяснил Патси.

– И где ты можешь остановиться? Самая ближайшая точка? – добивался я.

– Наверное, за теми магазинами. Кстати, «орион» до сих пор еще там. И «сааб» тоже.

– Правда? Это неплохо. Уже что-то, – проговорил я, ломая голову над тем, как же нам до них добраться, когда повсюду снуют копы. – Ладно, слушай. Паркуйся у той линии и жди пас.

– Ждать вас? Ты о чем? Как вы собираетесь оттуда выбираться?

– Не знаю еще. Надеюсь, придумаю, – вымолвил я, хотя и сам не очень-то в это верил. – Проверь, чтобы все двери были открыты.

– Мило, вы нарветесь на пули. Оттуда выбраться не возможно. Лучше сдайтесь.

– Нет, ни за что. Это мы всегда успеем.

В тот момент у нас еще оставался шанс. Мизерный, призрачный, но он был. Пока вы не в камере, шанс всегда существует. Я еще не знал, где его искать и как использовать, но он точно был. И пока шанс оставался, я никуда отсюда не собирался уходить.

Я велел Патси отправляться в назначенное место и проверить его на наличие копов. Нам бы только проскочить мимо полицейских, что на стоянке. Тогда мы доберемся до Патси. А добравшись до Патси, попробуем оторваться от них на машинах. Потом уже можем спрятаться или машины поменять. Или придумать что-нибудь еще. Все, что мне нужно, это передышка, и тогда я уверен, что смогу скрыться. Не знаю, откуда взялась такая уверенность. Никогда раньше я этого не умел. Возможно, за свою жизнь я столько раз попадался, что теперь этот опыт вселял в меня надежду. Я уже знал, что к чему. Знал, откуда копы приходят, как преследуют, каким образом поддерживают связь друг с другом, какую местность ненавидят и чего нельзя делать ни в коем случае. У меня даже возникло такое чувство, что мне сделали прививку от возможности быть схваченным – мне бы только получить фору.

Я снова позвонил Патси и сказал пробить в заборе несколько дыр. Если мы все-таки продвинемся так далеко, чтобы нам не пришлось тратить время, карабкаясь через него. И даже не потому, что, пробежав полмили, мы не сможем перебраться через ограду. Просто мне вдруг пришло это в голову. Что тут плохого? Меня то и дело осеняли какие-то мысли касательно незначительных деталей. Это вселяло мужество и надежду, что рано или поздно ко мне придет настоящая большая мысль. Ее еще не было, но я все равно продолжал надеяться.

В конце концов, идея с забором не посетила бы меня, если бы я мысленно не представил, пак бегу через пустошь и забираюсь в тачку. Оказавшись за рулем (на этом я буду настаивать, потому что Патси водит, как баба), я рвану лучшим маршрутом, чтобы оторваться от копов. Оставалось только отмотать мои прожекты немного назад, чтобы подглядеть, как же, черт подери, нам отсюда выбраться. Этого я еще не придумал. И каждый раз, пробирался ли я сквозь вентиляционное окно, проползал ли через водосток, на том конце меня поджидал Уизл, чтобы защелкнуть наручники на моих запястьях.

Позвольте познакомить вас с моими планами.

План 1

Берем каждый по восемь упаковщиц, окружаем себя ими, как щитом, и медленно передвигаемся навстречу свободе. Полицейские не станут стрелять (надеюсь) из страха ранить заложников и атаковать не посмеют, потому что мы приставим ствол к голове одной из старушенций. Думаю, лучше даже взять молоденьких – меньше вероятность того, что по ним выстрелят. Копам придется отступить и расчистить нам проход, и мы сможем медленно направиться к насыпи, потом пересечь пустырь и двинуться к тому месту, где припаркованы машины. Надеюсь, Патси пробьет в заборе большие дыры, и сквозь них легко смогут пройти девять человек за раз (видите, уже появляются трещины в плане). Потом мы ныряем в авто и занимаем твердую позицию. К сожалению, такое медленное передвижение позволит копам идти с нами в ногу практически весь отрезок пути. Они, конечно, могут и отстать, но вся их процессия будет пересекать пустырь вместе с нами, так что положение наше ненамного будет отличаться от того, что мы имеем на данный момент. За единственным лишь исключением: нас больше не будут окружать стены супермаркета. Нет, дерьмовая идея. Ладно, что там дальше?

План 2

Мы требуем вертолет, чтобы на нем добраться до аэропорта. Выдаем часть заложников, потом садимся в самолет и летим в… пока не знаю куда – подумаю об этом позже. Куда-нибудь, откуда не выдают преступников (надо будет спросить у Чарли). Отпускаем следующую партию заложников, а оставшихся – по прибытии в пункт назначения. Как вам такое? Именно такой план был у Аль Пачино в «Собачьем полудне», и поглядите, что с ним случилось. Скажу больше: поглядите, что случилось с его другом. В общем, я взял, да и высунулся в окно и прокричал Уизлу о возможности заполучить вертолет, на что он в громкоговоритель крикнул, что пора бы мне и повзрослеть. Нет, План 2 еще хуже Плана 1. Переходим к Плану 3.

План 3

План 3 походил на План 2, только вместо вертолета мы требовали автобус. Гм… Что там за План 4?

План 4

План 4: мы прячемся. Они не знают, сколько нас тут находится. Поэтому двое могут забиться где-нибудь среди перекрытий крыши и ждать, пока будут арестовывать всех остальных. Возможно, пройдет пара дней, прежде чем все встанет на свои места. Все это время мы сможем поддерживать силы шоколадками, пирожками и лимонадом, а потом просто незаметно для всех ускользнуть. Разумеется, спрятаться могут максимум двое, а остальным придется пожертвовать собой ради того, чтобы план сработал. Кто на это пойдет? Думаю, можно кинуть жребий. Пусть он решит: кому прятаться, а кому трубить двадцать лет.

Только вот я совсем не доверяю этим придуркам. Боюсь, они сразу сдадут меня, как только очутятся в кабинете для допросов. К тому же законники могут и не поверить, что нас было всего пятеро. И персоналу известно, что нас больше. Они обязательно выдадут тех, кто спрячется. Может, легавые даже собак приведут, чтобы те обнюхали все помещения. Хотя на этот случай я предусмотрел вариант рассовать по всем углам сырую курицу и котлеты, чтобы сбить их со следа. И все-таки это не план. Он мог сработать лишь для одного из нас и уж точно не для меня, потому что Уизл уже знает, что я тут. И не для Норриса. Вес видели его лицо. Да уж, неутешительно. По меньшей мере. Нет, прятки – тоже не вариант.

План 5

Мы даем деру. Выпускаем через переднюю дверь сразу всех заложников, чем застаем полицию врасплох. Остается надеяться, что внимание копов будет отвлечено внезапным появлением сотни человек. Мы тем временем бросаемся через заднюю дверь и бежим со всех ног. Если проскочим мимо нескольких оставшихся полицейских, то вжимаем головы в плечи и несемся что есть сил до забора, потом, как полагается, запрыгиваем в тачки и срываемся с места. Они не смогут стрелять нам в спину, если мы не вооружены, – будем надеяться! В общем, побеждает тот, кто быстрее бегает.

Но и этот план имеет огромные дыры. И не менее важной из всех является то, что практически каждый из нас находится в удручающей физической форме. А Джеко так обкурился, что едва в состоянии стоять на ногах. О физ-подготовке легавых я промолчу. И их там целый рой. Нас семеро. Их сотня. Никаких шансов.

План 6

План такой же, только перед тем, как вытолкать заложников, мы надеваем на нескольких из них свои маски и одежду. Возможно, это на время переключит внимание копов, и нам хватит его, чтобы проскочить через другой выход и метнуться к машинам. Неплохая мысль. Только вот многие ли согласятся переодеться в нашу форму, когда на улице их поджидает целая армия вооруженных людей? Думаю, нет. И даже тех, кто согласится, возьмут прямо на выходе, и останется еще куча легавых, чтобы схватить любого, кто попытается уйти другим путем. Они ведь не идиоты. И это очень и очень печально.

План 7

Одеваемся грузчиками и со всей толпой вываливаем на улицу через главный вход. Может быть, в неразберихе никто и не отличит нас среди такого скопления одинаково одетых людей, и мы сможем проскользнуть в кусты и вырваться на свободу. Идея опять же достойная. И опять же – законники не идиоты. Вряд ли они позволят нам вот так запросто слоняться в кустах без охраны. Нет, скорее они сгонят всех в одну группу, как только мы выйдем за порог супермаркета, и обшарят всех по одному, когда им будет удобно. У них и нужды-то в этом не будет. Дункан и Майк – да кто угодно – сдадут нас законникам в мгновение ока. Нет, это самый тупой план из всех. Но должен ведь быть выход. Должен.

И он нашелся. Причем предложил его ни я, ни Гуди, ни Патси и никто другой из нас. И даже не Дункан. Полицейские. Они сами дали нам в руки тот недостающий элемент головоломки, над поисками которого я так долго ломал голову. Они показали мне возможный выход.

План, конечно, не идеальный, но шанс был. А это все, что мне нужно.

План 8 определенно давал нам шанс.