Текст книги "Ты больше меня не люби"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава шестая
Впервые за всю свою жизнь Айрис оказалась в объятиях мужчины. Первым ее намерением было выразить свое возмущение, но внезапно на нее нашло странное оцепенение и вслед за ним ощущение неземного блаженства. Она не была создана для одиночества. Уединение – удел великих. В конце концов, она была вовсе не Изида, Дочь Земли и Неба. Она была Айрис, молодая девушка, которая хотела любить и быть любимой. И сейчас, находясь в объятиях Стивена, ей вдруг страстно захотелось увидеть восхищение в его серых глазах. Он больше не казался ей врагом, а был скорее богоподобным существом, посланным к ней ее отцом.
Она больше не хотела бороться с ним, а наоборот, хотела быть мягкой и послушной, даже подчиниться ему. Тем не менее, в Англию она не поедет. Но она сделает так, что Стивен подчинится ее воле; он будет испытывать те же чувства, что и Михайло. Он станет ее верным поклонником, и она скажет ему: «Не увози меня из Египта, Стивен, останься лучше со мной!» – и он пообещает не увозить ее в Англию и останется с ней в Египте.
Пока эта грандиозная идея зарождалась в голове Айрис, Стивен в это время, ничего не подозревая, боролся с одним из величайших искушений в своей жизни – безумным желанием поцеловать алые чувственные губы, которые были так близко! Он бросил смущенный взгляд на длинные пушистые ресницы, скрывающие выражение ее глаз, затем отстранился от нее. Его сердце бешено колотилось.
– Пойдемте, Айрис, я провожу вас домой, – сказал он.
Он ожидал бурных протестов. Однако Айрис, вся еще во власти новых удивительных переживаний, глубоко и прерывисто вздохнула, открыла свои огромные лучистые глаза и посмотрела на него.
– Не сейчас, – прошептала она. – Нам нужно о многом поговорить. Я хочу вам так много всего показать в моем прекрасном Храме.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Дитя мое, вы выбрали не слишком удачное время для разговоров, не говоря уже об осмотре достопримечательностей, – прямо сказал он.
Айрис слегка улыбнулась, хотя чувствовала себя немного уязвленной. Ей нравилась манера Стивена вести себя. Он был абсолютно не похож на Михайло. В нем чувствовалась какая-то внутренняя сила, которая помимо воли вызывала у Айрис восхищение. Она начала понимать, почему ее отцу понравился этот человек, и почему отец доверился ему. К тому же она уже испытала, какое наслаждение чувствовать себя в его руках. Да, она научит его любить Египет так, как любит его она! Да, великий Нил наложит на Стивена свое заклятье, и он никогда не покинет ни Египет ни ее, Айрис.
– Я уже не ребенок, Стивен, – сказала она таким мягким тоном, какого он раньше не слышал. – Михайло считает меня очень красивой женщиной. Он много раз говорил мне об этом.
И опять Стивен был поражен, увидев дочь Лоуэлла-паши в новом свете. Ему оставалось только гадать о причинах столь резкого перехода от враждебности к ласковым дружеским интонациям. Что же касается ее последнего замечания, то в устах любой английской девушки оно бы прозвучало слишком самоуверенно или как излишнее кокетство, однако у Айрис это вышло очень естественно. Если бы только она знала, как она хороша с распущенными волосами, густыми темными волнами падающими к ее коленям, с длинными ресницами, все еще влажными от слез, с брошкой-заколкой, схватившей ее темно-розовую тогу на обнаженном плече, сияющем матовой белизной в лунном свете.
Он отвел взгляд в сторону.
– Послушайте, Айрис, мисс Морган очень волнуется, она плохо себя чувствует. Вам пора возвращаться домой.
Голова Стивена слегка кружилась, и он начал испытывать смутное неприятное ощущение того, что поступает нехорошо по отношению к Элизабет. Он чувствовал, что ему очень трудно в этих обстоятельствах сохранить чувство меры и не забывать о том, что ему полагается быть влюбленным в девушку, ждущую его письма в Англии.
Это чувство вины сделало Стивена невосприимчивым к чарам Айрис. Взяв себя в руки, он повернулся и зашагал прочь.
Она смотрела вслед удаляющейся фигуре с удивлением и восхищением. Впервые в жизни ей давали понять, что ее желания далеко не всегда служат приказами для окружающих, и не все мужчины готовы быть ее рабами наподобие принца Юзрева. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, она прошла вслед за англичанином через величественную колоннаду внешнего двора к берегу реки, где она оставила лодку.
– Я сам перевезу вас на тот берег, – сказал, повернувшись к ней, Стивен. – За вашей лодкой вы можете послать одного из слуг.
– Хорошо, – послушно сказала она.
Он протянул ей руку, чтобы помочь забраться в лодку. На какое-то мгновенье ему передалась дрожь ее прохладных изящных пальчиков, обхвативших его ладонь. Взяв весла, он стал энергично грести, пытаясь отвлечься от мыслей о своей прекрасной спутнице. Он избегал смотреть ей в глаза и хмуро глядел поверх нее на темный силуэт разрушенного храма, резко выделяющийся на фоне неба. Айрис смотрела прямо ему в лицо. Одному Богу известно, хмуро подумал он, какие непредсказуемые мысли мелькают сейчас в ее мозгу. В эту минуту он как никогда остро ощущал, какой вред нанес своей дочери Ромни Лоуэлл. Какие покой или счастье может обрести Айрис вдали от этой фантастической обстановки, к которой она так привыкла! Он услышал, как она тихо позвала его по имени.
– Стивен! – снова повторила она.
Стивен повернулся к ней. Айрис полулежала на обитом мягкой тканью сиденье лодки и заплетала косу. Она кажется совсем юной, подумал Стивен, юной, прекрасной и очень печальной. Она глядела на него с улыбкой.
– Вы завтра поговорите со мной, Стивен? Вы позволите мне показать вам страну, которую я называю своей, чтобы вы смогли понять, почему я не хочу ее покидать?
– Теперь я это понимаю, Айрис. Но вы тоже должны попытаться понять, почему обязаны поступить так, как хотел ваш отец.
Ожидаемой вспышки гнева не последовало. С необычным смирением она проговорила:
– Не будем больше об этом говорить, Стивен. В Египте столько красоты и волшебства; я хочу, чтобы вы почувствовали это. Давайте говорить только о Египте.
Он по-прежнему хранил молчание, продолжая ритмично работать веслами. Ее мягкостью он был озадачен не меньше, чем открытой враждебностью.
Отправляясь на поиски Айрис, он чувствовал себя усталым. Сейчас же усталость как рукой сняло, сна как не бывало, энергия била ключом. Он с удовольствием отправился бы на веслах вдоль по залитому лунным светом Нилу прочь от цивилизованного мира, вдвоем с удивительной Дочерью Земли и Неба.
Он одернул себя.
«Ты позволяешь всякой чепухе засорять тебе мозги, парень. Чем раньше ты выкинешь все это из головы, тем лучше».
Он не сказал ни слова, пока они не переправились на другой берег.
– Завтра мы должны послать телеграмму вашей тетушке в Лондон, – сказал Стивен, когда они шли по безлюдному саду к Маленькому Дворцу. – И пора уже подумать о маршруте путешествия.
Он не видел выражения ее лица, но выразительный вздох говорил сам за себя.
– Возможно, вы предпочитаете добираться морем, а не самолетом, – добавил он. – Путь от Александрии до Венгрии очень приятен и живописен, или, если вы хотите ради эксперимента лететь…
– О, Стивен, пожалуйста, не будем больше говорить об этом! – В ее голосе явно слышался страх.
Он снова почувствовал раздражение. Он заставил себя взглянуть на нее и к своему ужасу увидел, что ее огромные глаза вновь наполнились слезами.
– Ради всего святого, только не плачьте! – с чувством воскликнул он. – И не делайте мою и без того сложную миссию невыполнимой. А теперь спокойной ночи. Вот и мисс Морган. Ей, бедняжке, надо бы спокойно лежать в своей постели. Если вы не будете о ней заботиться, в следующий раз она может вас не дождаться.
Он не хотел говорить этих жестоких слов, но его нервы были на пределе, а при мысли о том, что это Айрис Лоуэлл подействовала на него таким образом, ему и вовсе становилось не по себе.
Поэтому Стивен был благодарен судьбе, что старая гувернантка вовремя появилась на террасе. Пробормотав «спокойной ночи», он оставил женщин и быстро пошел в свою спальню.
Закрыв за собой дверь, он присел на край кровати, достал пачку сигарет, закурил и, нахмурившись, принялся размышлять.
Во имя всего святого, в какую авантюру он впутался? Чем меньше он будет общаться с Айрис Лоуэлл, тем лучше. Черта с два он позволит себе смотреть на Египет ее глазами! Завтра же он закончит свои дела здесь и вернется в Асуан.
Айрис медленно возвращалась в свои комнаты, сопровождаемая старой гувернанткой. Слезы все еще катились по ее щекам, и она молча слушала, пока мисс Морган выговаривала ей за безрассудное поведение.
– Это было жестоко с твоей стороны убежать и заставить всех нас волноваться. Ты дурно себя ведешь, моя дорогая. Я понимаю, что тебе нелегко пойти на этот шаг, но ты должна собраться с духом.
Старая женщина еще какое-то время продолжала читать ей нотации, перескакивая с одного на другое. Когда она наконец замолчала, Айрис тяжело вздохнула и сказала:
– Прости меня, Морга. Я виновата, особенно в том, что заставила тебя встать с постели. Я совсем об этом не подумала.
– Ты и этого приятного молодого человека вытащила из постели, – проворчала старая женщина.
Они сидели в спальне Айрис. Это была красивая просторная комната с тремя стеклянными дверями, выходящими на широкий балкон. На возвышении стояла огромная кровать, завешенная легкой паутиной противомоскитной сетки, со спинкой в изголовье, сделанной из золота в форме расправленных лебединых крыльев. Кровать была застлана искусно вышитым тончайшим шелковым покрывалом цвета зеленоватых волн Нила – любимого цвета Айрис. На полу были раскиданы белые пушистые коврики. Комната освещалась несколькими высокими алебастровыми светильниками. Потолок был зеленовато-желтым с золотыми инкрустациями. Над всеми предметами в спальне царил аромат роз. Айрис зевнула и начала снимать свое одеяние.
– Возвращайся в постель, Морга, – сказала она. – Я больше никуда не убегу.
Однако мисс Морган не торопилась уйти.
– Для чего приходил принц Юзрев? – спросила она, подозрительно взглянув на девушку. – Что ты еще задумала?
Айрис прикусила губу. Она всегда говорила правду своей гувернантке, не стала обманывать ее и сейчас.
– Я думала о возможности выйти за него замуж, Морга, чтобы остаться здесь вопреки последней воле моего отца.
Старая женщина плотнее укуталась в свою шаль и, дрожа в лихорадочном ознобе, несмотря на то, что в спальне было очень тепло, сокрушенно зацокала языком.
– Ай-я-яй, ты совсем с ума сошла!
– Да, теперь я это понимаю. Я всего лишь обсудила с Михайло такую возможность. Разумеется, он выразил восторг по поводу такой перспективы. Я поручила ему проконсультироваться с юристами и узнать, какими правами я обладаю. Но теперь я не собираюсь выходить за него замуж, – добавила она со странными интонациями в голосе.
– Мне не нравится принц Юзрев, – сказала мисс Морган. – И отцу твоему он никогда не был по душе. Его принимали здесь только потому, что он друг Фахмудов, а они ваши давние друзья. Но в любом случае ты не можешь выйти замуж за кого бы то ни было без согласия тети Оливии, пока тебе не исполнится двадцать один год.
– Когда Стивен сегодня мне это сказал, я сильно разозлилась. Но теперь я воспринимаю это совершенно спокойно.
Мисс Морган подозрительно посмотрела на девушку. Никто не знал Айрис лучше нее, прожившей рядом с дочерью Лоуэлла-паши все эти годы. Мисс Морган чувствовала, что сейчас Айрис пребывает в опасном состоянии духа. Опасными старая женщина называла моменты, когда Айрис руководствовалась скорее чувствами, нежели соображениями рассудка; обычно при этом молодая госпожа становилась ласковым, послушным ребенком. По мнению мисс Морган в такие минуты она особенно нуждалась в бережном отношении и тактичном руководстве. Характер Айрис был крайне противоречивым. Она никак не могла научиться держаться золотой середины. Один раз, к примеру, она излишне придирчиво обвинила одного из слуг в пренебрежении своими обязанностями и сурово наказала его. Другой раз она увидела у ворот дворца молодую египтянку с маленьким ребенком на руках, которая умирала с голоду. Айрис, не взирая ни на чьи возражения, советы и уговоры, настояла на том, чтобы женщину провели во дворец, накормили, дали все необходимое, не обращая внимания на всеобщий страх перед возможностью занесения какой-нибудь инфекции.
Что у нее на уме на этот раз?
Айрис внезапно подошла к старой гувернантке и взяла ее руку в свои ладони.
– Моя дорогая, – сказала она мягким тоном, – ты довольна, что я больше не злюсь на Стивена?
– Милая моя девочка, я вообще не понимаю, с какой стати тебе на него злиться. За то, что он хочет исполнить свой долг? На самом деле то, что он приехал сюда помочь нам, даже не является его обязанностью, он просто оказал большую услугу твоему бедному отцу.
– Я знаю, но он показался мне вначале слишком жестоким и злым, и я рассердилась, – тихо сказала Айрис. – Но теперь я только уважаю его за это. Морга, тебе не кажется, что он замечательный молодой человек?
Ага, сказала про себя мисс Морган, вот где собака зарыта. Девочке начинает нравиться этот англичанин. Ну что ж, само по себе это не может принести никакого вреда; более того, чем терпимее она будет относиться с мистеру Делтри, тем лучше, потому что Господь не должен допустить, чтобы она, Кэролайн Морган, одна везла Айрис в Лондон.
– Мне кажется, мистер Делтри очень приятный молодой человек, на которого можно положиться, – помолчав, сказала мисс Морган.
– Я хочу, чтобы он полюбил Египет так же, как любим его мы, Морга, – сказала Айрис тем же мечтательным голосом, по которому мисс Морган заподозрила, что такая резкая смена настроения ничего хорошего не предвещает. – Он останется здесь с нами. Я сделаю так, что он обязательно останется.
У мисс Морган упало сердце. Так вот что она задумала! Она хочет заморочить мистеру Делтри голову, чтобы он отказался от своих намерений; другими словами, она опять хочет поступить по-своему.
Старая женщина была не в состоянии сегодня выспрашивать что-нибудь еще или пытаться спорить.
– Ну хорошо, мы завтра соберемся все вместе и обсудим эти проблемы, – сказала она. – Спокойной ночи, дитя мое.
После ухода мисс Морган Айрис еще долго стояла на балконе, глядя на реку, освещенную лунным светом, все с тем же мечтательным выражением глаз. Она совсем забыла про Михайло Юзрева и разговор с ним; забыла, что просила его выяснить все, касающееся замужества, и тем самым заронила в его сердце самые безумные надежды.
Между ними не было сказано ни слова о любви. Айрис раз и навсегда запретила ему говорить на эту тему. Она обсуждала с ним возможность замужества лишь как средство остаться в Египте, не испытывая при этом никаких эмоций. А теперь она не могла думать ни о чем другом, кроме как о Стивене и о волшебном ощущении, испытанном в его объятиях в Храме Изиды.
Глава седьмая
Стивен ночью спал плохо и рано утром был уже на ногах. Сидя на балконе, он пытался написать письмо, которое он давно уже должен был отправить Элизабет.
Он начинал его уже неоднократно.
«Ну вот, ангелочек, теперь, я надеюсь, нам осталось недолго ждать того дня, когда ты и леди Мартин вернетесь в Египет…»
Наверное, он должен был испытывать те чувства, о которых писал, но он их не испытывал. Как-то само собой получилось, что он больше не был влюблен в Элизабет, – ужасное открытие для молодого человека, особенно если он, как Стивен Делтри, привык гордиться, что всегда выполняет взятые на себя обязательства.
Он начал снова:
«Прости, что редко писал тебе в последнее время, дорогая, но после возвращения из Анкары я был очень занят…»
Этот вариант его тоже не устраивал. Не так уж он был занят, чтобы не написать Элизабет. Он просто не знал, что ей сказать. Разумеется, он понимал, что его положение не является таким уж беспрецедентным. В газетах то и дело появлялись объявления о расторгнутых помолвках. Он не был первым молодым человеком, который разлюбил свою невесту после обручения. Но для Стивена это было слабое утешение. Он считал, что нужно было хорошенько все обдумать, прежде чем делать предложение. Что же такое с ним произошло? Он был более чем уверен, что любит Элизабет, когда впервые обнял и поцеловал ее.
Он отбросил ручку и мрачным взглядом окинул раскинувшийся внизу сад. Солнце уже начало свой путь по небосклону. Скоро на балконе будет жарко. Садовники поливали из шлангов изумрудную траву, густо испещренную высокими ярко-красными цветами пуанезии. Воздух наливался идущими от просыпающейся земли ароматными испарениями.
Стивену вдруг вспомнился тот вечер в Мена-Хаусе, когда он пригласил Элизабет на танец, и после этого они пошли с ней гулять к Большой Пирамиде. Это была одна из тех удивительных египетских ночей, сотканных из черного бархата и серебра, романтическая атмосфера которых неизбежно ударяет в голову. Элизабет была ослепительна в вечернем костюме с пышной белой юбкой и белым цветком в блестящих светлых волосах. Она много смеялась, и при этом на ее розовых щечках появлялись очаровательные ямочки. Она стояла перед ним, смеясь над какой-то очередной шуткой, Стивен смотрел на ее красивое лицо, освещенное таинственным лунным светом, и ему вдруг пришло в голову, что давно пора покончить с холостяцкой жизнью и одиночеством, которое иногда вызывало у него ужасные приступы депрессии, и жениться на этой милой девушке, создать семью, иметь свой дом и детей.
Вот тогда все и решилось…
– Давай поженимся, Элизабет, – разом выпалил он, точно бросившись в глубокий омут.
Позже, когда они, взявшись за руки, вернулись в отель, леди Мартин кинулась к ним в радостном возбуждении. Потом было много поцелуев, поздравлений, тостов, шампанского… Потом Элизабет вернулась в Лондон, а он, продолжая службу в Анкаре, очень скучал по ней.
Что же с ним произошло? Все началось после того, как он встретил в поезде Ромни Лоуэлла и проникся состраданием к старому больному умирающему человеку. Он оказался по уши втянутым в это дело. Затем эта ночь, Айрис. Все смешалось в душе у Стивена, его захлестнула волна эмоций, на которые, как ему казалось, но был неспособен. И теперь он уже не испытывал желания жениться на Элизабет.
– Черт побери! – сказал он вслух.
Он не хотел причинять боль Элизабет и тем более не хотел оставаться во власти этого нелепого наваждения. Чем раньше он закончит свои дела в Маленьком Дворце и освободится от чар Айрис Лоуэлл, тем лучше.
Письмо Элизабет так и не было написано. Но когда Стивен, окончив завтрак, спустился на нижнюю террасу и, закурив сигарету, стал дожидаться, чтобы кто-нибудь к нему вышел, он уже не находился в смятенном состоянии духа, он уже знал, что ему нужно делать, и был спокоен и уверен в себе, как всегда. Однако кроме садовников и слуг вокруг не было видно никаких признаков жизни.
В полдень он все еще стоял в одиночестве на террасе и нервно курил. Где, черт возьми, эта девчонка? Сколько можно спать? Мисс Морган, по крайней мере, больна, но у Айрис нет привычки спать так долго! Он только теряет из-за нее время. Он даже не может сесть написать деловые письма, не говоря уже о личных. Ему еще нужно каким-то образом составить письмо сестре Ромни Лоуэлла.
Не выдержав ожидания, Стивен вызвал главного слугу. Появился Махдулис и, приветливо улыбаясь, низко ему поклонился. Стивен коротко сообщил ему, что он хотел бы видеть мисс Лоуэлл.
Лицо Махдулиса приняло испуганное выражение.
– Ее высочество еще не спускалась из своих покоев.
– Тогда сообщите ее высочеству, что я жду здесь уже битых два часа, – резким тоном произнес Стивен.
Махдулис, совсем перепуганный, снова поклонился и поспешно вышел.
Опять последовало нескончаемое ожидание, и наконец на залитой солнцем террасе появилась Айрис, одетая в белоснежное платье, в котором она выглядела свежей и невинной, как только что распустившаяся лилия. Она подошла к нему, грациозно ступая своими легкими ножками, и он опять разозлился на себя за то, что при виде этих бездонных глаз у него чаще забилось сердце.
– Ах, Стивен, как я могу загладить свою вину? – Ее лицо озарилось виноватой улыбкой. – Я вчера так устала, а сегодня рано утром проснулась и долго думала об отце… – Она вздохнула. – А потом о вас, Стивен, о том, ради чего вы сюда приехали, и я опять не могла заснуть. Потом, чтобы отвлечься, я раскрыла книгу по философии. Время летело незаметно, я и не думала, что может быть так поздно.
Он отвернулся, от возмущения не зная, что ответить.
Эта девчонка сведет его с ума! Читать все утро книжки по философии, а потом выйти к нему с ангельской улыбкой на невинном личике! Он не знал, чего ему сейчас хочется больше – схватить ее и целовать эти дразнящие губы, пока она не начнет умолять о пощаде, или холодно сообщить ей, что он крайне недоволен ее легкомысленным поведением.
– Не хотите ли вы посвятить остаток утра осмотру раскопок? Вы можете взять с собой историю Изиды и ее храмов, составленную моим отцом, – услышал он нежный голос за своей спиной.
Он резко обернулся к ней.
– Нет, Айрис, – суровым тоном произнес он. – У нас нет на это времени.
Она удивленно посмотрела на него.
– Но, Стивен, еще рано. Мы будем обедать не раньше двух.
– Возможно, – сухо сказал он. – Но обед тут совершенно ни при чем. У меня есть дело, ради которого я приехал сюда. Мы должны безотлагательно написать письмо в Лондон вашей тетушке.
Айрис окаменела, а Стивен был потрясен – он никогда не видел, чтобы женщина стояла настолько неподвижно, даже если бы она прилагала к этому все усилия. Айрис бессознательно приняла позу какой-то античной статуи: тонкие, изящные руки вытянуты и прижаты к бокам, точеная головка с тяжелой косой, уложенной кольцами, высоко поднята. Она заговорила не сразу. Она словно боролась с обуревавшими ее чувствами, сдерживая инстинктивное желание выразить резкий протест.
– Давайте не будем говорить о тетушке, которую я в глаза не видела, Стивен, – сказала она ровным голосом.
– Простите, моя дорогая, но нам придется о ней говорить. Давайте пройдем в какую-нибудь комнату, где мы сможем прочитать кое-какие бумаги, подписанные вашим отцом. Прежде чем ему стало совсем плохо, он успел составить документ, согласно которому ваша тетя назначается вашим опекуном, а мисс Морган и я – исполнителями его последней воли.
Щеки девушки слегка порозовели, брови ее нахмурились. Слова Стивена явно причинили ей боль. Его по-прежнему удивляло, что она сдерживает себя. Она была совершенно непохожа на ту высокомерную, экспрессивную, своенравную Айрис, которую он видел вчера. Однако приветливое дружеское выражение ее лица, с которым она спустилась к нему несколько минут назад, сменилось маской отстраненности и безразличия. Судя по всему, она была готова капитулировать.
– Ну что ж, – сказала она. – Пойдемте в кабинет моего отца и там поговорим.
С чувством облегчения Стивен пошел следом за ней. Но все надежды на легкую победу тут же рухнули, едва он услышал ее следующую фразу.
– О Господи! Терять впустую такое замечательное утро!
– Вздор! – резко произнес Стивен. – Вы забываете, для чего я сюда приехал.
Айрис лишь пожала плечами. Они очутились в просторной прохладной комнате, все стены которой были заняты стеллажами с книгами. У высокого окна с полосатыми шторами стоял массивный письменный стол, а на нем ваза со свежими розами, множество книг, журналов и стопка листов, исписанных мелким почерком.
– Мой отец успел приступить к истории Тридцатой династии, – сказала Айрис с печалью. – Я помогала ему. Трудно поверить, Стивен, что он уже никогда не вернется, чтобы завершить этот грандиозный труд.
Стивен сочувственно кивнул, но ничего не сказал. Ему не хотелось давать волю жалости. Это было бы слишком легко – пожалеть ее и позволить ей и дальше вести жизнь избалованного ребенка, которому всячески потакают и выполняют все его капризы. И Стивен прекрасно понимал, что если проявит слабость, то только выставит себя дураком, к чему он был близок прошлой ночью. Нет, он не позволит ей себя разжалобить.
Айрис молча указала на большую картину, написанную маслом, висевшую над высоким камином. Взгляд Стивена последовал за ее изящной рукой и в восхищении остановился на изумительной картине. Это был портрет женщины, полулежавшей на низком диване в грациозно-ленивой позе, характерной для красавиц прошлого. Великолепные светлые волосы женщины и нежный цвет лица дополняли богатые краски картины. Свободный покрой ее светло-зеленого одеяния напомнил Стивену тогу, в которой Айрис была вчера вечером. Стивен сразу догадался, что на полотне изображена Элен, ее мать; она полностью соответствовала описанию, приведенному в записях Лоуэлла-паши.
В почтительном молчании Стивен рассматривал портрет. У него возникло странное ощущение, что Элен Лоуэлл находится здесь, в этой комнате.
– Какая чудесная картина! – наконец сказал он.
– Да. Это все, что досталось мне от матери. Но иногда мне кажется, что я чувствую рядом ее присутствие, – сказала Айрис.
– Ваш портрет тоже следовало бы написать, – вырвалось у Стивена.
Он увидел краем глаза, как она улыбнулась.
– Я собиралась позировать этому художнику, – сказала она. – Он итальянец, живет в Риме. Я хотела подарить свой портрет отцу ко дню его рождения. Но если хотите, Стивен, я могу вызвать Луиджи Конетти, и он напишет мой портрет для вас. Как вам нравится моя идея?
На мгновенье он потерял дар речи. Возможно, Айрис была своенравной, неуравновешенной, со своими чисто женскими капризами, но тем не менее при этом в ней присутствовала удивительная искренность, которая обладала обезоруживающим действием. Стивен почувствовал, что ему трудно подыскать нужные слова.
– Я, конечно, польщен вашим предложением, – заикаясь пробормотал он. – Это большая честь для меня… Но было бы более естественно, если бы такой портрет принадлежал вашей тете и…
На этот раз он все-таки вывел ее из себя.
– Тетя! Тетя! Вы можете, наконец, перестать мне твердить про мою тетю? Я ее уже ненавижу!
Он покачал головой. Теперь она снова вела себя как упрямый ребенок. Ну что ж, по крайней мере, легче справляться с ребенком, чем с обольстительной женщиной, чутко реагирующей на каждое его слово.
– Айрис, дорогая, мы и так потеряли слишком много времени. Давайте присядем и просмотрим эти бумаги. Я вижу, Махдулис уже положил на стол мой портфель с документами. Он умный и предусмотрительный слуга.
Но Айрис не было сейчас дела до Махдулиса и его прекрасных качеств. О, если бы только Стивен поступал так, как хочет она! Это было бы замечательно. Хотя так ли уж замечательно? Разве сильный характер Делтри, его абсолютная непохожесть на принца Юзрева не очаровали ее? Теперь пришел черед Айрис разбираться в своих запутанных чувствах. Как обиженный ребенок, она уставилась взглядом в пол и пробормотала:
– Ну хорошо, продолжайте.
Стивен не мог сдержать улыбки. Эта девочка была бы просто смешной, если бы не была настолько привлекательной. Он усадил ее за стол и заставил прочитать бумаги, в которых говорилось о ненавистной тете. Он терпеливо разъяснил ей все детали, которые, как ему казалось, она могла не понять.
– Я полагаю, вам известны некоторые сведения насчет вашей тетушки, – продолжал он. – Миссис Клод Корнуолл была замужем за известным врачом, который умер несколько лет назад. Ей по-прежнему принадлежит дом на Уимпол-стрит. Она с дочерью, вашей кузиной Дафной, которой столько же лет, сколько и вам, занимает верхнюю часть дома и…
Стивен остановился. Ему вдруг показалось, что Айрис не слышала ни слова из того, что он сказал. Она сидела неподвижно, опустив глаза.
– Айрис! – позвал ее Стивен.
Длинные ресницы слегка дрогнули. Она подняла глаза. Они были полны слез. «О черт! – подумал Стивен. – Если она разревется, я не выдержу. С ней просто невозможно разговаривать».
– Мне кажется, вы специально делаете мне больно, Стивен. – Ее голос звучал тихо и укоризненно. – Вы ведь знаете, что я не собираюсь ехать в Лондон и жить на этой Уимпол-стрит. Даже название звучит ужасно. Моя тетя, кузина – это все ужасно…
Она подавленно замолчала. Стивен не знал, то ли ему смеяться, то ли прочесть ей небольшую нотацию. Наконец он решил пойти на компромисс и, запасшись терпением, стал ей втолковывать, что ни квартира, ни ее родственники не обязательно должны быть ужасными; что она их в глаза не видела; что они могут оказаться очаровательными; что она любила своего отца и у нее нет никаких причин не полюбить его сестру, которой нет еще пятидесяти и которая, если верить паше, в молодости была веселой симпатичной девушкой. Разумеется, паша не видел ее много лет и никогда не встречался со своей племянницей, но что касается Дафны, то ей всего двадцать, и они могли бы подружиться. Они даже могли бы вместе вернуться потом в Маленький Дворец, и так далее, и тому подобное…
По-видимому, последние слова были необдуманными, потому что с лица Айрис разом слетело покорное выражение, и она резко вскочила со своего места.
– Ну нет! – возмутилась, она. – Я никогда не позволю этим людям появиться в Маленьком Дворце! Никогда! Они не смогут понять Египет. Они внесут беспорядок туда, где царит гармония, посеют вражду там, где был мир.
Произнося последние слова, она поймала взгляд Стивена и заметила, что он вопросительно приподнял брови.
– Да, здесь был мир и спокойствие до того, как появились вы, – добавила она сквозь зубы.
Стивен достал свой портсигар и открыл его.
– Я прекрасно понимаю, что нарушаю ваш покой, и вы из-за этого испытываете ко мне неприязнь, но вы сами знаете, в какой незавидной роли я вынужден выступать.
– Я вовсе не испытываю к вам неприязни, – ответила она таким тоном, от которого у любого мужчины должно было сладко сжаться сердце. – Но я очень несчастна, и вы никак не можете этого понять. Я хочу, чтобы вы были моим другом. Я хотела бы… – Она запнулась и покачала головой, словно ей было трудно найти нужные слова. – Не будем больше об этом говорить. Вы сказали все, что были обязаны мне сказать. Давайте на этом закончим.
Он медленно поднялся со стула.
– Дитя мое… – начал он, но она поспешно перебила его:
– Сегодня я больше ничего не хочу слышать. Либо мы друзья, либо враги и… О, Стивен, я так хочу, чтобы мы были друзьями!
– Но вы же не можете таким образом уйти от решения проблемы! – воскликнул он.
– Я никогда не уеду из Маленького Дворца, – сказала она со сдерживаемым волнением, затем повернулась и вышла из комнаты.
Остаток утра Стивен провел в одиночестве, уныло размышляя о том, что он благополучно провалил порученное ему дело. Он боролся с искушением найти Айрис и сказать ей, что ему невыносимо тяжело заставлять ее страдать и что больше всего ему хотелось бы забыть навсегда о своей миссии и наслаждаться ее дружбой и расположением в этом чудесном уголке, вдали от всего мира.
