Текст книги "Ты больше меня не люби"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава третья

Двадцать три года тому назад Ромни Лоуэлл, в то время один из самых молодых и самых блестящих профессоров-египтологов, был приглашен египетским правительством для выполнения одного грандиозного проекта: раскопок древнего храма в пустыне неподалеку от Асуанской плотины, считавшегося главным храмом, богини Изиды с тех пор, как остров Файли был затоплен [2]2
  Файли – остров на Ниле, место расположения древних храмов. Затоплен кроме тех месяцев, когда шлюзы Асуанской плотины открыты.


[Закрыть]. Эта задача требовала многолетней работы, колоссальных расходов и всех знаний, опыта и энтузиазма, которыми располагал Ромни Лоуэлл.

Накануне отъезда из Англии он неожиданно встретил девушку по имени Элен. Он описывал ее как «бледную изящную сказочную красавицу с темными волосами и черными глазами», что походило по мнению Стивена, и для описания очаровательной девушки, сидящей перед ним. После непродолжительного ухаживания Ромни и Элен поженились, и он повез ее в Египет, чтобы провести с ней там медовый месяц, или год, или всю жизнь.

Пока шли раскопки храма Изиды, они жили в роскошном плавучем доме на Ниле. Лоуэлл вспоминал эти дни, как «самые счастливые, какие только может вообразить человек, который по-настоящему любит», а затем, два года спустя, когда стало ясно, что у них будет ребенок, их счастью не было предела. Его работа продвигалась хорошими темпами: из почвы на острове были извлечены замечательные свидетельства древней цивилизации. Каждый день Элен бродила вместе с мужем среди раскопок, и он объяснял ей смысл удивительных высеченных на камне картинок, переводил для нее некоторые папирусы, извлеченные из шкатулок, сделанных из кедра и золота.

Египет и Элен – вот что было тогда Вселенной для Ромни Лоуэлла. Но потом наступил день, когда ему пришлось возвращаться в Англию. Его мать, которую Ромни очень любил, находясь при смерти, послала за ним. Ему очень не хотелось оставлять Элен одну в Маленьком Дворце, построенном специально для нее, где она ожидала появления на свет ребенка. Но он также не хотел, чтобы она ехала с ним в Англию. Он писал:

«Мысли о жене не давали мне покоя. Она умоляла не покидать ее, а я должен был ехать, поэтому я терзался противоречивыми чувствами. Снова и снова я просил Элен спокойно дождаться моего возвращения, потому что до рождения нашего ребенка оставалось всего два месяца. Но она решила ехать вместе со мной, и я до сих пор помню выражение ее глаз, когда она говорила: «Кто знает, Ромни, если ты оставишь меня здесь, мы можем больше никогда не увидеться…» Я пытался обратить в шутку все ее страхи, но неожиданно сам поверил в них и согласился взять ее с собой. Хотя я терпеть не могу всех этих технических новшеств нашего века, но на этот раз был рад, что существуют быстроходные комфортабельные корабли. Мы добрались до Александрии, оттуда морем до Венеции, поездом до Парижа и наконец прибыли в Англию.»

Продолжая свой рассказ, Ромни Лоуэлл поведал об их возвращении в Лондон. Казалось, все складывается удачно, ведь он успел к матери, а Элен благополучно перенесла путешествие. Все его опасения на ее счет оказались совершенно беспочвенными. У Элен было единственное желание, которое он разделял: как можно быстрее вернуться в Египет. У нее была та же непреодолимая тяга к раскопкам, то же мистическое чувство, что они оба являются современными воплощениями неких служителей Изиды, которые знали и любили друг друга еще во времена одной из канувших в Лету династий Древнего Египта.

Они уже все подготовили к возвращению в Александрию, но никто из них не учел опасности, вызванной резкой сменой климата – слишком быстро Элен была возвращена в холодную и сырую Англию. Она уже так привыкла к теплу и яркому солнцу! В тот самый день, когда они должны были отправиться в обратный путь, Элен слегла с жестокой простудой. Ромни Лоуэллу пришлось отменить отъезд.

Элен уже не было суждено подняться с постели в своей спальне, выходящей окнами на серую Темзу. Маленькая Айрис родилась раньше срока, и при родах ее мать умерла.

Первые несколько дней, писал Ромни Лоуэлл, он был настолько потрясен свалившимся на него горем, настолько охвачен отчаяньем, чувством вины, сознанием того, что он ни в коем случае не должен был привозить жену в Англию несмотря на ее просьбы и уговоры, что его совершенно не заботила судьба несчастного ребенка, невольно послужившего причиной трагедии. Однако, заботливые сестры и доктора спасли хрупкую маленькую жизнь. Девочка выжила. И Ромни Лоуэлл тоже выжил, но у него осталось только одно жгучее желание – поскорее вернуться в Египет, страну, которую так любила Элен. Она сама хотела, чтобы Ромни уехал, взяв с собой дочь. Он дал жене торжественную клятву, что выполнит ее последнюю просьбу. В своем послании Лоуэлл приводил ее слова:

«Наша дочь как Изида, Дочь Земли и Неба… Верни ей солнце. Как и я, она не выживет в этом холодном сыром климате. Наше место в Египте. Она тоже должна быть там, Ромни.»

Понемногу в нем начал просыпаться интерес к дочери, который постепенно перерос во всепоглощающее чувство. Он решил нанять няньку и перевезти девочку на берег Нила в Маленький Дворец. Она должна была воспитываться, как Дочь Земли и Неба; именно в ней оживет дух Изиды. Лоуэлл настолько уверовал в это, что отнес дочь в одну из лондонских церквей и попросил, чтобы ее нарекли именем великой богини. Лоуэлл писал:

«Священник был человеком старым с ортодоксальными взглядами. Он был шокирован, как сам выразился, выбором языческого имени, и несмотря на мои возражения окрестил мою дочь, дав ей имя Айрис, наиболее близкое к египетскому звучанию [3]3
  В английском языке Айрис и Изида отличаются только одной буквой: Iris и Isis.


[Закрыть]».

Читая вслух эти записи, Стивен понимал, почему Ромни Лоуэлл, потрясенный тяжелой утратой, стал почти фанатиком. Он поручил маленькую Айрис заботам няньки, решив, что его дочь никогда не соприкоснется с холодным жестоким миром, который убил его жену.

Далее в документе, привезенном Стивеном, говорилось о появлении в доме мисс Морган, о заботливом и тщательном воспитании Айрис и о том, как она была посвящена в тайны и чудеса откопанного Ромни Лоуэллом храма. Когда эта работа была закончена, правительство в награду пожаловало ему титул паши. Он извлек из-под земли настоящие сокровища, и Египет был признателен ему за это. Каирский музей получил большую часть сокровищ, но и Лоуэлл-паша не остался обойденным. Он и его дочь могли теперь позволить себе жить в роскоши и продолжать свои исследования.

И только в конце письма Лоуэлл-паша выразил сомнения в том, что он правильно воспитывал свою дочь.

«Я молю небо, чтобы она всегда была так же счастлива, как сейчас, и чтобы ей никогда не пришлось покидать Страну Тайн и Солнечного Света, но в один прекрасный день она достигнет совершеннолетия, и что же? Несмотря на то, что Египет и все, что с ним связано, глубоко укоренился в нас, настоящая ее родина – Англия. Айрис англичанка по рождению. Неужели я все-таки был неправ, держа ее в неведении относительно тех изменений, которые произошли в мире? О Элен, я пытался сдержать данное тебе слово, но иногда мне становится страшно за нашего ребенка!»

Стивен кончил читать и, подняв взгляд на Айрис, увидел, что она сильно побледнела, а в ее глазах появилось выражение растерянности и одиночества. Стивену стало жаль ее. У него даже мелькнула мысль, что будет преступлением пересаживать этот экзотический цветок на суровую каменистую почву – разве не была она частью древнего загадочного Египта?

Стивен понял, что ему первому придется нарушить молчание. Он встал и, чувствуя себя не в своей тарелке, подошел к ней. Удивительная история, которую он только что прочел Айрис, взволновала его до глубины души. Однако он знал, что ему надо оставить эмоции в стороне ради блага самой Айрис, потому что ей все равно рано или поздно придется столкнуться с реальностью.

– Теперь, я думаю, вы понимаете, почему вам нужно ехать в Англию, – мягко сказал он. – Когда вам исполнится двадцать один год, вы сможете расстаться с тетушкой, если пожелаете, и снова вернуться сюда.

Она сдавленно вскрикнула и вскочила на ноги, стиснув маленькие кулачки и подняв подбородок.

– Нет, нет, нет! Я не поеду! Вы не заставите меня! – воскликнула она дрожащим от волнения голосом.

– Моя дорогая Айрис, – начал он, – если вы позволите мне так вас называть. Я старше вас. Я понимаю, что творится у вас в душе, но все же прошу ради вашего отца…

– Даже ради него я не поеду, – резко перебила она. – О, уходите, пожалуйста! Я не хочу вас видеть! Я была так счастлива, пока не явились вы. Я никогда не позволю вам увезти меня из Египта!

Она замолчала, судорожно вздохнула и, повернувшись, стремительно выбежала из комнаты.

Стивен постоял, глядя ей вслед, затем снова присел на стул и налил себе вина. О Господи, подумал он, зачем я только взвалил на себя это бремя? Как вообще может простой человек справиться с этим буйным существом, с этой юной девушкой, совершенно ничего не знающей о современной жизни?

Однако, как ни странно, эти несколько часов, проведенных с дочерью Лоуэлла-паши, вселили в Стивена твердую решимость исполнить последнюю волю старика. Девушка безусловно нуждалась в защите и руководстве, и он просто обязан помочь ей. Лучшее, что он мог пока предпринять, это остаться здесь. После того, что он узнал, будет неудивительно, если заявится один из ее экстравагантных друзей и перенесет ее в какое-нибудь неведомое место, и больше о ней никто ничего не услышит. Кроме того, помимо растущей заинтересованности в судьбе Айрис, Стивен в принципе всегда стремился доводить до конца дело, за которое брался.

Следующим шагом, по его мнению, должно быть установление контакта с гувернанткой и попытка сделать ее своим союзником, но, черт возьми, – похоже, что это воплощение богини Изиды пользуется во дворце неограниченной властью, и будет нелегко рассматривать ее как «ребенка в глазах закона».

И потом еще была Элизабет…

Прошлой зимой в Каире на одном из приемов Стивен познакомился с Элизабет, единственной дочерью сэра Уильяма Мартина, мирового судьи, и теперь был с ней обручен.

Она казалась ему тогда замечательным образцом настоящей английской девушки – с пышными светлыми волосами, голубыми глазами и нежной матово-бледной кожей. Она так же, как и он, умела держать себя в свете, до тонкостей знала этикет, а кроме того, ее мать имела далеко идущие планы в отношении своей дочери. С легкой улыбкой Стивен припомнил сейчас, как хитро леди Мартин направляла события, приведшие его к помолвке в минувшее Рождество. В романтической обстановке званого вечера, при лунном свете, у древних пирамид Стивен, давно готовый к любви, поверил, что Элизабет и есть та девушка, которую он так долго искал.

Она вернулась в Англию с обручальным кольцом на пальце. В то время Стивен был чрезвычайно доволен этим обстоятельством, и они решили осенью сыграть свадьбу. Более того, они сошлись на том, что если он из-за своей работы не сможет покинуть Египет, то Элизабет могла бы приехать к нему, и они поженились бы в Каире.

Все всех устраивало и, как это обычно бывало в жизни Стивена, он не встретил практически никаких препятствий. Он всегда был везунчиком. Стивен имел достаточно широкий круг друзей и, хотя до Элизабет он всерьез никем не увлекался, в прошлом у него была парочка пикантных приключений. И все же каждый раз при мысли об Элизабет у него возникало беспокойство, что ему будет трудно зажить размеренной семейной жизнью, что этот брак положит конец свободному и полному приключений существованию, которым он привык наслаждаться с тех пор, как после окончания Оксфорда вступил в дипломатический корпус.

Интересно, что бы подумала леди Мартин, узнав, что он сейчас во дворце из сказок «Тысячи и одной ночи» прилагает все усилия к спасению прекрасной Айрис? Вряд ли ей это понравилось бы, как, впрочем, и Элизабет. Но он взялся за это, и обратного пути быть не могло. Стивен еще какое-то время сидел, задумчиво перелистывая послание Лоуэлла-паши, затем поднялся и увидел, что Айрис вернулась в комнату.

Ей удалось взять себя в руки. Ни в выражении ее лица, ни в том, как она себя сейчас держала, не было видно и следа былых переживаний.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы приехали и передали мне послание моего отца, – холодно сказала она. – Однако я хочу, чтобы вы поняли: ваше дальнейшее пребывание здесь бессмысленно. Я все хорошо обдумала. Я всегда повиновалась своему отцу, но на этот раз я поступлю по-своему. Я остаюсь в Египте.

Глаза Стивена сузились. Он подошел к ней ближе, взглянул на ее гордое юное лицо и, чувствуя, что его сердце стало биться чаще, произнес:

– Но я тоже решил, что вы поедете в Англию. И первое, что я хочу сделать, это поговорить с мисс Морган.

Айрис смотрела на него, не веря своим ушам. Никто еще не смел перечить ей.

– Если вы продолжаете упорствовать, – сказала она, – то вы вообще не увидите мисс Морган.

– Перестаньте, – сказал он, устало улыбнувшись. – Не надо все усложнять.

Тут она не выдержала – горячая кровь бросилась ей в голову.

– Я прикажу вышвырнуть вас вон!

Он издал короткий смешок. Он тоже был выведен из себя.

– Вам еще предстоит многому научиться, дитя мое, – сказал он. – Мы живем не при Тридцатой династии фараонов, уверяю вас. Сейчас на дворе 1947-й год, и вам давно пора знать, что вышвыривать людей из дома – просто дикость и дурной тон.

Потеряв дар речи, Айрис смотрела на него широко раскрытыми глазами, ловя ртом воздух. Слезы бессильной ярости блестели на ее длинных густых ресницах. Не может быть, подумала она, чтобы какой-то посторонний смел так с ней разговаривать!

– Я ненавижу тебя, Стивен Делтри! – закричала она.

Он не ответил, а только слегка покачал головой. Он смотрел на ее алый чувственный рот, на то, как она судорожно сжимает и разжимает изящные пальцы, и у него возникло невероятное ощущение, что в общем-то не так уж сложно забыть о реальности, растворившись в очаровании этой удивительной женщины. В его рассудительном мозгу мелькнула мысль: «А что, если бы она сказала «я люблю тебя» вместо «я ненавижу тебя» с такой же страстью и решимостью? Это было бы не менее убедительно!»

Он стоял в полной тишине, и лишь снаружи, в раскаленном воздухе наступившего вечера, белые павлины звали друг друга хриплыми тревожными голосами.

Глава четвертая

Стивена вывело из магического транса появление юного Пилака. Айрис вновь приняла невозмутимый вид и с королевским достоинством спросила слугу, что ему нужно. Стивен знал арабский лишь на разговорном уровне, однако понял, что гувернантка мисс Морган хотела бы видеть леди Айрис.

Юноша удалился. Айрис вновь повернулась к Стивену.

– У моей гувернантки сильная лихорадка. С вашего разрешения я пойду ее проведать, – сказала она.

Стивену было не так-то просто вновь обрести спокойное расположение духа. Только что он пережил момент невольного искушения красотой девушки и ее сильного характера. Это было как вызов с ее стороны, а Стивен не привык оставлять вызов без ответа.

Он достал портсигар и задумчиво посмотрел на Айрис.

– Я надеюсь, вы еще вернетесь поговорить со мной, – сказал он. – Не надо относиться ко мне с ненавистью. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания сделать вас несчастной. В конце концов я для вас совершенно посторонний человек. Я понимаю ваше недовольство тем, что вмешиваюсь в ваши личные дела. Конечно, для меня было бы гораздо легче выкинуть все это из головы и уехать. Но ваш отец настаивал на том, чтобы я выполнил его предписания, и я дал ему слово. Попытайтесь это понять и не держите зла лично на меня.

Ее огромные лучистые глаза слегка расширились, она слушала его с удивлением, и надменное выражение ее лица смягчилось.

В глубине души Айрис была признательна Стивену Делтри, как была бы признательна любому, кто облегчил последние часы ее отца. Ей хотелось расспросить Стивена о путешествии в Анкару. Но она все еще была в страхе от того, что ее собираются увезти из дома.

Она снова и снова мысленно возвращалась к рассказу о своих родителях. Среди прочих подробностей один факт для нее был прост и ясен: Англия убила ее мать. Она умерла вдали от света и тепла дорогого ее сердцу Египта, и Айрис не могла отделаться от предчувствия, что с ней самой произойдет какая-нибудь беда, если она окажется в Англии. Все, что она ценила и понимала, было здесь, у вод великого Нила.

Однако у нее действительно не было никаких причин испытывать вражду к Стивену Делтри, и ей было немного стыдно за недавнюю вспышку гнева. Стивен не был похож ни на одного из знакомых ей мужчин. Михайло, единственный европеец, которого она до этого знала, был готов по первому приказанию умереть за нее. Пожилые друзья отца всегда относились к ней с благоговением. Тем более она была шокирована, что молодой англичанин обращался с ней как с непослушным ребенком. Для нее было совершенно непривычным видеть удивленное, слегка насмешливое выражение, иногда проскальзывающее во взгляде серых глаз Стивена. Но глаза у него были красивые, этого нельзя отрицать.

Хотя характер у Айрис был трудным, она могла быть великодушной и в душе ее жило стремление маленькой девочки к веселью, радости, смеху, к более откровенному общению.

Когда она снова обратилась к Стивену, в ее голосе больше не было злости.

– Я попытаюсь понять, – сказала она. – Прошу вас, Стивен Делтри, оставайтесь во дворце в качестве моего гостя.

Стивен был просто очарован переменой в ее тоне. Настроение этой молодой особы было непредсказуемо. Он даже был готов поклясться, что заметил некое подобие улыбки, тронувшей уголки ее изящных чувственных губ.

Но тут Айрис добавила фразу, которая с быстротой молнии разрушила все надежды Стивена на то, что с ней можно договориться по-хорошему.

– Только будет намного лучше, – сказала она своим мелодичным голосом, – если вы примете как неизбежность тот факт, что я не покину свой дом в Египте. А теперь, пожалуйста, следуйте за слугой. Он покажет вам вашу комнату. Ужин в девять часов на террасе.

Стивен стоял, все еще сжимая в руке портсигар, который так и не успел открыть, и провожая взглядом слугу в белом, направившегося к выходу из комнаты. Молодая леди знает, как отдавать приказы, невесело подумал он. Но о том, чтобы спросить, чего хочет он сам, она и не подумала спросить. Обстановка в этом доме была необычной, и Стивену потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что он должен написать письмо Элизабет… Элизабет!.. Стивена совершенно не волновало, что его невеста находится далеко от него. Среди этой экзотики для нее, такой жизнерадостной, спортивной, современной, просто нет места… Можно себе представить, как бы она прокомментировала Айрис! Вся история ей, скорее всего, показалась бы забавной шуткой.

Махдулис проводил Стивена в его комнату. Так и не прикурив сигареты, хотя он сейчас сильно в ней нуждался, Стивен прошел по роскошному дому с высокими сводчатыми потолками, украшенными богатой резьбой и изысканным орнаментом; с мраморными ступенями и мавританскими занавесями; гобеленами и коврами ручной работы. Среди всего этого великолепия он просто не мог заставить себя думать о Элизабет.

Сейчас ему казалось нелепым, что он когда-то любил ее и всерьез думал о ней как о своей будущей жене. Тем не менее Стивен не мог себе простить такую резкую перемену в своих чувствах только из-за того, что встретил Айрис Лоуэлл.

Его провели в роскошные апартаменты, состоящие из нескольких комнат с широким балконом, с которого открывался вид на сады и реку. Его багаж уже прибыл. Махдулис спросил у него ключи от чемоданов. Стивен отдал ему ключи, а сам прошел на балкон. Он долго стоял, облокотившись на перила, курил и размышлял, сколько времени займет его миссия и как скоро он сможет вернуться в Каир.

Хорошо, что в его распоряжении двухнедельный отпуск. Работа была для Стивена важнее всего, и он не мог позволить даже этому захватывающему приключению помешать ему выполнять служебный долг.

Он должен написать Элизабет. В своем последнем письме она упрекала Стивена за то, что в последнее время он редко пишет. А Элизабет ждала, что он скажет, когда она сможет к нему приехать, чтобы начать строить свой семейный очаг. Еще по меньшей мере год ему предстояло здесь работать.

Но письмо Стивен так и не написал.

Охваченный каким-то странным возбуждением, Стивен принял ванну и переоделся к ужину, надев белый пиджак, который приготовил для него Махдулис. Стивена почему-то волновал вопрос, будут ли они с Айрис ужинать наедине.

В это время Айрис в другом крыле дворца сидела у постели мисс Морган. Она не спешила с переодеванием; она вообще в данный момент не помнила о том, что назначила ужин на девять часов. У Айрис отсутствовало чувство времени. Время ничего не значило для нее; она не принадлежала к современному миру, управляемому расписаниями, часовыми механизмами – тщетными усилиями человека победить само время.

С печальным лицом, похожая скорее на грустного ребенка, чем на молодую королеву, она беседовала со своей старой гувернанткой.

– Понимаешь, Морга, – говорила она, обращаясь к гувернантке, которая была ей ближе всех в этом доме, и называя ее своим, специально придуманным именем, – я знаю, что этот Стивен Делтри пытается выполнить предписание отца, но я не могу… Никто меня не заставит покинуть все это, – она повела рукой вокруг себя, – и жить с тетей в Лондоне, со всякими родственниками, которые будут понимать меня не больше, чем я их. Ведь ты поддержишь меня, правда, Морга? Ты ведь встретишься с мистером Делтри и скажешь ему, что я не могу ехать?

Кэролайн Морган ответила не сразу. Полулежа в постели, обложенная подушками, стараясь не шевелить головой, все еще раскалывающейся после сильного приступа малярии, она очень беспокоилась о будущем своей подопечной. Известие о кончине паши потрясло ее – она всегда испытывала к господину Лоуэллу глубокое уважение. Она также знала, каким ударом это явилось для Айрис.

В то же время мисс Морган со страхом думала о том, что им придется переехать в Англию. Она понимала, насколько болезненно это будет для Айрис. Даже ей самой будет нелегко на это пойти, хотя она уже немолода. Она тоже привыкла к Египту и полюбила его. Вначале все здесь казалось ей слишком необычным и даже нелепым и в частности то, что Айрис ограждают от внешнего мира. Разумеется, мисс Морган отдавала себе отчет, что Лоуэлл-паша несколько эксцентричен в вопросах, касающихся его дочери. Но представить Айрис в Лондоне, в мире, совершенно чуждом ей, о котором она не имеет ни малейшего представления! При одной мысли об этом у Кэролайн Морган резко упало настроение, и закололо в груди. Для нее самой тоже все будет кончено. Ей назначат небольшую пенсию, возможно, она будет сидеть долгими вечерами перед неровным пламенем газовой плиты где-нибудь в отеле «Бейсуотер»… Она содрогнулась, представив себе эту картину.

И тем не менее мисс Морган, всегда стараясь в точности исполнять распоряжения хозяина, не намеревалась отступать от своих принципов и на этот раз.

Ее размышления были прерваны Айрис.

– Я не хочу ехать, Морга. О Морга, не дай ему увезти меня!

Изборожденное морщинами лицо старой гувернантки смягчилось от сострадания к своей любимице. Она ласково положила руку на голову девушки, увенчанную тяжелыми кольцами блестящих черных волос.

– Мне кажется, тебе необходимо ехать, дитя мое. Ты слишком долго жила вдали от людей. Я всегда считала это неразумным, но твой отец понял свою ошибку только в последний момент. Существует совершенно другой мир, Айрис. Ты видела фотографии, краем глаза могла что-то заметить в Каире и Александрии. Лондон – это одна из самых жизненно важных точек мира. Там ты родилась. У тебя английское происхождение, моя дорогая. А вскоре ты достигнешь совершеннолетия, и не за горами тот день, когда ты захочешь выйти замуж. И за кого, как не за англичанина? А пока ты остаешься здесь, в этой обстановке, ты не готова для брака и не сможешь занять подобающее тебе место в обществе.

Щеки Айрис порозовели.

– Из всего того, что я слышала и видела, я отказываюсь считать его не то что более цивилизованным, а хотя бы таким же, как тот мир, в котором жил мой отец и продолжаю жить я! – воскликнула она. – Не было цивилизации более высокой, чем цивилизация фараонов. Какая современная архитектура может сравниться с величественным Храмом Изиды? Могу ли я жить в Лондоне в современном доме, который был бы похож на мой дворец? Нет и еще раз нет! Если это правда, что здесь я не живу, а только сплю и вижу сны – пусть! Я не хочу просыпаться! Морга, оставайся здесь со мной. Давай отошлем этого англичанина.

Кэролайн Морган, несмотря на искушение пожалеть воспитанницу и поддаться соблазну, чувствовала своим долгом убедить Айрис выполнить волю отца. Она принялась расписывать Лондон и те возможности, которые он открывает перед красивой богатой молодой женщиной. Она снова и снова затрагивала тему возможного замужества.

Айрис слушала старую гувернантку, и ей становилось не по себе. Замужество… Эта тема лишь мельком проскальзывала в ее беседах с отцом. А теперь, когда ее вынуждают думать об этом, она с трепетом заглядывает в будущее, и ей становится еще более страшно расставаться с жизнью, которая была ей так хорошо знакома и во всем ее устраивала. Она просто не могла себе представить, что будет в близких отношениях с кем-то, особенно если он не любит и не понимает Египет.

Неизбежно ее мысли обратились к принцу Юзреву, к Михайло, первому молодому человеку, глядевшему на нее с открытым восхищением и едва скрываемой страстью. Интересно, смогла бы она выйти замуж за такого человека? Это бы решило все проблемы, она смогла бы остаться здесь. Михайло бы ее никуда не отпустил. Айрис видела, какой ужас был написан у него на лице при одной только мысли об ее отъезде.

Но ведь нужно любить человека, за которого выходишь замуж, продолжала размышлять Айрис. Для того, чтобы быть хорошей женой, женщине необходимо посвятить всю себя любви к своему избраннику, наподобие древних жриц, для которых малейшее нарушение обета означало позор и бесчестье.

Она решила поведать о своих размышлениях старой гувернантке.

– Я никого не люблю, – просто сказала она. – Следовательно, я не могу всерьез думать о замужестве.

Мисс Морган тяжело вздохнула. Айрис была серьезной и цельной натурой – слишком серьезной для ее возраста. И тем не менее в эмоциональном плане она была совершенно незрелой. Самый заурядный флирт приведет ее в ужас. Мисс Морган боялась даже подумать, какие еще неприятные последствия будет иметь смерть паши. Интересно, подумала она, осознает ли мистер Делтри, какую ношу он взвалил себе на плечи?

Наконец Айрис ушла от своей старой воспитательницы. Они так и не пришли к обоюдному согласию. Будущее обеим рисовалось в самых мрачных красках. Айрис поняла, что ее дорогая Морга на стороне человека, который приехал увезти ее из Египта.

Оставался только один человек, который ее понимал. Это был Михайло. Она почувствовала внезапное желание его увидеть. Она пошлет за ним. Он приедет, и она даст ему возможность поговорить со Стивеном Делтри. Она пошлет к нему Пилака с запиской, чтобы Михайло пришел позже вечером.