Текст книги "Метаморфоза(СИ)"

Автор книги: Денис Николаевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Поменяв позы в которых находились последние минуты, непрерывно промаргивая застывшие в трансовом оцепенение глаза, бойцы подкрались к краю крыши. Выглянули вниз. В этот момент из окна расположенной ниже и левее квартиры пытался выпасть человек. Он брыкался и рвался – в темноте плохо различались детали – и в итоге отцепился от удерживающих его рук, свалился туда, где неподвижным пятном темнел предыдущий самоубийца. В квартире раздались выстрелы и мат, после чего все смолкло.

– Что это было? – Николай испуганно посмотрел на Виктора. – То, о чем я думаю?

– Да. Те, кого они подчинили выпрыгнули.

– А стрельба?

– Не знаю. – Виктор помотал головой. – Скорее всего, кого-то заставили стрелять в своих. Как с нами в деревне, помнишь? Что-то там произошло, – подвел он философский итог своим размышлениям.

– Мужики, я понимаю, что все это дико интересно, но мне кажется, что пора уходить. – Видя, что на него смотрят удивленно, если не сказать ошарашено, Жека продолжил. – У меня есть предложение. Когда мы побывали в этом, – он махнул головой в сторону зарослей, – я узнал, что он боится насекомых.

– Ну да, было такое, – припомнил Виктор.

– Вот. Он сидит там в кустах и думает о том, что его могут укусить, заползти за шиворот. Поэтому он даже не лежит, как надо бы, а именно сидит.

– Ээ... Я не обратил на это такого внимая. – Виктор, как и Николай, выглядел озадаченным.

– Смотри, эмоции мы чувствуем, так?

– Так.

– Любые. Но нам сейчас интересны именно негативные. Страх, враждебность каждый из нас чувствует, значит почувствует и он. Ему, типа, будет не по себе. Так?

– Ну так. Не тяни кота за яйца!

– Надо попробовать не на разум давить – тут нас все равно его защитники обломают, самим бы отбиться – а на исходящие от него эмоции. Надо заставить его сильно бояться и убежать.

– Подожди. Допустим, ты заставишь его сильно бояться. А почему ты решил, что он убежит?

– А потому что он уже жалел, что не убежал из кустов раньше, пока мы не напали.

Повисла тишина. Каждый обдумывал предложение. Прервал ее капитан.

– Если у вас получится, то мы сможем уйти. Надо только спуститься на нижние этажи...

Убрав рюкзаки с крышки люка, они осторожно спустились на лестничную площадку. Временно оставив ценный груз наверху, прикрывая друг друга, стали опускаться ниже. На третьем этаже остановились, не рискуя идти дальше. Квартирные двери вряд ли будут открыты. Придется ломать замок и шуметь. А в этом случае, чем выше от первого этажа – тем лучше. Оставив на разведанной площадке Жеку, Николай с Виктором вернулись за рюкзаками.

– Все закрыто. Вот эта дверь выходит на нужную сторону и вроде бы хлипкая. – Жека указал в сторону, когда вернулись напарники.

Дверь состояла из реек, покрывавших неизвестную основу и, действительно, казалась старой и непрочной даже в темноте. Чуть выше дверного глазка висел номер – сорок два. Они внимательно обследовали замок и пришли к выводу, что тихо его не открыть. Никаких пригодных для взлома инструментов с собой не было, не ножом же ковырять.

– Зато открывается она внутрь. Это, конечно, не по-русски, но нам на руку. Делаем так, – капитан сбросил рюкзак, – Мы с Витьком плечо к плечу, а ты Жек позади нас обнимешь. Разбежимся сколько места есть и саданем. Должна вылететь.

Дверь и в самом деле вылетела, глухо ударившись о стену. В коридоре что-то упало и звякнуло, на этом опасные звуки прекратились. В нос ударила удушливая вонь гниющего мяса.

– Еб твою... – капитан быстро натянул на нос воротник куртки. – Там кто-то ласты склеил.

Квартира оказалась двухкомнатной, с узким коридором, кухонькой и тесными спальнями. В одной из них, в засохшей темной луже лежал труп женщины. А чуть выше, на диване, скорчилось маленькое тельце, укрытое одеялами.

Друзья выбежали на лестничную площадку, захлопнув за собой дверь.

– Вены себе вскрыла... – Озвучил Жека общие мысли, переводя дух. – Сколько же они там лежат?

– Да какая теперь разница? Куртка и ботинки есть мужские, а третьего трупа нет. Видно муж пропал. Может за едой пошел и не вернулся... – Виктор помотал головой, обдумывая судьбу несчастной семьи.

– Слыш, забыли об этом. У нас дело есть, а то сами там ляжем. Рядом мля. Плохо воды нет – тряпку смочить. Да и хер с ней, нам не жить там. Если у вас получится, то выйдем на балкон. Только открывать осторожно, чтобы не скрипело сильно! А вот как слазить будем, это на месте определимся. Ну что, готовы? – Капитан повернул голову и посмотрел в окно, выделяющееся на темном фоне лестничной площадки. На горизонте заметно посветлело. Близился рассвет. – Тогда начинайте.

Они еще раз соединили свою волю в едином стремлении защититься, обезопаситься. На этот раз капитан уже знал, что надо делать и сразу включился в работу.

Во-первых, совершая любые ментальные действия, они возмущали общий фон. Это обстоятельство, в свою очередь, повышало риск быть обнаруженными противодействующей группой. При таком раскладе иметь сильную защиту не казалось лишней затеей, хотя они и планировали все сделать тихо, не посягая на свободу воли объекта. А кроме того, никто из бойцов пока не знал иного способа работать сообща. Только от обороны, позволяющей объединить ресурсы.

Едва сложившись, объединенная воля приподняла свою защиту. Уверенно, имея опыт, сформировала облако внимания. Легко и мягко расширившись, – бойцы и сами не понимали, как назвать то направление, в котором действовали, и было ли оно вообще – внимание почти сразу выявило интересующего их наблюдателя. Он находился на прежнем месте, если можно было так сказать. От него исходила полноценная эмоциональная гамма. В ней можно было выявить долю ощущения безопасности и облегчения. Скорее всего, решили бойцы, оно связанно с незримым присутствием где-то поблизости ТС-группы. Но в то же время безопасность и облегчение перебивались более сильным чувством страха и отвращения. Причем эти негативные чувства были более сильными, такими, которые одолевают в данный момент. Каким образом вся эта мешанина противоречивых эмоций может присутствовать в душе, никто решительно не понимал. Да и не было времени задумываться над этим вопросом. Основываясь на полученном ранее знании, Жека стал формировать зрительные образы.

Припомнив виденные в счастливом прошлом фотографии, он визуализировал большого паука. Яркого желто-зеленого цвета, размером с кулак. С обеих сторон насекомое имело по четыре черных лапы. Были они волосатыми, как весь паук, с шипами на концах. Часто перебирая ими, опасное насекомое все ближе и ближе подползало к сидящему в высокой траве человеку. Вот оно коснулось голой кожи на ноге, вызывая ощущение щекотки, поползло выше – туда где бугрилась напряженная икроножная мышца. Острые шипы зацепились за тонкую кожу, удерживая паука на ноге, а зубы воткнулись глубоко под нее...

Раздался противный звук разрывающейся плоти. Резкий и хрустящий. Жека отвлекся на мгновение и понял, что звуковое воспоминание вызвано Николаем. В это же время Виктор изо всех сил пытался заново испытать болевое ощущение. Когда-то давно он сильно ударился ногой о железную трубу, под корень сорвав ноготь на среднем пальце ноги...

Помощь друзей оказалось кстати, сам Жека почувствовал, как по позвоночнику пробежала неприятная ржавая дрожь и продолжил.

Яд пущенный в рану разъедал, разрушал ее. Начался стремительный процесс гниения. Рана на глазах разрасталась, кожа кровоточила и, срываемая острыми лапами, повисала по краям. Под ней показалось красное мясо и что-то белесое. С равным успехом так могла выглядеть и кость и сухожилия. Паук завозился, устраиваясь удобнее, глубже и глубже проникая в плоть. На поверхности оставалась лишь верхняя часть его экзоскелета, перемазанного смешанной с гноем кровью. Вот последняя лапа с усилием согнулась и скрылась в красно-желтом гнойном месиве. Теперь лишь крупный шевелящийся бугорок напоминал о случившимся. Стекая по ноге, из раны сочилась вонючая жидкость...

Они сами были подобны паукам, которые плели паутину вокруг жертвы, обворачивая ее коконом, лишая свежего воздуха. Только вместо паутины были эмоции. Эмоции, вызванные силой воображения. Воспоминания, извлеченные из глубин памяти. Эмоции концентрировались и бурлили вокруг и без того испуганной жертвы. Человек не чувствовал постороннего присутствия, но его охватывал всепоглощающий страх. Еще минуту назад он казался терпимым, а теперь заставлял вскочить и убежать не разбирая дороги. Убежать куда угодно, лишь бы подальше от этих густых и темных зарослей. Сдерживало страх только одно – еще больший страх перед наказанием. Возможно, и даже скорее всего, часовой справился бы с собой. Ведь это был первый смелый опыт подобного рода на счету группы. Но все решила случайность.

Как зачастую бывает, ближе к утру поднялся ветер. Он теребил и дергал растения, играл с листьями. Один из крупных ворсистых листов чуть коснулся оголенной шеи наблюдателя. Нет, он не побежал, бросив оружие. Но быстро встав и отряхнувшись, осторожно пошел прочь. Подальше от страшного места, туда, где не было растительности. Поглядывая в сторону своего напарника, расположенного в пятидесяти метрах правее, он скрытно отошел от стены и вышел на чистую местность. С новой позиции ему было очень плохо видно окна и балконы, но он рассудил, что вероятность прорыва через его участок не велика. А кроме того, он в любом случае услышит любого человека, передвигающегося в кустах. Тот факт, что его самого напарник не слышал, ничуть не смутил. Прошло несколько минут. Человек, не застигнутый за проступком сразу, на месте, постепенно успокоился и хвалил себя за находчивость.

Жека гордо взглянул на своих товарищей. Того, что произошло на улице они не видели. Но знали наверняка, что наблюдатель ушел.

– Пошли?

Молча ухватив рюкзаки, группа вошла в квартиру. На полу, кроме гниющего тела валялось много хлама. Преимущественно пустая посуда. Осторожно переступая через все это, они подошли к балкону.

Виктор осторожно, по миллиметру, начал открывать дверь. Его ждали с нетерпеньем, изредка и неглубоко вдыхая через ткань воротников вонючий воздух. Наконец, дверь была открыта полностью, и в комнату ворвался свежий ветерок.

Балкон к везению и радости беглецов, оказался основательным. Не распространенный шифер в оправе из металлических прутьев, а бетонные плиты. На этой стороне было еще достаточно темно, для задуманного. Высокие тополя и ивы и западная сторона не способствовали быстрому рассвету. Однако времени оставалось мало.

– Спускаемся с торца балкона. Чтобы минимально мелькать перед возможными взглядами. Первый я. Проверяю квартиру и балкон, если все нормально – дерну за нитку. Вот эту, – капитан достал из рюкзака моток лески, прихваченной из магазина. – После этого вы опускаете мне рюкзаки и слезаете сами. Если я нарываюсь в квартире – уходите.

Никто не стал ему возражать, прекрасно осознавая расклад сил.

Капитан подошел к стенке балкона и перегнулся, заглядывая в низ. Слезать было тяжело. Крепкие и глухие стенки почти не имели выступов. Только в основании половой плиты по всему внешнему периметру проходила несуразная ступень, очень неудобная с точки зрения спуска.

– Да что за непруха сегодня! – Еле слышно воскликнул Николай. – Заходите! Быстрее, быстрее!

Еще некоторое время им пришлось дышать трупной вонью. Собрав все имеющиеся в квартире шторы и покрывала, они связали крепкую веревку и во второй раз вышли на балкон. Обвязав капитана вокруг талии, Виктор с Жекой уселись на плиту и уперлись ногами в стену. Николай аккуратно перелез через ограждение. Мало по малу отпуская импровизированную веревку, друзья спускали капитана, ожидая пока пропадет усилие. Это будет значить, что Николай обрел опору. Но тряпки остановились, а тяжесть не проходила. Узел, удерживающий вместе покрывало и штору уперся в острый край и не пускал дальше. Чертыхаясь, с пола приподнялся Жека и дернул веревку вверх, перекидывая узел через край. Вскоре Николай был спущен. Последовало несколько томительных минут, после чего спущенная леска слабо натянулась.

Следующим спускался легкий Жека. До узла все шло нормально, Виктор осторожно стравливал длину. Но на узле все снова застопорилось. Как не пытался он дергать свой конец, узел никак не хотел перепрыгивать через край. Совсем отчаявшись – силы быстро уходили – он собрался пнуть веревку вверх одной ногой, совсем ни будучи уверенным в успехе. Но в это время задержку заметил капитан. Быстро сориентировавшись, он схватил пятку Евгения, прислонил ее к стене дома и создал упор из рук. Жека, получив опору, помог себе руками и ослабил натяжение, после чего узел легко заскользил вниз.

Спустив рюкзаки, Виктор привязал веревку к комнатной батарее, расположенной около выхода на балкон и быстро спустился. Отыскав подходящие тряпки на втором этаже, они еще раз связали веревку. Спускаясь на всю длину, повисая на вытянутых руках, один за другим спрыгнули с метровой высоты Николай и Евгений. Разгулявшийся ветер, шелест листьев и расстояние не позволили наблюдателю что-либо услышать. Поймав на растянутую куртку все рюкзаки, стали ждать Виктора. Тот быстро перемахнув через стенку балкона, стал осторожно перебирать руками, когда из-за угла показался свет фар. Быстро прикинув, что автомобиль едет именно на эту сторону дома, а фары осветят блеклые сумерки, Виктор отпустил руки и прыгнул. В следующую секунду луч света осветил то место, где болтались связанные тряпки и пропал. Но тут же вслед за ним появилось еще три машины.

Никто не поднимал панику. Колонна доехала до арки и скрылась в ней. Хлопнули двери, раздались громкие голоса, смех.

Затаившиеся перед стеной высоких зарослей друзья подползли к неподвижно лежащему Виктору. Послышалось тихое, но яростное шипение и мат.

– Нога! Пля...

Капитан разрезал шнурки армейского ботинка и стянул его со ступни. Виктор еще интенсивнее зашипел. Высота и большой вес взяли свое. Опухший голеностопный сустав был смещен в сторону относительно нормального положения.

– Вывих... Или перелом. Что делать?

– Фуф, фуф! – Перевел дух Виктор. – Все потом. Надо уходить, я потерплю.

Общими усилиями Виктора взвалили на спину Николаю. Сгибаясь под тяжестью, капитан пошел вслед за Жекой, который осматривал и очищал путь от веток и камней. Жека же, после разведки ближайшего пути, возвращался за рюкзаками и догонял Николая, который насколько это возможно с ношей на спине отдыхал, привалившись к стене. От дома они отошли довольно быстро и относительно спокойно. От наблюдателя справа их скрывал угол, а левый отошел далеко и, похоже, не собирался возвращаться на прежнее место. По пути наткнулись на стихийную мусорную свалку. Быстро посовещавшись, спрятали в ней рюкзаки, завалив строительными отходами.

Выбравшись из зарослей на обочину городской дороги, они осмотрелись. Быстрым рывком Жека перебежал полотно и упал под кочкой, изготовившись для стрельбы. Но все было тихо. Обливаясь потом, капитан потащился следом. Только перейдя дорогу, он позволил себе тяжело опуститься на землю.

– Ты... еб твою.. в прошлой жизни был змеей. – Отреагировал Николай на смачное шипение со стороны Виктора. – Удавом мля, с пол тонны весом...

Так, помогая друг другу и разведывая путь на короткие дистанции, они двигались, все дальше и дальше уходя от опасного места.

Покинуть город до рассвета так и не удалось.

Заалел горизонт на востоке. Теперь даже в тени домов было довольно светло и, следовательно, опасно. Отойдя от блокированного бандитами дома на приличное расстояние, группа остановилась у пятиэтажного дома старой советской постройки. Осторожно войдя в подъезд и осмотревшись, бойцы поднялись на последний этаж. Николай, валившийся с ног от усталости, тут же опустил Виктора на ступеньки и сел сам. Жека принялся осматривать квартирные двери.

– Стучать? – Прошептал он, адресуя вопрос капитану.

Тот отрицательно покачал головой:

– А если там не настолько вежливые интеллигенты? Шмальнут из обреза через дверь и будет у тебя скворечник в грудной клетке. Скажем дружно – на хер нужно. Отошли мы далеко, выстрелов слышно не будет. Пошумим. Ты становишься вон там, – он показал место – и расстреливаешь замок. А я крою выход вот отсюда.

Все приготовились.

По уверенному кивку капитана, Жека разрядил в замок длинную очередь. Казалось, что грохот был слышен во всем городе. Лестничную клетку заволокло отработанными пороховыми газами, запершило во рту.

– Давай!

Жека потянул за ручку и распахнул дверь.

Повеяло свежим воздухом. Дым стал быстро затягиваться в квартиру, увлекаемый легким сквозняком. Где-то в глубине квартиры зашевелились занавески, напоминая о мирном, спокойном времени. Больше никаких звуков не было. Никто не выскочил в коридор, не направил оружия на незваных гостей.

Медленно войдя в квартиру, капитан подошел к первому межкомнатному дверному проему. Присел на колено и быстро заглянул в спальню.

Пусто.

Позади него, прижавшись к стене, стоял Жека. А уже их обоих прикрывал Виктор, привалившийся к косяку входной двери. Внимательно обшарив все объемные места и убедившись, что квартира брошена, группа расслабилась.

– Мужики, теперь надо моей ногой заняться. – На лбу у Виктора выступали крупные капли пота, а опухший сустав побагровел. – Там вывих. Скорее всего, с растяжением или частичным разрывом связок. Надо вправлять. И быстрее. Уже около полутора часов прошло. Чем быстрее вправить – тем лучше.

– Жесть. Ты знаешь, как это делается? – Жеку передернуло.

– Знаю.

Виктор поперек улегся на аккуратно застеленной кровати и принялся раздавать указания.

– Колян, найди какой-нибудь шарф или просто длинную тряпку. Только, чтобы сильный рывок выдержала. Ага, эта подойдет, – одобрил он предложенную вещь. – Дай мне.

Согнув ногу в колене и подтянув ее к животу, перекинул тряпку через бедро и подал свободные концы Жеке, вставшему со стороны головы.

– Жека, держишь сильно – так, чтобы не вырвалось из рук. Я могу сам ногой дернуть. Не знаю, как будет... в первый раз пля. Колян. Плавно, но сильно тянешь ступню на себя. В теории там быстро должно что-то вытянуться и, щелкнув, стать на место. Ты это сразу почувствуешь. Только не еби вола.

Он сглотнул пересохшим ртом, протянул руку и вытащил из-под одеяла белоснежную подушку. Закусив уголок, уткнулся в нее лицом. Кивнул. В следующую секунду в ноге прострелила сильная и резкая боль, он против воли попытался выпрямить ногу, ослабляя тянущее усилие. И это удалось. Глубоко вдыхая, Виктор отбросил подушку и сквозь слезы удивленно взглянул на друзей. Они отпустили ногу и смотрели на него с любопытством.

– Ну как?

– Болит! Щелкнула?!

Капитан утвердительно кивнул головой...

Прикинув график дежурства, Николай лег спать, удобно расположившись на роскошном диване в большой комнате. Вообще, квартира принадлежала весьма обеспеченным хозяевам. Много бытовой, аудио и видео техники по последнему слову. Дорогая мебель и красивый ремонт.

Виктор заснул почти сразу после варварских манипуляций, как назвал их Жека. Сказать, что они были лечебными никто не решался. Сам Жека вышел на лестницу и уселся на ступеньках – первый в очереди на дежурство. Примерно в обед, ориентируясь по солнцу, разбудил Николая. Спать хотелось сильно, но еще больше хотелось пить. Жажда уже давно мучила всех троих, но воды взять было решительно негде. В первый раз они встали на место жителей обреченного города. Квартиру обшарили еще перед сном и не нашли ничего съедобного и способного утолить жажду. Но Жека, озаренный догадкой, быстро прошел в санузел. Мельком глянув на полностью высохший унитаз, приподнял крышку сливного бочка и... увидел небольшой сверток и сухую сантехнику. Разочарованно вытянув сверток, разорвал пакет. Избавился от резинки и уставился на внушительную пачку стодолларовых купюр.

– Иди уже спать. За сутки без воды не помрешь, – Николай стоял за спиной и с интересом наблюдал. В глазах было заметно разочарование.

Виктора разбудили вечером, когда солнце опускалось к горизонту. Нога болела, но боль была терпимой. Опухоль заметно спала, хотя до обычного состояния было еще далеко. Он сел перед дверью и прислушался к доносившимся с улицы звукам.

День прошел спокойно. Никто не потревожил и не нарушил отдыха. Небо сильно потемнело, когда Виктор разбудил друзей. Быстро собравшись, они покинули гостеприимную квартиру и отправились к спрятанному УАЗу, до которого было не так уж и далеко. Через три часа относительно спокойной дороги были на месте. Первым делом Николай достал свою фляжку и с наслаждением сделал несколько мелких глотков. Передал Виктору. Вода быстро кончилась, но по несколько глотков досталось каждому. Теперь Жеке вместе с капитаном предстояло возвращение к спрятанным рюкзакам, а Виктору ночное дежурство. Но лимит на невезение закончился и под утро среди кустов показались возвращающиеся с поклажей бойцы. А еще через полтора часа вся группа отсыпалась в заброшенном доме под присмотром радостных родителей.

Враг кружил рядом, как ворон.

Нет, подумал Сергей, не как ворон. Враг походил на орла. Он чувствовал себя сильнее и потому был увереннее. А самое плохое – так было на самом деле, это хорошо чувствовалось. По тем тискам, что сдавили его сознание. По тому, как замер в нелепой позе полковник, по безвольно сползшему по Сергею майору. Невероятно, но враг подчинил своей воле всех троих. Хотя нет, все не настолько плохо. Двоих он обездвижил и пока не трогал, а сам Сергей довольно успешно сопротивлялся. Он бросил на защиту своего разума все ресурсы, всю имеющуюся у него мощь. Не сдался сразу, не сломался. Отступал медленно, поддавался удивительному натиску, но пока держался. Главное – не паниковать. Сохранить ясность мышления, волю к победе и все закончится только победой. Не может не закончиться!

Ледяные тиски сильнее сдавили голову, оттесняя сознание во мрак небытия. Сергей не отвлекался от образа защитной стены-купала ни на миг, но, тем не менее, его мысли все чаще и чаще виляли в сторону. Удерживать концентрацию становилось невыносимо. Хотелось бросить все. Упасть рядом с майором и отдыхать. Лечь на дорогу, подставить лицо прохладному ветру... Станет легко и уютно... лежать и отдыхать... рядом с майором, ведь он сдался, почему нельзя Сергею?

Майор? Ведь майор просто бессилен перед таким врагом. Предельным напряжением сил Сергей наклонил голову, переключив внимание на окружающую действительность. Как ни странно, но это простое движение помогло ему, как глоток свежего воздуха. Напомнило, кто он и что тут делает. Тут же в душу проник ужас. Неведомый противник не просто подчинял себе, и не убивал. Он стирал личность. Сергей понял это совершенно четко, понял цель и, что удивительно, механизм. Кроме того, он понял что враг – один человек. Их эмоциональные сферы переплелись, образуя нечто вроде близкого телепатического контакта. Особо сильные эмоции перемешались и стали доступны обоим.

Сергей лихорадочно соображал, как противостоять неведомой враждебной силе. Он вспоминал свою жизнь, вспоминал своих родителей. Но давление не ослабевало, а сознание гасло. Казалось, силы врага неограниченны ничем.

Два... – всплыло непонятное число.

Что два? Что?!

Родителя. У него было два родителя. Да. Мама и папа. Папу он очень любил и уважал...

Сергей очнулся. Тут же напрягся, представляя монументальный защитный купол. От мысленного усилия давно не стриженные ногти впились в ладони. Плечи заныли. Он удерживал внимание на куполе, разглядывая каждый кирпичик. Вникая в его содержимое. В те каменные крупицы, из которых он создан. А что там, дальше? Молекулы, атомы...

Стоп!

Два... Два! – Цеплялся Сергей за спасительную цифру. Что – два?

Два родителя! У него еще есть мама. Мама, которая категорически отказалась ехать в Москву, когда Сергей разговаривал с ней по телефону. Мама все понимала, но ни за что не хотела бросать нажитое барахло, уютный уголок. Она всегда была привязана к нему, а не к папе... А папа умер. Скорее всего в том, отчасти, виновата и мама. Папа умер и теперь не может помочь. Но зато и не видит всего этого ужаса, ему легко...

От внезапного ментального удара Сергей вздрогнул и пошатнулся. Он в очередной раз отпустил внимание и перестал поддерживать образ купала, что моментально сказалось на общей ситуации. Этот враг не прощал ошибок.

Два... А еще два – это плохая школьная оценка. У Сергея не часто были двойки. Ведь за них его наказывал отец. В детстве. У него было счастливое детство, беззаботное. После того, как он выполнял все перечисленные на день задания, был свободен. Мог гулять, а мог отдыхать. Лучше бы отдыхать, лежа на мягкой кровати с домашней периной, в прохладе деревенских стен...

Мысли почти пропали, растворились в желании покоя и отдыха. И только маленький назойливый хвостик последней мысли горел в сознании...

Два... школа...

Дважды два...

Четыре! – Язык машинально шевельнулся, едва касаясь зубов, выговаривая зазубренную формулу.

Дважды три – шесть! Дважды четыре – восемь. Дважды пять – десять...

Выученная когда-то таблица умножения оказалась надежным якорем, удерживающим Сергея на поверхности. Возникло даже чувство ликования – он справился, совладал!

Дважды восемь – шестнадцать. Дважды девять – восемнадцать... Боже, как тяжело. Когда же устанет он?!

Но враг давил.

Сергей в первый раз за все время смог осознанно подумать над тактикой и стратегией боя. Совершенно очевидно, что враг многократно превосходит в силе. Но также очевидно и то, что уступает в технике. Ничего, кроме общего тискового давления он до сих пор не предпринял, хотя уже не может не понимать, что Сергея ему не взять. Значит – силу поместим в пассив. А в активе техника. Что же по технике?

Все это пронеслось в голове вторым и даже третьим фоном.

Трижды семь – двадцать один. Трижды восемь – двадцать четыре. Трижды девять – двадцать семь...

На первом фоне у него была таблица. Она помогала держаться, не отвлекаться на усталость, осознавать себя. Вторым фоном стоял крепкий купол-стена, отделяющий Сергея от безликого ничто. От состояния живой куклы, овоща. И только на третьем месте метались мысли о бое, старательно собираемые в вывод. Вывод...

Из всего, что знал Сергей, под текущий момент подходила только возможность незаметного проникновения тонкой иглой. Проникнуть неглубоко, глубоко – не надо. А после того, как первый шаг будет сделан, моментальным напряжением свободных сил вбить иглу глубже. Так глубоко, чтобы чужая защита хрустнула и разлетелась на кусочки. Чтобы враг забыл про атаку и взялся за себя. Может быть, ему удастся вытолкнуть Сергея, освободиться. Может быть ему удастся, но до сих пор не удавалось никому.

В постоянно переплетающихся общих эмоциях возникло что-то новое. Сергей внимательно прислушался к себе. Да, совершенно точно – это был оттенок смятения. Враг понял, что просто так Сергея не раздавить и стал искать выход.

Восемь ю шесть – сорок восемь. Восемь ю семь – пятьдесят шесть...

В следующий момент давление ослабло, хотя и не прекратилось. Сергей вздохнул спокойно и, воспользовавшись моментом, уделил внимание своему телу. Обмяк и повалился на землю, не чувствуя ничего, не обращая на тактильные ощущения внимания. Мельком заметил, что майор почему-то уползает от него.

Итак – контратака. Во всей схеме была одна загвоздка – отсутствие свободных сил. До сих пор все силы тратились на оборону и раз выпал такой момент, то им надо воспользоваться.

Но враг опять оказался быстрее.

Со стороны автомобиля донесся яростный рык полковника. И тут Сергей все понял. Понял, почему майор имел возможность двигаться. Понял, что означает вопль полковника. Враг просто бросил раненного и бесполезного с его точки зрения майора, высвобождая ресурсы для борьбы. Кроме этого, он ослабил атаку на разум основного противника. Сложил высвободившийся потенциал и легко подчинил своей воле, беззащитного как котенок Полеткина. И не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что происходит сейчас у машины. Воображение живо нарисовало картину стреляющего в него из автомата командира...

Весь бой длился не более двух-трех минут. Размазанное по пространству, тягучее время замедлило свой бег. Но и даже в этих условиях Сергей делал все не спеша.

...медленно сформировал иглу, используя временную передышку...

Тянулись томительные доли секунд. В крови бурлил адреналин – все чувства Сергея невероятно обострились. Рык полковника превратился в один сплошной громоподобный вой. Послышался долгий скрежет метала о кожаную обшивку сидений – полковник тянул автомат за ремень.

... осторожно потянулся к сознанию врага, легко и бережно нащупывая его, определяя и привязывая к ментальному пространству...

Шелест формы – полковник разогнулся, одновременно поворачиваясь к Сергею. От предельного напряжения всех сил артериальное давление стремительно подскочило, в глазах лопнули сосуды и белки залились красным. По щекам текли слезы...

...подчиняясь желанию Сергея, игла медленно стала погружаться во враждебный ментальный объект. Вот она прошла поверхностный слой – эмоциональный. Глубже... глубже. Сергей был очень близко...

Лязга затвора не было и не могло быть. Перед ментальной атакой полковник бросил на сидение уже изготовленное к бою оружие. Он просто поднял автомат на уровне лица и прицеливался.

... Вот теперь пора! Сергей толкнул иглу своей воли глубже, туда где начинается близкий контакт. Враг даже не сразу понял, что произошло. Сергей успел ощутить его и узнать некоторые, самые актуальные, мысли и только после этого понял, что обнаружен. Частица его присутствия на враждебной территории моментально подверглась натиску всех имеющихся у противника сил...

Полковник со стоном опустился на ноги, прислоняясь к раскрытой двери. Автомат бессильно упал на дорогу. Давление на разум Сергея исчезло.

Тут же, пользуясь моментом, Сергей добавил на иглу все, что у него было. Снимая все преграды на пути к своему собственному сознанию. Вбивая, вколачивая жало контратаки, перехватывая инициативу. За себя он не боялся. Если враг позволил ему контратаковать таким образом, то уж точно не знает об игле. А раз так, то в данный момент он не представляет угрозы. До тех пор, пока не освободится...

Враг не сдавался. Сергея поражала его жизненная сила, стремление к победе. Сейчас, там где находился, он имел доступ почти к любой информации. Он узнал судьбу этого человека, он понял источник его силы.

Барс регулярно практиковался, ломая и калеча людей. И пусть он выбирал своими жертвами только отморозков, не трогая ни женщин ни детей, но он делал то, от чего Сергей в свое время практически отказался. Именно эти, пусть малые, но победы, развили в нем такую силу. Сила мысли оказалась сродни любой другой.