Текст книги "Вид сверху (СИ)"

Автор книги: Денис Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Эпилог. Вид снизу. Бенедикт

Стоя перед зеркалом, Бенедикт задумчиво водил расческой по волосам. На встречах с верзилами он всегда старался выглядеть безупречно. Даже на таких, как предстояла ему сегодня. Расслабишься однажды – потом войдет в привычку и в самый неблагоприятный момент аукнется. Да, внешний вид – мелочь: кто там станет приглядываться к прическе или костюму крохотного человечка, большинство верзил просто не заметит – не разглядит – тщательно ли выглажены его брюки и хорошо ли начищены ботинки. Но в политике – настоящей, большой политике, а не песочнице мини-сити – мелочей не бывает.

Он это понимает. Другие – нет. Особенно эти идиоты, именующие себя подпольем. Они вообще ни пса не понимают ни в чем, кроме своего примитивного ремесла – крутиться на подхвате у верзил – а туда же, мнят себя чуть ли не революционерами, благодетелями народа!

Можно подумать, он, Бенедикт, против того, чтобы жители мини-сити интегрировались в мегаполис! Можно подумать, что ему нравится жизнь его народа в гетто! Но нужно смотреть правде в глаза: сегодня к гармоничному слиянию не готовы ни они, ни верзилы. Объяви о нем завтра Мэрия – и что произойдет? Маломеры получат вожделенное равноправие, но не возможность этими самыми правами воспользоваться – большинством из них. Потому как ростом не вышли и руки коротки. Станут гражданами, но, по факту, гражданами второго, низшего сорта. И уже навсегда. Однажды попав на дно жизни мегаполиса, на поверхность смогут выплыть единицы, большинство так и останется прозябать в пучине. Да, кто-то, возможно, вытащит счастливый билет и выиграет, но остальные безнадежно проиграют – и за себя, и за своих детей, и за детей своих детей.

Нет, это не значит, что интеграция не нужна. Нужна. Более того, она неизбежна, но произойти должна тогда, когда мини-сити накопит для этого достаточно ресурсов – как политических, так и тех же финансовых. Так, чтобы войти в мегаполис на равных или почти на равных. Над этим – накоплением ресурсов – он и работает всю свою жизнь. При этом прекрасно понимая, что конечных результатов своего труда не увидит. Вероятно, не увидит их и его преемник. А вот преемник преемника, если оба окажутся достаточно мудры и удачливы – уже может быть.

Но это – дело будущего. Пока же его долг – работать. И не позволить пустоголовым любителям простых и быстрых решений развалить то, что уже сделано. Опасны даже не такие, как Артур – такие как Оскар. Они не понимают, что, силясь приоткрыть форточку для себя любимых, накрепко запирают дверь для подавляющего большинства остальных. Их хитрый финт с эмансипацией Бенедикт едва не проглядел. Счастье, что умница Петр подловил-таки этого Оскара на нарушении испытательного срока – что-то там наш сантехник намутил с заявками в диспетчерской…

Что ж, в итоге очередной непростой раунд остался за Бенедиктом. Второй раз облапошить себя на том же самом он им не позволит. Так ведь новое же что-нибудь придумают! Но и он спать в оглоблях не станет…

Отложив расческу, Бенедикт с ног до головы оглядел свое отражение в зеркале, удовлетворенно кивнул и шагнул к двери на балкон.

Тот выходил в огромный зал. Огромный, конечно же, для маломера – верзила, вероятно, назвал бы его просто комнатой, пусть и просторной. В Доме Приемов, выстроенном по заказу бургомистра мини-сити в одном из престижных районов мегаполиса, были как помещения, рассчитанные на маломеров, так и подходящие верзилам, это же предназначалось исключительно для аудиенций – в ней Бенедикт принимал своих высокорослых посетителей. Бургомистр располагался на балконе, высота которого при помощи хитрого механизма регулировалась так, чтобы лицо маломера всякий раз оказывалось точно на уровне глаз стоящего на полу верзилы – Бенедикт не желал смотреть на своего гостя ни снизу вверх, ни сверху вниз. Только прямо. Сама комната была разделена на две части деревянной балюстрадой, в которой имелась калитка, закрывающаяся на простейшую защелку. Обычно посетитель оставался за ограждением, но при необходимости мог бы приблизиться к бургомистру вплотную. Однако горе тому верзиле, который вздумал бы распахнуть калитку или перемахнуть через невысокую балюстраду без разрешения хозяина Дома. В этом случае добраться до визави у него не было никаких шансов. Живым добраться.

Скрестив руки на груди, Бенедикт замер в ожидании. Посетитель – точнее, посетительница – задерживалась. Впрочем, бургомистр умел терпеливо ждать.

Наконец дверь комнаты отворилась, и внутрь ворвалась Таня. В четыре быстрых шага достигнув балюстрады, девушка остановилась, яростно впившись пальцами в перила. Глаза ее пылали огнем, но голос, когда она заговорила, звучал почти спокойно:

– Юра Нестеров умер в клинике Института Человека.

– Я знаю, – кивнул Бенедикт. – Знаю – и сожалею.

– Вы сожалеете? – чуть повысила голос Таня. – И это все, что вы можете сказать?!

– Весьма сожалею, – повторил бургомистр.

– Но зачем?.. Зачем вы его убили? – воскликнула девушка уже не сдерживаясь более.

– Неправда, – сокрушенно покачал головой Бенедикт. – Я его не убивал.

– Врете! Вы отлично знаете, что Юру убила эта проклятая запись в блоге! Он просто не смог, не захотел жить после того, как узнал… – голос ее сорвался, и она на миг умолкла. – Произошло отторжение, его организм отказался бороться, – заговорила Таня вновь. – Но я спрашиваю вас: зачем?

– Могу лишь в третий раз сказать, что сожалею, – развел руками бургомистр. – Мне совсем не нужна была смерть этого мальчика – как раз наоборот. Запись в блоге предназначалась вовсе не для его глаз – ее посыл был адресован совершенно другим людям. Юрий Нестеров вообще не должен был ее увидеть, пока процесс его выздоровления не сделался бы необратимым. Так что убил его отнюдь не я, а тот, кто позволил мальчику вопреки запрету врачей войти в сеть. Не знаешь случайно, кто бы это мог быть?

Однако смутить девушку этим выпадом ему не удалось.

– Я вам не верю, – покачала та головой. – Вы с самого начала вели к этому. Иначе зачем вы обманули меня насчет судьбы Виты?

– Я – обманул? – в отчасти притворном возмущении всплеснул руками Бенедикт. – Я вообще ничего не говорил тебе относительно Виты.

– Бросьте, – отмахнулась Таня. – Я прекрасно знала, что полученная мной информация исходит от вас. А вы знали, что я это знаю.

– О чем я там знал или не знал, позволь уж мне судить самому, – скривился бургомистр. – Что же касается той информации – ты услышала ровно то, что хотела услышать. Потому что вовсе не была готова сообщить нашему Юрию, что его драгоценная Вита осуждена за преступление.

– К чему я была готова, а к чему не была – позвольте судить мне самой, – парировала девушка. – Но раз уж речь зашла об этом, объясните: за что приговорена Вита? За связь с этим опереточным подпольем? Вам самому-то не смешно? Если уж так требовалось преподать кому-то наглядный урок – почему нельзя было в самом деле отправить ее в Нижний Новгород? Ладно в Нижний – есть еще Барнаул, есть вошедший в поговорку Владивосток. Зачем нужно было обрекать ее на смерть? Ни за что не поверю, что она в самом деле вызвалась добровольцем!

– Око за око, зуб за зуб – фундаментальный принцип, которым живут примитивные общества. А наше общество в массе своей еще весьма примитивно, милосердие в нем часто принимают за слабость и не улавливают разницы между свободой и вседозволенностью. Поэтому наказание у нас должно быть абсолютно соразмерно преступлению. Смерть – за смерть.

– Смерть за смерть? И за чью же смерть ответственна Вита?

– За смерть Романа.

– Романа? Вашего агента, в паре с которым она работала?

– Как тебе известно, в мини-сити не может быть двух Романов. Да, речь именно о нем. Я знал, что Вита связалась с подпольем, но готов был смотреть на это сквозь пальцы, вновь и вновь давая дуре шанс одуматься. Задание в клинике было очередным таким шансом – пустышкой, призванной лишь проверить ее лояльность. Но Роман был не таков, он не терпел компромиссов. И поймав Виту на том, что она сливает секретную информацию подполью, полез на рожон. Может быть, она и в самом деле не собиралась его убивать – как уверяла меня перед вынесением приговора – но когда оглушенный ею Роман упал возле осиного гнезда, не сделала ничего, чтобы спасти его, вытащить и перенести в безопасное место. Она бросила его там умирать – потому что боялась, что он доложит мне о ее предательстве. А это уже не детские игры в революционеров – это убийство. И кара за него в мини-сити может быть только одна, хотелось бы мне того или нет.

– На Виту напала кошка, – как будто бы уже не так уверенно проговорила Таня. – Поэтому ей и пришлось бросить Романа.

– Деточка, я был свидетелем, как Вита отделала здоровенного питбуля так, что хозяевам пришлось потом его усыпить, – криво усмехнулся Бенедикт. – И ты будешь рассказывать мне сказки про то, как ее спугнул бродячий котенок?

– Не котенок – кошка. И у нее не было при себе мачете. К тому же, нападение было внезапным.

– Все это ничего не меняет. Было время вернуться. На худой конец – честно рассказать обо всем мне во время доклада, а не делать удивленные глаза и не разыгрывать безутешное горе – актриса из нее все равно была никакая.

– Ясно, – сухо проговорила Таня. – Ясно… Тогда последний вопрос: я хотела удалить из «Вида сверху» ту злополучную запись, но не смогла войти в аккаунт. Вы что, сменили пароль от моего блога?

– Это не твой блог, деточка, – покачал головой Бенедикт. – До тебя его вели другие, так же будет и после. Я отстраняю тебя – потому что, к сожалению, не могу уже доверять, как прежде. Кстати, с этой минуты в мини-сити тебе также закрыт доступ: код у технического выхода полчаса назад сменили.

– Вот как? – хмыкнула девушка. – А если мой папа спросит: почему выгнали его дочь?

– Не спросит, – поморщился бургомистр. – А спросит – найдется, что ему ответить. Только вот думаю, папе твоему сейчас будет не до мини-сити: по имеющимся у меня данным, со дня на день Сергей Кузнецов будет отправлен в отставку, – он пристально посмотрел на собеседницу, но у той, на удивление, не дрогнул на лице ни один мускул. – И знаешь, кого прочат на его место? Никого иного как Андрея Нестерова. Ты и теперь не веришь, что я искренне сожалею о смерти его сына Юрия, на которого – спасибо Вите – у меня накопилось столько разнообразного материала?

– Напротив, охотно верю, – бесцветным голосом произнесла Таня. – Что ж, господин Бенедикт, я подозревала, что без заключительной гадости с вашей стороны не обойдется и заранее забрала свои вещи из мини-сити. Все, что могла и должна была, я уже сделала, теперь меня там ничего не держит. Око за око, говорите? Что ж, берегите глаза… Прощайте, бургомистр. Больше вы меня не увидите.

– Как знать, как знать… – пробормотал Бенедикт – уже ей в спину.

* **

К подземному ходу, ведущему из-за периметра в его дом в мини-сити, Бенедикта доставил носильщик-верзила, не имевший никакого представления от том, кого и зачем возит. Сам он считал себя шпионом, работающим на китайцев, но давно был под колпаком у департамента безопасности мегаполиса. И о том, и о другом бургомистр знал, охотно пользуясь возможностью контролировать надежность носильщика сразу по двум каналам. На случай передвижений, которые требовалось скрыть от верзил полиса, у Бенедикта имелись иные ресурсы.

Выбравшись из оставленной в кустах переноски, бургомистр нырнул в прохладу подземного хода. Там, наверху, была уже глубокая ночь, а здесь при его приближении чуткие датчики зажигали мягкий свет, постепенно гаснувший позади идущего быстрым шагом путника. До недавнего времени этот тоннель считался резервным, но основной, более короткий, был поврежден водой во время той июньской кротовой охоты, самовольно затеянной старым Захаром. Чем пытаться отремонтировать, легче оказалось его засыпать.

Через четверть часа пути впереди показалась ступенька, и свет погас – чтобы его случайно не заметили в окнах дома, когда Бенедикт откроет потайной люк. Жителям мини-сити знать о секретном ходе было ни к чему.

Толкнув тщательно подогнанную деревянную дверцу, бургомистр выбрался в комнату, привычно пересек ее, зажег лампу под потолком – и замер в животном ужасе. Его дом был полон ос. Не одна, не две – несколько десятков полосатых насекомых кишели на полу, на стенах, на потолке, оккупировали мебель. Ближайший к Бенедикту монстр дернул крылышками, издав характерное жужжание – до этого момента в комнате стояла тишина.

Первой мыслью бургомистра было поскорее выключить лампу, но он понял, что в темноте окажется вовсе беспомощен – чудо, что по пути из подземного хода он не наступил ни на одну из этих мерзких тварей. При свете же у него будет неплохой шанс. Если быстро рвануть… Вот только куда? Обратно к люку или к входной двери? До люка дальше, тогда как дверь заперта, возиться с засовом – терять драгоценные мгновения… Еще две осы зажужжали, одна даже взлетела в воздух – и Бенедикт решился. Сорвавшись с места, он бросился к двери.

Вероятно, он бы успел, но на первом же шаге его нога утонула в чем-то вязком и липком. Не удержав равновесия, Бенедикт упал лицом вниз, тут же почувствовав на губах кисло-сладкий вкус клубники и жимолости – словно кто-то разбрызгал по комнате густой сироп. Именно разбрызгал: теперь он видел, что коварные пятна были повсюду – к ним-то и сползались осы. Бенедикт дернулся и попал ногой по чему-то мягкому. Возмущенное жужжание не оставляло сомнений, по чему именно. Запоздало замерев, бургомистр вжал голову в плечи, и в этот момент почувствовал первый укус.

* **

Где-то в мегаполисе темноволосая девушка в поношенных джинсах и накинутой на плечи короткой куртке с лицейским гербом на груди, одиноко стоявшая, облокотившись на холодный гранитный парапет набережной, оторвала взгляд от темных ночных вод сонной реки, посмотрела на часы и молча кивнула каким-то своим, как видно невеселым, мыслям.