Текст книги "Призраки кургана"

Автор книги: Денис Чекалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Неудачливый караульный хотел подать сигнал голосом, но ведунья провела нежной рукой по его рту, произнеся несколько слов.

– Теперь самое время пойти проведать его товарищей, – предложила девушка.

Мальчишка, правда, еще не признал себя пораженным. Поняв, что не может ни говорить, ни кричать, из последних сил он подкатился ко мне с явным намерением укусить за ногу. Причинить боль не сумел бы, а вот поломать зуб или испортить мою обувь мог.

Я неодобрительно посмотрел на него, а потом для пущей важности грозно погрозил пальцем. Так как его друзья расположились на пригорке, можно было не опасаться, что паренек полезет за нами. В связанном состоянии и подавленном состоянии духа, в котором он находился, это было невозможно.

У костра сидели четверо. Они только что сытно поели и не торопились сменять охранника.

– Давайте все обсудим немного позже, – сонным голосом предложил русый великан с пудовыми кулаками.

Рядом с ним на траве лежал обоюдоострый меч, огромных размеров боевой топор и крепкая булава.

Поляна, на которой расположились незнакомцы, была окружена высоким кустарником, что позволило нам идти тихо, но во весь рост. Я был рад безмерно, что не пришлось ползти по-пластунски, елозя ногами и руками в траве и зарываясь лицом в грязь при малейшем шорохе.

Великана уже почти сморил сон, он лениво качал головой в такт словам товарища. Тот же – высокий худой парень о чем-то повествовал со страстью, показавшейся мне даже неприличной.

Он размахивал руками, а один раз даже без всякого почтения пнул ногой богатыря, который почти уснул и ответил невпопад.

– Оставь его, Влас, что ты, в самом деле, как комар, жужжишь и жужжишь. После еды положено поспать.

– Я не могу отдыхать, пока мы не выработаем план, – заламывая руки, изображая всем своим видом крайнее отчаяние, проговорил худой.

– Вот же прилипала, язык у тебя без костей. Ты вообще спишь когда-нибудь? Тебе только богам служить. Уж сколько времени мы вместе, а я так и не знаю, какому ты поклоняешься.

Мы подошли ближе и оказались на краю опушки. Сидящие у костра не могли не заметить нас, да мы и не собирались больше прятаться.

Снежана верно оценила способности великана. Казалось, он лежал в сонной дреме, когда Влас пытался привлечь его внимание, но стоило появиться опасности в нашем лице, как он был уже на ногах, и, будто ожившая каменная глыба, ринулся на нас. Я сделал спутнице знак отойти, и девушка отступила на несколько шагов.

Я повернулся к врагу спиной и принялся не очень быстро улепетывать от него.

От негодования, что я бросил спутницу на произвол судьбы, воин остановился, всплеснул по-бабьи крепкими руками и стал в подробностях рассказывать мне, кто я такой есть, а также ни к селу и не к городу приплел моих родителей, которых я, к сожалению, никогда и сам не знал.

Пока забияка упражнялся в словесной перебранке под одобрительный смех товарищей, я подбежал к примеченному мною высокому пню, вскочил на него, оттолкнулся и практически не касаясь земли в несколько прыжков достиг неприятеля. Трюк требует долгих лет тренировки, так что не пытайтесь повторить его дома.

Сильный удар по коленям, потом под дых, заставил силача болезненно охнуть и скрючиться. Это позволило мне вскочить на плечи великана, и несильно ударить его по голове.

Здесь важен не сам удар, – я вовсе не хотел причинять вред здоровью незнакомого мне человека, но совсем другое. В руке я сжимал тонкую иголку. При ударе она вонзилась в кожу и осталась там. Сделанное из замерзшего настоя травы, шило способно на несколько часов погрузить врага в сон.

Не понимая, как все случилось, но уже ясно осознавая, что побежден, великан рухнул наземь и вскоре затих.

– Это что ж такое получается? – тонким визгливым голосом возопил красивый парень, которого я сразу не разглядел.

Он был одет в красивый, некогда белый кафтан и светлые шаровары. Голубой атласный плащ лежал на траве рядом. Белесую густую шевелюру франт тщательно укладывал в изысканную прическу.

Я подошел к нему, поднял мантию и постарался прочитать знаки, начертанные на ней. Маги попроще используют видимые символы, чтобы окружающие люди сразу поняли, что имеют дело с волшебником. Каждая страна и школа имеют собственную систему рун. Волхвы пользуются тайными письменами, видными лишь посвященным.

Внимательно осмотрев одежду блондина, я сразу догадался, что был он деревенским самоучкой. Большее, что он мог себе позволить, – так это выступать на ярмарках, показывая разомлевшей от неумеренного питья и развлечений публике двухголового цыпленка. Правда, и того нужно было поскорее закрывать шапкой, ибо химера лопалась быстро, как мыльный пузырь.

Сделав грозное лицо, которое, пожалуй могло бы испугать лишь безногую девяностолетнюю старуху, да и то вряд ли, парень поднял руки к небу и громко заговорил, призывая на наши головы гнев небес.

Я пожалел, что в этот момент не пролетала объевшаяся клевером корова, и обернулся к ведунье. Но девушка и без моей просьбы знала, что делать. Она произнесла несколько слов, и бросила щепотку серебряного порошка в сторону чародея.

Тот постоял еще несколько секунд с протянутыми руками, но сегодня, судя по всему, в небесной канцелярии милостыню не подавали. Потому, глухо ворча, как побитая собака, наш противник уполз к костру.

– Ну, с вами так запросто не пошутишь, – поднялся невысокого роста полноватый мужчина средних лет. На такого глянешь в толпе и внимания не обратишь. Губы его растянулись в приветливой улыбке.

– Мы люди мирные, сидим себе, отдыхаем, никого не трогаем. Может, вы обиделись, что вас к столу не пригласили, так милости просим. Ешьте, пейте, все, что есть у костра, – все ваше.

В знак своих добрых намерений, он подошел ко мне, протягивая руку для крепкого рукопожатия. Но по дороге зацепился за ногу лежащего товарища и чуть не свалил меня.

Нехитрые игры простака я разгадал с первого мгновения, и удивлялся, на что он все-таки рассчитывает.

– Давайте решим ситуацию полюбовно, – предложил он. – Мне кажется, что вы воспользовались моментом и присвоили себе вещь, которая вам не принадлежит. Но мы забудем все, что было, только вы сразу же уйдете и не будете нам больше мешать.

– Ты хочешь сказать, что подошел поздороваться, а я тебя грабанул?

– Не так резко, я же не в осуждение, с кем не бывает? Дело житейское.

– Хорошо, – ответил я, – вор отвечает на все вопросы, или ему отрубят голову.

– Да что ты прямо сразу «отрубят голову», – заполошился мой собеседник. – Уйдет с миром и никто его преследовать или еще что не станет.

– Согласен, – ответил я.

Уж сколько раз твердили миру, руби дерево себе по плечу. Но мужчина был явно не знаком с народной вековой мудростью, потому со скромным видом оскорбленной добродетели, вынужденной подчиниться грубой силе, залез в сумку, висящую на поясе. Он тщательно порылся в ней и, сделав рыскающее движение, попытался выбросить предмет, явно ему не принадлежащий.

Но Снежана, которая незаметно подошла к нему сзади, зажала его руку.

– Так кто же здесь вор? – громовым голосом закричал я. – Ты специально сделал вид, что падаешь, чтобы залезть ко мне в карман и украсть драгоценный камень.

Ведунья без особых церемоний приказала мелкому воришке выворачивать сумку, правда, там ничего особо ценного не оказалось. Мне же было интересно, что он хотел подбросить мне. Я еще раз осмотрел его калиту и обнаружил потайной кармашек, в котором лежала золотая монета.

Мы со Снежаной уселись у костра.

– Итак, – обратился я к развеселой компании. – Куда путь держим?

– Видимо, сами небеса послали вас сюда, – наконец-то проявил себя столь говорливый ранее тощий мужчина.

Его худобу подчеркивала тонкая облегающая одежда светло-зеленого цвета. Он важно вышагивал на длинных журавлиных ногах, покачивая головой, на которой красовалась черная шапка. Хорошо поставленный голос свидетельствовал, что человеку приходилось вести долгие беседы перед обширной аудиторией.

– Недалеко отсюда, – проникновенно начал он свое повествование, – расположено гнездо нечистых тварей. Сама природа вопиет к отмщению, столь омерзительны их деяния. Солнце отвращает свой лик от этих мест, смущенное мерзостью чинимых ими жестокостей.

Проповедник сказал и соврал, ибо солнце с очень большим интересом взирало на землю. Шаловливые лучи его играли в густых волосах ведуньи, отражались от серебряной заколки, создавая нимб вокруг головы девушки.

– И кто же они? – заинтересованно спросил я.

– Как кто? – вновь стал заламывать руки Влас, – орки. Они создали неприступную, как им кажется, крепость, чтобы оттуда пить кровь младенцев и пожирать мозги людей.

Нашу интересную беседу прервало неожиданное появление связанного и оставленного нами в тени юнца-охранника. Все же парнишка обещал далеко пойти, если палач его не остановит и не отправит на виселицу.

Даже скрученные руки и ноги не помешали ему ценой неимоверных усилий подползти к поляне, на которой мы сидели, подкрасться к Снежане с явным намерением впиться ей в ногу. Я вовремя подхватили девушку на руки и отпрыгнул.

Но юнец не был столь быстр и сообразителен, потому, двигаясь по инерции, не заметил, что там, где прежде находилась ведунья, стоит проповедник.

Уж и не знаю, кто пострадал больше. Связанный охранник, вцепившийся в костлявую ногу, и чуть не сломавший зубы, – или оратор, испугавшийся, что то подкрался орк расправиться с ним. Возникший переполох скоро утих, и Влас продолжил.

– Гадкие твари нападают на села и деревни. Несчастным крестьянам не у кого просить помощи. Мы не работаем за деньги, – произнеся эти слова проповедник смущенно потупился. – Но ведь и нам нужно покупать оружие, одежду, еду. Потому мы берем себе трофеи.

– Ну и? – хмыкнул я.

– Мы собирались поступить таким образом, – вступил в разговор воришка.

План их был прост, как мычание коровы на лугу в летний день. Где-то им удалось раздобыть план крепости орков, и теперь они решили воспользоваться им.

– И что же вы планируете делать дальше? – мрачно спросила Снежана.

– Сила орка в его скальпе. Когда крепость будет разрушена, под обломками погибнет много тварей, – пояснил мне и Снежане проповедник неизвестного бога, будто мы были неразумными детьми или страдали тяжелой формой слабоумия. – С мертвых снять скальп, раненых добить и тоже снять это самое.

– Давай теперь я, – обратилась ко мне девушка. – Они вас трогали, эти орки? Удумали скальпы снимать, небось, сами не хотите, чтобы вашу черепушку ободрали.

Перепуганная четверка не собиралась защищаться. Наоборот, они стали наперебой жарко шептать, что если знать людей, то трофеи из крепости орков можно выгодно продать. Получить деньжищи огромадные, уйти на покой и жить припеваючи.

– Они что правду говорят? – спросил я у своей спутницы.

– Да, – ответила ведунья. – Многие считают орков кем-то вроде очень крупных и хищных животных. Их скальпы умелые колдуны используют для пошива магических шапок, перчаток, поясов.

Я немного не рассчитал возможности богатыря. Действие ледяной иглы, благодаря его силе и выносливости, оказалось не таким длительным, как обычно. Снежана даже немного вздрогнула, когда услышала позади страшный рев:

– Проболтались аспидам, вражинам все выложили. Теперь они сами пойдут к крепости орков, поубивают их, а нам, как всегда, ничего не достанется.

Богатырь не только вопил, как ужаленный, но и бежал в нашу сторону, размахивая над головой дубиной. Мы дождались, когда он окажется совсем рядом и отпрыгнули в разные стороны. Мужчина продолжал мчаться, пока не врезался в ствол крепкого дуба. Столкновение охладило его пыл, и он без чувств свалился под дерево.

Мое внимание привлекло нечто странное, висящее в тени на хорошем ветерке. Путешественники специально развесили свои трофеи не на солнце, чтобы добыча равномерно высыхала. Я подошел ближе и споткнулся об огромную сумку, чем-то битком набитую.

– Осторожнее, – визгливо закричал проповедник. – Чего ногами-то топочешь, будто обезумевший кабан.

Я наклонился и высыпал содержимое мешка на траву. Оттуда выкатились несколько маленьких, явно младенческих черепов, отрубленная рука висельника, засушенные головы мужчины и женщины. В отдельной полотняной калите хранились уже готовые к употреблению скальпы орков.

На кусте для просушки были развешаны еще два, совсем свежих, со следами крови и уже начавших подсыхать крошками мозгов. Мы знали, кому они принадлежали, а также исчезли последние сомнения в том, кем были наши новые знакомые.

Они тоже поняли, что тайна их ремесла раскрыта. Проповедник швырнул об землю хрустальный пузырек. Густой дым повалил из разбитой склянки, скрывая людей.

Когда серые облака рассеялись, на поляне никого не осталось. Я опустился на одно колено, чтобы найти следы охотников за черепами и догнать их. Снежана остановила меня.

– Не надо, – произнесла амазонка. – Все равно они уже мертвы.

5

Горкан размышлял.

Кеграмский форт находился чересчур близко. Он знал, что здесь, на обоих берегах Камышовой реки, ходят патрули орков. Среди русов и печенегов ходит немало шуток о тупости и близорукости этих созданий, – но шаман знал, как эти рассказы далеки от истины.

Следует быть очень осторожным, если он не хочет, чтобы его заметили дозорные. А подобная встреча в его планы пока не входила.

Шаман не мог сразу же вызвать новых эттинов, или других чудовищ – необходимо, чтобы прошло время после предыдущего заклинания. Чем сильнее чудовище, тем реже ты можешь его призывать.

Он не собирался вступать в бой сам – это слишком рискованно, да и нелепо, если обладаешь способностью заклинателя монстров. И уж тем более, Горкан не хотел меряться силами с теми, кто на его глазах убил курганника и четверых великанов.

Ему придется ждать несколько часов. За это время маг и амазонка успеют дойти до форта.

Поразмыслив, он пришел к выводу, что смерть эттинов все-таки оказалась ему на руку. Поражение нередко оборачивается победой. Сперва следует выяснить, как много известно магу и амазонке, и чего они добиваются. Возможно, они приведут его к чаше, сами того не подозревая.

В этом царстве природы, столь безразличной к человеку и его самоуверенным устремлениям, чуждым выглядел огромный форт, высящийся вдали, у излучины Камышовой реки.

Строители умело использовали крутой изгиб реки, так что две стороны крепости получили естественную защиту не только в виде глубокой воды, но и крутого, не менее четырех метров высоты каменистого берега.

Уже на нем были возведены стены укрепления из дубовых бревен, с деревянными подпорами через короткие равные промежутки, основания которых уходили в береговую почву. Для большей надежности они были окружены огромными каменными глыбами.

Я констатировал то, что было очевидно и без моих слов:

– Крепость орков. А вот и встречающие.

Снежана, разглядывая приближающийся небольшой отряд, с сомнением заметила:

– Вряд ли они встретят нас дружелюбно, а уж на вопросы и вовсе не ответят.

Я был расположен более оптимистично:

– Орки сильны, а потому самоуверенны. Двух человек они не воспримут как опасность, да это и действительно так, мы не сможем причинить вреда форту, даже если бы хотели. Мы идем с дружескими намерениями, почему бы и им не помочь нам? Тем более что для них это не представляет никакой ценности.

Переговариваясь, мы не спеша двигались навстречу группе орков, и я в который раз подивился их устрашающей мощи. Почти как люди, и в то же время столь отличные, они шли по долине и казалось, что земля колеблется, принимая на себя тяжесть тел и освобождаясь от нее.

Широкие, слегка покатые плечи, как будто сгибающиеся под весом рук, бугрились каменной мускулатурой, выступающей по всему телу под голубовато-серой кожей.

Все лица на первый взгляд были одинаковы – небрежно вытесанные топором природы выступающие далеко вперед узкие лбы, почти смыкающиеся с крутыми скулами, между которыми поблескивали крохотные озерца зеленоватых глаз.

Длинные приплюснутые носы с вывернутыми ноздрями, тяжелые подбородки, узкие щели ртов с непомерно длинными складками кожи над губами, прикрывающими четыре ряда огромных белых зубов с заостренными концами.

Тела их были едва прикрыты короткими кожаными штанами и подобием рубах без рукавов, сплетенных их ремней, в местах соединения топорщившихся острыми шипами на спине и груди. Такие же украшения, напоминающие шпоры, красовались сзади на грубых сапогах без каблуков.

Несмотря на отсутствие видимой угрозы, руки их сжимали боевые топоры, больше похожие выгнутым длинным лезвием на орудие палача. Широкие пояса из металлических пластин несли на себе тяжесть мечей, кинжалов, сумок с дротиками и шипастых кастетов.

Идущий впереди отряда остановился за несколько шагов перед нами и лаконично осведомился:

– Чего надо?

Несмотря на весьма холодный прием, я заметил одобрительные взгляды, которыми они исподтишка окидывали красивую девушку, губы которой чуть тронула приветливая улыбка.

Я чистосердечно признался:

– Надо вашего коменданта.

После напряженной умственной работы, перипетии которой ясно читались на лице предводителя, он нашелся:

– Зачем?

Поняв, что я забавляюсь, и диалог наш может продлиться до вечера, ведунья вмешалась:

– Мы пришли, чтобы сообщить ему об угрозе нападения на крепость, и он вас не похвалит, если время будет упущено. Или вы нас боитесь?

Ответом на столь возмутительное предположение был громкий хохот, больше похожий на грохотанье каменного обвала, за чем последовало приглашение отправиться в форт.

Я с удовольствием человека, любующегося хорошей работой, оглядывал растущую по мере приближения к ней громаду крепости, которую невозможно было взять изгоном, – стремительным набегом. Нападавшие были бы вынуждены прибегнуть к многомесячной осаде, лишь с помощью такого облежания, когда истощатся запасы воды и продовольствия, можно было надеяться на завоевание форта.

Нас подвели к опущенному мосту через глубокий ров, дно которого было утыкано острыми металлическими кольями. Вынутый грунт использовали для насыпи с крутым внешним и более пологим внутренним склонами. Узкая полоса земли между рвом и валом не давала почве осыпаться.

В нижней части насыпи без скрипа отворились тяжелые, окованные металлом ворота. Деревянная башня над ними с узкими бойницами служила не только дозорным пунктом, но и позволяла обстреливать подступившего врага.

За воротами мы миновали еще два вала и рва, наконец попав внутрь гарнизона. Там на вытоптанной, без единой травинки глинистой земле, поднимая клубы пыли, топтались орки, сражаясь мечами и топорами, выкрикивая гортанный боевой клич, то и дело заглушаемый язвительными зычными замечаниями старшего, наблюдающего за тренировкой.

Весьма изобретательно он сравнивал их с жабами, рассевшимися на дороге, недвижными пиявками и клопами, насосавшимися крови и другой столь же привлекательной живностью.

Увидев людей, появившихся в сопровождении отряда, орки прекратили битву, повернув головы к нам. Они представляли собой весьма живописное зрелище – облитые потом, блестящие под лучами солнца мощные тела, маленькие глазки, еще пылающие азартом и злобой боя, тонкие струйки крови от нанесенных ранений, неизбежных при использовании боевого оружия.

Старшина опомнился первый и, раздражаясь на собственное любопытство, заорал страшным голосом, привлекая внимание подопечных. Предводитель нашего отряда, оставив нас на попечение своих людей, отправился в отдельно стоящий небольшой дом, где, очевидно, обитал начальник форта.

Воспользовавшись представившейся возможностью, я постарался внимательно оглядеться, наметить пути вероятного бегства, но таковых не обнаружил.

Внутренний земляной вал венчала такая же высокая бревенчатая стена, как и две предыдущие. По всей ее длине с четырех сторон шла неширокая галерея. Над ней были прорезаны узкие бойницы на тот случай, если падут другие укрепления и придется отбиваться за последним из них.

Эти меры предосторожности свидетельствовали о предусмотрительности орков. Но в общем строения казались совершенно неприступными, и было маловероятно, что враг сумеет добраться так глубоко в крепость.

Ведунья заметила:

– А ведь совершенно так и люди строят свои укрепления. Вспомни Киевские ворота и Золотые ворота Владимира, в наших городах зачастую даже меньше рвов и стен.

Я кивнул головой, соглашаясь. Где-то здесь, как и в любой крепости, должны быть потайные ходы наружу, но как я ни приглядывался, заметить мне их не удалось.

По углам укрепления высились сторожевые башни, возле одной из стен, ближней к реке, располагались приземистые бараки для воинов, амбар, возле которого сейчас разгружали телегу с мешками муки. Там, вероятно, хранились запасы на каждый день и на случай осады.

Посреди площади, под навесом из парусины, стояло высокое деревянное кресло, покрытое волчьими шкурами, спинка наверху была украшена грубой, но не лишенной своеобразной красоты резьбой и золотыми шарами.

6

Горкан стоял в густых кустах гномьего тамариска, не сводя глаз с зубчатых стен Кеграмского форта. Там, внутри этих стен, он родился. Там была его судьба, которая так и не исполнилась. Он мог стать комендантом крепости; но теперь стоит подле нее, как вор, как враг.

Шаман мог открыто подойти к цитадели. Многие из тех, кто служил в ней, помнили его. Порой Горкан ощущал себя чужим везде – и среди орков, и среди печенегов. Но это было лишь чувство, тягостная острая боль в душе. Разумом он понимал, что у медали есть и другая сторона – колдун везде мог сойти за своего.

Подойти к патрульным, – возможно, среди них окажутся знакомые, а если и нет, дозорные наверняка слышали о сыне старого Хунчарда, прежнего коменданта форта.

Гриург примет его, как равного – этот простодушный служака никогда не осознавал, что занял чужое место, и тем самым приобрел себе смертного врага. Там, за пиршественным столом, можно узнать все новости.

Но будет ли разумно открывать свои карты? Для всех Горкан исчез много лет назад, когда стал рабом курганника. Лучше, если для всех он будет оставаться мертвым. Тогда ему будет проще найти череп Всеслава.

Решение было принято. Он миновал дозорных так легко, словно проходил сквозь туман. Маршруты патрульных постоянно менялись, как и время дежурства.

Но Горкан сам был наполовину орком, и видел, что за этой тасовкой стоит неколебимая система, которую вряд ли осознавали сами офицеры форта. Ее сложно выразить словами, – скорее, ее надо было прочувствовать, погрузиться в нее, как маг опускается на дно медитативного транса.

Осторожность подсказывала – вызови голубей, пусть осмотрят Камышовую реку с неба, и сообщают тебе о патрулях. Но самолюбие пересилило, он решил положиться только на интуицию и знание обычаев орков.

Горкан понимал, что это неправильно – тем самым он пытался взять реванш за поражение, которое потерпел тогда в битве с курганником. Однако искушение было слишком велико, и он поддался ему, успокоив себя двумя доводами.

Во-первых, ему полезно рискнуть и выиграть, чтобы подкрепить свою уверенность в себе. Во-вторых, даже если патруль и встретится по дороге, можно всегда вернуться к первому плану, и попросить встречи с комендантом.

Он дошел до стены, ни с кем не столкнувшись, и это наполнило его душу приятным теплом. Подобное шаман ощущал редко – лишь когда удавалось сотворить особенно сложное заклинание, или когда отрубал голову надоевшей любовнице.

Остальное было уже гораздо проще. Высоко вдоль неба, орки шагали по крепостной стене, иногда обмениваясь короткими рыкающими фразами. Ни один из них не видел Горкана – магия иллюзии надежно защищала колдуна от дозорных.

Он неторопливо подошел к стене – знал, что снова рискует, заклинание могло спасть в любой момент. Теперь уже ему не удалось бы сделать вид, будто он пришел мирно поговорить с комендантом – честные гости не лазят через стену к хозяевам.

Но шаман не мог ничего поделать с собой – его охватило пьянящее чувство свободы, которое, казалось, ушло навсегда, пока он был в рабстве у курганника. Теперь каждая мысль об осторожности казалась кандалами, которые он не собирался на себя надевать.

Горкан плавно перелетел через стену – это заклинание он выучил у одного руса, которого пытал на дыбе. Тот надеялся, что его отпустят, если выдаст палачу свою тайну – впрочем колдун его разочаровал.

Проносясь над патрульными, что вразвалку шагали по забралу[6]6
  Забрало – часть крепостной стены.


[Закрыть], шаман не смог удержаться от того, что сбил шлем с одного из них. Тяжелый шелом покатился по бревнам, хлопая бармицей[7]7
  Бармица – кольчужная сетка, которая крепится к шлему и служит для защиты шеи.


[Закрыть], словно выброшенная из воды рыба.

Другие ратники с громким хохотом потешались над раззявой-товарищем, и ни один из них не заподозрил, что все произошло не случайно.

Шаман опустился по другую сторону стены. На несколько мгновений он замер, чутко улавливая пульсацию Пустого кристалла. Подобные камни устанавливают в центре каждой крепости орков; и никто, кроме них самих, об этом не знает.

Его первая задача – защищать цитадель от демонов. Вторая – питать энергией магов, которые охраняют крепость.

Вражеские волшебники не могут воспользоваться этим преимуществом, они не только не знают о существовании Пустого кристалла, но и не в силах почувствовать его пульсации. Это дано лишь оркам.

Теперь энергия камня питала Горкана. Шаман мог не бояться, что заклинание иллюзии спадет с него, и он станет видимым.

Оставалось пробраться в покои Гриурга – нет, не проникнуть, а просто зайти туда.

Никто не заметит волшебника, если только не столкнется с ним в узком коридоре. Таких в цитадели не было – орки не допускали мысли, что враг проникнет внутрь, и придется дать ему бой в стенах крепости.

Поэтому все помещения здесь были просторными и широкими, – чтобы было удобнее перебрасывать силы от стены к стене, в зависимости от того, где появится неприятель.

В крепости были свои маги, но Горкан этого не боялся. Их способности не шли ни в какое сравнение с талантами, которыми обладал он.

Уже давно он видел отца только издали, по его воле отданный в распоряжение магов. Потому не только удивился, но и испугался, когда тяжелая дверь распахнулась и вошедший орк объявил, что старый Хунчард ожидает его.

Желание коменданта не предполагало ни минуты промедления, поэтому мальчик сразу же последовал за провожатым.

Возле отцовского дома стояли два оседланных коня, в одном Горкан узнал принадлежащего ему скакуна, к седлам были приторочены объемистые сумки. Сердце его дрогнуло, когда он переступил порог дома, который когда-то считал своим, но и только – он больше не испытывал детского всепоглощающего желания завоевать отцовскую любовь.

Возле орка сидел на лавке человек, печенег, в обычной для этого народа персидской одежде с грубым и обветренным лицом скотовода и воина.

Застыв возле двери, Горкан ждал распоряжений коменданта, тот при виде сына, как бывало всегда, в первое мгновение отвел глаза в сторону. С непонятным для него самого торжеством, будто навсегда освобождаясь от груза невыполнимых желаний, Горкан, не меняя выражения лица, подумал:

«Когда-нибудь ты заплатишь мне за все, и за эти уклончивые взгляды, и за сожаления, что я не погиб от рук матери, и за стыд при виде моего лица. Ничего, мое время еще придет».

Печенег с невольным облегчением воскликнул:

– Да он совсем как человек!

От этих слов лицо отца на миг перекосилось отвращением. Обращаясь к сыну, он объявил:

– Ты знаешь, что наш народ и печенеги – союзники, нам есть чему поучиться друг у друга. В знак моего высочайшего доверия, я отдаю тебя на воспитание дружественному народу. Ты уже взрослый, пора становиться полезным.

Горкан безмолвствовал, и явно приходивший в раздражение Хунчард продолжил:

– Тебе будет легче среди людей, на которых ты больше похож, чем среди орков. И сверстники, и старшие сделали тебя объектом издевательств за твою внешность, а там ты не будешь ничем выделяться.

На миг сын почувствовал желание обвинить отца во лжи, ибо в форте давно его причислили к своим, уважая и за силу, и за удивительные магические способности, иногда посмеиваясь над нежной кожей, но никогда не унижая. Да он бы и не позволил никому так обращаться с собой.

Но юноша благоразумно промолчал, понимая не только бесполезность, но и опасность возражений. Горкан попрощался только с магами, и старший сказал, что давно знал о решении отца, но не хотел сам сообщать печальную весть. Однако в седельные сумки уложил книги, снадобья, свитки, что могут понадобиться в учебе.

Воспоминания были такими яркими, казалось, кожу вновь обжигает знойное июльское солнце, он слышит сетования проводника на то, что трава выгорает и нечем кормить скот, прерываемые унылыми звуками, которые тот извлекает из тонкой дудочки.

Мысленным взором он вновь видит огромное стойбище, заполненное кибитками, вежами шатрами, среди них выделяется один, самый обширный и высокий, – обитель хана Мардука.

Навстречу выходит сын хана, Исмаил, ровесник Горкана, который в дальнейшем относился к гостю почти как к брату, не пробуждая, однако, в том никаких ответных чувств.

Длинные годы лицемерия, когда он изображал сыновнюю почтительность к Мардуку и братскую дружбу с Исмаилом. Их скрашивали только занятия магией, шаманы печенегов, весьма в ней искусные, искренне дивились таланту орка, превзошедшему их в собственном ремесле.

Изгнанник нередко думал, тогда и сейчас, кем бы он стал, если бы не обладал такими способностями. Возможно, превратился в подобие наемника, которому вынуждены оказывать почтение как сыну коменданта степной цитадели.

7

Дверь дома открылась, и показался орк, отличающийся от всех остальных поистине чудовищным ростом и мощью. Голову со встопорщенными серебристо-серыми волосами охватывал серебряный обруч с алмазами.

Толстые перевитые между собой золотая и серебряная цепи лежали на груди, такие же браслеты красовались на запястьях толщиной с ногу человека. Яркие желтые глаза враз охватили меня и ведунью, он, не поднимая руки, согнул указательный палец в непонятном жесте.

Тут же почувствовав ощутимый толчок в спину, я догадался, что это означает приглашение подойти ближе. Снежану не подталкивали, но она не замедлила последовать за мной.

Орк, отряд которого доставил нас в крепость, сообщил с почтением, что перед нами комендант форта Гриург. Тот, с достоинством выслушав представление, осведомился, зачем люди явились к оркам, которых безосновательно считают своими врагами.

Я не стал перечислять множество причин, существующих для такого отношения, а перешел к делу:

– По пути сюда мы встретили людей, которые собираются напасть на форт. Те столбы, что поддерживают стену с внешней стороны от реки, можно взорвать, если удастся подобраться поближе через Камышевую реку. Обрушившийся берег потянет за собой другие укрепления. Людей немного, но они и не собираются сражаться – ночью, после неожиданного крушения цитадели, казавшейся всем неприступной, неизбежно останутся убитые и раненные, тогда как остальные начнут искать полчища врагов. Не потребуется много времени, чтобы отрезать головы мертвым или беспомощным, а только это и нужно. Ты знаешь, как ценятся черепа орков.