Текст книги "Руины (ЛП)"
Автор книги: Дэн Уэллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Глава 30
Некоторые Партиалы, которых Кира встретила у моря, принадлежали к фракции Морган и находились здесь в патруле. К тому времени как Джерри Риссдал умер, а на землю стали падать первые большие снежинки, все они, как и Грин, стали дезертирами: они были слишком потрясены увиденным и испытанным, чтобы в них осталось желание вернуться. Мир очень резко изменился до неузнаваемости и уже никогда не станет прежним. Некоторые Партиалы направились на восток в надежде отыскать старых друзей из других подразделений, которые уже примкнули к той или иной мелкой фракции. Трое присоединились к Кире, привлеченные ее обещанием излечить «срок годности». Девушка была честна с ними и Грином и сказала, что, сколько бы уверенности ни испытывала, вероятность того, что ее план не сработает, все равно существует. Солдат по имени Фалин, лидер отряда, просто почесал голову и посмотрел в сторону пролива.
– Если это не сработает и мы погибнем, то мы по крайней мере пытались. – Он посмотрел на Киру. – Не думаю, что стоило бы рассчитывать на что-то большее. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
– Не каждый будет мыслить так широко, – ответила Кира. – Люди могут воспротивиться этой идее с той же вероятностью, что и другие Партиалы.
– Тогда чем раньше, тем лучше, – проговорил Фалин. – До истечения моего «срока годности» осталась только одна партия.
«Осталась одна партия, – подумала Кира. – Грин умрет через месяц, а Фалин – месяцем позже.
Сколько времени у Сэмма? Смогу ли я еще когда-нибудь его увидеть?»
Они похоронили Риссдала на берегу океана в неглубокой могиле, которую завалили камнями. Это заняло довольно много времени, и, когда Кира и Партиалы закончили копать, тело Риссдала уже покрывал слой снега. Кира гадала, как долго будет продолжаться буря, но больше ждать она не смела. Парк, куда призвал их Риссдал, располагался на конце длинной узкой косы, вдающейся в пролив. Короткая перебежка через мост вывела группу на широкий пирс, у которого толпились лодки.
Многие из них давно сорвались со своих якорей, а годы волн отнесли их либо к большой куче обломков у края причала, либо в более глубокие воды, и из пролива тут и там высовывались свидетельства малых белых кораблекрушений. Несколько судов по-прежнему стояло у пирса, но ни одно из них не казалось надежным достаточно, чтобы группа рискнула отправиться на нем в плаванье. Снимая с лодок по ходу поисков плотные пластиковые чехлы, Кира и ее спутники проследовали вдоль длинной череды вытащенных на берег судов, мертвый сезон для которых продлился тринадцать лет. В группе не было никого, кто умел бы ходить под парусом, но одна большая яхта, которая от носа до кормы достигала не менее шестидесяти футов, оказалась оснащена широкими солнечными панелями черного цвета. Пульт управления ожил почти в тот же момент, как панели были освобождены от защитного покрытия.
– Мы не можем рассчитывать на то, что солнца будет достаточно, – сказал Грин, глядя на облака. – Близится вечер, и эти тучи в любом случае никуда не денутся.
Фалин заглянул в бензобак и, почуяв неприятный запах, помахал перед носом рукой.
– Топливо почти полностью разложилось – теперь это практически смола. Скорее всего, мотор даже не заведется. Солнечные панели проработают до заката, но мы не успеем переправиться через пролив.
– Позвольте мне показать вам один маленький трюк, которому меня научили, – с улыбкой произнесла Кира и жестом указала на высотную вывеску «Автомастерская», расположенную в нескольких кварталах от побережья. – Если там есть что-нибудь вроде скипидара, то мы готовы пускаться в плавание.
– Тебе нужен растворитель для краски? – спросил Фалин.
– А чем, по-твоему, является бензиновая смола? – спросила Кира. – Пойдемте.
Фалин взглянул на Грина, который лишь рассмеялся.
– Поверь, она разбирается в таких вещах.
В автомастерской действительно был скипидар, который находился в тяжелых металлических канистрах. Кира и ее спутники перенесли канистры на яхту и столкнули судно по трапу на воду. Целый час понадобился им для того, чтобы преодолеть затор из разбитых и перевернутых лодок, которые преграждали путь, в то время как снег шел все сильнее и становился все более мокрым. Когда яхта вышла в открытые воды, Кира завела мотор на полную мощность, используя энергию как солнечных панелей, так и топлива. Судно с ревом покинуло бухту.
– Держитесь подальше от воздухоотвода, – прокричала она. – Следите за тем, чтобы ветер не поменялся и не начал дуть в вашу сторону. Вы и представить себе не можете, насколько этот скипидарный дым ядовит.
Выход из бухты был затруднен небольшими отмелями и островами, двигаться через которые приходилось осторожно. К тому времени как судно вышло в воды пролива, уже наступила ночь, поэтому путникам в борьбе с непостоянными течениями осталось полагаться только на топливо. Яхта была оснащена съемным брезентовым тентом, который можно было установить над рабочим местом лоцмана, но годы полотно не пощадили. Когда Кира и Партиалы попытались развернуть его, оно практически развалилось на две части.
В одной из кают Грин нашел бейсбольную кепку и отдал ее ведущей судно Кире, чтобы защитить ее глаза от снега. Заканчивая свою смену, девушка вместе со штурвалом передала Грину и кепку. Они двигались с отклонением на запад и около полуночи высадились в Хантингтон-Бэй. Пляж был широким и каменистым. Кира и ее спутники вытащили яхту на берег на случай, если судно им еще понадобится, и привязали к прочному столбу, который когда-то был частью причала.
Снег шел все сильнее, а грозовые тучи закрыли луну, так что Кира и остальные едва видели, куда идут. Они укрылись в огромном особняке, расположенном почти на самом побережье. Прижавшись друг к другу, чтобы согреться, все пятеро крепко уснули в маленькой спальне. Утром они прочесали дом в поисках консервов, нашли немного еще не испортившегося бараньего нута и, перед тем как снова выйти в снег, разделили эту скудную пищу между собой. Мир был укрыт толстым белым ковром, а снег все падал и падал, так что над землей висела постоянная завеса. Не успела группа отойти от особняка на какое-то расстояние, как Фалин наступил на небольшой холмик и, выругавшись, отскочил.
– Это чье-то тело.
Кира немедленно подняла глаза и огляделась в поисках какой-либо опасности, которую пропустила – возможно, залегшей среди витрин магазинов засады, но ничего не увидела. Она подошла к своим спутникам, которые собрались у распростертого тела, и опустилась возле него на колени. Теперь, с близкого расстояния, она с некоторым трудом смогла определить, что это был труп лежащего в позе эмбриона мужчины.
– Не Партиал, – произнес Грин. – Нет штампа смерти через линк.
Кира счистила с тела снег и, обнаружив огромное количество замерзшей черной крови, нахмурилась. Кем бы ни был этот мужчина, он умер насильственной смертью. Девушка смела с лица мертвеца снег и в ужасе ахнула.
– Ты его знаешь? – спросил Грин.
– Его звали Оуэн Товар, – проговорила Кира. – Пару лет назад он был членом группы, которая восстала против нашего правительства, а затем, после того как восстание увенчалось успехом, стал сенатором. Я не очень хорошо его знала, но… – Девушка покачала головой. – Он мне нравился. Он был хорошим человеком.
– У него не хватает трех пальцев, – сказал Фалин, очищая руку бывшего сенатора от снега. – И, похоже, смертельный выстрел был в живот. Партиал не мог этого сделать.
– Человек тоже, – произнесла Кира.
– Я имею в виду, что Партиалы более меткие, – сказал Фалин. – Мы бы стреляли сюда, в грудь или в голову…
– Выходного отверстия нет, – сказал Грин. Он сидел на корточках с другой стороны, сзади тела, и Кира перешагнула через труп, чтобы посмотреть. – Это выглядит как выстрел в живот, но через спину пуля не вышла. Я вообще себе не представляю, чем можно нанести такую рану. Для ножа входное отверстие слишком велико.
– О нет, – простонала Кира и попыталась перевернуть мертвеца, чтобы изучить рану, но тело примерзло к земле, поэтому девушка обошла труп, чтобы вернуться на свое прежнее место. Ее сердце ушло в пятки. – О нет.
Через линк Кира ощущала тревогу Партиалов; они уже заняли оборонительные позиции, заключив из ее слов, что что-то не так. Грин присел рядом с ней.
– В чем дело?
– Я уже видела однажды такую рану, – проговорила девушка. – У твоего товарища по отряду, которого я нашла на причале у Кэндлвуда.
На секунду взгляд Грина задержался на Кире. Картинка сложилась в сознании Партиала воедино, и он пришел к тому же выводу, что и девушка.
– Кровавый Человек.
– Я не утверждаю, что это он, – произнесла Кира, поднимаясь. – Возможно, это лишь совпадение.
– Кто такой Кровавый Человек? – спросил Фалин.
– Мы не знаем, – ответила Кира. – Своего рода… убийца? Коллекционер? Мы бежали от группы модифицированных Партиалов, которые, судя по всему, ему подчинялись, но его самого мы ни разу не видели. Он убил кучу Партиалов и забрал их кровь. В последний раз Грин слышал он нем то, что он направляется на юг, чтобы сделать то же самое с людьми. Зачем, мы не знаем.
– Что за модифицированные Партиалы? – спросил один из солдат Фалина.
Грин положил руки по обе стороны шеи и несколько раз приподнял и опустил ладони.
– Жабры.
– Есть только две веские причины собирать кровь, – сказал Фалин. – Первая – ты сумасшедший, и вторая – кровь тебе нужна для переливания или чего-то такого. Возможно, он умирает.
Кира покачала головой.
– Если бы он нуждался в переливании, то не носился бы по округе, беря от дюжины жертв по одной-две пинты. Определенно, он делает запасы крови, будто бы даже специально отбирает, пытаясь заполучить разнообразные образцы. У Кэндлвуда он взял кровь у каждой из трех моделей Партиалов, к которым имел доступ. – Она подняла взгляд. – За время своей врачебной практики я сделала немало анализов крови, опытов над образцами и так далее. Может быть, кровь нужна ему для этого?
– Что бы он ни делал и какой бы ни была его причина, мы должны убраться с открытого места, – сказал Грин и махнул рукой в сторону переулка, примыкающего к покрытой снегом дороге. – Держитесь возле домов и будьте настороже.
– Мы не можем просто оставить его здесь, – сказала Кира. – Я знала этого человека.
– Он примерз к земле, – ответил Грин, – и у нас нет времени.
Кира снова попыталась сдвинуть Товара с места, но он был твердым, как лед. Девушке наконец удалось переместить руку мертвеца, но на замерзшем тротуаре остался клочок кожи. Кира поморщилась и отпустила.
– Мне жаль, – прошептала она, прикасаясь к замерзшим волосам Товара. – Я вернусь. – Она подняла взгляд, испытывая нехорошее предчувствие. – Я постараюсь вернуться.
Они бросились бежать по улице, рывками перемещаясь от одного укрытия к другому, и через несколько кварталов обнаружили обломки, разбросанные недавним взрывом, но теперь погребенные под снежным одеялом.
– Кто-то напал на огневую позицию Партиалов, – произнес Фалин, изучая разрушения. Он поднял с земли изогнутый и покореженный взрывом ствол стандартной винтовки. – Возможно, это был тот твой друг.
– Возможно, – признала Кира. Она окинула взглядом дорогу, витрину, прикрытую поблекшим желтым брезентом, и еще одну, которая напоминала дворец. – На снегу остались отпечатки шин, – сказала девушка, указывая на свою находку. – Не самые свежие, но они появились уже после того, как начался снег. Возможно, тот, кто оставил их, задержался, чтобы привести здесь все в порядок, и уехал только после начала бури.
– Тогда пришло время принять решение, – проговорил Грин. – Если Кира права, мы лишь на несколько часов отстаем от взвода Партиалов, который, судя по всему, направляется на восток. Это означает, что они идут не домой, а, возможно, гонятся за группой повстанцев-людей. Мы можем последовать за ними или продолжить наш путь к Ист-Мидоу и встретиться с ними там.
– Безопаснее будет отправиться в Ист-Мидоу, – сказал Фалин. – Если, в то время как мы появимся со своим предложением объединения, люди и Партиалы будут палить друг по другу, то они могут оказаться несколько не готовы принять наш план.
– В Ист-Мидоу, вероятно, направился и Кровавый Человек, – сказала Кира. – Если его замысел действительно заключается в сборе различных образцов крови людей, то там он найдет наиболее широкий ассортимент.
– Значит, нам тоже туда, – произнес Грин. – Выдвигаемся.
Глава 31
Снег шел уже целую неделю и заканчиваться не собирался. Его мокрые груды наваливались на деревья и обламывали ветки, а на улицах городов лежали глубокие сугробы высотой в три фута. «Мы будто попали в фантастический роман», – думала Ариэль. Мир казался незнакомым и чужим. Девушка и ее группа передвигались от дома к дому еще медленнее, чем раньше. По пояс в снегу и в условиях сурового мороза, они преодолели не более двадцати миль.
В каждом новом укрытии они рубили на кусочки мебель и разводили костер настолько большой, насколько смели: путники по-прежнему остерегались Партиалов. Затем они стаскивали с себя холодную промокшую одежду и надевали другую, которую с отчаянием разыскивали в попадавшихся по пути домах. Это могли быть брюки взрослого мужчины, не подходящая по размеру обувь, летние платья, надетые во много слоев, пока не становилось тепло. Ариэль вспоминала, как в детстве носилась с Кирой и Изольдой по домам оставленной Расколом пустоши. Девочки выбирали себе новую одежду сотни различных стилей, примеряли драгоценности богатых дам и собирали туфельки всевозможных форм и цветов, так что шкафы просто ломились ими.
Теперь она рылась в гардеробах стариков в поисках гниющих джинсов и разрезала их пополам, чтобы использовать штанины как дополнительные рукава и уберечь руки от отморожения. Немногие найденные хорошие куртки отдавали Изольде, а ребенка укутывали в старые фланелевые рубашки и одеяла. Единственную теплую куртку, обнаруженную в кладовке дома престарелых, все шестеро носили по очереди, а каждую ночь старательно сушили у огня.
Разумеется, легче всего огонь было развести в домах с каминами, но за тринадцать лет запустения дымоходы забились и стали бесполезными. Даже с открытыми окнами комната наполнялась дымом. Путники ложились на пол, где дышать было легче, и надеялись, что поблизости нет никого, кто мог бы заметить дым и пойти на поиски его источника. В основном группа опасалась Партиалов, но Ариэль не меньше беспокоилась из-за отчаявшихся, замерзающих, умирающих от голода людей, которые увидят в группе женщин самые разные возможности. Однако, даже учитывая все риски, было просто слишком холодно, чтобы полностью отказаться от огня. Путники держали оружие под рукой и всегда оставляли по меньшей мере одного дежурного. Несмотря на то что Хобба никто не любил – а возможно, именно поэтому, – Сенатор всегда брал себе двойную стражу.
Тем не менее погодные условия не сумели заставить группу свернуть с пути и отказаться от поисков лаборатории, о которой говорила Нандита. Таким образом к концу первой недели зимы путники оказались в Мидл Айленде. Это небольшое поселение полностью соответствовало своему названию: оно находилось посредине между западной и восточной оконечностями острова.
– Все хорошо, – проговорила Изольда. Ее налившиеся кровью глаза были обрамлены темными кругами. Девушка гладила Хана по покрытой волдырями щеке. Мальчик слабо хныкал. – Мы уже на полпути, малыш. С тобой все будет хорошо.
– Мы на полпути, если считать от Бруклина, – сказала Ариэль. – Мы вышли из Ист-Мидоу, так что на самом деле преодолели меньший отрезок дороги.
– Спасибо за такие ободряющие слова, – ответила Изольда, в которой не осталось сил наградить Ариэль испепеляющим взглядом.
– Сегодня мы преодолели только две мили, – заметила Хочи. Из-за ребенка они передвигались медленно. – Чем восточнее мы путешествуем, тем сильнее будет становиться снег. По крайней мере дождей всегда было больше у берегов острова, и, как я полагаю, со снегом то же самое.
– Мы не сдадимся, – твердо произнес Хобб. – Мы говорим о моем сыне.
Ариэль и Хочи переглянулись, но промолчали.
– Мы почти в Риверхеде, – сказала Кесслер. – До него осталось приблизительно пятнадцать миль. Это не больше недели пути.
– Сегодня мы шли очень медленно, – возразила Хочи. – Как знать, сколько времени нам потребуется, чтобы преодолеть пятнадцать миль?
– Риверхед – самое большое поселение после Ист-Мидоу, – произнесла Кесслер. – В ходе оккупации Партиалы всех оттуда выселили, но запасы местных жителей могли остаться нетронутыми: это чистая вода, склады с зерном, коптильные заводы, полные рыбы. В самом крайнем случае мы найдем дома с целыми окнами, работающими дымоходами и чистой одеждой.
– Мы не собираемся там задерживаться, – сказала Хочи.
– Я говорю всего лишь о том, что у нас будет возможность, – ответила Кесслер. – Остановиться на пару дней, чтобы восстановить силы, или переждать несколько недель бурю.
– У нас нет нескольких недель, – возразил Хобб. – Нам грозит ядерная бомба…
– Эта буря замедлит Деларосу не меньше, чем задерживает нас, – произнесла Ариэль. – Она не сможет добраться до Уайт-Плейнс и взорвать ту штуку.
– Это лишь усиливает вероятность того, что она взорвет бомбу преждевременно, – парировал Хобб. – Что взорвет ее ближе к людям.
– Но если буря прекратится… – начала Кесслер, но Нандита перебила ее и заговорила в первый раз за весь вечер:
– Буря прекращаться не собирается, – сказала она. – Вы слышали, что сказал тот гигант, не хуже, чем я: это не какое-то случайное ненастье, а возвращение зимы, первый мах назад огромного маятника Земли, который пытается восстановить равновесие. И ровно настолько, насколько он отклонялся в одну сторону, ему придется отклониться и в другую. Зима может продлиться год и больше, а эта буря? Я боюсь даже думать.
– Это еще одна причина прорываться к Риверхеду, – произнесла Хочи. – Кесслер права насчет того, что там можно найти запасы продовольствия. Кроме того, если мы хотим добраться до острова Плам, нам пригодится любая помощь.
– Ты могла бы называть меня хотя бы «Эрин», – сказала Кесслер, – раз уж о «маме» не стоит даже упоминать.
– Если Риверхед действительно такое значимое поселение, Партиалы будут держаться за него, – проговорила Ариэль. – Это место отлично подходит для восточной заставы, учитывая в особенности то, что мы сделали почти всю работу за них. Нам будет лучше вовсе не соваться туда.
– Мы умрем от голода, – ответила Кесслер. – Мы и так едва находим себе пищу. В этом доме не нашлось ни одной проклятой съедобной крошки, и если вы не хотите пойти рыбачить…
– Мы можем искать на складах по пути, – перебила ее Ариэль. – Отправлять по паре человек вперед, пока остальные разводят костер. Что угодно, лишь бы избежать базы, полной солдат-Партиалов.
– Мы могли бы легко с ними справиться, – произнесла Кесслер. Ее голос изменился, и она бросился краткий взгляд на Хана.
– Нет, – отрезала Изольда. – Я не хочу снова начинать эту тему.
– Его жизнь не подвергнется большей опасности, чем подвергается сейчас, – говорила Кесслер. – Ты что, думаешь, что они увезут его куда-то в такую погоду? Мы покажемся им на глаза, нас «возьмут в плен», хотя в действительности это будет означать лишь то, что нас будут кормить и запрут в каком-нибудь теплом месте. Через несколько дней они все умрут от этой непонятной партиалской чумы, которую подхватят от него, и база достанется нам.
– А убийство целой группы разумных существ одним махом вас совсем не волнует? – спросила Ариэль.
– Это Партиалы, – ответила Кесслер, – и нет, ты не такая, как они, поэтому не надо смотреть нам меня так оскорбленно. Неважно, где и как ты появилась на свет, ты росла человеком, впитывала человеческую мораль и не пыталась уничтожить целый вид. Они напали на нас во времена старого мира и снова напали при новом, а сейчас сидят в домах, которые мы поддерживали в порядке, едят пищу, которую мы выращивали и собирали, а я должна жалеть их? Черта с два!
– Мне неважно, насколько оправданы причины, которые вы приводите, – произнесла Изольда. – Мой ребенок не оружие.
– Тогда вместо него мы используем тебя, – сказала Кесслер, – или Ариэль, раз она так стремится сблизиться с Партиалами.
Ариэль развела руки в стороны и поманила Кесслер пальцами к себе.
– Нарываешься, сучка? Давай-ка разберемся.
– Эй-эй-эй, – проговорил Хобб, вставая между женщинами. – Каким образом вы можете использовать подобным образом Ариэль или Изольду? Они Партиалы – вы постоянно это повторяете, – но не заболели. Или они являются носителями?
Он едва заметно отодвинулся от Ариэль.
– Они являются источником заболевания, – ответила Кесслер. – Именно таким образом заразился ребенок Изольды. Вирус скрыт в их организмах, но у Нандиты есть препарат, с помощью которого можно запустить его.
Рука Нандиты поднялась к груди и сжала небольшой мешочек на цепочке, который женщина носила на шее. Когда она заметила, что все глаза устремлены на нее, то ответила Сенатору Хоббу спокойным взглядом.
– Я воспитывала этих трех девочек потому, что знала: в них может быть нечто, ожидающее освобождения. Я думала, что это окажется лекарством от РМ, и в течение всего их детства пыталась подобраться к нему активатор. Так я провела и последний год: я нашла на острове Плам лабораторию и использовала ее оборудование, чтобы завершить исследования. – Нандита приподняла мешочек и посмотрела на нечеткие контуры пузырька, очерченные складками ткани. – Но лекарство, как доказала Кира, вовсе не было включено в генетический код новых моделей, а активатор, который я синтезировала, в действительности запускает болезнь. – Женщина подняла глаза. – Если мы дадим активатор Изольде, то в ее легких начнет развиваться болезнетворный микроорганизм, который будет выделяться в окружающую среду и убьет каждого Партиала, с которым Изольда вступит в контакт.
– Ей нужно лишь выпить активатор? – спросила Кесслер. – Или необходимо сделать инъекцию?
– Только инъекцию, – ответила Нандита. – Формула слишком хрупкая и не переживет воздействие пищеварительной системы.
– Почему именно Изольда? – спросила Ариэль. Она вспомнила обо всей лжи, обо всех обманах и экспериментах – о детстве, проведенном в качестве тайной лабораторной крысы в руках этой женщины. – Почему ты не упомянула обо мне?
– Мне показалось, ты не хочешь этого делать, – произнесла Хочи.
Не отрывая глаз от лица Нандиты, Ариэль прорычала в ответ:
– Разумеется, я не собираюсь этого делать! Но хочу знать, почему она думает, что я не смогу. – Девушка указала на Нандиту. – Это была не случайная оговорка – ты обо мне что-то знаешь.
– Твой ребенок умер, – произнесла Нандита. – Хан не первый гибрид человека и Партиала, он первый, который выжил. Чума, полученная из ДНК Изольды, сделала его иммунным к одному заболеванию, но прокляла другим. Твой же ребенок… просто умер.
– Значит, ты считаешь, что в моих генах нет болезни Партиалов.
– Верно, – ответила Нандита. – Насчет Киры я не знаю. Возможно, вирус заключен только в Изольде.
– Значит, все те эксперименты, – проговорила Ариэль, – все те ужасные вещи, которые ты творила с нами, детьми, все травы, физические тесты, «лекарства альтернативной медицины», которыми ты меня пичкала, пытаясь во всем этом разобраться, – все это ничего не дало? Пока я жила с тобой, ты обращалась со мной как с подопытной, когда я попыталась убежать, – как с лгуньей и изгоем, и все только ради этого? Чтобы сейчас выяснилось, что я совершенно нормальная, а то, что ты искала, все это время находилось в другом месте?
– Отрицательный результат – тоже результат, – ответила Нандита. – У тебя становится больше знания, ты приближаешься к истине.
– Ага, – произнесла Ариэль. – Это единственная правда, которую ты мне когда-либо говорила.
После этого все почти сразу замолчали: лишь кратко обсудили Риверхед и решили последовать плану Ариэль и обойти поселение с северной стороны. О вирусах больше никто не упоминал, как и о том, чтобы использовать Хана в качестве живого оружия. Многие с беспокойством бормотали, что буря усиливается. Все более вероятным становилось то, что группа может вообще не добраться до острова Плам, хотя никто не смел произносить подобные мысли вслух. Ариэль гадала, что произойдет тогда. Хан умрет, в этом сомнений не было. Изольда сломается. Хобб, возможно, покинет группу.
«И я смогу застрелить Нандиту, – подумала Ариэль. – То, что она пытается помочь Хану, – единственное добро, которое она совершила за свою жизнь. Но если ей этого не удастся? Без нее мир станет лучше».
Хочи несла вахту первая, а Ариэль прерывисто спала у огня; с одной стороны ей было жарко, а другой бок замерзал. Ей снились цветы и сад, за которым она ухаживала, когда жила ребенком в доме Нандиты. Она так гордилась этим садом, а когда переехала, стала разводить собственный: у нее росли лилейник, шалфей и герань, посконник и «черноглазая Сьюзен». Теперь они все под снегом погибли.
Ариэль проснулась посреди ночи и обнаружила, что пламя почти догорело. Дежурила Нандита. Ариэль смотрела через щелочки, притворяясь, что спит, а пожилая женщина укладывала в огонь щепки старого кухонного стола. Нандита постояла у костра мгновение, грея руки, и Ариэль испытала безумное, почти непреодолимое желание застрелить женщину прямо сейчас; избавить мир от сетей ее интриг и освободить группу от бесполезного путешествия на остров Плам.
Они никогда не сумеют туда добраться. Убийство Нандиты лишь ускорит неизбежное и даст путникам возможность вовремя бежать с острова и не умереть от холода или ядерного взрыва. Это казалось таким разумным ходом. Ариэль как можно медленнее и тише, чтобы пожилая женщина не заметила, потянулась к пистолету, который находился лишь в нескольких дюймах от ее головы.
Нандита стянула с шеи свой мешочек и уставилась на него в свете огня. Ариэль замерла. Нандита не шевелилась, только смотрела на мешочек, а потом подняла другую руку, открыла его, потянув за завязочки, и достала маленькую стеклянную пробирку. Темно-коричневый активатор чумы внутри поблескивал в свете пламени.
Нандита вытащила резиновую пробку, вылила жидкость в огонь и смотрела, как та с шипением и пузырями испарилась. Ариэль смотрела вместе с ней. Нандита снова закрыла пробирку и убрала ее обратно в мешочек, а Ариэль закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока пожилая женщина не повернулась и подошла обратно к окну, чтобы возобновить свою стражу.
До самого утра Ариэль наблюдала за огнем.
