Текст книги "Руины (ЛП)"

Автор книги: Дэн Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Глава 28

– Отправиться за Деларосой вдогонку будет недостаточно, – сказал Маркус. – Мы должны предупредить остальную часть острова.

– Согласен, – ответил Винси. – Нужно сделать и то, и другое.

– Вы не сможете ничего, – сказал охранник. – Вы все еще в наручниках и заперты в задней части старого супермаркета.

– Хм, вообще-то, тебя никто не спрашивал, – проговорил Маркус.

– Я сижу в десяти футах от вас.

– Тогда заткни уши, – сказал Маркус. – И попой про себя несколько минут. Мы хотим обсудить наш план побега.

– Заткнись, Валенсио. – Вульф вздохнул и повернулся к охраннику. – Солдат, если ты настроен поболтать, я хотел бы услышать, как ты оправдываешь свои действия. Неважно, где Делароса взорвет ядерную бомбу: она в любом случае уничтожит тех немногих из нас, кто еще жив.

Охранник сердито посмотрел на пленников и, вернувшись к своему прежнему молчанию, откинулся на спинку стула и с хмурым видом скрестил руки.

– Как насчет этого, – произнес Маркус, по-прежнему обращаясь к охраннику. – Ты застрял здесь из-за того, что должен сторожить нас, и это нарушает и твои, и наши планы. Что, если найти выход, который удовлетворит всех: давайте вместе отправимся на юг, чтобы предупредить остров о взрыве, и мы обещаем, что не будем тебя задерживать или вызывать какие-то другие неприятности. Каким бы верным фанатом ядерного решения ты ни был, ты не можешь не согласиться, что людей нужно предупредить.

– Мы должны не просто предупредить людей. Нельзя игнорировать то, что Делароса собирается сделать с Партиалами, – сказал Винси.

– Вообще-то… – начал Маркус и замолчал, пытаясь подобрать слова. – Я… Это должно было стать частью замысла, о котором я не собирался ему говорить. Что-то вроде этого: он подходит, чтобы освободить нас, поверив в мой гениальный и прекрасно продуманный план, а тут, как только он приблизится, ты вскакиваешь и… как-то вырубаешь его.

Вульф застонал.

– Ты Партиал, – сказал Маркус. – Ты ведь можешь избить человека, даже когда на тебе наручники, да?

– Это был ужасный план, – произнес Винси. – Не преувеличивая, я могу сказать, что это худший план, который я когда-либо слышал.

– Но это не совсем честно, – возразил Маркус. – Все планы, с которыми ты имел дело, были составлены партиалскими стратегами, а я просто обычный… парень.

– Хуже всего то, – сказал Винси, – что ты выболтал весь свой план перед охранником. Ты хотел обмануть его, а потом, когда я задал тебе один вопрос, ты тут же все выложил прямо перед ним.

Маркус замялся, пытаясь поспорить.

– Возможно, в действительности это была лучшая часть замысла, – размышлял Винси. – Потому что, благодаря ей, тебе не удалось попытаться привести в исполнение свой ужасный, как я уже сказал, план. Хоть ты и показал себя дураком, но нас по крайней мере не убили.

– Никого из нас и не убили бы, – сказал Маркус. – Это был отличный план. – Он сделал несколько нечетких движений ладонями, изображая карате, но этого никто не увидел, так как его руки были скованны за спиной, а содранная кожа запястий от усилий снова начала гореть. – С боевыми суперспособностями Партиалов ты мог бы совершенно…

– Заткнитесь, будьте так добры! – воскликнул охранник. – Что за хрень, вы как мои младшие сестры.

– У тебя есть младшие сестры? – спросил Маркус.

– Больше нет, – ответил охранник, – благодаря этому выродку, который сидит рядом с тобой. – Он показал на Винси, и его лицо напряглось и стало еще более сердитым. Все на мгновение замолчали, но потом Маркус тихо сказал:

– Теоретически, он куда меньший выродок, чем кто-либо другой в этой комнате. Его вырастили в лаборатории из искусственно созданной ДНК. Он вроде… образцового экземпляра, а мы всего лишь…

Охранник подскочил на ноги и, сделав один только шаг, пересек узкую комнату, а затем замахнулся прикладом винтовки и с силой ударил Маркуса по виску. Маркуса откинуло назад, перед его глазами вспыхнули яркие огоньки, в голове зазвенело, и все его сознание сосредоточилось на сильной, разрывающей мозг боли.

Кто-то шлепнул его по щеке, и он с трудом открыл глаза. Перед ним на коленях стоял Вульф, чьи руки оказались свободными. Охранник без сознания лежал на полу сзади, а Винси и Гален снимали с него оружие и снаряжение.

– Чертово дерьмо, – пробормотал Маркус. – Надолго я вырубился?

– Самое большее – на минуту, – ответил Вульф, осматривая голову молодого человека. – У тебя здесь будет огромный синяк. Если помнишь, когда мы составляли этот план, то решили, что это Винси должен нарваться на приклад. На нем быстрее все заживает.

Вульф потянулся Маркусу за спину и расстегнул наручники.

– Винси зашел недостаточно далеко, – ответил Маркус, осматривая свои ободранные запястья, а затем аккуратно прикоснулся к виску. Опухшие ткани уже образовали твердую, как кость, шишку. – Наш охранник был уже вполне разъярен и готов наброситься на нас, но Винси не сумел добавить последнее оскорбление. Мы едва не упустили момент. Я должен был что-то предпринять.

– Не следовало так сильно не него давить, – сказал Вульф. – Учитывая твою реплику о том, что Партиал является «образцовым экземпляром», радуйся, что он не отправил тебя своим прикладом в женский монастырь.

– Я не осознавал, что он нуждается в дополнительном стимуле, – произнес Винси, проверяя свою винтовку. – Простите. Наверное, я не очень хорошо умею оскорблять людей.

– Зато Маркус в этом – чертов специалист, – проговорил Вульф. Он забрал себе оружие охранника – полуавтоматический пистолет, – а боевой нож отдал Галену. – Давайте выбираться отсюда, пока этот не очнулся.

– Сначала один момент, – произнес Маркус, наклоняясь к ногам охранника. Его голова слегка закружилась, и он помедлил, пока комната не перестала вращаться.

– Что ты делаешь? – спросил Винси.

Маркус начал развязывать шнурки охранника.

– Мы получим дополнительных тридцать секунд.

Он принялся плотно спутывать шнурки, привязывая один ботинок к другому. Осознав, что Маркус делает, Гален застонал:

– Да ну, пошли уже, – сказал он. – Тебе самому на это понадобится не меньше тридцати секунд. Ты ничего для нас не выиграл.

– Я обеспечиваю себе счастливые воспоминания, – заявил Маркус. – Этот парень не нравился мне еще до того, как попытался проломить мой череп. – Он посмотрел на лежащего охранника и улыбнулся. – Пусть как следует насладится двумя идиотскими падениями в день. – Маркус выпрямился и выставил руку в сторону: мир снова поплыл перед глазами. Вульф подхватил молодого человека и помог ему сохранить равновесие. – Расскажите мне, как он упал в первый раз, – проговорил Маркус. – Я это пропустил.

– Винси сбил его с ног, а затем, пока он падал, боднул головой, – поведал Гален.

– Это было здорово? – спросил Маркус. – Скажи мне, что да.

– Заткнитесь оба, – приказал Вульф. – Мы уходим.

Он положил ладонь на заднюю дверь – та была заперта, но охранник хранил ключ в кармане рубашки. Через равные интервалы он по одному выводил пленников через эту дверь наружу, чтобы дать им облегчиться, благодаря чему у трех остальных появлялось несколько минут на составление плана побега. Вульф прислушался, нет ли кого-нибудь за дверью, а затем вставил ключ в замок и со скрежетом и неприятным щелчком повернул. Все замерли, снова пытаясь понять, не заметил ли их кто-нибудь, но ничего не услышали.

Маркус поежился, не обращая внимания на боль, которую причиняло прикосновение воздуха к коже запястий.

– Вы уверены, что я был в отключке всего несколько минут? Я замерз – такое ощущение, будто уже ночь.

– Только одну минуту, – заверил его Винси. – Сейчас конец первой половины дня.

– Но действительно похолодало, – добавил Вульф. Как можно медленнее он повернул скрипучую ручку и открыл дверь. – Что за…

Парковка снаружи была наполовину заполнена старыми ржавыми автомобилями, по тротуару расползались щели и трещины, через которые проросли растения, – и над всем этим висела невесомая сетчатая завеса белого падающего снега.

– Что за фигня? – выдохнул Гален.

– Ну, одно мы теперь знаем точно, – проговорил Маркус. – Та сумасшедшая история об огромном красном монстре, по-видимому, правда. – Он поморщился, глядя на снег. – Вообще, даже в огромного красного монстра поверить легче, чем вот в это. Это действительно снег? Я его никогда не видел, кроме как на старых шоу по головизору.

– Да, это действительно снег, – ответил Вулф. – А теперь пошевеливайтесь.

Он шагнул наружу, оставляя на тонком белом слое, покрывающем землю, отпечатки ботинок.

– Из-за него нас будет легко выследить, – произнес Винси.

– Только если погоня за нами начнется немедленно, – ответил Вульф. – Еще несколько минут – и наши следы будут полностью занесены. Мы не могли бы пожелать лучших условий.

– Тогда пора отправляться, – сказал Маркус. – К тому времени как Юн отправит свою огромную пантеру охотиться на меня, как на бездомную кошку, я хочу быть не менее чем в ста ярдах отсюда.

Глава 29

Заповедник находился у подножия Скалистых гор на окраине руин Денвера. До Раскола город огромным мегаполисом раскидывался от Касл Рока до Форт-Коллинса и от Боулдера до Беннетта. За прошедшие же годы он превратился в кислотный ад, западную границу обширных отравленных Бесплодных земель, которые поглотили Средний Запад. Каждая канава и углубление теперь представляли из себя потрескавшиеся соляные варницы, выделяющие фосфор или покрытые пылью хлорной извести, которую раздувал ветер. Здесь не осталось ни одного живого растения или существа.

Путешествие обратно в Ист-Мидоу Сэмм и его группа начали рано утром. Они намеревались доставить людям лекарство и невероятную новость о том, что это лекарство являлось самовоспроизводящимся. Сэмм беспокоился, как убедить людей и Партиалов работать вместе и сумеют ли они вообще сделать это, но полагал, что сама их группа является хорошим примером: она состояла из него, Херон, Риттера, Дуэйна и еще двух восстановившихся Партиалов, которых звали Фергус и Брон, а также из Фана и восседавшей на одной из двух лошадей Каликс.

В заповеднике не было своих лошадей, лишь те две, что Сэмм, Херон и Кира привели с собой из Нью-Йорка. Имена им давала Кира, и Сэмм позволил себе на краткий миг подумать о девушке. На него тут же посмотрели остальные Партиалы, которых линк немедленно оповестил о его мыслях. Сэмм снова сосредоточился на лошадях: его волновало, смогут ли животные находить себе пищу в Бесплодных землях. Каликс ехала на Бобо, лошади Киры, а вслед за ней шел Одджоб, любопытное и непослушное животное Афы, которого сейчас понизили до вьючного. Одджобу никогда не нравилось ходить под седлом, он упрямо делал все по-своему и игнорировал приказы, но теперь, казалось, вполне охотно следовал за Бобо. Сэмм надеялся, до конца путешествия положение вещей таким и останется.

Мысли об Одджобе заставили Сэмма снова вспомнить Афу, гения, напоминающего ребенка, которого они тащили за собой через заброшенные территории. Тогда это был единственный человек в группе, и, неслучайно, именно он путешествие не пережил. В Чикаго Афа был ранен и в конце концов погиб посреди токсичных полей Колорадо. Сэмм не знал точно, возможно ли для человека пережить путешествие через Бесплодные земли, и Каликс подвергалась особой опасности. Из-за своего повреждения она передвигалась медленнее; кроме того, истощалась заживляющая способность ее организма. Если с девушкой что-нибудь произойдет, это задержит группу и сделает всех уязвимыми. Что еще хуже… «Я буду горевать по ней, – подумал Сэмм. – Афа был моей обязанностью, но Каликс – мой друг. Если я встану перед выбором между тем, чтобы бросить ее или умереть самому… Не знаю, смогу ли я принять это решение».

Двигаясь через выжженный город, Сэмм взглянул на Херон. Во времена Изоляционной войны он не раз завидовал ее бесстрастности, ее способности снять с себя и физическую, и эмоциональную боль подобно тому, как снимают одежду. Партиалка пережила худшие моменты, в которые бросала ее война, а с того времени – еще более ужасные вещи. Она справилась бы с любой проблемой, которая могла встать перед группой, и сумела бы принять любое решение, необходимое, чтобы выжить. Даже если все остальные, пересекая Бесплодные земли, умрут, Херон будет жить. Она доберется до дома, потому что такова ее миссия. Иногда она казалась пугающей, даже Сэмму, понять ее было трудно, а еще сложнее – сделать ее своим другом, но она являлась единственной надеждой группы. Сэмму будет нужно поговорить с ней наедине и составить план действий в непредвиденных обстоятельствах.

Путникам потребовался не один день, чтобы пересечь город, а когда они вышли к восточной его окраине, перед ними до самого горизонта раскинулись Бесплодные земли: ровные, безликие, мертвые. Кое-где из отравленной почвы, измученной дождями и иссушенной солнцем, поднималось выбеленное скрученное деревце. Группе больше не приходилось искать дорогу между различными сооружениями, поэтому они двигались уже с большей скоростью и в первый день за пределами Денвера преодолели такое же расстояние, что и за три предыдущих вместе взятых. Херон шла первой, выбиваясь далеко вперед, чтобы разведать территорию.

Фан держался великолепно: он едва ли мог сравниться в выносливости с Сэммом, но превосходил четверых Партиалов, которые еще не полностью излечились от продолжительной комы. Медленнее всех двигались лошади, созданные не ради скорости, а ради расстояний. Утром они отстали от остальных, и вместе с ними – Каликс и Дуэйн, но с приближением ночи постепенно догнали группу. Весь день путники двигались на северо-восток по семьдесят шестой межштатной магистрали, которая проходила вдоль реки Саут-Платт. Сэмм не мог не заметить, что ночной воздух необычайно холоден. Каликс догнала остальных на берегу неприятно пахнущей реки. Девушка дрожала.

– В скором времени нужно будет разбить лагерь, – произнес Дуэйн, сопровождая фразу молчаливым сообщением линка: «Люди выбиваются из сил».

– Холодно, – сказал Фан. – Намного холоднее, чем обычно. Нам понадобится укрытие.

– Укрыться нужно не только от холода, – проговорила Херон. – Если мы попадем под дождь, то умрем за считанные минуты.

– Дождя сегодня не будет, – сообщила Каликс. – Я наблюдала за этим небом с четырех лет.

– Чтобы убедить меня, этого мало, – отрезала Херон. – Идем или вперед, или назад, но под открытым небом оставаться нельзя.

Теперь, остановившись, Сэмм ощутил, как по его рукам и груди поднимается морозный воздух.

– Разве сейчас должно быть так холодно?

– Нет, – ответил Фан. – В последние недели было холоднее, чем обычно, но того, что происходит сейчас, я никогда раньше не ощущал. В Бесплодных землях так всегда?

– Когда мы пересекали их в первый раз, так не было, – произнес Сэмм.

– Лошадям нужно остановиться, – сказала Каликс. – Скоро они не смогут выдерживать такой темп.

– Нужно было остановиться в последнем городе, – проговорил Риттер и резко посмотрел на Херон, передавая через линк свое явное неудовольствие. – Какая досада, что разведчик завел нас к черту на кулички.

– Это Средний Запад, – ответила Херон. – Здесь везде «у черта на куличках». До следующего города всего две мили, возможно, даже меньше, если нам попадется изолированная ферма.

– Продолжаем путь, – произнес Сэмм, и группа снова двинулась вперед. Теперь, усталые, все шли вровень с лошадьми, испытывая жажду и растирая замерзшие руки. По мере пути температура, казалось, упала еще больше. Когда Сэмм и его спутники, окоченевшие и выбившиеся из сил, наконец увидели череду невысоких домов, то поспешили покинуть дорогу. Шоссе находилось на небольшом возвышении, и ее склон был покрыт сухой хрупкой травой, которая хрустела под ногами, как яичная скорлупа. Это было старое фермерское поселение, как и предсказывала Херон. Сейчас поля лежали бесплодные и заброшенные.

Первый дом оказался слишком разрушенным, чтобы послужить надлежащим укрытием: раздвижная стеклянная дверь сзади давным-давно разбилась, и десятилетие ураганных ветров наполнило помещение токсичной пылью. Следующее строение находилось в лучшем состоянии, но по размеру не могло вместить всю группу. Сэмм оставил здесь Партиалов, приказав им как можно плотнее закрыть окна и двери, а лошадей и людей отвел в третий дом. Херон последовала туда же, и Сэмм вздохнул. Партиалка никогда не следовала распоряжениям.

– Ты должна показать им, как закрыть щели, – произнес Сэмм. – Я научу Каликс и Фана.

– Они большие ребята, – ответила Херон. – Справятся сами.

– Значит, хочешь заняться лошадьми?

– Я хочу узнать, есть ли в этой Богом забытой дыре что-нибудь, напоминающее деловой район, – сказала Херон. – Почти всю воду, которая у нас с собой, придется потратить на лошадей. Нужно найти еще.

– Возьми с собой Риттера, – предложил Сэмм. – Нам не следует ходить куда-то поодиночке.

– Со мной пойдешь ты.

Сэмм бросил взгляд на Каликс, но та, судя по всему, слишком устала, чтобы следить за разговором. Даже Фан, казалось, был готов рухнуть.

– Мне нужно позаботиться о лошадях.

– Так позаботься о них, – произнесла Херон. – Просто постарайся, чтобы это не заняло у тебя всю ночь.

Сэмм выразил через линк свою досаду, но промолчал и принялся за работу. Раз Херон хотела оказаться с ним наедине, то, скорее всего, планировала разговор. Учитывая то, насколько редко это происходило, Сэмм решил, что будет неплохо узнать, о чем Партиалка думает. Он отвел Фана и Каликс в здание и расположил их в подвальной кладовой: воды или еды здесь не оказалось, но, что более важно, не было и выходящих наружу окон, так что поверхности не покрывал слой токсичной пыли. Лошадей Сэмм оставил в гостиной, старательно расстелив на полу пластиковый тент – не для того, чтобы не позволить животным испачкать ковер, а чтобы не дать его съесть. Обнаружив на кухне несколько металлических сковород, Сэмм наполнил их привезенной с собой водой, а затем аккуратно разгрузил и расседлал лошадей, пока те пили. Не менее чем через полчаса Сэмм и Херон наконец вышли на улицу. Небо было темным и беззвездным, а морозный воздух кусал за носы и щеки.

– Сюда, – произнесла Херон, спрыгивая с кузова ржавого фургона, на котором сидела. – Приблизительно в миле пути отсюда по дороге есть школа, и в учительской стоят три большие пластиковые бутыли воды.

– Я просил тебя не ходить никуда в одиночку, – сказал Сэмм, идя по дороге в ногу с Херон. – Что, если бы ты получила какое-то повреждение и никто не знал бы, где ты?

– Если бы я получила повреждение в пустом городе, который находится в тысяче миль от любых потенциальных врагов, то это значило бы, что я заслуживаю смерти.

– Все же… мы бы не ушли без тебя.

– Тогда в чем проблема?

Сэмм передал ей через линк свое раздражение.

– Как я понимаю, я здесь потому, что ты хочешь о чем-то поговорить.

– Занятно, – ответила Херон. – О чем я хочу поговорить?

– Понятия не имею, – сказал Сэмм. – Раз уж ты играешь в таинственность, то я начну с вопросов, в которых намереваюсь разобраться сам. Я хочу знать, насколько ты предана миссии.

– Я здесь, – просто ответила Херон.

– Но как долго ты будешь здесь оставаться? – просил Сэмм. – До тех пор, пока снова не обратишь свою верность на что-то другое?

– Третья дивизия пережила в заповеднике тринадцать лет потому, что там было нечто, сохранившее ее членам жизнь, – произнесла Херон. – Что бы это ни было – Уильямс, система жизнеобеспечения или микробы в почве, которые защищают растения, – это могло бы сохранить жизнь и мне. Секрет к моему выживанию остался там, в заповеднике, вместе со всей едой, водой и убежищем, которые мне только могли когда-либо понадобиться. Однако я здесь.

Сэмм понял. Выживание было единственным, что заботило Херон. То, что она оставила эту возможность позади, имело большее значение, чем Сэмм полагал изначально.

– Ты здесь, – согласился он. – Ты бы не покинула заповедник, если бы не была полностью предана чему-то гораздо более важному.

Эмоции Сэмма боролись друг с другом, чувство вины и такта сопротивлялось важности миссии, но последнее в конце концов победило.

– Херон, едва ли тебя это особенно удивит, если я скажу, что редко представляю себе, о чем ты думаешь и чего пытаешься достичь. Но я все равно доверяю тебе, и чаще всего этого достаточно. Однако сейчас мне нужно знать, чего ты пытаешься добиться, сопровождая нас. Возможно, ты хочешь помочь нашей миссии в спасении видов или просто вернуться обратно к Морган. Может, ты используешь нас, чтобы преодолеть Бесплодные земли, а потом покинешь группу, как только мы окажемся на безопасной территории. Может, ты занимаешься чем-то другим, что еще даже не пришло мне на ум. Но… это важно. Информация, которой мы владеем, может спасти человеческий вид, и лишь тебе наверняка хватит сил эту информацию доставить. Мне нужно знать, сделаешь ли это.

Херон минуту молчала, и Сэмм не почувствовал ничего через линк. Он снова восхитился способностью Партиалки настолько полно скрывать свои эмоции. Зачем шпионским моделям такое умение? Почему им дали силу обманывать своих союзников, в то время как их назначение – обманывать людей? Лишь когда пара повернула за угол и стала идти на восток по длинному голому отрезку дороги, Херон наконец заговорила:

– «Бесплодные земли» – термин, принятый в заповеднике, – сказала Херон.

– Прошу прощения?

– Раньше мы называли их токсичной пустошью, – проговорила Херон. – Так их назвал Афа, и это наиболее точное описание. Бесплодные земли – термин, который используют обитатели заповедника, а теперь его используешь и ты.

– Ты хочешь сказать, что я становлюсь одним из них? – спросил Сэмм. – Это тебя беспокоит?

– Я никогда не говорила, будто меня что-то беспокоит.

– Тогда почему ты себя так странно ведешь? – поинтересовался Сэмм. – Ты подгоняла меня, но не помогла мне в работе; ты хотела обсудить что-то наедине, но теперь не желаешь говорить.

– Мы говорим.

– Это разве считается?

– Не знаю.

Линк Сэмма затрещал досадой.

– И что это значит?

Они шли молча. Темные тучи закрыли Луну.

– Ты замерз, – произнесла Херон. – Давай я тебя согрею?

Она обняла его.

Сэмм от удивления потерял дар речи и споткнулся. Он явственно ощущал, как тело Херон прижимается к его, как ее рука обхватила его за плечи, а грудь нежно прилегла к его руке. Холодный ветер приподнял волосы Партиалки, и черные пряди скользнули по его лицу и уху. Сэмм остановился.

– Что ты делаешь?

Херон встала перед ним, одну руку оставив у него на спине, а второй обвивая его. Она притянула его к себе и поцеловала. Ее губы были мягкими и влажными, а пальцы нежно вплелись в его волосы. От потрясения Сэмм окаменел, а затем схватил Партиалку за руки и оттолкнул.

– Что ты делаешь? – снова спросил он.

– Это называется «поцелуй», – сообщила Херон. – Вы с Кирой один раз делали это, поэтому, думаю, ты в курсе, что это такое.

– Разумеется, я в курсе, – ответил Сэмм. Его линк превратился в беспорядочную смесь, потрясения, смущения и возбуждения. – Зачем ты делаешь это со мной?

– Я хотела узнать, каково это, – пояснила Партиалка. Ее линк, как и обычно, ничего не передавал. – Каликс говорила, что ее ты тоже целовал.

– Каликс говорила тебе об этом?

Это было почти так же невероятно, как и поцелуй: Каликс ненавидела Херон.

– Я могу быть очень убедительна. – Херон снова стала двигаться на восток. – Меня учили использовать всевозможные средства для получения информации как от мужчин, так и от женщин. Ни один из этих методов не работает на Партиалах, потому что вы так и не развили в себе способность читать определенные знаки.

Сэмм бегом догнал ее.

– Херон, объясни мне, что происходит. – Он схватил ее за руку. – Мы знаем друг друга почти двадцать лет, и это… – Он посмотрел на облака. – Я даже не знаю, что сказать.

– Решения, которые ты принимаешь, глупы, – произнесла Херон. – Единственная заложенная в нас цель – выживание любой ценой. Возможность этого дюжину раз была у тебя в руках, и ты просто выбросил ее на помойку. Твои планы не приведут к выживанию; твои действия не приблизят нас к нему ни на йоту. Если ты ничего не предпримешь, то умрешь через семь месяцев, однако ты оставил свою лучшую возможность остаться в живых позади. И вот Каликс говорит, что ты любишь Киру, и это единственное, что объясняет все твои действия. Нас учили, что влюбленный человек глупеет и мы можем использовать это против своих врагов, но ты… – Она повернулась к нему лицом. – Ты ведь даже не испытываешь счастья. Ты отказываешься от своей жизни, потому что любишь кого-то, кого здесь больше нет, и тебе это ненавистно. Это убивает тебя. Любовь – это худшее, что когда-либо с тобой происходило, но ты все равно любишь ее.

Партиалка надолго замолчала, и Сэмм решил, что она закончила, но затем она снова заговорила:

– Я… – начала она. – Я хотела узнать, на что это похоже.

Херон замолчала, но ее взгляд был устремлен на Сэмма, разум которого никак не мог сосредоточиться. Партиал не знал, как ответить и с чего начать; он перестал понимать, что чувствует к Кире, Херон и остальным.

– Поцелуй – еще не любовь, – пробормотал он наконец.

– А пересечение пустоши?

– Возможно, – ответил Сэмм. – Херон, любовь – это не оружие.

– Все что угодно – оружие.

– Все что угодно можно использовать в качестве оружия, – произнес Сэмм, – но это не одно и тоже. Любовь – это когда у тебя есть возможность использовать чьи-то чувства, доверие или уязвимость кому-то во вред, но ты этого не делаешь. Когда даешь обещания, которые не хочешь выполнять, но сдерживаешь их, потому что это правильно. Когда помогаешь людям, которые не смогут отплатить тебе тем же. – Он повернул кисти рук ладонями вверх, пытаясь описать то, что едва понимал сам. – Когда… говоришь не «пустошь», а «Бесплодные земли».

– Ты убиваешь себя, – проговорила Херон.

– А ты себя теряешь, – ответил Сэмм. – Любовь – это когда ты находишь что-то настолько огромное, настолько… необходимое, что это становится для тебя важнее, чем твои собственные цели, чем твоя собственная жизнь. Это не означает, что твоя жизнь без этого не имеет смысла, – любовь придает ей смысл, которого раньше не было.

– У жизни есть собственный смысл, – парировала Херон. – Мы живем потому, что иначе умрем. Нет смысла ни в смерти, ни в пустых жестах, ни в великих жертвах. Любовь разрушает твою способность принимать решения.

Сэмм покачал головой.

– Ты можешь себе представить, что раньше я тебе завидовал? Я думал, что хотел бы, чтобы ничто не могло меня задеть. Хотел бы никогда не расстраиваться и никого не терять, и чтобы мое сердце никогда не разбивалось из-за какой-нибудь глупой бессмысленной трагедии, которые определяют все наше существование. Ты знала, что ПараДжен создал нас для того, чтобы мы любили? Чтобы сопереживали? Они дали нам эмоции, чтобы заставить нас ценить человеческую жизнь, заставить нас любить их, людей. Но это послужило лишь тому, что, когда мы наконец поняли, что они-то сами нас не любят, нам было намного больнее. А ты… тебя никогда не беспокоило это или что-либо еще. Раньше я считал, что к этому нужно стремиться. Но ты спрятала свои эмоции так глубоко, что я не чувствую их даже через линк. Тактические данные, состояние твоего здоровья, местоположение и готовность к бою – все это я улавливаю, но эмоций нет. Ты как черная дыра, Херон, и это нехорошо. Это ненормально.

– Шпионские модели создавались по другому образцу, – проговорила Херон. – Ты не ощущаешь мои эмоции потому, что я сама их не ощущаю. И ты прав насчет меня: я черная дыра. Пустая оболочка. Ты думаешь, что я разыгрываю таинственность, но я просто… в смятении. Я думала, что если поцелую тебя, если почувствую то, что чувствовали Кира и Каликс, то, может быть… – Она отвернулась. – Это не сработало.

Сэмм потрясенно застыл, пытаясь разобраться в словах Партиалки.

– Зачем было так делать? – спросил он. – Зачем создавать живое, разумное существо, а потом забирать все, что делает его личностью?

Линк Херон, как всегда, был пуст.

– Потому что это помогает нам выживать.