Текст книги "Создатель призраков"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Продираясь сквозь облака роящихся мух, огневая команда наступала по коридору, усеянному осколками прозрачного пластика и рваной бумагой. В вестибюле под ними кипела яростная рукопашная битва, отзывающаяся криками и беспорядочными пистолетными выстрелами. Что-то взорвалось примерно за километр от них, сотрясая землю.

Корбек добрался до поворота и жестом приказал гвардейцам отойти.

Его отряд укрылся в дверных проемах как раз вовремя. Мощная очередь из тяжелого пулемета прошила старую лестницу, уничтожая ступени, срывая старые панели со стен.

Оглянувшись, Корбек заметил, что Ларкин едва слышно шепчет какую-то имперскую молитву. Наверняка это была клятва верности Императору, которой их научили еще дома, на Танит.

Дома…

«Этот мир тоже когда-то был чьим-то домом», – вернул себя в жестокую реальность Корбек. Старый тусклый коридор в старом тусклом шпиле, куда покорные, уставшие рабочие возвращались со смены на заводах улья, чтобы готовить скудный ужин для своих измученных детей.

– Ларкин! – Полковник указал на лестницу. – Покажи немного чокнутой магии этим пулеметчикам.

Ларкин поджал губы и размял шею, как пианист, собирающийся играть. Он вынул свой ночной прицел, небольшой тепловизор, которым он пользовался на родине, незаконно охотясь на лариселей в ночных лесах. Он осмотрел коридор через прицел, в конце концов обнаружив пятно тепла на стене.

Другой стрелок прицелился бы в пятно, приняв его за тело стрелка. Но Ларкин был не так глуп. Он знал, что источник тепла – раскалившийся ствол пулемета. Таким образом, стрелок был примерно в шестидесяти сантиметрах слева от пятна.

– Бутылочка сакры намекает нам, что это будет выстрел в голову, – произнес Корбек, видя, как Ларкин опускается на одно колено и прицеливается.

– Принято, – откликнулся Варл.

Ларкин сделал один выстрел, пробивший и лестницу, и стену.

Призраки снова двинулись вперед. Поначалу они шли осторожно, но ответного огня не было.

Прикрывая друг друга, гвардейцы миновали разбитый лестничный пролет, а затем и площадку, где лежал на своем пулемете убитый сектант. Выстрелом ему снесло полголовы. Корбек улыбался. Варл только вздохнул.

Гвардейцы вышли на следующий пролет и рассыпались по этажу. Здесь пахло горелой плотью, а воздух просто кишел мухами.

Ларкин крался вдоль стены, рассматривая мусор и брошенные вещи, смешавшиеся с бетонным крошевом. К одной из стен, под намалеванными темной краской символами Хаоса, были прибиты несколько кукол и другие детские игрушки. Что-то надорвалось в сердце Ларкина, когда он бросил взгляд на распятых кукол. Он вспомнил свой родной мир, свою семью, друзей и детей, навсегда потерянных для него.

Потом он осознал, что не все распятые куклы на самом деле были куклами.

Снайпер рухнул на колени, подкошенный рвотным спазмом.

В дальнем конце коридора Корбек, Дюркан и Сут ворвались в длинное помещение с бетонными стенами, когда-то служившее местом сбора правления дома. Внутри было темно. Несколько тысяч глаз уставились на гвардейцев.

И все они принадлежали одному… существу.

Что-то огромное начало подниматься из темноты, растягивая свою аморфную, раздутую, голубовато-белую тушу. Ядовитая слюна нитями тянулась из усеянной зубами пасти. Внутри прозрачной плоти твари дергались темные слизистые комки. Мухи роились вокруг существа, словно мантия.

Кровь из носа залила бороду Корбека. Полковник попятился назад, его разум помутился от страха. Сут с громкими лязгом уронил мелтаружье и сполз по стене, сбитый с ног приступом жуткой тошноты. Дюркан остолбенел. Он начал плакать. Стеная от ужаса, он неуклюже поднял лазган. Прозрачные, сочащиеся жиром щупальца вырвались из темноты, обвили гвардейца, а потом вдруг сдавили его с такой силой, что он лопнул, как перезрелый фрукт.

Маллор и Варл обернулись и увидели, как нечто чудовищное выползает из помещения. Увидели беспомощного Сута и застывшего Корбека. И кровавую кашу, которая недавно была Дюрканом.

– Демон! Демон! – прокричал в коммуникатор Варл. – ДЕМОН!

Гаунт поднял руку и скомандовал десятиминутный привал. Солдаты немедленно остановились, сели на землю или привалились к стволам деревьев, давая отдых ногам.

Мерайн, захватив с собой аптечку, вернулся к Браггу и помог тому снять с плеч каркас с носилками.

– Ох фес, – донесся до Майло его голос.

Волынщик проходил мимо, когда Гаунт подошел к носилкам. Мерайн, обрабатывавший тяжелые раны гвардейцев, посмотрел на него снизу-вверх.

– В этом месте слишком жарко и влажно… – пояснил он. – Споры в воздухе… Насекомые. Раны заражаются раньше, чем я успеваю как следует промыть их. Состояние Обела быстро ухудшается. Плоть мертвеет из-за заражения каким-то грибком. Еще и личинки.

Покачав головой от досады, он вернулся к работе.

Майло отшатнулся. От раненых исходил ужасный запах.

Стоявший неподалеку второй пилот снял летный шлем и теперь нервно всматривался в зеленый полумрак, сжимая лазпистолет. Майло вдруг пришло в голову, что пилот выглядел не старше его самого. Кожа вокруг его черепных имплантатов едва успела зажить. «Должно быть, он чувствует то же, что и я, – подумал Майло. – Полное смятение».

Танитец уже решил подойти к молодому летчику и поговорить с ним, когда между деревьев заметался низкий вой лазерного огня. Гвардейцы дружно заняли укрытия. Раздались щелчки снимаемых предохранителей и гудение оживающих батарей.

Гаунт подобрался поближе к Майло, постоянно щелкая коммуникатором.

– Роун? На связь! – шептал он.

Майор, Каффран, Фейгор и рядовой Кален ушли вперед, в разведку, чтобы осмотреть таинственное строение.

– Под огнем! – Майло услышал в своем коммуникаторе ответ Роуна. – Мы прижаты! Черт! Трон Господень! Там…

Связь оборвалась.

– Проклятие! – прошипел комиссар и поднялся в полный рост, – Мерайн, Брагг! Охраняйте раненых! Ты, флотский! Оставайся с ними! Остальные – за мной! Разбиться на огневые группы!

Призраки двинулись вперед, и Майло отправился вместе с ними, проверив, готов ли его пистолет к стрельбе. Несмотря на страх перед боем, Майло ощущал и гордость. Комиссару нужны были все боеспособные люди, и он не задумываясь взял с собой Майло.

Корбек уже попрощался с жизнью, когда Ларкин внезапно открыл огонь. Зрелище прибитых к стене трупов вывело снайпера из себя, и Ларкин просто потерял контроль над собой. В безумии, не замечая леденящих душу видений Хаоса в старом зале, гвардеец просто кричал и стрелял и не мог остановиться.

– Ларкин! Ларкин! – негромко позвал его Корбек.

Крик худого снайпера потерял силу, превратившись в глухой хрип. Винтовка в его руках безвольно щелкала раз за разом. Заряд батареи исчерпался.

Град лазерных выстрелов оттеснил щупальца твари прочь из коридора.

Танитцы получили короткую передышку, момент для отступления.

Корбек повел свой истощенный отряд вглубь жилого блока, таща на себе Ларкина.

– Вот фес, вот фес, вот ведь фес! – снова и снова твердил Ларкин.

– Заткнись, Ларкин! – прикрикнул на него Корбек и вызвал по передатчику Раглона: – Свяжись с командованием флота! Расскажи им, что мы нашли!

Укрывшись за поваленным стволом дерева, Каффран поднял винтовку к плечу и дал лазерную очередь, прорезавшую заросли перед ним. В ответ грянули выстрелы, вгрызшиеся в деревья. Гвардейца окатило волной щепок и брызгами сока.

– Майор Роун? – выкрикнул Каффран. – Связь сдохла!

– Знаю, – откликнулся тот, прячась за деревом, кору которого немедленно разорвало еще одним выстрелом. Майор отбросил цепной меч Гаунта и достал из-за спины свой лазган.

Фейгор залег, и они вместе с Каленом вели огонь из своих винтовок. Четверо Призраков обрушили ураганный лазерный огонь широкой аркой, темные заросли сверкали вспышками выстрелов.

Роун развернулся, вскинув лазган и тут же опустил его, выругавшись. К нему двигался Гаунт и огневая команда гвардейцев.

– Докладывайте! – негромко произнес Гаунт.

– Попали под массированный обстрел. Впереди, вне обзора, находится вражеская позиция. Похоже на засаду, но кто мог знать, что мы будем здесь?

– Связь?

– Не работает… глушится.

– Было бы неплохо взглянуть, во что это мы стреляем, – заметил Гаунт.

Жестом он подозвал рядового Бростина. Тот поспешил к комиссару, сжимая в руках единственный огнемет, который удалось вытащить целым из корабля.

– Занять позиции! – приказал Гаунт и расставил солдат так, чтобы каждый мог увидеть противника, как только появится линия видимости. – Бростин?

Гвардеец нажал на спусковой крючок, и в заросли вонзилось раскаленное копье жидкого пламени. Удерживая напор этого горизонтального фонтана огня, Бростин начал водить огнеметом из стороны в сторону.

Деревья, хвощи и гигантские папоротники впереди вспыхнули. Некоторые горели так, словно вместо сока в них текло горючее. Другие просто съеживались и опадали золой. За двадцать секунд стена джунглей сгорела дотла, и гвардейцы смогли разглядеть искусственную поляну за ней.

Тишина. Даже тяжелые орудия, прижавшие их к земле, замолчали.

– Монокуляр! – потребовал Гаунт и взял прибор из рук Майло. Зажужжали кольца автоматической настройки резкости. – Похоже, у нас тут… имперский объект. Три модульных бронированных поста, два крупных укрепленных здания… на все когда-то были нанесены имперские символы. Коммуникационный кластер и вышка орбитальной вокс-связи… должно быть, это она нас глушит. Защитная сеть периметра… сервиторы, подключенные к автоматическим турелям с тяжелыми орудиями. Наверное, вы задели какой-то сенсор на подходе, майор, пробудив их. Мы поджарили как минимум пару штук.

– Что это за место? – пробормотал Каффран.

– Наше спасение… шанс, на который мы не могли и рассчитывать. Если нам удастся подойти живыми, конечно. – Гаунт замолчал.

– Только что все это делает здесь, посреди джунглей? – спросил Майло.

Гаунт повернулся к нему:

– Хороший вопрос.

Ситуация была паршивой. Наземные силы были растянуты до предела, едва удерживая занятые плацдармы. И никто не мог прийти на помощь Призракам.

– Как нам вообще сражаться с такой штукой? – пробормотал Сут.

Корбек только покачал головой. Он приказал всему отряду отступить к защитному валу, с которого открывался обзор на шоссе и здание общежития, где поселилась самая кошмарная тварь, которую только доводилось видеть Корбеку.

– Но оно должно сдохнуть! – шепотом произнес Ларкин. – Неужели вы не видите? Это оно вызывает бурю. Если оно не сдохнет, нам всем конец.

– Откуда тебе знать, Ларкин? – скривился Варл.

Корбек сомневался. Ларкин славился тем, что его предчувствия часто оказывались верны. «Император, спаси нас!» – в сердцах воскликнул полковник. Он задумался, очень крепко задумался. Можно же было предпринять что-то… что-то… Вот что бы сделал сейчас Гаунт? Несомненно, что-нибудь возмутительное. Превысил бы полномочия, нарушил правила, послал бы к черту все учебники по стратегии и обратился бы к тем средствам, на которые мог рассчитывать…

– Эй, Раглон! Подойди-ка сюда, братец, – позвал он своего связиста. – Настрой мне связь с «Наваррой»!

Старший помощник Крефф откашлялся, глубоко вдохнул и пересек порог стратегиума, бронированного убежища капитана в центре мостика «Наварры».

Капитан Висмарк сидел в тихом полумраке, откинувшись на спинку своего кресла, и вдумчиво смотрел на мерцающие нагромождения данных и схем, сбегавших по плавным изгибам потолка и стен.

– Крефф? – Капитан немного развернул кресло.

– Я должен… ну, это не совсем обычно, сэр, но…

– Говорите, старпом.

– Я только что разговаривал с полковником Корбеком, старшим офицером Танитского Первого, сэр. Его ударный отряд ведет штурм западной окраины улья Нерон. Он запрашивает… чтобы мы привели в действие основные орудия и дали залп по координатам, которые он предоставил.

Висмарк усмехнулся, его лицо осветили мерцающие голографические дисплеи.

– Этот идиот ничего не смыслит в тактике флотского боя, как я понимаю? – хохотнул капитан. – Орудия флота могут быть использованы против наземных целей только перед высадкой войск. Как только высадка произведена, поддержка с воздуха осуществляется силами ударных эскадрилий.

Крефф кивнул:

– Каковые на данный момент не принимают участие в битве из-за психической бури. Полковник осведомлен о том, что его запрос противоречит принятой тактике, так как орбитальная бомбардировка не славится… точностью. Тем не менее он утверждает, что ситуация критическая… и он готов предоставить нам точнейшие координаты цели.

Висмарк недоверчиво нахмурился:

– Твое мнение, Крефф? Ты провел с этими наземными больше времени, чем кто-либо еще, с того момента, как они поднялись на борт. Этот человек спятил? Или мне все же стоит ответить на его запрос?

– Да, сэр… и то и другое. – Старпом позволил себе улыбнуться.

Висмарк едва заметно улыбнулся в ответ. Он полностью развернул свое кресло лицом к Креффу.

– Давай взглянем на эти координаты.

Старпом подал капитану пластинку с данными.

– Рубка связи, дайте мне командование флота, – произнес Висмарк в коммуникатор. – Я извещу их о наших последующих действиях. Пост управления огнем, подать энергию на орудия… Передаю вам координаты цели. Всем постам, это капитан… приготовиться открыть огонь из главного калибра!

«Все так цивилизованно и четко, – улыбнулся себе Крефф. – Только так и должно вести войну».

Сначала была яркая вспышка света, чудовищная ударная волна, сбившая гвардейцев с ног. А потом на них молотом обрушился оглушительный грохот.

Корбек встал, отплевываясь от пыли, и помог подняться Раглону.

– Прямо в яблочко, – радостно сообщил он своим ошеломленным солдатам.

Он вскарабкался на вершину вала и перегнулся через перила. Внизу разбитое десяти колейное шоссе тянулось вверх, в промышленный мрак улья. За ним полыхал огромный выжженный кратер на месте общежития.

– Священный Трон Земли! – чуть не задохнулся Варл.

– Друзья в верхах, – рассмеялся полковник.

Он оглянулся на сотни солдат, ожидавших его за валом. Они уже почуяли перемены ветра. Пахло гарью, дымом, кордитом. Но зловоние Хаоса рассеивалось. Буря в небесах начала терять силы.

– Все вперед! – выкрикнул Корбек в свой коммуникатор.

К Креффу, стоявшему на мостике, подошел офицер связи и взял под козырек:

– Сигнал с поверхности, сэр. – (Старпом кивнул.) – Стандартная гвардейская кодировка вокс-сообщения, датирована текущим временем и датой, с поправкой на орбитальное исчисление. В сообщении говорится: «Призрачное спасибо „Наварре“. Крефф, шельма, мы не сомневались: ты парень что надо». Конец сообщения. Прошу прощения за грубую форму изложения, сэр. – Офицер связи поднял взгляд от пластинки.

– Принято, – ответил Крефф и неспешно побрел вдоль мостика, пытаясь скрыть довольную улыбку.

Гаунт подобрался ближе к постам, держа наготове пистолет. За ним тихо крались Фейгор и Каффран.

Раздалось тихое жужжание, и один из сервиторов, заметив движение, развернул свое автоматическое оружие.

Комиссар немедленно разнес его на куски тремя выстрелами. Бросившись вперед, он выбил двери и, перекатившись, ворвался в холодный голубоватый искусственный свет помещения.

Было темно. И очень тихо. Гаунт двинулся вглубь тесного помещения, всматриваясь в темноту. Впереди забрезжил тусклый свет. Коридор привел его в мрачную комнату, полную перевернутой мебели и разбросанных бумаг. Комиссар пробежал глазами один листок и понял, что все их придется сжечь.

Роун и Фейгор протиснулись в комнату вслед за Гаунтом.

– Что это? – поинтересовался майор.

– Разберемся… – пробормотал Гаунт.

Миновав эту комнату, они вошли в душный воздух теплицы.

В гидропонных колбах росло нечто, на что Гаунт совсем не хотел смотреть. Раздутые, студенистые, пронизанные сосудами существа пульсировали отвратительной жизнью.

– Да что это за место такое? – в ужасе произнес Фейгор.

– Это начало… здесь лежит ключ к падению Калигулы, – ответил Гаунт. – Один из промышленников этого мира выращивал здесь то, природу чего не мог понять. Конкуренция за лучший урожай здесь была яростной. Этот несчастный глупец и представить не мог, чему он дал жизнь.

На самом деле Гаунт просто хотел надеяться, что так и было. Если все это было сделано намеренно, со злым умыслом… Комиссар тряхнул головой, отгоняя эту мысль.

– Сожгите это. И все остальное тоже, – приказал он своим солдатам.

– Всё – не стоит. – Кален появился из дверей за их спинами. – Я осмотрел периметр комплекса. Кто бы им ни владел, он припас для себя челнок в ангаре неподалеку.

Гаунт улыбнулся. Император всегда помогает.

– Так, значит, он не погиб? – задумчиво спросил Корбек, сидя на своей койке в транспортном отсеке.

Брагг покачал головой и отхлебнул сакры из бутылки.

– Старика Гаунта ничем не убить. Он обещал, что вытащит нас всех, и слово свое сдержал. Вытащил всех, даже Обела и Бреннана.

Корбек помолчал.

– На самом деле, – наконец сказал он, – я имел в виду Роуна.

Оба танитца посмотрели в ту сторону притихшего отсека, где Роун и Фейгор негромко разговаривали о чем-то.

– А, он… Да, увы, ему тоже повезло. – Брагг передал бутылку полковнику. – А я слыхал, у вас тоже было веселье?

Передовой пост, с которого открывался вид на затопленную чащу джунглей Монтакса. Мух здесь было множество, воздух кишел их мерцающими телами. В грязных заводях плескались и пыхтели местные амфибии.

Саперы насыпали отмель за пределами основной дамбы лагеря. Это был один из шести постов, дававших танитским снайперам лучший обзор вражеских позиций. Каждый из них представлял собой длинную ломаную траншею, переложенную мешками и усиленную экранами из двойных бронелистов.

Гаунт, пригнувшись, шел вдоль кромки отмели, миновал дежурный расчет тяжелого орудия на углу. Застывшая на дне траншеи грязь пахла вязкой смертью. Вдоль всей траншеи был проложен наземный кабель вокс-связи, поднятый над трясиной металлическими кольями с кольцами.

Комиссар знал, что заканчивался этот кабель вокс-передатчиком на позиции снайпера. В случае атаки он хотел бы узнать о приближении противника от своих самых зорких часовых, и узнать это по старой доброй кабельной связи, которую невозможно заглушить помехами.

Ларкин, как всегда, нервничал. Забравшись в ячейку на самом краю отмели, он взгромоздился на мешки и тщательно чистил свою винтовку.

Навязчивая привычка, решил Гаунт. Комиссар приблизился, и снайпер немедленно повернулся к нему, напрягшись.

– Ты вечно выглядишь так, будто боишься меня, – сказал Гаунт.

– О нет, сэр. Только не вас, сэр.

– Мне было бы неприятно это знать. Я полагаюсь на таких, как ты, Ларкин. На людей с особыми способностями.

– Я польщен, комиссар.

Винтовка Ларкина уже сияла чистотой, но снайпер не прекращал ее начищать.

– Продолжай, – произнес Гаунт.

«Интересно, сколько еще я смогу полагаться на него?» – подумал Гаунт.

5

АНГЕЛ БУЦЕФАЛОНА

Ларкин думал о смерти. Он решил, что желал бы умереть, если бы не боялся этого так сильно. Целыми ночами он размышлял об этом, но так и не решил, чего же он сильнее боится – самой смерти или страха перед ней. Хуже того, он так часто оказывался близок к ответу, так часто ловил ее ледяной взгляд, так близко щелкали ее стальные клыки… Ответ был рядом столько раз.

Должно быть, сегодня он поймет. Здесь. Смерть или страх смерти.

Может быть, ангел знала. Но она молчала. Строго и сдержанно она смотрела вниз. Глаза закрыты, будто она спит. Руки сложены на груди в молитве.

Там внизу, за стенами, кипела битва за Буцефалон. Дрожали закопченные стекла в стрельчатых окнах – те, что остались целы. Яркими вспышками отражались трассирующие очереди, взрывы ракет. Ларкин прислонился к холодному камню колонны. Он поскреб грязной рукой по узкому подбородку. Дыхание наконец возвращалось в норму, пульс падал. Приступ страха, от которого он стонал и задыхался пять минут назад, утихал, как буря. А может, он просто оказался в самом ее центре.

– Ты рассказывал о том, как попал сюда.

Ларкин оглянулся на ангела. Она так и не подняла головы. Но она теперь смотрела на него, мрачно улыбаясь. Ларкин облизнул губы и беспечно взмахнул замызганной рукой:

– Война. Сражение. Судьба.

– Нет, я имею в виду – именно сюда, – произнесла ангел.

– Приказы. Воля Императора.

Казалось, ангел слегка пожала плечами, закутанными в рясу.

– Ты очень закрытый. Прячешься за словами, скрываешь за ними правду.

Ларкин моргнул. На секунду перед его глазами замелькали яркие полумесяцы и размытые полосы кровавой черноты. Короткий спазм тошноты. Он знал, что это означает. Знал с самого детства. Галлюцинации, тошнота, металлический привкус во рту. Потом беспричинный страх, видение туннеля. После этого, если повезет, – вспышка огненной боли в голове, делающая его слабым и беспомощным на многие часы. Если не повезет – приступ, конвульсии, обморок. Потом он очнется весь в крови и синяках от припадка. Несчастный, опустошенный, разбитый изнутри.

– Что с тобой? – спросила ангел.

Ларкин слегка постучал пальцем по виску:

– Я… не в порядке. И никогда не был… ни разу за всю свою жизнь. Припадки обычно пугали мою мать, но я боялся их намного сильнее. Время от времени со мной происходит такое.

– В такие моменты, как сейчас? Когда тяжело? Когда рядом опасность?

– Не обязательно. Это просто одна из причин. Ты ведь знаешь, что такое плоин?

– Нет.

– Это фрукт. Круглый, с мягкой зеленой кожурой. Внутри розовая мякоть, много черных косточек. Мой дядя выращивал их в саду, на Танит. Замечательные фрукты, но от одного их запаха у меня начинался приступ.

– Неужели нет никакого лекарства от этого?

– У меня были таблетки. Но я забыл их взять. – Он достал деревянную коробочку и открыл, показывая, что она пуста. – Или я не заметил, когда они кончились.

– Как ты сказал, они называют тебя?

– Чокнутый Ларкин.

– Это жестоко.

– Но ведь так и есть. У меня не в порядке с головой. Чокнутый.

– С чего ты взял, что ты ненормален?

– Ну, я ведь разговариваю со статуей, разве нет?

Она рассмеялась и одернула белую рясу, прикрывавшую ее ноги. Ее окружало мягкое, чистое сияние. Ларкин снова моргнул и опять увидел полумесяцы и полосы.

Снаружи грохот очередей и взрывов рвал вечерний воздух. Ларкин поднялся и подошел к ближайшему окну. Он смотрел на город сквозь цветное стекло витража. Окруженный стеной в восемьдесят метров высотой шпиль крупнейшего полиса Буцефалона возвышался на краю гор. Клубы дыма скрывали город. Лазерные лучи расчерчивали воздух яркой сетью. Километрах в двух он разглядел гигантские штурмовые платформы, возведенные саперными частями Имперской Гвардии. Огромные насыпи земли и бетонного крошева возле стен, почти километр в длину, и достаточно широкие, чтобы на стены могла подняться бронетехника. Пламя яростного боя освещало платформы.

Барахтавшиеся чуть ближе люди казались не больше муравьев. Тысячи солдат карабкались по окопам, рассыпались по истерзанной, разбитой земле, штурмуя неприступные стены.

У Ларкина была хорошая обзорная точка. Эта разрушенная крепость была частью комплекса, охранявшего главный акведук города. Именно это мощное строение сорвало первые попытки противника обстрелять город. Несмотря на сильный гарнизон, крепость показалась комиссару Гаунту хорошей точкой для проникновения диверсионной команды. Уже далеко не первая ошибка комиссара.

Гаунт говорил, что до оккупации Хаоса полисом управляли тридцать два благородных дома, потомки торговых династий, основавших город. Прекрасные знамена, развешенные по стенам, изображали их фамильные гербы. Сейчас с деревянных перекрытий свисали лишь обрывки пестрой ткани. А еще их теперь дополняли распятые тела глав благородных семейств.

Это было первым деянием Нокада. Нокад Погибельный, Нокад Улыбающийся. Лидер еретического культа, чьи богохульные силы захватили Буцефалон изнутри, покорив один из прекраснейших миров Саббаты. Произнося торжественную речь перед началом Крестового похода, военмейстер Слайдо лично отметил гордый Буцефалон среди тех миров, которые он желает спасти от скверны в первую очередь.

За окном разорвался снаряд, и Ларкин нырнул в укрытие. Витраж осыпался на пол осколками. Вспышки перед глазами становились все сильнее, и он почувствовал кислый привкус металла. А еще был гул. Глухой, болезненный вой в ушах. Очень плохой знак. Это было только раз или два, накануне самых страшных приступов безумия. Что-то странное творилось со зрением. Все вокруг, казалось, вытягивалось, как в кривом зеркале на карнавале Аттики. Временами предметы искажались, приближались и снова удалялись, их очертания становились размытыми.

Дрожь пробирала до костей.

Ангел зажигала свечи у металлического жертвенника. Ее движения медленны, прекрасны, грациозны.

– Почему ты не веришь в ангелов? – спросила она.

– О, я верю, – вздохнул Ларкин. – И не только сейчас, я и раньше верил. Есть у меня друг, Клугган, сержант. Увлекается военной историей. И он говорил, что во время битвы при Сароло на рассвете пришли ангелы и вдохновили имперские войска на победу.

– И ты думаешь, это было просто видение? Массовая галлюцинация из-за страха и усталости?

– Мне ли судить? – откликнулся Ларкин, а ангел тем временем зажгла последнюю свечу и затушила лучину. – Я сумасшедший. Видения и призраки являются мне каждый день. Большая часть – просто порождения моего ненормального разума. Я не могу сказать, что правда, а что – нет.

– Твое мнение не хуже любого другого. Так как ты думаешь, видели ли солдаты ангелов при Сароло?

– Я…

– Просто скажи, что думаешь.

– Думаю, да.

– И что это были за ангелы?

– Проявление силы Императора, пришедшего ободрить своих воинов.

– Так ты считаешь?

– Я бы хотел в это верить.

– А что же еще это может быть?

– Групповое помешательство! Колдовство псайкеров! Сказки, выдуманные теми, кто выжил в бою! Как ты и сказала, массовые галлюцинации.

– Даже если это и так, разве это настолько важно? Видели ли солдаты ангелов, или им просто почудилось – но это вдохновило их на победу при Сароло. Если ангел вовсе не ангел, а просто вдохновляющий образ, разве это делает его менее ценным?

Ларкин мотнул головой и улыбнулся:

– Зачем я тебя вообще слушаю? Видение, спрашивающее меня о видениях!

Она взяла его за руки. Ощущение было настолько необычным, что гвардеец вздрогнул, но в ее прикосновении было что-то неуловимо спокойное, приятное. Тепло разливалось по его пальцам, рукам, добиралось до сердца.

Он снова вздохнул, теперь глубже, и посмотрел в ее лицо, скрытое тенью.

– Так я существую, Лайн Ларкин?

– Я бы сказал, да. Но… ведь я же чокнутый.

Они вместе рассмеялись, все еще держась за руки. Его грубые грязные пальцы сжаты в ее мягких белых ладонях. Они смеялись, глядя друг на друга. Его хриплый хохот сплетался с ее тихим, мелодичным смехом.

– Почему ты бросил своих друзей? – спросила она.

Он вздрогнул и отдернул руки, отстраняясь от нее.

– Не говори об этом.

– Ларкин… почему ты так поступил?

– Не спрашивай об этом! Не спрашивай!

– Ты отрицаешь это?

Поскользнувшись на обломках, он врезался в колонну и развернулся к ангелу, яростно глядя на нее. Перед глазами все дрожало, расплывалось, мерцало. Она казалась совсем далеко, а потом вдруг становилась огромной, нависала над ним. Спазмы выворачивали наизнанку.

– Отрицаю?.. Я никого не бросал… Я…

Ангел отвернулась. Теперь он мог разглядеть ее ярко-золотые косы, ниспадающие до самого пояса, и могучие крылья, вырывающиеся из-под белой рясы. Она склонила голову. И вновь заговорила после долгого молчания:

– Комиссар Гаунт отправил огневую группу к акведуку для проникновения в Буцефалон. Основной целью был сам Нокад. Почему?

– Отруби голову – и тело умрет! Гаунт сказал, что нам никогда не взять это место, пока Нокад поддерживает свой культ! Целый город превратился в его Доктринополис, рассадник его культа, распространяющий его лживые проповеди по другим городам и даже мирам!

– И что же ты сделал?

– Мы… Мы проникли в каналы акведука. Рота Роуна шла первой, отвлекая на себя огонь и прорывая оборону. Корбек со своими бойцами должен был идти следом, проскочить, пока Роун удерживает коридор. Мы должны были войти в город по каналам.

– Как вы не утонули?

– Каналы уже шесть месяцев как высохли. Там все было заминировано, конечно, но у нас были миноискатели.

– Ты был в роте Корбека?

– Да. Я не хотел идти… Фес! Мне вообще противна эта самоубийственная идея, но я же снайпер Корбека… а он мой друг. Он настаивал.

– Почему?

– Потому что я снайпер роты Корбека и его друг!

– Почему?

– Да не знаю я!

– Потому что ты лучший стрелок всего полка? Потому что, если кто-то и мог пристрелить Нокада, это мог быть только ты? Может, Корбек вынужден был взять тебя? Даже если боялся, что ты сломаешься, когда придется жарко?

– Не знаю!

– А ты подумай! Наверное, он в конце концов взял тебя потому, что ты и правда лучший стрелок? Каким бы опасным не было задание, как бы ни был хрупок твой разум. Может, он ценил в тебе именно это? Может, он не мог обойтись без тебя, несмотря на риск?

– Заткнись, наконец!

– Может быть, ты подвел его?

Ларкин закричал и прижался лицом к полу. Ураган безумия заставлял его худощавое тело биться в конвульсиях. Волна ужаса поднялась и поглотила его разум. Он уже видел одни цветные пятна – перед глазами лишь размытый неоновый калейдоскоп.

– И что же ты делал? Та перестрелка в канале. Ближний бой. Лопра мертв, обезглавлен. Кастин разорван на куски. Хеч, Гросд и все остальные, вопли, красный туман. Корбек требует подкрепления, клинки света вспарывают воздух. А что делал ты?

– Ничего!

– Не просто «ничего» – ты побежал. Сбежал с поля боя. Полз и бежал, бежал, бежал, пока не оказался здесь. Ноешь в луже собственной блевотины и винишь себя.

– Нет… – выдохнул Ларкин, лежа на полу.

Он был словно в пустоте. Ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Остался только ее голос.

– Ты бросил их. Значит, ты – дезертир.

Ларкин внимательно посмотрел на нее. Ангел стояла у реликвария, держа в руках деревянный ларец, окованный железом. Он достала что-то и надела на голову, пригладив золотистые волосы. Это была фуражка. Фуражка полкового комиссара. Как у Гаунта.

Потом она достала из священного ларца еще что-то, завернутое в пыльный саван. Она сняла покров своими прекрасными руками. Ее изящные пальцы уверенно загнали магазин в обойму. Она передернула затвор, сняла оружие с предохранителя. И повернулась.

Утонченные, совершенные черты лица под козырьком фуражки. Только теперь Ларкин разглядел ее точеные щеки и подбородок. Спокойное и одновременно яростное лицо, словно вытесанное из камня. Как у Ибрама Гаунта. Она вскинула пистолет и направила на Ларкина. Ее крылья поднялись и развернулись почти на двадцать метров. Огромная арка пронзительно-белых орлиных перьев.

– Знаешь, что мы делаем с дезертирами, Ларкин? – мрачно спросила она.

– Да.

– Мы существуем, чтобы поддерживать и вдохновлять, мы несем с собой дух битвы, вселяем в сердца воинов Империума доблесть. Но если они подводят, нам приходится их карать.