Текст книги "Создатель призраков"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Ты… Ты говоришь, как Гаунт.

– У нас много общего с Ибрамом Гаунтом. Общая цель, общая задача. Вдохновлять и карать.

Казалось, мир за пределами монастыря погрузился в тишину. Словно война остановилась.

– Ты дезертир, Ларкин?

Он взглянул на ангела, потом на оружие, на пугающе расправленные крылья. Медленно гвардеец поднялся с колен и наконец встал в полный рост.

– Нет.

– Докажи.

Каждая клеточка его тела болела, каждый нерв дрожал. Его разум прояснился, хотя он и чувствовал себя странно. Рассчитывая движения, он осторожно подошел к своему вещмешку.

– Докажи, Лайн! Ты нужен Императору здесь, в этот час! Призови свою силу!

Он оглянулся. Ее глаза, как и оружие, все так же смотрели на него.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Ты сам сказал.

– Нет, я не о фамилии. Мое имя. Лайн. Я уже давно им не пользуюсь. Откуда ты узнала?

– Я все знаю.

Он рассмеялся. Громкий, раскатистый хохот сотряс его грудь, когда он открыл вещмешок.

– Фес тебе! Никакой я не дезертир.

– И почему же?

– Видишь? – Он вынул свою снайперскую лазерную винтовку из чехла, привычным движением снял с предохранителя.

– Винтовка?

– Лазерная винтовка. Рабочая лошадка Имперской Гвардии. Крепкая, прочная, надежная. Можно врезать по ней, бросить, драться ею как дубиной, закопать в землю, и она все равно будет работать.

– Это не обычная винтовка. – Ангел подошла ближе, рассматривая оружие. – Нестандартный тип М-Г. Где интегрированный прицел, регулятор мощности заряда? Ствол, он слишком длинный и тонкий. А это ведь пламегаситель, верно?

Ларкин заулыбался, роясь в вещмешке.

– Это снайперский вариант. Та же основа, но усовершенствованная. Часть модификаций я сделал сам. Я снял обычный прицел, потому что пользуюсь вот этим, – он показал толстую трубку, закрепил ее на винтовке. Затем он снял заглушки с обоих концов, и по стволу побежали тусклые красные блики. – Ночной прицел. Сам сделал. И крепление под него тоже придумал. Дома я охотился с ним на лариселей.

– Лариселей?

– Небольшие грызуны с дорогой шкуркой. До Основания я неплохо зарабатывал, охотясь на них.

Гвардеец провел пальцами по стволу:

– ХС 52/3, упрочненный ствол. Более длинный и тонкий, чем стандартный вариант. Выдерживает около двадцати выстрелов. – Он слегка пнул вещмешок, раздался лязг. – Я обычно таскаю пару-тройку запасных. Они изнашиваются и искривляются. Ствол можно сменить за минуту, если знать, что делать, конечно.

– Зачем именно упрочненный ствол?

– Хотя бы из-за того, что это увеличивает дальнобойность и кучность, а еще потому, что я использую вот такие штуки. – Ларкин вынул энергоблок и загнал в магазин. – Мы называем их «разогретые заряды». Более мощные энергоблоки, жидкометаллическая батарея разогнана до предела. Повышает убойную силу, но сказывается на количестве выстрелов. Идеально для снайпера. Вот поэтому мне и не нужен регулятор мощности. Она у меня всегда одна и та же.

– Приклад из дерева.

– Нэл, танитская древесина. Я доверяю тому, что знаю.

– А этот пламегаситель?

– Я ведь снайпер, ангел. Я не хочу, чтобы меня заметили.

– Так ты снайпер, Лайн Ларкин? А я была уверенна, что ты дезертир. – Мрачный голос эхом отразился от стен.

Ларкин повернулся к ней спиной, ожидая выстрела в затылок. Его разум был ясен, яснее, чем когда-либо за многие месяцы.

– Думай как хочешь. Я скажу тебе, что умею.

Он подошел к сводчатым дверям храма и пригнулся, положив винтовку среди камней. Отсюда он мог видеть большую часть полуразрушенного канала верхнего яруса акведука.

Ларкин устроился поудобнее, размял руки и шею. Затем он заглянул в оптический прицел.

– Основной задачей моей роты было уничтожение Нокада. Харизма – его главный инструмент. Он руководит силой своего личного авторитета, а значит, должен находиться на передовой. Обе стороны увидели в акведуке главную уязвимую точку Буцефалона. И мы ударили, крепко ударили. Нокад будет стоять на этом участке так же крепко. А это значит, он должен будет вдохновлять своих людей. В свою очередь, это означает, что он появится здесь собственной персоной.

– А если не появится? – поинтересовалась ангел.

– Значит, я стану еще одним безымянным деревянным столбиком на кладбище.

Ларкин больше не смотрел на нее, не обращал внимания на ее пугающее присутствие. Даже если бы она приставила пистолет к его виску, он не обратил бы внимания.

– Ты доверяешь этому прицелу при стрельбе? – прошептала она.

– Я сам пристреливал его. И я доверяю ему, это верно. Забавно, но что бы ни происходило вокруг, какое бы безумие ни творилось… – и в этот момент Ларкин позволил себе глянуть через плечо, – через этот прицел я всегда вижу правду. Он показывает мне мир таким, какой он есть. Настоящий мир, а не то, что говорит мне мой фесов мозг.

Долгое молчание.

– Может, мне стоит и на тебя взглянуть через прицел? – предположил Ларкин.

– У тебя ведь есть другая работа, разве не так, Лайн?

– Да. Моя работа. – Он снова повернулся к винтовке и закрыл глаза.

– Ты закрыл глаза. Что ты делаешь?

– Ш-ш! Чтобы выстрел был удачным, нужно выровнять дыхание. Более того, ствол оружия должен быть направлен прямо на цель.

Он дернул свой плащ, пытаясь оторвать от него кусок. Что-то с треском порвалось за его спиной. Грациозная рука протянула ему длинную полоску сияющей белой материи, легкой и теплой на ощупь.

– Возьми, Лайн.

Ларкин ответил ей улыбкой. Он обмотал ствол винтовки мягкой тканью и снова уложил ее на камни. Укутанное ангельской материей, оружие теперь намного прочнее лежало на своей жесткой опоре.

– Спасибо, – произнес он, снова укладываясь.

– А что ты теперь делаешь?

– Мне нужна твердая позиция для стрельбы. – Ларкин заерзал на месте. – Если винтовка хоть немного покачнется, выстрел может пройти мимо цели. Мне нужно как следует улечься, закрепиться, но не жестко. Мне нужна точка, с которой оружие будет естественно направлено на цель. Если мне придется удерживать его силой в нужном положении, я промажу. Вот в этом и загвоздка… – Он вновь закрыл глаза. – Прицелься, закрой глаза. Потом открой. Может оказаться, что прицел сместился. Смени положение и повтори снова.

– И сколько раз?

– Столько, сколько потребуется. – Ларкин опять зажмурился, открыл глаза, подвинулся и начал все заново. – Через некоторое время, когда ты откроешь глаза, оружие будет лежать, указывая точно на цель. Так, как ты и направил его.

– Ты так медленно дышишь, – голос ангела шепотом звучал в его ухе. – Почему?

Ларкин слегка улыбнулся, но даже в тот момент он старался не нарушить своего положения.

– Как только найдешь нужную позицию, дыши медленно, в одном ритме. Расслабься и не сбивайся с него. Когда выстрелишь, глубоко вдохни несколько раз. Потом подожди, выдохни совсем чуть-чуть. И стреляй снова. И только тогда можно выдохнуть как следует.

– Сколько это все займет? – спрашивала из-за спины ангел.

– Столько, сколько нужно для уничтожения цели.

Нокад Улыбающийся пел своей пастве, пока его служители продвигались по верхнему каналу акведука. Колонна существ, когда-то бывших людьми, теперь закутанных в рваные плащи из кожи своих жертв. Они размахивали оружием, стуча по нему в такт пению. Они шли по разорванным телам врагов, атаковавших днем уязвимую точку их крепости.

Нокад Улыбающийся был мощным и крепким, выше двух метров ростом. Пирсинг украшал его голую грудь и руки: кольца, цепи и шипы покрывали его блестящую кожу металлическим ковром, сиявшим не хуже его великолепных зубов.

– Они будут вашими трофеями, – оскалился Нокад, проходя мимо трупов. – Имперская Гвардия, жалкие, слабые создания, одетые в глупую форму и безликие плащи.

Впереди уже закипал бой, недалеко огрызались огнем лазганы.

Корбек засел в одном из колодцев канала с тремя выжившими бойцами. Из коммуникатора слышалась ругань Роуна.

– Полное дерьмо! Они тут все перекрыли, не пройти! Надо отходить!

– Фес тебя, Роун! Это наш единственный путь! Мы пойдем вперед! Давай выводи своих ребят!

– Корбек, придурок, это же чистое самоубийство! Нас тут же прикончат!

– Значит, ты бросаешь меня, майор? Так ты хочешь поступить, да? Тебе придется дорого за это заплатить!

– Фес тебя самого, дебил ненормальный! Ты, видать, совсем спятил, раз хочешь лезть туда!

Нокад шел вперед. Его люди любили его. Они радостно пели вместе с ним, тесня захватчиков.

У входа в канал Нокад выкрикивал вдохновенные слова своим последователям. Он вскинул руки к небу…

А потом была вспышка света, что-то громко хрустнуло. Голова Нокада разлетелась кровавыми брызгами.

Ларкин повалился на спину у дверей, дергаясь в конвульсиях. Спазмы сотрясали его тело, и его разум снова помутился.

– Ларкин? Ларкин? – Корбек негромко позвал его.

Ларкин лежал у входа в разбитую церковь, свернувшись в луже собственных выделений. Когда он пришел в себя, он обнаружил, что его разум потрясающе чист. Словно очищен светом.

– Колм…

– Ларкин, сукин ты сын!

Корбек поднял его на ноги, и тот покачнулся.

Винтовка Ларкина валялась на полу. Ствол сгорел и сломался.

– Ты прикончил его. Прикончил его, старый засранец! Поджарил его как следует!

– Правда?

– А ты сам послушай! – Корбек усмехнулся и подтащил снайпера к дверям. Снаружи, со стороны акведука, доносились громкие возгласы ликования. – Они сдались! Мы взяли Буцефалон! Нокад мертв!

– Вот дерьмо… – Ларкин сполз на колени.

– А я-то подумал, что ты сбежал! Серьезно! Я думал, что ты, фес тебя, дезертировал!

– Я? – Ларкин поднял на него взгляд.

– Я не должен был в тебе сомневаться, правда ведь? – спросил Корбек, крепко обняв худощавого снайпера.

– Куда делась ангел? – тихо произнес Ларкин.

– Ангел? Нет здесь никаких ангелов, разве что она! – Полковник указал на поврежденную статую ангела над купелью.

Прекрасная крылатая дева, преклонившая колени в молитве. Тонкие руки сложены на груди. Голова смиренно наклонена. Надпись на плитах гласила, что она символ Бога-Императора, воплощение Золотого Трона, явившееся старейшинам Буцефалона во времена колонизации и присматривавшее за покорением этих земель.

Просто старый миф. Просто кусок камня.

– Но… – начал было Ларкин, когда Корбек снова поставил его на ноги.

– Но ничего больше! – расхохотался полковник.

Ларкин тоже рассмеялся. Его трясло от силы собственного хохота.

Корбек увел его из монастыря. Они оба все еще смеялись.

Последнее, что увидел Ларкин, прежде чем Корбек уволок его, была упавшая винтовка снайпера. Ее ствол был обернут в опаленный кусок прекрасной белой ткани.

Внезапный грохот вражеской артиллерии потряс джунгли Монтакса незадолго до полуночи. Края низких бурых облаков осветились отблесками света и пламени. Глухой, хриплый рокот разнесся над туманами болот, словно рык голодного пса. Где-то вдалеке кипела яростная ночная битва.

Повинуясь инстинктам, Гаунт проснулся от грома орудия и покинул свою хижину. Звук пришел с востока. Комиссар выслал одного из сержантов обойти караульные посты. Звуки канонады походили на хлопки и треск большого мокрого одеяла, выбиваемого в жарком влажном воздухе.

Комиссар пересек по мостику небольшой бурлящий водоем и успел войти под покров деревьев, когда духота в воздухе внезапно рассеялась, пронзенная мелким холодным дождем, принесенным свежим ветром. Этот дождь мог бы даровать облегчение после жары, если бы не был вязким, липким и не ел глаза.

Гаунт обнаружил, что добрался до насыпи, на которой располагалась одна из главных сторожевых вышек. Комиссар начал подниматься по лестнице. Установленные со стометровым интервалом по периметру лагеря, башни поднимались на десяток метров над болотной жижей. Каждая из них была построена из нескольких стволов деревьев, сбитых вместе и надежно укрепленных балками на болтах. На вершинах громоздились обшитые бронелистами пулеметные гнезда.

Скрытый темнотой вышки, рядовой Брагг сидел за своим спаренным тяжелым пулеметом, окруженный барабанными магазинами с патронами. Бронелист, служивший потолком, не пропускал дождь внутрь, а по периметру гнездо было обтянуто москитной сеткой.

– Сэр! – Брагг взял под козырек, и его крупное лицо расплылось в широкой, слегка смущенной улыбке.

Танитец готовил себе крепкий кофе на небольшой горелке, кружка казалась крошечной в его могучих руках. Он неуклюже попытался спрятать за горелку фляжку сакры, но запах алкоголя в таком замкнутом пространстве выдавал его с головой.

Гаунт кивнул вместо приветствия.

– Я бы сам не отказался, – произнес он. – Сделай покрепче.

Похоже, Брагг успокоился. Он плеснул изрядную порцию сакры во вторую помятую кружку и поставил над горелкой. Гаунта в который раз поразило невероятное сочетание огромной силы и застенчивости в этом человеке. Брагг был достаточно силен, чтобы крушить черепа голыми руками, но двигался он всегда очень осторожно, будто опасаясь собственной силы. Или того, что об этой силе могли подумать окружающие.

Гвардеец подал комиссару дымящуюся кружку, и Гаунт устроился на стопке барабанных магазинов, глядя на восточные джунгли. Обзор, открывавшийся из пулеметного гнезда, позволял подробнее разглядеть битву вдалеке. За деревьями мелькали вспышки и линии трассеров. Дождь прибил туман к земле, и теперь можно было рассмотреть полыхающие в джунглях пожары.

– Похоже, у них там весело, – заметил Гаунт.

Брагг, отхлебнув из своей кружки, кивнул:

– Я насчитал четыре или пять позиций, посты огневой поддержки пехоты. Вероятно, они подошли и окопались, потому что сектора обстрела не меняются.

– Если они направятся сюда, нам придется что-то делать с этим.

– Пусть подходят. – Брагг похлопал по корпусу тяжелого пулемета.

Гаунт ухмыльнулся. Брагг был отличным специалистом по тяжелому оружию, но в меткости он едва ли преуспел с момента Основания. Тем не менее, имея оружие с таким боезапасом и таким темпом огня, он наверняка должен был попасть хоть во что-то.

– Да, пока не забыл, – сказал Гаунт. – Западные насыпи опять поплыли. Я сказал майору Роуну, что ты завтра поможешь строительной команде с ремонтом. Им понадобится сила.

Брагг согласился без единого возражения. Его физическая сила была одним из важных ресурсов для Призраков и была столь же велика, сколь его доброта и желание помогать. Танитец напоминал Гаунту большое дробящее орудие вроде дубины – смертоносное в умелых руках, но сложное в обращении и не самое точное.

Гвардеец смахнул с лица моль.

– Хорошенькое местечко мы тут нашли, – прокомментировал он.

– Монтакс… не богат на красоты, – признал Гаунт, с обычным удивлением разглядывая танитца.

Давным-давно Гаунт решил, что Брагг был странным солдатом. Никогда раньше он не встречал человека столь сильного физически и столь скованного умственно, словно боящегося тех разрушений, которые он может причинить. Окружающие принимали это за скудоумие и искренне считали старину Брагга тупицей. Вот только он был совсем не глуп. Кроткий с виду здоровяк, он был самым опасным и устрашающим из Призраков. Глядя на его могучее тело, никто не замечал обитающий в нем разум.

А разум, насколько знал Гаунт, был самым страшным оружием на свете.

6

ЭТА ЧУДОВИЩНАЯ СИЛА

Калигула после освобождения имперскими силами. Ночи словно дни, освещаемые пожарищами городов-ульев. Дни темны, как ночи, затуманенные нефтехимикатным смогом. Сажа сыплет с небес густым черным снегопадом. Даже здесь, в пустошах.

Глубокие каньоны, сжатые стенами яркого алого камня. Ветер хлещет возвышенности и края воронок хлыстами фосфоресцирующей пыли. Котлованы сухой, потрескавшейся кирпично-красной земли. Вокруг лишь смерть, выбеленная, выгоревшая, словно кости, годами лежавшие на солнце.

Восемнадцать грузовых транспортов продирались через рыжее ущелье на малой скорости. Прямые выхлопные трубы тридцатиколесных чудовищ изрыгали голубоватый дым. Могучие тягачи тащили за собой грузовые вагоны. Каждый представлял собой обожженную металлическую кабину, установленную над колоссальным двигателем, укрытым за множеством фар, мелких и крупных сеток радиаторных решеток и усиленным шипами бампером. Фланги колонны огромных транспортов охраняли разъезды бронеавтомобилей и полугусеничных мотоциклов, поднимавших облака пыли.

Водитель Палпар Тувант, коренной калигулец, пытался совладать с полукруглым рулем головного транспорта. Он бросил взгляд на своего напарника. Тлён Миллум смотрел в окно кабины, временами поглядывая на свой хронометр.

Оба они обливались потом в жаркой духоте кабины, нагретой рычащим двигателем под ногами. Миллум опустил бронированные ставни окон и открыл металлические заглушки вентиляции, надеясь, что так кабина проветрится. Но температура на пустошах снаружи была не меньше сорока градусов. Время от времени из-под прохудившейся заглушки двигателя перед ними вырывалась струя горячего машинного масла и летела в лицо водителя сквозь лобовую решетку.

Миллум откинулся на рваную кожу своего кресла и посмотрел на люк в потолке кабины.

– Он все еще там?

Тувант кивнул, выворачивая руль. Оба калигульца слишком устали от тряски и толчков тяжелой машины.

– Наверное, он там сейчас высунул башку из башни и, как собака, радуется потоку воздуха.

– Кек, он же полный тупица, правда? – усмехнулся Миллум. – Был последним в очереди за мозгами.

Тувант утвердительно кивнул:

– Типичный гвардеец: сплошные мускулы и пустая голова. Кек, где, спрашивается, они были, когда пали ульи? А? Вот ответь мне?

– В транспортном корабле, по дороге сюда, – просто ответил рядовой Брагг, спустившись по ступенькам из люка в потолке. Встав за сиденьями, он ухватился за страховочную раму, пытаясь противостоять тряске грузовика, едущего по пересеченной местности. – Полковник-комиссар Гаунт сказал, что мы прибыли сюда со всей возможной скоростью. – Гвардеец искренне улыбнулся экипажу грузовика.

– Уверен, так и было, – пробормотал Тувант.

Цепляясь за поручни, чтобы не упасть, Брагг подобрался ближе.

– Мы хорошо идем, да?

– Замечательно идем, – произнес Миллум, отворачиваясь от огромного Призрака. – Станция Кальферина будет ликовать, когда мы прибудем.

– Уверен, так и будет, – не переставая улыбаться, ответил Брагг и опустился на скамью за водительским сиденьем. – Это хорошо. Когда полковник-комиссар поставил меня во главе этого конвоя, я сказал: «Мы доберемся туда вовремя, поверьте, полковник-комиссар». И мы ведь успеваем, правда?

– Конечно, успеваем. Будем как раз вовремя, – откликнулся Тувант.

– Хорошо, это хорошо. Полковник-комиссар будет доволен.

Миллум прошептал что-то неприличное про великолепного полковника-комиссара.

– Что ты сказал? – резко спросил его Брагг.

Миллум напрягся и глянул на Туванта. Они ехали с этим гвардейцем не меньше трех часов и уже твердо решили, что он глуп и медлителен. Конечно, его габариты впечатляли, но смеяться над ним за его спиной казалось совсем неопасным. Теперь Миллум осознал, что зашел слишком далеко, и боялся, что гигант за его спиной вот-вот даст волю своей могучей силе и обрушит ее на них в бездумном урагане гнева.

– Я… я ничего не говорил.

– Нет, говорил. Ты сказал что-то про моего полковника-комиссара. Что-то плохое.

Миллум медленно повернулся лицом к танитцу:

– Я ничего такого не хотел сказать. Просто пошутил.

– Так, значит, ты правда сказал что-то плохое. Оскорбительное.

– Да, но я просто пошутил. – Миллум сжался, ожидая худшего. Он незаметно потянулся левой рукой под кресло, где был припрятан металлический вал.

– Ничего страшного, – неожиданно легко сказал Брагг и отвернулся к окну. – Каждый имеет право на свое мнение. Полковник-комиссар всегда так говорит нам.

Миллум расслабился и кинул взгляд на водителя. «Полный идиот», – без слов согласились они.

– Ну что же, – подначивал Тувант, глядя на Брагга в зеркало заднего вида. – Значит, вы делаете все, что прикажет этот ваш полковник-комиссар?

– Конечно! – восторженно ответил здоровяк. – Он же полковник. И комиссар. Мы – его солдаты. Имперская Гвардия. Танитский Первый и Единственный. Мы верны Императору и выполняем все, что прикажет полковник-комиссар.

– А если он прикажет вам спрыгнуть с утеса? – засмеялся Миллум, помогая Туванту дразнить гвардейца.

– Значит, мы спрыгнем с утеса. Это ведь был вопрос с подвохом, да?

Конвой продолжал пробираться по пустошам. Этим утром колонна еще собиралась на грязной окружной дороге возле обожженного остова, некогда звавшегося ульем Аврелиан, который был освобожден после главного сражения за Нерон вторым фронтом наступления Имперской Гвардии. Колоссальная победа Империума в этой битве была неоспорима. Однако оставались еще очаги сопротивления противника, угрожавшие линиям снабжения.

Имперская Гвардия двинулась всей своей огромной массой, выискивая и искореняя остатки врага. Тем временем началось восстановление Калигулы. Все имеющиеся ресурсы – а Аврелиан, несмотря ни на что, сохранил свои обширные склады – следовало перераспределить. Этот конвой был первой попыткой оказать помощь бедствующему улью Кальферина. И это оказание помощи требовало двухсоткилометрового броска через выжженную войной пустыню.

На рассвете этого дня шесть конвоев покинули улей Аврелиан. Четыре из них направились к Нерону, один в Тиберий и один в Кальферину. Охранять конвой в пути выпало Призракам Гаунта, Танитскому Первому. Никто не сомневался в том, что путь в Кальферину был самым опасным, так как проходил через территории бандитов – бывших рабочих из ульев, бежавших от войны и создавших в пустошах свои маленькие феодальные владения. За последние шесть недель ни одна машина с припасами не прошла целой через эти места. Ходили слухи, что в пустошах прячутся тысячи вооруженных мятежников. Кто-то даже шептался о том, что не обошлось без темных сил Хаоса.

Решение Гаунта назначить командующим конвоя Кальферины Брагга удивило всех, особенно самого Брагга. Отметя все протесты, комиссар увел Брагга в свой бункер для инструктажа.

Корбек, Роун, Ларкин и другие Призраки решили, что Гаунт заведомо списал конвой Кальферины в потери и потому сделал такой выбор. Это было гиблое дело, и комиссар не собирался посылать на смерть никого из более перспективных командиров.

– И вот наш заботливый комиссар наконец-то показывает свое истинное лицо, – прошипел Роун, поигрывая серебристым танитским кинжалом.

Остальные нервничали, обозленные, но и не горящие желанием напрямую бросать вызов Гаунту.

Брагг же просто светился от чести, оказанной ему. Похоже, он совсем не чувствовал горькой иронии происходящего. Он просто не осознавал того факта, что фактически уже был мертв. Роун сплюнул в пепел под ногами.

По просьбе солдат разгневанный Корбек вызвал Гаунта на прямой разговор. Он требовал ответа, почему комиссар счел Брагга разменной монетой.

– Сэр, если у руля встану я, Хаскер или Лерод, у нас будет шанс провести этот конвой в целости. Не оставляйте все на произвол судьбы, не отправляйте Брагга на смерть…

– Я знаю, что делаю, – отрезал Гаунт.

Так гордый собой Брагг и семьдесят Призраков отправились на задание, с которого, по мнению большинства, им не суждено было вернуться.

Конвой миновал широкое ущелье и выбрался на изрезанную трещинами равнину, усыпанную рыжим пеплом. Воздух дрожал от жары, искривляя линию горизонта. Первая машина эскорта, полугусеничный мотоцикл, управляемый капралом Мерайном, шла далеко впереди конвоя. Рядовой Каффран занимал место стрелка сдвоенной автопушки, установленной за местом водителя. Оба гвардейца закутались в свои камуфляжные плащи и нацепили запотевшие, трескающиеся от жары очки, пытаясь защитить лица от потока раскаленного воздуха и пыли.

Мерайн остановил мотоцикл на пригорке. Конвой отставал от них на километр. Гвардеец убрал с лица край плаща, чтобы откашляться и выплюнуть песок.

– Чуешь? – спросил он Каффрана. – Взгляды со всех сторон. За нами наблюдают.

– Тебе просто мерещится, – отозвался гвардеец, но все же развернул орудие и огляделся.

Каффран чувствовал давление в висках, и это было не только из-за жары. Он видел выражение лица полковника Корбека, когда Гаунт поставил во главе конвоя Брагга. Они все уже были списаны в потери, практически мертвы. И сотня обгорелых, распятых трупов, которые они видели на обочине час назад, ему точно не померещилась. Каффран поежился.

Остальные разъезды продвигались вокруг конвоя в пыльном мареве. Один из мотоциклов вел рядовой Келве. В напарники ему достался Меррт, один из лучших стрелков Корбека, устроившийся на задней огневой платформе. В ногах стрелка лежала обернутая клеенчатой тканью снайперская винтовка, и Меррт был готов воспользоваться ею, как только подойдет к концу боезапас автопушек. Келве с разворотом притормозил на бархане.

Слева их дожидалась машина Охрина и его стрелка Хеллата. Справа, в пяти сотнях метров, был экипаж Макендрика и Бериса. По строю мотоциклов прокатился сигнал, и машины синхронно устремились в кратер, следуя колее, оставленной Мерайном и Каффраном. Огромный конвой с грохотом мчался за ними.

В хвосте колонны двигались еще три патруля: Фульке и Логрис, Макти и Лаймон, Танхак и Груммед. Далее следовали два гвардейских полугусеничных транспорта. За рулем первого был Велн, рядовые Абат и Бростин занимали посты у орудий. Вторым, отличавшимся двухрядными гусеницами, управлял Мактиг, а Рахан и Нен обслуживали ракетомет.

Брагг забрался в орудийную башню над кабиной своего тягача. До него все еще доносились приглушенные голоса калигульских водителей Миллума и Туванта. Раскаленный поток пыли немедленно брызнул в его широкое лицо. Солнце пекло невыносимо. Нос и рот тут же забило пеплом, и Брагг долго плевался и откашливался, чтобы хоть немного подышать. Запоздало он догадался закрыть нос и рот краем камуфляжного плаща, надеть выданные ему очки и натереть открытые участки кожи цинковой мазью.

Хранившаяся в маленькой цилиндрической жестянке влажная, неприятная цинковая мазь противно пахла. Но полковник-комиссар приказал всем пользоваться ею. Брагг достал свой коммуникатор и воткнул в ухо наушник.

– Брагг всем Призракам. Не забывайте про солнечную мазь. Ту, которая цинковая. Как приказал нам полковник-комиссар. Конец связи.

Из наушника немедленно посыпались протесты и брань.

– Я не шучу, – предупредил Брагг. – Натираемся, танитцы. Солнце печет, так что будут ожоги. Полковник-комиссар сказал, что наша светлая кожа и минуты не протянет на такой жаре.

Остановив мотоцикл, Охрин достал свою жестяную баночку и нехотя намазал лоб и переносицу мазью. Потом он передал жестянку на вытянутой руке Хеллату.

Где-то вдалеке что-то мягко щелкнуло. Глухо и незаметно.

Хеллат взял жестянку из рук Охрина и вдруг осознал, что у его водителя больше нет лица. Труп гвардейца тяжело повалился на сиденье.

Стрелок криком поднял тревогу и немедленно вцепился в свое оружие. Автопушка обрушила поток стальной ярости на соседние дюны.

– Охрин убит! Мы атакованы! – выкрикнул Хеллат.

В следующий момент ракета подбросила мотоцикл в воздух. Тела Охрина и Хеллата разорвало на мелкие кусочки.

Каналы вокс-связи немедленно захлестнула волна паники. Шепча молитву о защите, которой его научил экклезиарх во время просветительских чтений на Танит, Мактиг укрыл свой полугусеничник за солевым барханом. Расчет его орудия выпустил несколько ракет по ближайшим утесам.

Подняв облако пыли, Мерайн развернул свой мотоцикл по широкой дуге, собираясь присоединиться к сражению. Каффран развернул автопушки, и трассирующая очередь вспорола дюну, по которой вел огонь Хеллат. Разбитая машина Охрина догорала грудой обломков на вершине холма.

С началом атаки конвой сбавил ход. Вражеский огонь ливнем обрушился на правые борта – сначала несколько выстрелов, потом все чаще и яростнее.

Макендрик ворвался в бой под танитский боевой клич. Когда его стрелок почему-то не открыл огонь, танитец обернулся. Берис безжизненно свисал с лафета автопушки, в его теле зияла огромная дыра. Остановив машину, Макендрик сорвался со своего места, отпихнул труп стрелка и сам встал за орудие, в бешенстве паля из стороны в сторону.

Уже в тот момент, когда мотоцикл Меррта присоединился к битве, стрелок знал, что у него хороший угол обзора. Его орудия непрестанно поливали крупнокалиберными пулями окружающие дюны. Он крикнул водителю, чтобы тот прибавил скорость, ворвался на вражеские позиции. Келве собирался ответить и даже начал что-то говорить, когда пулеметная очередь хлестнула по мотоциклу. Взрыв швырнул гвардейцев и их машину в воздух.

Меррт выкарабкался из песка и огляделся. Келве, кричащий от боли, был придавлен мотоциклом. Вывернутый руль пронзил его тело, пригвоздил к земле, прижал тремя тоннами искореженного, обугленного металла.

Бросившись на помощь, Меррт попытался поднять мотоцикл, перевернуть его. Келве взревел от боли, прося, умоляя.

Наконец Меррт осознал, насколько велик вес мотоцикла и насколько тяжелы раны водителя. Он поступил так, как его просил раненый гвардеец. Он вынул из кобуры свой лаз-пистолет и в упор выстрелил Келве в голову. Содрогнувшись в последний раз, гвардеец затих, избавленный от страданий.

В следующий момент новая очередь заставила Меррта залечь. Он разглядел, куда выбросило его упакованную снайперскую винтовку. Времени проверять механизм не было. Меррт сорвал ткань с оружия, устроился на позиции, загнал свежую батарею в разъем и прицелился. Длинный прицел показал ему противника – мутное увеличенное изображение фигур вдалеке, лихорадочно перезаряжающих ракетомет.

Первый выстрел прошел слишком высоко. Меррт откорректировал прицел, как учил его Ларкин, выдохнул и выстрелил снова. Точное попадание. Враги начали в панике оглядываться, когда серия спокойных, хладнокровных выстрелов унесла еще три жизни.

Три чистых попадания подряд. Старший снайпер Ларкин будет доволен.

Брагг, оказавшийся в тот момент в башне головного грузовика, орал в микрофон коммуникатора, приказывая конвою сформировать защитный круг. В ухо немедленно ударил поток возражений, и Брагг заглушил их криком. Ухватив обеими могучими руками за пулемет, он крутанул его на вертлюге и обрушил длинную очередь на холмы справа по борту.

Водители нехотя подчинились приказам Брагга, и машины конвоя медленно собрались в круговое построение, вокруг которого метались оставшиеся патрули. Вторая и четвертая машины конвоя получили тяжелые повреждения, а шестая погибла в огне взрыва, когда ракета пробила защиту ее двигателя. Бронированная обшивка грузового отсека вздулась и разлетелась, раздираемая изнутри пламенем. Сотни металлических осколков брызнули в стороны от дымящего огненного шара, всколыхнув пепел вокруг бесчисленными фонтанчиками.

Рядовой Каво сменил Брагга на посту стрелка, и танитец смог спуститься в кабину. Там он обнаружил, что Миллум и Тувант спрятались ниже уровня окон, закрыв все люки и бронированные шторки.