Текст книги "Создатель призраков"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Солдат Хаоса, которого давно сочли мертвым, выполз изо рва и перевалил через гору тел. Теперь он возвышался над сгорбившимся в грязи вольпонцем. Грудь сектанта была полностью разворочена, мясо и кровавые ошметки кожи свисали с голых ребер. Он потерял и противогаз, являя миру свою серую, тронутую скверной кожу и полную острых клыков пасть. Хаосит занес над гвардейцем ржавую саперную лопатку…

Чайкер, оглушенный воем лазерного огня и грозой, увидел сектанта во вспышке молнии белым силуэтом, застывшим с поднятым оружием. Гвардеец вырвал свой лазган из бойницы и выстрелил вдоль рва, швырнув тело врага обратно за ограждение. Венго, потерявший всякое ощущение реальности среди боя и шторма, поднялся с потерянным магазином в руке. Он даже не понял, насколько близок был к гибели и каким чудом был спасен.

На заграждение рядом с Маколлом обрушились выстрелы, обдавая его лицо и шею градом острых деревянных щепок. Вскрикнув от боли, разведчик нырнул в укрытие. Стирая кровь с изрезанного лица, вернулся к своей бойнице. Его взгляд упал на ров перед стеной, и он увидел копошащиеся силуэты на дне. Похоже, случай с Венго был предупреждением. Даже смертельные раны не убивали этих тварей окончательно. Многие сектанты, подстреленные на подходе, оказались живы. И теперь они ползли, карабкались по насыпи, подбираясь к заграждению.

– Ложись! – крикнул Маколл по передатчику Венго и Чайкеру.

У него осталось несколько взрывпакетов. Поставив взрыватели на половину времени, разведчик перебросил три через укрепления. Последовавшие взрывы сотрясли землю и окатили заграждение дождем из грязи и ошметков тел.

– Следите за рвом! – передал Маколл. – Эти твари не хотят подыхать!

Венго быстро сообразил, в чем дело, и немедленно перегнулся через укрепление, чтобы расстрелять еще двоих ползущих к нему сектантов. Остальные, собирающиеся у брешей во внешнем кольце периметра, погибали так же быстро, но на их численности это почти не сказывалось.

«Сколько же их там еще?» – думал Чайкер. Казалось, натиск штурмующих только возрастал.

На восточной оконечности периметра Кулцис держал оборону с двумя своими однополчанами, Драдо и Спирсом. Бростин вернулся из госпиталя и занял свое место рядом с Кулцисом. В руках танитца оказался потрепанный вольпонский пулемет, который он нашел у стены в госпитале. В барабане было еще около шестидесяти патронов, и Бростин решил истратить их все, пока не придется переключиться на лазерный пистолет. Его огнемет остался в могучих руках Корбека у ворот.

От южных ворот до них доносился треск лазерных очередей, рев пламени и все более витиеватые ругательства полковника в коммуникаторе.

Бростин установил свое новое орудие, знакомясь с ним. Темп стрельбы оказался довольно скверным, к тому же заряжающий механизм регулярно заклинивало. Но мощь и давление огня оказались неплохими. Бростин скосил с полдюжины вражеских солдат, бежавших к укреплениям. С востока лес подступал ближе, чем с запада, где единственным укрытием для врага были кустарники и обломки изгородей. Здесь же сектанты, используя лес, чтобы приблизиться, безбоязненно накатывали волнами на заграждения и ров.

Внезапно для себя Бростин понял, насколько его впечатляет меткость Кулциса. Аристократ, нарушив приказ Корбека, установил мощность лазгана на максимум и теперь поливал врага ярко-оранжевыми зарядами. Но каждый его выстрел приходился в цель.

«У него глазомер не хуже, чем у Чокнутого Ларкина», – подумал Бростин. И это был настоящий комплимент.

Драдо и Спирс тоже сражались неплохо, но Драдо регулярно мазал. Несмотря на то что Аристократ был боеспособен, его ранение в голову и забинтованный глаз мешали ему целиться. Пригнувшись, Бростин перебежал к нему.

– Целься левее! – попытался он перекричать грохот огня и бури. – Ты стреляешь мимо!

Драдо повернул голову, и на его благородном лице появилась ухмылка.

– Грязный безродный пес не смеет указывать вольпонцу, как ему сражаться!

Бростин с силой ударил его тыльной стороной ладони, опрокинув гвардейца в грязь.

– Вставай! – зло крикнул он, подняв кулак. – Это последний рубеж Танитского Первого и Единственного! И мы здесь только из-за тебя и твоих однополчан! Сражайся как Призрак или вали отсюда и позволь другим биться!

Драдо поднялся и плюнул в сторону Бростина.

– Ты заплатишь… – начал он.

Бростин расхохотался, продолжая расстреливать врагов из пулемета.

– Заплачу? Конечно заплачу! Но только не тебе! Если мы выживем здесь, мой друг Аристократ, можешь избить меня и даже позвать своих очень благородных приятелей на помощь. Мне без разницы. Если мы не поляжем тут все этой ночью, защищая ваших драгоценных раненых, любая твоя месть меня только насмешит! Что может быть хуже этого?!

Драдо не ответил. Он вернулся к стрельбе, и Бростин с удовлетворением заметил, что теперь он делает поправку. Аристократ начал попадать в цели.

– Так-то лучше, фесов инвалид, – пробормотал гвардеец.

Внутри здания Дорден осматривал раненых. С помощью Леспа, Гатеса, Каффрана и Клейга им конвейером удалось перенести их в дальние комнаты, а потом в просторный подвал. Низкие сводчатые потолки здесь были высечены из крепкого камня. Это была лучшая защита, на которую они могли рассчитывать. Тут можно было переждать атаку. Если их не завалит, как крыс.

Дорден и Фоскин принялись обрабатывать рану Тремарда, и вскоре состояние гвардейца стабилизировалось, после чего военврач отправил всех Призраков обратно, на защиту периметра. При себе он оставил только Леспа. Во время переноски еще один вольпонец очнулся от забытья и теперь бился в конвульсиях.

Каффран, Фоскин, Гатес и Клейг поднялись наверх, по дороге собирая неисправное оружие Аристократов, оставленное в коридоре. С ним они присоединились к бою.

Очнувшийся вольпонец умер. На его теле не было никаких повреждений, кроме множества синяков, но Дорден сразу понял, что его внутренние органы превращены в кашу взрывной волной при артиллерийском обстреле. Лесп помог врачу вынести тело по лестнице, и они оставили его в опустевшей комнате наверху.

Они вернулись в сырой, полный резкого смрада подвал. Свет здесь исходил только от шипящих химических ламп, которые второпях разожгли Призраки. Под сводами слышались вздохи и стоны раненых. Некоторые спали, и их сложно было отличить от мертвецов. Мир вокруг сотрясали звуки битвы. С потолка сочились струйки жидкой грязи. Фундамент дома едва выдерживал натиск битвы.

– Мы ведь все погибнем здесь, да, сэр? – спросил Лесп твердым, ясным голосом.

Дорден застыл, силясь найти правильные слова. В отчаянии он размышлял, что бы сказал в таком случае Гаунт. Как бы обученный политический офицер ободрил людей, смотрящих в лицо смерти? Он не знал. Дорден был обделен этим даром. Он не умел быстро сочинять красивые фразы о «высшем благе для Имперской Гвардии» или «крови Императора». Вместо этого он сказал нечто личное.

– Я не умру, – произнес врач. – Если я умру, моя жена, внучка и правнучка умрут вместе со мной, с моей памятью. И ради них я не умру здесь, Лесп.

Санитар кивнул. Его крупный кадык шевельнулся на тонкой шее. В его голове промелькнули воспоминания о доме: мать, отец, братья, экипаж рыболовецкого судна на архипелаге.

– Тогда и я не умру, – выдавил он.

Дорден направился к лестнице.

– Куда вы? – окликнул его Лесп.

– Ты будь здесь, а я пойду взгляну, что там наверху. Судя по звукам, там может быть нужен врач.

Лесп достал свой лазерный пистолет и протянул его рукояткой вперед доктору. Дорден отрицательно покачал головой:

– Я не могу взять его.

В руинах наверху царила тишина. Словно и буря, и враг на мгновение отступили. Дорден осторожно вышел в длинный коридор и попробовал включить свой коммуникатор. Ничего. Лампы на потолке раскачивались, роняя мелкую каменную крошку, осыпавшуюся с потолка. Опустевшие койки, испачканные и зловонные, выглядели жалко. Дорден перешагивал лужи крови и обрывки одежды.

Доктор вошел в кухню. Лишь раз он взглянул на грязный обеденный стол, где он ампутировал часть ноги Регары. И впервые он обратил внимание на старый камин. Обрамленный вороненым железом, он очень походил на тот, перед которым Дорден когда-то сидел дома, на Танит. Он и его жена – вдвоем, на краю долгой ночи, с книгой и стаканчиком чего-нибудь согревающего. И перед ними – огонь, бьющийся за решеткой.

На каминной полке рядами лежали маленькие кубики, издалека похожие на мел. Военврач подошел ближе и взял в руки один из предметов. Зуб. Маленький выпавший зуб свиньи. Обитатели этого дома, кем бы они ни были, выращивали свиней и были достаточно привязаны к ним, чтобы хранить нечто, что напоминало бы о росте их питомцев. Свиные клыки, на каждом из которых было аккуратно выгравировано имя. Император, Владыка, Его Величество… И даты.

Этот маленький эпизод человеческой жизни, хроника повседневной жизни фермы, глубоко тронули Дордена. И это была не простая сентиментальность – в этом было нечто важное. Почему свиньи? Кто жил здесь, выращивал свиней, трудился на торфяниках, создавал семью?

Звук, раздавшийся из холла, заставил его вынырнуть из размышлений. Дорден вышел навстречу группе солдат, ковыляющих к дверям госпиталя. Призраки и вольпонцы – все, кроме Корбека. Все они были оглушены и измотаны, едва держались на ногах.

В конце процессии Дорден обнаружил Маколла.

– Они отступили, – произнес разведчик. – Полная тишина. А это может значить только одно…

– Я не солдат, я врач, Маколл! Что это должно значить?

Маколл вздохнул. Дорден уже успел начать промывать раны на его лице.

– Взять нас приступом им не удалось. Поэтому они сейчас отойдут и подтянут артиллерию.

Врач кивнул:

– Все спускайтесь в подвал, сейчас же. Фоскин! Лесп поможет тебе приготовить еду. Выполняйте! Артиллерия там или нет, я хочу видеть всех сытыми…

Гвардейцы направились к спуску в подвал, оставив Дордена одного.

Наконец появился Корбек, с ног до головы покрытый кровью и копотью. Он бросил пустой огнемет Бростина на одну койку, а на другую – лазган Тремарда.

– Время истекает, док, – сказал он. – Мы сдержали их… Да, фес возьми, мы их сдержали! Но теперь они раздавят нас. Я заметил движение вдалеке на торфяниках. Они разворачивают тяжелые орудия. У нас осталось не больше часа перед тем, как они смешают нас с землей.

– Колм… я благодарю тебя и твоих людей за все, что вы сделали сегодня. Надеюсь, все это было не напрасно.

– Ничто не напрасно, док.

– Что нам делать теперь? Засесть в подвале?

– Это не спасет от снарядов, – пожал плечами Корбек. – Не знаю, как вы, док, но я собираюсь заняться единственным делом, которое остается в таких ситуациях.

– А именно?

– Буду молиться Императору. Маколл говорил, что в глубине дома есть старая часовня. Это все, что нам теперь осталось.

Вдвоем Корбек и Дорден пробрались через груды мусора, обломков и разбитой мебели вглубь дома, где скрывалась маленькая комнатка. У нее уже не было крыши, и над головами гвардейцев мерцали звезды.

Корбек принес фонарь. Он пошарил лучом света по стенам, пока не наткнулся на осыпающуюся роспись на резной ширме, о которой говорил Маколл. Фреска изображала Святого Императора и три маленькие фигурки – мужчина, женщина и ребенок, – воздающие хвалу Богу-Императору Человечества.

– Здесь что-то написано, – произнес Дорден, стирая грязь зажатой в кулаке манжетой рукава. – Тут свинья! Что это должно означать?

Корбек поднял фонарь и прочитал текст.

– Вот вам и ирония, док. Это был трофейный мир. Новая Танит. Хозяином этого поместья был Фаренс Клокер, бывший имперский гвардеец из полка Кабаньих Черепов. Они покорили этот мир одну тысячу и девятнадцать лет назад, во время первого наступления на миры Саббаты. Им было пожаловано право поселения. Клокер был капралом Гвардии, и он был рад этой возможности. Здесь он и поселился, обзавелся семьей и выращивал свиней в честь прежнего талисмана своего полка. Эта традиция передавалась в его роду. – Корбек замолчал, в его глазах мелькнула грусть. – Фес! Добраться сюда, победить, заслужить трофейный мир… И вот чем все заканчивается?

– Не всегда. Сколько еще в Империуме трофейных миров, где ушедшие в отставку солдаты Гвардии мирно доживают свои дни?

– Не знаю. Но то, что здесь, – это неприглядная реальность. Сражаться всю жизнь, получить такую желанную награду – и все ради этого?

Корбек и Дорден вдвоем сели на грязный пол часовни.

– Вы спрашивали меня, почему я решил остаться с вами, док. Теперь я расскажу вам, раз уж мы оба считай мертвы и нам больше нечего терять, – произнес полковник и махнул рукой в сторону алтарной перегородки.

– Итак?

– Двадцать лет вы были врачом в графстве Прайз.

– Двадцать семь. И еще в Белдейне.

Корбек кивнул:

– Я вырос в Прайе, в семье столяров. Я родился вне брака, поэтому получил фамилию отца только тогда, когда узнал ее. А моя мать… рожать меня было тяжело.

Дорден напрягся, будто зная, что он услышит дальше.

– Она бы умерла при родах, если бы не молодой врач, который примчался к ней среди ночи и помог. Ланда Мерок. Помните ее?

– Она бы умерла, если бы я не…

– Спасибо вам, доктор Дорден.

Пораженный военврач уставился на Корбека:

– Я принимал роды у твоей матери? Фес! Фесов фес! Неужели я такой старый?

Они смеялись до икоты. До тех пор, пока не раздались раскаты артиллерийских залпов, расколовшие ночную тишину.

Войска Имперской Гвардии мощным обстрелом заставили противника отступить, и Гаунт ехал в первом полугусеничном броневике, ворвавшемся на торфяные болота в зыбком утреннем свете. Они застали врага практически врасплох, обрушившись на пехоту и артиллерию Хаоса как раз в тот момент, когда враг выводил тяжелые орудия на позиции.

Ферма и ее разбитый защитный периметр были едва узнаваемы. Грязь, горелые бронелисты и изувеченные тела грудами лежали среди руин. Комиссар приказал остановиться, и машина с трудом притормозила, буксуя на болотистой почве.

У ворот на часах стоял рядовой Лесп. Он козырнул проходящему комиссару. Дорден и Корбек ожидали его в захламленном дворе.

– Медицинский транспорт уже на подходе, – сказал Гаунт. – Мы вытащим вольпонских раненых отсюда.

– И наших тоже? – немедленно спросил Дорден, вспомнив о Тремарде и изрезанном лице Маколла.

– Всех раненых. Я гляжу, у вас тут была потеха?

– Ничего примечательного, сэр, – отмахнулся Корбек.

Гаунт кивнул и двинулся в сторону разрушенной усадьбы.

Корбек повернулся к Дордену и показал ему зуб, который он все это время держал в руке.

– Я этого не забуду, – сказал полковник. – Возможно, здесь, на Накедоне, у этого гвардейца ничего не вышло. Но, клянусь этим зубом, я уверен: Призракам повезет больше. Трофейный мир, светлее и прекраснее, чем вы можете представить.

В руке Дордена лежал зуб. С надписью «Император».

– Я верю в вас, полковник. Пусть все это сбудется, позаботьтесь об этом. Приказ доктора.

Замах, выпад, укол, отход… замах, выпад, укол, отход…

На краю танитского лагеря на Монтаксе в тени саговников рядовой Каффран отрабатывал приемы штыкового боя. Он разделся по пояс, и его широкие, молодецки сильные плечи уже блестели от пота. Он перехватывал свой лазган в такт собственному голосу, выставлял оружие прямо перед собой, резко подавался вперед и вонзал штык в ствол одного из деревьев, опять и опять. После каждого удара он с усилием вырывал штык и повторял заново. Ловкие удары уже покрыли ствол глубокими порезами, источающими оранжевый сок.

– Мастерство впечатляет, – заметил из-за его спины Гаунт.

Каффран резко развернулся, осознав, что за ним наблюдали. Смахнув со лба пот, он собрался уже взять под козырек.

– Вольно, – опередил его Гаунт. – Я просто обходил периметр. Все в порядке? У тебя, у сослуживцев?

Каффран не мог найти подходящих слов. Так всегда происходило, когда Гаунт обращался лично к нему. Он до сих пор не знал, как ему относиться к человеку, который спас их всех и одновременно превратил в Призраков без родины.

– Мы все ждем команды, – наконец выдавил он из себя. – Рвемся в бой. Это ожидание…

– Нет ничего хуже, я знаю, – согласился Гаунт, присаживаясь на ближайшее бревно. – Пока не начнется мясорубка и ты не осознаешь вдруг, что хуже все-таки бывает.

Каффран заметил отблеск веселья в глазах Гаунта и сам не сдержал улыбку.

Комиссар порадовался этому. Он знал о том напряжении, которое всегда испытывал Каффран в его присутствии. Хороший солдат, еще молодой… и уже так близок к когорте недовольных, возглавляемой Роуном.

– Повтори-ка, – скомандовал Гаунт.

Каффран развернулся и тщательно повторил упражнение. Замах, выпад, укол, отход… Он потратил несколько мгновений, чтобы извлечь штык из рассеченной древесины.

– Сдвинь его вниз, – посоветовал Гаунт. – Если двинешь штык немного вниз, а потом потянешь на себя, он выйдет легче.

Каффран последовал совету. Получилось действительно легче.

Гаунт поднялся, чтобы продолжить свой обход.

– Теперь уже недолго, – пообещал он перед уходом.

Каффран вздохнул. Да, недолго. Недолго осталось до того момента, когда ярость и безумие захлестнет их всех.

Замах, выпад, укол, вниз, отход… замах, выпад, укол, вниз, отход…

9

ПРОСТОЙ ПЛАН

Под рев двигателей имперские десантные корабли обрушились на океанический мир под названием Сапиенция.

Словно рой крупных черных жуков над озером, они с пронзительным воем атаковали Бухту Белано. Общий выхлоп тормозных двигателей челноков превратил волнующуюся водную гладь в трехкилометровый шлейф пара. Поднявшись на две сотни метров в воздух, вал клубящегося тумана накатил на каменистые пляжи, мгновенно ослепив береговые батареи.

За ним было не разглядеть беспощадный шквал цунами, поднятого ударной волной. Через двадцать секунд после того, как на побережье опустилось облако пара, волна накрыла береговые укрепления острова Оскрай. Камень, металл и плоть, разодранные на куски, подбросило в воздух. А потом втянуло обратно во впадину залива, когда давление выровнялось и компенсировало силу удара. Остался лишь серебристый туман, затянувший остров. Под его покровом гигантские транспортные корабли подошли к финальной точке своего полета.

Мощные огневые точки выше по склону Оскрая ответили яростной атакой. Потоки огня рвали туман или устремлялись к перистым облакам, за которыми новые эскадрильи десантных челноков ложились на курс к берегу. Мерцающие голубые вспышки плясали, как мелкие мошки среди роя жуков. Одни корабли, задетые зенитным огнем, мгновенно лопались, падая яркими факелами. Другие срывались в затяжное пике, оставляя за собой шлейф дыма и разлетающихся осколков.

Далеко не все двадцать километров острова Оскрай составлял камень. На деле это было скопление малых островов, соединенных воедино мощной промышленной конструкцией, возведенной на пиках подводных гор. Укрывшись за каменными дамбами стометровой толщины, к небесам поднимались бурильные вышки, топливные модули, опоры и извергающие пламя трубы мусоросжигателей. Это и была основная цель – гигантский нефтедобывающий улей Первого Острова Оскрай.

Вспыхнули красные лампы тревоги, оглушительно взвыли сирены. Стальная челюсть десантной платформы борта «Лямбда» распахнулась с глухим металлическим звуком. Бледный свет просачивался в грузовой отсек по мере того, как опускалась платформа. Каффран был собран и напряжен. Он знал, что предстоит штурмовать морскую цель и что пехоте придется брать приступом пляж. Таков уж был план наступления. Но когда десантный люк полностью открылся, гвардейцу вдруг почудилось, что челнок зашел слишком низко и грузовой отсек сейчас затопит. Он задержал дыхание, но вместо потока воды ему навстречу ринулись лишь клубы пара и слабые лучи света.

Выкрики солдат, топот множества ног по металлической палубе, рев сирен – все это оглушало, сбивало с толку. Держа лазган наготове, Каффран преодолел платформу в первой полусотне солдат. На мгновение все звуки заглушил рев двигателей кораблей вокруг. Каффран ничего не видел за спинами бегущих перед ним людей, клубящимся паром и плотным черным дымом. Зато ощутил запахи соли и озона, нефти и термита.

А потом все исчезло. Оглушительная тишина, смятение, всеохватывающий холод, темно-серые разводы перед глазами.

Он оказался под водой, в холодной, глухой темноте моря. Вокруг дергались темные силуэты, пытаясь плыть. Каждый из них окружала вьюга серебристых пузырьков воздуха.

Высадка началась слишком рано, когда челнок еще не достиг берега. Солдаты, слепо прыгавшие с платформы в туман, немедленно падали в воду. Дно под ними оказалось на глубине тридцати метров.

Каффран не умел плавать. Он родился и вырос среди лесов, за тысячи километров от больших водоемов. Он вообще никогда в жизни не видел океанов, хотя и слышал о них от других солдат, например от санитара Леспа, выходца из рыбацкой семьи. И вот с ним происходило последнее, чего он мог ожидать от жизни: он тонул.

Внезапно он осознал, что так и не выдохнул тот воздух, который инстинктивно вдохнул, когда решил, что грузовой отсек вот-вот затопит. Он чуть не засмеялся, выпустив весь это спасительный воздух.

Напротив, он ухватился за этот шанс. Чувствуя, как сжимаются его легкие, как заканчивается запас кислорода, он устремился туда, где, по его мнению, была поверхность. Так, по случайности, он выжил там, где погибали остальные солдаты, с криком, на выдохе прыгавшие с платформы.

Темные извивающиеся силуэты вокруг него шли ко дну. Черная, как запекшаяся кровь, танитская форма. Лица бледны, словно у привидений. Рядом с ним проплыл солдат. Сведенные судорогой пальцы. Из широко открытого рта выскользнула ниточка пузырьков. Его глаза превратились в бессмысленные стекляшки. Каффран с новой силой устремился к поверхности.

Что-то с силой ударило его в шею, и Каффран растерял весь свой драгоценный кислород, выдохнув облако серебристых шариков. Солдаты все еще прыгали вниз с платформы, падая на тех Призраков, которым удалось всплыть. Чей-то ботинок ударил Каффрана в спину. Его обладателя перевернуло вверх ногами, он запаниковал, и у него не осталось шансов выжить. Каффран оттолкнул его, все еще пытаясь всплыть и не поддаваясь отчаянной мольбе своих перегруженных легких сделать вдох и облегчить давящую их тяжесть. Он увидел, как люди над ним падают сквозь серую туманную пелену, борются с толщей воды и погибают. Но это значило, что поверхность была всего лишь в паре метров.

Ударивший его солдат зацепился за другого ремнем лазгана. Кто-то из них в отчаянии открыл огонь. Выстрел, другой, третий. Вода вскипала там, где ее прорезал тонкий оранжевый луч. Отголоски выстрелов под водой ударили по ушам Каффрана. Один из выстрелов прошил оказавшийся рядом труп. Другой пробил ногу солдата, отчаянно плывшего вместе с Каффраном. Мир вокруг начал заливаться кровавым багрянцем. Гвардеец уже слышал голоса своих предков, приглушенные толщей воды, пространством и временем.

Каффран вынырнул, подняв огромный фонтан брызг. Он немедленно зашелся кашлем, выплевывая воду. Из носа потекла кровь. Вокруг себя он видел, как всплывали другие Призраки и отчаянно гребли к берегу или просто барахтались в панике. Тела некоторых просто качались на волнах – тех, кому уже ничем не помочь. В тот момент, когда он покинул ватную тишину глубин, на него обрушились звуки битвы. Визг лазганов, рев заходящих на посадку челноков. Пахло водой, кровью и дымом. Но Каффран радовался этим ощущениям, ведь они означили, что он все еще жив. За спиной водную гладь и туман разорвали новые лазерные выстрелы. Кто-то еще из тонущих, уже ничего не соображая, палил во все стороны.

Отплевываясь от морской воды, которую он заглатывал с каждым движением, Каффран попытался плыть к берегу. Марево из пара и дыма застило глаза, дальше десяти метров ничего не было видно. В какой-то момент ему показалось, что он снова слышит голоса предков. Потом Каффран осознал, что это были вовсе не предки. Это был всего-навсего его коммуникатор, надрывающийся от беспорядочных сообщений. Под водой звуки из наушника казались не более чем призрачным шепотом.

Вскоре Каффран ощутил под ногами песок или гальку. Склон. Гвардеец чувствовал, как к нему возвращается его нормальный вес. Мелководье становилось все мельче, но даже здесь солдат дважды упал второпях, чуть не захлебнувшись. Пулевой и лазерный обстрел обрушился на приливную волну, убивая пришедших с ней Призраков. Гвардеец рядом с Каффраном упал, его тело снова и снова поднимали и опускали волны.

Лазерный луч зацепил плечо Каффрана, и он опять упал. Острые камни немедленно разорвали его форменные штаны от колен и ниже. Он почувствовал, что его лазган вдруг стал тяжелее, и начал заваливаться назад. Выстрел перебил ружейный ремень на плече.

Пока гвардеец перехватывал свое оружие, чьи-то руки помогли ему подняться.

– Каффран!

Домор, сапер взвода. За его спиной громоздился тяжелый рюкзак с разобранным миноискателем, из которого торчал щуп на длинной рукояти. Шесть месяцев назад Домор лишился зрения – и чудом выжил – во время финального наступления на Меназоиде Ипсилон. Тогда два гвардейца сражались плечом к плечу в самые страшные часы, и теперь все повторялось. Моргнув металлическими задвижками, искусственные глаза Домора с жужжанием настроили резкость, чтобы лучше видеть Каффрана. Кибернетические имплантаты выглядели так, будто кто-то отпилил окуляры от бинокля и грубо вставил их в пустующие глазницы гвардейца.

– Нужно выбираться на берег! – прокричал Домор, поднимая Каффрана на ноги.

Спотыкаясь, они побежали сквозь накатывающие волны. Окружавшие их солдаты следовали их примеру – одни шли в атаку, вскинув оружие, другие просто пытались не отстать. Рваная цепь Призраков двигалась к побережью. Кто-то спотыкался о затопленные ежи, кто-то попадал в объятия ржавых спиралей колючей проволоки. Огненный ливень продолжал сеять смерть среди солдат. Одни падали без единого звука, другие кричали, третьи приземлялись уже по частям.

Теперь им предстояло миновать пологий, устланный галькой берег. Гвардейцы ворвались на склон, камни из-под их ног летели во все стороны. Пробежав два десятка шагов, они укрылись за старыми, покрытыми мхом деревянными волнорезами, почерневшими от времени. В старое дерево немедленно вгрызлись лазерные лучи.

– Что теперь будем делать? – выкрикнул Каффран. – Что там видно?

– Ничего! Видимость нулевая! Мощный огонь вон оттуда! – Домор указал куда-то в туман, где даже с его имплантатами было сложно что-то рассмотреть.

Еще два гвардейца забились в укрытие рядом с ними. Потом еще один. Сначала рядовой Макендрик с огнеметом. За ним – рядовой Чилам, потерявший в перестрелке ухо и теперь со стоном прижимавший к кровавому обрубку мокрую руку. Последним был сержант Варл.

Среди Призраков Варл пользовался особой симпатией. Молодой, прошедший карьеру от простого сержанта, дерзкий и упорный, он был совершенно лишен раздражающих офицерских замашек. На Фортис Бинари он получил тяжелое ранение в плечо, и теперь его черная форма вздувалась там, где медики установили кибернетический имплантат. Каффран сразу понял, что сержант испытывает боль. Варл выругался, пытаясь выправить плечо.

В искусственный сустав просочилась вода, закоротив провода и сервоприводы. Его рука безжизненно болталась вдоль тела, но нервные окончания продолжали посылать в мозг болезненные, как удар тока, сигналы о неисправности. Домору повезло больше: его оптические имплантаты были достаточно плотно соединены с черепом… Но Каффран все равно размышлял, как скоро соленая вода сделает свое дело и гвардеец снова ослепнет.

Вместе с Макендриком Каффран помог сержанту снять китель и отвинтил болты, удерживавшие небольшую пластинку на металлической лопатке. Используя свой танитский кинжал, Макендрик вынул из-под нее плоскую батарею, полностью отрезав провод, соединявший руку с остальным организмом. Варл вздохнул с облегчением, когда его рука наконец-то угомонилась. Каффран плотно привязал ее к телу сержанта. Это была крайняя мера. Без батареи исчезло соединение не только с нервной системой, но и со всеми системами жизнеобеспечения руки Варла. Сержанту требовалась квалифицированная помощь, иначе через час-другой его рука начнет сохнуть и отмирать.

Но сейчас сержант был благодарен за избавление от боли. Цепляясь здоровой рукой, он поднялся и выглянул, осматривая линию укреплений. По всему пляжу солдаты выбирались на берег, только чтобы погибнуть под плотным обстрелом. До укрытия добирались лишь немногие.

– Где фесовы танки? – взвыл Варл. – Они должны были возглавить наше наступление и пробить для нас плацдарм!

Каффран оглянулся и увидел, что тяжелые «Василиски» тоже оказались в сотне метров от берега. Бессильно изрыгая черный дым из выхлопных труб, полузатонувшие самоходные орудия были похожи на умирающих китов, выброшенных на берег.

– Челноки сбросили нас слишком далеко, – сказал он Варлу.

Сержант посмотрел в ту сторону, куда указывал ему Каффран.

– Они только что утопили весь авангард наступления!

– Они ничего не видели… этот туман… – начал было Каффран.

– К фесу их, раз не могут сделать свое дело как следует! – отрезал Варл.

Визжащий снаряд врезался в угол волнореза, и осколок попал в лицо Чиламу, разнеся его голову на куски. Обезглавленное тело отшвырнуло на несколько метров назад, на гальку.

– Нужно наступать! Давайте вперед! – приказал Варл по коммуникатору.

Ответом ему был хриплый, нестройный хор возражений.

– Вперед не получится, – тихо сказал Домор.

Пелена тумана рассеивалась, и теперь все смогли увидеть, о чем говорил Домор. Перед ними почти на километр ввысь возносилась белая защитная стена острова Оскрай. И, не считая пары случайных подпалин, она была совершенно целой.

«Василиски» должны были поддержать пехоту огнем и пробить брешь в стене. Но теперь стена возвышалась холодной, недвижимой громадой, будто отрезая единственный путь в будущее.

Варл снова разразился бранью.

До Каффрана сначала донесся громкий вой. Стоило ему оглянуться на море, как он немедленно вцепился в Домора и Варла, толкнул их на жесткий ковер гальки. Макендрик рухнул за ними.

Десантный корабль, один из многочисленного роя, стремительно летел на них. Объятый пламенем от носа до хвоста челнок завалился набок и летел, разбрасывая куски обшивки и брызги горящего топлива. Машина заслонила собой небо. Шестьсот тонн полыхающего металла на всей скорости неслись прямо на гвардейцев. Десантные платформы все еще были подняты.

«Там заживо сгорают люди», – подумал Каффран. Он успел мысленно спросить, из какого они полка, когда рассыпающийся челнок накрыл его и все его мысли сдуло ураганом.

Его привел в чувство Макендрик. Каффран вздрогнул, и его снова окружил грохот сражения.

– Сколько я был в отключке?