Текст книги "Создатель призраков"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Жильбер проглядел планшет, одновременно угощаясь колбасой с тарелки.

– Похоже, они отошли и в данный момент продвигаются вдоль восточного края долины Бокор к перекрестку Павис.

Штурм отложил свои серебряные столовые приборы и принялся печатать на своем планшете.

– Большая часть нашей работы здесь уже выполнена благодаря Гаунту, – пояснил он заинтригованному Жильберу. – Настало время нам его отблагодарить. Отправь эти приказы в максимально высокой кодировке командующему кетзокскими «Василисками» на Пависе. Без промедления, Жильбер.

Жильбер принял из его рук планшет.

– Я считаю… – начал было он.

Штурм внимательно посмотрел на него:

– Группа опасных сектантов пытается сбежать вдоль восточного края долины, не так ли, Жильбер? Разве ты не зачитал мне только что доклад разведки, в котором об этом и говорится?

Жильбер расплылся в улыбке:

– И правда, сэр.

Полковник Ортиз выхватил трубку из рук своего офицера связи.

– Да, это Ортиз! – прокричал он. – Да! Я знаю, но я все равно отказываюсь выполнять последний приказ! Я понял, но… нет, мне все равно! Нет, я… Да послушайте же меня! О, генерал… Да, я… Я понял вас. Понимаю. Понимаю, сэр. Никак нет, сэр. Ни на секунду, сэр. Конечно, во славу Императора, сэр. Ортиз, конец связи.

Полковник тяжело оперся о борт своего «Василиска».

– Готовьте орудия к бою, – бросил он своим офицерам. – Именем Императора, готовьте.

Орудия молчали уже десять часов. Ортиз надеялся, что теперь ему больше не придется приказывать им стрелять. По линии горизонта разливался утренний свет. Из долины и с позиций Аристократов доносились звуки продолжающегося празднества.

К Ортизу подбежал Доранз и потряс его за плечо.

– Смотрите, сэр! – зачастил он. – Смотрите!

Из долины на Тракт Метиса выходили люди. Усталые, измученные, покрытые грязью, они медленно двигались, унося на своих плечах убитых и раненых. Их нестройная колонна растворялась в утреннем тумане.

– Во имя всего святого… – прошептал Ортиз.

Вокруг него шокированные экипажи «Василисков» покидали свои посты, бросались на помощь израненным солдатам, поддерживали уставших или просто застывали, не веря своим глазам.

Ортиз направился к ним. Он увидел, как из тумана медленно появился высокий силуэт человека в изорванном плаще. Ибрам Гаунт поддерживал едва идущего молодого Призрака, чья голова превратилась в кровавую мешанину бинтов.

Комиссар остановился перед Ортизом и позволил санитарам забрать раненого гвардейца.

– Я хочу… – начал было полковник.

Кулак Гаунта прервал его речь.

– Он уже здесь, – с беззаботной улыбкой произнес Жильбер.

– Пропустить. – Штурм встал из-за стола, расправив китель.

Полковник-комиссар Ибрам Гаунт вошел в кабинет. Он остановился, мрачно оглядев Штурма и его адъютанта.

– Гаунт! Вы открыли путь Вольпонским Королевским полкам. Прекрасно! До меня дошли слухи, что Чантар застрелился из мелтаружья. – Генерал сделал паузу, между делом похлопав по инфопланшету на столе. – Но вот случай с этим, как его…

– Ортега, сэр, – подсказал Жильбер.

– Ортиз, – поправил его Гаунт.

– Да, кетзокский малый. Ударить офицера своей армии… Расстрельное дело, и вы должны это знать, Гаунт. Я не потерплю подобных инцидентов, только не в моих войсках. Нет, сэр.

Гаунт сделал глубокий вдох.

– Несмотря на то что артиллерийские части были проинформированы о наших позициях и путях отхода, они накрыли восточный край долины Бокор огнем и продолжали обстрел в течение шести часов. Я знаю, что это принято называть «дружественным огнем». Но я могу уверенно сказать вам: когда ты под огнем артиллерии, а из укрытия у тебя только пыль да мелкие кусты, этот огонь не кажется таким «дружественным». У меня почти триста убитых и еще две сотни раненых. Среди погибших был сержант Клугган, возглавлявший второй ударный отряд, который фактически и выиграл для нас это сражение.

– Действительно прискорбный факт, – признал Штурм. – Но это война, и вам следует научиться принимать подобные инциденты как должное. – Генерал отбросил в сторону инфопланшет. – Что же до этого дела с дракой, то это вопрос порядка командования. Здесь мои руки связаны. Готовьтесь к полевому трибуналу.

Гаунт не мигая смотрел на него.

– Что ж, если вы собираетесь меня расстрелять, тогда удачи вам в этом. Я ударил Ортиза в состоянии аффекта. Сейчас я осознаю, что он, вероятно, выполнял приказ. Чей-то абсолютно идиотский приказ из штаба.

– Послушай-ка, ты, зазнавшийся… – начал было Жильбер, подавшись вперед.

– Хочешь на своей шкуре ощутить, что произошло с Ортизом? – ядовито спросил Гаунт рослого офицера.

– Замолчите, оба! – прикрикнул Штурм. – Комиссар Гаунт… полковник-комиссар… Я очень серьезно воспринимаю свои обязанности. И в эти обязанности входит строгое и беспрекословное соблюдение дисциплины и приказов военмейстера Макарота, а значит, и самого Императора. Имперская Гвардия зиждется на столпах таких принципов, как уважение, власть, непоколебимая верность и полное подчинение. Любое нарушение, даже со стороны офицера вашего ранга… Это еще что за шум?!

Генерал подошел к окну. То, что он увидел, заставило его застыть в ужасе. «Василиск», тянущий на гусеницах остатки ворот, на всей скорости двигался по двору, разгоняя встречных Аристократов и декоративных петухов. Остановился он на газоне под окнами, раздавив при этом в брызгах воды и каменной крошки лепной фонтан.

Могучий человек в форме полковника Змиев спрыгнул с брони и направился к парадному входу. Его лицо, левая половина которого опухла от синяков, застыло в злобной гримасе. Послышались крики, топот ног на лестнице. Затем – еще один хлопок двери.

Черед мгновение в кабинет вошел порученец и передал Штурму инфопланшет.

– Полковник Ортиз только что составил рапорт об инциденте. Он настаивает на том, чтобы вы немедленно с ним ознакомились.

Жильбер выхватил планшет и спешно прочитал.

– Судя по всему, майор Ортиз хочет уточнить, что пострадал по случайности от отдачи собственного орудия во время последнего артобстрела. – Жильбер посмотрел на генерала и нервно хохотнул. – Это значит…

– Я знаю, что это значит, – отрезал Штурм.

Он с ненавистью посмотрел на Гаунта, и комиссар, не мигая, ответил ему подобным же взглядом.

– Думаю, вам следует знать, – негромко, но угрожающе сказал Гаунт. – Здесь, в беззаконье зоны боевых действий, легко может произойти жестокое убийство. И среди неразберихи войны никто его даже не заметит. Полагаю, вам лучше обдумать это, сэр.

На несколько секунд Штурм потерял дар речи. Когда он вспомнил, что нужно бы отослать Гаунта, комиссар уже покинул его кабинет.

– Феса ради, сыграй уже что-нибудь веселое, – подал голос со своей койки Корбек, разминая забинтованную руку. Его все еще преследовали фантомные боли в отсутствующем пальце. Так и должно быть, думал он.

На койке под ним Майло сжал мешок волынки, и из трубок вырвался пронзительный, тоскливый стон. Его эхо заметалось по огромному грузовому трюму древнего транспортного корабля, где была расквартирована тысяча танитских гвардейцев. Мрачный ритм варп-двигателей странно сочетался с печальным воем волынки.

– Как насчет… «Марша Юэна Файрлоу»? – спросил Майло.

Корбек улыбнулся, вспоминая старый танец и те ночи, когда он слышал его в тавернах Танит Магны.

– Это было бы весьма неплохо, – откликнулся он.

Энергичная мелодия, лишь начавшись, сейчас же закружилась по железной сетке палубы, между многоярусных коек, сложенной экипировки и маскировочных плащей. Поплыла среди солдат, выпивавших или игравших в карты. Коснулась спящих на койках гвардейцев. И тех, кто не мог заснуть, тайком глядя на фотокарточки навеки потерянных жен и детей, тщетно пытаясь сдержать слезы.

Наслаждавшийся старой мелодией Корбек выглянул со своей койки и тут же услышал приближающиеся по палубе шаги. Он немедленно вскочил, увидев Гаунта. Комиссар был одет так же, как тогда, когда полковник впервые увидел его пятьдесят дней назад: форменные брюки на кожаных подтяжках, рубашка без рукавов и сапоги.

– Сэр! – воскликнул удивленный Корбек.

Мелодия дрогнула, но Гаунт улыбнулся и жестом приказал Майло играть дальше.

– Не останавливайся, парень. Мы с удовольствием послушаем что-нибудь из твоих более веселых песен.

Гаунт сел на край койки Майло и поднял глаза на Корбека.

– Вольтеманд был признан победой Вольпонских Аристократов, – откровенно сказал он своему заместителю. – Все из-за того, что они в конечном счете взяли город. Штурм отметил нас благодарностью в своем рапорте. Жаль, но этот мир нам не достанется.

– К фесу их всех! – бросил Корбек.

– Уверен, у нас еще будут сражения.

– Боюсь, что я и вправду в этом уверен, сэр, – улыбнулся танитец.

Гаунт нагнулся над рюкзаком, который принес с собой, и достал оттуда полдюжины бутылок сакры.

– Во имя всего святого и благого! – воскликнул Корбек, спрыгивая с койки. – Откуда…

– Я имперский комиссар, – ответил Гаунт. – У меня есть связи. Стаканы найдутся?

Усмехнувшись, Корбек достал из своего вещмешка набор старых рюмок.

– Позови Брагга; я знаю: он любит эту штуку, – заговорил Гаунт. – И Варла, и Мерайна. Чокнутого Ларкина. Сата. Молодого Каффрана… Черт возьми, почему бы и не майора Роуна. И еще одна рюмка для мальчугана. Нам тут хватит. Да в общем, на всех хватит.

Комиссар кивком указал на трех ошеломленных флотских офицеров, тащивших в грузовой отсек полную тележку деревянных ящиков.

– За что будем пить? – поинтересовался Корбек.

– За сержанта Клуггана и его парней. За победу. И за все те победы, которые у нас впереди.

– И за отмщение, – тихо произнес со своей койки Майло, откладывая в сторону волынку.

– Да, и за это, – оскалился Гаунт.

– Знаете, у меня есть кое-что, что отлично подойдет к такому роскошному пойлу, – объявил Корбек, шаря по карманам. – Сигары со вкусом лакрицы…

Он не договорил. То, что он достал из кармана, перестало быть сигарами уже довольно давно. Это был просто комок вымокшей перетертой трухи.

Корбек расплылся в улыбке и пожал плечами. Его глаза весело блеснули под смех Гаунта и всех вокруг.

– Ну что ж, – философски произнес он, – не всегда же выигрывать…

Грузные водоплавающие птицы с мощными клювами пролетели на юг – ярко-белые силуэты в темноте, накрывшей окопы. Стрекотавшие в зарослях весь день насекомые уступили вахту своим ночным собратьям – сверчкам и крылатым клещам, роившимся над пламенем костров, наполнявшим долгую жаркую ночь своим стрекотом. Плотный воздух всколыхнули и другие звуки: крики и посвист невидимых обитателей крон и заводей болота. Артиллерия вдалеке наконец замолчала.

Комиссар вернулся к своему командному посту как раз в тот момент, когда зажглись дозорные прожектора, чей зеленоватый свет лился на болотную жижу сквозь защитные металлические сетки. Шоры приглушали их яркий свет, рассеивая его, не давая светить прямым лучом на окопы. Иначе они бы превратили лагерь в весьма удобную цель для дальнобойной артиллерии. Мохнатые жуки, размером с добрый кулак, немедленно налетели на фонари, чтобы настойчиво и методично биться о защитные решетки с глухим стуком.

Гаунт еще раз окинул взглядом лагерь, заметный теперь только по разбросанным тут и там огонькам – кострам кухонь и караульных постов, движущимся между ними факелами. Вздохнув, комиссар вошел в здание.

Длинный командный центр мог похвастаться низкими потолками, крышей из оцинкованной гофры и стенами из двухслойных бронелистов. Пол был устлан досками из свежей местной древесины, покрытыми отвратительно пахнущим лаком. Ставни на окнах были приоткрыты, и москитные сетки на окнах уже были полны копошащегося, жужжащего улова – мошкары и ночных жуков.

Экипировка и личный вещмешок Гаунта были уложены на деревянных колодах. Первые два дня они стояли прямо на полу, пока не обнаружилось, что если на вещах при этом и не появляется плесень, то в них селятся черви.

Сняв свой комиссарский плащ, Гаунт повесил его на проволочную вешалку, прицепил ее к крючку на балке, подтянул к себе стул и тяжело сел. Перед ним на деревянном чурбаке стояли вычислитель, аппарат орбитальной вокс-связи и мемограф с плоским экраном. Техножрец потратил больше часа на старательное чтение молитв, готовясь включить священные машины. Их так и не вынули из открытых кованых ящиков, чтобы защитить от сырости. Толстые силовые кабели ползли от них по балкам, удерживаемые под потолком скобами, через клапан наружу, к генератору вдалеке. На запотевших от влажности пластинах экранов мерцали и подергивались светлые пятна изображений. Настроечные шкалы приглушенно светились оранжевым.

Гаунт подался вперед и привычно проглядел информацию и тактические сводки флота и других подразделений. По темному экрану потянулись вереницы мигающих, наслаивающихся друг на друга цепочек кодированных символов.

Тихо, как ночь, из передней появился Майло. Он предложил комиссару оловянную кружку. Кивнув, Гаунт принял ее, наслаждаясь прикосновением к покрытому холодными каплями металлу.

– Техножрецы только что снова запустили охладительные установки, – негромко объяснил Майло. – Это просто вода, зато холодная.

Гаунт благодарно кивнул и сделал глоток. Вода отдавала резким металлическим привкусом, но была действительно холодной.

Снаружи послышались чьи-то шаги на лестнице, потом тихий стук в дверь. Гаунт улыбнулся. Звук шагов нарочно был таким громким. Это было учтивое предупреждение от человека, который мог двигаться абсолютно бесшумно, если хотел.

– Заходи, Маколл, – произнес Гаунт.

Маколл вошел в помещение. На его уже немолодом лице застыло выражение легкого замешательства от того, что его узнали еще с порога.

– Доклад патруля, сэр, – объявил он, вытянувшись по стойке смирно в дверях.

Комиссар жестом предложил ему сесть. Форма и плащ Маколла были измазаны в жидкой грязи. Даже лицо было перемазано. Чистым остался только лазган – каким-то чудом на нем не было ни пятнышка.

– Что ж, давай послушаем.

– Позиции противника все еще далеко от нас, – начал Маколл. – За линией наступления – альфа-розовый. Несколько дальних патрулей.

– Проблемы?

– Ничего такого, с чем бы мы не справились, – уклончиво ответил крепкий, жилистый разведчик.

– Я всегда ценил твою скромность, – сказал Гаунт. – Но мне нужно знать.

– Уничтожили шесть патрулей в западных топях. – Маколл вытер нос и рот. – Без потерь с нашей стороны.

Гаунт одобрительно кивнул. Он симпатизировал Маколлу, лучшему разведчику среди танитцев. Даже в полку специалистов по диверсиям его навыки были выдающимися. На погибшей Танит он был лесником, и его умения как разведчика бессчетное число раз выручали полк. Призрак среди Призраков, он никогда не хвастался, а уж ему точно было чем прихвастнуть перед гвардейцами.

Комиссар предложил разведчику свою кружку.

– Нет, сэр, благодарю вас, – отозвался Маколл, глядя на свои руки.

– Холодная, – добавил Гаунт.

– Я заметил. Но нет. Лучше уж я обойдусь без тех вещей, к которым могу привыкнуть.

Гаунт пожал плечами и сделал еще глоток.

– Значит, они не двигаются?

– Пока что нет. Мы заметили… ну, я точно не знаю, что это. Какие-то древние руины. – Маколл встал и указал точку на карте. – Насколько я могу судить, вот здесь. Может, там и нет ничего. Но я бы хотел осмотреть это место утром.

– Вражеская позиция?

– Нет, сэр. Что-то… что было здесь до нас.

– Пожалуй, ты прав. Стоит взглянуть. Тогда утром, – согласился Гаунт.

– Это все приказания, сэр?

– Можешь идти, Маколл.

– Этому человеку цены нет, – признался Гаунт Майло, как только Маколл ушел. – Самый тихий из гвардейцев, кого я знал.

– Такова уж его специальность, не так ли, сэр? – отозвался Майло.

– В смысле?

– Быть тихим.

3

ТИШИНА И ЯРОСТЬ

Все вокруг шипело, будто весь мир хотел сказать ему: «Тише!»

Маколл припал к земле среди папоротникового леса, пытаясь расслышать что-нибудь сквозь мерный шум листвы, колеблемой ветром.

Папоротниковые заросли в этой части Рамилльеса-268-43 произрастали на скудном пепле давно остывших вулканических склонов. Это были тонкие перистые растения, чьи шершавые, похожие на тростник стволы в три раза превышали человеческий рост. Их венчали развесистые снежно-белые кроны.

Они напоминали Маколлу нэловые рощи на родине – когда у него еще была родина, – нэлы зимой, когда он отправлялся охотиться и заготавливать древесину. Мороз покрывал серебристым инеем вечнозеленые иголки деревьев, пока они не начинали звенеть, как колокольчики на ветру.

Здесь же было только движение качающихся сухих папоротников и поднятого ветром пепла. Пыль забивалась повсюду, от нее постоянно першило в горле. Резкий, яркий свет пронзал разреженный воздух, проливаясь сквозь прозрачную синеву небес. Земля под стволами папоротников покрылась призрачной сеткой – пятна холодного белого света и угловатая паутина теней.

Маколл прополз еще двадцать метров сквозь брешь в сетчатых зарослях. Его голени были обернуты в два слоя кольчужной ткани, защищающей его ноги от шипов и колючек. Его лазган был крепко привязан к груди ремнем, чтобы защитить оружие от пыли. Но каждые десять минут разведчику приходилось снимать винтовку и очищать механизмы от пепла, сухих перьев папоротника, щепочек и мелких колючек.

Несколько раз хруст неподалеку заставлял диверсанта оборачиваться и замирать, тихо перехватывая оружие в положение для стрельбы. Кто-то пробирался через заросли слева от него, время от времени шурша сухой листвой.

Сказать честно, неизвестные двигались как подготовленные, профессиональные диверсанты, но для острого слуха Маколла они шумели, что туристы на пикнике.

Маколл выхватил кинжал, серебристый клинок был старательно вымазан пеплом. Он отошел в заросли и слился с кривыми стволами растений. Два шага, один…

Он сделал выпад, остановив клинок в последний момент.

Рядовой Девр вскрикнул и повалился на спину, ломая высохшие ветви. Маколл мгновенно оседлал его, прижав к земле руки солдата, а свой нож – к его горлу.

– Фес святой! Ты меня чуть не убил! – выдавил перепуганный Девр.

– Действительно, чуть, – прошептал в ответ Маколл.

Он ослабил хватку, перекатился в сторону и позволил гвардейцу встать.

– Тебя могло убить что угодно здесь, услышав, как ты шумишь.

– Я… – Девр немедленно перешел на шепот. – Мы тут одни?

Маколл промолчал. Если тут и был кто-то еще, он наверняка услышал шум, произведенный Девром.

– Я не хочу ничего такого сказать… – хрипло заговорил Девр.

Он поморщился, вытаскивая колючки, в которые упал. Маколл осматривался, держа винтовку наготове.

– Какого феса, чему тебя учили? – все так же шепотом сказал диверсант. – Ты вроде как разведчик!

Девр не ответил. Все разведчики знали, насколько высоки требования Маколла. Точно так же они знали, что никто из них этим стандартам не отвечает. На самом деле Девр был зол. И во время базовой подготовки, и в свою бытность егерем в охотничьих угодьях Танит Аттики он считался хорошим следопытом. Да феса ради, его же не просто так взяли в разведчики еще при формировании полка! А этот старый засранец заставлял его чувствовать себя неуклюжим идиотом.

Молча, не обращая внимания на злобный взгляд Девра в спину, Маколл отдал сигнал о наступлении, спускаясь по склону в заросшую папоротниками долину.

Призраки прибыли на Рамилльес две недели назад и пропустили все основные сражения. Адептус Астартес зачистили и заняли четыре вражеские крепости, изгнав Хаос из этого мира. Призраки строились на равнинах возле одной из пылающих крепостей. Космодесантники, чьи силуэты в дыму казались великаньими, бросали тела сектантов в огонь. Воздух отяжелел от гари.

Судя по всему, небольшие соединения противника прорвались и бежали в папоротниковые леса на севере. Слишком малы и незначительны, чтобы прославленные космические десантники тратили на него время. Комиссару Гаунту поручили руководить операцией по их поиску и уничтожению. Призраки направились к лесистым холмам, чтобы выкурить последние остатки вражеской армии.

Поначалу им сопутствовал успех: быстро обнаружили кучку сектантов, неплохо вооруженных, окопавшихся в лесах и держащих последнюю оборону. Позже, через неделю, когда они достигли более холодных высоких плато, где леса превращались в настоящие чащи, устоялся порядок зачистки. Каждый день Маколл разрабатывал план разведки, следуя которому несколько десятков разведчиков обходили участок зарослей широкой цепью. При любом контакте с противником они вызывали основные силы Призраков.

Возможно, они слишком расслабились и обленились. Майор Роун утверждал, что они уже уничтожили последние войска противника и теперь тратили время и нервы, проникая все глубже в безлюдную глушь. Комиссар хотел закончить операцию по всем правилам, но даже он потерял терпение и удвоил дальность патрулей. Недавно он сказал Маколлу, что через пару дней они бросят это занятие.

В этот ветреный, холодный день, под вечный шепот папоротников, разведчики зашли еще глубже в холмистые пустоши. Два прошлых патруля не нашли никаких следов противника. Маколл замечал, что менее упорные солдаты вроде Девра начали уставать и становились невнимательными.

Но сам он видел вещи, которые заставляли быть настороже и двигаться дальше. Он докладывал обо всем Гаунту, убеждая его продолжать обыскивать леса: проломанные в лесу дороги, протоптанные поляны, хаотичные просеки в зарослях. Что-то все еще бродило здесь.

Разведчики пересекли долину и добрались до не освещенного солнцем края, где колеблемые ветром папоротники превращались в волнующееся море теней. Каждые десять шагов Девр наступал на колючку, сухую коробочку с семенами или задевал камень, как бы ни старался двигаться тихо. Он проклинал каждый звук. Он так хотел показать Маколлу, на что способен. И до сих пор он не мог понять, как же Маколл двигается так тихо, словно парит.

Папоротники шелестели на ветру.

Маколл остановился, сверился с мини-картой, солнцем и компасом. Через четверть часа они должны были соединиться с Рафелом и Ваедом, двигавшимися зеркальным маршрутом в их сторону.

Внезапно Маколл вскинул руку – и Девр замер на месте. Сержант дважды махнул рукой, приказывая своему ведомому найти укрытие. Гвардеец опустился на одно колено возле ближайшего толстого ствола папоротника, пригнулся и поднял к плечу лазган. Механизм оружия забился пылью, и Девр протер его. Потом ему пришлось протереть еще и глаза от той же пыли. Он осмотрелся и прицелился, прикрывая двигавшегося вперед Маколла.

Сержант прошел еще несколько метров и обнаружил еще одну проломанную в зарослях широкую тропу – три человека в ряд свободно пройдут. Папоротники были вырваны с корнем или переломаны пополам. Маколл осторожно прикоснулся к толстому, мясистому обломку папоротника. Ствол был толщиной с человеческую ногу, а кора – прочная как железо. Танитец не смог бы так чисто перерубить его даже топором. Он осмотрел землю. Следы – широкие и глубокие, словно здесь прошел гигант. Тропа шла ломаной линией в обе стороны. Маколл поднял три пальца и описал ими круг в воздухе. Девр поднялся и направился к нему.

Юноша посмотрел на тропу. Он было открыл рот, чтобы задать вопрос, но взгляд Маколла остановил его: «Ничего не говори». Стояла тишина, нарушаемая только шелестом папоротников на ветру. Девр опустился на колени и сам осмотрел тропу. Что-то… или кто-то… прошел здесь, не разбирая дороги. Его пальцы наткнулись на что-то твердое, торчащее из пепла, и гвардеец поднял свою находку. Почерневший металлический обломок размером с кулак. Разведчик протянул его Маколлу. Сержант с интересом оглядел предмет, затем спрятал в набедренный карман. Беззвучным кивком он похвалил Девра за внимательность. Гвардеец ощутил такую гордость за этот короткий миг, какой не чувствовал никогда прежде в своей жизни.

Они двинулись вперед по тропе, следуя направлению, в котором были сломаны стволы. После шестидесяти метров просека начинала подниматься на холм. Маколл остановился и снова протер оружие.

Крик, острый, как серебристый танитский клинок, вспорол воздух, заставив танитцев замереть. Он быстро оборвался, но это был, без сомнения, человеческий крик. Маколл мгновенно сорвался с места, двигаясь к источнику крика. Девр следовал за ним, стараясь поспеть за сержантом и одновременно не шуметь. Они сошли с тропы и углубились в заросли. Растительность вокруг изменилась. Под гребнем холма раскинулись колонии толстых колючих кактусов. Бока этих ворсистых шарообразных растений пересекали твердые гребни, каждый из которых был утыкан длинными иглами. Здесь были тысячи этих кактусов, одни не выше колена, другие – больше и толще человека. Целый лес шипов.

Новый, уже более слабый крик. Так мог вскрикнуть человек, проснувшийся от кошмара и осознавший, что это просто сон. И еще один звук, последовавший немедленно за криком. Глухой мокрый хлопок, словно кто-то выплевывал куски фруктов.

Рафела они нашли лежащим среди кактусов. Тропа ярких кровавых пятен на пепельной почве рассказала им, где он упал и сколько еще смог проползти. Его тело пронзило не менее десятка игл, некоторые почти в полметра длиной. Одна из них прошла через глазницу прямо в мозг. Перепуганный Девр хотел что-то сказать, но Маколл резко развернулся и прижал ладонь к его губам. Сержант указал на ближайший кактус, показывая, что один из рядов колючек на нем отсутствовал, остались только источающие сок отверстия.

– Повторяю, рядовой Рафел! Какова ваша позиция? – раздалось из коммуникатора мертвого гвардейца.

Маколл врезался в Девра, отталкивая его подальше от трупа. В этот момент три ближайших кактуса вздрогнули и изрыгнули очередь игл. Снова этот глухой кашляющий звук. Подобно стрелам, шипы пронзили тело Рафела или просто ударились о землю.

Один из шипов пробил голень Девра. Гвардеец чуть не закричал, но смог перебороть себя. Сначала острая боль, потом – тупая, ноющая. Нога начала холодеть. Маколл перекатился ближе к нему. Девр жалобно указал на свою ногу, но сержант, похоже, не обратил внимания. Он быстро переключил что-то в передатчике на воротнике, потом дотянулся до коммуникатора Девра и выключил его.

Только тогда он занялся раной. Он вынул нож и срезал ткань вокруг раны, перерезав ремни, державшие кольчужные обмотки. Игла прошла через кольчугу, прошив некоторые кольца насквозь и разорвав другие. Маколл перехватил нож за лезвие и бесцеремонно вставил рукоять в зубы Девру. Гвардеец инстинктивно прикусил ее, и Маколл выдернул иглу.

Крови почти не было. Плохой знак. Кровь быстро сворачивалась и желтела. Липкая жидкость на игле свидетельствовала, что кактус вырабатывает яд. Хорошей новостью было то, что игла только вошла в плоть. Силы, с которой ее выбросило растение, вполне хватало, чтобы раздробить кость.

Еще несколько секунд Девр сжимал зубы на рукояти кинжала. Боль ослабла, как ослабла и его хватка, и нож выскользнул на землю. Маколл поднялся. Он собирался взять аптечку Рафела и обработать рану. Ведь Рафелу она больше не понадобится. Сержант развернулся. Шип под его ногой хрустнул. Всего на мгновение он отвлекся, беспокоясь о напарнике. Реагируя на звук, один из кактусов выпустил иглу. Шип насквозь пробил приклад лазгана, остановившись в паре сантиметров от живота гвардейца.

Застывший было Маколл выдохнул и вынул шип из приклада. Он подошел к телу Рафела и снял с его пояса медицинский подсумок, прибитый к трупу еще одной иглой. Вернувшись к Девру, он обработал и перебинтовал рану.

Девр почувствовал головокружение. Это было ощущение невесомости, полета, словно все проблемы исчезли в один миг. И лишь слегка беспокоило странное ощущение, поднимающееся от голени к бедру. Но оно было даже приятным.

Маколл увидел, что глаза его товарища стремительно стекленеют. Сержант немедленно схватил марлевый бинт и грубо затолкал его в рот гвардейца, накрепко привязав импровизированный кляп. В бреду разведчик мог перестать контролировать себя и начать шуметь.

Он уже собирался закинуть Девра на плечи, когда услышал новый звук. Звук ударов и ломающегося папоротника. Треск вылетающих игл, запущенных потревоженными кактусами. Что-то приближалось, привлеченное последним вскриком Рафела. Что-то огромное.

Когда оно ворвалось на поляну, все кактусы, как один, обрушили на него шквал ядовитых шипов. Колючки отскакивали от его металлического панциря и ног. Маколл прикрыл Девра собственным телом, и гвардейцы застыли на земле под градом шипов.

Гидравлические ноги дредноута Хаоса остановились, шипя и извергая пар. До Маколла донеслась горячая вонь и волна электромагнитной энергии, от которой зашевелились волосы на затылке. Дредноут возвышался в четыре человеческих роста, вширь превосходил троих. Его корпус был покрыт ожогами и копотью, будто он только что прошел через огненный ад. Пламя слизнуло с него последние следы краски и опознавательных знаков, обнажая голый металл. Воздух наполнился ощущением чего-то богохульного, источаемого боевой машиной. Такой механизм был страшен сам по себе, но его аура зла… Маколл почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и стиснул зубы. Девр, похоже, потерял сознание.

Дредноут сделал шаг – осторожно, едва ли не с опаской. Но огромная металлическая ступня сотрясла землю, вызвав новый залп ядовитых шипов. Тело боевой машины покрутилось из стороны в сторону, будто выискивая цель. Последовал еще один шаг, снова под стук шипов по броне.

Машина была слепа. Маколл был в этом абсолютно уверен. Визор Адептус Астартес пересекали страшные, глубокие раны. Его оптика была вырвана какой-то невероятной силой. Маколл уже догадался, что обломок металлического кольца, найденного Девром на тропе, был элементом одного из глаз машины. Дредноут много дней бродил по папоротниковым зарослям, ориентируясь по звукам.

Еще один шаг. Снова шипение поршней и рык механизмов. Снова тяжелый звук опускающейся ступни, снова дождь шипов. Дредноут был всего в трех шагах от гвардейцев, все еще вращая корпусом в поисках добычи. Прислушиваясь.

Девр вздрогнул и очнулся. Он увидел дредноута, помутневшие, полные ужаса глаза увидели больший кошмар, чем тот, что был наяву. Гвардеец начал дергаться и вопить. Даже через марлевый кляп его крик был пронзительным.

Припав к бьющемуся в конвульсиях Девру, Маколл понимал, что у него меньше секунды на раздумья. Разведчик кинулся в сторону.

Дредноут развернулся и мгновенно отследил источник звука. Так же быстро, как и растения вокруг. Ядовитые иглы вонзились в то место, где мгновение назад было тело, ныне испепеленное плазменным зарядом.

Шипы в который раз окатили дредноута безвредным градом.

Маколл двигался пригнувшись, скользя между толстыми кактусами, все время стараясь не терять из виду слепую машину смерти. Сердце разведчика бешено стучало, так что Маколл проклял его за то, что его звук был таким громким.