Текст книги "Лучшее из "Молот и Болтер""

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Крис Райт,Стив Лайонс,Джон Френч,Роб Сандерс,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер,Сара Коквелл,Энди Хоар,Брэйден Кэмпбелл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

– Значит Шас’о согласится, что аксиома не верна, что, по сути, с огнём можно бороться лишь огнём? Что подобное должно противопоставлять подобному?

– Ну да, – буркнул я без раздумий.

Тан’бай сложил пальцы вместе и поднял голову, чтобы посмотреть на потолок. Тогда я принял это за позу для размышлений. А теперь подозреваю, что он просто не хотел смотреть мне в глаза. Советник глубоко вдохнул и заговорил.

– Мы просвещённый народ. Продемонстрированные на этой планете врагом методы ведения боевых действий просто противны нашей природе, и это правильно. Однако в Империи живут некие существа, которые, в основном из-за культурного отставания, не настолько цивилизованы. Мы видели их в бою. Они могут быть… очень полезными.

Снаружи садилось солнце. Тени сгущались.

– Где же?

– На восточной окраине Империи. В юности мы совершили долгий тур по мирам за Разломом Пердуса.

Воцарилась тишина. Тан’бай ждал. Он был советником, а не полевым командиром. Его делом было предлагать пути действий, открывать двери. Входить или остаться на пороге? Выбор целиком лежал на мне.

– Где ближайшая боевая сфера? – наконец спросил я.

– Так получилось, что одна находится в системе.

– Свяжись с ними.

Одеяние советника зашуршало, когда он встал. Тан’бай склонил голову и широко развёл руками.

– Для нас честь служить Шас’о.

Он ушёл, а я подошёл к окну и посмотрел на землю. В беспокойном небе собирались тёмные облака. Где-то в джунглях Эзра Михалик сидел на вершине гряды Герцона и ухмылялся, думая, что побил меня. Гуэ’ла был уверен, что я недостаточно кровожаден, чтобы ему помешать, и не зря. Тау на такое неспособны. Но не круты.

Во время обучения на офицера в академии Борк’ана я изучил всех инопланетных союзников тау. Ростом круты превосходят даже представителей касты воздуха, но не так хрупки. Под жирной кожей их конечности обвивают связки мускулов. Головы увенчаны перьями, а большую часть лица занимают тяжёлые зубастые клювы. А ещё круты – свирепые каннибалы. Они верят, что обретают силу убитых врагов, пожирая их останки. Возможно даже, что это не просто суеверие дикарей. Учёные в Империи считают, что нечто в генетической структуре крутов действительно позволяет им перенимать характеристики у любой пищи. Несмотря на десятилетия упорного труда их так и не удалось отучить от этой воистину варварской привычки. Однако круты проявляют такие способности к определённым занятиям, что по всей Империи командиры предпочитают закрывать на кормёжку глаза. Родной мир крутов, Пек, покрыт густыми хвойными лесами, и потому они славятся способностью пробираться даже через самый густой подлесок очень быстро и тихо.

Круты – именно то, что нужно для борьбы с ка’ташунцами так, как следует. Огнём с огнём.

Я собирался лично возглавить крутов. Хотя они и союзники, за такими дикими и нецивилизованными существами всё же стоит присматривать. И, что важнее, теперь я был полон решимости лично убить Эзру Михалика. Не взять в плен или заставить сдаться. Не позволить умереть с честью или легко. Я собирался разорвать ка’ташунца в клочья и бросить в джунглях на корм зверям. Он это заслужил.

На протяжении последовавших трёх дней я встречался с инженерами касты земли и модифицировал боескафандр-невидимку специально под свои нужны. Он был почти готов, когда пришёл Тан’бай, чтобы сообщить о прибытии крутов. До рассвета осталось ещё несколько часов, а с неба лил дождь. Я вышел из мастерской, чтобы поприветствовать их. Всего было сорок крутов. Они стояли в грязи без обуви, и на них не было ничего, кроме случайных клочков кожаной брони. Неприятно бурая цвета гнилых листьев шкура выделяла жирную субстанцию, из-за которой вода не скапливалась, а стекала вниз.

От крутов пахло грязью и потом, солёным и резким. Каждый сжимал в когтистых руках длинноствольное ружьё из дерева и поблекшего металла. Некоторые украшали связки перьев или нанизанные на медную проволоку стеклянные бусины, и ко всем были приделаны примитивные штыки. Вокруг были разбросаны джутовые мешки. В сторонке примерно три десятка гончих сопели на промокшей земле и злобно бросались друг на друга.

Тан’бай махнул рукой, и один крут выступил вперёд. На поясе он носил связку наполовину обглоданных костей, а под левым глазом нанёс какую-то белую окраску. В остальном же ничем не отличался от остальных – все круты выглядели для меня одинаково.

– Шас’о, – громко объявил Тан’бай, – надеюсь, что ты рад встрече с формирователем Аулом.

Я чуть кивнул, и откуда-то из недр клюва Аула донёсся щелчок.

– Мы поклялись сражаться за тау, – в высоте и тоне голоса было что-то странно мелодичное, как в эхе птичьей песни со дна колодца. – Их враги – наши враги. Веди. Мы последуем.

– Полагаю, ты осведомлён о природе нашей операции? – спросил я. – Ты знаешь нашу цель?

Аул не мог улыбнуться, ведь у него не было губ. Вместо этого он открыл клюв и прищёлкнул толстым языком по нёбу.

– Получишь ты свою добычу, – ехидно сказал Аул. Он резко свистнул остальным, и те начали собирать скромные пожитки. Тем временем ко мне подошёл Тан’бай.

– Удачи, Шас’о. Теперь мы уйдём и будем надеяться встретить тебя по возвращении.

– Ты хотел бы полететь с нами? – спросил я, подняв бровь.

– Мы не будем нужны Шас’о, – ответил Тан’бай. Он покосился на крутов, потом опять посмотрел на меня. Я никогда не видел лицо советника таким серьёзным. – Там, куда он направляется, не будет места для дипломатии.

Два десантных корабля ждали на ближайшем посадочном поле. Когда я облачился в костюм невидимки, круты уже суетливо поднимались на борт. Я присоединился к ним, поднял за собой трап и приказал пилотам взлетать. Вскоре мы уже летели над равнинами к покрытым джунглями предгорьям. Я проводил время в тишине, проверяя и перепроверяя системы доспеха. Синхронизировал встроенный указатель местоположения со спутниками и изучил проложенный маршрут на проекционном дисплее. Протестировал встроенный генератор щита. И, наконец, ознакомился с автоматическим инъектором стимуляторов, экспериментальным прибором, который в случае ранения впрыснет в кровь болеутоляющие. А круты тем временем непрестанно трепались на своём языке вскриков, щелчков и щебета. Они издавали лающие звуки, которые я счёл смехом. Аул небрежно размазал по ружью какое-то густое масло, затем достал клочки ткани и начал вставлять их во все механические ниши. Похоже, он не обращал никакого внимания на остальных, пока мы не оказались у самой зоны высадки.

Свет в пассажирском отделении сменился с белого на жёлтый, и мы начали спуск. Аул рявкнул на своих воинов, и те сразу умолкли. Кормовой люк открылся, и скоро мы уже были снаружи. Ярко вспыхнули двигатели, и десантные корабли взмыли в воздух. Я смотрел, как они исчезают в густых облаках. Когда же я обернулся, круты уже быстро пробирались через густой подлесок. Я активировал систему адаптивного камуфляжа и последовал за ними. Это не всегда было легко. Круты предпочитали забираться на деревья и прыгать с ветки на ветку. Гончие от них не отставали. Они мчались от ствола к стволу, то и дело принюхиваясь и фыркая.

Дождь прекратился, но сквозь густой полог всё равно пробивалось очень мало света. Я шёл по лесу во мраке. И видел всё больше кустов хата’ле, но ни на одном не было ни единого спорового стручка. Прошли часы. Пробираясь через огромный покрытый шипами кустарник, я остановился, когда увидел присевшего впереди Аула. Его голова была склонена на бок. Повсюду вокруг на ветвях висели круты. Едва увидев меня, формирователь сжал кулак, и я замер. Без лишних слов он осторожно смахнул землю. Какое-то взрывное устройство было закопано прямо под поверхностью.

Аул быстро пропищал что-то своим воинам, и те исчезли в кромке. Он повернулся ко мне.

– Плазменная мина, – тихо сказал формирователь. – Сенсор близкого действия.

Затем и он одним прыжком скрылся в джунглях. Я осторожно обошёл ловушку, всю дорогу поражаясь, как её заметил Аул – я перепроверил показания сканеров, но там не было ничего. Сенсоры не замечали использованные ка’ташунцами для мин материалы, чем бы они ни были.

Когда мы добрались до гряды Герцона, уже вечерело, и вновь начался дождь. Я осторожно подошёл к Аулу, распластавшемуся под густым кустом. Не было видно ни следа других крутов, но я знал, что они не могут быть далеко. Формирователь показал на глаза, а затем махнул когтем вперёд. Впереди была неровная поляна с тремя заметными зданиями. Одно было низеньким и прямоугольным с большой единственной дверью и узкими щелями вместо окон. Увенчанная спутниковыми тарелками высокая металлическая башня выступала из в остальном плоской крыши. Второе было огромным застеклённым куполом, наполненным зеленью и кустами, вдоль одной стороны стояли цилиндрические хранилища. Третье здание, стоявшее отдельно от остальных, было скорее поднятой площадкой – восьмиугольной, опирающейся на четыре квадратных колонны. Каждую сторону скрывали бронированные стены, но они выглядели ржавыми и давно неиспользуемыми.

– Посадочная платформа, – прошептал я Аулу.

Он кивнул и показал на густые тени под ней.

– Там гуэ’ла. По запаху примерно тридцать. Должно быть, им не понравился дождь.

После переключения в инфракрасный режим перед глазами возник взвод противника. Ка’ташунцы, по причинам, которые я никогда не мог понять, брезговали бронежилетами. Поэтому многочисленные области открытого тела, излучающей тепло, ярко высветились на дисплее. Странно, но когда я поглядел обратно на формирователя, он был почти такого же цвета, как и джунгли. Очевидно, выделяемый кожей мерзкий жир был природной заменой камуфляжа.

– Там другие, – сказал я, указав на зону между стеклянным куполом и зданием с радиобашней, где рассредоточилось ещё тридцать человек. Под водонепроницаемым брезентом я разглядел характерные очертания двух огромных пулемётов: тяжёлых орудий, которые стреляли заряженными кинетической энергией снарядами размером с мой кулак.

– Думаю, они нас ждут.

Аул фыркнул.

– Мы должны ударить быстро и сократить дистанцию. У нас будет мало шансов против их тяжёлых орудий. Что прикажет Шас’о?

– Разделимся. Возьми половину бойцов и обходи слева. Устрани отряд рядом со стеклянным куполом. Я возьму остальных и зачищу зону под посадочной платформой. Затем встречаемся у последнего здания.

Без лишних слов Аул пополз назад и скрылся в подлеске. Я подобрался к навесу как можно ближе и обнаружил, что меня ждут двадцать крутов. Дюжина гончих лежала в грязи, тихо сопя. Я только собрался спросить, как они добились от зверей такого послушания и тишины, как джунгли вокруг взорвались.

Не знаю, как уж ка’ташунцы узнали, что мы готовим атаку, но это и неважно. Они открыли огонь из всего, что было под рукой. Снаряд миномёта взмыл в воздух и взорвался среди деревьев, обрушив на нас град огромных обломков. Лазеры разорвали подлесок, поразив нескольких воинов-крутов. Их предсмертные вопли терзали уши. Второй снаряд рухнул прямо среди гончих. Взрывом половину подбросило в воздух и хорошенько приложило о деревья.

– Вперёд! Вперёд! – закричал я, но способные сражаться круты уже мчались к ка’ташунцам. Я вскочил и выбежал на поляну. Теперь я видел, что под посадочной платформой укрылись четыре отряда. Один из них обслуживал тяжёлое орудие, и круты мчались прямо к нему. Они взмыли в воздух, сжимая обеими руками над головой ружья, а затем обрушились на гуэ’ла, каждым взмахом круша черепа и ломая руки. Остальные три отделения ка’ташунцев отступили на несколько шагов и прицелились. Я понял стратегию. Они не собирались бросаться на выручку товарищей, но были готовы дать им умереть, пожертвовать одним маленьким отрядом, чтобы остальные смогли расстрелять крутов в упор одним плотным залпом.

Экзоскелет костюма-невидимки усиливал каждое движение, и я обошёл их одним прыжком. Стволы импульсной пушки завертелись, когда я открыл огонь. Выстрелы срикошетили от ближайшей опорной колонны, и несколько ка’ташунцев пригнулись, на миг забыв о крутах. Они лихорадочно оглядывались, но из-за адаптивного камуфляжа я казался лишь размытым пятном, призраком, ожившими джунглями.

Я – тень.

Круты закончили истребление расчёта тяжёлого орудия и устремились к новой цели. Больше десятка ка’ташунцев открыло по ним огонь из примитивного лазерного оружия и снайперских винтовок. Без толку. Сейчас круты были больше похожи на волну насилия, мчащуюся вперёд и сметающую всё на своём пути. Я ещё обеспечивал их огневым прикрытием, но, честно говоря, круты прекрасно справлялись и сами. Я пристрелил двух ближайших гуэ’ла и вновь сменил позицию.

Среди ка’ташунцев был один, которого я принял за офицера – на голове багровая повязка, а руки покрыты шрамами и татуировками. Его оружие также было крупнее и тяжелее, чем у любого другого. Гуэ’ла прицелился и выпустил разряд плазмы. Он безвредно отразился от генерируемого щита, забрызгав поверхность боекостюма сверкающими голубыми каплями. На лице ка’ташунца появилось почти забавное выражение поражённого неверия, а затем импульсная пушка разорвала его в мелкие клочья.

На миг я замер и огляделся. От молнии по облакам прошла пурпурная рябь. Повсюду трупы. Я заметил, что многие деревья горели несмотря на проливной дождь. Рядом две гончие терзали упавшего ка’ташунца. Тот громко матерился и колол их боевым ножом. Он затих лишь тогда, когда звери оторвали ему руку и содрали лицо. Я видел, как взмахом ружей круты сбили другого человека с ног, а затем безжалостно избили, ломая руки и круша рёбра. На другой стороне поляны мелькнула оранжевая вспышка, когда один из немногих выживших мятежников воспользовался огнемётом. Нескольких гончих охватило пламя. Они бегали кругами, лая и скуля, пока не рухнули замертво. На моих глазах Аул в ответ с такой силой треснул ка’ташунца по голове, что та почти оторвалась. В живых осталось меньше четверти крутов, но они окружили последнего гуэ’ла.

На миг я поверил, что Эзру Михалика наконец-то удалось загнать в угол, и мой пульс участился. Подбежав ближе, я понял, что ошибся. Это был просто другой офицер, одетый так же, как и только что разорванный мной, в такой же красной повязке и с тяжёлыми татуированными руками. В одной он сжимал сверкающий искрящийся меч, а в другой пистолет. Лицо – само воплощение вызова: прищуренные глаза, оскаленные зубы. Загнанный зверь. Вокруг кружили три последние гончие, рычали и щёлкали зубами, ища возможности наброситься. Я и не подумал прекратить эту жестокость. Круты наслаждались представлением, ну и славно. У меня своя добыча.

В стеклянном куполе не было движения. Из этого следовало, что единственным возможным местоположением Михалика остаётся здание с плоской крышей. Одинокая дверь не выглядела настолько крепкой, чтобы я не смог её выбить… но я уже учёный. В ней точно будет ловушка или внутри притаилось полдесятка хорошо вооружённых солдат. Я последовал примеру крутов и просто присел, а затем сильно оттолкнулся. Усиленные ноги костюма и вспомогательные рывковые двигатели подбросили меня вверх. Во время снижения я прижал к животу ноги и начал стрелять из импульсной пушки по кровле. Приземлившись, я вновь ударил ногами, пробил крышу и рухнул на корточки.

И открыл шквальный огонь. Импульсные разряды искрились и трещали, когда попадали в столы и кресла, разбивали компьютерные экраны, били стёкла и переворачивали деревянные ящики. Показания счётчика боезапаса на дисплее быстро уменьшались. Наконец, я остановился. Здесь никого не было. Меня окружало всевозможное разбитое электрическое научное оборудование, но быстрая сенсорная проверка показала, что внутри не было ничего живого. На миг я задумался, не было ли всё здание ловушкой, которая может взорваться и разнести споры по Киферии, а затем встроенные в доспех звукоуловители засекли что-то внизу. Я заметил в углу лестничную клетку, подошёл и осторожно взглянул через перила. Металлические ступени исчезали в подвале. Я усилил фоновый шум и разобрал отчётливый звук бегущих ног.

Ну конечно, – подумал я, спускаясь следом, – бей и беги. Вот что ты бы выбрал, Эзра. Не славный последний бой. Не почётное самоубийство. Просто сбежать и жить, чтобы сражаться потом. Не в этот раз.

У основания лестницы начинался длинный прорубленный в скале проход. Двери уводили вправо и влево. Я следовал за звуками, пробираясь через полные кроватей комнаты и большую столовую, где на тарелках стояла ещё горячая еда. В конце прохода была лишь одна дверь. Я шагнул внутрь и был встречен очередью лазерного огня. Специально установленные на боескафандр дополнительные пластины брони поглотили большую часть, но я ощутил в левом плече горячий укол боли, когда вломился в следующую комнату. На лицевой пластине вспыхнул сигнал тревоги, сообщая, что костюм пробит. Уже через секунду раздалось успокаивающее шипение, когда в кровь автоматически впрыснули болеутоляющие, и произошла местная обработка раны.

Я ворвался в зал генератора. Четыре огромных квадратных термоядерных реактора стали укрытием для небольшого отряда ветеранов-телохранителей Михалика. В противоположной стене была выглядевшая тяжёлой взрывостойкая дверь с панелью управления, у которой суетился Эзра. Я поднял импульсную пушку, но не успел выстрелить – на меня набросились его солдаты. Трое схватили меня за поясницу, пытаясь повалить. Я склонился вперёд и упёрся ногами в дверь. Четвёртый включил длинное оружие ближнего боя с зазубренными металлическими зубцами, которые закружились и взвыли. Он обрушил меч на шлем. Когда треснула лицевая пластина, моё лицо ужалили сотни порезов, но медицинские системы костюма сделали даже такую боль далёкой и незаметной.

Я отбил пиломеч в сторону импульсной пушкой, а затем изо всех сил ударил ка’ташунца в лицо. Хрустнули хрящи, из разбитого носа полетели брызги крови, и солдат отшатнулся. Затем я обрушил на его товарищей вихрь ударов локтями и пинков голенью по бёдрам, пока не смог их отбросить. Я застрелил ка’ташунцев прежде, чем те пришли в себя.

Михалик замер. В кобуре на его поясе лежал пистолет, а на одну руку была надета необычно большая механическая перчатка. Тяжёлая дверь открылась. За ней я мог разобрать вертикальный туннель и лестницу. Внутрь зала проник тёплый ветер.

Глаза Эзры сверкнули.

– Ну, – медленно сказал он. – Полагаю, ты не намерен дать мне сбежать. Значит ты здесь, чтобы уважительно потребовать мою капитуляцию?

Я наставил на него пушку.

– Ох, – гуэ’ла кивнул. – Ну ладно.

Михалик бросился вперёд со скоростью, которой я от него не ждал. Одну руку он прижимал к телу как щит, а другой, несущей механический кулак, замахнулся, чтобы нанести сокрушительный удар. Эзра мог бы и убить меня, не будь эта штука такой тяжёлой и громоздкой. Её неуклюжесть сработала на меня. Я схватил Эзру за майку и использовал его же движение, чтобы швырнуть ка’ташунца на пол. Михалик рухнул с грохотом и попытался ударить меня в бедро бронированным кулаком. Я прижал его ногой к полу и выстрелом импульсной пушки оторвал предплечье. Металлическая рука с грохотом покатилась прочь.

Из обрубка фонтаном забила кровь. Эзра уже начал задыхаться, но я на всякий случай двумя сильными пинками сломал ему обе ноги. Затем, продолжая держать за майку, поволок по коридору к лестнице.

– Что… что ты… что ты делаешь? – выдавил Михалик.

Я спокойно ответил, что пообещал себе скормить его зверям.

Снаружи всё ещё шёл дождь. Круты пожирали мёртвых гуэ’ла, отрывали куски и бросали свежее истекающее кровью мясо в клювы. Они поднялись, когда я вышел.

Я бросил Михалика в грязь. Подошёл Аул. Он прищёлкивал клювом – так другое существо бы облизывалось при виде особенно вкусной пищи. Вокруг начали собираться остальные круты. Глаза вожака мятежников расширились от понимания, что его ждёт.

– Шас’о Рра… – Эзра задыхался. – Похоже… зря… я тебя так звал.

– Нет. На самом деле ты не ошибся.

Я не отворачивался, когда круты его пожирали. Не пытался ментально блокировать полные боли крики. Просто стоял. Не чувствуя ни сожалений, ни отвращения, ни жалости. Даже не ощущая удовлетворения от возмездия. Не чувствуя вообще ничего. Внутри был абсолютный холод. Тогда я принял имя, которое мне дал гуэ’ла. Михалик назвал меня тенью командующего. Он хотел меня оскорбить, но теперь я отношусь к этому по-другому. Я стану Шас’о Ало’рра – командующим Холодная Тень – и буду всюду, где спрячутся враги тау… неуловимым… безжалостным.

Нужно было разделаться и с другими, меньшими группами ка’ташунцев. Поэтому я приказал оставшимся на орбите крутам высадиться на поверхность Киферии. Спустил их с цепи и направил в дикие земли устранить любое встреченное сопротивление. Какое-то время это прекрасно работало. Их дикость была более чем ровней гневу мятежников, а животы раздулись от плоти врага. В целом Киферию удалось усмирить. Однако недавно я начал получать тревожные доклады. Круты начали носить на головах красные банданы и всё чаще отказываются повиноваться приказам своих командиров-тау. Они говорят на языке гуэ’ла, когда думают, что их никто не слышит. Возможно самое неприятное открытие я сделал в недавних разговорах с формирователем Аулом. Он начал звать меня Шас’о Рра.