Текст книги "Лучшее из "Молот и Болтер""

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Крис Райт,Стив Лайонс,Джон Френч,Роб Сандерс,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер,Сара Коквелл,Энди Хоар,Брэйден Кэмпбелл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

– Крендл, подумай, что ты творишь, – добавил Тарраш.

– Я теперь – Кузнец Войны, капитан Тарраш! – взорвался Крендл. – Кем бы ты ни был в этой захолустной дыре, будешь обращаться ко мне согласно заслуженному званию.

– Заслуженному чем? – спросил Дантиох. – Это вознаграждение за провал? Ты стал командиром лишь потому, что тебе не хватило мужества быть верным.

– Не надо говорить мне о провалах и недостатке мужества, Дантиох. Ты то у нас непревзойденный герой-победитель! – огрызнулся Крендл. Он кивнул Серапису, отчего осколки гранаты, до сих пор сидящие в тканях его лица, заблестели в лучах света. – Именно поэтому великий Барабас Дантиох и дошел до того, что его оставили сторожить никчемный кусок камня. Любимчик лорда Пертурабо закончил тем, что потерял Крак Фиорину, Стратополы и мир-крепость Голгис во время миграции хрудов в проливах Вульпы.

При этих словах Крендла Дантиоху вспомнились последние тяжкие дни на Голгисе. Хруды, ксеномерзость. Нашествие невидимого. Ожидание и смерть, когда гарнизон Дантиоха превращался в прах, их доспехи ржавели, болтеры отказывали, а крепость разрушалась. Лишь после того, как мощное энтропийное поле, порожденное мигрирующими стаями хрудов, состарило камень и плоть до предела, позвоночные существа полезли в атаку изо всех щелей и закоулков, вонзая в жертву свои ядовитые когти и разрывая ее на части.

Лучше всего Дантиох помнил, как они ждали, когда «Грозовая птица» заберет тех, кто остался в живых среди развалин Голгиса: сержант Золан, воин-поэт Вастополь и техно-десантник Таварр. Сердца Золана перестали биться на борту «Грозовой птицы» – через считаные минуты после того, как корабль его подобрал. Таварр умер от дряхлости в лазарете крейсера, как раз перед Малым Дамантином. Вастополь и Кузнец Войны считали, что им сравнительно повезло, но они оба превратились в калек с одряхлевшими сверхчеловеческими телами.

– Потом он счел разумным, – с едким презрением продолжал Крендл, – усомниться в том, как его примарх ведет кампанию по истреблению хрудов. Без сомнения, это был способ оправдаться за потерю половины Великой роты, а не попытка переложить вину на истинных виновников – Императора с его неумелыми попытками завоевать Галактику и себя самого за столь неудачное участие в этом. Четвертый легион рассредоточен по звездам. Неисчислимое множество крохотных гарнизонов удерживают расползающиеся остатки Согласия, оставшиеся после безрассудного Крестового похода. Наши некогда горделивые Железные Воины превратились в планетарных тюремщиков.

– Примарх ошибся, – покачал железной маской Дантиох. – Кампания по истреблению подхлестнула миграцию, вместо того чтобы с ней покончить. Пертурабо утверждает, что Галактика очищена от хрудов, но, если это так, что незаметно уничтожает миры Согласия в Течении Коронадо?

Новый Кузнец Войны проигнорировал эти слова.

– Ты разочаровываешь и раздражаешь нашего примарха, – заявил Крендл Дантиоху. – Твоя слабость его оскорбляет. Твоя уязвимость – удар по его генетическому наследию. У нас у всех есть шрамы, но смотреть невыносимо именно на тебя. Не потому ли ты надел маску? – Крендл насмешливо усмехнулся. – Очень трогательно! Ты – оскорбление природы и законов, что правят этой Галактикой: выживает сильнейший, а слабый умирает. Почему ты не уполз куда-нибудь и не умер, Дантиох? Для чего цепляешься за жизнь, не давая покоя остальным, словно дурное воспоминание?

– Если я настолько ужасен, чего вы с примархом хотите от меня?

– Ничего, калека! Я сомневаюсь, что ты дотянешь до места сбора. Пертурабо призывает своих Железных Воинов – истинных своих сынов – под знамена магистра войны. Хорус приведет нас под стены Императорского Дворца, где невообразимые укрепления Императора пройдут испытания нашей отвагой и где будет твориться история.

– Император давно погряз в своих мечтаниях на древней Терре, – зло добавил Гасдрубал Серапис. – Империуму не нужны советы, политики и бюрократия, порожденные им в его затворничестве. Мы нуждаемся в руководителе. Великий крестовый поход должен обрести цель и смысл. Император недостоин более вести человечество на новом этапе его естественного господства над Галактикой. Его сын, Хорус Луперкаль, доказал, что способен справиться с этим.

– Кузнец Войны Крендл, – произнес Жнев, отстраняя Сына Хоруса и угрожающе выдвигаясь вперед. – Если вы стоите в стороне и ничего не предпринимаете, пока магистр войны замышляет отцеубийство и льет яд в уши братьев примархов, значит, вы тоже замышляете отцеубийство. Пертурабо – наш примарх. Мы должны помочь нашему благородному лорду понять ошибочность его решения, а не поддерживать его собственным безоговорочным согласием.

– Действительно, лорд Пертурабо – ваш примарх. Разве так трудно повиноваться приказу вашего примарха? – поинтересовался Серапис. – Или мятежная олимпийская кровь все еще бушует в ваших жилах? Крендл, то, что ваш родной мир взбунтовался в ваше отсутствие, уже достаточно унизительно. Надеюсь, вы не допустите, чтобы то же самое произошло с членами вашего же легиона.

– А ты, понтификатор, помолчи! – рявкнул Крендл на капеллана. – Я уже слышал ваши доводы. Скоро у легиона не будет нужды в тебе и тебе подобных. – Кузнец Войны развернулся к Дантиоху, молча кипящему от ярости. – Ты немедленно сдашь мне командование этой крепостью и гарнизоном.

Мгновение два Железных Воина с холодным бешенством смотрели друг на друга.

– А если я откажусь?

– Тогда ты и твои люди будут считаться изменниками примарху и магистру войны, – посулил Крендл.

– Как ты и твой хтонийский друг – изменниками по отношению к его величеству Императору?

– Твою крепость сотрут в порошок, и предателей с ней заодно, – объявил Крендл.

Дантиох обратил свою угрюмую маску к полковнику Круйшанку, капеллану Жневу и своему Железному Палатину, Зигмунду Таррашу. Их лица были не менее мрачными. На миг задержав взгляд на заезжем клирике, Барабас Дантиох вновь обратил его на своего безумного противника. Крендла переполняли страх и неистовство. Серапис просто смотрел: так смотрит сторонний наблюдатель – кукловод, дергающий за веревочки. Адепт Гракх ритмично булькал и вращал своим триокуляром, наставив линзы на Дантиоха. Почетный караул Кузнеца Войны застыл как изваяния: болтеры наготове, стволы наставлены на стражей Шаденхольда.

– Вастополь, – позвал Дантиох. – А ты как думаешь?

По залу раскатился рев, от которого задрожали и закачались железные прутья, подвешенные над Реклюзиамом. Среди гигантских железных скульптур диорамы неуклюже зашевелилось что-то громадное. Простейший инстинкт самосохранения заставил Крендла и его почетную стражу обернуться. Одна из скульптур вдруг ожила. В компании атакующих титанов она казалась маленькой, но разом будто увеличилась в размерах, нависнув над пораженными Железными Воинами.

Перед Легионес Астартес стоял дредноут. Неторопливый металлический монстр, огромный как в высоту, так и в ширину и увешанный мощным оружием. Почтенный Вастополь, как и его Кузнец Войны, последний оставшийся в живых Железный Воин с мира-крепости Голгис. Его, измученного страшными ранами и преждевременной дряхлостью, Дантиох поместил в броню дредноута, чтобы воин смог продолжать службу и быть живым хранителем истории роты. Боевая машина была наспех выкрашена в черный цвет, чтобы стать неразличимой среди других фигур диорамы. При движении за ней оставался след из капель свежей краски.

Когда стена из керамита и адамантина надвинулась на них, вооруженные сопровождающие Крендла попытались пустить в ход болтеры. Зияющие спаренные автопушки Почтенного Вастополя были уже заряжены, приведены в полную боевую готовность и наведены на цель. Орудия загрохотали, выплюнув огонь в космодесантников и заполняя зал невыносимой какофонией боя. С такого близкого расстояния тяжелые орудия оставили от двух Легионес Астартес лишь лужицы крови и обломки доспехов.

С куда большим изяществом и ловкостью, чем можно было ожидать от столь громадной машины, атакующий дредноут развернулся и отшвырнул третьего Железного Воина в противоположный придел ударом плеча, из которого торчала рука с силовым когтем. Манипулятор скомкал прекрасный доспех «Максимус», и стали слышны вопли находящегося внутри него воина, у которого ломались кости и рвались внутренние органы. Пока Крендл и Серапис пятились в укрытие, выставив болтеры, а адепт Механикум повалился на пол Реклюзиама, единственный уцелевший из почетного караула бросился на дредноута. Вскинув болтер над головой, Железный Воин поливал бронированную гробницу Почтенного Вастополя огнем.

От адамантиевого панциря дредноута посыпались искры. Вастополь включил цепной кулак, подвешенного под автопушками. Обрушив на Железного Воина удар этого зазубренного кошмара, боевая машина размолола в щепки его оружие, а затем вспорола его доспех от челюсти до пупка. Из рваной раны во всю грудную полость и живот посыпалось содержимое; почетный страж упал на колени и умер. Отойдя от скульптурной группы, дредноут позволил изломанному Легионес Астартес, пригвожденному им к безжалостному железу, рухнуть на пол. Подняв огромную металлическую ногу, Вастополь раздавил шлем Железного Воина, размазав его мозги по отполированному камню и прекратив страдания изувеченного космодесантника.

Когда Дантиох двинулся вперед, сопровождаемый Таррашем и Жневом с одной стороны и ректором и полковником – с другой, Крендл и Сын Хоруса отступили: на их искаженных лицах были написаны ужас и ярость. Оба офицера Легионес Астартес пятились к выходу из Большого Реклюзиама, наставив оружие на безоружного Кузнеца Войны и его тяжеловооруженного дредноута. Однако Крендл и Серапис были политиками и знали, что их шанс убраться из крепости живыми – не оружие, а угрозы.

Почтенный Вастополь острыми как долото клинками пальцами силового когтя поднял с пола Гракха, держа адепта Механикум за виски и верх капюшона, будто куклу. Тошнотворные желтые линзы триокуляра техножреца панически вращались, дыхательные трубки отчаянно булькали.

– Боюсь, что Кузнец Войны Крендл притащил тебя сюда, велев осмотреть наши фортификации, – обратился Дантиох к подвешенному Гракху, – чтобы по возвращении ты смог рассказать о нашей обороноспособности. Разумеется, более грамотный Кузнец Войны, нежели он, сделал бы это сам. Вастополь был хроникером нашей роты, но теперь он не слишком словоохотлив.

– Вастополь, – позвал Дантиох. – Чем заканчивается история адепта Гракха?

Силовой коготь дредноута начал вращаться в запястье, начисто оторвав голову техножреца вместе с капюшоном от плеч. Труп ударился об алтарные ступеньки; из обрубка шеи толчками била кровь, смешанная с машинной смазкой.

– Это безумие! – завопил Крендл на подступающего к нему Дантиоха. – Ты – покойник!

Угрозы начались.

– Капитан Крендл, – прошипел Дантиох. – Это крепость Железных Воинов. Она не служила и никогда не будет служить мятежному магистру войны. Мой гарнизон и я верны Императору: мы не разделим с тобой твое проклятие. – В сумрачных глазах Дантиоха сверкнула холодная гордость, столь свойственная легиону и их Железному Отцу. – Похоже, у меня есть последняя возможность доказать примарху свою полезность. На сей раз я его не подведу. Шаденхольд никогда не падет. Ты слышишь меня, Идрисс? Эта крепость и люди, которые ее защищают, никогда не будут твоими! Железные Воины с Малого Дамантина сражаются за своего Императора и за меня. Ты познаешь вкус неудачи, и тогда придет твой черед изведать гнев примарха. А теперь беги, трус! Беги к своему изменническому флоту и забирай этого паршивого предателя с собой.

Пятясь сквозь арку Большого Реклюзиама вместе с настороженным Сераписом, широко раскрыв глаза, Крендл махнул болтером себе за спину, затем снова в сторону Железных Воинов и их дредноута.

– Все это, – Крендл описал стволом болтера широкий круг, – будет обращено в прах за один день. Слышишь, Дантиох? За день!

– Попробуй! – взревел Дантиох, но дальнейшая угроза растворилась в мучительном кашле. Кузнец Войны, задыхаясь, упал на колени. Тарраш схватил Дантиоха за руку. Похлопав Железного Палатина по керамитовому доспеху, Кузнец Войны восстановил дыхание. Тарраш отпустил его, но измученный Железный Воин остался стоять на коленях, опустив голову. Он медленно повернулся к прячущемуся под капюшоном клирику.

– Итак, – сказал тот, – вы слышали все своими ушами, прямо из уст предателя. Сердца наших братьев погрязли в извращениях и измене. – Он засунул руку под свое богатое одеяние. Тихое гудение перемещающего поля – почти незаметное прежде – смолкло, снимая маску с клирика и являя взглядам его истинные размеры. Когда он сбросил капюшон, реальность вокруг огромной фигуры на миг затуманилась, затем снова обрела кристальную ясность.

С разумов защитников Шаденхольда спала пелена, и они увидели брата-космодесантника в богато украшенном доспехе ярко-синего цвета. Под рукой воин держал шлем с плюмажем, на боку в ножнах висел гладиус. Поверх ослепительного великолепия его доспеха ручной работы со знаками боевых отличий и наград был надет сюрко. Знак на правом плече свидетельствовал о том, что это Ультрамарин; украшенный драгоценностями Крукс Ауреас на левом – что он чемпион легиона, тетрарх Ультрамара и член почетного караула самого Робаута Жиллимана.

– Ты хорошо справился со своей ролью, тетрарх Никодим. Часто ли Ультрамарины прибегают к таким театральным приемам? – спросил Дантиох.

– Нет, милорд. Не часто, – ответил чемпион, чьи коротко остриженные волосы и красивое патрицианское лицо выдавали в нем элитного воина Ультрамара. – Но времена теперь особые и требуют соответствующей тактики.

– Позволь мне говорить откровенно, Ультрамарин. Когда ты появился на Малом Дамантине с клеветническими обвинениями и сухими разведданными, я чуть не приказал Вастополю сбросить тебя с бастионов Шаденхольда. – Кузнец Войны поднялся с колен с помощью Тарраша. Тетрарх метнул в него суровый взгляд. Вокруг одного из его глаз была нанесена искусная татуировка со знаком его ордена.

– Нелегко Железному Воину слышать о слабости своих собратьев, – продолжал Дантиох. – В этом я согласен даже с Идриссом Крендлом. Ты опорочил моего отца и обесчестил Четвертый легион обвинениями в мятеже, ереси и убийстве. Мы позволили твоим оскорблениям остаться безнаказанными. Ты предоставил нам редкую возможность узнать об измене собратьев из первых рук. Наш договор скреплен правдой. Итак, чего хочет от нас Робаут Жиллиман?

Таврон Никодим оглядел собравшихся. Суровая гордость Тарраша и Жнева была под стать гордости самого Кузнеца Войны. Почтенный Вастополь существовал лишь для того, чтобы сражаться, а безоговорочная преданность полковника Круйшанка была написана у него на лице – верность Императору, дарующая ему утешение перед лицом бедствий.

– Ничего такого, что вы бы не дали сами, – твердо ответил Никодим. – Откажите магистру войны в ресурсах и подкреплении. Продержитесь так долго, как только сможете. Усилия немногих верных способны замедлить продвижение изменника. Минуты. Дни. Месяцы. Сколько угодно, чтобы дать Императору время укрепить Терру перед надвигающейся бурей, а моему лорду – пробиться через посеянное Хорусом замешательство и подготовить ответ верноподданных Императора.

– Если мы собираемся пожертвовать собой ради этого, Железный Воин выступит против Железного Воина, было бы неплохо знать, какая стратегия есть у Жиллимана, – заметил Дантиох.

– Да, милорд. Как всегда, у лорда Жиллимана есть план, – невозмутимо ответил чемпион Ультрамаринов.

Когда все покидали залитый кровью Большой Реклюзиам, Дантиох окликнул:

– Никодим?

– Да, Кузнец Войны?

– Почему я?

– Лорду Жиллиману известно о вашем мастерстве и большом опыте в осадном деле. Он думает, что эти умения понадобятся.

– Он мог бы рассчитывать на мои умения, но как насчет верности? – настаивал Дантиох. – В конце концов выяснилось, что верности у моего легиона маловато.

– Вы были откровенны, милорд. Дозволено ли мне ответить вам тем же?

Дантиох кивнул.

– Магистр войны воспользовался слабостью вашего примарха – его гордостью, – осторожно пояснил тетрарх. – Ваша история с Пертурабо – не секрет. Лорд Жиллиман полагает, что может положиться на ту же самую слабость в вас.

И снова Кузнец Войны кивнул – Никодему и самому себе.

Я был там. На этом крошечном мире, в позабытой системе, дальнем закоулке Галактики. Там, где нанесли могучий удар по изменнику, магистру войны, и его союзу заблудших и проклятых. Там, на Малом Дамантине. Я был среди немногих, вставших против многих. Братом, пролившим кровь брата. Сыном, изменившим слову сбившегося с пути отца. И словом этим была… Ересь.

Мы сражались целый древнетерранский год и еще один кровавый день. Все мы были олимпийцами. Железные Воины, откликнувшиеся на зов своего примарха и Императора. Холодные глаза обоих следили за нами издалека. Оценивающе. Выжидающе. Желая, чтобы их Железные Воины продолжали бой. Как отсутствующие боги, которых влечет к делам смертных смрад сражения – неповторимая смесь крови и пожаров.

Я был там, когда Кузнец Войны Крендл напустил на нас стаю «Грозовых птиц». Исторгнутые из тучного крейсера «Бентос» и до предела набитые воинами и оружием, летательные аппараты затмили звезды и посыпались в наш мир, будто стая крылатых молний. Сумей они пробиться сквозь толстую пелену туч над недружелюбной поверхностью Дамантина, промчались бы по системам пещер и выплеснули весь свой запас ужаса на наши подготовленные позиции. Однако Кузнец Войны Дантиох лишь несколько часов назад приказал обрушить Орфические Врата, и все, что сумела найти стая, – это камни и следы разрушения. Одна за другой они разбились о поверхность планеты.

Я был там, когда могущественные богомашины Легио Аргентум, которым также не позволили пройти сквозь врата, были вынуждены пробиваться сквозь кислотные бури Малого Дамантина. Словно ослепшие измученные чудовища, они брели, спотыкаясь, сквозь шквалы и циклоны; их бронированные панцири покрывались ржавчиной, гигантские движительные системы разъедала кислота. Печально знаменитый «Омниа Виктрум», разрушитель сотни миров, был одной из трех освежеванных боевых машин, сумевших доковылять до карстовой воронки – достаточно огромной, чтобы вместить их гигантские тела. И там визжащие орды, составлявшие экипаж богомашин, столкнулись с непостижимым лабиринтом исполинских пещерных систем планеты и с пониманием того, что могут навеки затеряться в его темных глубинах.

Я был там, когда Кузнец Войны Дантиох приказал запустить гигантские земляные насосы, и озеро с жидким прометием вышло из берегов, растекшись по полу нашего огромного дома-пещеры, словно ядовитый черный ихор. Я видел, как юнтарианцы из Четвертой Надир-Мару с таким множеством осадных орудий, что человеку и не сосчитать, утонули в смертоносных маслянистых волнах. Я рычал от разочарования, когда колонны моих вероломных братьев по отмелям двинулись к насосам, чтобы испортить огромную технику. Я рычал от радости, когда мой Кузнец Войны приказал поджечь лоснящуюся поверхность прометия. Пламя было столь сильным, что не только изжарило Железных Воинов в их собственных доспехах, но и принесло в пещеру свет, которого ее глубины не знали никогда.

Я был на зубчатых стенах Шаденхольда, когда наши орудия и артиллерийские установки превратили резервных «Грозовых птиц» Кузнеца Войны Крендла в огненные шары из обломков. Я видел, как небольшие армии высаживались на наших донжонах и башнях и дождем сыпались вниз, навстречу смерти с перевернутых сооружений. Я сражался рядом с Сынами Дантиоха – генетически выведенными великанами чудовищных размеров. Они одну за другой вырывали руки и ноги юнтарианцам из Четвертой Надир-Мару в огневых мешках и внутренних дворах крепости. Я шагал вместе с Ангелойскими адамантифрактами полковника Круйшанка, когда их отработанный на тренировках лазерный огонь озарял бастионы и разрезал вероломных противников на дымящиеся куски. Я смотрел вниз на крепость, охваченную резней, где нельзя было пройти из-за трупов и невозможно дышать из-за брызг крови, висящих в воздухе, как смертоносный туман.

Под конец я сражался в узких коридорах и наводящих ужас сооружениях, возведенных Кузнецом Войны. Забирал жизни в неимоверных количествах, лицом к лицу с моими братьями – Железными Воинами. Убивал во имя Императора и не уступал братьям в холодной решимости. Убивал так же хладнокровно и с тем же огнем в груди, как и мой противник. Мерил свою силу кровью предателей, которые могли бы измерить свою силу моей кровью. Я был там. В Шаденхольде. На Малом Дамантине. Там, где немногие стояли против многих и среди кошмара братоубийственного сражения мои братья истекали кровью, а Ересь обретала свои очертания.

Шаденхольд содрогнулся.

С низких потолков посыпалась пыль, на полу донжона заплясали песчинки. Подземный блокгауз огрызнулся орудийным огнем. Грохот выстрелов бил по ушам, дрожащее марево, поднимавшееся над раскаленными стволами, застило глаза. Барабас Дантиох был уверен в своей кошмарной крепости. Он сказал Идриссу Крендлу, что Шаденхольд никогда не сдастся. Даже на этой стадии – после трехсот шестидесяти шести древнетерранских дней жесточайшей осады – он мог рассчитывать, что крепость сдержит данное им обещание. Хотя в подземельях рыскали титаны изменников и боевые машины Механикум, стаи «Грозовых птиц» на бреющем полете обстреливали башни цитадели, а вражеские Легионес Астартес штурмовали беспорядочное нагромождение ее стен, он знал, что убийственная логика проекта Шаденхольда и скала, из которой была высечена твердыня, не подведут его. Тактический гений Дантиоха простирался далеко за пределы безжалостной крепостной архитектуры: все Кузнецы Войны, достойные своей каменной соли, как бы ни похвалялись, заранее закладывали в план неизбежность поражения. Жизнь в осаде научила Железных Воинов тому, что противника нельзя недооценивать и что любая крепость падет – раньше или позже. Талант Кузнеца Войны состоял в том, что у него это происходило намного позже. Блокгауз был прекрасным примером данного принципа в действии.

По всей цитадели – на каждом этаже и в каждой казарме – имелось помещение блокгауза. Резервный рубеж обороны для защитников, находящийся внутри самой крепости: запасы пищи, воды и боеприпасов, а также простейшее медицинское оборудование и средства связи. Сами помещения были полностью изолированные, с уникальными планировкой и обустройством. Ни одна возможность поразить врага не была упущена, все секторы обстрела и углы стрельбы идеально выверены. В каждом блокгаузе Кузнец Войны устроил ловушки с зубчатыми стенами, места для засады и огневые мешки, которые в простодушные мирные дни использовались для тренировок воинов Легионес Астартес.

Блокгаузы не только позволяли измученному гарнизону Дантиоха передохнуть и пополнить запасы, они также расстраивали все надежды Кузнеца Крендла на быструю победу после того, как его атакующие силы пробили бреши в могучей наружной линии обороны. Сражения внутри Шаденхольда были не менее кровавыми, чем бои на ее наружных стенах. Крепость пропахла раскаленным металлом и смертью. Каждая изрытая болтерными снарядами стена была забрызгана кровью, все полы завалены грудами тел в доспехах.

Опустившись на заржавевшее колено, Дантиох размышлял над кипой мятых и испачканных кровью чертежей. Схемы Шаденхольда, устилающие пол амбразурной платформы, были сплошь в чернильных пятнах и каракулях; стратегические примечания Дантиоха почти скрывали подробности проекта крепости. Вокруг Кузнеца Войны шаркали бронированные ноги, воздух звенел от непрерывных взрывов. Неподалеку упал один из Ангелойских адамантифрактов с зияющей дыркой в груди; одновременно из другого вместе с кровью вытекала жизнь, пока хирургеон Имперской Армии хлопотал над его оторванной рукой. Края пергамента с планом мокли в растекающейся луже крови, но Кузнец Войны – с пером у решетчатого ротового отверстия маски – был настолько поглощен трехмерной визуализацией двухмерных рисунков, что едва это заметил.

– Прикажите отделению Секундус отойти к укрепленному пункту этажом выше, они вот-вот будут отрезаны, – распорядился Дантиох.

Пока адамантифракты поливали длинный коридор, ведущий к блокгаузу, лазерным огнем из конусообразных стволов своих карабинов, их старший офицер в блокгаузе, лейтенант Кристофори, чья изувеченная рука беспомощно висела на перевязи, исполнял сразу две роли – тактика и связиста при Дантиохе. Работая за маленьким, но мощным вокс-модулем, установленным в амбразурной стене, Кристофори был глазами и ушами Кузнеца Войны в Шаденхольде. Передавая приказ по громоздкой вокс-трубке, лейтенант одновременно фильтровал поток докладов, поступавших по вокс-каналам от отдельных Железных Воинов и со станций связи различных блокгаузов. Опустив трубку, он прижал наушник пальцем и кивнул.

– Сэр, Девять-Тринадцать докладывает, что на ангарной палубе противник получил подкрепление, – доложил лейтенант.

– Легионес Астартес? – уточнил Дантиох. В это верилось с трудом. Если судить по количеству трупов, Крендл уже пригнал сюда добрую половину Великой роты. Шаденхольд просто кишел потомками Пертурабо.

– Имперская Армия, милорд. Похоже, пехотные части Би-Ниссальских конюших.

Дантиох позволил себе усмехнуться. Свежая кровь! Похоже, Крендл получил подкрепление. Это одновременно радовало и тревожило Кузнеца Войны: Крендла послали сюда, чтобы он добыл подкрепление для примарха и Хоруса Луперкаля, а не расходовал ценные человеческие ресурсы магистра войны. Само по себе это было удивительно. Проблема в том, что появление свежих сил означало: Крендлу поручено довести осаду крепости до конца. Хорус не мог допустить, чтобы вести о сопротивлении на Малом Дамантине и о верности Железных Воинов распространились по другим легионам. Конец близился.

– Девять-Тринадцать оттеснили к топливному складу. Ждут ваших приказаний, – добавил Кристофори.

Дантиох хмыкнул.

– Скажи старшему по званию, что ему разрешается использовать оставшиеся детонаторы для танков с прометием. – Кузнец Войны жирным косым крестом зачеркнул крепостные ангары «Грозовых птиц». – Нам они не понадобятся. Пускай не достаются и врагу. Девять-Тринадцать может по отделениям отходить к этому технологическому проходу, – продолжал он, ткнув кончиком пера в пергамент. – А оттуда – к сержанту Акветалю в блокгауз Север-четыре.

– Сэр, еще блокгаузы Юг-два и Восток-три докладывают, что у них заканчиваются боеприпасы.

– Отводите всех наших людей на второй и третий уровни, к опорному пункту полковника Круйшанка в Центре, – раздраженно бросил Дантиох, перекрикивая оглушительную пальбу.

– Полковник мертв, сэр.

– Что?

– Полковник Круйшанк мертв, сэр.

– Тогда к капитану Галлиопу, черт побери! У них еще осталось немного боеприпасов.

– Да, милорд, – невозмутимо ответил Кристофори и принялся передавать приказания Кузнеца Войны.

Сколько помнили защитники Шаденхольда, это было в порядке вещей: руководить сражением приходилось едва ли не под болтерным огнем. В то время как высокая амбразура по замыслу должна обеспечивать место для подобной роскоши, под ней, на полу блокгауза, Железные Воины, Адамантифракты и генноусиленные страшилища сражались с яростью, подпитываемой адреналином. Каждый понимал, что его жизнь зависит от безжалостности других, и нигде это не было очевиднее, нежели у входа в блокгауз. Стены вокруг него лишились своих четких и правильных очертаний. Под беспрерывным потоком артиллерийского и лазерного огня камни раскрошились, и вход превратился в один из многих зияющих провалов. С потолка дождем лилась кровь тех, кто не сумел пробиться к укрытию; на полу валялись горы изрешеченных пулями тел и растоптанных доспехов.

Посреди блокгауза стоял Почтенный Вастополь. Дредноут был слишком велик, чтобы воспользоваться укрытиями, предусмотренными архитектурой крепости, поэтому оставался на месте, словно одержимый механизм, встречая наступавших огнем из раскаленных стволов автопушек. Боевая машина несла на себе основную тяжесть обороны блокгауза; однако усиленная броня его саркофага раскалилась добела и вся была в отметинах от множества болтерных снарядов. Чудовищная машина стояла в луже собственной гидравлической жидкости, из одной из ее громадных ног сыпались искры. Ствол нижней пушки был вырван с мясом, под ней болтался колючий клубок – изувеченный штык цепного кулака. Вокруг дредноута из бойниц и полукруглых ниш вели огонь его сородичи-сверхлюди. Мастера по созданию преград, Легионес Астартес гордились эффективностью своих действий в осаде: каждый обороняющийся Железный Воин должен был уничтожить столько своих братьев-изменников, чтобы это укладывалось в систему расчетов Кузнеца Войны – алгебраические вычисления по времени и количеству крови.

– Пусковая установка! – завопил Тарраш снизу. Едва Астартес и адамантифракты успели вытащить из бойниц стволы и вжаться спинами в спасительный камень, по проходу к блокгаузу пронеслась боеголовка. Врезавшись в зубец стены, ракета взорвалась, рассыпав над головами укрывшихся защитников крепости град осколков.

Меткий огонь Ангелойских адамантифрактов выжигал все на подступах к блокгаузу, обрушиваясь на доспехи наступавших Железных Воинов и кося солдат Имперской Армии, пушечное мясо из Четвертой Надир-Мару экспедиционного флота. Тех, кто сумел прорваться к входу, встречал новый огненный ураган: дисциплинированные, экономные залпы гарнизонных боевых братьев. Легионес Астартес, закованные в броню, прорвавшись внутрь, попали под губительный огонь автопушек и лазерные лучи и разлетелись по сторонам, тщетно пытаясь найти укрытие. Стремление быстрее прорваться в блокгауз привело их под огонь Железного Палатина и его ударной группы.

Сыны Дантиоха, покрытые шрамами гиганты, до неприличия напичканные гормонами и пылкой преданностью, набросились на захватчиков со своими громадными орудиями ремесла – молотами с диамантииовыми наконечниками, пильчатыми лопатами и клювастыми кирками. Если этого кошмара оказывалось недостаточно для уничтожения ворвавшихся в блокгауз, Железный Палатин, капитан Жнев и Ультрамарин Таврон Никодим вели своих воинов в атаку.

Один из нападавших Железных Воинов отделился от истребляемого отряда. Черно-желтое пятно стремительно метнулось в сторону. Негодяй, чьи доспехи четвертой модели были сплошь в отметинах от срикошетивших зарядов, оттолкнулся от стены, потом от другой, после чего упал и покатился по полу. За ним последовали еще два изменника, отчаянно паля из своих болтеров, и несколько воспользовавшихся ситуацией юнтарианцев из Четвертой Надир-Мару.