Текст книги "Некрополь"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Фолик бережно подвел древние турбины к причалу, и Мясорубка бросил якорь.

Первые два грузовика с рычанием взгромоздились на паром. Мясорубка парой светильников указал им на трюм.

Высокая фигура в длинном плаще выпрыгнула из кабины первого грузовика. Мужчина подошел к работнику дока Фолику.

Фолик практически оцепенел при виде комиссарского значка на фуражке. Благоговейная улыбка исказила его заляпанное маслом лицо, и он снял свою шерстяную шапку в знак уважения.

– Сэр, ваше присутствие на борту – большая честь для нас!

– …и удовольствие для меня. Как вас зовут?

– Фолик, сэр Герой Империума!

– Я… я не подозревал, что моя репутация настолько опередила меня. Приветствую, Фолик.

– Это подлинная честь, сэр, – переправлять ваши войска в улей Вервун.

– Я благодарен за эту честь, Фолик. Мои первые машины на борту. Продолжим?

Фолик кивнул и метнулся прочь, чтобы велеть Мясорубке отвязывать канат.

– Сам комиссар Каул у нас на борту! – выдохнул Фолик своему помощнику.

– Каул? Ты уверен? Народный Герой?

– Это он, говорю тебе, во плоти, бесстрашный ублюдок, прямо здесь, у нас на лодке!

У палубы полковник‑комиссар Ибрам Гаунт оглянулся на них и улыбнулся, услышав их разговор.

«Магнификат» находился в фарватере, когда небо на востоке залило светом. Все вздрогнуло, словно порыв ветра пролетел над водой. Горизонт на востоке осветило полночное солнце.

– Что это было? – прокричал Мясорубка. Зашумели солдаты.

Гаунт поднял руки, прикрывая глаза от света, и в этот миг горячие волны покатились по реке. Он легко узнал признаки ядерного взрыва.

– Это было начало конца, – сказал он.

Глава четвертая

КОНЕЦ УЛЬЯ

Безумие! Безумие! Да что за войну мы ведем?

Маршал Эдрик Кроу, услышав новости из Ванника

Каул направился прямо в Штаб домов, когда ему воксировали новость. Он обходил южную Куртину, так что ему потребовался почти час, чтобы пересечь улей и попасть в Главный хребет.

Зал управления был в хаосе. Клерки Муниторума, полковые помощники и прочий младший персонал суетились, переговаривались, паниковали, передавали доклады операторов, следя за работой главных тактических когитаторов, сконцентрированных на нижнем уровне огромной округлой комнаты. Многие офицеры Вервунского Главного и некоторые из УКВГ тоже толклись тут, надеясь выяснить, правдивы ли слухи.

Каул протолкался мимо зевак в дверях зала и отправил многих на их станции в достаточно резких выражениях. Никто не пререкался. Они салютовали и быстро освобождали ему дорогу. Он пересек широкий зал и поспешил по железной лестнице на верхний этаж, где начальники отделов собрались за огромным подсвеченным схемным столом. Младшие помощники и техники, многие с важными вокс‑докладами, освобождали ему дорогу без вопросов.

Маршал Кроу председательствовал за схемным столом. Его глаза были темнее, чем когда‑либо прежде, а фуражку он снял, так как она была слишком тяжела сегодня. Его личный телохранитель Исак, облаченный в бронированный бордовый костюм, с кобурой под мышкой, маячил у него за плечом. Вице‑маршал Анко, одетый в увешанную медалями белую парадную форму, стоял рядом, бросая сердитые взгляды. Он был на торжественном ужине, организованном Домом Анко, чтобы приветствовать вольпонцев. Штурм и его помощники стояли рядом, облаченные в парадную форму Вольпона. Здесь же был и Ксанс из Севгрупп, выглядящий усталым и измученным, так же как и остальные его старшие офицеры; нармянин Гризмунд и его танковые бригадиры, Нэш из Роанских Диггеров со своими адъютантами и еще с десяток старших офицеров Вервунского Главного, а также комиссар Тарриан из УКВГ.

– Это правда? – спросил Каул, снимая фуражку, но не утруждаясь больше никакими формальными приветствиями.

Кроу кивнул – молча.

Тарриан прокашлялся.

– Улей Ванник уничтожен девяносто минут назад.

– Уничтожен?

– Уверен, вы знакомы с этим понятием, Каул, – ровно сказал Кроу. – Его больше нет.

– Зойке оказалось это по силам. Мы не понимаем, как. Каким‑то образом они пробрались внутрь Щита и взорвали ядерную бомбу…

Кроу прервал Анко на полуслове:

– Как – не главный вопрос, вице‑маршал! Есть тысячи «как» для обсуждений! Главный вопрос: почему?

– Я согласен, маршал, – заговорил генерал Штурм. – Мы должны учитывать, что это могло быть непреднамеренно. Я видал города, уничтоженные случайно, из‑за нерасчетливой атаки. Возможно, улей Зойка намеревался захватить Ванник, но не рассчитал… силу.

– А как ее рассчитать, когда используешь атомное оружие? – поинтересовался спокойный голос, донесшийся от лестницы. Собравшиеся повернулись.

– Гаунт… – Полковник Жильбер из вольпонцев выдохнул с присвистом.

Высокий новоприбывший носил комиссарскую фуражку и длинный черный кожаный плащ. Он шагнул к ним в запыленной в пути одежде и энергично салютовал маршалу Кроу.

– Полковник‑комиссар Гаунт, Танитский Первый. Мы прибыли, чтобы поддержать вас, и тут как раз это произошло.

– Добро пожаловать, Гаунт. Жаль, что события отравляют радость видеть вас, – ответил беловолосый гигант с уважением. – Расквартированы ли ваши люди?

– Они направлялись к своему расположению, когда я уходил. Я прибыл так быстро, как только мог.

– Знаменитый Гаунт, – шепнул Анко Тарриану.

– Ты, конечно, имеешь в виду – печально знаменитый? – пробормотал Тарриан в ответ.

Гаунт подошел к схемному столу, стаскивая перчатки и изучая дисплей. Затем поднял взгляд и коротко кивнул, приветствуя Нэша.

– Рад встрече, генерал.

– Рад видеть вас, комиссар, – ответил Нэш. Их силы служили бок о бок на Монтаксе, и они испытывали искреннее взаимное восхищение друг другом.

Гаунт приветствовал нармянских офицеров, затем посмотрел на Штурма, Жильбера и остальных вольпонцев, недружелюбно воззрившихся на него.

– Генерал Штурм, счастлив видеть вас. И майор Жильбер.

Жильбер чуть было не ляпнул что‑то, но Штурм шагнул вперед, протягивая Гаунту руку.

– Отвага Жильбера при Монтаксе принесла ему звание полковника, Гаунт.

– Мои поздравления, Жильбер, – широко улыбнулся Гаунт и крепко пожал руку генералу.

– Отрадно знать, что к нам присоединились еще отважные, надежные силы Гвардии, Гаунт. Добро пожаловать.

Гаунт улыбнулся про себя. Последний раз, когда он лично встречался со Штурмом, еще на Вольтеманде, напыщенный осел грозил ему военно‑полевым судом. Гаунт не забыл, что бездумные приказы Штурма привели к обстрелу своих, и это стоило тяжких потерь рядам Призраков.

«Да ты разыгрываешь это шоу товарищества, просто чтобы выглядеть получше в глазах местных вельмож, – подумал Гаунт, отвечая на взгляд Штурма прямо и не мигая. – Ты невероятная дрянь, и мне жаль, что здесь заправляют подобные тебе». Но Гаунт был «политическим животным» не менее искушенным, чем военным лидером, и прекрасно знал, как играть в эти игры.

– Не сомневаюсь, что наши достойные братья с Вольпона справились бы и без нас.

Штурм кивнул, завершая рукопожатие, и явно пытался разобраться, было ли в комплименте Гаунта завуалировано некое оскорбление.

– Исходя из вашего первого замечания, можно ли предположить, что вы рассматриваете гибель улья Ванник как предумышленные действия? – Каул шагнул вперед, чтобы посмотреть в лицо Гаунту. Имперские комиссары обменялись короткими приветственными кивками.

– Комиссар Каул, Народный Герой. Много воды утекло с Бальгаута.

– Но память свежа, – ответил Каул.

Гаунт отвернулся.

– Каул понял меня верно. Противник преднамеренно уничтожил улей Ванник. Какие еще могут быть объяснения применению ядерного оружия?

– Суицид, – сказал Гризмунд. – Загнанный в угол, измученный осадой – возможно, акт отчаяния перед лицом ликующего противника. Взрыв ядерного завода улья.

Несколько вервунских офицеров выразили недоверие.

– Вы мало знакомы с Вергхастом, генерал, так что мы не станем обижаться на ваш комментарий, – мягко сказал Тарриан. – Но ни один вергхастит не опустится до такого малодушия, чтобы уничтожить себя на глазах у врага. Ульи – это все, храни нас Император. Мы прославляем и почитаем Его через них. Улей Ванник уничтожил бы себя не скорее, чем мы.

Многие за схемным столом поддержали его.

– Храбрые слова, – сказал Гризмунд. – Но если завоюют этот улей, спаси нас Император… Отдадите вы его в руки врага?

Множество негодующих голосов раздалось в зале, но слова Гаунта заставили всех умолкнуть:

– Я уверен, что генерал не ставит под сомнение вашу преданность. И есть логика в его словах, но я сомневаюсь, что улей Ванник поддался чему‑то, кроме превосходящей силы захватчика.

– Но почему? – воскликнул Кроу. – И вот снова этот вопрос! Вторжение, завоевание… это я могу понять! Но уничтожить то, что хочешь захватить? В чем смысл?

– Маршал, мы должны признать горчайшую правду, – сказал Гаунт. – Я изучил присланные мне данные по этому вопросу. Помнится, комиссар Каул докладывал о миллионах врагов – оценка, не выдерживающая никакой критики, если учесть вместимость Феррозойки. Вот где ответ. Улей Вервун может собрать миллион солдат из населения в сорок миллионов. Зойка может собрать миллионы солдат, располагая населением, в три раза меньшим… только если задействовано все население.

– Что? – рявкнул Анко, пораженный нелепостью идеи.

– Продолжайте, комиссар, – сказал Кроу.

– Это не завоевательная война. Это не война ульев, не коммерческая стычка, не новая Торговая война, как вы это называете. Зойка собирается, вооружается и нападает, не чтобы завоевать и контролировать промышленность ульев на этой планете или поработить старого соперника – улей Вервун. Они поднялись, чтобы истребить вас.

– Скверна, – пробормотал генерал Нэш, медленно осознавая.

– Именно, – сказал Гаунт. – Чтобы обратить в армию не только боепригодных мужчин, но и рабочих, их семьи, нужен склад ума фанатика: вирус безумия, порча, скверна. Порочные силы Хаоса овладели Зойкой, в этом нет сомнений. Яд варпа просочился в умы ваших достойных соседей и наставил каждого мужчину, женщину, даже ребенка, на безумный путь изничтожения этого мира и всего, что есть в нем.

Глава пятая

ЗАКРЫТЬ КВАРТАЛЫ

На войне лучше сперва разобраться, каких врагов имеешь в собственном стане, раньше, чем ты выйдешь навстречу противнику и начнешь гадать, почему ты вышел один.

Военмейстер Слайдо. Трактат о природе военного дела

Группа местных солдат в синих шинелях ждала их у входа в выцветший комплекс навесов в ослепительно‑белом свете натриевых ламп. Оружие висело через плечо, на головах были шерстяные фуражки, на перевязях болтались шипастые шлемы. Они фонариками указывали отряду дорогу.

Сержант Маколл первым попал внутрь комплекса, вздымая мотоциклом волны маслянистой грязи на рокритовой дороге, и поставил мотоцикл на подножку. Тяжелая машина накренилась влево и затихла, оборвав гортанное урчание. Маколл спешился, как раз когда транспортеры танитцев с грохотом вкатились во двор следом за ним.

Маколл всмотрелся в заводские навесы вокруг них. Унылое место, но Танитскому Первому приходилось и похуже. Несмотря на рев моторов и крики, он ощутил присутствие кого‑то за спиной и развернулся прежде, чем тот успел вымолвить слово.

– Потише! – сказал некто, подошедший со спины. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина лет двадцати с небольшим, одетый в местную униформу. Застежки на вороте капитанские. Его правая рука была намертво примотана к груди толстой перевязью, так что шинель надета лишь наполовину, на второе плечо – внакидку. Маколл подумал: капитану повезло, что рукав пустовал временно.

Маколл кратко салютовал.

– Простите, вы застали меня врасплох. Сержант Маколл, Пятый взвод, Танитский Первый и Единственный.

Капитан неловко салютовал в ответ левой рукой. Маколл заметил, что он к тому же хромал, а на лбу, щеках и вокруг глаз красовались желтоватые синяки.

– Капитан Бан Даур, Вервунский Главный. Добро пожаловать в улей Вервун.

У Маколла вырвался хрюкающий смешок. Его еще никогда не встречали столь радушно в зоне боевых действий.

– Не могли бы вы представить меня своему главнокомандующему? – поинтересовался Даур. – Меня назначили вашим квартирьером. Не очень‑то гожусь для чего‑то другого, – добавил он, горько усмехнувшись и бросив взгляд на перевязанную руку.

Маколл пристроился в шаг ему, и они двинулись сквозь столпотворение людей, грузовиков, выхлопы моторов и разгрузочную суету. В резком свете осветительных панелей они отбрасывали короткие, дрожащие черные тени.

– Вы уже повидали сражение? – спросил Маколл.

– Ничего, за что можно дать медаль, – ответил Даур. – Я был на крепостном валу в первый день, когда начался обстрел. Даже не успел разглядеть, куда стрелять, когда мою позицию смяли, а меня погребли под обломками. Еще несколько недель, прежде чем я поправлюсь, но мне хотелось быть полезным, так что я вызвался стать вашим связным.

– То есть вы еще даже не видели врага?

Даур покачал головой.

– Никто не видел, кроме Народного Героя Каула и еще нескольких, кому повезло вернуться с поля.

Корбек стоял возле своего грузовика и курил, безмятежно оглядываясь по сторонам, безучастный к шумной активности вокруг себя. Он медленно повернулся, прикидывая масштабы улья, все, что раскинулось дальше сияния панелей с натриевыми лампами: возвышающиеся заводы и плавильни, за ними крыши рабочих трущоб, потом огромный крест какой‑то базилики Экклезиархии, а позади всего – громада Главного хребта, умопомрачительно исполинская масса, светящаяся миллионами окон. Огромная, как фесов горный пик, дома на…

Ни на чем. Он все еще забывал иногда.

Его взгляд приковала могучая колонна, возвышавшаяся неподалеку от Главного хребта, почти такая же заметная, как сама «гора» улья. Она, похоже, отмечала сердце города. Из ее вершины вырывались молнии трескучей энергии, которые затем впитывались сияющим зеленым Щитом, куполом, покрывавшим город. Корбек никогда еще не видел эффект щита таких масштабов. Это было нечто. Он посмотрел на юг и увидел пульсации света там, где снаряды падали на Щит, чтобы, отброшенными, взорваться без вреда. Действительно нечто – и, главное, нечто работающее.

Он затянулся, и уголек на конце сигары засветился красным. Самые размеры этого места потребуют времени, чтобы привыкнуть. Он видел, как онемели его парни, когда попали в улей, как разинули рты, пораженные монументальностью архитектуры. Он знал, что благоговение из них надо выбить как можно быстрее, иначе они будут глазеть по сторонам, вместо того чтобы сражаться.

– Потуши‑ка это! – решительно распорядился голос позади.

Корбек развернулся, сначала он ожидал увидеть Гаунта. Но лишь мгновение. Подкравшийся к нему комиссар не имел ничего общего с Гаунтом. Он носил местную символику, и его пухлая физиономия выглядела бледной и нездоровой. Корбек ничего не сказал, а лишь вытащил сигару изо рта и поднял бровь. Он был выше одетого в черный плащ офицера на добрых сантиметров двадцать пять.

Человек сбавил обороты, впечатленный размерами Колма Корбека.

– Комиссар Лангана, УКВГ. Это охраняемая зона. Потуши этот хренов окурок!

Корбек зажал сигару губами и, по‑прежнему молча, постучал по полковничьим наконечникам на своем аксельбанте.

– Я… – начал комиссар. Потом, оценив ситуацию, развернулся и ускользнул прочь.

– Полковник?

Маколл приближался с еще одним местным, по счастью – кем‑то из регулярной армии, а не твердолобым комиссаром.

– Это капитан Даур, наш офицер связи.

Даур щелкнул каблуками так бодро, как только может раненный в ногу, и отдал честь левой рукой. Он удивленно моргнул, когда Корбек сам вытянул левую руку без колебаний. И пожал ее. Хватка была крепкой. Даур сразу же проникся симпатией к этому бородатому татуированному зверюге. Он с одного взгляда разглядел ранение и проявил уважение без лишних слов.

– Добро пожаловать в улей Вервун, полковник, – сказал Даур.

– Не могу сказать, что счастлив быть здесь, капитан, но война есть война, и мы идем, куда нас посылает Император. Это вы организовали расквартирование?

Даур оглядел подгнивающие навесы, под которыми Танитский Первый раскладывал рюкзаки и аккуратно расставлял лампы в порядке, принятом во взводе.

– Нет, сэр, – ответил он застенчиво. – Я хотел чего‑то получше. Но в улье нет свободного места.

– В таком огромном городе? – хохотнул Корбек.

– Нас потеснили беженцы и раненые с юга. Все территории и помещения, Коммерция, Посадочное поле и заводы – все было открыто, чтобы разместить их. Я вообще‑то запросил места получше внизу Главного хребта для ваших людей, но вице‑маршал Анко распорядился поселить вас поближе к Куртине. Вот так. Складские помещения Юго‑западного химзавода Гавунды. К счастью или нет…

Корбек кивнул. Вшивые сараи химзавода для Танитских Призраков. Он поспорил бы на месячное жалование, что Вольпонские Аристократы этой ночью расположились уж точно не в закопченных ангарах.

– Мы очистили семь тысяч квадратных метров под навесами, и я могу запросить еще, если вам нужно место, чтобы хранить припасы.

– Нет необходимости, – ответил Корбек. – Нас всего‑то один полк. Много места не займем.

Даур отвел обоих в главный ангар, где большинство Призраков обустраивали свои места. Через открытое окно Корбек увидел другой просторный навес, под которым разбивали лагерь остальные.

– Мои люди оборудовали вон там отхожее место, а слева под этими навесами все еще работает несколько умывальных комнат с удобствами, – Даур поочередно указывал на упомянутые удобства. – Пока основное водоснабжение работает, души доступны. Но я взял на себя смелость запастись баками с водой и топливом, на случай если снабжение будет прервано.

Корбек посмотрел, куда указывал Даур, и увидел возле западного забора ряды автоцистерн с баками горючего и водонапорными трубами.

– Под навесами «Три», «Четыре» и «Пять» – запасы пищи, в основном скоропортящейся, снаряжение прибудет к рассвету. Штаб домов запросил у дома Анко еще вон тот амбар, чтобы обустроить вам лазарет.

Корбек взглянул на рахитичный длинный сарай, на который указывал Даур.

– Отправь Дордена осмотреться, Маколл, – распорядился он. Маколл остановил проходившего солдата и отправил его за старшим медиком.

– Я также установил главную и внутреннюю вокс‑линии в боковых офисах вот здесь, – сообщил Даур, проводя их через низенькую дверь в то, что когда‑то было кабинетом начальника завода. Комнаты были покрыты пылью и паутиной, но два драгоценных вокс‑аппарата установлены на расчищенных скамьях у стены; они мигали, включенные, и стрекотали попурри из посторонних разговоров. Рядом с установками лежали даже свежие рулоны бумаги и свинцовые палочки. Основательность вызвала у Корбека улыбку. Наверное, это менталитет рабочих улья.

– Я предположил, что здесь поселитесь вы, – сказал Даур. Он указывал Корбеку на боковой офис с терминалом и раскладным столом. Корбек заглянул, кивнул и повернулся лицом к капитану.

– Я думаю, вы постарались, чтобы мы «добро пожаловали», Даур, несмотря на условия, предоставленные правителями улья. Вы, кажется, позаботились обо всем. Я не забуду о ваших хлопотах.

Даур кивнул, довольный.

Корбек вышел из офиса и крикнул:

– Сержант Варл!

Варл бросил то, чем был занят, и пересек ангар, петляя между обживающимися Призраками.

– Полковник?

– Ликуй. Ты выиграл присмотр за припасами. Навесы вон там, – Корбек переглянулся с Дауром для верности, – для складов. Разберись там и вытаскивай наши пожитки из машин.

Варл кивнул и бросился разыскивать добровольцев.

Корбек с Дауром и Маколлом по правую руку наблюдал за деятельностью расквартировывающихся солдат.

– Похоже, Призраки устраиваются как дома, – пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

– Призраки? Почему вы называете их так? Откуда вы? – спросил Даур.

– Танит, – ответил Маколл.

Корбек грустно улыбнулся и возразил сержанту:

– Ниоткуда, капитан Даур. Мы из ниоткуда, вот почему мы призраки.

– Это единственное доступное место, – сухо сказал комиссар Лангана.

– И оно не подходит, – отозвался Дорден, осматривая слабо освещенный ангар, отмечая разбитые окна, груды мусора и слои пыли. – Я не могу разбить полевой госпиталь здесь. Грязь убьет больше моих однополчан, чем враги.

Офицер УКВГ одарил врача кислым взглядом.

– Распоряжения вице‑маршала совершенно определенны. Это место предписано отдать под медицинские нужды.

– Мы могли бы прибраться, – предложил рядовой Лесп, тощий застенчивый парень. Он заглядывал в дверь вместе с Чайкером и Фоскином. Эти трое являлись ординарцами Дордена, солдатами, которых к работе в полевом госпитале готовил сам старший медик. Герран и Мтейн, единственные квалифицированные медики, кроме Дордена, осматривались.

– Чем? – поинтересовался Дорден. – К моменту, когда мы отдраим это место, война уже закончится.

Лесп пожал плечами.

– Придется вам управиться. Это война, – объявил Лангана. – Война всех уравнивает и заставляет нас проявлять чудеса силы и изобретательности.

Дорден повернулся, чтобы взглянуть прямо в пухлую физиономию политофицера.

– Ты эти бредни сам сочиняешь, или кто‑то пишет их для тебя?

Ординарцы за его спиной попытались скрыть смех кашлем. Герран и Мтейн просто расхохотались.

– Я могу устроить вам неприятности за такие оскорбления! – выплюнул Лангана. Гнев покрыл пухлые щеки пятнами.

– А? – ответил Дорден, будто не расслышав. – И лишить полк Имперской Гвардии старшего медика? Ваш вице‑маршал не обрадуется этому, не так ли?

Лангана подыскивал ответ, когда сильный женский голос прокатился эхом по грязному ангару.

– Я ищу врача! Здесь есть врач?

Дорден отстранил негодующего комиссара и прошел к двери. Его встретила невысокая стройная молодая женщина в облегающей красной форме с расшитыми обшлагами. Она несла медицинский набор, ее сопровождали еще пятеро в такой же форме: трое мужчин и две женщины.

– Дорден, старший санитарный инспектор, Танитский Первый.

– Военный врач Анна Кёрт, Общественное медицинское учреждение внутренних трущоб 67/mv, – ответила она, кивая и осматривая мрачный зал. – Капитан Даур, ваш офицер связи, был обеспокоен состоянием здания и обратился к моему учреждению за помощью.

– Как видите, Анна, место совершенно непригодно, – сообщил Дорден, плавным жестом обведя картину запустения.

Она на мгновение нахмурилась. Ее удивило то, что он назвал ее по имени. Такое пренебрежение формальностями не было принято в улье. Это было неучтиво, почти снисходительно. Она долго шла к этому статусу и этой должности, не меньше, чем кто‑либо в улье.

– Военный врач Кёрт, доктор.

Дорден оглянулся, удивленный и явно расстроенный, что чем‑то оскорбил женщину. За его спиной ухмыльнулся Лангана.

– Моя вина. Военный врач Кёрт, в самом деле, – Дорден отвернулся. – В общем, как видите, это не место для раненых. Могли бы вы… помочь нам?

Она смерила его взглядом, все еще напряженная, но уже успокаивающаяся. Что‑то в его усталом, покровительственном голосе заставило ее почти пожалеть о своем резком тоне. Это не был какой‑то бравый солдафон, пытающийся за ней приударить. Это был пожилой мужчина с опущенными плечами. В его голосе чувствовалась усталость, какую не снимет даже сон. Его старые глаза слишком много видели.

Анна Кёрт повернулась к Лангане.

– Я даже скот в таком месте лечить не буду. Я немедленно оформляю М‑докладную на сей счет.

– Вы не можете… – начал Лангана.

– О нет, могу, комиссар! Пятый Билль о правах, поправка 457/hj: «В ходе военного столкновения медицинские учреждения имеют право затребовать все доступные ресурсы для поддержания компетентной врачебной работы». Мне нужны очистные команды здесь, к утру, с брандспойтами и паровыми чистящими машинами. Нужны дезинфицирующие распылители. Нужны шестьдесят коек с бельем, четыре операционных стола и лампы, экраны и инструменты, ширмы к стенам и окнам, нормальная мощность освещения, вода и проверенное отопление – и заплатки на этой гребаной крыше! Ясно?

– Я…

– Вы. Поняли. Меня, политофицер Лангана?

Лангана колебался:

– Мне придется обратиться в Штаб домов с этими требованиями.

– Так вперед! – рявкнула Кёрт. Дорден поднял взгляд. Она ему уже нравилась.

– Используйте мой кастовый код: 678/cu. Ясно? Это даст вам полномочия подать мои требования. И пошевеливайтесь, Лангана!

Комиссар коротко салютовал и промаршировал прочь из комнаты. Ему пришлось протолкаться мимо ухмыляющихся танитских ординарцев.

Дорден повернулся к женщине.

– Мои благодарности, военный врач Кёрт. Танитский у вас в долгу.

– Просто делайте свою работу, и мы поладим, – ответила она резко. – Сейчас ко мне больше не поступают раненые беженцы. Но я не хочу, чтобы поток ваших пациентов затопил меня, когда начнется бой.

– Конечно не хотите. Я вам признателен, военный врач.

Дорден одарил ее искренней улыбкой. Она, казалось, готова была смягчиться и улыбнуться в ответ, но отвернулась и повела свою команду к двери.

– Мы вернемся через два дня, чтобы помочь вам установить все.

– Доктор?

Она остановилась и оглянулась.

– Насколько вы загружены? Ранеными, я имею в виду?

Она вздохнула.

– До предела.

– Вам пригодились бы еще шестеро опытных врачей? – спросил Дорден. Он небрежно махнул в сторону коллег‑медиков и ожидающих ординарцев. – Видит Император, нам пока не за кем ухаживать. Пока не появятся раненые, мы будем рады помочь вам.

Кёрт взглянула на старшего санитара.

– Спасибо. Мы благодарны за ваше предложение. Следуйте за нами, пожалуйста.

Варл следил за наполнением склада, еще и перетаскивая больше других благодаря искусственной руке. Орудуя командой из сорока человек, он загружал складское помещение танитскими припасами. В сарае было уже полно всего, удобно подписанного и отмеченного в инфопланшете декларации, но все еще оставалось более чем достаточно места для припасов и амуниции, которые они привезли с собой.

Еще один грузовик подъехал к дверям, мигая фарами, и Домор, Кокоэр и Бростин помогли перетащить ящики со скоропортящимися припасами на отведенные полки. Варл определил еще один отсек под амуницию, которая, как им сказали, прибудет позже.

Каффран остановился передохнуть, когда сержант позвал его.

– Обойди кругом, – распорядился Варл. – Проследи, чтобы амбар с тыла был защищен.

Каффран кивнул, вытаскивая из ближайшего ящика свою камуфляжную куртку и плащ и натягивая их. Он сильно взмок от работы.

Подняв лазган, он пошел в обход вокруг полок с припасами, двигаясь через темноту и тени, изучая подгнившую заднюю стенку ангара на предмет пробоин.

Что‑то метнулось в темноте.

Он выставил лазган перед собой. Крысы?

Ничего. Каффран шагнул вперед и увидел угол ящика, отгрызенный. Завернутые в пластик сухие крекеры, несомненно, были похищены. Точно крысы. От ящика тянулся след крошек и обрывков пластиковой обертки. Придется поставить мышеловки – и разбросать яд, пожалуй.

Он остановился. Дыра в ящике была слишком широкой для крыс. Если, конечно, здесь в канализации не вывели что‑то размером с собаку. Это его не удивило бы, с учетом огромности всего в улье Вервун.

Он снял лазган с предохранителя и скользнул за следующий стеллаж.

Что‑то метнулось снова.

Он двинулся вперед, подняв лазган и высматривая цель. Фес, может, местные вредители окажутся недурными на вкус? Драгоценного свежего мяса последние дней сорок было мало.

Слева от него что‑то шевельнулось, он упал на колено, наводя прицел. Позади стеллажей виднелся бледный лучик зеленого света, неровная дыра в задней стене сарая, через которую пробивалось свечение Щита.

Каффран двинулся вперед.

Шум справа.

Он крутнулся. Ничего. Он отметил, что еще несколько ящиков повреждены.

Что‑то мелькнуло мимо лучика света, что‑то очень быстрое, на мгновение закрывшее собой свет.

Каффран рванулся вперед, боком проскользнул в дыру в подгнившей задней стене ангара и влетел в беспорядочную кучу мусора и обломков позади складского амбара.

Он выбрался, встал, поднял лазган…

И увидел мальчика. Маленького мальчика, восьми или девяти лет, как показалось Каффрану, взбегающего на гору мусора с пакетом печенек в руках.

Мальчик добежал до вершины, и из темноты выскользнула еще одна фигура. Девушка, постарше, лет восемнадцати, одетая в грубые тряпки и разукрашенная пирсингом. Она забрала у мальчика пакет и крепко его обняла.

Каффран поднялся, опустив лазган.

– Эй! – позвал он.

Ребенок и девушка недружелюбно воззрились на него, словно животные, попавшиеся на глаза охотнику.

Всего лишь миг он видел свирепое, но красивое и сильное лицо девушки, прежде чем воришки исчезли среди гор мусора на пустыре.

Он погнался за ними, но их и след простыл.

В норе в сотне метров от складских помещений Тона Крийд обняла Далина и велела сидеть тихонько.

– Умница, умница, – пробормотала она, взяв печенье и разорвав пластиковую упаковку, чтобы он мог взять себе.

Далин сгрыз его мигом. Он был голоден. Все они там были голодны.

Питательные растворы, вводимые в цистерну, кормили дремлющего верховного лорда улья Вервун. Он покачивался в своем маслянистом жидком лоне, присосавшись к каналам кормления и подергивая руками и ногами, как спящая собака. Ему снилась Торговая война до его рождения. Картинки в его сон приплывали из пикт‑библиотеки, где он учился в юности. Ему снился его прославленный предшественник, великий Иеронимо, надменно отвергший соперничество с Феррозойкой, готовящимся к войне. Как напрасно, как глупо! Такое очевидное упрямство! А улей держал его в таком почете за его героическое правление! Глупцы! Скот! Бездумная масса!

Торговля – всегда война. Но коммерческую войну можно вести тонко, аккуратно. А собирать людей, оружие, обращать прекрасную продукцию улья в военные машины, пистолеты, пушки, рационы и боеприпасы…

Что за мелкий ум, Иеронимо! Каким слепцом ты был, если не видел истинный путь победы! Дом Клатш склонился бы перед торговым эмбарго задолго до того, как храбрые парни нашего Вервунского Главного осадили стены Зойки! Уступка тут, сделка там, перекрытие каналов снабжения, блокада…

Сальвадор Сондар воспарил внутри цистерны, ему снились теперь архитектура двойной бухгалтерии, зиккураты из поднятых процентных ставок, реки валютных поступлений, насыпи ВВП.

Математические виды торгового триумфа, которыми он восхищался больше, чем каким‑либо чудом во вселенной.

Он снова дернулся в своем теплом бульоне, переливчатые пузырьки покрыли его сморщенные конечности и затем побежали к крыше цистерны. Он был рад, что убил старика. Иеронимо засиделся на престоле! Стодвадцатилетний, любимый глупой, пошлой толпой, никак не готовый уступить место двадцатилетнему племяннику и очевидному преемнику! «Это был акт милосердия», – убеждал себя Сальвадор во сне, хотя вина за этот поступок мучила его уже пятьдесят лет. Его спящее тело подрагивало.

Да… это было милосердие… на благо улья и во имя дальнейшего процветания дома Сондар, благородной династии! Разве не утроилось производство за время его правления? А теперь Гнайд, Кроу, Часс и остальные слабаки рассказывают ему, что коммерческая война – это больше не вариант! Глупцы!