Текст книги "Некрополь"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Сколько с последнего залпа? – спросил Гаунт Ларкина, как только стих звон в ушах.

– Примерно восемь минут, босс.

– У меня есть подозрение, что батарее требуется некоторое время на перезарядку. У нас восемь минут, чтобы пробраться туда.

– Легко сказать, – проворчал Роун.

– Может, двинем уже – вместо того, чтобы спорить? – спросил Коли.

Гаунт кивнул.

– Да. Сейчас. Пошли!

«Всегда, всегда иди впереди. Никогда не жди от своих подчиненных действий, на которые не готов сам». Это было одно из важнейших правил Делана Октара, которые тот вколотил в Гаунта за годы, проведенные с гирканцами. И сейчас он не мог пренебречь советом наставника.

Гаунт повел людей за угол корпуса и поспешил к огромному орудийному порту. Окна размером с Сондарские врата, ставни распахнуты, словно гигантские веки. В воздухе витал пряный сладковатый запах горелой плазмы и фторуглерода.

Гаунт добежал до проема и схватился за одну из подпорок ставней, тяжелый рычаг. Кожаная перчатка соскользнула с обильно смазанного металла. Он стянул перчатку и ухватился голой рукой, держа болт‑пистолет в другой. Потом рванулся вперед и позволил себе упасть внутрь, повиснув на одной руке, словно обезьяна. Используя маятниковую инерцию своего тела, он бросился внутрь через орудийный порт, одновременно отпустив подпорку.

Он скорее упал, чем спрыгнул в коридор, рухнув на решетчатый мостик, тянущийся вдоль огромных рыл лучевых пушек. Перекатившись, он увидел двоих одетых в черное зойканцев‑наводчиков, выскочивших из‑за пультов, и пристрелил обоих на месте.

Трое зойканцев в полном боевом облачении появились на мостике, паля по Гаунту. Он потерял равновесие и упал, над головой просвистели лазвыстрелы. Выстрелы разнесли торс вольпонца, прыгавшего следом за ним, труп отшвырнуло назад, наружу, где он заскользил по обшивке. Поднимаясь, Гаунт возобновил стрельбу и меткими выстрелами разнес закрытые шлемы зойканцев разрывными зарядами.

Вскоре за ним приземлились Жильбер, Маколл и трое других танитцев. Маколл открыл огонь из лазвинтовки, поддерживая Гаунта, а Жильбер помогал остальным спуститься в окно.

Гаунт и Маколл двинулись вперед вместе с Кроузом и Рильке, чтобы разведать обстановку на мостике и освободить место другим. Комиссар и трое танитцев пошли вперед по артиллерийской палубе, уничтожив десятки встретившихся врагов.

Но скоро зойканские солдаты организовали ответный огонь. Кроуза снесло с ног, а Маколла ранили в бедро. Он привалился к стене и осел, но продолжал стрелять.

Вскоре Жильбер и еще трое из Аристократов подоспели, окатив врага волной огня из хеллганов. Позади них, на мостике, Халлер и Коли втаскивали оставшихся соратников.

Команда Жильбера двинулась вперед и прошлась по артиллерийской палубе за огромными лучевыми пушками, вырезав все, что шевелилось. Воздух в помещении стал тяжелым и пропитался дымом. Решетчатый мостик был завален убитыми зойканцами.

Где‑то завыли сирены.

За четыре минуты штурмовой отряд Гаунта пробрался внутрь Шипа через орудийные порты, семьдесят два человека. Трое погибли в первой перестрелке. Гаунт осмотрел Маколла. Рана была поверхностной, он мог идти.

Ударная бригада рассредоточилась, чтобы перекрыть все выходы с сумрачной орудийной палубы.

Гаунт повел группу к главной двери, ведшей к внутренним помещениям Шипа. Она была заперта.

– Могу выбить, – предложил Коли.

Гаунт вытащил силовой меч Иеронимо Сондара, активировал его и всадил раскаленный добела клинок в дверь. Еще три взмаха мечом открыли проход, вырезанный пласт металла брякнул, падая наружу.

– Вперед! – рявкнул Гаунт. – Пошли, пошли!

Главная орудийная палуба Шипа тянулась к штабным помещениям длинным коридором, ширины которого хватило бы для «Лемана Русса». Он был выкрашен в мясной темно‑красный цвет и через каждые двадцать метров укреплен толстыми переборками. Пол был решетчатый, внизу виднелись трубы, провода и кабели. Между уровнями работали просторные грузовые лифты, предназначенные для подъема снарядов со складов, расположенных где‑то в брюхе Шипа, на артиллерийские этажи. Металлические стены коридора были покрыты витиеватыми символами, зловещими тошнотворными рунами Хаоса. Гаунт заметил, что они были выполнены из кости, а затем ими инкрустировали металл, потом отполировали, знаки блестели и переливались, как перламутр.

Вероятно, кости человеческие. Наследник был неравнодушен к таким деталям.

Команда зойканских штурмовиков в пятнистой охре встретила их обстрелом из укрытий в дальнем конце коридора. Один из ополченцев, мужчина, чье имя Гаунт теперь уже никогда не узнает, был сражен первыми же выстрелами. Его кровь забрызгала костяные иконы на стенах, и символы зашевелились.

Ларкин, увидев это, отшатнулся в ужасе, его чуть не вырвало. Жуткие символы были живыми и радовались крови. Он чувствовал, что от страха может потерять сознание.

– Решил отдохнуть? – сухо спросила Банда, проходя мимо него и отстреливаясь. Имперцы жались к стенам и прятались за переборками, медленно продвигаясь к вражеским позициям под непрерывным огнем.

– Отдохнуть? – выдохнул Ларкин. Он негодовал. Он не позволит какой‑то насмешливой ткачихе из трущоб подтрунивать над ним.

Забыв страх, он встал на одно колено, размял шею, поднял снайперскую лазвинтовку и выстрелил в глазную прорезь зойканцу в двадцати шагах впереди.

– Хорошая работа, – прокомментировала Банда из своего укрытия и шутливо послала Ларкину воздушный поцелуй.

Ларкин ухмыльнулся и убил еще одного. Или эта женщина начинает ему нравиться, или он сам ее пристрелит.

Еще один ополченец упал, рассеченный выстрелом. Их слишком плотно зажали на входе, прорубленном Гаунтом. Люди прятались в боковых комнатах, но места не хватало.

Роун запустил стволовой заряд по коридору, но у зойканцев было достаточно места в укрытии.

– Дреммонд! – крикнул Гаунт.

Огнеметчик все еще возился, пытаясь протащить громоздкие канистры через узкий проход, вырезанный энергетическим мечом. Лаззаряды испещрили металл вокруг него. Рядом с ним повалился с пробитым затылком Призрак по имени Лоннер.

Без Дреммонда было не обойтись. Гаунт и Коли втащили огромного Призрака, а Дреммонд придерживал свой огнемет, следя, чтобы трубка не погнулась, а воспламенитель не остыл.

Он потянул за спусковой крючок, и волны испепеляющего пламени прокатились по коридору, уничтожая врагов. От раскаленного вихря пошла пузырями краска на стенах, а извивающиеся костяные руны завизжали.

Он окатил холл контрольным залпом, и Роун, Халлер и Брагг двинулись вперед. Брагг подошел к укрытию врага и переступил черные, оплавившиеся трупы. Слева от него обнаружился еще один коридор, и он выпустил очередь в дверной проем.

Халлер шел рядом, когда полуобгорелый зойканский солдат бросился на ополченца. Почерневшее существо в керамитовых доспехах, наполовину вплавившихся в его плоть, обезумев, рвало офицера на части. Халлер закричал в ужасе. Роун схватил зойканца и отшвырнул от Халлера. Тот ударился о стену, и прежде чем успел подняться, Роун четырежды прострелил его.

– За мной должок, Призрак, – сказал Халлер, поднимаясь.

– Нет, трущобный. Я не люблю, когда мне кто‑то должен. Забудь.

Халлер замер, словно его ударили по лицу. Ему не слишком‑то понравился танитский майор, когда их впервые представили. Банда тогда прошептала, что у Роуна «ядовитые глаза». Похоже на правду. Даже спесивые вольпонцы – и те, кажется, больше усилий прилагали, чтобы установить товарищеские отношения, чем этот танитский ублюдок.

– Как угодно, – проговорил Халлер.

– Именно, – хохотнул Брагг. Он‑то понимал, что сейчас было не то место и время, чтобы рассказывать историю Роуна, из которой стало бы ясно, что Роун ненавидел Гаунта с нечеловеческой страстью именно потому, что «за ним был должок».

– Заткнись и займись делом! – фыркнул Роун. Из боковых коридоров уже доносился шум, там показались новые зойканцы и открыли огонь.

К тому моменту основная ударная группа уже подтянулась. Жильбер бросил вперед группу Аристократов, и они забрасывали туннель гранатами. Мак‑Веннер поспешил направо с четырьмя танитцами и группой ополченцев, чтобы прикрыть их от ответного огня противника. Лаззаряд задел его руку и отшвырнул на пол. Домор, шедший следом, склонился над раненным разведчиком, одновременно доставая лазерным огнем спрятавшегося стрелка и зовя медика. Рядом одна из ткачих, Винья, съехала по стене, лаззаряды вспороли ей живот. Несколько солдат протолкалось мимо Домора в боковой туннель, освещая его лазерным огнем.

Герран перебежками добрался до Домора, в одной руке держа лазпистолет, а в другой аптечку.

– Мак‑Веннер… – начал Домор. Врач упал на колени рядом с раненным разведчиком. Лаззаряд разорвал левый локоть и уничтожил бицепс. Он сжался, скуля от боли, но совладал с голосом.

– Сперва – ее! – выдавил он, кивая на Винью.

– Дай взглянуть, Мак‑Веннер, – попросил Герран.

– Нет! Ты знаешь, фес тебя, очередность: сперва критические случаи! Ее подстрелили! Осмотри ее!

– Дай ему это, – велел Герран Домору, передавая тому пачку инокуляторов с мощными обезболивающими. Он подполз к растянувшейся на полу ополченке. Она согнулась, словно сломанная кукла, упершись подбородком в грудь, затылком прижимаясь к стене. Кровь растеклась под нею широкой лужей. Сама рана покрылась обугленной неровной коркой, но удар изрезал внутренности, и она быстро теряла кровь.

– О, фес! – выплюнул Герран. – Помогите мне здесь, кто‑нибудь!

Рядом оказался Коли.

– Скажи как.

– Дави: здесь и здесь. Держи крепко. Нет, крепче, изо всех сил!

Оба были забрызганы ее кровью. Она пошевелилась и застонала.

– Винья… тихо… не отключайся… – бормотал Коли, крепко прижимая поврежденные органы.

Он оглянулся на спешно работающего Геррана.

– Она не вытянет, да?

– Тяжелое ранение, – пояснил Герран, работая. – Я могу стабилизировать, но не надолго.

Коли кивнул. Он убрал руки, наклонился и прошептал ей на ухо.

– Ты достойно сражалась, Винья Терриго из дома 45/жад. Улей Вервун не забудет твоей отваги. Улей любит тебя за твою преданность.

Затем он протянул огромные, бережные руки и свернул ей шею.

– Бог‑Император! – в ужасе вскричал Герран, отшатнувшись.

– Его ты можешь спасти, – сказал Коли, указывая на Мак‑Веннера окровавленной рукой. – Я люблю своих людей, я буду сражаться за них изо всех сил, но здесь я бы бесцельно потратил время хорошего врача, пока не столь безнадежные случаи ждут его помощи. Ее боль прекратилась. Она обрела покой.

Герран утер рот.

– Я… – начал он.

– Если ты собираешься сказать мне, что боишься представить, через что прошли те трущобные, кто добрался сюда, побереги дыхание. Мне не нужна твоя жалость.

– Я вообще‑то собирался сказать, друг мой, что вполне представляю. И к тому же восхищаюсь вашей отвагой. Наши жизни все сейчас на кону в битве за ваш дом. У меня – дома уже нет. Так что к фесу тебя и твой благородный вздор, – Герран собрал инструменты и передвинулся к Мак‑Веннеру.

Коли поднял лазган и понесся вперед, присоединяясь к сражению.

Кокоэр, Нескон и Флинн добрались до угла правого бокового коридора и отбросили собиравшихся там зойканцев. Гаунт, Дженкс и Марой плелись следом.

– Проход? – спросил Гаунт.

– Без фесовых шансов, сэр! – пропел Кокоэр. Воздух дрожал в перекрестном огне.

– Да, что за херь! – заорал Нескон, у которого заклинило лазган. Он потряс его. Гаунт схватил его и втащил в укрытие за секунду до того, как лазвыстрелы замолотили по стене прямо над его головой.

– Не забывай правил, Нескон. Заклинило – сперва в укрытие. Нечего стоять, возясь с игрушкой.

– Так точно, комиссар‑полковник.

– Мне ты больше нравишься живым.

– Мне… мне тоже, сэр.

Рильке, которого считают лучшим снайпером среди Призраков после Ларкина, и ополченка Несса прикрыли их сбоку. Рильке дважды пытался подстрелить зойканца, прячущегося дальше по коридору. Несса из своего лазгана стандартного образца подстрелила и его и следующего.

– Где ты научилась так стрелять? – негодующе поинтересовался Рильке, но она его не расслышала. Она вообще не слышала.

Гаунт смотрел на нее, ожидая, пока она увидит его лицо.

– Молодец, – сказал он.

Она ухмыльнулась.

В потолке, в десяти метрах позади, открылся люк, и зойканские солдаты посыпались вниз, словно песчинки через горлышко песочных часов. Они рассыпали выстрелы во все стороны. Четверо Призраков, двое ополченцев и один Аристократ погибли сразу. Брагг обернулся и подстрелил нескольких падающих с потолка зойканцев, его автопушке вторили Халлер, Роун, Дженкс и десяток других.

Зойканские мертвецы горой валялись под люком в потолке. Брагг поднял дуло и начал обстреливать крышу, пробивая мощными зарядами дыры в листах металла. Из некоторых закапала кровь.

– Нас зажали! – крикнул Маколл Гаунту.

Гаунт и сам это понимал. Жильбер блокировал левый проход, но справа все еще напирали враги. А теперь, фес его, они и с неба сыплются! Такими темпами его штурмовой отряд погибнет, не дойдя до цели. Если они собираются сделать что‑то серьезное, нужно двигаться вперед.

– Маколл? – позвал Гаунт.

Маколл понял, чего от него хотели. Гаунт всегда ценил старшего разведчика за его впечатляющую способность находить верный путь. Это был настоящий дар. Каким‑то образом, когда‑то давно, в подвижных, изменчивых лесах Танит он научился понимать логику планировки, изначальное устройство любой местности.

Нутром Маколл чуял: прямо и вниз.

– Через вентиляционные щиты, сэр, – объявил Маколл.

Гаунту этого было достаточно. Он под непрерывным обстрелом отполз назад, к щитам.

– Роун! Удлиненные заряды сюда!

– Ты что творишь? – закричал Жильбер, подходя. – Этот путь ведет в правое крыло машины!

Гаунт посмотрел на Жильбера, не обращая внимания на жужжание зарядов вокруг.

– После всего, что мы повидали, Жильбер, ты мне не веришь?

– Очень приблизительно, но…

– Если б ты собирал этот Шип, ты в самую середину бы запихнул главный центр управления, туда, где его и станут искать?

Жильбер задумался на миг и покачал головой.

– Тогда смейся. Но я приучился доверять инстинкту Маколла. Если я ошибся – с меня ящик вина. Сам выберешь марку.

– Если ты ошибся, мы трупы!

– А почему б еще я такое пообещал?

Жильбер рассмеялся.

– В укрытие! – заорал Роун, отбегая от связки стволовых зарядов, которые прикрепил к щитам.

Мощный взрыв вышиб люки, словно бумагу. Что ни говори о Роуне, а во взрывчатке он разбирался. В сторону имперцев прокатилась лишь слабенькая ударная волна.

– За Танит! – прокричал Гаунт, метнувшись в открывшийся проход.

– За Вольпон! – прорычал Жильбер, не отставая.

– За улей Вервун! – неслышно произнесла сама себе Несса, бежавшая следом.

Сельскохозяйственная гильдия Гитрана пала. Корбек отвел своих танитцев к основанию Главного хребта, и следом потянулось все это пекло. Майло и Баффелс вывели свою выжившую группу из развалин, преследуемые зойканскими танками. Смешанные части Брея отступали, когда дивизионы зойканских штурмовиков ворвались во внутренние трущобы.

Колонна Щита содрогалась от выстрелов – одного за другим.

На вратах Кроу блестящая контратака Гризмунда подошла к концу. Крабы и пауки атаковали их с такой мощью, которой не могли выдержать даже лучшие танковые полки Империума.

В доках Варл и Родъин начали оттягивать свою пехоту, оказавшись лицом к лицу с охряными силами, превосходящими их собственные в десять раз.

На краю Коммерции, где развернулось одно из самых кровопролитных сражений, Балвер приказал Севгруппским и ополченцам отступать. Вверху мерцал и постепенно угасал Щит. Он протянет недолго. В гуще чудовищной схватки в окопе Сорик всадил свою кирку в противника. Он одним из последних подчинился приказу Балвера.

Вольпонцев Кордея зажало подразделение зойканцев. Аристократов вырезали на пустыре, некогда бывшем внутренними трущобами. Кордей погиб вместе со своими солдатами.

В забытой Императором норе в пустырях Каффран прижимал к себе Тону Крийд, Йонси и Далина. Небо было залито огнем, вокруг падали снаряды. Каффран понимал, что им осталось недолго. Но он будет оберегать ее и детей столько, сколько сможет.

В баптистерии Бан Даур снял наушники и откинулся в кресле. Рабочие и сервиторы все еще суетились вокруг, пытаясь поддерживать хотя бы видимость контроля.

Все было кончено. Даур поднялся и подошел к Отте, стоящему возле купели. Окна осыпались, брызнув осколками внутрь, и весь Главный хребет содрогнулся под ударами снарядов.

– Мы сделали, что могли, – сказал Даур.

– Ради улья Вервун, – поддержал Отте, тихо плача от усталости.

К ним подошел интендант Бейнфейл.

– Верховный законодатель Анофий только что отошел в мир иной. Сердечный приступ.

– Что ж, его миловал Император, – безучастно промолвил Даур.

Отте неодобрительно посмотрел на него, но Бейнфейл, похоже, был согласен.

– Это конец, мои отважные друзья. Император любит вас за ваши усилия, но это конец всему. Улей Вервун потерян. Исповедайтесь.

Даур оглянулся на Непорочного. Служитель стоял в окружении клириков.

– Начинайте мессу, сэр, – велел ему Даур. – Реквием. Хочу, чтобы последним, что я услышу, был погребальный псалом, освященный Императором.

Непорочный кивнул. Он настроил братьев, и они затянули торжественную, мягкую, чарующую мелодию, которая вознеслась над баптистерием и разлетелась по улью Вервун.

В опустевшей анфиладе своего дома, высоко в Хребте, Мерити Часс услышала тихую песнь, пробивающуюся сквозь стены. Она надела длинное нарядное платье, герцогскую цепь отца и кольцо‑печатку, которое принес ей Даур.

Она провела последний час, сортируя архивы дома Часс и перегоняя семейные документы на архивные кристаллы. Услышав песнь, она нахмурилась.

– Рано… рано… – пробормотала она. – Он нас не подведет…

Глава восемнадцатая

ЛОГОВО АСФОДЕЛЯ

Друг смерти, брат удачи и сукин сын.

Майор Роун, о своем командире

Крепкие металлические стены отражали звуки резни, ворвавшейся в штабной отдел Шипа. Свирепая схватка кипела в темных комнатах с решетчатым полом. Ударный отряд встречали не только солдаты, но и команды орудийных расчетов. Наводчики надели лишние бронежилеты на рабочие халаты, но головы у многих были открыты. Солдаты Гаунта собственными глазами увидели тот ужас, который не давал спать Ларкину после Вейвейра. Дело даже не в имплантатах, вплавленных или вшитых в глазные яблоки, в уши, в самый череп, чтобы обеспечивать связь между мозгом и органами чувств – и коварным щебетом. Дело в том, что это были женщины и мужчины всех возрастов и сословий: рабочие, пенсионеры, гильдийцы, дети, подростки. Все зойканское население было мобилизовано на войну, как и предполагал Гаунт. В реальности это выглядело ужасно. С отсутствующими выражениями лиц, как будто даже более безжизненные, чем сервиторы‑марионетки Сондара, люди Феррозойки набрасывались на атакующих.

Гаунт орудовал мечом, пробивая сквозь гущу зойканских солдат путь к главному мостику. Несмотря на кипящую схватку, дым и вспышки лазерного огня, он мог разглядеть широкую открытую хромированную платформу, окруженную черными башнями контрольных аппаратов. В центре платформы из кольца‑испускателя, вмонтированного в пол, проецировалась сияющая розоватая сфера когерентного светового поля диаметром в десять метров. Он пробился к ней, истратив последние запасы агрессии и решимости, какие в нем остались.

Внезапно он оказался на самой платформе, один, освещенный розовым излучением. Его последние бешеные усилия пробиться оказались, можно сказать, слишком успешными. Он неосторожно отделился от остальной группы, все еще зажатой в безумной схватке перед мостиком.

Гаунт тяжело дышал и дрожал. Он где‑то потерял фуражку, порвал куртку и вымазался в крови. Почти болезненный выброс адреналина прокатился по телу, словно электричество по плавкой проволоке. Еще никогда в жизни его не доводили до таких вспышек чистого гнева. Его сознание закоротило в пароксизме боевой ярости. Все вокруг словно бы виделось издалека и казалось необъяснимым. Мгновение он не мог вспомнить, что нужно делать.

Что‑то мелькнуло позади, и он наугад махнул мечом в развороте. Высокая черная фигура качнулась назад. Противник был худым, но сильным и намного выше, чем он, одет в облегающие блестящие черные доспехи и кольчужный плащ с капюшоном. Лицо под капюшоном было жутким, нечеловеческим, похожим на оскаленный череп огромного волкодава, с которого содрали кожу. Руки в металлических перчатках сжимали силовую саблю.

Гаунт видел подобных существ прежде, на Бальгауте. Он видел их издали на поле боя, во время последней схватки, а потом видел несколько трупов после победы. Это был один из Темных Часовых, элитного отряда воителей Хаоса, дарованного командиру Асфоделю в качестве личной гвардии. Существо вновь замерцало, используя чудовищную врожденную власть над варпом, чтобы искажать пространство вокруг себя. Гаунт вскрикнул и отбил лезвие сменившего положение противника. Холодный синий свет силового меча Иеронимо столкнулся с искрящимся кроваво‑алым огнем оружия Темного Часового.

Он метнулся снова на несколько шагов влево и взмахнул саблей вокруг себя. Гаунт отшатнулся, споткнулся в спешке, откатился в сторону и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы отразить стремительный клинок, горящий скверной Хаоса.

Но это было уже другое оружие. Длиннее, прямое и раскаленное, светящееся чадящим зеленым огнем. Второй Темный Часовой метнулся на помощь первому.

Не глядя, Гаунт бросился в сторону, понимая, что первый сейчас у него за спиной. Красное оружие вонзилось в сверкающую хромированную палубу.

Он попятился, когда они двинулись на него вдвоем, то и дело мелькая из реальности в реальность. Внезапно один оказался слева от него, но Гаунт собрал все свои силы, блокируя удар, и отбил клинок. Второй наскочил на него и задел правое плечо.

Боли не было. Холодное тошнотворное онемение сковало раненную руку.

Гаунт перекатился вперед, уходя от еще двух взмахов клинков. Он понимал, что никогда еще не сражался с настолько превосходящим его противником: ни когда бился с вопящими десантниками Хаоса – Пожирателями Миров – в преисподней Фортис Бинарного, ни когда был окружен Железными Людьми в гробницах Меназоида Ипсилон. Он чудом жив до сих пор.

Но что‑то спасало его жизнь. Отчасти его высокий боевой дух, отчасти решимость, но также, он не сомневался, меч Иеронимо. Меч словно чуял мечущихся тварей и предупреждал его – покалыванием – об их непредсказуемых движениях.

Скоро их искажения стали понятнее, они словно двигались внутрь и наружу материальной действительности. Каждый раз, как они материализовывались, чтобы нанести удар, меч сам тащил его руку.

Он нырнул под режущую дугу зеленого света и ударил вверх, рассыпая синие искры, и отсек голову одного из Темных Часовых. Прозрачный морозный дымок потянулся над высокой фигурой, когда она стала оседать, мерцая и бледнея. Нечеловеческий крик огласил платформу.

Второй набросился на него, материализовавшись прямо у него перед носом, и, хотя силовой меч потянулся наперерез, он не успел защитить левое бедро от глубокого пореза, нанесенного алым клинком.

Гаунт упал.

Залп из автопушки расколол воздух вокруг него. Брагг пробился к краю платформы и поливал Темного Часового огнем. Тварь содрогнулась от ударов, мелькая из реальности и обратно, и кольчужный плащ хлестнул в воздухе, когда существо повернулось лицом к атаке. Коли и Маколл тоже подобрались к краю хромированной платформы и открыли огонь по чудовищу. Секунду спустя Нескон, Халлер, Флинн, Банда и вольпонец Тонек присоединились. Слаженный обстрел отбросил взбешенное исчадие Хаоса – и переключился на еще двоих, показавшихся только что. Безжалостные очереди Брагга постепенно разрывали Темного Часового с красным клинком, который пытался наступать навстречу обстрелу, пока не взорвался в нескольких шагах от танитца.

Один из новоприбывших, орудующий алебардой, дымящейся оранжевым, расколол Тонека надвое и одним махом отсек левую ногу Нескона ниже колена. Халлер подхватил хеллган погибшего Аристократа, нажал на спуск подствольного гранатомета и снес существу голову.

Подоспевшие члены ударного отряда осыпали оставшегося Темного Часового сплошным огнем. Существо визжало и мерцало, извиваясь под градом лазерного огня.

Позади оставшиеся части бригады Гаунта вели отчаянный арьергардный бой с зойканцами, отовсюду сбегавшимися на платформу.

Гаунт ухватился за одну из панелей управления на краю платформы и встал на ноги. Гололитические экраны, проецирующие изображение из куполообразной крыши вверху, демонстрировали мерцающие янтарного цвета картины бойни, продолжающейся снаружи. Шип в сопровождении бронетанковой поддержки прорвался под Щит чуть восточнее Сондарских врат, и могучие орудия боевой машины, очевидно, уже с новыми наводчиками после атаки Гаунта, навелись на Колонну Щита и уничтожили ее.

Куски огромной колонны падали по всей Коммерции, словно кто‑то рубил исполинское дерево, но вместо щепок во все стороны летели волны пламени. Щит был не отключен, как прежде, а уничтожен, и вся его огромная энергия, лишенная подпитки, рассеивалась. Взрыв энергии, призванной защищать улей Вервун, снес десять верхних уровней Главного хребта и все якорные станции по периметру города.

Сжимая ослабевшей рукой силовой меч, Гаунт осмотрелся в поисках аппаратуры знакомого типа. Все было построено техно‑инженерами Феррозойки, так что основные образцы были имперскими, но управление и формат совершенно непонятные.

Гаунт, пошатываясь, добрался до следующей панели и продолжил осмотр. Он нашел нечто, похожее на вокс‑терминал и транслятор пикт‑связи. Но больше ничего идентифицировать не удалось.

Позади взорвался последний Темный Часовой, прихватив с собой рядового Флинна.

Третья панель. Посередине обнаружилось не что иное, как устройство чтения пластин данных с универсальным разъемом стандартного имперского формата.

Гаунт почувствовал, как подгибаются раненные ноги. Кровь из раны на плече намочила рукав и капала с руки.

– Гаунт! – прокричал Коли, подхватывая его. Здесь же оказались и Маколл, Дженкс, Герран и Домор.

– Дай взглянуть на раны! – кричал Герран.

– Нет в‑времени!

– Давай помогу, Гаунт! – прорычал Коли, пытаясь удержать сопротивляющегося комиссара. – Давай…

– Нет! – Гаунт оттолкнул огромного шахтера. Будь это даже его последнее действие, он не отступит.

Он вытащил тикающий, мурлычущий амулет из кармана и вставил штекер в разъем считывающего устройства.

Амулет подключился, заурчал и дважды провернулся, словно кодокский жук, закапывающийся в песок.

Освещение и электричество в штабе мигнуло два, три, четыре раза. Механический вой измученных, перегруженных турбин донесся из просторного машинного отсека. Щебет оборвался. Затем резко погас свет.

Внезапная непроницаемая тьма. Внезапная тишина. Стоны умирающих и раненых в тишине. Отчетливый, краткий скрип и треск разорванных кабелей. Вспышка лазерного огня.

Глаза Гаунта привыкли к темноте. Сердце Шипа остановилось. Курился дым, смердящий войной. Шевелились, мигая, люди.

Энергетическое поле в центре платформы исчезло.

На месте поля оказалась огромная фигура, черная, как тень. Она поднялась, развернулась, выросла. В полумраке Гаунт разглядел богато расшитый шелком плащ, соскользнувший с фигуры, когда она встала. Он увидел ладонь в металлической перчатке, которая поманила его. Увидел в неверном свете огня длинную бронированную мантию с капюшоном, из‑под которого виднелись щелочки глаз. Капюшон слетел с огромного, крутого, загнутого полированного рога.

Наследник Асфодель, магистр Хаоса, демоническая тварь, поддерживаемая темными богами варпа, во весь свой шестиметровый рост возвышался над людскими червями, надеявшимися сразить его. Он не издавал ни звука. Тьма, что, казалось, мантией лежала на его плечах, поглощала воздух, двигаясь вместе с ним.

Коли всадил свою кирку в Наследника. Секундой позже он летел в сторону через всю платформу с переломанными ребрами.

Маколл успел выстрелить дважды, прежде чем был отброшен в сторону со сломанным плечом.

Лазган Домора взорвался у него в руках, отшвырнув его навзничь, назад и прочь с платформы.

Геррана разодрал на части колышущийся полог тьмы, острой, как бритва. Его кровь туманом повисла в воздухе вокруг Гаунта.

Дженкса распылила сила демонического кулака, когда он попытался перезарядить оружие и выстрелить.

Гаунт встретил Асфоделя с поднятой головой. Он вогнал горящий синим клинок силового меча в грудь монстра – и пробил ее насквозь.

В тот же миг огромный болт‑пистолет, зажатый в руке Наследника, выплюнул заряд в сердце Гаунта.

Глава девятнадцатая

СКОРБНАЯ СЛАВА

Наша победа разрушила Тьму и покорила ее тварей. Повелитель Тьмы мертв. Так, во имя Императора, продолжается в ореоле славы священный Крестовый поход.

Военмейстер Макарот, о Вергхасте

Они явились, словно привидения, на закате. Призрачные силуэты, невероятно огромные, освещенные заходящим солнцем, спускались в задымленную атмосферу Вергхаста. Военные корабли, громоздкие транспорты, вся мощь Крестового похода на миры Саббаты, гордость боевого флота Сегментум Пацификус.

Это был пятидесятый день. Узнав от астропата, что улей Вервун столкнулся не с обнаглевшим ульем‑конкурентом, а с разыскиваемым генералом Хаоса, Макарот во весь опор помчался на Вергхаст и за двадцать семь дневных перелетов сквозь варп добрался до улья.

Сумрачное небо наполнилось металлом, и казалось, что оно вот‑вот рухнет. Внушающая трепет мощь Империума красовалась перед всеми вергхаститами: десять тысяч кораблей, некоторые размером с город, некоторые – похожие на огромную расписную океанскую черепаху, а некоторые – стройные и причудливые, словно летающие соборы.

Макарот обрушился на планету всей мощью своих войск: шесть миллионов гвардейцев, полмиллиона танков, отделения, вызванные из трех орденов Адептус Астартес, два легиона титанов. Десантные корабли, грузные подъемники и шаттлы роем опускались в долину Хасса. Впервые небо действительно упало.

Затем последовало массовое истребление, продлившееся всего пять дней – благодаря тому, что было совершенно односторонним. Амулет Иеронимо выполнил свое предназначение и навсегда заблокировал коварный щебет. К моменту прибытия неисчислимых сил военмейстера зойканцы и так повсюду отступали. Растерянные и лишенные руководства, они немедленно прервали осаду. Многие покончили с собой, а другие бесцельно шатались и нарывались на огонь защитников, где и погибали. Миллионы оставшихся, словно только что пробудившись ото сна, спотыкаясь, без цели и направления, брели обратно в поля.

Под руководством Гризмунда потрепанные силы Империума, удерживавшие улей Вервун более месяца, перестроились, чтобы прогнать жалких, растерянных захватчиков. Нармянские и Севгруппские танковые дивизионы догнали и уничтожили зойканские механизированные части, ползущие обратно в направлении родного улья. Гвардейская пехота под командованием полковника Корбека, полковника Балвера и майора Отте, задействовав все бронетранспортеры, какие еще работали, догоняла и вырезала отступающих солдат противника. О милосердии не было и речи. Скверну Феррозойки надлежало искоренить.