Текст книги "Том 1. Стихотворения 1908-1917"

Часть четвертая
Демократическое надувательство^*

I

 
«Кто посеял, кто пожал» –
Я про это речь держал.
Шел народ на баррикады,
А пролезли к власти – гады.
Взяв народ в лихой зажим,
Объявили свой «режим»:
Буржуазные порядки.
Подставляй хребет, ребятки!
Мироедам послужи,
Животы за них ложи!
Ждет деревня лучшей доли,
Ждет земли и вольной воли,
Распорядков новых ждет:
Вот бумага-де придет,
Все расскажет и укажет,
По губам медком помажет:
«Наступил твой час, Фаддей.
Все твое. Бери – владей!»
Что-то делается где-то,
За весной проходит лето,
Вот уж осень у ворот.
Суматошится народ:
«Что же это, братцы, значит?
Власть нас новая колпачит!
Перемены не видать,
До каких же пор нам ждать?»
 

II

 
«Что вы! Что вы! Что вы! Что вы!
Бунтовать, никак, готовы?
Власть вам новая худа?
Власть, ей-богу, хоть куда!
Ей, несчастной, столько дела,
Не до вашего раздела.
Вот управимся с войной,
Все пойдет на лад иной!»
Так измученному люду
Языком плескали всюду
Разбитные господа.
Этой сволочи тогда
Расплодилося без меры.
Все, изволите, эсеры!
Бьет себя, рыдая, в грудь
Землемер какой-нибудь,
Иль учитель-математик,
Иль паршивый адвокатик:
«Братцы! Я, да вы, да мы!
Погодите до зимы!
 

III

 
Будет вам земля и воля,
Но помещичьего поля
Вы не трогайте пока.
Будет все у мужика!
Дайте срок – создать законы,
Вас ведь, братцы, миллионы,
А земельный-то запас
Не ахти какой у нас.
Так, сплеча, рубить негоже,
Раскумекать надо тоже,
Где земля и чья земля.
Посмотреть на векселя,
На расписки, закладные,
И окажется, родные,
Что помещик – только звук,
Землю выронил из рук,
А владелец настоящий –
Тот крестьянин работящий,
Что поля и барский дом
Приобрел своим… трудом.
Тут не место хваткой лапе,
«Отобрал – и дело в шляпе».
Надо толком разобрать,
Где оставить, где забрать.
 

IV

 
Отобрав неосторожно,
Повредить лишь делу можно!
Есть именья – сущий рай:
Что конюшня, что сарай,
Что машина, что скотина, –
Образцовая картина!
На научный всё манер,
Всем хозяевам пример,
Как хозяйство надо строить,
Чтоб доходы все утроить.
Взять помещика: иной –
Скот разводит племенной,
Улучшает то и это,
Сам в работе зиму-лето,
Эконом и агроном –
Все стоит на нем одном!
Рассудите-ка толково,
Коль помещика такого
Из именья мы пугнем,
Далеко ли мы шагнем?
Не напортим ли мы вдвое,
Разорив гнездо такое?
И не лучше ли всего
Не касаться нам его?
Не касаться, не кусаться,
На чужое не бросаться,
А учиться да глядеть,
Как добром своим владеть?
 

V

 
Есть еще задержка – в сметах.
Пусть в земельных комитетах
Подведут всему итог,
Чтобы вам, помилуй бог,
Не обидеть земледельца –
Пусть и крупного владельца.
Это ж, братцы, не закон:
Взять за шиворот и – вон!
Отбирай, но не бесплатно,
Надо совесть знать, понятно:
Где – надбавить, где – скостить,
Но убытки возместить,
Чтоб помещиков ослабить,
Но… помещиков не грабить!
Выкуп вместо грабежа
Да рассрочка платежа, –
И придумать лучше трудно!
До чего все выйдет чудно!
Без обиды, без вражды!
Ни корысти, ни нужды!
 

VI

 
Вот мы партия какая!
В жизнь крестьянскую вникая,
В трудовой весь обиход,
Мы – страдальцы за народ,
Мы за вас душой болеем.
Мы себя не пожалеем.
Ежли что, – в тяжелый час
Мы сумеем стать за вас!
В Учредительном собранье –
Мы уверены в избранье! –
Мы такое учредим!
Вновь порядок утвердим,
Всех устроим, все уладим!
Обкорнаем и спровадим
Без особенных чинов
Городских всех крикунов.
Вот – программа на листочке,
Разберитесь в каждой строчке.
Вся тут правда – без прикрас,
Угодит вам в самый раз.
Рассудите, обсудите
Да в эсеры все идите!
По полтине членский взнос».
 
 
Кум Фаддей повесил нос,
Кум Фаддей в затылке чешет:
«Чтой-то барин будто брешет,
Брешет – глазом не мигнет,
И куда он, ирод, гнет?»
 

VII

 
Пров Кузьмич, как пьяный вроде,
Ходит козырем на сходе,
По-эсеровски поет,
Все подписочку сует.
«Тит, записывайся, что ли,
На предмет земли и воли!
Еремей, Фаддей, Наум,
Взяться всем пора за ум.
По полтиннику, ребята,
Не ахти какая плата.
Записался – и шабаш!
Просто все, как „Отче наш“.
Неча, братцы, опасаться.
Наше дело записаться.
А эсеры в добрый час
Все обтяпают за нас!»
Крякнул Тит с лукавой миной:
«Эх, рискну-ка, что ль, полтиной!
Погляжу на их дела».
Записалось полсела,
Список быстро был составлен,
В город с нарочным отправлен.
Пров разглаживал чело:
«Фу! Как будто отлегло!
Ехать завтра к генеральше
Или ждать, что будет дальше?»
 

VIII

 
Поп Ипат, хлебнув винца
В честь «небесного отца»,
В Спасов день обедню тянет,
Вправо, влево оком глянет.
«П-сс! – зовет пономаря. –
Помяну-ка, что ль, царя?»
Пономарь глаза таращит:
«Бес тебя, должно быть, тащит
За язык, отец Ипат.
Церковь, глянь, полна солдат.
Зададут такого звона:
Стащут за косы с амвона!
Помяни царя, не лгу, –
Я из церкви убегу!»
У попа засохло горло:
«Впрямь их, иродов, наперло.
Фронт, поди-кась, обнажен.
Ну, сидели б возле жен,
Возле Марьи да Натальи, –
Нет, народ мутят, канальи!
Речи их, чертей, слыхал?»
Поп отчаянно вздыхал.
Не молился, что-то вякал,
Службу кое-как отбрякал
И айда скорей домой:
«Ну, и время, бож-же мой!»
 

IX

 
Загорелы, бородаты,
Фронтовой народ – солдаты
Вдоль по улице идут,
Речи разные ведут.
Мужикам те речи в диво.
«Очень, братцы, уж правдиво!»
«Говорят: газетам верь.
Как же верить им теперь?
Что про ленинцев трубили?
Будто немцы их купили.
А вот унтер Мышаков
Хвалит как большевиков!»
«Вот что, милые, обидно:
Ведь конца войне не видно».
«Дисциплину тож в частях
При теперешних властях
Укрепляют так, что любо:
Встал не так, ответил грубо
Или косо посмотрел,
Сразу – „Сволочь! Под расстрел!“,
Гонят силой в наступленье,
Отказаться – преступленье.
Барам что? Не их берут,
Пусть за них другие мрут!
За спиною нашей храбры!»
«Взять их, гадов, всех под жабры!»
«Обломать им хохряки!»
«Мы-то, мы-то, дураки,
Растерявши сразу мысли,
Пред эсером как раскисли!
Как он ловко всех поддел!
Рази ж он за нас радел?!»
«Пропадай моя полтина!
Пров Кузьмич, все ты, скотина,
Вместе жулил, старый пес!
Возвращай мне членский взнос!»
 

X

 
Богачам одно спасенье:
Будет пусть землетрясенье,
Голод, мор, потоп, война,
Только б нищая страна,
Не стерпев дальнейшей муки,
Отдалась сама им в руки.
Богачам один лишь путь:
Петлю туже нам стянуть.
Снова трубы затрубили:
«Ежли б немцев мы побили,
Показали им кулак…
Все б тогда пошло не так:
Сразу б немцы спали с тону,
Запросили бы пардону!» –
И пошла-пошла писать.
Под ту дудочку плясать
Меньшевик пошел с эсером,
Словно дама с кавалером.
 

XI

 
Фронту отдан был приказ:
Подтянуть чтоб всех зараз,
Чтоб с врагами не брататься,
А сначала поквитаться.
Мы-де хоть не за грабеж,
Не захватчики, а все ж…
Мир для мира – это враки.
Мир бывает после драки,
Как похмелье – по пиру.
«Лезьте, братцы, на уру!»
 

Барыня

(Окопная)

 
Ай, люли-люли-люли,
Как мы песню завели:
   – Барыня, барыня,
   Ты моя сударыня!
 
 
Пишет, братцы, мне жена –
Скоро ль кончится война?
   – Скоро ли то, барыня,
   Скоро ли, сударыня?
 
 
Скоро ль кончится война?
Истомилась я одна.
   – Эх ты, горе, барыня,
   Как тут быть, сударыня?
 
 
Истомилась, исстрадалась,
Век с тобою не видалась.
   – Ох, барыня, барыня,
   Как тут быть, сударыня?
 
 
Стала жизнь мне – сущий ад;
Ничего нейдет на лад.
   – Нету ладу, барыня,
   Все трещит, сударыня.
 
 
Без тебя пошло все врозь,
Все хозяйство расползлось.
   – Расползлося, барыня,
   По всем швам, сударыня.
 
 
Опустел сарай и хлев,
Хлеба только на обсев.
   – Ох, барыня, барыня,
   На обсев, сударыня.
 
 
А казенный нам паек –
Холостой хлебать чаек.
   – Да, барыня, барыня,
   Холостой, сударыня.
 
 
Дождалися мы времен,
Дорогой ты мой Семен.
   – А каких же, барыня?
   Да каких, сударыня?
 
 
Нет у нас царя уж боле,
Весь народ на вольной воле.
   – Любо ль тебе, барыня?
   Любо ли, сударыня?
 
 
Всех чертей прогнали взашей,
Что кормились кровью нашей,
   – Кровью нашей, барыня,
  Кровушкой, сударыня.
 
 
Все помещики в округе
Разбежалися в испуге.
   – Разбежались, барыня,
   Пусть бегут, сударыня!
 
 
А мы слез не стали лить,
Землю их давай делить.
   – Хорошо ли, барыня?
   Хорошо, сударыня!
 
 
Вот каки у нас дела:
Революция была!
   – Чем же худо, барыня?
   А ничем, сударыня.
 
 
Отпиши скорей ответ:
Жив, голубчик, ты аль нет?
   – Жив, моя ты барыня,
   Жив пока, сударыня.
 
 
Долго ль с немцем воевать?
Долго ль нам тут горевать?
   – Долго ли нам, барыня,
   Горевать, сударыня?
 
 
Шлю с детьми тебе поклон,
Дорогой мой муж Семен.
   – Эх, барыня, барыня.
   Шевелись, сударыня!
 
 
А я дело, братцы, сметил,
А я женушке ответил.
   – Что ответил, барыня?
   Что, скажи, сударыня?
 
 
Не горюй, не плачь, жена:
С немцем кончится война.
   – Право слово, барыня,
   Ей же бог, сударыня.
 
 
С немцем кончится война:
Надоела нам она.
   – Надоела, барыня,
   Ну ее, сударыня.
 
 
Бойня начата не нами,
А царями да панами.
   – Верно ль это, барыня?
   Верно ли, сударыня?
 
 
За чужие ж дележи
Неча лезть нам на ножи!
   – Ни к чему нам, барыня,
   Ни к чему, сударыня!
 
 
Неча лезть нам на ножи,
Так ты всем и расскажи.
   – Рассуди-тка, барыня,
   Обмозгуй, сударыня!
 
 
А у немцев, чаем, тоже
Выйдет дело, с нашим схоже.
   – С нашим схоже, барыня,
   В самый раз, сударыня!
 
 
Ходят к нам их ходоки,
Люд фабричный, батраки.
   – Люд фабричный, барыня,
   Батраки, сударыня.
 
 
Мы к ним с братскими словами:
Дело, дескать, все за вами!
   – Будет дело, барыня,
   Первый сорт, сударыня!
 
 
Сообща, ребятки, дружно
Мироедов гнать нам нужно.
   – Мироедов, барыня,
   Богачей, сударыня.
 
 
Отвечают немцы: «Гут!»
Надо думать, не солгут.
   – Надо думать, барыня,
   Не солгут, сударыня.
 
 
Заварухе дай начаться,
Дай лишь немцу раскачаться.
   – Раскачаться, барыня,
   Разойтись, сударыня.
 
 
Рассчитать все наперед:
Оч-чень правильный народ!
   – Башковитый, барыня,
   Деловой, сударыня.
 
 
Дело сделают не скоро,
Да зато уж выйдет споро.
   – Вот как споро, барыня,
   Начисто, сударыня!
 
 
Дело немцы доведут, –
Тут войне-то и капут.
   – И айда-те, барыня,
   По домам, сударыня.
 
 
Как вернемся ж мы домой,
Что-то будет, боже мой?
   – Что-то будет, барыня?
   Знаешь, чай, сударыня.
 
 
Коль затеют баре спор,
Мы сумеем дать отпор!
   – Наше дело, барыня,
   Верное, сударыня!
 
 
Постоим за нашу долю,
За земельку да за волю!
   – Постоим уж, барыня,
   Отстоим, сударыня!
 
 
Так-то, женушка-жена,
Скоро будешь не одна.
   – Не одна, слышь, барыня,
   С муженьком, сударыня.
 
 
Как не летом, так зимой
Жди хозяина домой.
   – То-то, моя барыня,
   Заживем, сударыня!
 
 
Остаюся жив-здоров,
Рядовой Семен Петров.
   – Эх, барыня, барыня,
   Шевелись, сударыня!
 
 
Нашей песне тут конец,
А кто пел, тот молодец!
   Размолодчик, барыня,
   Удалец, сударыня!
 

Приказано, да правды не сказано

(Солдатская песня)

 
   Нам в бой идти приказано:
«За землю станьте честно!»
За землю! Чью? Не сказано.
Помещичью, известно!
 
 
   Нам в бой идти приказано:
«Да здравствует свобода!»
Свобода! Чья? Не сказано.
А только – не народа.
 
 
   Нам в бой идти приказано –
«Союзных ради наций».
А главного не сказано:
Чьих ради ассигнаций?
 
 
   Кому война – заплатушки,
Кому – мильон прибытку.
Доколе ж нам, ребятушки,
Терпеть лихую пытку?
 

XII

 
   «Лезьте, братцы, на уру!
А чтоб гнусную игру
Большевик не смог разладить,
Решено его спровадить –
Хоть и со света! Не грех!
Только чем разбить орех?
Камень где сыскать удобный?»
Был тут план придуман злобный:
«Кто ведет войну с войной?»
«Большевик, не кто иной».
«Немцам в руку?» – «Ну, понятно!»
«И, должно быть, не бесплатно».
«Большевик-де, ходит слух,
Где-то в банке, даже в двух,
Брал немецкие червонцы!»
Так боролись оборонцы
С политическим врагом, –
Замутила все кругом
Разолгавшаяся свора.
Вор кричит: «Держите вора!»
С честным видом подлецы
Прячут так свои концы.
 

XIII

 
Все читая без разбору
Да прислушиваясь к спору,
Что все партии вели,
Ваня бился на мели.
За эсеров подав голос,
Все ж потом, как в поле колос,
Гнулся он – туда, сюда.
Гнулся – сам не знал – куда.
«Как узнать прямого друга?
Что причиной перепуга
Тех, кто тучей злых листков
Травит так большевиков?
В чем тут собственно опасность?
Привести бы это в ясность.
Клим… Куда девался Клим?
Побеседовать бы с ним.
С кем теперь идет он в ногу?»
   Так, нося в груди тревогу,
Ваня скоро впал в хандру.
Не читал он поутру
С прежней жадностью газеток.
Глаз мужичий все же меток.
Все читать – Ванюше лень.
«Правду» ж брал он каждый день.
«Вот, поди ж ты… пишет верно.
Что ж бранят ее так скверно?!
Пусть мне скажет кто другой:
Чем не прав Яким Нагой?»
 

Письмо Якима Нагого

(Помещенное в № 79 «Правды» 24 июня 1917 г.)

 
Вы, братцы, други милые,
Родимые ребятушки,
Народные солдатушки
Да люд мастеровой!
Пишу я вам послание,
Пишу-то не умеючи,
Нескладно да неграмотно,
А только – от души.
Душа ж моя – мужицкая,
Мужицкая – крестьянская,
Совсем она измаялась,
Измаялась-измучилась,
Кажинный день болеючи
От горестных вестей.
Приходят к нам те вестушки,
Те вестушки столичные,
В деревни наши бедные,
В медвежьи уголки,
Приходят безо времени
Да без желанной радости.
Уж мы-то ждем их, ждем,
В тоске великой маемся,
Надёжою питаемся
На наших на заступничков,
Родных своих ребятушек,
Ребятушек-солдатушек,
На люд мастеровой:
Они-де нас ученее,
Они-де нас смышленее,
У них-де крепче головы,
Им все там больше ведомо:
Что? Как? И почему?
У них-де хватит силушки,
У них-де станет смелости,
Что смелости-умелости
Стать крепко на своем:
Не выдать люда бедного,
Рабочего-крестьянского,
Извечным нашим ворогам
Мирским всем захребетникам, –
Не выдать нипочем!
Но вести все приходят к нам
Такие ль безотрадные,
Такие ль безутешные,
Что верить им не хочется.
Да статочное дело ли,
Да может ли то быть.
Чтоб вы так с толку сбилися,
Так потеряли головы,
Так разошлися с совестью,
Что у попов, чиновников,
Министров и сановников,
Разъевшихся помещиков,
Купцов расторговавшихся,
Банкиров-миллионщиков,
У подлых их прислужникоз,
Угодников-ласкателей,
У подхалимской сволочи
Пошли на поводу?!
Да разве ж это мыслимо,
Чтоб речи их неправые,
Неправые-лукавые
Пришлися всем вам по сердцу;
Чтоб шипы их змеиные
За песни соловьиные
Казаться стали вам?!
Вы, братцы, други милые,
Родимые ребятушки,
Народные солдатущки
Да люд мастеровой!
Очнитеся, одумайтесь
Да к совести прислушайтесь,
Раскиньте головой:
Кому вы так доверились,
На чьи слова туманные,
Туманные-обманные
Огульно положилися?
Кто совесть вашу вывихнул?
Кто ум вам замутил?
Забыли вы пословицу
Хорошую, народную:
Ковать железо надобно,
Покамест горячо.
Раз время потеряете –
А вы терять уж начали, –
То напоследки сядем мы,
Как раки на мели.
Доверившись обманщикам,
Господским потаковщикам,
Объевшися посулами,
Тех песенок заслушавшись,
Что власти завели,
Мы под конец останемся
Всё теми ж остолопами,
Господскими холопами –
Без воли, без земли.
Того ли вам хотелося,
К тому ли вы стремилися,
Когда в порыве радостном
Царя осточертелого
С его лихой опричниной
В единый дух смели?
А нынче та опричнина,
Прияв личину новую,
Втирая вам очки,
Уж поднимает голову,
Смелее озирается,
Бойчее огрызается,
Братается с нагайками
И тянется к хлысту.
Покамест вы толкуете,
Как, дескать, по-хорошему,
Без лишнего стеснения,
 – Не дай господь – насилия! –
По чистой справедливости
С крестьянами – помещиков,
С рабочими – заводчиков
Как-либо примирить,
Так, чтоб одним досталося
И у других осталося,
Чтоб нареканий не было
От черни околпаченной,
Наипаче ж от господ, –
Пока вы так стараетесь,
Пока вы распинаетесь,
Попы, купцы, господчики,
Помещики, заводчики,
Все ироды, кому,
По божью попущению,
Верней – по нашей глупости,
Покорной нашей тупости,
Досель жилося весело,
Вольготно на Руси,
Они не ждут – готовятся,
Они не остановятся,
Хо-хо, ни перед чем!
За то, что не умели вы,
За то, что не хотели вы
Напрячь свои все силушки
Да так на богатеев всех
Налечь, прижать их так,
Чтоб им дыханья не было,
Чтоб затрещали косточки,
Чтоб жирная да толстая
Кишка их сразу лопнула,
Чтоб больше им, кабалыцикам,
Захватчикам, нахвалыцикам,
Податься было некуда,
Чтоб был им тут капут;
За то, что сплоховали вы,
За то, что дело начали,
Да дела не доделали,
Его по вашей милости,
Опять собравшись с силами,
Оставшись воротилами,
Как были, миллионщики
Доделают по-своему:
Еще, вишь, ими кровушки
Народной мало пролито
В проклятой, злыми гадами
Для их несметных прибылей
Затеянной войне;
Еще, вишь, недостаточно
Чужих полей засеяно
Крестами надмогильными;
Еще, вишь, мало пущено
По белу свету маяться
Калек и вдов-сирот;
Еще им, вишь ты, кажется,
Что мало ими нажито,
Что мало мы обобраны,
Не все еще лишилися
Последних животов;
Душа у них тревожится.
Им, аспидам, неможется,
Им непременно хочется
Дорваться до последнего,
Чтоб опосля войны,
Пустивши всех нас по миру,
Им было бы удобнее,
Голодных, обессиленных,
Прибрать нас всех к рукам.
Солдатушки-ребятушки,
Три года воевали вы,
Три года вас мытарили,
Гоняли на убой, –
Но, видно, мало прежнего;
Еще вы повоюете,
Еще вы погорюете,
Еще беды натерпитесь,
На смерть пойдете верную –
Во здравие захватчиков,
Во славу их мошны!
Вы, братцы, други милые,
Родимые ребятушки,
Народные солдатушки
Да люд мастеровой,
Очнитеся, одумайтесь
Да к совести прислушайтесь.
Раскиньте головой!
Очнитеся, опомнитесь,
Не выдайте, голубчики,
Себя и нас не выдайте
Извечным нашим ворогам,
Грабителям-насильникам,
Мирским всем захребетникам.
Сестер и братьев вспомните,
Старуху мать родимую
И старого отца!
Единым горем вскормлены,
Единой волей спаяны,
Своею силой гордые,
В своем решенье твердые,
Ряды сомкнувши стройные.
Железные, спокойные,
За наше дело общее,
За наше дело правое,
За долю всенародную
Постойте до конца!
 
 
Писал сие послание –
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
А той деревни Босовой
Мужик Яким Нагой.
 

XIV

 
Богачи везде шныряли,
Даром часу не теряли, –
Разослав своих послов,
Не жалели сладких слов.
На Дону от них посольство
Бьет челом за хлебосольство:
«Ой вы, бравые донцы,
Боевые молодцы!
Окажите вы нам дружбу,
Сослужите вы нам службу,
Помогите сбить рога
У проклятого врага,
У немытой, черной голи,
Что кричит: земли и воли!
День упустим – не вернем.
Голь наглеет с каждым днем.
Не поставьте ей преграды, –
Сами ж будете не рады!»
   Отвечала старшина:
   «Ваша голь хотя страшна,
   Нам своя страшнее вдвое.
   Но правленье войсксвог
   Все ж в руках у нас пока.
   Ладно: будут вам войска!»
 

Атаманская нагайка

Басня

 
   Товарищ дорогой,
   Согнись дугой,
Подставь покорно спину:
Так подобает «гражданину»,
   Стоящему за «временную власть».
   Хлебнув свободы всласть,
   Остепенись маленько:
Освобожденье ты отпраздновал раненько.
Нет, милый, нам с тобой свобода не с руки.
   Обидно – не обидно,
   А по всему, брат, видно,
Что путь для нас один: в казачьи батраки.
 
 
   Теперь смекай-ка:
   Жила-была нагайка.
   Не говоря про старину,
   Совсем недавно
   Нагайка славно
   Стегала спину не одну.
На царский зов она всегда неслась охотно,
Чтоб вольный дух унять в народных бунтарях,
   Зато самой при всех царях
   Жилося ей весьма вольготно,
   Не то чтоб, скажем, там какому батраку
             Аль мужику,
   Спадающему с тела
   У своего куриного надела.
Но вот мы дожили до радостной зари:
   Верх взяли бунтари!
   Свалив грабительскую шайку,
Почал народ судьбу устраивать свою
И голытьбу сзывать в единую семью.
   Да позабыл, вишь… про нагайку!
   Нагайка ж исстари «вольна»,
И волю понимать способна лишь она.
Свободой новой ей мозгов не затуманить,
И вправе потому она «дуван дуванить»,
   Судить нас, бедных, и рядить,
   То-бишь – «порядок наводить».
   Что ж? Это дело ей не внове!
   Но… все ль нагайки наготове,
   Чтоб двинуться в поход
   На трудовой народ?
Не атаман ли тут толкует с атаманом,
Как войско с толку сбить предательским обманом,
«Казацкой вольностью» и мусором «свобод»?
 
 
   Казаки, грустная моя побаска эта
Ужель останется без братского ответа?
Казаки, вам пора, пора глаза открыть:
Кто подбивает вас на Каинову прыть?
   Родные братья наши,
Вы не разделите с богатым общей чаши.
   У трудового казака
Ввек не поднимется на бедный люд рука.
 

XV

 
«Что нам в пользу – то и гоже.
А попы ведь сила тоже! –
Порешили богачи. –
Две пудовые свечи,
Аналойчик да икона
Да духовная персона…
„От Матфея“ там „глава“…
Про смирение слова…
Раз писанье – значит, свято,
Люди ж верили когда-то…
Так попробуем теперь…»
Богачи стучатся в дверь
К архипастырю Андрею,
Из Уфы архиерею:
«Архиерей наш, архиерей,
Спаси нас, грешных, от бунтарей.
 
 
   Трещит Расея!
   Прошло блаженство.
   Одна надея
   На духовенство,
На дым кадильный из алтарей.
Спаси нас, грешных, отец Андрей!
 
 
   Нам без лазейки
   Спасенья нету,
   Две-три статейки
   Дай нам в газету,
Чтоб в назиданье простой толпы
Могли читать их в церквах попы!»
 
 
   «В оковах пастырь…
   В разброде стадо…
   Целебный пластырь
   Сыскать нам надо,
Чтоб злую рану закрыть скорей», –
Рек, прослезившись, отец Андрей.
 
 
   И, ощутивши
   Прилив отваги,
   Скорей схвативши
   Кусок бумаги,
Стал он «Биржевке» строчить статью,
В высоком стиле галиматью:
 
 
   «Не надо злобы!
   К чему бунтарство?
   Нам надо, чтобы
   Окрепло царство,
Борьбы знамена в архивы сдать,
Да осенит нас тишь-благодать.
 
 
   Без отреченья,
   Без примиренья,
   Без подчиненья
   И без смиренья
Не избежать нам лихой беды!» –
Твердил епископ на все лады.
 
 
   Коря сноровку
   Социалистов,
   Стриг «под Биржевку»
   Евангелистов.
 
 
Ведь это ж, отче, простой обман?!
Опять с амвонов пускать туман?
 
 
   Чтоб люд наш темный
   Опять толпами
   На зов погромный
   Шел за попами?!
Скажи все ясно, святой отец,
Твоих статеек какой конец?
 

XVI

 
Клевета – большое дело.
Клевету весьма умело
Богачи пустили в ход,
Чтобы с толку сбить народ.
Всюду шнырили оравы
Ловких сбытчиков отравы.
Подрядились в «языки»
Все заштатные шпики.
 

«Контрразведчики»

 
      «Вечор девки, вечор девки
      Пиво варивали».
   Два шпика у Малой Невки
      Разговаривали:
Шпик 1-й. «Ты скажи, скажи, бродяга,
      Где ты маешься
   И каким ты, лярва, делом
      Занимаешься?»
Шпик 2-й. «А я, братко, живу гладко
      Да не маюся,
   А я прежним нашим делом
      Занимаюся!»
Шпик 1-й. «Царь небесный! Пресвятая
      Богородица!
   Новый строй ужель шпиками
      Обзаводится?»
Шпик 2-й. «Ну, шпиками – не шпиками.
      Шпик шельмуется.
   То же дело по-иному
      Именуется.
   По-иному наше дело
      Привечается.
   С похвалой в газетах многих
      Отмечается.
   В буржуазную газету
      Лишь заявишься,
   Сразу, братец мой, в почетный
      Угол ставишься.
   Так и льнут к тебе писаки,
      „Куш“ подсовывают,
   В десять перьев твои враки
      Разрисовывают.
   Битый час проврешь им, точно
      Неприкаянный.
   Прешь про ленинцев нарочно
      Брех отчаянный.
   Тут они глаза закатят
      Умилительно!
   Как за все потом заплатят, –
      Удивительно!»
 
 
   Два шпика пошли, обнявшись,
      Вдоль над Невкою.
   Вот вся песня, – остановка
      За припевкою.
   А припевки после спеты
      Были разные.
   Затянули все газеты
      Буржуазные:
   «Миру, вишь ты, „Правда“ рада.
      Показательно!»
   «Разгромить всю „Правду“ надо
      Обязательно!»
 

XVII

 
Воры, сыщики, громилы,
Биржевые крокодилы,
Толстосумы-живоглоты,
Мироеды-патриоты –
Все, кто был царям оплотом,
Кто кормился кровью-потом
Обездоленного люда…
Вот пошел поход откуда!
Вот кто, брызжа злою пеной,
«Правду» стал корить… «изменой»!
Черносотенная рать
Стала шибко напирать,
Сам эсер, кряхтя до сроку,
Лишь подмигивал ей сбоку.
К черной банде напрямик
Лез в объятья меньшевик.
Связь погромная готова.
Разгромили «Правду» снова!
Был приказ властей таков:
«Не щадить большевиков!
Уничтожить всех их сразу,
Как зловредную заразу.
Главарей арестовать,
Чтоб не смели бунтовать!»
Написать приказ не штука,
Да искать попробуй, ну-ка!
«Как тут быть?» – «Хватай гуртом,
Разберемся уж потом!»
 

XVIII

 
Меньшевик, эсер, ликуя,
Ловят за полы буржуя:
«Счет сведя с большевиком,
Заживем теперь ладком.
Съезд в Москве устроить нужно,
Чтоб потом работать дружно,
Петь под общий камертон.
Заказать нам, что ль, вагон?
Завтра, что ли-ча, поедем?»
Но буржуй рычит медведем:
«Человек я, что ж – прямой:
Камертон-то будет мой!»
«Ваша светлость! Что вы, что вы!
Мы ж для вас на все готовы.
Вместе будем отвечать.
Не извольте лишь серчать!»
 

XIX

 
Съезд в Москве прошел на диво!
Богачи весьма ретиво
Повели свои дела.
Вот комедия была!
Перед их враждебным станом
Распинались Либер с Даном,
Меньшевистские «вожди» –
От козла удою жди!:.
Видно птицу по полету.
Буржуазному помету,
Лебезя и так и сяк,
Тож поклонится не всяк.
И эсеров брали корчи,
Но, как зуб от давней порчи,
Стыд у них пропал давно:
Пели с Даном заодно!
 

«Либердан»

(Подхалимский танец)

 
Пред военным барабаном,
   Мастера на штучки,
Танцевали Либер с Даном,
   Взявшися за ручки.
«Либердан!» – «Либердан!»
   Счету нет коленцам.
Если стыд кому и дан,
   То не отщепенцам!
Милюков кричал им браво
   И свистел на флейте:
«Жарьте вправо, вправо, вправо!
   Пяток не жалейте!»
«Либердан!» – «Либердан!»
   Рассуждая здраво,
Самый лучший будет план:
   Танцевать направо!
 
 
На Москве устроив танцы
   Сообща с врагами,
До упаду либерданцы
   Дрыгали ногами.
«Либердан!» – «Либердан!»
   Что же вы, ребятки?
Баре сели в шарабан.
   Живо, на запятки!