Текст книги "Капитали$т: Часть 2. 1988 (СИ)"

Автор книги: Деметрио Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

С полученными деньгами, я отправился в видеосалон, порадовать своих компаньонов. Что до дележа денег, то в этом вопросе у меня сомнений не было – кооператив открыт на троих, значит и делить нужно на троих. Ну или не делить, а обсудить возможные перспективы – вложить во что-нибудь. Главное, что решать будем все вместе.

В видеосалоне все были в сборе, готовился очередной сеанс.

– Что-то давно тебя не видно, – сказал Валерка, – долю свою забери, в коробке от кассеты.

В коробке лежало около сотни, что вызвало у меня невольную ироническую улыбку, которую Серега ошибочно идентифицировал как довольную.

– Да, дела нормально идут, – сказал он. – Каждый день толпа народа, аншлаг!

– Даже пенсионеры приходят, – улыбнулся Валерик.

– Точняк! – подтвердил Серега. – Недавно был один дедок – ветеран труда. Хотел скидку на сеанс, так мы его бесплатно пустили.

– На Брюса Ли? – поинтересовался я.

– Ни хрена! – весело возразил Серега. – На «Горячую жевательную резинку».

– И чего? – спросил я скептически. – Небось, в газету напишет, как вы тут народ развращаете?

Компаньоны заржали.

– Дедок нам руки пожал после сеанса! У него глаза заблестели! Говорит – кино ваше посмотрел, будто двадцать лет скинул! Спасибо, говорит, сынки, а то я уж и забыл – как это все… И начал рассказывать, как он в шестьдесят втором, в Сухуми…

– По ходу, дед герой не только труда оказался, – сказал я. – Но у меня тоже новости есть. Дела в нашем кооперативе неплохо идут. Вот. – Я бросил на журнальный столик газетный сверток.

Произвести впечатление мне удалось. Компаньоны оторопело смотрели на пачки сотенных купюр.

– Разыгрываешь? – оторопело спросил Серега, который, кажется, не поверил своим глазам.

– Проверяйте, считайте, – махнул рукой я.

– Погодите, пацаны! – Серега смотрел на меня с изумлением. – Это что, реально наше?

– Вчера заключили договор на поставку. Сегодня получили бабки. Все четко, – подтвердил я.

– Но… – сказал Серега растерянно. – Это же не деньги. Это другое что-то. Деньги – это… я не знаю! Куртку купить вареную. В Ялту съездить. В ресторане посидеть. Деньги – это триста рублей, хорошая зарплата. Или как мы здесь зарабатываем – по мне так лучше и не надо! А тут сколько? На «Волгу» хватит?

– Хватит, – сказал я торжественно.

Я был доволен произведенным впечатлением.

Глава 9

Мои компаньоны ошеломленно молчали, осмысливая происходящее.

– Мы же только позавчера все зарегистрировали, – задумчиво сказал Валерик. – Это что, получается – за один день столько?

– Не совсем так, – сказал я. – Это наш заработок за месяц, нам выплатили авансом. Но в следующем месяце будет не меньше. А может и больше. А может и сильно больше! – добавил я весело.

– Да вы гоните, парни, – растерянно сказал Серега. – Это же чемодан бабок, а такое только в фильмах бывает, что мы крутим – чемодан бабок. В жизни такого не бывает, это все знают! Вот я сейчас смотрю и не верю, – Серега кивнул на пачки денег. – Ну не бывает такого!

– Лисинский выплатил? – спросил Валерик.

– Он самый, – сказал я гордо.

– А за что конкретно? Введешь нас в курс дела? А то ты только в общих чертах рассказывал…

Я пожал плечами.

– Мы пришли к директору химзавода и попросили у него продать часть товара нашему кооперативу. И он продал. Теперь мы этот товар переуступим Лисинскому, а тот уже продаст, кому посчитает нужным. Прибыль пополам, мы получили авансом.

– И все? – спросил Серега, который явно впечатлился происходящим. – И ничего больше, так просто?

– На самом деле, не совсем просто, – усмехнулся я. – Но, в принципе, все. Теперь уже наше дело – как деньгами распорядиться.

– Распорядиться… – задумчиво сказал Серега. – Я умею распорядиться зарплатой в двести рэ. Тем, что с вами зарабатываю – тоже могу распорядиться, но уже хуже. А это – я не знаю. Это даже в кабаке не прогуляешь, здоровья не хватит! Короче, вы сами думайте.

– Машину нужно, – сказал я. – Хотя бы «Жигуль», без колес сейчас сложно будет. Оформим как кооперативное имущество.

– С машинами сложно, – вздохнул Валерик. – Я слышал, там космонавты и герои Советского Союза в очереди стоят. Всякие передовики производств. Разве что, твой батя поможет… Ну или у нашего брата по двойной цене, но тогда этого, – Валерик кивнул на пачки денег, – может и не хватить.

– Бате нужно будет объяснять – откуда деньги, – сказал я. – Я пока к такому разговору не готов. А ты что предлагаешь делать?

– В общаке у нас восемь с чем-то штук, – сказал Валерик задумчиво. – И здесь пятнадцать. Получается двадцать три с небольшим.

– Охренеть, – подал голос Серега, – простому работяге нужно вкалывать… сколько? Сто лет!

– Если на Севере, то меньше, – уточнил я. – Лет пятьдесят максимум. Короче, я вижу, что мнений никаких не поступает. Тогда отправляем финансы в коробку – до лучших времен. А с автомобилем нужно так или иначе решать вопрос. У тебя, Валер, случайно прав не завалялось?

Валерка отрицательно помотал головой.

– Кто ж знал, что такое начнется, – добавил он с сожалением.

– У меня тоже нет, – вздохнул я. – Серега, а ты чего скажешь?

– В армии дали права, – сказал Серега, – водить только нечего.

– Сегодня нечего, а завтра появится, – сказал я с оптимизмом. – Ладно, я смотрю, сегодняшний день на всех произвел неизгладимое впечатление. Предлагаю оставить видеозал на Петровича, а самим удариться в купеческий загул. Мы же нэпманы?

Приятели заржали.

– Вот и все! – торжественно подвел итог я. – Значит, должны соответствовать! Едем к цыганам!

И мы ловим такси и едем… не к цыганам, правда, цыганских ансамблей по ресторанам в наших широтах пока еще не наблюдается… мы едем в нормальный советский кабак, именуемый «Театральный» – он рядом с нашим драматическим театром, в нем обычно много богемы и почти нет криминалитета. По пути я заношу полученные деньги домой – все в ту же коробку из-под обуви.

В «Театральном», конечно, нет мест, но я широким жестом протягиваю пожилому швейцару червонец, вместо положенного в таких случаях «трояка», и глаза у швейцара загораются молодым огнем. Он провожает нас в зал и подает руками какие-то масонские знаки кому-то из официантов, в распоряжение которого наша троица немедленно поступает. Место, конечно же, находится мгновенно. Официант – аристократического вида мужчина слегка за тридцать, в белоснежной рубашке, галстуке-бабочке приветливо улыбается и протягивает нам меню. Но нам не нужно меню!

– А скажите, что там сегодня на кухне… одним словом… удалось? – спрашиваю я.

Официант горделиво поводит плечами.

– Эскалопы свиные есть… – говорит он с достоинством. – Отличнейшие эскалопы. Весь город приходит попробовать! Лангет имеется. Котлеты из баранины – ни у кого в городе не найдете, только у нас! Салат «Столичный». Греческий салат! Ну и…

– Давайте! – громогласно провозглашает Серега. – Давайте, товарищ, котлеты из баранины, эскалопы, салаты!

– Мы голодны! – добавляет Валерик.

– М-м-м? – спрашивает официант, глаза которого тоже начинают блестеть. – А напитки?

– Мы – спортсмены! – гордо объявляет Серега. – Нам бы чайку с сахаром, сладкого! Сахар имеется в наличии?

Официант улыбается, он понимает, что клиент шутит.

– Раз уж мы спортсмены, – говорю я, – то две бутылки шампанского организуйте, пожалуйста, больше не нужно – режим, тренер ругается! И вина к мясу! Ну и чаек с сахаром. – Серега довольно смеется.

– Фрукты? – спрашивает официант.

– Несите! – командует Серега.

Официант исчезает.

Настроение у нас приподнятое хочется ни о чем не думать, пить шампанское и закусывать эскалопом, но пока еды нет, мы рассматриваем присутствующих.

Вот сидит компания – произносит тосты, кого-то чествует. Мужчины в добротных, но поношенных костюмах, женщины им под стать – в очень приличных вечерних платьях, с прическами.

– Доценты какие-нибудь, обмывают удачную защиту, – говорит Серега с некоторым легким пренебрежением, которое всегда возникает у простого человека, когда речь идет о доцентах.

– Или артисты – удачную премьеру, – говорит Валерик.

А вот за столом парочка – тучный представительный джентльмен с дамой. У дамы химическая завивка и избыток косметики.

– Пошловатая пара, – выносит вердикт Валерик.

– А я его знаю, – говорю я, неожиданно для себя самого. – Это кто-то из наших, из кооператоров. Нас Лисинский представлял даже, но имени не помню.

– Гуляет купечество, – одобрительно говорит Серега.

А вот явная богема – поприличнее, чем в «Подснежнике», но все равно богема. Потертые джинсы «под фирму», вельветовые пиджаки.

'À la vie, à l’amour

À nos nuits, à nos jours

À l’éternel retour de la chance

À l’enfant qui viendra' – поет Джо Дассен, добавляя куртуазности и настраивая на романтический лад.

А вот компания попроще – мужики лет по сорок пьют водочку, закусывают котлетами, громко травят анекдоты про Горбачева и громко демонстративно смеются.

«Театральный» пахнет дорогим дымом «Мальборо» и винными букетами. Здесь, наверное, даже уютно, думаю я.

Появляются закуски, шампанское, вино. Наш официант быстр, деловит и молчалив. Мы пьем за успех, настоящий и будущий. Советское шампанское моментально бьет в голову и становится еще веселее, мы налегаем на закуски – сосредоточенно и очень серьезно жуем.

– А неплохо жили господа купцы когда-то, – говорит Валерик.

– Интересно, – пьяно спрашивает Серега, – я вот думаю – а миллион? Тоже можно вот так заработать – миллион? Чтобы как в «Золотом теленке».

– Можно – все! – провозглашаю я торжественно. – А миллион чего, простите? Рублей?

– Ну ясный перец, рублей, – Серега смотрит на меня с недоумением. – Не спичек же!

– Рублей – тем более! – я снисходительно машу рукой.

Следующий наш тост – за будущий миллион.

– Каждому! – уточняет Валерик, и я показываю большой палец.

– Добрый вечер! – раздается вдруг откуда-то сбоку.

– Добрый вечер! – автоматически здороваюсь я и оглядываюсь. Возле нашего столика двое парней. В одинаковых темно-синих костюмах, одинаковых галстуках, но почему-то в разных сорочках – на одном белая, а на другом полосатая. Парням лет по двадцать пять, но они очень здоровые, натуральные громилы, в плечах чуть ли ни в двое шире меня, а бицепсы прут даже через рукава пиджаков. И еще, почему-то они совершенно одинаковые на лицо. Я удивляюсь этому странному факту, который списываю на влияние советского шампанского.

– Привет! Привет! – здороваются мои компаньоны.

– А мы вас знаем, – довольно доброжелательно заявляет один из парней, тот который в белой сорочке. – Вы видеосалон на ДК держите.

– Ну да, – говорит Серега, на которого габариты парней явно произвели впечатление. – А вы кто?

– Андрей! Матвей! – представляются парни. Мы представляемся в свою очередь и жмем друг другу руки.

Меня терзает вопрос – почему они одинаковые? Но я никак не могу придумать, как об этом спросить, чтобы не обидеть приличных на первый взгляд парней. Вдруг меня внезапно осеняет.

– Вы братья, что ли? – спрашиваю я.

– Ну да! – они кивают и улыбаются. – Близнецы. У нас видеозалы на Чапаева и на Гагарина. Мы знаем, что вы одни из первых в городе открылись! – Близнецы смотрят на нас с почтением.

– Мы открылись вторые, – уточняю я. – И чего, идут дела?

– Нормально все, – говорит близнец в полосатой сорочке. – Дела идут, контора пишет… Только сейчас некоторые начинают борзеть. Есть такой Седой. Слышали, наверное?

– Чего-то слышали, – говорю я. – Давайте, парни, за наш столик! Поднимем за знакомство!

– Вообще, у нас там девчонки… – улыбается один из близнецов.

– Так тем более! – оживляемся мы.

Один из братьев уходит и тут же возвращается в компании трех девушек, лет восемнадцати-двадцати.

– Кажется, вечер удался! – громким шепотом объявляет Серега.

Девушки представляются, и я моментально забываю кого из них как зовут – проклятое советское шампанское напрочь отбивает мою оперативную память! Мы зовем официанта, заказываем еще кучу какой-то еды и выпиваем за знакомство.

– Так чего у вас с этим Седым? – тихонько спрашиваю я одного из близнецов, пока мои друзья любезничают с дамами.

– Да ни хрена хорошего, – угрюмо говорит близнец. – Приходили какие-то хмыри, сказали, чтобы с двух салонов штуку в месяц им уделяли.

В голове у меня внезапно проясняется…

– Нормальный расклад, – удивился я. – Ты, Матвей, кажется…

– Андрей.

– Ой, ну прости, – развел руками я. – Вы одинаковые просто, а я пьяный.

– Да ничего, – улыбнулся Андрей.

– Ну так и чего делать планируете?

Близнец пожал плечами.

– Ничего давать сто процентов не будем. Если полезут – будем отбиваться. К вам же тоже лезли, мы слышали.

– Было дело, – кивнул я. – Были такие «краснознаменские». Так вот, теперь их нету.

Андрей тяжело и задумчиво жевал котлету, а прожевав сказал:

– Слышал про вашу историю. Да про нее весь город слышал!

В этом месте я слегка удивился, оказывается, мы знамениты…

– И вот что думаю, – продолжил Андрей, – нужно нам как-то вместе держаться. Если у вас проблемы, то мы придем, поможем. Если у нас, то вы. А как иначе? Вы ж видите, что творится. Поодиночке нас сожрут просто, вот и все. Мы и своих можем подтянуть в случае чего, с «Динамо».

– Так вы в «Динамо» занимаетесь⁈ – Серега услышал обрывок нашего разговора. – А я все вспоминаю – где вас видел? Тяжелая атлетика?

– Она, – скромно улыбнулись близнецы.

– И на первенстве области выступали?

– Второе место, – гордо сказал Матвей.

– Вот это да! – изумился Серега. – Так я вас знаю, получается, я те соревнования смотрел! А мы вот с Валериком из боксерского клуба на Маяковского!

Серега с Матвеем начали обсуждать общих знакомых по спорту, Валерик любезничал с девушками – один с тремя!.. а я обсуждал сложившуюся обстановку с Андреем.

– В общем, я за то, чтобы нам друг с другом общаться и помогать в случае чего, – сказал я. – Ты не в курсе, этим, которые к вам приходили, им уже кто-то платит?

– Они говорили, что все платят, – ответил Андрей. – Беса гонят, походу. Я как минимум еще три точки знаю, где им точно никто не платит. Там пацаны тоже спортсмены, за себя постоять могут. А те, кто послабей, может и платят, хрен знает. Мы же тоже не со всеми общаемся.

– Что за спортсмены? – спросил я заинтересованно.

– Борцы, – сказал Андрей. – Секция вольной борьбы в «Спартаке», слышал?

– Про «Спартак» слышал, конечно, – кивнул я. – Так давайте делать, елки-палки! Если вы, мы, эти борцы, да еще и друзей соберем, то это уже с полсотни народа соберется. И можно уже будет с этими деятелями разговаривать… с позиции силы! Так что, Андрюха, разговаривай со своими друзьями, давайте встречаться, общаться и к какому-то решению приходить.

– Я сделаю, – пообещал Андрей. – А еще я слышал, что у вас с ментами все в порядке. Что у вас типа выходы на их руководство. – Он вопросительно посмотрел на меня. – Правда, нет?

– Сложно, но можно, – сказал я честно. – На самый крайний случай есть вариант, но это реально, когда край. Нужно самим все делать, на ментов надеяться не стоит.

– Я вот думаю, – сказал Андрей задумчиво, – если опять придут, чего делать? Просто посылать их?

– Посылать, – сказал я. – Но вежливо. Если придут, то лучше всего сразу назначать время и место, и тогда уже собирать толпу.

– Ладно… – улыбнулся Андрей. – будем чего-то решать. Почуяли, суки, что в воздухе бабками запахло!

– А как ты хотел… – пожал плечами я. – Большие бабки – большой риск.

Мы обменялись домашними телефонами и пообещали не теряться. Лично на меня близнецы-тяжелоатлеты произвели очень приятное впечатление.

А потом было еще шампанское… И вино. И, кажется, коньяк, но это не точно. А дальше мои воспоминания обрываются.

Утром я обнаружил себя в собственной кровати с дикой головной болью и пересохшим горлом, облаченного в костюм.

Когда я появился на кухне – восстановить баланс жидкости в организме, маменька одарила меня осуждающим взглядом и прочла небольшую лекцию, посвященную вопросу злоупотребления спиртными напитками молодыми людьми. Я по-честному сослался на уважительную причину – день рождения институтского комсорга. Правда, у институтского комсорга день рождения был в декабре, но маменьке об этом было знать совершенно не обязательно. Короче говоря, я принес извинения и выразил свои самые искренние сожаления по поводу случившегося. Извинения и сожаления маменькой были приняты, и я получил завтрак, употребить который стоило мне больших усилий – желудок бунтовал и категорически отказывался работать, видимо в знак протеста после вчерашних излишеств.

После завтрака я собрался в институт – время от времени я показывался там, но спокойно уйти мне не дали. Позвонил Валерик.

– Живой? – бодро поинтересовался он, чем привел меня в замешательство – откуда такая бодрость в голосе, если он пил больше меня, спрашивается?

– Живой, – сказал я. – Только плохо помню, чем закончилось. И как домой попал.

– Домой попал просто прекрасно! – заверил меня Валерик. – Мы тебя как полагается, до двери проводили, так ты сам дверь открыл и в квартиру зашел. А вообще, посидели лихо! В двести рублей уложились! Ты еще полтинник официанту на чай оставил!

– Неужели пятьдесят рублей? – изумился я. – Так, Валер, пора завязывать с этими загулами. Что за пошлость, мешать шампанское с коньяком?

– Да ладно тебе, – легкомысленно сказал Валерик. – Нет худа без добра. С пацанами вот познакомились, может пригодятся еще.

– Пригодятся… – сказал я. – Ладно, Валер, у меня дела. Вечером увидимся.

Я повесил трубку и понял, что ни в какой институт я сегодня не пойду. А пойду проведать одну старую знакомую. Екатерину Петровну, ту самую, с которой мы выслеживали маньяка. Екатерина Петровна теперь не пила, совсем. Более того, ее образ жизни за прошедший год радикально изменился. Она больше не тусила с маргиналами-неформалами на «Подснежнике», нет, Екатерина Петровна стала совсем другим человеком. И в этом была и моя заслуга.

От автора

Всех приветствую!

Сегодня открывается продажа подписки на вторую книгу цикла, то есть, на эту самую книгу, которую вы сейчас читаете). По этому поводу хочу сказать следующее:

1. Во первых строках своего письма хочу поблагодарить всех, кто заходит, читает и поддерживает автора.

2. Цена подписки действительно невысока.

3. Навсегда бесплатной и свободной для скачивания остается первая книга цикла. Также, девять глав второй книги открыты для чтения, закрытые главы – начиная с десятой.

4. Читатели, у кого сложности с оплатой – пишите в л. с., как-то решим этот вопрос)

Еще раз спасибо всем.

Глава 10

Да, Екатерина Петровна больше не пила, боле того – буквально за несколько месяцев она не только вернула свою популярность хорошей гадалки, но и увеличила ее как минимум на порядок. И даже случилось немыслимое ранее – дала небольшое интервью в городской газете, за которое года три назад главред вылетел бы отовсюду, откуда только можно. Но в восемьдесят восьмом мода на паранормальное была почти на пике.

Сначала городская газета напечатала статью об НЛО, с фото, сделанным местным любителем, на котором было запечатлено нечто странное в воздухе – то ли дефекты оптики любителя, то ли корабль сверхцивилизации, за каким-то чертом посетивший наш город. Статья была в меру скептической и содержала небольшой комментарий от доцента кафедры физики нашего технического вуза, в котором доцент призывал к осторожности в оценках, но в то же время, признавал, что в природе много загадок.

Затем, была осторожная статья о полтергейсте – о летающих ложках и падающих тарелках в квартире, где проживала простая советская семья, ни к какой чертовщине не склонная и даже не очень выпивающая. Еще менее склонный к чертовщине участковый, которого задолбали бессмысленными вызовами, очень просил компетентных людей разобраться в ситуации, поскольку факт порчи имущества и хулиганства установлен, а вот обнаружить хулигана нет у него, участкового, никакой технической возможности, поскольку хулиган невидим. Что интересно – спрос на газету взлетел до небес, читатели, в надежде приобщиться еще к чему-нибудь таинственному и потустороннему, расхватывали экземпляры, как горячие пирожки.

И вот, дорогая редакция, с целью удержания популярности, опубликовала небольшое интервью с Екатериной Петровной – человеком, обладающим уникальными и необъяснимыми способностями. Екатерина Петровна в статье позиционировалась как баба Ванга местного разлива, да еще и жертва карательной психиатрии эпохи застоя. В конце статьи интервьюер попросил Екатерину Петровну рассказать что-нибудь об облике грядущего, и Екатерина Петровна поведала миру о том, что война на востоке скоро закончится. Речь, конечно же, шла о войне в Афганистане. Эта прекрасная новость вышла в свет в марте восемьдесят восьмого. А уже в апреле были подписаны соглашения о политическом урегулировании ситуации. А в мае начался вывод советских войск.

Это интервью Екатерины Петровны имело эффект разорвавшейся бомбы. К ней моментально повалил народ, что характерно – воспитанный в рамках концепции диалектического материализма, повалил к обычной гадалке обычный советский народ с самыми обычными, но очень важными вопросами – узнать, изменяет ли муж, дадут ли должность и есть ли сглаз с порчей. Народу пришло много, так что у Екатерины Петровны образовалась очередь на месяцы вперед из желающих узнать будущее. Сама же Екатерина Петровна преобразилась, как будто вышла из комы. Деятельная, пышущая энергией женщина, я не знаю – предсказывала ли она будущее на самом деле или просто была неплохим психологом от природы и говорила людям то, что они хотели услышать. Во всяком случае, маньяка она угадала без ошибки, но я видел, каких затрат энергии ей это стоило.

Мне нужна была Екатерина Петровна. По одной простой причине – только через нее я мог рассказать о некоторых будущих событиях и кое-что предупредить. И я был ей нужен, потому что, так уж получилось – я могу делать сбывающиеся предсказания. Например, про конец афганской войны…

За последние несколько недель Екатерина Петровна обзавелась двумя атрибутами успешного успеха – личным телефоном и личным секретарем – женщиной неопределенного возраста по имени Аля. Именно Аля общалась с клиентами, вела запись, получала гонорары и вообще – вся организаторская часть была на ней.

Народ – человек шесть – толпился уже на подходах к квартире Екатерины Петровны и на лестничной площадке. В основном скромно одетые женщины средних лет.

– Нельзя беспокоить! У нее прием! – строго сказала мне какая-то тетка, стоящая возле квартирной двери – вероятно, первая в очереди.

– Ничего, побеспокоим! – улыбнулся я. Тетка с неодобрением посмотрела на меня и покачала головой, а я нажал кнопку звонка.

Дверь мне открыла Аля. Вид у нее был строгий – она явно готовилась сделать внушение несвоевременным посетителям, но увидев меня, распахнула дверь и жестом велела проходить. На кухню, конечно же, в комнате шел прием.

– Долго еще? – поинтересовался я, устроившись на неудобном табурете у окна.

– Недолго, – вполголоса ответила Аля. – Уже заканчивают.

И правда, минут через пять в кухне появилась Екатерина Петровна.

– Алексей! – удивилась она. – Вот уж не ожидала вас сегодня увидеть! Что-то случилось?

– Да я на несколько слов, – улыбнулся я. – К вам же теперь так просто и не пробиться, за месяц записываться нужно.

– Уже за два! – строго поправила меня Аля.

Я развел руками:

– Тем более!

– Вы, Аля, пока комнату в порядок приведите, а мы с Алексеем поговорим немного, – сказала Екатерина Петровна. Кажется, она сама слегка побаивалась свою же помощницу.

– Не больше десяти минут! Люди ждут! – заявила помощница перед тем, как отправиться выполнять указания.

– У вас тут целая фирма… – пошутил я.

Екатерина Петровна притворно вздохнула.

– Люди всегда хотят знать то… что им знать не положено. А ты чего пришел-то? Говори, времени мало!

Ну что же, раз времени мало, то задействуем сразу главный калибр.

– Как вам понравились новости из Афганистана?

Екатерина Петровна вздохнула и покачала головой.

– Не понимаю я тебя, Алексей, – сказала она. – Ты знал откуда-то, что вывод войск начнется? Ведь дара у тебя нет – уж это я увидела бы, нельзя это не увидеть… Но ты знал. Откуда – не расскажешь, правда?

– Не расскажу, – сказал я. – Вы лучше вот что скажите, из газеты вам звонили уже? Еще одно интервью не хотят взять?

– Не только звонили, – сказала с улыбкой Екатерина Петровна. – Ко мне и редакторша их приходила… По личному вопросу.

– Так, а что насчет интервью? Вы же одно из главных событий года точно предсказали!

Она посмотрела на меня мрачно.

– Не я предсказала, а ты. А я с твоих слов. Нехорошо, неправильно это. А интервью – сказали, что через пару месяцев будем делать. А что, еще что-нибудь мне расскажешь… о будущем?

– Расскажу, – пообещал я. – Вот перед самым интервью созвонимся и решим.

Она смотрела в стол.

– Что-то страшное будет?

Я развел руками.

– Мы можем людей спасти. Хотя бы попробовать. Много людей. А для этого нужно, чтобы вам поверили, чтобы к вам прислушиваться начали. Вот с Афганистаном все удачно вышло. И в прошлом году тоже… помните?

Екатерина Петровна совсем помрачнела. Похоже, что воспоминание об охоте на маньяка были для нее неприятны.

– Я после этого неделю пластом лежала, – перешла она на шепот. – Думала, что помру, потому как напрячься пришлось… очень сильно напрячься пришлось, сильнее, чем я могу.

– Мы людей спасли, – сказал я, – хоть несколько человек, которые не виноваты ни в чем. Мы хорошее дело сделали! Правильно поступили.

– Хорошее, – прошептала она, – но ты же не знаешь… Есть вещи, с которыми нельзя так просто… я не могу тебе объяснить… Нельзя! Хуже можно сделать, понимаешь? Намного хуже.

Настроение у меня тоже начало портиться. Ох уж эти мне спириты и медиумы.

– Ладно, – сказал я, – мне пора. Да и у вас аврал. Перед интервью мне позвоните.

– Позвоню, – сказала она ничего не выражающим голосом. – Раз уж влезла в это… Позвоню.

– Вот и хорошо, – сказал я.

На этой оптимистической ноте я удалился, ловя на себе неодобрительный взгляд Али и молчаливое осуждение стоящих в подъезде женщин.

Через несколько дней, в которые ничего интересного не произошло, я отправился навестить Евгения Михайловича Лисинского. В кафе «Уют» – традиционном месте сбора и своего рода штабе наших кооператоров, я застал Евгения Михайловича, который как раз прощался с каким-то парнем – его я никогда раньше не видел. Проводив его, Евгений Михайлович широким жестом пригласил меня за столик:

– Рад вас видеть, молодой человек! – Но что-то в голосе его было нерадостное, чем-то он был явно озабочен.

– Добрый день! – поздоровался я. – Как там наши дела с заводом, есть ли новости?

– С заводом все в порядке, чего бы с ним сделалось? – пожал плечами Евгений Михайлович. – Договор подписан, отгрузка планируется по графику, товар люди ждут – все в порядке! Но, вообще говоря, происходят не очень хорошие дела, Алексей. Совсем не хорошие, я бы сказал.

– А что случилось? – слегка напрягся я.

– Да вот… Вы видели молодого человека, что сейчас со мной общался?

– Видел, – сказал я. Меня слегка бесила манера Евгения Михайловича начинать рассказ ну очень издалека и с помощью множества наводящих вопросов.

– Этот молодой человек… его зовут Алик. Так вот, он торгует этими куртками и штанами… которые почему-то варят в хлорке. Он ими торгует на барахолке, у него кооператив – двое работников и продавец. Я никогда не понимал эту странную моду – варить в хлорке брюки и куртку, чтобы они выглядели еще хуже. И почему-то после этого они становятся в три раза дороже. Это очень странная коммерция. Вы не находите это странным, Алексей?

Я пожал печами.

– Наверное, я просто старомоден, – вздохнул Евгений Михайлович. – Так вот. У этого молодого человека, Алика, есть партнер. Они вместе портят хлоркой и без того скверные индийские штаны и куртки. Дышат парами, наравне с работниками. Портят не только штаны, но и собственное здоровье, а его за деньги не купишь.

– Да, это действительно ужасно, – сказал я с неприкрытым сарказмом.

– Вы напрасно смеетесь, молодой человек. Я еще не дошел до самого худшего! Вот, они продают эти штаны и зарабатывают неплохие деньги – Алик покупает две машины – «Москвич» и «Жигули» четвертой модели. Он ходит в импортной дубленке, а его жена – в норковой шубе!

– Кошмар! – с чувством сказал я.

Евгений Михайлович посмотрел на меня укоризненно.

– Кошмар начался тогда, когда к ним на барахолке подошли крепкие ребята и сказали, что нужно платить налог. Алик не согласился – он и так платит налог нашему родному советскому государству. Зачем ему еще налоги? И в тот же день ему побили автомобиль «Москвич». Окна, подфарники – все вдребезги! Ему прокололи все четыре колеса! А «Москвич» был почти новый! – Евгений Михайлович закатил глаза. – Но на этом же дело не кончилось! Через несколько дней его снова посетили крепкие ребята и спросили – подумал ли он. Алик снова отказался, и в этот же день снова побили – только уже не автомобиль, побили самого Алика! К счастью, ничего не сломали – немного синяков и ссадин, наверное, хотели напугать, а не покалечить. Тогда Алик пошел в милицию. А в милиции… – Евгений Михайлович снова закатил глаза. – С него сняли показания и отпустили с миром. Понятно, что никто никого не будет искать… – Евгений Михайлович замолчал со скорбным видом. – Ведь Алик кооператор, а значит – человек второго сорта. Его можно избить, разбить его машину, отобрать товар и деньги – никто не пошевелится! Он же буржуй, чуждый нашему передовому обществу!

– Я недавно слышал похожую историю, – перебил я Лисинского, который снова сильно удалился от сути дела. И чем же дело закончилось?

– Дело не закончилось. Дело продолжается. Алик пришел ко мне и поинтересовался, что можно сделать. Я обратился к Володе Седому… – Евгений Михайлович тяжело вздохнул. – И уже Володя Седой мне популярно все объяснил. Он сказал, что, во-первых, у Алика нет никаких заслуг перед людьми, чтобы ему помогать. А во-вторых, он написал это злосчастное заявление. Я говорю Володе, что это вполне приличный парень, что он не знает, как делаются такие дела, он сварщик – простой рабочий человек, а теперь он варит джинсы и очень плохо знает жизнь. Но Володя мне отказал. И мне обидно.

– Да, – сказал я. – Действительно, обидно.

– Более того, – добавил Евгений Михайлович, – я подозреваю, что такие вещи организует и контролирует сам Володя. И это плохо, очень плохо. Он человек жесткий и решительный. И они поняли, что у нас есть деньги, большие деньги, по их меркам.

– Они? – не понял я.

– Преступный мир, – уточнил Евгений Михайлович. – Наше родное государство слабеет, – сказал он с притворной скорбью в голосе, – а значит, силу набирает всякий вредный элемент. И с этим нужно что-то делать, потому что никто не может чувствовать себя в безопасности. Знаете, я уже двадцать лет общаюсь с этими людьми. Еще с тех времен, когда я сам попал туда, где девяносто девять плачут, а один смеется… – Евгений Михайлович грустно усмехнулся. – И тогда у них были правила – очень строгие правила! А сейчас… у них тоже все сгнило и развалилось, молодой человек. Деньги! – он обреченно махнул рукой.