355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэлия Мор » Первенец (СИ) » Текст книги (страница 25)
Первенец (СИ)
  • Текст добавлен: 9 февраля 2018, 21:30

Текст книги "Первенец (СИ)"


Автор книги: Дэлия Мор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава 47 – «Я отпускаю тебя»


Горы расцвели ранней весной и становились краше с каждым днем. Жаркое будет лето в этом цикле, набегается Дарион по склонам, лишь бы в пропасть не сорвался. Генерал в десятый раз себя одергивал, чтобы не приставить к сыну охрану. Пусть мальчишка растет, как другие, не думая хотя бы в детстве, что он – старший нилот. Потом будет училище, косые взгляды и отстаивание себя с посохом в руках, а пока пусть бегает по пояс в траве и радуется теплой погоде.

Мелкие камни хрустели под военными ботинками, и Наилий замедлил шаг. Хотелось зайти на крыльцо дома тихо и незаметно, будто не прилетал раз в месяц повидаться, а каждый день возвращался сюда со службы. Куна распахнула окна в кухне, дразня ароматом выпечки, Дарион забыл на ступенях лестницы игрушечный пистолет. Наилий поднял его на ходу, переложив пакеты в одну руку. Когда разгибался, генеральский посох за спиной ударил по ногам. Оружие для поединка за звание в отличие от боевого посоха нельзя было сложить. Его изготавливали цельным и без выдвигающихся шипов в навершиях. Убивать таким – искусство, но Наилий привез его с другой целью.

– Папа! – взвился к небу детский голос, и маленькие башмаки застучали по коридору. Увидели все-таки в окно, не удалась маскировка. Почти бросив пакеты на крыльце, генерал поднял сына на руки. Легкий совсем, Куна его не кормит?

– Соскучился? – спросил Наилий куда-то в светлые кудри сына. Он обнял за шею и ерзал на руках, стараясь залезть повыше. – Как ты тут? Растешь?

– Папа! – радостно ответил Дарион и тут же, как сорока, падкая на блестящее, вцепился в генеральские погоны. Проклятье, надо было в гражданское переодеться. Комбинезон упакован в космос, а сын дергает липучки и открывает застежки-молнии быстрее тренированного кадета, только успевай ладошки ловить и отбирать опасные предметы.

– Мы уже заждались, – сказала Куна, выходя на порог, – пироги остыли. Погода нелетная?

– Нет, на космодроме задержался. Поехали смотреть место для новой посадочной площадки и слово за слово все проблемы обсудили. Пойдем в дом, я подарки привез.

Дарион к матери не пошел, посадить его на плечи мешал посох за спиной, и  пакеты генералу снова пришлось поднимать одной рукой. Коридоры и комнаты в доме заросли игрушками, как заброшенный аэродром сорняком. Сколько Куна не пыталась их убрать, сын доставал и разбрасывал обратно. Наверное, нужно было поругаться на него, но Наилию нравилось. Разноцветный пластик машинок и конструктора, пушистый мех зайцев и медведей, самолеты на люстрах превращали каждый день в праздник. Дом словно сам был отцом и с улыбкой позволял разыгравшемуся ребенку ползать по всем углам и закоулкам. Игрушки лежали даже на чердаке, хотя генерал до сих пор не понимал, как Дарион туда забрался по стремянке, да еще и машинки с собой взял.

За цикл Куна поменяла занавески на окнах, наткала половиков и замотала веревками все ручки на шкафах, едва сын научился ползать. Дом Наилия давно стал её домом, и генерал не возражал. Муниципалитет упирался, но под давлением Марка на баланс жилье поставил. Любой генерал счел бы обещание помочь выполненным, но Сципион увлекся. Рядом с обновленным медпунктом в заново отстроенном здании появились курсы с группами для малышей и детей постарше. Филиал кулинарной академии расширился, и к магазинам добавились кондитерская, несколько кафе и один ресторан. Нарт укрупнялся, собирая жителей со всех окрестных деревень. Ведь в городе появилось главное – работа. Куна теперь ездила туда гораздо чаще и почти не вспоминала про Равэнну. Иногда спрашивала про мать с сестрой, и Наилий отвечал, что все в порядке. Аврелия учится, мать работает. Что будет говорить сегодня, еще не решил. Пропавших курсистов так и не нашли, три недели прошло. Банк выиграл суд и повесил на мать Куны огромный долг. Единственное за чем проследил Наилий – чтобы платежи по кредиту не забирали больше половины жалования. Без таблеток Аврелии оставшейся суммы на жизнь хватало. Распродажа имущества кафе не помогла. Старая мебель и посуда почти ничего не стоили. Большую часть денег Криспиан спустил в никуда. Промотал по бабам, как говорили бойцы. Красиво жил, но не долго.

– Я в гостиной стол накрою, – сказал Куна, забирая пакеты, – садись на диван. Если можешь, конечно.

Генерал улыбнулся, отпуская Дариона с рук на покрывало дивана. Посох хоть и висел за спиной наискосок, но на диване устроиться бы не позволил.

– Подожди с ужином, сначала главный подарок.

Наилий достал из-за плеча оружие и поставил одним концом на пол. Посох был с ним одинакового роста и немного длиннее боевого. Маленькая хитрость, дающая генералу преимущество в бою с претендентом. Планете не нужны случайные победы в поединках за звание. Каждый следующий генерал должен быть искуснее предыдущего. Доказать, что может победить даже в невыгодном положении. Оправдать замену.

– У меня не так много вещей, которые лично мои, – тихо сказал Наилий, – все служебное, ты знаешь, и после моей смерти перейдет претенденту. Особняк, резиденции, машины, оружие, средства связи, планшет. Форму и ту сдадут обратно на склад, а этот посох оставят. Я получил его вместе со званием. Он мой без условий и оговорок. И я хочу подарить его сыну.

Куна замерла, комкая в руках край фартука. Не по возрасту подарок и настоящее оружие все же не игрушка. Придется повесить посох на стену под стекло и объяснять всем гостям, что трогать его можно только генералу, но Наилию до дрожи хотелось оставить посох здесь. Пройдут циклы, Дарион вырастет и забудет, как отец катал на плечах, читал на ночь книги. Рано или поздно у сектора будет другой хозяин. Пепел с погребального костра унесет ветер, и Наилий будет жить отражением на гладком металле посоха, хмурой складкой на лбу так похожего на него сына, эхом собственного имени.

– Как же ты без генеральского посоха? – бесцветным голосом спросила Куна.

– Есть другие, тоже служебные. Только этот – личный.

Дарион, кряхтя, слез с дивана и подбежал к отцу. Любопытство одолело мальчишку. Холодный металл посоха трогал сначала осторожно, а потом привык и вцепился всерьез.

– Это тебе, сын, – улыбнулся Наилий, не отдавая оружие.

– Что нужно сказать, помнишь? – Куна присела рядом на корточки и заглянула в голубые глаза Дариона. – Спа-си-бо.

– Папа! – звонко ответил мальчишка и Куна рассмеялась.

– Да, папин посох. Давай, положим его на шкаф и посмотрим, что там еще в пакетах интересного. Ммм, как вкусно оттуда пахнет. Пойдем?

Пакеты, конечно, интереснее. Дарион рванул к ним с широко распахнутыми от восторга глазами. В первый залез по пояс и упал вместе с ним. Не страшно, там все мягкое и небьющееся, продукты рядом. Куна уже достала сладости и шуршала обертками, выманивая сына из пакета с одеждой. В гостиной запахло карамелью и земляникой. А генерал, все так же улыбаясь, прикрыл глаза.

Когда придет время, бездна заберет его, но даже она не сможет отнять воспоминаний. Теплого лета в горах, маленького дома на заброшенном аэродроме и счастливого смеха Дариона.

Ужинать устроились в гостиной. Куна накрыла стол для них с Наилием, а сына усадила на специальный детский стул. Из привезенных сладостей Дариону отдали только готовое питание из фруктов. Сын еще не различал картинок на этикетках и тянулся ко всем баночкам без разбора, так что Куна сама нашла его любимое пюре из бананов и, открыв банку, поставила перед Дарионом. Половина пюре, конечно, останется на лице, салфетке и руках, но пусть ест сам. Детский стул держал ребенка крепко, а углубление в столешнице не давало банке опрокинуться. Учись есть хоть до захода светила, тем более старанием и упрямством сын пошел в отца.

И не только ими, конечно. Генетики шутили, что такие копии получаются только клонированием, показывали фотографии маленького Наилия и просили Куну найти хотя бы два отличия. Тщетно. Как братья-близнецы, родившиеся с разницей в сорок циклов. Причуда наследственности, шутка вселенной. Она часто исполняла желания слишком буквально, но на этот раз будто перепила Шуи. Не стоило Наилию так сильно хотеть, чтобы сын был на него похож. Бездна с внешностью, параметрами в генетической карте, Куна боялась, что Дарион повторит судьбу отца. Какой бы она не была плохой или хорошей, мальчику нужна собственная.

Еще и посох генеральский. Красивый подарок, очень ценный, но зачем настраивать сына на смертельный поединок с самого рождения? Ему хватит обучения в училище. Еще успеет окунуться в предназначение с головой. Не понимала Куна идеалов военных, принимала как неизбежность, но не могла разделить. И прожитый в горах цикл мало что изменил.

– Ты останешься на ночь? – привычно спросила она и Наилий задумался. Вспоминал, наверное, график и считал часы перелета с материка на материк.

– Да, но уйду рано утром, вы будете спать.

Дарион громко стучал ложкой по стеклянной банке с пюре. Глядел в неё так же хмуро и сосредоточенно, как Наилий в свою тарелку. Когда вырастет, припухлость с щек уйдет, заострятся скулы, станет острым подбородок. Чтобы не случилось с генералом, он всегда будет жить в их сыне. Словно это и есть бессмертие.

Куна отвернулась, тряхнув головой. Дурные мысли. Не стоит звать бездну раньше времени, услышать может. Устала, наверное, вот и чудятся страхи. Тяжелые сны мучали в последние дни, беспокойные. То с матерью скандалили и били на кухне в бараке посуду, то Аврелия, снова став ребенком, разбрасывала игрушки, и Куна никак не могла их собрать. К чему все?

Таблетки Аврелии, подаренные генералом, должны были скоро закончиться, два цикла прошло. Неужели мать с сестрой сами нашли деньги? Хорошо, если так, но Куна надеялась, что родные объявятся хотя бы ради этого. Настолько не нужна стала? Старый чип связи она выбросила, но планшет с новым у неё были. Звонила несколько раз в Равэнну, узнать как дела у Регины, и подруга отвечала. Лавр служил, она сидела в диспетчерской, а сын впервые закрыл табель с наивысшим балом. Про семью тоже рассказывала. Работала мать, училась Аврелия, все нормально. Но сны терзали тревогой и Куна решилась.

– Наилий, ты не будешь против, если я домой позвоню?

Генерал не реагировал слишком остро на вопросы, наработанная циклами выдержка спасала. Разве что вздрагивал иногда или прятал в кулаках дрожащие пальцы. И сейчас сдержался, но Куна почувствовала неладное по тому, как дважды собирался заговорить и останавливался.

– Наилий?

– Звони. Наверное, будет лучше, если сама услышишь. Не стоит мне пересказывать.

Генерал отодвинул полупустую тарелку и встал из-за стола. Дарион давно доел пюре и теперь размазывал остатки ложкой по столешнице. Чумазый до бровей, умывать нужно.

– Пойдем со мной, – ласково сказал ему отец, вытирая щеки. – Умоемся, спать ляжем. Мы еще не все сказки прочитали.

Дарион залепетал в ответ, цепляясь за шею генерала, тот едва успел развязать измазанную пюре салфетку. Как умудрялся возиться с ребенком без особого ущерба для военной формы, Куна до сих пор не понимала. Проводила их взглядом до двери и достала из шкафа планшет.

Что она должна услышать сама? Мать заболела? Аврелия? Или они переехали? Может, сестра нашла мужчину и сбежала с ним в другой сектор, как цикл назад Куна?

На черном пластике планшета подсыхали следы от влажных пальцев. Куна мяла девайс в руках, не решаясь набрать номер. Что она скажет? «Мама, это я?» После цикла молчания? Но звонить нужно, иначе она с ума сойдет от волнения. Мать ответила через два гудка в линии. Холодно и отстраненно.

– Слушаю, говорите.

У Куны больно кольнуло в груди. А чего она ждала? Номер незнакомый. Безликий набор цифр на экране планшета матери. Помнит ли еще старшую дочь?

– Вас не слышно, говорите, – строго повторила мать и задержала дыхание. Куна почти придумала, что ответит. Даже первое слово сорвалось тоскливым стоном с губ, но мать опередила.

– Аврелия, дочка, это ты? Не молчи, родная, пожалуйста. Где ты? Возвращайся. Что бы ни случилось, только возвращайся. Бездна с ними с деньгами, мы заработаем. Все-все-все тебе куплю, только вернись. Дочка, я с ума схожу, где ты?

Мать плакала и всхлипывала в гарнитуру. То выла, то причитала и Куна не выдержала, разорвала связь. Экран планшета погас, а на черном стекле бледным отражением застыли очертания лица Куны. Посмертная маска с провалами глазниц.

Не нужно объяснений, Аврелия пропала. Уехала, не попрощавшись, и мать извелась от горя. Сколько дней прошло? Регина говорила, что все в порядке полтора месяца назад. Значит, меньше. Куны не было цикл, но мать звала Аврелию.

Обида покатилась горячими слезами по щекам. Мать всегда любила только одну дочь, а вторую просто терпела рядом. Рухнули иллюзии и оправдания, густо замешенные на тяжелой жизни и ненависти к отцу Куны, который бросил. Для любви не бывает причин. Она или есть или нет. И не достается детям поровну. Это – ложь.

Куна могла каждый день мыть посуду, убираться в доме, хорошо учиться, слушаться мать и бояться сказать слово против, но и тогда не получила бы и десятой доли того, что щедро давали Аврелии просто так. Потому что любимая дочь. А другая нелюбимая всю жизнь пыталась согреться у костра, к которому её не очень-то хотели пускать. Не важно, как далеко она уехала, почему сама не звонила. Куна пропала, и никто о ней не вспомнил.

Глаза пришлось вытирать краем фартука, нос, наверное, покраснел и распух. Хорошо, что Наилий унес сына, Куна успеет прийти в себя. Как бы не было больно, а другой семьи у неё нет. Сестра пропала, мать в истерике и помочь мог только генерал. Тем более он обмолвился, что не хочет пересказывать. Теперь придется.

Голос Наилия звучал с кухни неясным бормотанием. Куна давно выучила все сказки сына и теперь по отрывку угадывала страницу в книге. Десятая. Еще немного и Дарион уснет. Кроватка здесь в гостиной, а разговаривать взрослым лучше на кухне. И не слишком громко, чтобы не разбудить.



Голос генерала постепенно затих, а потом Наилий пришел с Дарионом на руках. Положив пухлую щеку на плечо отца, сын дремал с приоткрытым ртом. Темные ресницы, длиннее, чем у Куны, веером закрывали нижнее веко. Не хватало только задорных веснушек на носу и шрама под бровью. Маленький генерал. Какое счастье, что командует пока только игрушками.

Наилий уложил его в кроватку и, беззвучно шепнув: «Пойдем»,  мотнул головой в сторону кухни. Куна едва дождалась, когда оба переступят порог и закроют все двери.

– Давно Аврелия пропала? Почему ты молчал? Что с ней случилось?

Спрашивала тихо, но голос вибрировал от беспокойства. Генерал замкнулся, превратившись в одну из тех статуй, которые Куна последнее время видела слишком часто. Холодный, вежливый, собранный. Так и хочется добавить: «Ваше Превосходство».

– Она пропала без вести, – глухо ответил Наилий, разливая по двум кружкам горячий отвар. –  Три недели ищут и гражданские и военные. Поверь, мои бойцы всю Равэнну вверх дном перевернули, её нигде нет. Никаких изменений по счетам, круг общения молчит, движение Диан-Фор-Два-Грост по аптеками и пациентам отследили, но там пусто. Извини, я ждал новостей, потому молчал.

– Без лекарств Аврелия уже не может ходить, – пробормотала в пустоту Куна, не чувствуя, как кружка с отваром обжигает пальцы. – В стационар нужно вести сразу, как найдут. Болезнь запущена, времени мало, Наилий.

Говорила и понимала, что уже поздно. Сестра мучается, умирает, а она сидит в горах и штанишки Дариону стирает.

– Скажи, она жива? Есть хоть какой-то шанс? Только честно, пожалуйста.

Генерал закрыл глаза и качнул головой. Нет. Безразлично и неотвратимо, как маятник, запущенный чужой рукой.

– Рэм проверил подпольные бордели, притоны шуинистов, другие менее криминальные сборища гражданских – нет её там. Уехала на машине из города и пропала вместе с машиной и своим ухажером. Его тоже нигде нет. Я не хочу категоричных заявлений, но так бывает только, когда жертв убивают и уничтожают тела. Можно ждать и надеяться, я не сдался, бойцы ищут, но в живых Аврелии скорее всего нет.

Ладонь покраснела от жара кружки. Куна безразлично смотрела на алую кожу и удивлялась, почему ничего не чувствует? Глупый розыгрыш, злая шутка. Аврелия не могла умереть. Так не бывает. Она где-то там по уши в неприятностях, скоро доберется до планшета, позвонит и скажет, что нужно заплатить деньги, а её забрать домой. Деньги, деньги, деньги. Сколько стоит улыбка сестры? Её смех, бесконечная болтовня, щебетом птиц будившая по утрам. Сто тысяч «почему» маленькой девочки и взрослое: «я все сама». Кому нужны теперь платья, туфли, косметика?  В комнате барака рабочего квартала навсегда станет тихо. Мать жила ради Аврелии, для кого теперь будет?

– Я звонила домой, – сказала Куна, не поднимая взгляда от своих пальцев. – Мать в истерике, она ничего не знает.

– Знает, но не верит. Муниципалитет прислал уведомление о включении твоей сестры в реестр пропавших без вести. Из общежития курсистов вернули вещи Аврелии в мешках, но они так и остались на пороге барака. Твоя мать не прикоснулась к ним. Она не ходит на работу, не общается с соседями. Муниципалитет отправил к ней психотерапевта, но результата от разговоров нет. Ты можешь поехать в Равэнну, если хочешь. Извини, но Дарион на это время останется со мной. Слишком мал что-то понимать, слезы и сильный испуг ему ни к чему.

Куна сначала кивнула, соглашаясь, а потом задумалась. Мать с её привычкой обвинять всех подряд, едва увидев старшую дочь, бросится с кулаками. Где была раньше? Почему не помогла? Не исчезни она с генералом, Аврелия сидела бы дома и не оказалась в той злополучной машине. Нашла все-таки ухажера, устроила себе сытую и счастливую жизнь. Будто жалования матери не хватало на наряды.

Не хватало. Куна больше не работала, и денег в семье стало меньше.

– Куда она поехала? Зачем?

Наилий медленно цедил отвар из кружки и так же медленно рассказывал про кредиты в банке, оформленные на мать, несостоявшееся кафе ухажера Аврелии и ультиматум погасить долг немедленно. Таинственный дядя обещал помочь. Это все, что удалось узнать. Куна закрыла лицо ладонями и простонала.

– Бред. Несуществующие боги, какой бред! Что же ты натворила сестренка? Зачем?

Боль вскипала желчью и щипала за язык обидными словами. Куда смотрела мать? Как отпустила Аврелию не пойми с кем? Взрослая стала, как же, на курсы пошла. Выросла глупым ребенком и за цикл не изменилась.

– Я тоже виновата, – причитала Куна, – сидела здесь вместо того, чтобы...

– Нет, – резко ответил генерал, стукнув дном кружки по столу, – хватит принимать на себя чужие ошибки.

– Они – моя семья.

– Дарион – твоя семья.

Куна толкнула стол, резко поднимаясь. Кружки, звякнув, зашатались, выплескивая отвар. Генерал с упрямством ракеты, летящей к цели, не хотел принимать её семью. С самого начала, когда скрывал их отношения. Потом, когда приказал не пускать Аврелию на порог особняка и сейчас, спрятав Куну в горах. Стыдился женщин из рабочего квартала или боялся навредить репутации полководца? Как же, тридцать три легиона подчиняются, не прекословя, а тут не только Куна будет спорить, но и мать с сестрой.

– Уж не ты ли все подстроил, Наилий? Нет Аврелии – нет проблем.

– Думай, что говоришь, – прошипел генерал, тоже поднимаясь на ноги, – я не воюю с женщинами. Тем более с больными детьми. Жалеешь, что не дала семье присосаться к генеральскому пайку на Дариона? Что ж, у тебя еще осталась возможность. Ты распоряжаешься пайком, не я. Хочешь – гаси кредит, хочешь, содержи мать, я не стану вмешиваться.

– Так и сделаю, – твердо пообещала Куна, – близко не подойду, чтобы помощи попросить. И сестру сама найду.

– Не найдешь, – грубо ответил Наилий и замолчал. Хлесткий ответ будто по щекам Куну ударил. Да так. что слезы чуть не брызнули. Не найдет ведь, прав генерал. Что она может, сидя в горах, привязанная к детской кроватке? Куда бежать? Кого спрашивать?

Газовая лампа над головой зашипела, моргая темнотой. Старая, как дом и эта кухня с чуть обшарпанной мебелью. Генерал сказал Куне тогда ночью в воздушном катере: «Я слишком стар для тебя», зря не послушала. Из ста пятидесяти циклов жизни, сорок – очень мало, но Наилий считал иначе. Слишком рано стал генералом, очерствел, закостенел в привычках. Даже ради сына менял расписание учений и командировок с большой неохотой. Командир, полководец, хозяин пятого сектора. Что толку говорить: «мой мужчина», когда это давно не так?

– Тебе ведь совсем меня не жалко, правда? – осторожно спросила Куна, не глядя генералу в глаза. – Я знаю, как ты любишь сына и никогда не закрою перед тобой дверь, запретив с ним видеться, но мы чужие с тобой, Наилий.

– Это не так.

Куна подняла руки, умоляя дать ей закончить, и говорила все быстрее и быстрее:

– Ты бываешь здесь раз в месяц и то, если нет срочных дел. Приезжаешь к Дариону, а со мной разве что ужинаешь вместе. Наилий, у нас не было близости половину цикла, я больше не нужна тебе, как женщина. Мне все равно, есть ли у тебя кто-то в Равэнне, но я знаю, что редкий мужчина продержится без женской ласки так долго.

Не репетировала разговор заранее, как-то само вырвалось и теперь, ужаснувшись собственной смелости, Куна ждала ответа. Надеялась с детской наивностью, что Наилий начнет переубеждать, уговаривать. Пообещает, что кончится напряженный период на службе, и он будет приезжать чаще, но генерал молчал. Еще тяжелее, чем перед новостями об Аврелии.

– Я не могу держать тебя рядом насильно, – пробормотала Куна, от слабости едва чувствуя ноги. – Ты мой первый и единственный мужчина, но жизни нельзя приказать идти так, как тебе хочется. Дарион навсегда твой сын и это не изменится, когда мы станем свободными.

До последних слов в отношения не хватало одного вдоха. Формула, такая же древняя и важная, как: «Я хочу назвать тебя своей женщиной», уже каталась на языке. Куна могла сказать сама, но ждала её от генерала.

Он подошел совсем близко и не обнял, а погладил по плечам. Такой далекий, что не стал родным. От него всегда тянуло холодом горных ледников, а она не смогла согреть. Пыталась. Видят несуществующие боги, старалась изо всех сил. Мало. Не так. Недостаточно. Права Аттия, все без толку, когда сердце не тянется ввысь и Тарс не шумит в ушах весенними переливами. Но два цикла рядом с генералом Куна будет вспоминать всю жизнь.

Её первый и единственный мужчина. Отец Дариона.

– Я отпускаю тебя, – прошептал генерал и коснулся прохладным поцелуем её лба, – будь свободна и счастлива.

Ледяным ветром по дрожащей спине, белым снегом на губах. Это все-таки больно, сколько не глотай вздохов и не прячь слез. Куна молча кивнула и пошла в гостиную. Теперь она действительно каждую ночь будет засыпать одна в постели.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю