355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэлия Мор » Первенец (СИ) » Текст книги (страница 21)
Первенец (СИ)
  • Текст добавлен: 9 февраля 2018, 21:30

Текст книги "Первенец (СИ)"


Автор книги: Дэлия Мор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава 40 – Это конец?


Широкую дорожку расчистил клин вездехода. Снег еще не начал таять и лежал под ногами плотным ковром. Ботинки привычно скрипели, размалывая снежинки в труху. Наилий вел Куну к аэродрому, крепко держа за руку, но остановился за первым же высоким сугробом. Быстро устала его женщина. Жадно глотала воздух, прикрывая рот рукавицей, и покачивалась на каждом неуклюжем шаге.

– Давай здесь поговорим, – предложил Наилий, жалея, что посадить её некуда. Тяжело дается одиночество даже в горах. Прослужил шесть циклов генералом и прятался теперь от собственной охраны. От Амадея, если быть честным. На мгновение показалось, что боится мальчишку. Будто рядовой нагло ввалился в особняк и с порога заявил, что Куна уходит с ним и забирает Дариона. А генерал стоял посреди атриума и не знал, что делать. Тридцатью легионами командовал, а свою женщину удержать не мог.

– Ты что-то хотел рассказать, – робко напомнила Куна и шмыгнула розовым от мороза носом. Наилий тряхнул головой, прогоняя опостылевшие мысли. Снова выпадал из реальности или просто стоял истуканом?

– Да, но ты, наверное, уже догадалась по приготовлениям. Я не могу забрать тебя в Равэнну. Это опасно Дариона. Рожать придется в горах.

Куна молча кусала губы. По её пустому взгляду не догадаться, о чем думала. Без слез, истерики и упрямого: «я не хочу». Безразличная, послушная кукла. Видят несуществующие боги, не этого добивался Наилий. Молодость не знала полутонов. Если не в штыки, то никак.

– В Нарте есть больница, – глухо ответила Куна, – но Глория жаловалась на нехватку врачей. Акушерка давно перебралась в соседний город, роды принимала женщина, старше Аттии. Уж лучше акушер из генетической лаборатории. Он знает меня и Дариона.

Генерал вздохнул глубоко и поднял глаза к бледному светилу. Дрова заготовил, еды привез, а о самом главном даже не вспомнил. Бардак у гражданских. Нищета и разруха. Столько циклов прошло, а в горных деревнях ничего не изменилось.

– Не получится с лабораторией, ты уж извини. Режимный объект. Начальник и так рискует взыскания получить за твои визиты, а оставить в лаборатории на роды просто не может. Первый ребенок, схватки будут долгими и потом тебе нельзя вставать и бежать домой. Я решу, что делать с акушеркой. Если понадобится, Цесту из Равэнны привезу.

– Не надо, – поспешила отказаться Куна и Наилий даже улыбнулся. Ожила. Вернулась. – Рожали же как-то раньше без медицинского оборудования и бригады врачей. И я смогу.

Только не крупного Дариона в тазовом предлежании. Генерал помнил, как внимательно следили за маленьким Друзом. Боялись, что родовые травмы поставят крест на эксперименте по созданию идеального воина. Генетики весь выпуск звали по личным номерам, и только Друза по имени. Агриппа. В переводе с древнего языка: «рожденный вперед ногами».

– Хорошо, как скажешь, – согласился генерал, решив не спорить. Иначе придется объяснять, насколько тяжелыми и опасными на самом деле будут роды. Публий убедил, что рано паниковать. Дарион может перевернуться головой вниз, время еще есть.

Но его мало. Слишком мало. Амадей уже рубил дрова под окнами его дома и Куна смотрела на своего единственного. Успеет ли Наилий хотя бы взять на руки сына? А услышать его первое слово? Увидеть, как пойдет? Утихшая было злость, снова поднималась к горлу.

Куна ведь начнет сравнивать двух мужчин. Женщины по-другому не умеют. Этот выше, а тот симпатичнее, у одного в штанах почти пусто, а другой и крупным калибром ничего не может. Озноб пробирал, стоило представить, как Куна стонет под Амадеем и шепчет: «так хорошо мне ни с кем не было». А мальчишка пухнет от гордости, что хотя бы в этом превзошел генерала.

Новый выброс адреналина подогрел ярость. Хорошо, что они ушли так далеко, и никто не слышит. Наилий обнял Куну за плечи, а другой рукой крепко взял за подбородок. Она качнулась назад, упершись руками в грудь генерала. Натянулась струной и плотно сжала губы. Испугалась. Может, так и надо было с самого начала, тогда и возражения бы не появились?

– Что случилось, Наилий? – жалобно пролепетала Куна, попытавшись вырваться. – У тебя глаза блестят!

Генерал усмехнулся, пальцами отодвинув ворот куртки с тонкой шеи своей женщины. Неужели какой-то мальчишка лучше него? В самом деле?

– Куна, я соскучился за три месяца.

Она снова дернулась в руках, а генерал коснулся губами прохладной шеи. Откуда у беременной силы сопротивляться? Все что смогла – убрать живот немного в сторону.

– Наилий, нам уже нельзя. Срок большой. Отпусти, пожалуйста, я хочу домой. Я замерзла!

Крик вырвался облачком пара, а Куна как могла сильно оттолкнула генерала. И чуть не упала, когда он резко разжал объятия.

Адреналиновый жар пропал, холод вернулся хрустом снега под ботинками и тяжелым дыханием перепуганной Куны.

– Я не собирался, – глухо ответил генерал, – никакой близости, знаю, что нельзя. Поцеловать хотел.

Куна пятилась назад и защищалась, выставив руки. Будто он действительно стал чудовищем из недр генетической лаборатории. Злобным, неуправляемым, бездушным. Наверное, нужно извиниться, успокоить, но Куна не подпускала к себе, а Наилий не спешил подходить. Не получилось нормально разговора. Снова. Говорить вообще не получалось. Он срывался, Куна страдала, терпела и с каждым разом отходила все дальше и дальше. А он устал просить прощения и чувствовать себя виноватым. Если запчасти не подходят друг к другу, хоть молотком приколачивай – толку не будет.

Значит, конец. Осталось только сказать болезненную и важную фразу: «Я отпускаю тебя. Будь свободна и счастлива». И пара распадется. Официально. Но ведь обещал сам себе, что ничего до родов делать не станет. Еще хотя бы месяц Куна будет его. А потом, может быть и не захочет уходить. Он согласен даже так. Сухое приветствие утром, молчаливые обеды и ужины, лишь бы рядом с сыном. Наилий ненавидел вселенную за то, что оставила без родителей. С Дарионом он так не поступит.

– Иди в дом, – глухо сказал генерал Куне, – я догоню.

Она тоже погасла и опустила руки. Ответила, что будет ждать, и медленно пошла по укатанной тропинке обратно. Генерал отсчитал пятьдесят шагов и повесил на ухо гарнитуру.

– Рэм, у тебя рядовой в охране служит. Амадей.

– Так точно, – отозвался капитан.

– Чтобы духу его в горах не было.

Каких только кар не придумала генеральская фантазия. Дальний гарнизон на севере, планетоид на окраине галактики, самый жаркий военный конфликт, но совесть грызла. Мальчишка жил в неведении до сих пор, и обвинить его было не в чем. Поэтому только так.

– Из особняка его тоже убрать, Ваше Превосходство? – уточнил Рэм.

– Нет. Пока нет. Пусть на глазах у тебя будет.

– Есть, – ответил капитан.

Догадался, в чем дело или нет – не важно. Рэм не задавал лишних вопросов, не обсуждал приказы и не трепал языком личную жизнь генерала. Идеальный телохранитель.

***

Куна прощалась с генералом в коридоре на первом этаже. Охранники давно сидели в вездеходе, Рэм ждал снаружи, а матушка ушла в спальню. Дом затихал медленно, суета еще перекатывалась по комнатам, как круги по воде от брошенного камня. Остывала плита на кухне, аромат жареных лепешек выветривался сквозь щели в окнах и таял снег на половике в прихожей.

– Я постараюсь прилететь к родам, – вполголоса обещал Наилий, медленно застегивая рукава куртки, – давно мы с Марком совместных учений не устраивали. Встану лагерем чуть выше Нарта, а ночевать буду здесь.

– Конечно, прилетай. Но если не выйдет, не расстраивайся. Дарион сам не знает, когда захочет родиться, а учения всего на три или пять дней.

– Я могу растянуть до десяти, – возразил генерал и поправил черную вязаную шапку. Вспотел, наверное, стоять полностью одетым в теплом доме, но никак не хотел уходить. Куне казалось, что он её бросает. Не на месяц, что проживет в Равэнне, а навсегда. Именно сейчас после двух неловких дней вместе, не случившегося поцелуя на тропинке к аэродрому и тяжелого молчания вместо теплых слов. Их любовь так и не сложилась, а теперь даже её осколки потерялись. Стояли рядом и оба понимали, что нечего сказать друг другу.

– Я справлюсь здесь одна, – в который раз повторила Куна. – Улетай, не волнуйся за нас.

Генерал не ответил. Взял её за руку и простился поцелуем вежливости. Тихо и церемонно. Как подобает расставаться офицеру с прекрасной дариссой. А потом дверь хлопнула за его спиной, просыпав на половик несколько снежинок.

– Я все равно буду ждать, – упрямо прошептала Куна и погладила круглый живот. – Мы будем ждать.

По лестнице в спальню поднималась медленно, слушая, как скрипят ступени. Тяжелая стала, неповоротливая. Будто, на самом деле, в два раза больше, чем была.

– Все уехали? – негромко спросила Аттия, сидя в кресле с вязанием.

– Да, матушка.

– Одни мы с тобой остались. Ну, ничего, нам не привыкать. Мужчины воюют, женщины ждут.

Аттия бормотала под нос древние истины, словно сказку на ночь рассказывала. Спицы блестели в тонких пальцах, а Куна смотрела на белую наволочку подушки. Цветок растворялся в ней, и только зеленый стебель рисовал его очертания.

– Откуда здесь первоцвет?

– Не знаю, девочка моя, – пожала плечами Аттия, – я пришла, а он лежит. Свежий, красивый. Только что сорвали.

Куна села на кровать и осторожно потянулась к цветку. Прохладные лепестки ласкали пальцы, но аромат первоцвета она уловила только, когда поднесла к лицу. Дивный, ни на что не похожий. Маленькое чудо, а не подарок.

Боль от расставания с генералом отступала. Улыбка робко подрагивала на губах. Куна держала первоцвет, как сокровище, и не могла налюбоваться. Умел Наилий молча дарить радость.

– Жаль, уже не поблагодарю, – смущенно выдохнула Куна, – улетел мой мужчина и ничего не сказал.

– Он никогда не говорит, – улыбнулась Аттия, – не дарит цветов и не пишет мелом на тротуаре под окном. Мастер палками из него эту дурь выколачивал. «Мужчина-воин живет долгом и честью, ни одной слабости себе не позволяя». А Наилий ему верил. Послушным был учеником, старательным. Так с женщинами разговаривать и не научился. Стороной всех обходил.

Матушка отложила вязание и пересела на кровать к Куне. Цветок не тронула, коснулась запястья.

– Он по-другому любовь выражает. Переживает, где ты будешь жить, что ела сегодня, хватает ли теплых вещей на зиму. Ему важнее принести корзину фруктов, чем лишний раз позвонить. – Аттия отдернула руку и спрятала её в широких складках подола платья. – И уж точно, увидев первоцвет под снегом, Наилий бы не догадался тайком принести его в спальню.

Куна положила цветок на покрывало и замерла. А ведь правда, генерал ни разу не дарил ей цветов. Даже когда ухаживал. Откуда тогда первоцвет?

И ушли они из спальни на прогулку вместе, а когда вернулись, генерал все время рядом стоял. Он просто не мог сам положить цветок на подушку.

– Может, приказал кому-нибудь? – хмуро спросила Куна и тут же сама не поверила.

– Нет, – качнула головой Аттия. – Это не он.

В комнате потемнело от закрывших светило облаков. Подарок превратился в загадку без ответа. Амадей? Нет, она себя обманывает. Увязла в грезах, как в болоте, и любой шорох слышится признанием в любви. Так просто не бывает. Голодный счастлив глотком воды, слепой рад каждой тени, а она готова цветок принять за вечную любовь. Да сколько можно?

– Даже если его подарил другой, это ничего не меняет, – твердо сказала Куна. – Я жду ребенка генерала и останусь с ним, чтобы не случилось. Все цветы планеты не заставят меня передумать.

– Ох, девочка моя, жизнь, как река, несет не глядя, а берега то крутые, то пологие, – вздохнула матушка. – Может ты полюбишь другого, а может Наилий захочет расстаться.

Куна ссутулилась, чувствуя, как от разговора холодеет в груди. Мужчинам нужна близость гораздо больше, чем женщинам. Мать рассказывала, Регина подтвердила. Наилий даже в ссоре не уходил из спальни, его беременность не остановила. Три месяца воевал на другой планете, соскучился, а Куна поцеловать отказалась. Вернется в Равэнну, а там весна. Город цветет, дариссы порхают красивыми бабочками и тоже хотят счастья. Приласкает такая, затянет в объятия и забудет Наилий, кого назвал своей.

– Мне будет больно, если он уйдет, – призналась Куна, – но сама я так не поступлю. Сколько семей погубили случайные чувства? Много, я знаю. Жила бы сейчас с отцом и матерью, не посмотри она тогда на приезжего офицера. Любовь у них вспыхнула. Мать думала, что навсегда. Про дом забыла, меня совсем крошку оставила Грации и упорхнула с офицером на юг. Кончился у него отпуск, вернулся на службу, и мать обратно с чемоданом и разбитым сердцем в барак. А там отец. Уж как она клялась, что других ошибок не будет, умоляла, на коленях ползала, да как простить? Предала, обманула.

Чем ниже Куна опускала плечи, тем сильнее живот давил на грудь и мешал дышать. Она не помнила того дня, ей Грация рассказала. Сколько раз Куна думала, что сдержи мать свой порыв и жили бы они по-другому. Вместе с отцом. Счастливо. Не мучаясь в нищете, без ненависти друг к другу.

– Я никогда так не сделаю, – прошептала она и смяла первоцвет в кулаке. Лепестки истерлись в труху, стебель больно уколол ладонь. Влюбленность в Амадея пройдет, а Дарион останется.

Аттия села ближе и обняла за плечи, утешая. Гладила по волосам и молчала. Пустое все. И глупые чувства к мальчишке и страх, что Наилий бросит. Столько для неё сделал, всегда был рядом. Разве могло быть по-другому?

Глава 41 – Роды  

Выдернуть Марка на учения оказалось сложнее, чем думал Наилий. Близнецы родились раньше срока. Вокруг них и Северины крутились медики, няни и половина жителей особняка, а генерал девятой армии перекроил весь график, чтобы быть с семьей как можно дольше. Марк не послал в бездну грубо, но разговаривал односложно, на повышенных тонах и быстро оборвал связь. Наилий так и не признался, что тоже ждет рождения первенца, его женщина осталась в горах без внятной медицинской помощи и он по сути сам во всем виноват. Сам и будет решать проблемы, не дергая Марка.

На удивление Цеста согласилась принять роды даже после неприятных моментов с генетическими анализами. Генерал через свою медицинскую службу оформил приглашение по обмену опытом, а медийщики с подачи Флавия раздули социальную значимость мероприятия.

Финт получился достойным спецоперации. На равнинах пятого сектора нашли такие же полузабытые поселения как Нарт, где медицинские пункты закрылись или существовали силами одной-двух санитарок. Целый месяц медийщики показывали по всем телевизионным панелям пятого сектора, как там разгружают и настраивают новое оборудование, ремонтируют помещения, а где-то строят совершенно новые. И финальным штрихом была большая передача о выпускниках медицинской академии, рвущихся помогать пациентам даже в самых отдаленных районах.

Юные дариссы застенчиво улыбались в объективы камер, стоя рядом с лейтенантами и капитанами. Гражданские выделили специалистов при условии, что военные наладят стажировку на месте. Всего цикл, дальше медпункт заработает в полную силу самостоятельно. Сами гражданские, оказывается, так сделать не могли, страдали от кадрового голода, но опытных акушеров все же отправили.

Цеста с коллегами вылетела из Равэнны, помахав в камеру рукой, но до своего городка не добралась. По пути её пересадили на другой катер и доставили в Нарт.

– Ваше Превосходство, – позвонила она генералу, как только переступила порог медицинского пункта на другом материке, – я уже на месте, ключи мне передали, благодарю.

– Еще раз спасибо, дарисса, что согласились помочь.

– Я не могла бросить роженицу, – вздохнула акушерка. – Женщины и так слишком часто расплачиваются за упрямство мужчин.

Упрек Наилий проглотил молча, достойных возражений не нашлось.

– Вам хватает оборудования и медикаментов?

– На первый взгляд да, – ответила Цеста, с шумом что-то выдвигая и перекладывая, – но я посмотрю подробнее.

– Звоните. Все доставим. Отбой.

Генерал снял гарнитуру с уха и засунул руки в карманы комбинезона поглубже. Осталось решить еще десяток проблем и можно спокойно ждать рождения Дариона.

***

Весна в горах дремала слишком долго, а теперь вдруг решила наверстать упущенное. Тонкие ручейки превращались в гремучие водовороты, накатанные за зиму дороги таяли до непролазной каши, а на южных склонах туманы по утрам можно было есть ложкой.

На учения Наилий все-таки приехал. Отрабатывать эвакуацию техники из зоны наводнения. Марк подписал согласование мгновенно, не разбираясь, почему генерал из другого сектора приехал учиться к нему, когда у самого равнинный Тарс во время паводка разливался вширь так сильно, как никогда бы не смогли горные реки.

Лагерь поставили в долине чуть ниже заброшенного аэродрома. Бойцы мирно спали перед началом учений, а генерал слонялся по штабу и вздрагивал от каждого звонка.

– Слушаю.

– Наилий, это я. Кажется, началось. Живот болит сильно и промежутки между схватками короткие.

Куна казалась тихой и очень несчастной. Наверняка полночи промучилась, но терпела до последнего.

– Все хорошо, – ровно ответил генерал, хотя вцепился в обод столешницы до спазма в ладони. – Собирайся не спеша, я скоро тебя заберу.

Куна что-то пробормотала в ответ и разорвала связь. До рассвета еще час, но раз уж Дариону захотелось появиться на свет, то плевать на время. Официально командовал учениями майор Дант, его Наилий разбудил первым, предупредив, что к подведению итогов вернется. Летать Куне было по-прежнему нельзя, скачки давления никуда не делись. Вторым генерал разбудил Нурия, приказав подогнать внедорожник к штабу, а третьим Публия. Особого резона беспокоить полевого хирурга не было, до Нарта не так уж и далеко, Наилий просто боялся везти Куну один. В машине не так много места, уж лучше военврач, чем водитель. К тому же в этот раз дорогу генерал знал лучше Нурия.

Внедорожник урчал заведенным двигателем, дым от выхлопной трубы окутывался паром и ветер гнал белесые клубы прямо под свет фар.

– Транспорт готов, Ваше Превосходство, – доложил Нурий, вытянув спину.

– Спасибо, ты свободен. А лейтенант Назо где?

– Здесь я, – тихо отозвался Публий, волоча от походной палатки огромный медицинский кейс.

– Тебе куда столько?

– Не дай несуществующие боги пригодится, – проворчал военврач, укладывая ношу в багажник. – Не порез едем кадету обрабатывать.

Генерал молча кивнул и сел за руль. Нервозность Публия подхлестывала его собственную. Не получалось успокаиваться тем, что миллиарды женщин на Дарии рожали до Куны и столько же родит позже. Страх выползал демоном из бездны. А вдруг не получится? Случится что-нибудь с матерью или ребенком. Медицина на планете одна из самых лучших, а женщины до сих пор умирали в родах.

– Публий, скажи, что все будет хорошо.

Военврач сел рядом на пассажирское, пристегнулся и только тогда повторил:

– Все будет хорошо. Поехали, Ваше Превосходство.

Тонкая корка оставшегося на дороге льда захрустела под колесами. Внедорожник сонно выкатился в просвет между походными палатками и ушел на серпантин. Горизонт прятали холмы, но светило уже очерчивало их покатые бока бледным рассветным заревом. В черно-белом мире камня и льда появлялись краски. До снеговой линии далеко, луга здесь расстилались плотным ковром, но пока о нем напоминала только жухлая осенняя трава. В тени еще лежали ноздреватые как сыр сугробы и блестели кристаллами льда.

Внедорожник забирался все выше и выше, чтобы преодолев перевал, снова спуститься к аэродрому уже с другой стороны отрогов Ленивого хребта. Публий позвонил Куне, чтобы уточнить частоту схваток и спросить отошли ли воды. Процесс не затух, как бывало при ложных схватках, а околоплодный пузырь держался, давая время на дорогу. Однако, Цесту предупредить стоило уже сейчас. Наилий повесил гарнитуру на ухо и, аккуратно выходя из очередного поворота серпантина, услышал заспанный голос акушерки.

– Цеста.

– Дарисса, мы к вам едем со схватками. Через полтора часа ждите.

Ответ акушерки пришлось ждать. Она дышала в гарнитуру и шуршала чем-то текстильным.

– Ваше Превосходство, ночью случился обвал. Глория на мотоцикле поехала к Куне с продуктами и вернулась обратно. Дорога для Нарта не основная, Глория не знает, будут ли её вообще расчищать.

Если мотоцикл не проехал, то внедорожнику тем более не пробраться. Вселенная поиздеваться решила всласть, не иначе.

– Тьер. Кхантор бэй, – выругался сквозь зубы генерал, закрыв пальцами микрофон гарнитуры. Администрация Нарта неповоротливее застрявшего в болотах танка. Выбивать из них помощь можно сутками. А из военной техники здесь только внедорожники и легкие бронетранспортеры, которые умели плавать, но не умели летать. Был еще воздушный транспортник и, видимо, все-таки придется поднимать Куну на его борт.

– Я перезвоню, дарисса, – пообещал Наилий акушерке и бросил гарнитуру к лобовому стеклу.

(обновление от 12.08)


***

Туман в горах появлялся быстро. Только что за окном спальни было чисто, и вот будто снаружи кто-то белое полотно повесил. Куна сначала терла стекло пальцами, пытаясь прогнать наваждение, потом распахнула створку и вытянула руку вперед.

– Надо же, как холодно и сыро.

– Хоть ложкой туман ешь, – вздохнула за плечом Аттия, – ты бы полежала, девочка моя.

Схватка пошла по животу волной, за мгновения достигнув пика. Куна зажмурилась и перестала дышать. Давно бы кричала, не знай, что сейчас будет спад. Матка сжималась в тугой комок и расслаблялась. Удивительно упрямо и ритмично. Вдох до стиснутых зубов и выдох.

– Ох, отпустило, – пробормотала Куна и посмотрела на часы. Еще быстрее и сильнее. – Где же Наилий?

– Он едет, скоро будет, – ласково погладила по плечу матушка.

Боль учит замечать время. Считать его, как бедняк последние зерна пшеницы. Мгновение за мгновением и каждое через себя. Ночь показалась Куне вечностью. Пыталась расслабиться и лечь удобнее, даже дремала немного, но схватки выдергивали из сна безжалостно. Долбили с настойчивостью молотка. Цеста предупреждала, что в первый раз будет долго, но бездна, почему так тяжело?

– Я пойду на крыльцо встречать, – сказала Куна и потянулась за курткой. В Нарт они с Аттией давно собрали большую сумку и теперь без толку слонялись по дому. В Равэнне ждала детская, кроватка с балдахином и кофточки, шапочки, пинетки. Здесь же матушка сшила один комплект из своего платья и обрезала одеяло, в которое завернут Дариона. Недолго осталось терпеть. Куна очень на это надеялась.

На лестнице закружилась голова. Зря надела куртку так рано, надо было нести в руках до порога. Схватка остановила на середине ступеней и Куна зажмурилась. Боль утаскивала в темноту, мешая думать, слышать, дышать. Как это вообще можно терпеть? Но кричать глупо. Никто не услышит кроме матушки, а она и так сама не своя от беспокойства.

Куна не чувствовала рук Аттии, пока спускалась, чуть не запнулась на последней ступени и в проем открытой двери упала грудью.

Туман клубился сразу за крыльцом, проглатывая очертания перил, размывая оголенную землю. Белый и непроницаемый как слепота.

– Никогда такого не видела, – прошептала Куна, – в Равэнне туман стелился над дорогами и таял с первыми лучами светила, а здесь что-то невероятное.

– Мы в долине, девочка моя. Уж если сгустился проклятый, быстро не уйдет. Зажали его горы, закрыли от ветра и тепла.

Куна снова вытянула руку, коснувшись пальцами плотной дымки. Где-то в ней барахтался военный внедорожник, наматывая туман на колеса, как сахарную вату на соломинку. А может давно стоял над пропастью и генерал ходил вокруг, не понимая, где очутился.

– Лишь бы Наилий не заблудился, – вздохнула Куна и сморщилась от следующей схватки.

– Он горные туманы знает, – успокаивала Аттия, – и водит аккуратно. Ты слушай, вдруг мотор заурчит вдалеке?

Куна расправила плечи и разогнула больную спину. В туман хотелось упасть носом и лежать там как на подушке. Дарион притих и перестал пинаться. Не случилось бы чего. Где же Цеста, генетек-акушер с его приборами? Она мечтала услышать, как бьется сердце сына, все бы сейчас отдала за это. Дарион, ну что же ты? Толкни маму ногой.

Что-то слабо шевельнулось в животе и затихло. Сын не отзывался. Тоже устал или просто уснул? Несуществующие боги, увидеть бы хоть одного врача! Пусть скажет, что все в порядке.

– Смотри, – сказала Аттия и ткнула пальцем вправо, где за очертаниями перил крыльца слабо мерцали огоньки. Фары? Неужели дождалась?

Куна рванулась вперед, чуть не упав, когда отпустила опору. Огоньки то гасли, то вспыхивали снова, пока очертания внедорожника не проступили темным пятном на белом полотне тумана. Автомобиль поднялся на холм и затормозил у дома.

– Матушка, пойдем, – радостно позвала Куна, – где сумка?

– Здесь, я донесу, поспеши, дитя.

Наилий спустился с подножки внедорожника и поймал её за вытянутые руки. От генерала пахло свежестью, Куна уткнулась носом в его куртку и всхлипнула. Схватка крутила живот. Скорее, пожалуйста!

– Собралась уже, хорошо, – тихо говорил Наилий над ухом, – но мы сейчас никуда не поедем, на дороге обвал. Нужно вернуться в дом.

Куна застонала и обмякла в его руках.

– Мне так больно, Наилий, сделай что-нибудь!

– Сейчас, сейчас, – бормотал он в ответ, аккуратно разворачивая к дому. Обратно в тяжелую духоту и к новым схваткам. Да когда они закончатся?

***

Сидеть генерал не мог. Ходил по гостиной от кресла до книжного шкафа и слушал, как Куна отвечала на вопросы Публия. Её раздели, уложив на застеленный покрывалом диван. Военврач попросил оголить живот и уже дважды зло смотрел в сторону Наилия, еще проглатывая приказ немедленно убраться, но поскрипывая зубами.

– Хорошо, дарисса, а теперь честно. Когда начались схватки?

– Вчера в полдень. Сначала слабые и редко, но к вечеру стало тяжко.

– И вы молчали?

Бледная от слабости Куна покусывала пересохшие губы. Конечно, она молчала, терпела до последнего!

– Цеста предупреждала, что схватки сначала будут ложные. Матка тренируется...

– Это акушерке решать, ложные или нет, – выцедил лейтенант.

– Рано ведь еще, до срока три дня. Я ждала Его Превосходство, надеялась, что пройдет.

Публия дернуло так, что он чуть не подскочил на диване.

– Ин дэв ма тоссант, это роды, дарисса! Само не пройдет! Не рассосется!

Куна съежилась в комок, прикрывая живот руками. Датчик сердцебиения ребенка моргал индикаторами и до того противно пищал, что нервы сдавали не только у военного медика.

– Чем вы думали?

– Хватит, Публий. Выйдем на два слова.

Генерал резко остановился, задев бедром подлокотник кресла. Ощущение, что вернулся на месяц назад, не отпускало. Тогда гостиная тоже напоминала недогоспиталь с вывороченным нутром медицинского кейса, писком приборов, проводами, бледной Куной на диване. Только лейтенант разговаривал спокойно, сейчас же его почти трясло.

Не страшно, когда волнуется пациент, переживают его близкие. Это нормально и проходит. Настоящий ужас хватает за горло, когда нервничает хирург.

– Есть, – коротко ответил Публий и пошел в коридор. Аттия маячила тенью на верхней площадке лестницы, но увидев мужчин, вернулась в спальню.

– Что с ней? – тихо спросил генерал, плотно закрыв за собой дверь.

– Схватки непродуктивны. Шейка не открывается, ребенок не идет по родовым путям. Слишком крупный для матери, я думаю. Дай мне телефон акушерки, я должен посоветоваться.

Планшет выскользнул из пальцев генерала и грохнулся об пол. Ругаясь сквозь зубы, Наилий поднял девайс и вгляделся в экран. Целый, не разбился. Хоть в чем-то сегодня повезло. Военврач позвонил Цесте и надолго погрузился в переговоры на языке медицинских терминов.

Природа в горах часто устраивала неприятности, но сегодня превзошла себя. Вдобавок к обвалу еще и туман. Но если с первым генерал отчаялся бороться, то второй мог исчезнуть так же быстро, как появился, сделав погоду летной.  И тогда можно было поднять в воздух транспортник и везти Куну в Нарт или Цесту сюда. Акушерка лететь согласилась даже налегке. То, чего не хватало в медицинском кейсе Публия сложила в свой и терпеливо ждала команды. Все ждали, и только Куна слабела на глазах.

Смотреть на её мучения и не знать, чем помочь – невыносимо. Да, дети не достаются легко, но все демоны бездны, зачем столько боли?

Военврач оборвал связь и протянул генералу планшет.

– С учетом всех показаний, нужно оперировать. Так будет лучше для ребенка, поверь мне. Цеста проконсультирует по видеосвязи. Будь в лагере полевой госпиталь со стерильным модулем операционной, я бы увез Куну туда, но его нет. А между палаткой медпункта и гостиной не такая уж большая разница.

Публий держал спину ровно и смотрел уверенно. Привык резать и шить в любых условиях, но за крепких и здоровых бойцов генералу было не так страшно, как за слабую женщину и новорожденного младенца.

– Подожди, – попросил он и открыл дверь в гостиную. Куна морщилась от боли, не убирая руку с живота. Лицо белее тумана, темные круги под глазами. Казалось, она успела похудеть и осунуться за целый месяц или за один день. За чьи ошибки Вселенная её наказывала? Чем успела навредить центру всего сущего юная и невинная дарисса?

Ни чем, конечно же. Это он, не подумав, сломал чужую жизнь. Выдернул Куну из её мира и насильно притащил в свой. Счастья хотел. Для себя. Генетическим чудовищем он был по документам, а кем на самом деле?

Никогда всерьез не верил в волю Вселенной. Смеялся над тем, как другие искали знаки в случайных событиях и толковали их за или против важных решений. А теперь сидел в маленьком доме рядом с заброшенным аэродромом и собирался умолять всех несуществующих богов, оставить жизнь его сыну.

Случайности складывались в звенья прочной цепи от ночи посреди урагана на равнине четвертого сектора, через риск хромосомной аномалии, до несказанного вслух Публием. Не решился бы полевой хирург на акушерскую операцию, не будь страха за жизнь пациента. Верить не хотелось, что Вселенная пожертвует Дарионом ради того, чтобы его отец что-то понял.

Ураган, ливень, обвал, туман. Девять месяцев самых глупых препятствий до одной единственной мысли: «У него не будет семьи. Здесь, сейчас, еще двадцать циклов. Хоть цепями привяжи Куну, спрячь так глубоко, что никто не сможет найти. Нет всегда значит нет». Он оставит ей Дариона. Позволит жить с тем мужчиной, с которым она захочет, и просто уйдет. Пусть только живут.

– Куна, – генерал осторожно сел на край дивана и погладил её по руке, – я знаю, ты устала, тебе больно, но потерпи еще немного. Дарион не родится сам, нужна операция. Конечно, Цеста поможет, проконсультирует, а Публий...

Слова давались с трудом, уверенность пропадала из голоса.

– Знаешь, Публий не просто талантливый хирург, он – гений. Молодой, резкий, может грубый иногда...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю