Текст книги "Любовь срывает маски"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
– Я дам тебе время подумать, – повторил он глухо. – Но будь я проклят, если позволю тебе провести все это время только в раздумьях.
Мина как зачарованная смотрела на его губы, невольно приоткрыв свои. Он воспринял это как приглашение, которого с такой надеждой ждал, и действительно, когда он прижался к ее губам, она не стала сопротивляться и с готовностью ответила на его страстный поцелуй.
* * *
Питни уставился мрачным взглядом на стопку толстых конторских книг, громоздящихся на его изысканном письменном столе из темного ореха. Затем с громким злобным проклятием развалил всю кипу, жалея, что не в его власти заставить их вообще исчезнуть. Траты ежедневно росли, словно снежный ком, чего, к сожалению, нельзя было сказать о его прибылях. Друзья желали получить с него долги, враги были рады лишить его власти и влияния, а ростовщики отказывались ссудить ему хоть сколько-то денег.
У него все еще оставалось немного земель и небольшое поместье. Но что с них было проку, если его арендаторы, по-видимому, были вовсе не расположены трудиться на своих полях. Они открыто бросали ему вызов, а когда он попытался воздействовать на них силой, несколько дней поработали, а затем вновь отправились в местную таверну заливать элем свои невзгоды.
Питни подумал о землях Фолкхэма, которые были отлично обработаны и приносили постоянный доход, и заскрипел зубами от злости, в сотый раз за это утро проклиная солдат, которые когда-то давно приняли мальчика-слугу за Гаретта и по ошибке убили не того, кого надо. Да, во всех его нынешних несчастьях виноваты ненавистный племянник и его друзья-роялисты.
Чувствуя, как гудит от проблем голова, Питни позвонил, вызывая служанку. Спустя минуту на его звонок поспешно вошла ссутулившаяся, испуганная женщина и низко склонила перед ним голову. С довольной усмешкой Питни отметил, что она дрожит от страха. По крайней мере в своем доме он еще хозяин, черт возьми!
– Позови сюда мою жену, – приказал он. – Да поживее двигайся, улитка ты эдакая! – добавил он грубо, с удовольствием отметив, как покраснела бедная женщина. Он страстно желал, что служанка ответит ему на оскорбление, так как ему требовалось выместить сейчас на ком-нибудь свое плохое настроение.
Но женщина покорно смолчала и торопливо выскользнула из комнаты. Питни хмуро следил за ней взглядом. Что ж, придется, как обычно, сорвать свою злость на жене.
Правда, в последнее время стало все труднее это делать. Он не мог бить ее – не хотел рисковать жизнью их будущего ребенка. Ему оставались лишь угрозы, а угрозы, кажется, перестали действовать на нее. Ему даже начинало казаться, что у жены появилась то ли надежда, то ли внутренняя уверенность, поддерживающая ее дух и позволяющая этой слабой тихой женщине противостоять вспышкам его злобы.
«Гаретт! Все дело в нем», – думал Питни в очередном припадке ярости. Она все еще надеется, что ее драгоценный племянник сможет избавить ее от собственного мужа. Ну что ж, придется сделать все возможное, чтобы этого не произошло. Еще один лишний повод для того, чтобы убить этого негодяя.
Стук в дверь прервал его размышления, вызвав зловещую улыбку на его губах, а служанка-то и в самом деле оказалась весьма проворна. Однако против его ожидания в ответ на разрешение войти перед ним неожиданно предстал Эштон. Он чуть задыхался, словно от быстрого бега, и глаза его возбужденно сверкали.
– У меня важные новости для вас, хозяин, – произнес он с поклоном.
– О Фолкхэме?
– Да. И еще кое о ком, кто также вас заинтересует.
– О чем это ты?
Эштон заговорщицки ухмыльнулся и похлопал себя по сюртуку, стряхивая дорожную пыль. По всему было видно, что он спешил как дьявол, чтобы поскорее принести хозяину важные вести.
– У вашего племянника есть очень занятная приятельница – дочка Винчелси.
Питни уставился на своего слугу, словно тот окончательно сошел с ума.
– Леди Мэриан? – И когда Эштон энергично кивнул, нахмурился. – Этого не может быть! Ты, верно, ошибся! Девчонка мертва.
Эштон замотал головой.
– Да нет же. Должно быть, солдаты, которых послали за ней в цыганский табор, солгали. Она жива! Я видел ее собственными глазами и могу вас уверить, я бы ни за что не забыл такого прелестного личика. Она в Лидгейте и живет в поместье графа Фолкхэма!
Питни тяжело опустился на стул. Так, значит, эта гордая красавица цыганка все еще жива? При одном только воспоминании о ее юной прелести он почувствовал горячее желание, вызвавшее напряжение в чреслах. Если бы не ее мамаша, которая так зорко присматривала за ней! Как раз такой тип женщин нравился ему больше всего. К тому же она была дерзкой, слишком дерзкой для такой юной девушки! Как же ему хотелось тогда сломить ее, заставить подчиняться его желаниям! Он ведь даже подумывал о том, чтобы сделать ее своей любовницей, когда Винчелси убрали с его пути и упрятали в тюрьму.
Однако и тут не обошлось без Гаретта. Мало того что он завладел всем, чем так мечтал обладать сам сэр Питни, так еще он получил и девицу! Это прямо какой-то злой рок! Леди Мэриан и его племянник! Какой угрожающий, опасный для него союз! Если только она когда-нибудь догадается, кто стоит за арестом ее отца, и скажет Гаретту…
– Фолкхэм знает, кто она такая? – спросил он у Эштона, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу.
– Не думаю. Жители Лидгейта называют ее Мина, хотя хорошо ее знают. Видимо, они скрывают ее от гвардейцев. Когда я видел девушку в последний раз, человек Гаретта как раз вел ее на встречу с городским советом. Я так полагаю, что граф что-то заподозрил и решил выяснить, кто она.
Питни в возбуждении наклонился вперед. Такой поворот событий его явно устраивал, и в его хитрой голове мгновенно созрел очередной дьявольский план.
– И за кого же мой племянник ее принимает?
– За простую цыганку-знахарку. До того как Фолкхэм привел ее в свой дом, она жила в кибитке вместе с другой цыганкой, постарше, которую называла своей тетей.
Питни радостно потер руки и рассмеялся.
– Думаю, она не собирается рассказывать ему, кто она такая, из страха, что мой племянник, верный королевский прихвостень, тут же сдаст ее людям короля. Что ж, великолепно! Неплохое наказание за холодность этой гордячки, а, как ты думаешь? Теперь она вынуждена жить так, как должна была бы жить ее мать, нищая цыганка, – в услужении знатных господ! Ее мать не имела права выходить замуж за высокородного англичанина. И теперь леди Мэриан за это расплачивается. Что ж… значит, есть все же какая-то справедливость в этом мире.
Эштон вновь с нетерпением переступил с ноги на ногу.
– Но, сэр, что, если он все же узнает ее настоящее имя? Что, если ей придет в голову попытаться доказать невиновность своего отца? Если только она догадается, что вы…
– Довольно! – сердито приказал Питни, кивнув на все еще открытую дверь в свой кабинет. Там никого не было, но кто-нибудь мог их услышать, проходя по коридору. Питни понизил голос почти до шепота. – Мы должны предпринять кое-какие действия, до того как это случится. Но мне нужно немного времени, чтобы придумать, как и в какой момент лучше для нас разоблачить их вместе с укрывающим ее Фолкхэмом. Так, чтобы этот королевский любимец не успел понять, каким образом оказался предателем.
Во взгляде Эштона появилось воодушевление.
– Превосходно! Вы навсегда опозорите его перед королем! От этого удара ему не оправиться!
Питни нахмурился.
– Сомневаюсь, чтобы эта история так уж сильно дискредитировало его. В конце концов ее ведь ни в чем не обвинили. Но если бы мне удалось каким-нибудь случайным образом заставить солдат схватить его, а он при этом оказал бы сопротивление… – Он зловеще усмехнулся. – И если я по счастливой случайности окажусь при аресте рядом и попытаюсь помочь, когда арестованный вздумает бежать… что ж, ведь это всего лишь предположения, не так ли?
Эштон понимающе кивнул, выразительным жестом положив руку на эфес шпаги.
– Да, сэр, именно так.
Продолжая довольно улыбаться, сэр Питни вытащил золотую табакерку из кармашка своего камзола, взял щепотку табака и вдохнул в себя.
– Я также должен найти способ разделаться с леди Мэриан, прежде чем она сумеет что-нибудь выяснить об истинных виновниках ареста и убийства ее отца.
Эштон бросил на своего господина одобрительный взгляд.
– Но прежде вы наверняка попытаетесь попробовать от того же пирога, что и Фолкхэм. Боже, ну и лакомый же вам достанется кусочек!
– И опасный к тому же! – недовольным тоном добавил Питни. – Тебе-то уж не стоит забывать об этом!
Эштон только пожал плечами.
– Но что она может рассказать? Она же ровным счетом ничего не знает о том, что произошло. Она даже не знает, что я подложил отраву в ее снадобье. А когда отравленное лекарство обнаружили, меня и вовсе не было поблизости. Что же…
Едва слышный звук, раздавшийся со стороны двери, заставил их обоих резко повернуться в этом направлении. У двери стояла Бесс. На ее белом как мел лице был написан откровенный ужас. Она повернулась, собираясь скрыться, однако ее ставшая такой неповоротливой фигура не позволила бедной женщине двигаться достаточно быстро.
– Вернись сейчас же сюда, Бесс, – зловеще крикнул Питни, в то время как Эштон распахнул дверь и бросился следом.
В несколько шагов ему удалось нагнать ее и, схватив за руку, привести обратно в кабинет, несмотря на ее отчаянное сопротивление.
– Закрой дверь! – приказал Питни.
Эштон молча повиновался. Бесс смотрела на мужа, и в каждой черточке ее тонкого, когда-то прекрасного лица читалось отвращение, смешанное с ненавистью. Питни поднялся из-за стола, раздумывая над тем, как много ей удалось услышать из их разговора.
– Как долго ты стояла там? – спросил он самым угрожающим тоном, на какой был способен.
Бесс упрямо вздернула подбородок, но губы у нее предательски дрожали.
– Я только подошла.
– Не лги, Бесс. Ты ведь прекрасно знаешь, что с тобой случается, когда я ловлю тебя на лжи.
Он выдвинул ящик стола, достал оттуда хлыстик и принялся нетерпеливо постукивать им по ладони. И без того бледное лицо Бесс стало пепельно-серым.
– Итак, Бесс? Что ты слышала?
– Н-ничего, – прошептала она, не отрывая взгляд от хлыста.
Внезапно Питни, размахнувшись, хлестнул по столу, и Бесс вздрогнула, словно он ударил ее.
– Не лги, – прорычал он, начиная терять терпение. – Ты слышала, как мы говорили о яде?
Бедная женщина опустила глаза. Питни обошел стол и поднял руку с хлыстом.
– Да! – закричала она, закрывая лицо руками. – Да, да, – повторила она уже тише, почти с отчаянием.
– Оставь нас, Эштон, – резко приказал Питни, и тот, ни слова не говоря, тут же покинул комнату.
Едва за Эштоном закрылась дверь, Бесс торопливо заговорила, и по ее дрожащим рукам было заметно, как она напугана.
– Я не вполне поняла, что вы сделали, но я обещаю вам: я ни слова никому не скажу об этом.
– Не прикидывайся дурой, Бесс. Ты же прекрасно знаешь о том, что кто-то пытался отравить короля и что яд был обнаружен только потому, что какой-то осел опрокинул чашу с лекарством, а собака короля слизала отраву.
Бесс задрожала от ужаса, плечи ее поникли.
– Вы задумали это отравление? – изумленно, словно не желая этому верить, прошептала она. – Я знала, вы всегда ненавидели Его Величество. Я знала о ваших политических амбициях. Но… но заговор против короля? Это безумие! Как могли вы пойти на такое злодейство?!
Пронзительный взгляд Питни, казалось, прожигал ее насквозь, словно вопрошая, действительно ли она такая дура или просто притворяется. Он никак не мог поверить, что она прежде никогда не догадывалась, как далеко простирались его планы.
– Это не было ни злодейством, ни безумием. Когда стоит вопрос о власти, истинно великие люди всегда готовы на решительные действия. Наш король собирается разрушить все то, что было достигнуто ценой многих жертв и лишений настоящими патриотами, которых роялисты с таким презрением называют «круглоголовыми». Я не могу допустить этого. Неужели ты могла хоть на миг подумать, что за этим отравлением действительно стоит этот мягкотелый книжный червь Винчелси?
В глазах Бесс появилось выражение ужаса, словно ей открылось нечто, полностью изменившее ход ее мыслей.
– Вы и в самом деле сумасшедший, – прошептала она, резко отворачиваясь.
По какой-то причине ее слова разъярили Питни. Да как смеет она называть его великолепный, хитроумный план безумием? Глупая женщина!
– Сумасшедший вряд ли мог бы все так ловко устроить, – с презрительной усмешкой бросил он. – Разве мог безумец все так тонко рассчитать и выбрать этого Винчелси для своих целей? Хоть его и разоблачили, но пострадал-то только он один! И разве безумие попытаться вернуть вам ваш драгоценный Фолкхэм-хауз? – Он зло осклабился, не скрывая своего торжества. – А ведь именно это и было моей главной целью. Независимо от того, умер бы король или нет, сэр Винчелси должен был быть обвинен сразу же, как только обнаружили яд. А с исчезновением сэра Винчелси я вполне мог выкупить Фолкхэм-хауз у короны. Теперь ты видишь, что все это я задумал для тебя, моя дорогая!
Бесс сжалась, в ее глазах сверкнуло возмущение.
– Вы не смеете вмешивать меня в свои преступления!
Питни зло усмехнулся и, обойдя Бесс, встал точно за ее спиной.
– Но это именно то, что я собираюсь сделать. Если ты когда-нибудь обмолвишься хоть словом о том, что тебе довелось сегодня услышать, то могу заверить, ты полностью разделишь со мной мою вину, моя милая женушка.
Он поднял хлыст и провел им по ее спине, испытывая явное наслаждение при виде дрожи, которая невольно прошла по ее телу.
– Вот так-то. Помни о том, что я могу сделать с тобой все, что захочу, – сказал он с довольной улыбкой. – Я могу подкупить служанку, и она поклянется, что ты рассказывала ей о своем преступлении. А Эштон может пустить любые слухи, подтверждающие твою вину. Вот видишь, ты уже и сейчас полностью замешана в этом преступлении, хотя и не подозревала об этом.
Бесс резко обернулась, и в ее больших карих глазах мелькнул неподдельный ужас.
– Вы готовы оклеветать свою собственную жену?
Он холодно улыбнулся.
– Только в том случае, если ты решишь предать своего мужа.
С этими словами Питни вновь поднял хлыстик и просунул его за полоску легкого шелкового шарфа, края которого скрывались в вырезе низкого выреза платья. Отодвинув в сторону шарф, он приоткрыл своему жадному взору пышную, белоснежную грудь жены. А затем так же медленно провел кончиком хлыста по ее нежной Коже.
Бесс покраснела, быстрым движением оттолкнула хлыст и запахнула на груди шарф.
– Гаретт никогда не спустит такого преступления. Он обязательно дознается, что это ваших рук дело, и как вы тогда выкрутитесь? Он и так уже сделал все, чтобы ваше имя с презрением упоминалось при дворе. Вы не сможете остановить его.
Холодная ярость захлестнула Питни. Он с силой ударил Бесс по плечу и, когда она против его ожидания не закричала, Лишь зрачки расширились от боли, а продолжала стоять, бледная и дрожащая, но не сломленная, рассвирепел еще больше.
Отшвырнув с отвращением хлыст, он резко повернул ее к себе и схватил за запястья, сжимая изо всех сил, пока она чуть не задохнулась от боли.
– Ты ничего не скажешь Гаретту, потому что иначе я убью тебя, слышишь? И я позабочусь о том, чтобы ты умерла в страшных мучениях. Не думай, что тебе удастся остановить меня, выдав людям короля. У меня все еще достаточно преданных людей, которые готовы выполнить любой мой приказ, даже если я окажусь в тюрьме.
Она молча пыталась вырваться из его железных рук, но он только зло рассмеялся над ее слабыми усилиями.
– Не думай, что это пустые угрозы, Бесс. Я, ни минуты не сомневаясь, исполню их. Так что лучше уж тебе держать свой прелестный рот на замке!
Он с силой притянул ее к себе и, опустив руки, прижал ее ладони к своим раздувшимся панталонам. Она попыталась сопротивляться, но Питни принялся водить ее рукой вверх и вниз.
– Скажи спасибо, что, несмотря на свое уродливое разбухшее тело, ты все еще вызываешь во мне желание. Теперь, когда ты узнала мою тайну, это единственное, что удерживает меня от того, чтобы убить тебя. Да еще ребенок и те связи, что остались у тебя в мире высокородных дворян Англии. Но берегись, если ты потеряешь все это… – И он с силой вывернул ей запястья, заставив наконец вскрикнуть.
– Я ничего никому не скажу, – прошептала она. – Не скажу! – повторила она в отчаянии.
– Вот и умница, – пробормотал он, вглядываясь в лицо жены, чьи тонкие черты всегда напоминали ему человека, которого он так ненавидел. Адская смесь гнева и желания бушевала в нем, требуя немедленного выхода.
Он отпустил ее запястья и принялся поспешно стаскивать свои панталоны. Он не мог излить всю ненависть и ярость на того, кто этого заслуживал. Но в его полной власти, по крайней мере, была Бесс, которую он мог наказывать, сколько ему заблагорассудится.
18
– Ты еще не открылась ему? – спросила Тамара, останавливаясь возле племянницы, которая в этот момент, присев на корточки, пропалывала сорняки на грядке с лекарственными травами.
– Нет. – Мэриан ниже склонилась над грядкой, не желая, чтобы тетя заметила печальное выражение ее лица.
– Уже неделя прошла с той ночи, когда он спас нас. Сколько же еще можно ждать? Лучше бы тебе довериться ему.
Мэриан подняла голову и взглянула на Тамару, прикрыв ладонью глаза от солнца.
– Ну как я могу? – с отчаянием произнесла она.
Тамара быстро опустилась возле нее на траву, всем своим видом выражая крайнее возмущение.
– Человек опьянен тобой. Он совсем потерял голову от любви. Только дурак этого не заметит. И если ты теперь уверена, что не он отправил твоего отца в тюрьму, почему бы тебе все ему не рассказать? Возможно, он сможет помочь тебе обнаружить истинного виновника этого преступления.
Мэриан только покачала головой и вновь отвернулась, склоняясь над грядкой, однако руки ее чуть дрожали, когда она потянулась за следующим сорняком.
– Не могу поверить, что именно ты это предлагаешь.
Тамара тяжело вздохнула.
– Почему бы и нет? Лучше он узнает правду от тебя, чем выяснит ее у чужих людей. Неизвестно еще, как ему эту правду преподнесут. Уж больно настойчиво он добивается своего, надо отдать ему должное. У тебя почти не осталось причин хранить свои секреты от него. Чего ты боишься?
– Ты прекрасно знаешь, чего я боюсь.
Тамара принялась тоже лениво дергать траву.
– Мне кажется, я не ошибаюсь в этом человеке, детка. Никакие причины на свете не заставят его отправить тебя на виселицу.
Мэриан ухватилась за мощный стебель бодяка и что есть силы дернула, пытаясь вырвать его из земли вместе с корнями. Хотелось бы ей быть так же уверенной в реакции Гаретта, когда он узнает правду. Корни остались в земле, и она с досадой отшвырнула обрывок растения.
– Ведь он уложил тебя в постель, правда? – неожиданно спросила Тамара со своей обычной немного грубоватой прямотой. – Что ж, значит, пришло время узнать, во что он впутался. Думаю, он должен встать на твою сторону. И он скорее сделает это, если ты сама поведаешь ему правду и он узнает, что ты его же поля ягода.
Мэриан неожиданно бросила свое занятие и резко поднялась на ноги. В сильном раздражении она отряхнула юбки и, развернувшись, решительно зашагала прочь. Тамара поспешила следом за племянницей.
– Так он уложил тебя в постель или нет? – настойчиво спросила она, обгоняя девушку. – Никогда не поверю, что вы столько времени провели вдвоем в той гостинице за невинными разговорами.
Мэриан остановилась и яростно взглянула на Тамару. Первый раз в своей жизни она пожалела, что ее тетка так прямолинейна. Под пытливым взглядом Тамары ее щеки начали заливаться ярким румянцем.
Она должна была предвидеть, что Тамара начнет задавать ей вопросы при первой же возможности, когда они останутся одни. До сих пор либо Гаретт, либо Уильям повсюду сопровождали их, где бы они ни встречались, а в присутствии мужчин Тамара не решалась заговорить на эту тему.
Мэриан старалась отвечать как можно беззаботнее, но ее голос предательски задрожал.
– Я же не спрашиваю тебя, что делали вы с Уиллом в ту ночь. И у тебя нет никакого права интересоваться, что произошло между Гареттом и мной.
– Не дерзи мне, детка, – резко ответила Тамара, сразу замкнувшись. – Мои грехи – это мои грехи, но я все еще отвечаю за тебя своей жизнью.
Ее упрек попал в цель. Мысль о том, что ее тетя пожертвовала своей безопасностью и привычной жизнью ради того, чтобы приехать с ней в Лидгейт, заставила ее смутиться.
Увидев виноватое выражение лица племянницы, Тамара сразу смягчилась.
– А кроме того, ты не можешь вечно бежать от этого.
Мягкий тон Тамары окончательно лишил Мэриан желания защищаться. Горячая слеза скатилась по ее щеке, и девушка быстро смахнула ее, не заметив, что на лице осталась полоска грязи от выпачканных в земле рук.
Тамара послюнявила палец и заботливо стерла грязь со щеки племянницы.
– Идем, и не плачь. Это совсем на тебя непохоже.
Мэриан стиснула зубы и сжала кулаки в попытке овладеть собой. Тетя не должна видеть ее такой… такой несчастной. После всех предостережений, которые внушила ей Тамара, будет невыносимо услышать: «…Я же предупреждала тебя!»
Все же стремление довериться тете пересилило, и она тихо сказала:
– Я просто не знаю, что делать.
– Да нет же, ты знаешь. Скажи ему правду.
Мэриан прикусила губу.
– Предположим, я откроюсь ему. Он знает, что я лгала ему раньше. С какой стати ему верить мне теперь? Он может просто с отвращением отвернуться от меня или даже… – от сильного волнения у нее судорогой перехватило горло, и она едва смогла закончить шепотом: —…или даже в гневе отдать меня гвардейцам короля. В своей мести он может зайти очень далеко, когда чувствует себя оскорбленным. Я сама это видела, когда дело касалось его дяди.
Тамара покачала головой и в нетерпении переступила с ноги на ногу.
– Как ты можешь сравнивать себя с его дядей! Что ты такого сделала графу, чтобы заставить его мстить тебе? Всего лишь кое в чем солгала ему? Вряд ли это то же самое, что совершил Тарле!
Мэриан вновь направилась к дому, чувствуя, как сжимается сердце при мысли о той необыкновенной нежности и заботе, с которой граф обращался к ней всю последнюю неделю. Ах, с какой мукой она думала о необходимости открыться ему. Она ужасно боялась, как он отнесется к ее словам! Ей была невыносима сама мысль, что в ответ на свое признание она вновь увидит холодный, отчужденный взгляд.
В ее памяти невольно всплыло то первое утро, когда она проснулась в его объятиях. Он ничего ей не обещал. И был прав… как мог он обещать ей что-либо, когда она сама не решалась довериться ему? И все же она знала: если он отвергнет ее сейчас, она умрет. Эта болезненная истина открылась ей теперь во всей своей очевидности.
– Ты любишь его, правда? – спросила Тамара, внимательно следя за бурей чувств, отразившихся на лице девушки.
Мэриан быстро взглянула на тетю. Как бы ей хотелось кричать об этом на весь белый свет. Но она не смела и рта раскрыть.
– Это любовь сделала тебя робкой. Она сделала тебя неуверенной в себе, ты боишься поверить в то, что твой любовник любит тебя, пока он сам не скажет тебе об этом.
Тамара подошла ближе и обняла племянницу. Девушка с готовностью прижалась к ней. Ей так не хватало сейчас этого тепла и участия.
– Любовь сделала тебя ранимой, – прошептала Тамара ей на ухо. – Никто об этом не знает так хорошо, как я.
Что-то в ее интонации заставило Мэриан высвободиться из объятий тетки и заглянуть ей в лицо.
– Уилл просил меня стать его женой, – смущенно сказала Тамара.
Мэриан застыла в безмолвном изумлении. Она была рада за тетю, но тем горше показалось девушке ее собственное двусмысленное положение.
– Это замечательно, – сказала она наконец и внезапно осознала, что это именно так и есть. Уж если кто-то и заслуживал счастья, то это, конечно, Тамара.
– Я ответила, что подумаю. Но я почти готова отказать ему.
Едва появившаяся на губах Мэриан улыбка тут же потухла.
– Но почему? Ведь он любит тебя… только дурак бы этого не заметил!
Тамара покачала головой.
– Может, и так. Ах, деточка, – с грустью пробормотала она, пожав плечами. – Как я могу выйти за него замуж? Женившись на цыганке, он должен будет отказаться от того, к чему так стремится.
– И что же это такое?
– Этот плут хочет купить постоялый двор.
Заметив мелькнувшую на лице Мэриан усмешку, Тамара горестно кивнула:
– Да, именно так. Чертов дурак. Он даже скопил денег для этого. Он, видите ли, думает, что я могу стать подходящей женой хозяина таверны. Это я-то, цыганка, которую скорее вышвырнут из зала, чем попросят принести пинту эля.
– Но ты можешь выдать себя за испанку, как это сделала мама, – с готовностью предложила Мэриан.
– Ну уж нет, я хочу оставаться тем, кто я есть, – заявила Тамара, упрямо вздернув подбородок. – И не собираюсь я никем притворяться. – И с озорной улыбкой, от которой ее лицо вдруг сделалось совсем молодым, она добавила: – И все-таки, признаюсь, меня это предложение очень соблазняет.
Мэриан ласково взяла тетю за руку.
– Тогда скажи ему «да».
Однако, заметив тревогу во взгляде Тамары, она вдруг поняла истинную причину ее колебаний. Это именно из-за нее, своей племянницы, Тамара боится принять неожиданно предоставленный ей судьбой шанс на счастье.
– Если ты беспокоишься обо мне, то напрасно. Просто дай мне несколько дней. Я соберусь с духом и скажу его светлости всю правду. Обещаю.
Тамара облегченно улыбнулась. Она положила свою шершавую ладонь поверх руки Мэриан и ласково сжала ее.
– Я уверена, так будет лучше всего. Вот увидишь.
Затем она взглянула в сторону дома и усмехнулась.
– Стоит помянуть о дьяволе… – сказала она, понизив голос.
Мэриан проследила за ее взглядом и увидела Гаретта, направлявшегося в их сторону.
– Что ж, пожалуй, мне пора возвращаться домой, – пробормотала цыганка и, сжав на прощание руку девушке, поспешила прочь через сад, продолжая что-то ворчать себе под нос.
Сердце Мэриан подскочило и замерло, когда она увидела, как Гаретт пересекает зеленую лужайку. Он только что вернулся из города, и весь его вид – пышная с перьями шляпа и великолепный дорогой костюм – говорил о том, что идет настоящий вельможа, хозяин богатого поместья. Ее отец никогда не выглядел таким значительным.
Граф подошел ближе, и ее сердце тревожно забилось. Ругая себя за слабость, которая всегда охватывала ее в его присутствии, девушка постаралась разгадать выражение его лица.
– Возвращайся в дом, – велел он, едва только подошел достаточно близко, чтобы не кричать. – У нас почти нет времени для того, чтобы сделать все приготовления.
– Приготовления? – недоуменно переспросила она, думая о том, какой грязной и растрепанной она, должно быть, выглядит.
Легкое удивление промелькнуло на лице графа, когда он разглядел ее испачканное в земле платье.
– Полагаю, тебе придется затратить несколько больше времени, чем я думал, чтобы придать себе подобающий вид.
Мэриан упрямо вздернула подбородок и направилась мимо него к дому с достоинством оскорбленной принцессы.
– И для чего именно я должна придать себе подобающий вид?
Шагая с ней рядом, Гаретт вложил в ее руки лист бумаги.
– Взгляни сама. – А затем, не дав ей времени прочитать письмо, начал объяснять: – Черт возьми этого Хэмпдена, его самого и его загадки. Клянусь, придет день, когда я отплачу ему за все его же монетой.
Из невнятных объяснений, прерываемых проклятиями, и письма Мэриан все же кое-как сумела понять, что произошло. Хэмпден поставил Гаретта перед фактом, что собирается прибыть к нему сегодня вечером в сопровождении одиннадцати придворных – шести леди и пяти джентльменов. Он написал, что Гаретт слишком долго обходился без общества и нуждается в том, чтобы общество вспомнило о его существовании. Далее Хэмпден сообщал, что рассчитывает на хороший обед и развлечения. «И также, – говорилось далее в письме, – я очень надеюсь, что твоя голубка все еще будет в поместье, когда я приеду. Я бы хотел еще раз уверить ее в своем нижайшем почтении».
– Что означают эти последние слова? – с любопытством спросила Мэриан.
Гаретт поморщился.
– Да ничего особенного. Но из них ясно, что он чертовски уверен в себе. Он сообщил достаточно, чтобы подготовить меня к его действиям, но, к сожалению, слишком мало, чтобы дать мне возможность отказать ему. Чертов плут! Я должен был бы отказать ему от дома сегодня вечером и посмотреть, какой у него будет вид, когда он привезет с собой всю свою компанию и не обнаружит здесь ни обеда, ни развлечений.
– Но вы ведь так не поступите, не правда ли? – заметила Мэриан с лукавым блеском в глазах.
Гаретт фыркнул.
– Нет. Я буду изображать из себя радушного хозяина, как он и ожидает от меня. А тебе, моя дорогая, придется изображать хозяйку.
Мэриан в страхе уставилась на него.
– Но я… я не могу!
– Почему? Уверяю тебя, им нет абсолютно никакого дела до того, кто будет моей хозяйкой. Я просто скажу, что ты моя недавно овдовевшая троюродная кузина, которая приехала навестить меня, или какую-нибудь подобную чушь, и все будет выглядеть совершенно пристойно. Ничьи чувства не пострадают. Ты ведь сама много раз говорила, что воспитывалась в семье дворянина. Я уверен, ты отлично справишься с ролью моей кузины и хозяйки на один вечер.
Она внимательно вгляделась в его лицо, пытаясь выяснить, не собирается ли он подстроить ей какую-нибудь новую хитрую ловушку. Однако в ответ он посмотрел на нее не менее пристально, так что в конце концов девушка в страхе опустила глаза.
Что же ей делать? Она не может показаться на этом обеде перед целой группой придворных. Это же просто безумие! Кто-нибудь из гостей мог знать ее или ее отца! Нет, слишком рискованно!
– Я… я не могу быть вашей хозяйкой, Гаретт, – растерянно сказала Мэриан. – Я буду чувствовать себя слишком неловко.
И это еще мягко сказано, подумала она, с трепетом ожидая его ответа.
Гаретт взял Мэриан за руку, продолжая шагать в сторону дома.
– Я буду все время рядом с тобой, – сказал он, не глядя на нее. – Все будет прекрасно. Ты замечательно справишься.
Однако Мэриан выдернула руку и остановилась.
– Но я не хочу! – почти закричала она.
Гаретт также остановился и уставился на нее своим пронзительным взглядом, полным подозрений.
– Есть что-то, чего ты боишься? – не то спросил, не то констатировал он.
– Еще бы! Я боюсь выставить себя полной дурой.
От его зловещей усмешки у нее кровь застыла в жилах. Гаретт покачал головой.
– Нет, этого ты не боишься. Та, которая без страха стояла перед целым городским советом и дерзко бросала мне вызов, не может бояться выставить себя дурой перед несколькими придворными бездельниками. Итак, что же тебя так напугало?
Она растерялась, не зная, что ответить. Если она станет отказываться слишком упорно, он только утвердится в своих подозрениях.
